Глава 33

В это время на противоположном конце Земли Джим Ханамура с радостью отдал бы свой новый автомобиль «Корвет» и свой самый современный музыкальный центр «Редондо Бич» за возможность поменяться местами с любым человеком в этом автобусе, едущем среди полей Виргинии.

Вся его одежда промокла насквозь от холодного ночного дождя, пока он лежал, покрытый грязью и увядшими листьями, в дренажной канаве. Полиция и одетые в форму агенты службы безопасности, охотившиеся за ним, прочесали окрестности и двинулись дальше десять минут назад, но он все лежал там в грязи, пытаясь отдохнуть и решить, что теперь делать. Поморщившись от боли, он повернулся на здоровый локоть, чуть приподнялся на нем и осмотрелся вокруг. Не было заметно никакого движения, только одинокий мужчина в гараже маленького домика склонился над открытым капотом небольшого грузовичка.

Он снова рухнул в канаву и потерял сознание в третий раз с тех пор, как его подстрелили во время бегства из Эдо-Сити. Вновь придя в себя, он стал гадать, долго ли он пролежал без сознания. Он посмотрел на запястье правой руки, но часы стояли, поврежденные в тот момент, когда он разбил свою машину. Все же не очень долго, однако, решил он, поскольку водитель грузовика все еще возился с мотором.

Три пули, выпущенные из автоматов охранников службы безопасности, попали ему в левую руку и в плечо. Это был один из тех случайных непредвиденных провалов, которые происходят с вероятностью один к тысяче и подстерегают профессионального оперативника с совершенно неожиданной стороны.

Его план был точен и безукоризненно выполнен. Он подделал пропуск, выдаваемый службой безопасности, одного из ведущих инженеров-строителей Сумы, которого звали Дзиро Мияза и который был очень похож на Ханамуру лицом и телосложением.

Войти в Эдо-Сити и пройти через контрольно-пропускные пункты, направляясь в отдел проектирования и строительства, оказалась проще простого. Никто из охранников не увидел ничего подозрительного в том, что человек возвращается в свой кабинет после окончания. рабочего дня и собирается работать за полночь. Все японские мужчины привыкли работать помногу, редко кто ограничивался нормальными восемью часами.

Проверка была не слишком тщательной, хотя более строгой, чем та, которую нужно пройти, чтобы попасть в Пентагон — знаменитое здание в Вашингтоне. Охранники кивнули Ханамуре и проследили за тем, как он опускает свою карточку-пропуск в щель электронного устройства идентификации. Раздался правильный звук зуммера, на экране видеокамеры вспыхнул зеленый свет, и охранники махнули ему руками, чтобы он проходил, удовлетворенные тем, что у него есть пропуск в эту часть здания. Столько человек входило и выходило через этот пропускной пункт в любой час дня и ночи, что они не вспомнили о том, что человек, которого изображал Ханамура, ушел домой лишь несколько минут назад.

Ханамура перерыл три кабинета за полтора часа, прежде чем ему удалось наткнуться на что-то стоящее. В дальнем конце выдвижного ящика чертежного стола он нашел скатанные в трубку небрежные эскизы секретных установок. Эти эскизы должны были быть уничтожены. Он мог лишь предположить, что чертежник поленился отправить их в машинку для уничтожения документов, стоявшую рядом. Ханамура, не теряя времени зря, пропустил чертежи через копировальную машину, засунул копии в конверт, а оригиналы положил обратно в ящик, точно в том же виде. в каком он их нашел. Конверт он согнул и прикрепил пластырем к икре ноги.

Пройдя благополучно мимо охранников на выходе из здания, Ханамура подумал, что теперь он без помех доберется домой. Он вышел в просторный внутренний двор и стал ждать своей очереди в лифт, который должен был доставить его в пешеходный туннель, ведущий на автостоянку, где он оставил свой пикап «Мурмото» с четырьмя ведущими колесами.

