Зря, что ли, он платил огромные взятки политическим лидерам и высокопоставленным членам правительств половины стран мира? В одних только Соединенных Штатах интересы Шэня защищали и лоббировали более сотни высших чиновников в Сенате, Конгрессе, Пентагоне и других ключевых министерствах и ведомствах. Стоит ли удивляться, что при такой мощной закулисной поддержке он ощущал себя абсолютно неуязвимым? Тем не менее, будучи человеком осторожным и подозрительным, Шэнь на всякий случай содержал дополнительно небольшую армию профессиональных телохранителей и наемных убийц, завербованных в основном из числа бывших сотрудников спецслужб Китая, Франции, России, Израиля и США.

Голос секретарши в интеркоме заставил встрепенуться погруженного в раздумья хозяина кабинета.

— К вам гость, господин. Он поднимается в офис на вашем персональном лифте.

Шэнь Цинь вышел из-за огромного письменного стола розового дерева на резных ножках в виде тигров и проследовал к лифту. Интерьер и обстановка кабинета магната были скопированы с капитанской каюты большого парусного корабля начала девятнадцатого столетия. Массивные дубовые бимсы поддерживали обшитые тиковыми панелями боковые переборки и такой же потолок со световым люком по центру. С одной стороны периметра размешались герметично закрытые аквариумы, в которых вместо рыбок плыли по синим пластиковым волнам модели судов «Шэнь Цинь маритайм лтд», а с другой — застекленные шкафы с уникальной коллекцией старинных водолазных скафандров со всеми атрибутами, включая башмаки со свинцовыми подошвами и надраенные медные шлемы с толстыми воздушными шлангами. Встав перед лифтом, Шэнь дождался остановки кабины и с поклоном приветствовал вышедшего из нее низкорослого китайца лет пятидесяти с густой седой шевелюрой, пухлыми щеками и глазами навыкате. Шагнув навстречу хозяину, гость расплылся в улыбке и тепло пожал протянутую руку.

— Чрезвычайно рад новой встрече с вами, уважаемый Шэнь Цинь, — церемонно произнес он.

— Ваш визит для меня всегда огромная честь, достопочтенный Цзянь Инь, — в тон ему ответил магнат, — хотя, признаться, я никак не рассчитывал увидеться с вами так рано. Если мне не изменяет память, мы договаривались встретиться в четверг на будущей неделе, не так ли?

— Все так, мой дорогой друг, я действительно явился без предупреждения, за что нижайше прошу меня извинить. Дело в том, что совершенно неожиданно возникла чрезвычайно деликатная проблема, которую нам с вами необходимо срочно обсудить с глазу на глаз.

— Я всегда получаю редкостное удовлетворение от беседы с вами, мой старый друг, — заметил Шэнь. — Присаживайтесь, прошу вас. Выпьете чаю?

— С огромным удовольствием, особенно если угостите тем же сортом, что и в прошлый раз!

Шэнь отдал секретарше распоряжение и присел за низенький чайный столик напротив гостя.

— Так в чем же заключается деликатная проблема, заставившая столь занятого человека, как вы, достопочтенный Цзянь Инь, бросить все дела и вылететь из Пекина в Гонконг более чем за неделю до назначенного срока?

— Проблема в том, — заявил министр госбезопасности КНР, в упор глядя на собеседника, — что в Пекине серьезно озабочены и встревожены широкой оглаской, которую получили недавние события в окрестностях озера Орион. — Он замолчал на несколько секунд и после паузы многозначительно добавил: — Более того, некоторые товарищи из высшего руководства склонны возложить вину за случившееся именно на вас, дорогой друг!

— Я ни в чем не виноват, — небрежно отмахнулся Шэнь. — Меня там не было, и проконтролировать ситуацию я при всем желании не мог.

— По моим сведениям, — как бы между прочим заметил Цзянь, — содержавшиеся на территории принадлежащего вам комплекса нелегалы были освобождены в ходе операции, организованной Службой иммиграции и натурализации США.

— Ваши сведения абсолютно верны, — охотно признал Шэнь. — Добавлю лишь, что операция была молниеносной и совершенно непредвиденной, в результате чего мои лучшие люди погибли или оказались под арестом.

