Глава 47

Ужин начался с древнего кулинарного представления. Человек, которого Сума представил как мастера сикибото, вошел в зал на коленях, держа перед собой ровную доску. На доске лежала рыба, которую Питт определил как бонито. Одетый в костюм из шелковой парчи и высокий островерхий колпак, мастер сикибото продемонстрировал стальные палочки для еды и длинный прямой нож с деревянной ручкой.

Орудуя этими предметами с такой быстротой, что они сливались в сплошное блестящее пятно, он разрезал рыбу на предписанное традицией число ломтиков. Завершив это ритуальное действо, он поклонился и удалился.

— Это повар? — спросила Лорен.

Сума покачал головой.

— Нет, это просто мастер, выполняющий церемонию разрезания рыбы. Повар, специализирующийся в эпикурейском искусстве приготовления блюд из морских рыб, теперь снова соберет рыбу, которая будет подана в качестве закуски.

— Вы держите в кухне больше одного повара?

— У меня их три. Один, как я упоминал, является экспертом по приготовлению рыбных блюд, один — мастер по приготовлению мяса и овощей, и один, сосредоточивший свое мастерство исключительно на супах.

Прежде чем была подана рыба, им предложили горячий подсоленный чай со сладкими печеньями. Затем всем раздали влажные горячие полотенца «осибори» для вытирания рук. Затем в зал вернулась рыба, ломтики которой были аккуратно сложены на прежние места, и съедена сырой, как сасими.

Сума, казалось, наслаждался, наблюдая за тем, как Джиордино и Диас с трудом справляются со своими палочками для еды. Его несколько удивило, что Питт и Лорен ели этими парными кусочками слоновой кости так, как будто привыкли с рожденья держать их в руках.

Каждое блюдо умело и безошибочно подавалось парой роботов, длинные руки которых снимали со стола и ставили на него тарелки невероятно быстрыми движениями. Ни одна крошка еды не упала с тарелок, и ни разу не было слышно ни звука, когда тарелка касалась твердой поверхности стола. Роботы заговаривали только тогда, когда им нужно было спросить, закончили ли гости есть то или иное блюдо.

— Кажется, вы одержимы идеей автоматизированного общества, — обратился Питт к Суме.

— Да, мы горды нашим превращением в роботизированную империю. Мой производственный комплекс в Нагое — крупнейший в мире. Там у меня есть компьютеризованные станки — автоматы, выпускающие двадцать тысяч полностью готовых к эксплуатации роботов в год.

— Армия, производящая армию, — сказал Питт.

В голосе Сумы появилась увлеченность человека, рассказывающего о любимом деле.

— Сами того не ведая, вы попали в точку, мистер Питт. Мы уже начали создавать новые японские роботизированные вооруженные силы. Мои инженеры проектируют и строят полностью автоматизированные боевые корабли, на которых нет никакого экипажа, самолеты, которыми управляют только роботы, роботизированные танки, способные передвигаться по местности и вести огонь согласно приказам, получаемым по радио, и армии, состоящие из сотен и тысяч бронированных машин, вооруженных мощными огневыми средствами и дальнодействующими системами ориентирования и распознавания целей. Эти машины могут прыгать на пятьдесят метров и передвигаться по пересеченной местности со скоростью шестьдесят километров в час. Легкость их ремонта и высокая чувствительность датчиков делают их почти непобедимыми. Через десять лет ни одна армия в мире не сможет устоять против нас. В отличие от ваших адмиралов и генералов из Пентагона, полагающихся на мужчин и женщин, что бы те сражались, истекали кровью и гибли в бою, мы сможем выигрывать крупномасштабные сражения, не потеряв ни одного человека.

Целая минута прошла, пока сидевшие за столом американцы пытались осмыслить значение того, о чем неожиданно рассказал им Сума. Эта концепция казалась им столь масштабной, столь фантастической, что всем им трудно было осознать тот факт, что армии роботов вот-вот станут реальностью сегодняшнего дня.

Лишь Джиордино остался равнодушным с виду к необозримым перспективам войны роботов.

— Наш механический сопровождающий утверждает, что он был освящен в храме, — сказал он, небрежно ковыряясь в рыбе.

— Мы сочетаем синтоизм, нашу религию, с нашей культурой, — ответил Сума, — веря, что у неживых предметов, как и у живых существ, имеется своя душа, и в этом одно из наших преимуществ перед Западом. Мы относимся к нашим орудиям, будь это промышленные станки или самурайские мечи, с уважением, как к людям. У нас даже есть машины, обучающие многих наших рабочих вести себя, как подобает машинам.

Питт покачал головой.

— Этот подход выглядит саморазрушительным. Вы отбираете работу у своих же людей.