В лифт набилась плотная толпа из примерно человек двадцати, и Ханамура имел несчастье стоять в первом ряду. Когда двери открылись на том ярусе подземной автостоянки, на котором он оставил свой автомобиль, судьба сыграла с ним скверную шутку.

Вытолкнутый вперед выходящей из лифта толпой, Ханамура натолкнулся прямо на Дзиро Миязу.

Инженер, чью фамилию и имя он позаимствовал, выходил из соседнего лифта со своей женой и двумя детьми. Они направлялись на тот же ярус автостоянки для вечерней поездки за город. Необъяснимо почему, взгляд Миязы упал на пропуск, прикрепленный к нагрудному карману Ханамуры.

Несколько мгновений он просто смотрел, затем его глаза расширились, и он уставился в лицо Ханамуры, не веря тому, что увидел.

— Что вы делаете тут с моим пропуском? — с негодованием воскликнул он.

— Внутренняя безопасность, — спокойно ответил Ханамура властным голосом. — Мы проверяем режимные зоны, чтобы убедиться, что охранники бдительны и способны выявить нас. Так вышло, что меня снабдили вашим именем и личным номером.

— Мой брат является заместителем начальника службы безопасности. Он никогда не говорил мне об подобных проверках.

— Мы не афишируем свои операции, — сказал Ханамура, в упор глядя на Миязу, который отказывался посторониться и пропустить его.

Ханамура попытался обойти Миязу, но инженер схватил его за руку.

— Стойте! Я должен это проверить.

Молниеносное движение Ханамуры было почти незаметным. Он ударил ладонью в грудь Миязы, сломав ему грудину. Инженер судорожно попытался вдохнуть, схватился руками за грудь и опустился на колени. Ханамура оттолкнул его в сторону и спокойно пошел к своей машине, которую поставил на место задним ходом. Он быстро распахнул незапертую дверцу «Мурмото» с шестицилиндровым V-образным двигателем и четырьмя ведущими колесами, скользнул за руль и повернул ключ зажигания. Двигатель завелся со второго оборота, Ханамура включил сцепление и поехал к выездному пандусу и воротам, находившимся лишь на один ярус выше.

Он бы успел выбраться за ворота, если бы жена и дети Миязы не начали отчаянно кричать и размахивать руками, указывая в сторону Ханамуры. Находившийся поблизости охранник подбежал к ним и спросил, в чем дело. Ему едва удалось что-либо разобрать в их истерических воплях, но он оказался достаточно сообразительным, чтобы воспользоваться своей портативной рацией и предупредить охранников, стоявших у главных ворот.

Ничто не получалось у Ханамуры в этот раз так, как он рассчитывал. Он опоздал на долю секунды. Охранник вышел из будки у ворот и поднял руку, приказывая Ханамуре остановиться. Два его товарища, стоявшие по обе стороны выездного туннеля, подняли свои автоматы и нацелили их прямо в машину Ханамуры. Затем толстый стальной барьер перекрыл дорогу.

Ханамура оценил обстановку одним тренированным взглядом. Он ни секунды не медлил в своей попытке прорваться через кордон. Он приготовился к удару, крепко уперся ногой в педаль акселератора и изо всех сил вжался в сиденье. Удар о барьер пришелся на высокий бампер пикапа и на его фары, так что они вдавились в крылья, а передняя решетка прижалась к радиатору.

Удар был не таким страшным, как ожидал Ханамура, всего лишь скрежет металла, звон стекла и визг, который раздался, когда пикап при столкновении вырвал барьер из бетонных стен. В следующую секунду окна брызнули дождем осколков и исчезли, когда охранники открыли огонь из автоматов. Это был единственный момент везения за сегодняшний день: вместо того, чтобы стрелять в двигатель или бензобак или продырявить шины, охранники пытались убить его самого.

