— Вот же глупые засранцы! Если у них сейчас заглохнет движок, никакой буксир не успеет затормозить или отвернуть вовремя. Инерция барж слишком велика: их просто размажет по воде, как кусок плавленого сыра.
— В их возрасте, помнится, я тоже устраивал нечто подобное, — мечтательно произнес генерал, предварительно убедившись, что с подростками ничего не случилось — их моторка обогнула нос буксира всего в нескольких ярдах от него и понеслась дальше. — У моего отца была старая восемнадцатифутовая алюминиевая лодка с подвесным двадцатипятисильным моторчиком. Когда он отправлялся на ловлю, я тайком выводил ее из сарая и гонял до посинения. Однажды папаша застукал меня за этим занятием и выдрал так, что до сих пор в одном месте чешется. Но я, как видите, все еще жив.
— И поделом! — убежденно сказал Жиро. — Вы уж меня извините за откровенность, генерал, только я вам прямо скажу: в таком случае вы в детстве были еще тупее, чем эти придурки.
Монтень нисколько не обиделся на шкипера за нарушение субординации. Тот много лет водил вверх и вниз по реке самые разные суда и чего только не насмотрелся за минувшие годы. Посадки на мель, разливы топлива, столкновения, пожары — все это не раз случалось на его памяти и научило соблюдать предельную осторожность и не ослаблять внимания даже на самых спокойных и безопасных участках. Подобно многим лоцманам и капитанам, на горьком опыте познавшим эту прописную истину, Жиро твердо усвоил, что Миссисипи ошибок и безалаберности не прощает.
— Как вы думаете, Люка, — снова заговорил после паузы генерал, — может так произойти, что в один прекрасный день Миссисипи прорвет все заслоны и хлынет в русло Атчафалайи?
— Любому дураку понятно, — ответил шкипер, — что для этого достаточно всего одного крупного разлива. Такое может случиться через год, через десять или даже двадцать лет, но в конце концов обязательно произойдет. Тогда река уйдет из Нового Орлеана, а половина его жителей останется без работы.
— Инженерный корпус прилагает все усилия, чтобы предотвратить подобный поворот событий, — с ноткой обиды в голосе возразил Монтень и добавил: — И не без успеха, как мне кажется.
— Человек не может слишком долго насиловать природу, — философски пожал плечами Жиро. — Рано или поздно она начинает мстить. Надеюсь когда-нибудь увидеть это своими глазами.
— Почему? — удивился генерал. — Неужели вам будет приятно наблюдать за катастрофой такого непостижимого масштаба? Снесенные наводнением города, затопленные посевы, тысячи погибших и пропавших без вести. Бр-р-р...
— Не в том дело, — уклончиво ответил шкипер, и взор его затуманился. — Уже сегодня через шлюзы и этот канал проходит весь сброс Ред-Ривер и Атчафалайи. Сами подумайте, какая колоссальная река образуется, когда к ним присоединится еще и Миссисипи! Это будет такое зрелище, какого не видывали со времен Всемирного потопа!
— Да уж, зрелище будет не для слабонервных, — задумчиво протянул Монтень. — Только я вам честно скажу: не хотел бы я дожить до него!
23
Проходя мимо Морган-Сити около трех часов пополудни, Люка Жиро снизил скорость до четверти максимальной. Миновав затем пересечение с Прибрежным каналом и портовые сооружения Сангари, «Джордж Б. Ларсон» вышел в низовья Атчафалайи и остановился в бухте Нежной примерно в шести милях от Мексиканского залива рядом с видавшим виды судном под названием «Голотурия», окрашенным в характерные бирюзовые цвета НУМА. Шкипер на глаз определил возраст старушки лет в двадцать пять — более чем критический для научной рабочей лошадки.
