Глава 16

Безжизненная серая равнина сменилась лесом причудливых труб, поднимающихся с морского дна. Они стояли, как искривленные камины, и извергали горячую — с температурой 365 градусов Цельсия — мутно-черную воду, которая поднималась облаками дыма над трубами, быстро смешиваясь с холодной, океанской водой.

— Черные курильщики, — объявил Планкетт, узнав их в лучах прожекторов «Большого Джона».

— Их должны окружать сообщества морских животных, — сказал Питт, не отрывая взгляда от изображения рельефа на мониторе водителя. — Мы нанесли на карту свыше дюжины таких горячих ключей во время наших разведывательных маршрутов.

— Лучше держись от них подальше. Не хотелось бы мне наблюдать, как этот зверь раздавит какой-нибудь из них.

Питт улыбнулся и переключил управление на ручное, отвернув вездеход в сторону, чтобы объехать странную колонию экзотической морской фауны, обходившейся без солнечного света. Этот участок был чем-то вроде оазиса в пустыне, занимая около квадратного километра морского дна. Широкие следы вторгшегося гусеничного чудовища обходили сбоку извергающие потоки горячей воды трубы и переплетающиеся заросли гигантских трубчатых червей, слегка колышущиеся под действием течения, как будто это были колеблемые ветром заросли тростника.

Планкетт с восхищением следил, как заключенные в полых стеблях черви погружали свои нежные розовые и багряные щупальца в черную воду.

— Некоторые из них длиной добрых три метра! — воскликнул он.

Вокруг «каминных труб» и трубчатых червей на поверхности дна, также тут и там попадались огромные раковины моллюсков, которых Планкетту до сих пор никогда не приходилось видеть. Лимонного цвета создания, похожие на грибы-дождевики и принадлежащие к тому же классу, что и медузы, плавали среди покрытых шипами белых крабов и голубоватых креветок. Ни одно из этих животных не нуждалось для своего выживания в процессе фотосинтеза. Все они питались бактериями, превращавшими сероводород и кислород, выбрасываемые «черными курильщиками», в органические соединения. Если бы Солнце вдруг погасло, эти создания, обитающие в кромешной тьме, продолжали бы жить, когда все иные формы жизни над ними давно вымерли бы.

Он попытался запечатлеть в памяти образы разных обитателей этого оазиса, пока они исчезали в облаках ила, тянущихся за вездеходом, но не мог сосредоточиться. Наглухо запечатанный в затерянной среди морских глубин кабине вездехода, Планкетт испытывал сильнейшее душевное волнение, наблюдая этот чуждый всему земному мир. Отнюдь не новичок в абиссальных глубинах, он внезапно почувствовал себя таким же одиноким и потерянным, как астронавт, заблудившийся в пустом пространстве за пределами Галактики.

Питт удостоил невероятное зрелище за окнами кабины лишь несколькими рассеянными взглядами. У него не было времени отвлекаться. Он смотрел и реагировал лишь на то, что можно было увидеть на экране монитора. Дважды он чуть не провалился вместе с машиной в глубокие, круто обрывающиеся вниз трещины, остановившись меньше чем в метре от края одной из них. Изрытая расщелинами равнина часто оказывалась столь же непроходимой, как лавовые потоки, образующие морское дно вокруг Гавайских островов, и ему пришлось срочно запрограммировать компьютер на прокладку наименее опасного обходного пути.

Ему приходилось быть особенно осторожным в зонах оползней и краев каньона, где грунт был слишком рыхлым, чтобы выдержать вес машины. Однажды даже пришлось объезжать небольшой, но действующий вулкан, из которого лава вытекала через длинную трещину и спускалась вниз по склону, прежде чем остыть и затвердеть в холодной воде. Он объезжал неправильной формы ямы и высокие конусы, пересекал широкие кратеры; здесь были все типы грунта и формы рельефа, которые можно было надеяться найти где-нибудь на Марсе.