— Это устаревший миф, мистер Питт, — ответил Сума, постучав по столу палочками для еды. — В Японии люди и машины развивались так, что между ними установились близкие отношения. Вскоре после конца нынешнего столетия у нас будет миллион роботов, выполняющих ту работу, которую сейчас делают десять миллионов людей.

— А что станет с этими десятью миллионами ненужных людей?

— Мы вывезем их в другие страны, как сейчас вывозим туда товары, — тихо сказал Сума. — Они станут хорошими законопослушными гражданами принявших их стран, но их экономические связи, их лояльность будут по-прежнему принадлежать Японии.

— Что-то вроде всемирного братства, — сказал Питт. — Я видел, как это работает. Я помню, как строился японский банк в Сан-Диего: японские архитекторы, японские инженеры-проектировщики и маркшейдеры, японские строительные рабочие, и все они пользовались исключительно японским оборудованием и стройматериалами, доставленными на японских судах. Местные подрядчики и поставщики оказались полностью отрезанными от этого проекта.

Сума пренебрежительно пожал плечами.

— Экономическое соревнование — это игра без правил. Наша мораль и этика выросли на иной почве, чем ваши. В Японии честь и дисциплина тесно связаны с личной преданностью — императору, семье и кооперации. Нас не воспитывали почитать демократические принципы и щедро жертвовать на благотворительные цели. О таких вещах, как общее дело, добровольная работа на общественных началах, сбор средств для голодающих в Африке и благотворительные организации, помогающие усыновлять детей из стран третьего мира, в Японии даже не слыхали. Мы сосредоточиваем наши добровольные усилия на помощи нам самим. — Он замолчал, а затем махнул рукой в сторону роботов, снова появившихся в гостиной с подносами еды. — А, вот появилось следующее блюдо.

За бонитой последовали индивидуальные деревянные подносы с неочищенными орехами гинкго, фаршированными сосновыми иглами, и с пирамидками ломтиков моллюска «морское ухо». Затем появился цветочный суп, чаши с чистым бульоном, в каждой из которых плавало по одной орхидее.

Лорен зажмурилась, пробуя этот суп.

— У него такой же чудесный вкус, как и вид, — заметила она.

Сума кивнул.

— Японское кулинарное искусство создано для того, чтобы услаждать одновременно и глаз, и язык.

— Успешная попытка достигнуть совершенства красоты и вкуса, — согласился Питт.

— Вы бонвиван, мистер Питт? — спросил Сума.

— Я люблю наслаждаться изысканной пищей, это правда.

— У вас широкие вкусы?

— Если вы имеете в виду, ем ли я почти все, то ответ положительный.

— Хорошо. — Сума хлопнул в ладоши. — Тогда вы сможете оценить этот впечатляющий и гармоничный ужин.

Лорен думала, что ужин уже наполовину съеден, но на самом деле он едва начался. И вскоре изысканные блюда, искусно сервированные, начали подаваться на стол одно за другим, фиги в кунжутном соусе; рис с базиликом; еще один суп с яичным желтком, тонко нарезанным копченым угрем, редисом и грибами, а к нему — икра морских ежей; несколько видов рыбы, в том числе белокорый палтус, лютианус, щука и кальмар, свернутые в рулет с несколькими видами морских водорослей; а также корень лотоса, смешанный с изящно нарезанными мидиями, огурцами и кабачками. Третий суп был подан с маринованными овощами, рисом и кунжутом. Наконец наступила очередь десерта, который состоял из нескольких видов сладких фруктов, и пир завершился неизменной чашкой чая.

— Последняя трапеза приговоренных? — грубо спросил Диас.

— Вовсе нет, сенатор, — ответил Сума похожим тоном. — Вы и член Конгресса Смит в течение двадцати четырех часов возвратитесь в Вашингтон на борту моего личного самолета.

— Почему не сейчас?

— Сначала вы должны быть поставлены в известность относительно моих целей. Завтра я лично поведу вас и члена Конгресса Смит на экскурсию по моему центру «Дракон» и продемонстрирую вам источник нового могущества Японии.

— Центр «Дракон», — с недоумением повторил Диас. — Для чего он нужен?

— Разве вы не знаете, сенатор, о заминированных ядерными бомбами автомобилях, которые наш хозяин разослал по половине земного шара? — с невинным видом спросил Питт.

Диас не понял, о чем речь.

— Заминированные автомобили?

— Этот вот Сума хочет померяться силами с большими ребятами и для этого придумал тщательно разработанный план шантажа. После того как его хваленый центр «Дракон» будет построен, он сможет нажать кнопку и взорвать атомную бомбу в любом месте, куда его роботы поставят машину со спрятанной в ней бомбой.

Глаза Лорен стали круглыми от потрясения.