— Но как такое вообще могло произойти? — продолжал гнуть свое Цзянь. — Не могу поверить, что столь дальновидный человек, как вы, уважаемый Шэнь, не предусмотрел заранее подобного развития ситуации и не принял меры. Почему ваши агенты в Вашингтоне не предупредили вас вовремя?

— Все не так просто, достопочтенный Цзянь, — покачал головой хозяин. — Мне только вчера доложили, что операция по захвату перевалочной базы на озере Орион заранее не планировалась; более того, в штаб-квартире Службы иммиграции и натурализации даже не подозревали о ее существовании. Все произошло спонтанно, а сам рейд был проведен сотрудниками местного филиала под руководством его директора, очевидно получившего срочное донесение от одного из своих агентов, каким-то образом сумевшего проникнуть за завесу тайны. Поэтому у моих людей в их аппарате просто не было времени сообщить — они сами узнали о случившемся только постфактум.

— И вы так спокойно об этом говорите?! — поразился Цзянь. — Вся ваша сеть в Северной Америке под угрозой. Правительственные агенты уже вытянули ключевое звено в цепи, которая рано или поздно приведет к вам!

— Не стоит так волноваться по этому поводу, достопочтенный Цзянь Инь, — хладнокровно возразил Шэнь. — Да, следствие ведется, но у американцев нет на руках прямых доказательств, позволяющих связать мое имя с незаконной контрабандой людей в США. А подозревать они могут что угодно и сколько угодно — мне от этого ни горячо ни холодно. Хотелось бы напомнить, кстати, что все остальные мои перевалочные базы на побережье остались в неприкосновенности и без труда справятся с дополнительным контингентом, ранее проходившим через Орион-Лейк.

— Председатель Люань Линь и мои коллеги в Госсовете несомненно будут счастливы услышать, что вы по-прежнему держите все под контролем, уважаемый Шэнь, — сухо сказал Цзянь, — однако у меня все же остаются некоторые сомнения, которые я надеюсь рассеять с вашей любезной помощью, дорогой друг. Боюсь, вы недооцениваете противника: американцы настойчивы и изобретательны — стоит им нащупать хотя бы одну маленькую трещинку, и они не успокоятся, пока не развалят всю стену.

— Вы боитесь? — усмехнулся Шэнь.

— Я озабочен, — поправил министр. — Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить и далее осуществлять единоличное руководство претворением в жизнь принятой на закрытом заседании Госсовета Программы по снижению демографического давления человеку, более заинтересованному в собственных прибылях, нежели в соблюдении стратегических интересов Коммунистической партии и народа Китая.

— И что же вы предлагаете?

Цзянь Инь окинул собеседника долгим взглядом и твердо заявил:

— Я намерен рекомендовать Председателю Люань Линю отстранить вас от дальнейшего участия в Программе и заменить другим липом — более лояльным и поддающимся контролю партийных и государственных органов нашей страны.

— А что станется с контрактом на исключительное право перевозок экспортной продукции и пассажиров судами моей компании?

— Контракт будет аннулирован.

Цзянь не сводил глаз с лица собеседника, ожидая увидеть всплеск эмоций в широком диапазоне — от изумления до вспышки ярости, — и был неприятно разочарован, когда тот всего лишь равнодушно пожал плечами и небрежно бросил:

— Вы всерьез полагаете, достопочтенный Цзянь, что меня так легко заменить?

— Незаменимых людей нет, как говаривал когда-то Сталин, — усмехнулся министр. — Мы уже нашли подходящую кандидатуру.

— Я его знаю?

— Без сомнения. Это Тинь Цянь, председатель правления «Китайских Тихоокеанских линий» и ваш главный конкурент, если не ошибаюсь. Мы провели с ним предварительные переговоры, и господин Тинь любезно согласился принять наше предложение.

— Тинь Цянь? — Брови Шэня сдвинулись вверх ровно на миллиметр. — Не смешите меня! Девяносто процентов его флотилии — насквозь проржавевшие корыта, годные разве что на металлолом.