Вести машину, полагаясь лишь на сонарное и радарное изображения, построенные компьютером, вместо того чтобы надеяться на свое собственное зрение, ограниченное небольшим пятном света прожекторов вездехода, было нелегким делом. Приятной прогулкой это не назовешь. Усталость начала накапливаться в побаливающих мышцах и слезящихся глазах, и он решил на какое-то время передать управление Планкетту, который быстро понял тонкости обращения с «Большим Джоном».

— Мы только что прошли отметку две тысячи метров, — сообщил Питт.

— Вроде неплохо, — добродушно отозвался Планкетт. — Это больше, чем полпути наверх.

— Пока что рано выписывать счет. Уклон дна возрастает. Если он станет еще на пять градусов больше, траки начнут пробуксовывать.

Планкетт усилием воли отогнал все мысли о возможной неудаче. Он полностью доверял Питту, и эта его черта бесконечно раздражала сотрудника НУМА.

— Поверхность склона стала намного ровнее. Теперь нам должен быть открыт прямой путь к вершине.

— Лавовые породы здесь, возможно, уже утратили острые кромки и несколько сгладились, но их ни в коем случае нельзя считать ровной поверхностью, — пробормотал Питт устало, медленно цедя слова, в его голосе чувствовалась измотанность.

— Не беспокойтесь. Мы поднялись из абиссальной зоны и входим в область средних глубин. — Планкетт замолчал и показал через обзорный иллюминатор на вспышку голубовато-зеленой биолюминесценции. — Порихтис мириастер, этот вид может давать вспышки свечения, продолжающиеся до двух минут.

— Вам следует пожалеть его, — сказал Питт, еле ворочая языком.

— Почему? — возразил Планкетт. — Порихтис приспособился к условиям обитания великолепно. Его люминесценция используется для отпугивания хищников, действует как приманка для привлечения добычи, как средство узнавания особей своего собственного вида и, конечно, для привлечения особей противоположного пола в полной темноте.

— Всю свою жизнь плавать в холодной черной бездне. Я бы назвал это настоящей скучищей.

Планкетт понял, что Питт подшучивает над ним.

— Очень тонкое наблюдение, мистер Питт. Как жаль, что мы не можем предложить этому глубоководному животному какое-нибудь развлечение.

— Мне кажется, мы можем немного рассмешить их.

— В самом деле? Что вы имеете в виду?

— Они могут понаблюдать, как вы некоторое время поведете машину. — Он широким жестом показал на пульт управления. — Машина полностью в вашем распоряжении. Не забудьте внимательно следить за геологической обстановкой на экране монитора, а не за медузой с неоновой рекламой.

Питт откинулся в кресле, закрыл глаза, и секунду спустя он уже выглядел совсем уснувшим.

Питт проснулся через два часа, разбуженный громким треском, прозвучавшим как пушечный выстрел, и сразу почувствовал, что что-то не в порядке. Он вытянулся, вскочил на ноги и забегал глазами по пульту, отыскивая мигающую красную лампочку.

— Неисправность?

— У нас протечка, — быстро сообщил ему Планкетт. — Сигнальная лампочка загорелась одновременно со звуком, который вас разбудил.

— Что показывает компьютер насчет места повреждения и размеров ущерба?

— К сожалению, вы не сообщили мне, как вызвать соответствующую программу.

Питт быстро набрал на клавиатуре нужную комбинацию. Строчки текста немедленно вспыхнули на экране.

— Нам повезло, — сказал Питт. — Отсеки системы жизнеобеспечения и электронного оборудования герметичны. Защищенный реакторный отсек тоже цел. Протечка внизу, где-то в области отсека двигательной установки и генератора.

— И вы называете это везеньем?

— В этом отсеке достаточно свободного места, чтобы двигаться по нему, а его стенки доступны для ремонтных работ. Трепка, которую перенес этот бедный старый автобус, должно быть, вскрыла микроскопический дефект отливки в основании корпуса.

— При таком внешнем давлении струя воды, бьющая через отверстие размером с толщину булавки, может затопить эту кабину за два часа, — тревожно заметил Планкетт. Он поежился. Оптимизм исчез из его глаз, безвольно уставившихся на экран монитора. — А если отверстие расширится и корпус обрушится … — Он не договорил фразу до конца и умолк.