— Это правда? Япония тайно создала ядерный арсенал?

Питт кивнул на Суму.

— Почему бы тебе не спросить об этом его?

Сума уставился на Питта, как мангуст на кобру.

— Вы очень проницательный человек, мистер Питт. Мне говорили, что это именно вы указали мистеру Джиордино и его людям из разведки на метод, которым мы провозили боеголовки в вашу страну.

— Я охотно признаю, что прятать их в компрессорах автомобильных кондиционеров — гениальная идея! Вам почти удалось провернуть втихую эту операцию, пока одна бомба случайно не взорвалась на борту вашего автотранспортного судна.

Нахмурившись, сбитая с толку Лорен спросила Суму:

— Чего вы надеетесь этим добиться?

— Ничего тут нет таинственного и непостижимого, — ответил Сума. — Как выражаетесь вы, американцы, у Японии всегда дубинка была коротковата. Грубые антияпонские предрассудки глубоко укоренились на белом Западе. На нас смотрят как на странный маленький восточный народ вот уже триста лет. Пришло время занять подобающее нам доминирующее место в мире!

Румянец гнева проступил на лице Лорен.

— Итак, вы начинаете войну, которая погубит миллионы людей, только из ложной гордости и жадности. Разве вы ничему не научились после всех тех бессмысленных смертей и разрушений, виновниками которых вы были в сороковых годах?

— Наши лидеры начали войну лишь после того, как западные страны чуть не до смерти задушили нас торговыми эмбарго и бойкотами. То, что мы потеряли тогда в виде людских потерь и разрушений, мы давно компенсировали и превзошли в виде экспансии нашего экономического могущества. Теперь нам снова угрожают международным остракизмом и враждебностью, вызванными всего лишь нашими добросовестными усилиями и преданностью эффективной торговле и производству. А поскольку наша огромная экономика зависит от ввозимой нефти и сырья, мы больше никогда не позволим, чтобы нам диктовали условия вашингтонские политики, европейские торговые интересы или религиозные конфликты на Ближнем Востоке. С помощью Проекта «Кайтен» мы получили способ защитить себя и наши тяжким трудом завоеванные экономические достижения.

— Проект «Кайтен»? — переспросил Диас, никогда прежде не слыхавший этого слова.

— Его подлый план шантажировать весь мир, — язвительно объяснил Питт.

— Вы играете с огнем, — сказала Лорен Суме. — Соединенные Штаты, Советский Союз и Европа объединят усилия, чтобы уничтожить вас.

— Они отступят, когда увидят, чего им это будет стоить, — уверенно сказал Сума. — Они ничего не посмеют предпринять, разве что устроят пресс-конференции и заявят, что будут решать эту проблему дипломатическим путем.

— Не пытайтесь делать вид, будто вы спасаете Японию! — вдруг воскликнул Диас. — Ваше собственное правительство пришло бы в ужас, если бы узнало, какое чудовище вы создали. Вы пошли на это ради самого себя, чтобы лично захватить власть. Вы маньяк, свихнувшийся от жажды власти.

— Вы правы, сенатор, — спокойно сказал Сума, показывая полное самообладание. — В ваших глазах я могу показаться маньяком, стремящимся к необъятной единоличной власти. Я не собираюсь скрывать это. И, подобно всем другим маньякам в истории, которые были вынуждены защищать свои народы и их суверенитет, я не буду колебаться использовать свою власть для того, чтобы руководить экспансией нашей расы по всему миру и одновременно защищать нашу культуру от западной порчи.

— А все же, что вы находите такого уж испорченного в западных странах? — спросил Диас.

Взгляд Сумы стал презрительным.

— Посмотрите на ваш собственный народ, сенатор. Соединенные Штаты — это страна наркоманов, гангстеров, насильников и убийц, бездомных и безграмотных. Ваши города полны расизма из-за того, что в них проживают люди совершенно разных и несовместимых культур. Вы находитесь в процессе упадка, подобно Риму, Греции и Британской империи. Вы превратились в сточную канаву, положение непрерывно ухудшается, и этот процесс неостановим.

— Так что вы думаете, что влияние Америки как сверхдержавы подходит к концу из-за того, что ее сила подточена внутренними неурядицами? — сказала Лорен раздраженно.

— Вы не встретите такого разложения в Японии, — самодовольно ответил Сума.