Свежий юго-западный ветерок около пятнадцати миль в час навел довольно приличную рябь в обычно спокойных, как зеркало, водах бухты. Приказав вахтенному выбросить кранцы, Жиро уверенной рукой подвел свое судно к борту «Голотурии». Последовал легкий толчок, и они на короткий промежуток времени сошлись вплотную — более чем достаточно, чтобы единственный пассажир «Джорджа Б. Ларсона» успел перебраться на судно НУМА.
Стоя у иллюминатора, Руди Ганн снял очки и критически прищурился, осматривая линзы. Не обнаружив на них ни единого пятнышка, он снова нацепил очки и принялся изучать трехмерное голографическое изображение построенного Шэнь Цинем порта. Основой голограммы послужили более сорока аэрофотоснимков, сделанных с малой высоты принадлежащим НУМА вертолетом, а проектировалась она на горизонтальную поверхность с помощью установленного под потолком лазера.
Возведенный на насыпном грунте и раскинувшийся по обоим болотистым берегам в низовьях Атчафалайи, Сангари справедливо оценивался специалистами как самый экономичный и технически оснащенный портовый терминал в мире. Занимая площадь более двух тысяч акров и протянувшись почти на милю, он мог принимать большегрузные суда любого тоннажа. Целая флотилия землечерпалок потрудилась над расчисткой дна акватории и увеличением ее глубины до стандартных тридцати двух футов. Складские помещения общей площадью более миллиона квадратных футов, два зерновых элеватора с автоматизированной системой разгрузки и нефтехранилища объемом в шестьсот тысяч баррелей соседствовали с тремя грузовыми причалами, способными одновременно обслужить два десятка больших контейнеровозов, и сухими доками, оборудованными для профилактического осмотра и ремонта судов всех классов, исключая только нефтеналивные супертанкеры грузоподъемностью более ста тысяч тонн.
Основным элементом, отличающим Сангари от других портов, является его архитектура. Вы не найдете на его территории привычных уныло-серых железобетонных коробок. Все сооружения выполнены в форме пирамид, покрытых золотистыми листами гальванизированного металла. На восходе и закате солнечные лучи, отражаясь под разными углами, производят особенно сильное впечатление на пилотов и пассажиров пролетающего мимо авиатранспорта. А в самый ясный и солнечный день яркий блеск пирамидальных корпусов можно разглядеть даже с судов, проходящих по Мексиканскому заливу в полусотне миль от берега.
Легкий стук в дверь оторвал Руди от его занятия. Обогнув длинный стол, за которым обычно проходили научные конференции и зачитывались доклады входящих в экипаж «Голотурии» исследователей, он распахнул дверь и приветствовал стоящего на пороге Фрэнка Монтеня:
— Добрый день, генерал. Спасибо, что так быстро откликнулись на мое приглашение. Я Руди Ганн.
— Рад знакомству, коммандер Ганн, — с истинно французским шармом поклонился Монтень. — Я тоже с нетерпением ожидал встречи с вами. Во время беседы с большими шишками из Белого дома и Службы иммиграции и натурализации я был просто счастлив узнать, что у меня есть единомышленники, разделяющие мою уверенность в прямой и непосредственной угрозе со стороны Шэнь Циня.
— В нашем клубе уже немало народу, — усмехнулся Руди. — Считайте себя принятым. Присаживайтесь, прошу вас.
Они вместе прошли к экрану с голографическим изображением Сангари. Монтень опустился в предложенное кресло и склонился над столом, опираясь на трость и внимательно вглядываясь в картинку.
— Я вижу, в НУМА уже вовсю используют голографическую технику для всесторонней оценки объекта, — заметил он, не отрывая глаз от экрана.
— Я слышал, что в Инженерном корпусе начали применять ее даже раньше нас, — комплиментом на комплимент ответил Ганн.
— Исключительно удобная и наглядная штука, — откликнулся генерал. — Особенно в тех случаях, когда требуется выбить дополнительные ассигнования в Конгрессе. Только в нашей методике мы добавляем еще и компьютерную мультипликацию. Незаменимая вещь для демонстрации политикам предполагаемых ужасов грядущего наводнения.