— Эти стены не рухнут, — твердо произнес Питт. — Они рассчитаны на давление, в шесть раз большее, чем на этой глубине.

— Тем не менее остается тонкая струйка воды, бьющая с силой лазерного луча и способная перерезать электрический кабель или человеческую руку за одно мгновение.

— Значит, мне следует быть осторожным, не так ли? — сказал Питт, вылезая из своего кресла и пробираясь к задней стенке кабины. Ему все время приходилось упираться в стены руками, чтобы его не сбило с ног непрерывное раскачивание и толчки машины, движущейся по неровной поверхности. Прежде. чем открыть задний люк, он нагнулся к полу и поднял крышку небольшого лючка, чтобы включить освещение в машинном отсеке.

Он слышал резкий свист на фоне гула паровой турбины, но не мог разглядеть, откуда исходит этот звук. Вода уже покрывала стальной настил отсека на четверть метра. Он замер и прислушался, пытаясь на слух определить место повреждения. Нельзя было слепо лезть в отсек, рискуя нарваться на режущую, как бритва, струю.

— Видите ее? — крикнул ему Планкетт.

— Нет! — нервно откликнулся Питт.

— Мне остановиться?

— Ни в коем случае. Продолжайте двигаться в направлении вершины.

Он склонился над люком в полу. Там притаилась смертельная угроза, дающая знать о себе свистящим шумом, еще более зловещим, чем враждебный мир за иллюминаторами кабины. Успела ли струйка из открывшегося отверстия в корпусе повредить жизненно важное оборудование? Была ли она слишком сильной, чтобы можно было ее остановить? Нельзя было терять ни минуты. Не было времени для раздумий, для взвешивания шансов. И тот, кто в такие минуты колеблется, неминуемо погибнет. Неважно было теперь, умрет ли он утонув, или будет разрезан на куски, или раздавлен безжалостным давлением океанских глубин.

Он спрыгнул вниз через люк и скорчился внутри отсека, радуясь тому, что он все еще цел, а не разрезан надвое. Свист был близко, почти на расстоянии вытянутой руки, и ii чувствовал жалящие удары брызг, отлетавших от какого-то препятствия, в которое била струя. Но образовавшийся в результате туман, заполнивший отсек, не позволял ему разглядеть место протечки.

Питт осторожно придвинулся поближе к свистящей струе через окружающую его водяную пыль. Вдруг одна мысль пришла ему в голову, и он снял туфлю. Он поднял ее вверх и начал водить ею из стороны в сторону, как слепой машет тростью, держа туфлю каблуком от себя. Внезапно туфлю чуть не вырвало у него из руки. Кусок каблука был аккуратно срезан. Тогда он увидел это небольшое блестящее пятнышко впереди и справа от него.

Тонкая, как игла, струйка била по фундаменту компактной паровой турбины, приводящей огромные гусеницы вездехода. Толстый титановый фундамент выдерживал сосредоточенную силу струи, но его твердая поверхность уже была немного выщерблена в месте ее падения.

Питту удалось найти повреждения, но проблема была далека от решения. Никакой заклепкой, никакой замазкой или заплаткой нельзя было остановить струю, способную, если дать ей достаточно времени, прорезать металл. Он стоял и осторожно протягивал руку к ящику с инструментами и запасными частями рядом с турбиной. Мгновенно оглядев содержимое ящика, он вытащил отрезок трубы высокого давления, предназначенной для парогенератора. Затем извлек тяжелый молоток, похожий на кувалду.

Вода поднялась уже на полметра к тому времени, как он все подготовил. Его импровизированный способ остановить протечку просто обязан был сработать. Если он окажется неэффективным, то положение станет безнадежным и ему с Планкеттом не останется ничего другого, кроме как ждать, пока они не утонут или не будут раздавлены возрастающим давлением.