— Ну до чего же вы лицемерны. — Питт рассмеялся, и все сидящие за столом обернулись к нему. — Ваша причудливая маленькая культура насквозь пропитана коррупцией даже на самых высоких правительственных уровнях. Сообщения о скандалах заполняют ежедневно ваши газеты и телепередачи. Ваша организованная преступность настолько сильна, что дергает правительство за ниточки. Половина ваших политических деятелей и правительственных чиновников продажны, открыто получают деньги за свое политическое влияние. Вы продаете высоко-секретную военную технологию странам коммунистического блока ради прибылей. Прожиточный минимум чудовищно высок для ваших собственных граждан, вынужденных платить вдвое больше, чем американцы, за товары, произведенные японскими корпорациями. Вы крадете достижения высокой технологии везде, где только можете. У вас полно рэкетиров, врывающихся регулярно на собрания компаний, чтобы выбить выкуп. Вы обвиняете нас в расизме, когда ваши наиболее успешно продаваемые книги пропагандируют антисемитизм, в универсальных магазинах продаются и выставляются манекены и куклы, изображающие метисов и негров, и вы продаете в уличных киосках журналы с фотографиями женщин в кандалах. И вы, лично вы, имеете наглость сидеть здесь и рассуждать о своем культурном превосходстве. Какой вздор!

— Воистину так, мой друг, — сказал Диас, поднимая свою чашку с чаем. — Воистину так.

— Дирк совершенно прав, на сто процентов, — гордо добавила Лорен. — Наше общество не идеально, но, если сравнивать в целом наши народы, наше качество жизни все же много лучше вашего.

Лицо Сумы превратилось в маску ненависти. Его глаза горели, как топазы, на атласно гладком лице. Зубы были сжаты. Он заговорил, словно хлестал бичом:

— Пятьдесят лет назад мы были побежденным народом, поносимым Соединенными Штатами! А теперь, совершенно неожиданно, мы оказались победителями, а вы проиграли нам. Растление Японии Соединенными Штатами и Европой остановлено. Наша культура победит. Мы окажемся доминирующей страной в двадцать первом веке.

— Вы говорите, как военные правители, которые преждевременно сочли нас побежденными после Пирл-Харбора, — резко ответила ему Лорен. — Соединенные Штаты обращались с Японией после войны много лучше, чем мы могли рассчитывать, если бы победителями оказались вы. Ваши армии насиловали бы, убивали и грабили в Америке точно так же, как они делали это в Китае.

— Кроме нас, вам придется также иметь дело с Европой, — предостерег Диас. — Их торговая политика далеко не столь терпима и благожелательна к Японии, как наша. И во всяком случае, новый европейский Общий рынок собирается встать стеной против вашей экономической экспансии. Будут ли они подвергнуты ядерному шантажу или нет, они закроют свои рынки для ввоза японских товаров.

— В длительной перспективе мы просто используем наши миллиардные валютные резервы, чтобы постепенно скупить их производственные мощности, пока не получим несокрушимую экономическую базу в Европе. Это отнюдь не невозможная операция, если учесть, что двенадцать крупнейших банков в мире принадлежат Японии, а это составляет почти три четверти всей рыночной стоимости активов остальных иностранных банков. Это значит, что мы правим рынком больших денег.

— Вы не сможете вечно держать мир в заложниках, — сказал Питт. — Ваше собственное правительство и народ восстанут против вас, когда они обнаружат, что все боеголовки мира нацелены на Японские острова, а не на Соединенные Штаты и Советский Союз. А возможность еще одного ядерного нападения становится весьма реальной, стоит одному из ваших заминированных автомобилей случайно взорваться.

Сума покачал головой.

— Наши электронные замки намного надежней ваших и русских. Не будет никаких взрывов; пока я лично не введу правильный код.

— Не можете же вы и вправду начать ядерную войну! — воскликнула Лорен.

Сума засмеялся.

— Мы не собираемся предпринимать ничего похожего на те глупые и жестокие меры, которых можно ожидать от Белого дома и Кремля. Вы забываете, что мы, японцы, знаем, что такое ужасы атомной войны. Нет, Проект «Кайтен» является куда более технически совершенным, чем тысячи боеголовок, нацеленных на крупные города и военные базы. Бомбы предусмотрено взорвать в отдаленных, ненаселенных районах, чтобы создать мощное электромагнитное поле, способное разрушить всю вашу экономику. Количество убитых и раненых будет минимально.

— Вы действительно собираетесь сделать это, не так ли? — сказал Питт, прочитав мысли Сумы. — Вы и в самом деле хотите взорвать бомбы?

— Почему бы и нет, если обстоятельства позволяют это сделать. Мы не боимся немедленного ответного удара, поскольку электромагнитное поле эффективно подавит все американские, натовские и советские системы коммуникаций и вооружений. — Японский промышленник смотрел на Питта холодными темными глазами тирана. — Пойду я на этот шаг или нет, вам, мистер Питт, узнать не придется.

На лице Лорен промелькнул испуг.

— Разве Дирк и Ал не летят в Вашингтон вместе с сенатором Диасом и со мной?