— Что вы думаете о Сангари, сэр? — перешел к делу Ганн.
Монтень ответил не сразу, продолжая рассматривать голограмму.
— Знаете, коммандер, — заговорил он наконец, — у меня такое впечатление, будто в центре пустыни Гоби высадились пришельцы из космоса и построили там город, предназначенный только для них одних. Ничего более бесполезного и претенциозного я еще не встречал. У нас, французов, есть старая пословица: «Хоть с иголочки одет, да нигде привета нет».
— Иначе говоря, смысла в строительстве Сангари вы не находите? — уточнил Ганн.
— Абсолютно никакого. От порта в здешних болотах толку не больше, чем от пятого колеса в телеге.
— А вам не кажется странным, сэр, что Шэню удалось без особых усилий собрать все необходимые визы и разрешения для осуществления столь грандиозного проекта, не сулящего в обозримом будущем ничего, кроме колоссальных убытков?
— Он представил в законодательное собрание штата Луизиана достаточно внятный перспективный план развития региона. Конгрессмены, естественно, уцепились за него всеми конечностями: что может быть для политика приятнее проекта, обеспечивающего повышение уровня занятости, поступление в казну солидных отчислений в виде налогов и не требующего при этом ни цента государственных вложений? Дареному коню в зубы не смотрят — эта истина стара как мир. Вот они и проголосовали «за», тем более что Инженерный корпус тоже не возражал. Проведенная нашими специалистами экспертиза показала, что предстоящее строительство ни в коей мере не скажется на современном состоянии русла Атчафалайи. Что и требовалось доказать! Экологи, как всегда, немного побуянили — в связи с неизбежным осушением части заболоченных земель, — да и кое-кто из моих подчиненных возражал, указывая на возможные микроизменения в самой дельте реки, но их, как водится, никто не услышал, хотя все до единого прекрасно понимали, что проект был обречен на провал еще до того, как появился на свет в виде чертежей и компьютерных распечаток.
— Понимали, но все-таки одобрили, — усмехнулся Ганн.
— А куда им было деваться? — пожал плечами Монтень. — Шэня и в Вашингтоне поддержали: сам президент Уоллес вмешался. Думаю, что поступил он так по чисто политическим соображениям, не желая портить отношения с китайцами накануне подписания новых торговых соглашений с КНР. А когда их представители включили в проект договора строительство Сангари в качестве непременного условия его подписания, Конгресс тоже сломался. Ходили слухи, будто в те дни лоббисты принадлежащей Шэню компании «Шэнь Цинь маритайм лтд» раздали взяток на умопомрачительные суммы. Очень похоже на правду, хотя лично мне ничего не предлагали.
Ганн отвернулся к иллюминатору и в задумчивости уставился на настоящий терминал, сияющий позолотой пирамидальных крыш в каких-нибудь двух милях от места стоянки «Голотурии». На всей территории порта он заметил лишь два судна, сиротливо чернеющих у самого дальнего причала.
— Позвольте внести ясность, генерал, — заговорил он, снова поворачиваясь к собеседнику. — Шэнь Цинь не тот человек, кто поставит на темную лошадку, не имея точной информации. Я и мои друзья считаем, что он убежден в будущем выигрыше, иначе никогда не стал бы вкладывать свыше миллиарда долларов в заведомо безнадежное предприятие.
— Хотел бы я знать, что за этим кроется? — проворчал Монтень. — Может, вы меня просветите, коммандер?
— Сангари имеет доступ к Южно-Тихоокеанской железной дороге и федеральной автостраде, — вкрадчиво заметил Ганн. — Вам это ни о чем не говорит?
— Не совсем так, — возразил генерал. — В перспективе — может быть, но в настоящий момент такой доступ — полная фикция. Шэнь наотрез отказался строить подъездные пути к обеим трассам, мотивируя свое нежелание тем, что и так уже немало сделал для развития экономики штата. Он настаивает, чтобы этим занялись местные или федеральные власти. Однако в связи с предстоящими выборами и общим сокращением бюджетных ассигнований конгрессмены и чиновники Луизианы колеблются, боясь принять непопулярное решение.