Медленно, с беспредельной осторожностью он подался вперед, сжимая в одной руке отрезок трубы, а в другой молоток. Он лег на спину в быстро прибывающую воду, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на несколько секунд и затем выдохнул. Одновременно с этим он прижал один конец трубы к месту, из которого била струя, следя, чтобы противоположный конец смотрел прочь от него, и сразу же прижал этот свободный конец к наклонному участку толстой защитной перегородки, отделяющей отсек турбины от отсека реактора. Яростными ударами молотка он стал бить снизу по нижнему концу трубы, продвигая его вверх по перегородке, пока труба не оказалась наглухо заклиненной между стеной отсека и перегородкой, и лишь тонкая водяная пыль просачивалась у ее обоих концов.

Его аварийная затычка, возможно, была остроумным приспособлением, но она не была совершенной. Заклиненная труба ослабила приток воды в отсек до слабенькой струйки; можно было надеяться, что это позволит им добраться до вершины Гайота, но это не было постоянное решение. Было лишь вопросом времени, когда входное отверстие достаточно расширится или труба будет разрезана бьющей оттуда струей; у них оставалось лишь несколько часов.

Питт сел на пол отсека, продрогший, мокрый и слишком душевно измотанный, чтобы чувствовать воду, плещущуюся вокруг его тела. Забавно, подумал он через минуту, показавшуюся ему очень долгой, как, сидя в ледяной воде, он все еще продолжает потеть.

Через двадцать два изматывающих часа, прошедших после того как верный «Большой Джон» чудом вырвался из своей могилы, он оказался вскарабкавшимся достаточно высоко, чтобы уже можно было различить вершину подводной горы. Питт снова сидел за пультом управления, и пара гусениц вгрызалась, проскальзывала, снова зарывалась траками в покрытую илом лавовую породу, отвоевывая у крутого склона метр за метром, и наконец огромная гусеничная машина перевалилась носом через кромку и оказалась на плоской поверхности.

Только тогда «Большой Джон» окончательно остановился и замолк, а окружающее его облако поднятого со дна ила начало оседать на выровненной волнами вершине Гайота Конроу.

— Мы сделали это, старина, — взволнованно рассмеялся Планкетт, хлопнув Питта по спине. — Мы чертовски неплохо сделали это.

— Да, — устало согласился Питт, — но осталось еще одно препятствие, которое нам нужно преодолеть. — Он кивнул на цифровой индикатор глубины. — Триста двадцать два метра до поверхности.

Радость Планкетта быстро испарилась.

— Есть какие-либо признаки присутствия ваших людей? — спросил он серьезно.

Питт нажал на клавишу сонарно-радарного зонда. На экране появилось изображение вершины площадью десять квадратных километров. Она была пустой и необитаемой, как лист фанеры. Ожидаемый спасательный аппарат прибыть не смог.

— Дома никого, — сказал он тихо.

— Трудно поверить, что никто на поверхности не услышал нашей оглушающей музыки и не поспешил определить, куда мы движемся, — сказал Планкетт скорее раздраженный, чем разочарованный.

— У них было слишком мало времени, чтобы организовать спасательную экспедицию.

— И все же я надеялся, что один из ваших аппаратов вернется и составит нам компанию.

Питт устало пожал плечами.

— Отказы оборудования, скверная погода. У них могло возникнуть сколько угодно затруднений.

— Мы проделали весь этот путь не для того, чтобы теперь умереть в этом чертовом месте. — Планкетт посмотрел наверх. — Не так близко от цели.

Питт знал, что адмирал Сэндекер и Джиордино сдвинут горы, чтобы спасти его и Планкетта. Он отказался допустить возможность того, что они не догадаются о его намерениях и не будут действовать соответственно. Он медленно поднялся, прошел назад и поднял люк, ведущий в машинный отсек. Протечка усилилась, и вода поднялась над полом отсека более чем на метр. Пройдет еще от сорока минут до часа, и вода достигнет турбины. Когда она будет затоплена, генератор тоже выйдет из строя. Без нормально работающей системы жизнеобеспечения Питт и Планкетт недолго протянут.

— Они придут, — сказал Питт самому себе с неколебимой уверенностью. — Они придут.