— Вы слишком поспешны в суждениях, уважаемый Шэнь. Возглавляемая господином Тинем компания уже сейчас имеет в своем распоряжении не один десяток вполне добротных судов, а в недалеком будущем получит возможность значительно увеличить их число путем приобретения и строительства новых. — В словах Цзяня содержался завуалированный намек на финансовую поддержку преемника Шэня китайским правительством и Министерством госбезопасности. — Так что я лично в данном аспекте никаких проблем не усматриваю.

— Вы отказываете мне в способности анализировать, достопочтенный Цзянь! — Шэнь не на шутку рассердился, хотя на его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул, а голос звучал так же ровно, как и начале разговора. — Я прекрасно вижу, что вы задумали. Потеря базы на озере Орион — всего лишь удобный предлог, чтобы отделаться от неудобного партнера, поменяв его на более щедрого. Сколько вы собираетесь содрать с Тиня? Половину прибылей? Или две трети? Запомните достопочтенный, непомерная алчность никого еще до добра не доводила!

— Вам ли пенять на чужую алчность, уважаемый Шэнь! — рассмеялся собеседник. — Уверен, на моем месте вы поступили бы точно так же.

— А как вы намерены обойтись с моим новым терминалом в Луизиане? — после короткой паузы осведомился магнат. — Тоже отберете?

— Вы, несомненно, получите полную компенсацию за вашу долю инвестиций в проект Сангари.

— Несомненно, — хмыкнул Шэнь, отлично понимающий, что не получит ни цента. — А сам порт, разумеется, перейдет в руки господина Тиня и ваши, не так ли?

— На ближайшем заседании Госсовета в Пекине я собираюсь отстаивать именно такое решение, — подтвердил Цзянь.

— А позвольте узнать, достопочтенный, обсуждали ли вы с кем-нибудь еще мое грядущее отстранение от дел и мою замену на другое лицо? — Шэнь прищурился.

— Только с Тинь Цянем, — откровенно признался министр. — Я решил, что с оглаской торопиться не следует.

В кабинет бесшумно вошла секретарша. Двигаясь с неповторимой грацией танцовщицы с острова Бали — каковой она в действительности и была, пока не попалась на глаза Шэню, предложившему ей перейти к нему на службу, — девушка склонилась над столиком и поставила на него поднос с двумя фарфоровыми чайниками и чайными чашками изумительной старинной работы. В числе дюжины других очаровательных молодых женщин, подобранных лично хозяином, она прошла сложнейший и весьма изнурительный курс обучения под его персональным присмотром и удостоилась чести войти в ближайший круг доверенных лиц господина. Шэнь вообще доверял женщинам больше, чем мужчинам, но неукоснительно придерживался неписаного правила: никогда не заводить служебных романов. Любовниц он и без того имел в избытке — три из них в настоящий момент жили в его апартаментах, — в этих же юных красавиц было так много вложено, что использовать их не по назначению Шэнь считал непростительной глупостью.

— В зеленом чайнике ваш особый черный чай, господин, нежным голоском сообщила секретарша, — а в голубом — с жасмином.

— С жасмином! — негодующе фыркнул Цзянь. — Удивляюсь, как вы можете пить какую-то бурду, отдающую женскими духами, имея возможность наслаждаться вашим несравненным особым?!

— А я люблю разнообразие, — улыбнулся Шэнь, собственноручно наливая гостю изысканный напиток. Откинувшись на спинку кресла и держа чашку в руке, он снисходительно наблюдал за Цзянем, жадно присосавшимся к своей и осушившим ее в рекордно короткий срок. Как только чашка опустела, хозяин вновь наполнил ее из зеленого чайника и возобновил прерванную беседу: — Надеюсь, вы в курсе, достопочтенный, что компания Тиня не располагает судами необходимого тоннажа и уровня комфортабельности для перевозки пассажиров?

— Ничего страшного, — отмахнулся министр. — На первое время можно взять в аренду несколько круизных лайнеров, а потом появятся деньги на покупку и строительство своих. Давайте уж смотреть правде в глаза, уважаемый Шэнь. За годы нашего сотрудничества вы заработали столько денег, что банкротство вам в любом случае не грозит. С вашими связями вам не составит труда переориентировать «Шэнь Цинь маритайм лтд» на западные рынки. Вы опытный и умелый предприниматель, так что сумеете обойтись и без содействия Китайской Народной Республики.