Сообщение Монтеня по-настоящему удивило Руди.
— Вы хотите сказать, сэр, что Сангари по сей день практически отрезан от цивилизации? — запинаясь, произнес он, не веря собственным ушам. — Но это же полное безумие!
— Тем не менее! — фыркнул генерал. — Да вы сами взгляните: на голограмме все как на ладони. Где вы здесь видите шоссе или железнодорожные рельсы? Единственное реальное средство — пролегающий в нескольких милях к северу от порта Прибрежный канал. Но он слишком узок и годится разве что для прогулочных катеров и мелких самоходных барж.
Ганн внимательно изучил картинку и убедился, что иного пути сообщения с внешним миром действительно не существует. На десятки миль вокруг Сангари простирались сплошные болота.
— Это безумие! — повторил он. — Не могу представить, как ему удалось завершить столь грандиозное строительство без доставки необходимых материалов сухопутным путем?
— Мне точно известно, что никаких материалов и оборудования Шэнь в США не заказывал, — сказал Монтень. — Буквально все было доставлено морем судами принадлежащей ему же компании. Цемент, металл, древесина, краны, электроника, а также инженеры, техники, мастера и простые рабочие — все привезено прямиком из Китая. В сооружении порта не участвовало ни одного американца, европейца или японца. Здесь они брали только грунт для засыпки болот, самостоятельно добывая его в карьере, вырытом милях в шестидесяти выше по течению Атчафалайи.
— Неужели они не могли найти местечко поближе?! — поразился Руди.
— Вы не один такой, — усмехнулся генерал. — Многие до сих пор удивляются, зачем Шэню понадобилось вывозить баржами миллионы кубических ярдов грунта, в результате чего в болотистой дельте Атчафалайи появился канал, ведущий в никуда.
— Сплошные загадки, черт бы их побрал! — не сдержался Ганн. — Но это все мелочи. Главное в том, что мы до сих пор не выяснили, каким образом Шэнь собирается заставить Сангари приносить доход?
— Понятия не имею, — пожал плечами Монтень. — Даже если он сдастся и сам построит подъездные пути к портовым причалам, все равно в Сангари никто, кроме самих китайцев, не пожалует. Уже имеющиеся в низовьях Миссисипи терминалы намного удобнее и связаны к тому же со всей транспортной инфраструктурой, включая крупные железнодорожные узлы и аэропорты. Ни один судовладелец, находясь в здравом уме, никогда не променяет на Сангари порты в Батон-Руж и Новом Орлеане.
— А если Шэнь станет доставлять прибывающие грузы караванами барж вверх по течению Атчафалайи и Ред-Ривер? — предположил Руди.
— Все равно невыгодно, — ответил генерал. — Дело в том, что Атчафалайя относится к разряду ограниченно судоходных рек. Она не столь полноводна, как Миссисипи, поэтому в жаркий сезон сильно пересыхает и навигация по ней закрывается. Да и вообще она мелковата — тяжелые баржи по ней просто не пройдут. А Миссисипи открыта для судоходства круглый год. Один буксир с машиной мощностью порядка десяти тысяч лошадиных сил свободно может тащить за собой до полусотни грузовых судов крупного тоннажа. Никогда не видели? Такой караван растягивается почти на треть мили! Между прочим, перевозка речным путем обходится примерно в десять раз дешевле, чем по железной дороге. Об этом еще Марк Твен писал в своей книге «Жизнь на Миссисипи». Но существует и другое препятствие. Атчафалайя крайне непредсказуема и очень коварна. За маской внешнего спокойствия и доброжелательности зачастую кроется злобный оскал кровожадного зверя. Она подстерегает добычу, как голодный аллигатор, затаившийся в тине и высунувший наружу только ноздри и глаза. Нет, коммандер, использовать Атчафалайю или Прибрежный канал в качестве постоянной транспортной артерии Шэню при всем желании не удастся, если только он не вложит еще миллиарды в их расширение, расчистку и углубление фарватера.