Стрельба внезапно стихла, когда он вылетел из туннеля и помчался через поток машин, выезжающих в подземный город по встречной полосе. Ханамура следил с одинаковым вниманием за встречным движением на дороге впереди и за тем, что происходило сзади. Он не сомневался ни секунды, что служба безопасности Сумы предупредила полицию и дороги уже перекрыты. Он переключил трансмиссию «Мурмото» на привод всех четырех колес, сбил ограждение и устремился прочь от шоссе по грунтовой дороге, раскисшей от проливного дождя. Только проехав десять километров по лесистой местности, он заметил обжигающую боль в плече и липкие струйки крови, текущие по левому боку. Он остановил машину под развесистой сосной и осмотрел свое левое плечо и руку.

В него всадили три пули. Одна пуля прошла через бицепс, вторая задела ключицу, а третья прошла навылет через мягкие ткани плеча. Эти раны были не смертельны, однако без своевременной медицинской помощи они могли стать чрезвычайно опасными. Больше всего Ханамуру беспокоила серьезная кровопотеря. Он уже чувствовал первые признаки головокружения. Он разорвал свою рубаху и сделал пару грубых перевязок, уменьшив кровотечение, насколько мог.

Шок и боль постепенно сменялись онемением, его создание начало помрачаться. Посольство было в ста шестидесяти километрах от места, где он находился, в центре Токио. Ему ни за что не добраться туда через десятки оживленных улиц, чтобы при этом его не остановили полицейские, которые заметят иссеченный пулями автомобиль, или же его обнаружат вооруженные люди Сумы, которые перекроют все главные пути, ведущие в город.

Он обдумывал, не укрыться ли ему в безопасной гостинице группы «МОГ», но район Асакуза лежал к северо-востоку от Токио, тогда как Эдо-Сити находился на западе. Он взглянул через разбитое ветровое стекло на дождливое небо. Низкие облака помешают искать его с помощью вертолетов. Это поможет ему скрыться. Полагаясь на высокую проходимость «Мурмото», Ханамура решил ехать через сельскую местность по проселочным дорогам, прежде чем бросить пикап и, если удастся, угнать какую-нибудь машину.

Ханамура ехал через дождь, стараясь держать направление на город, огни которого озаряли низкие тучи, отклоняясь лишь, когда дорогу ему преграждали реки или рисовые поля.

Чем ближе он подъезжал к столице, тем населеннее становилась местность. Открытый ландшафт кончился почти внезапно, проселки уступили место оживленным шоссе и скоростным магистралям. «Мурмото» тоже быстро выдыхался. Радиатор был поврежден во время столкновения с барьером, и пар вырывался из-под капота белыми облаками. Он взглянул на приборный щиток. Стрелка измерителя температуры масла заходила на красный сектор. Пора было искать другую машину.

И тут он потерял сознание от кровопотери и, обмякнув, навалился на руль.

«Мурмото» съехал с дороги и задел несколько стоящих автомобилей, прежде чем проломил тонкую деревянную стену дома. Толчок привел его в сознание, и он затуманенным взглядом окинул небольшой дворик, развороченный его машиной. К счастью, хозяев не было дома, и он не попал в комнаты, в которых была мебель. Одна фара еще работала, освещая калитку в заднем дворике. Ханамура проковылял через нее в аллею, находившуюся за домом, когда сзади него раздались крики изумленных соседей. Через десять минут, пробравшись через небольшой парк, он упал в изнеможении и спрятался в грязной канаве. Он лежал там, прислушиваясь к звукам сирен, устремлявшихся к его разбитой машине. Почувствовав себя достаточно сильным, он попытался углубиться внутрь глухого пригорода Токио, но вверх и вниз по дороге двигалась патрульная машина, ее прожектор шарил по парку и узким улочкам. И в этот момент он снова потерял сознание. Когда промозглый холод разбудил его, он ясно понял, что он слишком слаб, чтобы украсть машину и двигаться дальше. Медленно, оцепенело, стискивая зубы от накатывающей нестерпимыми волнами боли, он, шатаясь, пересек дорогу и приблизился к человеку, чинящему мотор своего грузовика.

— Не будете ли вы столь любезны помочь мне? — слабым голосом попросил Ханамура.