Глава 17

Прошло десять минут, затем двадцать, как страх одиночества овладел ими. Чувство заброшенности и покинутости на морском дне, нескончаемая тьма, гротескная морская фауна, кружащая около них, — все это было похоже на отвратительный кошмар.

Питт остановил «Большой Джон» в центре плоской вершины подводной горы и затем запрограммировал компьютер отслеживать затопление машинного отделения. Он с тревогой следил за экраном, цифры на котором показывали, что уровень воды подбирается к генератору, до которого остается лишь несколько сантиметров.

Хотя подъем на меньшую глубину резко уменьшил внешнее давление воды, входное отверстие расширилось, и дальнейшие попытки Питта не смогли приостановить затопление. Он выпустил немного воздуха, чтобы уменьшить избыточное давление в кабине, вызванное напором поступающей воды.

Планкетт слегка повернулся и смотрел на Питта, сильное, словно вытесанное из камня лицо которого было совершенно неподвижно, настолько застывшее, что веки, казалось, ни разу не шевельнулись. В глазах Питта, похоже, отражался гнев, направленный не на какое-то конкретное лицо или предмет, а гнев, адресованный просто самому положению вещей, которое он не мог контролировать. Он сидел в своем кресле, пугающе отстраненный от Планкетта, почти как если бы британский океанограф находился в тысяче километров от него. Сознание Питта было наглухо закрыто для любых предчувствий или страха смерти. Его мысли были заняты просеиванием тысяч планов спасения, просчетом всех деталей под всеми возможными углами, пока все они, один за другим, не были отвергнуты и забыты.

Только один вариант давал некоторые шансы на успех, но в этом случае все зависело от Джиордино. Если его друг не появится здесь в течение следующего часа, будет слишком поздно.

Планкетт протянул руку и стукнул Питта по плечу своим огромным кулачищем.

— Великолепная попытка, мистер Питт. Вы вытащили нас из глубочайшей впадины до места, откуда почти видна поверхность.

— Недостаточно хорошая, — пробормотал Питт. — Мы продвинулись на доллар, но нам не хватило пенни.

— Не будете ли вы так любезны рассказать мне, как вы собирались сделать это без такого удобного приспособления как воздушный шлюз, чтобы покинуть вездеход, и камеры для транспортировки персонала, которая могла бы доставить нас на поверхность?

— Моя первоначальная мысль состояла в том, чтобы поплыть наверх.

Планкетт удивленно поднял бровь.

— Я надеюсь, вы не предполагали, что нам нужно будет задержать дыхание?

— Нет.

— Это хорошо, — сказал Планкетт, удовлетворенный ответом. — Что касается меня, то я бы сдох, прежде чем поднялся бы на тридцать метров. — Он засомневался и с любопытством посмотрел на Питта. — Вплавь, сказали вы? Вы действительно всерьез это обдумывали?

— Нелепая надежда, .порожденная отчаянием, — философски ответил Питт. — Я слишком опытный ныряльщик, чтобы верить, что наши тела способны выдержать натиск сильнейшего давления и декомпрессию.

— Вы сказали, что это была первоначальная мысль. У вас есть другая идея — вроде, скажем, попытаться всплыть на этом монстре на поверхность?

— Это уже теплее. Вы почти угадали.

— Подъем пятнадцатитонной машины может быть осуществлен лишь в очень живом воображении.

— На самом деле, все это зависит от Ала Джиордино, — ответил Питт снисходительно. — Если он сумеет угадать, что я задумал, он встретит нас на аппарате, оборудованном…

— Но он оставил вас здесь, — сказал Планкетт, обводя рукой пустынный подводный пейзаж.

— У него для этого должна была быть чертовски серьезная причина.

— И вы знаете, и я знаю, мистер Питт, что никто не придет. Ни в течение нескольких часов, ни через несколько дней, никогда. Вы поставили на чудо и проиграли. Если они и вернутся на поиски, это будет не здесь, а среди развалин вашей исследовательской станции.