— В Белом доме и Службе иммиграции и натурализации подозревают, что он затеял строительство Сангари с целью заполучить надежную и укрытую от посторонних глаз базу для доставки нелегальных иммигрантов, оружия и наркотиков из Китая. Что вы об этом думаете, генерал? — поинтересовался Руди.
— Не вижу логики. Какой смысл тратить деньги на порт, способный принимать ежедневно миллионы тонн грузов, только для того, чтобы доставлять туда сравнительно небольшие партии беженцев? Оружие и наркотики — товар, конечно, прибыльный, но чрезвычайно опасный. Один прокол — и Сангари просто закроют, а владельца посадят.
— Но перевозка нелегалов тоже очень выгодна, — не сдавался Ганн. — Тысяча иммигрантов заплатит за доставку в Штаты по тридцать тысяч зелененьких с носа. Это немалые деньги.
— Хорошо, — не стал спорить Монтень. — Допустим, вы правы и приведенные вами цифры верны. Допустим также, что главное назначение Сангари — служить перевалочной базой для желающих покинуть историческую родину и обрести новую. Учитывая его возможности, я готов согласиться и с тем, что Шэню по силам перевозить ежегодно от пятисот тысяч до миллиона нелегальных иммигрантов. А теперь ответьте мне на один вопрос: куда он денет такое количество своих соотечественников, большая часть которых не знает ни слова по-английски? Уже сейчас сотрудники Службы иммиграции и натурализации и таможенники чуть ли не под микроскопом обследуют каждый закоулок в трюмах и служебных помещениях прибывающих в Сангари судов. Каждая уходящая отсюда баржа досматривается и проверяется по нескольку раз. Куда он их денет, я вас спрашиваю? Не в болоте же их топить!
— Не исключено, — серьезно кивнул Руди. — Прецеденты такого рода уже имели место. Но я о другом. Совершенно с вами согласен, генерал, что для приема и окончательной доставки на место большой массы нелегалов необходимо иметь соответствующие каналы. Руководство Службы иммиграции и натурализации и лично президент Уоллес обратились к нам — я имею в виду НУМА — с просьбой помочь в их выявлении. Пока что основная и единственная рабочая версия состоит в том, что поступающих в Сангари иммигрантов намереваются перевозить в другие регионы страны на подводных лодках.
Монтень скептически покачал головой.
— На подводных лодках? Возможно, конечно, но верится с трудом.
— Субмарины необходимой вместимости и грузоподъемности существуют, — возразил Ганн, — поэтому мы не имеем права отбрасывать и такой вариант.
— Простите за грубость, коммандер, да только у самого Сатаны нет ни единого шанса добраться отсюда до верховий Атчафалайи на подлодке! — раздраженно буркнул генерал. — От здешних блуждающих мелей, изгибов и ложных проток на глазах седеют и сходят с ума бывалые лоцманы. И это на поверхности, при свете дня! Готов поставить будущую пенсию против пластинки жвачки, что не родился еще подводник, способный провести свою субмарину против течения вверх по Атчафалайе хотя бы до ближайшего крупного населенного пункта.
— А вы не допускаете, генерал, что инженеры Шэня могли проложить под прикрытием строительных работ на поверхности вполне доступный и проходимый для субмарины подводный канал или даже целую сеть каналов?
Монтень отрицательно покачал головой.
— Не могу представить, как подобный объем работ мог ускользнуть от внимания целой армии инспекторов Корпуса, наблюдавших за строительством Сангари с момента закладки и вплоть до его завершения. Они изучили каждый квадратный дюйм портовых сооружений и скрупулезно проверили все чертежи. Нанятые Шэнем подрядчики проявляли исключительную любезность и оказывали им всемерное содействие. Любое критическое замечание воспринималось строителями как глас Божий, а требование заменить или переделать что-либо незамедлительно исполнялось. Я сам неоднократно посещал Сангари и вот что вам скажу: если Шэнь все же умудрился обмануть моих парней, которых я считаю лучшими специалистами во всей Америке от Аляски до Флориды, и прорыть подводный туннель у них под носом, я первым подам за него свой голос, вздумай он выставить свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов!