Мужчина обернулся и изумленно уставился на раненного незнакомца, еле стоявшего на ногах перед ним.

— Вы ранены, — сказал он. — Вы в крови.

— Я попал в аварию там, на другом конце улицы, и мне нужна помощь.

Мужчина обнял Ханамуру за талию.

— Позвольте отвести вас ко мне домой, моя жена окажет вам помощь, пока я позвоню и вызову врача.

Ханамура отрицательно покачал головой.

— Не стоит, со мной все будет в порядке.

— Тогда вам нужно ехать прямо в больницу, — убежденно сказал мужчина. — Я отвезу вас.

— Спасибо, не надо, — уклонился Ханамура. — Но я буду очень признателен вам, если вы доставите вместо меня пакет в американское посольство. Это очень срочно. Я курьер и ехал из Эдо-Сити, когда мою машину занесло, и она слетела с дороги.

Владелец почтового грузовичка стоял, не понимая ничего, пока Ханамура писал что-то по-английски на задней стороне конверта, прежде чем вручить его незнакомцу.

— Вы хотите, чтобы я отвез это в американское посольство, вместо того, чтобы отвезти вас в больницу?

— Да, я должен вернуться к моей машине. Полиция сама вызовет «скорую помощь».

Все это показалось совершенно непонятным водителю грузовика, но он согласился выполнить поручение, больше не любопытствуя.

— К кому мне обратиться в посольстве?

— К господину Шоуалтеру. — Ханамура вытащил из кармана свой бумажник и протянул водителю толстую пачку йен.

— Это вам за хлопоты. Вы знаете, как туда проехать?

Лицо водителя просияло от неожиданной удачи.

— Да, посольство находится рядом с перекрестком пятого шоссе и четвертой скоростной магистрали.

— Как скоро вы можете выехать?

— Я только что кончил ремонтировать распределитель зажигания и могу выехать через несколько минут.

— Отлично. — Ханамура поклонился. — Большое вам спасибо, скажите господину Шоуалтеру, что он должен заплатить вам вдвое больше, чем заплатил я, когда он получит этот конверт.

Затем Ханамура повернулся и шатаясь пошел через дождь в ночную темноту.

Он мог бы доехать с водителем грузовика до посольства, но побоялся, что потеряет сознание или умрет. Если случилось бы первое или второе, водитель мог запаниковать и поехать в ближайшую больницу или остановит}) полицейского. Тогда бесценные чертежи будут скорее всего конфискованы или возвращены Суме. Лучше довериться везению и чести водителя грузовика, а самому отвести погоню в другом направлении.

Ханамура, держась силой воли и тем немногим, что ему удалось выжать из своего тела, проковылял почти километр, прежде чем бронированный автомобиль выкатил из темноты парка на улицу и направится к нему. Слишком обессилевший, чтобы бежать, он упал на колени за стоявшей машиной и засунул руку под подкладку, чтобы достать капсулу с ядом. Его пальцы успели схватить маленькую пилюлю, когда бронированная машина с армейскими опознавательными знаками и красной мигалкой остановилась рядом, и ее фары отбросили тень Ханамуры на стену склада в нескольких метрах от него.

Из машины вышел человек и направился к нему. Ханамуре был виден только его силуэт, выглядевший очень странно: на нем был диковинный кожаный плащ, скроенный наподобие кимоно, а в руке он держал самурайский меч «Катана», полированная сталь которого блестела в свете фар.

Когда он подошел ближе, его лицо стало видно в свете фар. Он посмотрел вниз на Ханамуру и сказал самодовольным тоном:

— Так, так, знаменитый ловкач, продающий картины, Асикага Энсю. Я едва узнал вас без парика и бороды.

Ханамура взглянул вверх на напоминающее морду гремучей змеи лицо Моро Каматори.

— Так, так — передразнил он, — неужто это мальчик на побегушках у Хидеки Сумы?

— Мальчик на побегушках?

— Шестерка, ну, знаешь, лизоблюд, подхалим.

Лицо Каматори исказилось от злобы, и он в гневе оскалил зубы.