— Орлу не подняться к солнцу на крыльях ласточки, — философски заметил Шэнь.

Цзянь допил чай, с сожалением поставил на столик пустую чашку и поднялся на ноги.

— Сожалею, но я вынужден покинуть вас, уважаемый Шэнь. Меня ждет самолет.

— Я очень хорошо понимаю, достопочтенный Цзянь, — сухо сказал Шэнь, — почему вы так торопитесь вернуться в Пекин, где вас наверняка ожидают неотложные дела и ответственные решения. Смею надеяться, они окажутся хорошо продуманными и не приведут к нежелательным последствиям.

Цзянь Инь сделал вид, что не заметил ни пренебрежительного тона, ни лишь слегка завуалированной угрозы в последней фразе магната. Не проронив больше ни слова, он коротко кивнул и направился к лифту. Едва за ним сомкнулись створки кабины, Шэнь вернулся за письменный стол и бросил в микрофон интеркома:

— Сю, пригласи ко мне Павла Гавровича. Срочно!

Пять минут спустя в кабинет вошел высокий худощавый мужчина средних лет с типично славянской наружностью. Подойдя к столу, он почтительно склонил голову и вопросительно посмотрел на господина. Тот, в свою очередь, окинул внимательным оценивающим взглядом главного ликвидатора его наемной армии, в свое время считавшегося одним из самых опасных и безжалостных полевых агентов российского ГРУ. Профессиональный убийца, в совершенстве владеющий всеми видами боевых искусств, Павел Гаврович без колебаний расстался со своей довольно высокой, но скудно оплачиваемой должностью в Министерстве обороны России, польстившись на заоблачное жалованье в твердой валюте, предложенное ему вербовщиком организации Шэня. На принятие решения теперь уже бывшему гэрэушнику понадобилось меньше минуты.

— Добрый день, уважаемый господин Павел, — ласково заговорил Шэнь, не поднимаясь, однако, из-за стола и не предлагая руки; в личных контактах с подчиненными он неизменно соблюдал дистанцию, чтобы те всегда помнили, кто в доме хозяин. — Рад видеть вас в добром здравии. У меня для вас имеется небольшое поручение. В последние месяцы мне сильно докучает один из моих конкурентов. Его имя Тинь Цянь. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы с ним произошел несчастный случай.

Гаврович молча кивнул, повернулся на каблуках и строевым шагом направился к ожидающему лифту, так и не произнеся ни единого слова за все время аудиенции.

На следующее утро Шэнь Цинь, плотно позавтракав, занялся просмотром свежих газет — как местных, так и иностранных — и был приятно удивлен, обнаружив в гонконгском «Джорнэл» сразу две привлекшие его внимание заметки. В первой сообщалось:

«Известный предприниматель и судовладелец, председатель правления и исполнительный директор корпорации „КТЛ“ Тинь Цянь и его супруга погибли накануне вечером в результате дорожно-транспортного происшествия. В лимузин, на котором они возвращались домой из Мандарин-отеля после ужина с друзьями, врезался большегрузный трейлер, перевозивший крупногабаритное электрооборудование. Шофер лимузина, получивший тяжелые травмы, был доставлен в больницу, где скончался, не приходя в сознание. Водитель грузовика с места происшествия скрылся и в настоящее время усиленно разыскивается полицией».

Вторая заметка гласила:

«В Пекине официально объявлено о безвременной кончине министра госбезопасности КНР Цзянь Иня, последовавшей в результате острого сердечного приступа, случившегося на борту самолета, которым он возвращался в столицу. Наблюдавшие за здоровьем министра на протяжении многих лет медики утверждают, что тот никогда не жаловался на сердце, и теряются в догадках. Сразу после посадки тело было направлено в правительственную клинику для вскрытия и медицинской экспертизы. Наиболее вероятным преемником Цзяня считается его первый заместитель Чжоу Ли».