— Не желаете чашку чаю со льдом, сэр? — предложил Руди, доставая из холодильника запотевший стеклянный кувшин.
— Я бы предпочел стаканчик бурбона, — отказался генерал. — У вас там, случайно, бутылочки не завалялось?
Ганн ухмыльнулся.
— Вообще-то наш шеф, адмирал Сэндекер, ввел категорический запрет на употребление спиртного на всех судах НУМА, но в честь прибытия столь высокого гостя, полагаю, можно слегка отступить от правил. Виски «Джек Дэниеле» с черной этикеткой вас устроит?
Монтень сразу оживился, глазки его заблестели.
— Вы воистину святой человек, коммандер! — с чувством воскликнул он, потирая ладони в предвкушении скорой выпивки. — Вы утешаете страждущих и утоляете жаждущих!
Ганн извлек заветную бутылочку, пронесенную на борт контрабандой, и щедрой рукой плеснул густую, маслянистую жидкость в подставленный высокий бокал.
— Льда подбросить? — осведомился он, наливая себе охлажденный чай; Руди отдавал предпочтение этому напитку перед всеми остальными, будучи абсолютно равнодушен к спиртному.
— Никогда! — энергично замотал головой генерал. Он поднял бокал, откровенно любуясь игрой света в темном янтаре его содержимого, с удовольствием вдохнул неповторимый аромат, сделал небольшой глоток и блаженно зажмурился, как налакавшийся валерьянки кот. — На совещании в Вашингтоне меня проинформировали, что вы готовитесь провести подводное обследование акватории порта, — сообщил он после паузы. — Готов оказать любое необходимое содействие.
— Мы собираемся сначала направить туда «Бентос три» — автономное подводное исследовательское судно, — пояснил Ганн. — Это автоматическая субмарина с дистанционным управлением, снабженная видеокамерой для подводных съемок. Запуск на рассвете. Если она обнаружит что-нибудь подозрительное, пошлем аквалангистов.
— Вода мутная, слишком много ила, — заметил Монтень, снова поднося к губам бокал. — Боюсь, вы мало что сумеете разглядеть.
— Камера цифровая, высокого разрешения, — возразил Руди. — В пределах двадцати футов дает отличные результаты даже в условиях повышенной заиленности. Меня больше заботит, как бы не нарваться на подводный патруль боевых пловцов из числа охранников Шэня.
— Если меры безопасности по охране подводных подступов к Сангари столь же строги, как на поверхности, можете выбросить эту угрозу из головы, коммандер, — рассмеялся генерал. — Здесь секьюрити так мало, что их практически не замечаешь. Да и что им тут стеречь, если администрация порта ничего не скрывает? Единственная преграда — десяти футовый забор из проволочной сетки, через который без труда перелезет даже ребенок. Ворота постоянно открыты, поста на них не держат. На вертолетную площадку спокойно может сесть любой желающий. Сюда свободно заходят различные местные суда, в том числе рыболовецкие сейнеры и траулеры. Служащие всех принимают без расспросов и из кожи вон лезут, чтобы угодить клиентам. Экскурсии тоже случаются — так охрана и туристов не прогоняет.
— Настораживает меня почему-то такая открытость, — покачал головой Руди.
— Да, с образом Шэня как-то не вяжется, — согласно кивнул Монтень.
— По закону, — продолжал Ганн, — на территории порта должны находиться офисы таможенной и иммиграционной служб.
— Есть и такие, — усмехнулся генерал, — только я не завидую тем парням, которые в них сидят. Удивляюсь, как они там до сих пор от скуки не передохли.