— Что ты нашел в Эдо? — спросил он.

Ханамура не удостоил Каматори ответом. Он часто дышал, натянуто улыбаясь. Он быстро перекатил во рту капсулу с ядом и сжал ее коренными зубами, чтобы выдавить жидкость. Яд мгновенно всосался в десны, через тридцать секунд его сердце остановится, и он будет мертв.

— Прощай, олух.

У Каматори оставалось лишь мгновение, чтобы что-то сделать, но он поднял свой меч, схватив длинную рукоять Обеими руками, и описал им широкую дугу, вложив в этот взмах все свои силы до последней капли. Изумление вспыхнуло в глазах Ханамуры на краткий миг, прежде чем смениться пеленой смерти.

Каматори почувствовал, наконец, удовлетворение, увидев, что его меч выиграл гонку с ядом, когда лезвие снесло с плеч голову Ханамуры чисто, словно гильотина.

Глава 34

Автомобили «Мурмото» неприятного коричневого цвета стояли неровной шеренгой у рампы, ведущей внутрь похожего на пещеру кузова полуприцепа. Джордж Фурукава испытал большое облегчение оттого, что эти четыре автомобиля были последней партией, которую он должен был отправить. К документам на получение груза, которые он, как обычно, нашел под сиденьем своего автомобиля, была приложена короткая записка, уведомляющая, что на этом его участие в данном проекте заканчивается.

Он также получил новые инструкции проверить машины на наличие в них спрятанных радиопередающих устройств. Никакого объяснения не давалось, но он решил, что Хидеки Сума запоздало спохватился, что за последней отправленной им партией машин могла следить какая-то неизвестная группа. Мысль о том, что этой группой могли быть следователи ФБР, заставила Фурукаву поежиться от страха. Он быстро обошел вокруг каждой машины, глядя на экран электронного устройства, предназначенного для обнаружения передаваемых радиосигналов.

Удовлетворенный тем, что в спортивных седанах, окрашенных в противный коричневый цвет, не было никаких радиопередатчиков, он махнул рукой водителю трейлера и его помощнику. Они слегка поклонились ему, не сказав ни слова, и, чередуясь, завели седаны по рампе в трейлер.

Фурукава повернулся и пошел к своей машине, радуясь тому, что он покончил с этим поручением, которое, как он считал, не соответствовало его высокому статусу вице-президента Лаборатории им. Сэмюэля Дж.Винсента. Немалый гонорар, который Сума уже заплатил ему за труды и верность, будет благоразумно вложен в японские предприятия, открывающие свои офисы в Калифорнии.

Он подъехал к воротам и протянул охраннику копии документов на получение груза. Затем направил покатый нос своей спортивной машины «Мурмото» в оживленный поток грузовиков, выезжающих из доков, и поехал к себе на работу. На этот раз он не проявил никакого любопытства, ни разу не посмотрел назад. Его интерес к тайному месту назначения этих автомобилей окончательно иссяк.

Стаси застегнула молнию своей ветровки и туго стянула ее ворот вокруг шеи. Боковая дверца вертолета была снята, а холодный воздух с океана насквозь продувал кабину пилота. Ее длинные светлые волосы развевались по лицу, лезли ей в глаза, и она стянула их сзади кожаным ремешком. Видеокамера лежала у нее на коленях, она подняла ее и установила нужный режим съемки. Затем она высунулась в проем дверцы, насколько позволял ремень, которым она была пристегнута к сиденью, и навела телеобъектив на хвост трейлера, в котором спортивные автомобили «Мурмото» покидали район доков.

— Вы засняли номер трейлера? — спросил светловолосый пилот, ведя вертолет ровным горизонтальным курсом.

— Да, хороший, резкий снимок. Спасибо.

— Я могу подобраться поближе, если хотите.

— Держитесь подальше от них, — приказала Стаси, говоря в закрепленный у нее на голове микрофон и продолжая смотреть в окуляр своей камеры. Затем она отпустила кнопку и положила камеру на колени.