«Ах, какая жалость! — позволил себе мысленно позлорадствовать над покойником Шэнь. — Он так любил мой особый сорт чая и с такой жадностью его поглощал, забывая о том, что в его годы следует соблюдать умеренность. Вот и доигрался! Не забыть бы еще напомнить Сю отправить от моего имени телеграмму с соболезнованиями Председателю Люаню, созвониться с Чжоу Ли и пригласить на обед в будущий четверг. Не зря же я его подкармливал столько лет, да и человек он разумный и не станет зарываться, как эта пучеглазая образина, чтоб его черти в пекле сожрали!»

Отложив газеты и допив кофейный напиток — он пил чай только в присутствии посторонних, а наедине с собой предпочитал сваренный по новоорлеанскому рецепту американский вариант кофе с цикорием, — Шэнь блаженно расслабился и закрыл глаза. Из полудремотного состояния его вывела приглушенная мелодичная трель звонка, предупреждающего о том, что секретарша стоит за дверью столовой и ожидает разрешения войти. Ткнув пальцем в кнопку, снимающую блокировку, Шэнь обернулся и с улыбкой приветствовал девушку:

— Доброе утро, милая. Чем порадуешь меня сегодня?

— Вот информация, только что полученная от вашего агента в ФБР, господин, — прощебетала Цунь Сю, протягивая ему кожаную папку. — Я больше не нужна?

— Постой, не уходи, — задержал ее Шэнь. — Хочу выслушать и твое мнение относительно упоминаемой в этом досье персоны:

Он раскрыл папку. Довольно толстую пачку принтерных распечаток предваряла большая цветная фотография мужчины лет сорока на фоне шикарного раритетного «кадиллака». Высокий, широкоплечий, в слаксах и футболке, с кривой ухмылкой на бронзовом от загара лице. Он смотрел прямо в объектив фотокамеры прищуренными смеющимися глазами цвета полыни. Явно нуждающаяся в расческе буйная шевелюра волнистых черных волос а-ля Тарзан пикантно гармонировала с тонкой талией и узкими бедрами. Сноска под снимком дополнительно сообщала, что рост сфотографированного составляет шесть футов три дюйма, а вес — сто восемьдесят пять фунтов. Бугрящиеся мощными бицепсами руки, покрытые мелкими шрамами, могли бы принадлежать деревенскому кузнецу, в то время как загрубевшие мозолистые кисти, присущие скорее мастеру восточных единоборств, в сочетании с длинными элегантными пальцами пианиста вообще вызывали полное недоумение касательно профессиональной принадлежности объекта.

— Взгляни на это фото, моя лисичка[18], — поманил к себе поближе секретаршу Шэнь, — и постарайся проявить все свое женское чутье, которым, я знаю, ты обладаешь. Попытайся проникнуть в тайники души этого человека и поведай мне, что тебе открылось.

Цунь Сю послушно склонилась над плечом господина и сосредоточенно впилась взглядом в снимок, сконцентрировав все внимание на глазах мужчины на фотографии. Некоторое время спустя она выпрямилась и начала излагать свои впечатления, устремив в пространство затуманившийся взор:

— Он не очень красив, но необычайно привлекателен. В нем силен природный магнетизм. Он склонен к авантюризму, и его постоянно влекут неразгаданные тайны, особенно те, что кроются на дне морском. Отсутствие колец на его пальцах свидетельствует о том, что его не привлекают супружеские узы, хотя женщин неудержимо тянет к нему, как бабочек на горящую свечу. Они не чувствуют сексуальной угрозы с его стороны, он же испытывает искреннее удовольствие в дружеском общении с ними. В нем ощущается доброта, врожденная деликатность и нежность. Он внушает полное доверие. Все внешние признаки указывают на безупречного любовника. Он сентиментален, консервативен в своих пристрастиях, знаток старины и, очень вероятно, склонен к коллекционированию антиквариата. Вся жизнь его посвящена преодолению трудностей, но не ради личной выгоды, а исключительно для того, чтобы в очередной раз бросить вызов неизведанному. Этот человек может смириться с поражением, но лишь в том случае, если он проиграл достойному и превосходящему его противнику. Глаза его подернуты невидимым льдом, что означает моральную готовность хладнокровно убить врага или любой ценой спасти друга. Мне думается, господин, что он родился намного позже назначенного ему срока. Семнадцатый или восемнадцатый век — эпоха галантных кавалеров и блистательных дам, пик расцвета корсарства и флибустьерства — был бы идеальной средой для полного развития всех генетически заложенных в нем качеств.