— Проклятье! — снова сорвался Руди. — Хоть бы одну маленькую зацепочку раскопать, хоть за кончик ниточки ухватиться. Я душу дьяволу готов заложить, что Шэнь построил Сангари с преступными намерениями!
— Будь я на его месте, — заметил Монтень, — ни за что не стал бы придерживаться столь вызывающего архитектурного стиля. Все эти дурацкие золоченые пирамиды мозолят глаза, как реклама казино в Лас-Вегасе.
— Да, пожалуй, — согласился Ганн. — А больше вам ничего не кажется странным или не совсем соответствующим предполагаемому назначению порта?
Генерал надолго задумался, а потом вдруг просиял:
— Вспомнил, коммандер! Есть тут одна деталь, которая в свое время вызвала изрядное недоумение у моих инспекторов.
— Какая деталь? — сразу навострил уши Руди.
— Вы не гидростроитель, поэтому не обратили внимания, хотя любой эксперт сразу ее заметит, — снисходительно улыбнулся Монтень. — Дело в том, что все причальные сооружения Сангари возвышаются над водой футов на тридцать выше общепринятых стандартов. Как правило, трап с палубы большого судна или корабля опускают на пирс. Здесь же все наоборот: трап приходится опускать с пирса на палубу.
— Возможно, такая особенность всего лишь служит страховкой против гигантских приливных волн типа цунами или катастрофических паводков, случающихся раз в столетие?
— Само собой, — кивнул генерал, — но в данном случае они явно переусердствовали. Подъем воды до такого уровня во время разливов Миссисипи действительно был зафиксирован несколько раз за последние двести пятьдесят лет, но Атчафалайя не Миссисипи, на ней никогда ничего подобного не случалось.
— Шэнь Цинь не из тех, кто доверяется стихиям, — заметил Ганн.
— Но и денег на ветер, насколько мне известно, выкидывать понапрасну не будет, — парировал Монтень. — Хотя факты, следует признать, говорят об обратном. Посмотрите туда, — махнул он рукой в сторону Сангари. — Два судна на весь порт, рассчитанный на прием сотни! Разве уважающий себя предприниматель станет вести дела подобным образом?
— Не станет, — уныло согласился Руди.
Генерал допил виски, смачно крякнул и поднялся на ноги.
— Мне пора возвращаться, коммандер. Скоро совсем стемнеет. Думаю, дотянуть до Морган-Сити мы еще успеем, а с утречка пораньше отправимся в Новый Орлеан.
— Большое спасибо за консультацию, сэр, — сказал Ганн, тепло пожимая протянутую на прощанье руку. — Счастливого пути. Заглядывайте как-нибудь еще, буду рад снова видеть вас на борту.
— Ловлю на слове, — рассмеялся Монтень. — Никогда не забываю, где можно пропустить на дармовщинку стаканчик-другой отличного виски, так что можете не сомневаться, мы еще не раз с вами встретимся. Желаю удачи в расследовании. Если потребуется помощь Инженерного корпуса, звоните прямо мне на мобильный. Так быстрее и проще.
— Еще раз спасибо, сэр, обязательно позвоню.
«Джордж Б. Ларсон» с вернувшимся на борт генералом давно растаял в сгущающихся сумерках, а Руди Ганн по-прежнему стоял у стола, уставившись на голографическое изображение Сангари с таким сосредоточенным вниманием, словно надеялся отыскать где-нибудь в глубине картинки ответы на не дающие ему покоя вопросы.
* * *
— Если тебя беспокоит слишком докучливое внимание со стороны службы безопасности порта, мы можем перебраться ближе к середине, — предложил Фрэнк Стюарт, капитан «Голотурии». — Постройки и земля под ними могут принадлежать Шэню, но речной фарватер от побережья до Морган-Сити по морским законам свободен для прохождения и стоянки любых гражданских судов.