— Им, должно быть, известно, что кто-то пытается выследить их, иначе они бы не проверяли машины на наличие спрятанных радиомаяков.

— Старине Уэзерхиллу повезло, что он в тот момент ничего не передавал.

Стаси становилось зябко от одного взгляда на Билла Маккарри. На нем были одеты лишь шорты из обрезанных джинсовых брюк, тенниска с рекламой мексиканского пива и сандалии на босу ногу. Когда в то же утро его представили ей, Стаси подумала, что он больше похож на спасателя на пляже, чем на одного из лучших следователей Агентства национальной безопасности.

У него были длинные волосы, выгоревшие на солнце, потемневшая от загара под солнцем Южной Калифорнии кожа и светло-голубые глаза, широко открытые за солнечными очками в красной пластмассовой оправе. Его мысли были в равной степени заняты преследованием трейлера, перевозившего автомобили, и игрой в волейбол, в которой он обещал участвовать сегодня вечером на пляже в Марина-дель-Рей.

— Грузовик сворачивает на шоссе Харбер-Фриуэй, — сказала Стаси. — Держись так. чтобы водитель не мог тебя видеть, и мы будем следовать за ними, ориентируясь по радиосигналу от Тимоти.

— Нам следовало бы иметь лучшее прикрытие, — серьезно сказал Маккарри. — Без группы, преследующей их в автомобилях, и запасного вертолета, который мог бы заменить нас в случае неполадок с двигателем, мы можем упустить их и подвергнуть опасности Уэзерхилла.

Стаси покачала головой.

— Тимоти знает, каковы здесь ставки. Вы не знаете этого. Поверьте мне на слово, мы не можем рисковать. используя наземные машины или носясь вокруг них на вертолетах. Эти парни в грузовике настороже, они предупреждены и будут искать малейшие признаки слежки.

Внезапно голос Уэзерхилла с его техасским акцентом зазвучал в их наушниках:

— Вы там, наверху, группа «Бьюик»?

— Мы слышим тебя, Тим.

— Передавать безопасно?

— Скверные ребята проверяли машины на наличие жучков, — ответила Стаси, — но ты можешь говорить.

— У вас есть визуальный контакт?

— Временами, но мы держимся в нескольких километрах позади тебя, чтобы нас не могли заметить из кабины водителя.

— Понял.

— Не забывай вести передачу на фиксированной частоте.

— Слушаюсь, мамочка, — игриво ответил Уэзерхилл. — Я сейчас выберусь из этой духовки и примусь за дело.

— Поддерживай с нами связь.

— Будет сделано. Я не собираюсь убегать от вас.

Убрав фальшивую панель из-под заднего сиденья и выпрямившись из скрюченной позы, в которой он долго лежал, Уэзерхилл прополз в закрытый багажник третьего седана «Мурмото», погруженного в трейлер. Он открыл замок багажника изнутри и поднял крышку. Затем он вылез наружу, встал и потянулся, распрямляя затекшие суставы.

Уэзерхилл томился в скрюченной позе почти четыре часа после того, как специальная группа таможенников помогла спрятать его в машине перед появлением Фурукавы и трейлера. Солнечные лучи, падающие прямо на крышу, и отсутствие вентиляции — окна нельзя было даже разбить, чтобы не вызвать подозрения у водителей грузовика, — все это заставило его обливаться потом. Он никогда не думал прежде, что запах новой машины может быть таким противным.

Внутри трейлера было темно. Он достал фонарик из сумки, прикрепленной к ремню неприметного комбинезона автомеханика, в который он был одет, и обвел лучом автомобили, закрепощенные в трейлере. Два из них находились на полу трейлера, два других — на втором ярусе, прямо над ним.

Поскольку грузовик ехал пока по ровному калифорнийскому шоссе и трейлер почти не трясло, он решил сначала обследовать те два автомобиля, что находились наверху. Он залез на второй ярус и тихо открыл капот машины, стоявшей ближе к кабине водителей.