— Иначе говоря, моя дорогая Сю, ты воображаешь его кем-то вроде рыцаря без страха и упрека типа Дон Кихота или сэра Галахада? — исподлобья покосился на девушку Шэнь.

— Да, господин, — бестрепетно встретила его взор Цунь Сю. — Я уверена, что ему самое место на палубе корабля капитана Блада или в компании мушкетеров в окрестностях монастыря Дешо. Не сомневаюсь также, что он героически проявил бы себя в рядах крестоносцев и снискал достойные лавры в качестве шерифа на Диком Западе. Он готов защищать близких ценой собственной жизни, но к врагам беспощаден. Этот человек чрезвычайно опасен для вас, мой господин!

— Благодарю тебя, Сю, ты очень мне помогла. Теперь можешь идти.

— Всегда счастлива услужить господину, — поклонилась девушка и выпорхнула из комнаты.

Шэнь отложил фотографию и углубился в чтение. Его несколько позабавило полное совпадение даты рождения объекта с его собственной, потому что во всем остальном они были, что называется, диаметральными противоположностями. Единственный сын сенатора от Калифорнии Джорджа Питта и Барбары Питт, в девичестве Найт. После колледжа в Ньюпорте поступил в Академию ВВС в Колорадо, которую закончил тридцать пятым в своем выпуске. Неплохо, но не очень впечатляет. В период учебы занимался американским футболом и легкой атлетикой, завоевав несколько спортивных наград. Успел повоевать во Вьетнаме, где не раз отличался в воздушных поединках с «МиГами»[19]. Дослужился до майора, после чего перевелся в Национальное подводное и морское агентство. В настоящее время имеет звание подполковника.

Сю угадала: объект действительно занимался собиранием технического антиквариата, разместив коллекцию старых автомобилей и летательных аппаратов в заброшенном ангаре на задворках Вашингтонского национального аэропорта. И сам обосновался там же, оборудовав квартирку над своими сокровищами, многие из которых он отреставрировал собственными руками. Послужной список его достижений за время работы в НУМА под началом бессменного руководителя Агентства адмирала Джеймса Сэндекера — от подъема «Титаника» и находки Александрийской библиотеки до остановки «красной волны», угрожающей всему живому на Земле, — читался похлеще любого приключенческого романа. Ряд других возглавляемых им специальных проектов способствовал сохранению множества человеческих жизней, неисчислимых материальных ценностей и привел к существенным прорывам в самых разных отраслях знания — от археологии до экологии и новейших технологий. Одно лишь перечисление всех его подвигов занимало внушительную стопку в два десятка распечатанных на принтере листов.

Агент Шэня счел необходимым также приложить к досье перечень имен людей, которых Питт предположительно собственноручно убил. Некоторые буквально потрясли магната — носившие их в свое время занимали высокие посты и обладали огромным богатством и влиянием, будучи при этом преступниками международного масштаба. Цунь Сю и здесь не ошиблась, определив в нем опаснейшего врага. Примерно через час Шэнь отложил папку и вновь взял в руки фотографию, напряженно вглядываясь в фигуру и черты лица человека рядом со старым «кадиллаком» и пытаясь угадать, какие побудительные мотивы скрываются за его действиями и поступками. Одно не вызывало сомнений — очень скоро пути их обязательно пересекутся.

— Итак, мистер Дирк Питт, — заговорил магнат, обращаясь к мужчине на снимке как к живому собеседнику, — это вам я обязан потерей перевалочной базы на озере Орион. Ума не приложу, что заставило вас, рискуя жизнью, уничтожить принадлежащую мне собственность, в том числе новенькую яхту, которой я даже не успел насладиться, но я это непременно выясню. Вы, несомненно, обладаете достойными уважения качествами, и в других обстоятельствах я счел бы за честь числить вас среди моих друзей, но вы зашли слишком далеко, бросив мне вызов. На этом ваша карьера закончена, а досье закрыто — последней записью в нем станет некролог, посвященный вашей безвременной кончине.