Питт не отвечал, а просто смотрел в иллюминатор. Огни вездехода привлекли стайку светящихся рыб. С серебристой чешуей, дисковидным телом, сплюснутым по бокам, они шевелили длинными хвостами, и цепочки световых органов вспыхивали в нижней части их брюшка. Глаза были непропорционально велики и помещались на концах стеблей, торчавших вверх. Он следил, как они грациозно кружили, описывая ленивые спирали вокруг огромного носа «Большого Джона».

Он медленно нагнулся вперед, словно к чему-то прислушиваясь.

— Кажется, я что-то слышу.

— Удивительно, что мы еще можем что-то слышать на фоне этой оглушающей музыки, — прорычал Планкетт. — Мои барабанные перепонки уже отказываются работать.

— Как-нибудь попозже напомните мне прислать вам открытку с соболезнованиями по этому поводу, — сказал Питт. — Или вы предпочитаете, чтобы мы подняли лапки, затопили кабину и покончили с этим?

Он замер, как статуя, глядя на рыб. Огромная тень подползла к ним, и все, как одна, шмыгнули в темноту и исчезли.

— Что-то не так? — спросил Планкетт.

— У нас появилась компания, — ответил Питт, улыбнувшись Планкетту с выражением на лице «ведь я же тебе говорил!». Он повернулся в кресле, поднял голову вверх и посмотрел в верхний обзорный иллюминатор.

Один из аппаратов НУМА, эвакуированных с «Мокрых делянок», завис чуть вверх и сзади от «Большого Джона». На лице Джиордино была улыбка, широкая, как у клоуна. Рядом с ним адмирал Сэндекер изящно помахал ему рукой через большой круглый иллюминатор.

Это была именно та минута, о которой Питт мечтал, о которой он даже безмолвно молился, и медвежье объятие Планкетта показало ему, с какой радостью тот разделяет чувства Питта по этому торжественному случаю.

— Дирк, — сказал он серьезно, — я смиренно прошу простить, что своим нытьем портил вам настроение. В вас говорило нечто большее, чем просто инстинкт самосохранения. Вы чрезвычайно одаренный сукин сын.

— Я делал то, что мог, — признал Питт с притворной скромностью.

Всего несколько раз в своей жизни Питт видел что-либо, хоть наполовину столь чудесное, как улыбающееся лицо Джиордино внутри батискафа. Но откуда взялся адмирал? Как он сумел оказаться здесь так быстро? — недоумевал он.

Джиордино не стал терять времени. Он показал на маленькую дверцу, закрывавшую наружное гнездо для подключения электропроводов. Питт кивнул и нажал кнопку. Дверца скользнула в сторону, и меньше чем через минуту один из суставчатых манипуляторов батискафа подсоединил кабель связи.

— Меня слышно? — ясно донесся из динамиков голос Джиордино.

— Ты не представляешь, как я рад услышать твой голос, приятель, — ответил Питт.

— Прошу извинить за опоздание. Второй батискаф на поверхности набрал воды и затонул. У этого произошло короткое замыкание аккумуляторов, и мы потеряли время на ремонт.

— Все прощено. Рад вас видеть, адмирал. Я не ожидал, что вы почтите нас своим присутствием здесь, внизу.

— Хватит трепаться, — прогремел Сэндекер. — В каком состоянии ваша машина?

— У нас есть протечка, которая лишит нас источника энергии через сорок или пятьдесят минут. В остальном мы в хорошей форме.

— Тогда нам лучше приступить к делу.

Не тратя больше времени на пустые разговоры, Джиордино переместил свой аппарат, чтобы он оказался на том же уровне, что и вездеход, а его нос был обращен к широкому боку последнего. Затем он пустил в ход манипуляторы аппарата, смонтированные спереди, под его кабиной управления. Они были гораздо меньше, чем система механических рук «Большого Джона», и устроены сложнее.