Стюарт был моряком старой закваски и до сих пор предпочитал замерять высоту солнца над горизонтом с помощью секстанта, а широту и долготу определять по таблицам, хотя мог спокойно узнавать местонахождение своего судна с точностью до нескольких ярдов, нажав пару клавиш на компьютере, связанном с системой геофизического позиционирования. Высокий, подтянутый, с глубоко посаженными васильковыми глазами и коротко подстриженной седеющей шевелюрой, он всю жизнь посвятил морю и на старости лет так и остался холостяком.
Руди Ганн стоял рядом со шкипером, с интересом разглядывая сквозь иллюминаторы рулевой рубки кажущийся вымершим Сангари.
— Не говори глупостей, старина, — рассмеялся он, похлопав Стюарта по плечу. — Если мы бросим якорь посреди реки, то привлечем к себе еще больше внимания, чем бородавка, внезапно появившаяся на носу кинозвезды в момент церемонии вручения «Оскара». Генерал Монтень рассказывал, что местные служащие дружелюбны и с готовностью принимают гостей. Так что не стоит нам ломиться в открытую дверь. Мы поступим как вполне добропорядочные граждане: свяжемся с администрацией, уведомим, что у нас забарахлил движок, и попросим выделить на пару деньков свободное местечко в доке для мелкого ремонта. По-моему, идеальное прикрытие, как ты считаешь?
Капитан молча кивнул и, не теряя времени, позвонил диспетчеру порта по своему мобильному, давно вытеснившему прежние средства связи, куда более громоздкие и менее удобные для пользователя.
— Исследовательское судно НУМА «Голотурия» вызывает Сангари, — сухо произнес он в трубку. — Капитан Фрэнк Стюарт на связи. Нуждаемся в текущем ремонте. Неполадки с рулевым управлением. Найдется у вас место в доке?
Диспетчер, представившийся как мистер Генри Пэнь, отнесся к нежданным клиентам с чисто восточной любезностью и откровенно поведал, что свободных мест у них больше, чем мух в открытой банке с вареньем.
— Я сейчас отправлю лоцмана, капитан, — пообещал он, — который отведет вас в семнадцатый док. Если нужны механики, только скажите — пришлем хоть целую бригаду.
— Спасибо за предложение, мистер Пэнь, — поблагодарил Стюарт, — но мы постараемся обойтись своими силами.
— А вы вообще чем занимаетесь, парни? Каких-нибудь редких рыбок ловите? — полюбопытствовал диспетчер, похоже отчаянно соскучившийся по живому человеческому общению.
— Нет, изучаем течения Мексиканского залива, — ответил шкипер. — Вчера наткнулись на банку, не отмеченную в лоции, и повредили рулевое перо. Оно действует, но временами заклинивает.
— Надеюсь, вы быстро исправите поломку, капитан. Но если что-то понадобится или возникнут проблемы, сразу звоните мне. Буду счастлив оказать любую помощь.
— Непременно. Еще раз спасибо, мистер Пэнь. Жду лоцмана. Конец связи.
— Генерал оказался прав, — с облегчением выдохнул Руди. — С безопасностью у них полный ажур!
* * *
После короткого ночного ливня палуба «Голотурии» влажно поблескивала в лучах восходящего солнца. Капитан Стюарт отрядил пару матросов в подвешенную за кормой люльку, приказав им делать вид, будто они возятся с поврежденным рулем. Впрочем, всем на борту, включая самого шкипера, принятые меры предосторожности очень скоро начали казаться совершенно ненужными и лишней тратой времени. Причалы, доки и башенные краны выглядели атрибутами давно забытой за ненадобностью театральной декорации, не оживляемой даже присутствием статистов. Оба китайских транспорта, замеченные Руди Ганном накануне, еще ночью снялись с якоря и покинули порт. После их ухода весь Сангари остался в безраздельном распоряжении «Голотурии» и ее экипажа.
Внутри центральной секции исследовательского судна размешалось не совсем обычное сооружение, прозванное некоторыми остряками «приемной Нептуна».