Модульные манипуляторы батискафа были спроектированы с таким расчетом, чтобы они могли использовать несколько типов ручных приспособлений и действовать ими с помощью гидравлики. Левая «кисть» была сочленена с «локтем» поворотным запястьем, к которому в свою очередь прикреплялись три пальца с датчиками на концах. Эти датчики могли на ощупь определять любой материал, от дерева и стали до пластика, хлопка и шелка. Подчиняясь легкому прикосновению руки оператора, усиленному компьютерной сенсорной системой, эти пальцы могли ловко продеть нитку в ушко небольшой иглы и плести кружева или, если потребуют обстоятельства, крушить скалы.

Роботизированные манипуляторы быстро размотали шланг, идущий от небольшого баллона к длинному стержню, сердцевина которого была полой и соединялась со шлангом.

Запястье правой руки было вооружено набором из четырех абразивных дисков для резки металлов. Размеры зерен абразива были для каждого диска свои, и эти диски можно было менять в зависимости от твердости материала, который нужно было резать.

Питт с удивлением смотрел на инструмент, который держал левый манипулятор.

— Я знал, что диски хранились на борту батискафа, но где ты раздобыл кислородный резак для подводных работ?

— Я одолжил его на проходившей мимо подводной лодке, — ответил Джиордино, не вдаваясь в подробности.

— Логично. — В голосе Питта звучали усталость и готовность довольствоваться таким объяснением; он не был уверен, что друг не разыгрывает его.

— Начинаю отделение, — сказал Джиордино.

— Пока ты отсоединяешь нас от шасси, я подкачаю в кабину пару атмосфер, чтобы компенсировать лишний вес, возникший из-за поступления в корпус воды.

— Здравая мысль, — согласился адмирал. — Вам потребуется вся плавучесть, которую вам только удастся набрать. Но не забудь о предельно безопасном давлении, иначе вы столкнетесь с проблемой декомпрессии.

— За соблюдением режима декомпрессии будет следить наш компьютер, — заверил его Питт. — Ни я, ни доктор Планкетт не стремимся стать жертвами кессонной болезни.

Пока Питт подкачивал сжатый воздух в кабину и машинный отсек, Джиордино так развернул батискаф, чтобы оба манипулятора могли действовать независимо. Рука с тремя суставчатыми пальцами прижала толстый сварочный электрод к болту, стягивающему крепежный хомут, который соединял корпус вездехода с шасси. Электрод служил анодом; катодом был сам вездеход. Яркая дуга внезапно вспыхнула между электродом и крепежным болтом. Когда металл нагрелся добела и начал плавиться, кислород вырвался из отверстия на конце электрода, рассеивая брызги и окалину.

— Электродуговой резак, — объяснил Питт Планкетту. — Они собираются перерезать все крепления, приводные валы и электрические кабели, пока корпус кабины не будет отделен от основной рамы и гусеничного шасси.

Планкетт понимающе кивнул, когда Джиордино поднес к вездеходу второй манипулятор, и струя искр показала, что диски врезались в металл.

— Итак, вот каков наш маршрут. Мы всплывем на поверхность, как пустая бутылка из-под шампанского «Вью Клико-Понсардин Голд Лейбл».

— Или пустая бутылка из-под пива «Карс».

— В первом же баре, в который мы завалимся, мистер Питт, выпивка за мой счет.

— Спасибо, доктор Планкетт. Я принимаю ваше щедрое предложение, если только у нас хватит плавучести, чтобы добраться до поверхности.

— Надуйте кабину как следует, чтоб из нее кишки полезли, — неосмотрительно потребовал Планкетт. — Я бы скорее рискнул получить кессонную болезнь, чем наверняка потонуть.

Питт не согласился с ним. Мучительные боли, которые испытывали ныряльщики от кессонной болезни, намного превосходили по своей невыносимости все придуманные людьми пытки. Смерть была избавлением, а выжившие часто становились калеками, скрюченными от боли, которая никогда не ослабевала. Он не сводил глаз с индикатора, на котором красные цифры подбирались к трем атмосферам, что соответствовало давлению на глубине двадцати метров. На такой глубине их тела могли безопасно перенести повышенное давление, как он рассчитал, в течение короткого времени, оставшегося до того момента, когда пузырьки азота начнут образовываться в их крови.