— Для того, кто не был дома четыре месяца, ты путешествуешь налегке, — усмехнулся Егер.

— Мой багаж лежит на дне, — сказал Питт, не открывая глаз.

— Хотелось бы мне снова посмотреть на твою коллекцию автомашин, но мне нужно ехать домой.

— А я сейчас завалюсь спать. Спасибо, что подбросил меня, и спасибо за то, что ты сделал сегодня вечером. Прекрасная работа, как всегда.

— Мне нравится этим заниматься. Искать ключи к тому, чем занята твоя голова, — это почище, чем каждый день разрешать загадки Вселенной. — Егер помахал рукой на прощание, поднял стекло, чтобы защититься от холодного ночного воздуха, и уехал в темноту.

Питт вытащил запасной передатчик из кармана брюк, который он держал в своем кабинете в НУМА, и набрал серию цифр, которая отключила систему безопасности, охранявшую ангар, и включила внутреннее освещение.

Он открыл старую, покрытую ржавчиной боковую дверь и вошел. На цементном полу ангара, как в музее транспорта, стоял старый фордовский трехмоторный аэроплан рядом с пульмановским вагоном начала века, свыше пятидесяти автомобилей заполняли оставшиеся десять тысяч квадратных метров. Европейские экзотические автомобили, такие как «Испано Сюиза», «Мерседес-Бенц 540К» и чудесный синий «Тальбот Лаго», стояли напротив роскошных американских классических автомобилей вроде «Корд L-29», «Пирс-Эрл» и удивительного, зеленого, как ящерица, городского автомобиля «Стутц». Единственное, что казалось здесь странно неуместным , была старая литая ванна, к наружному торцу которой был прикреплен мотор.

Он устало поднялся по винтовой железной лестнице к своей квартире, нависающей над коллекцией. То, что некогда было офисом, он переделал в удобную квартиру с одной спальней, обширной жилой комнатой, служащей также кабинетом, полки которого были заполнены книгами и застекленными моделями судов, которые Питт нашел и обследовал.

Приятный запах доносился из кухни. Он нашел записку, висевшую на райской птице, поднимавшейся из вазы на обеденном столе. Улыбка появилась на его лице, когда он читал ее: «Слышала, что ты снова в городе. Я вычистила какую-то слизь, которая прокралась в твой холодильник через месяц после того, как ты уехал. Я думала, что ты, должно быть, голоден. Салат стоит на льду, а тушеная рыба согревается в кастрюле на плите. Жаль, что я не могу остаться, чтобы встретиться с тобой, я должна присутствовать на обеде в Белом доме. Люблю тебя. Лорен.»

Он постоял минуту, пытаясь заставить свой сонный мозг прийти к решению, надо ли ему сначала поесть, а затем принять душ или наоборот. Он решил, что горячий душ совсем выбьет его из колеи, и он никогда не сможет добраться до стола. Он разделся и накинул короткий халат. Потом съел салат и почти целую кастрюлю тушеной рыбы с двумя стаканами «Каберне сувеньон» из бутылки 1983 года, которую вынул из бара. Он покончил с ужином и мыл тарелки у раковины, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Мистер Питт?

— Да, мистер Джордан, — ответил Питт, узнав голос. — Что я могу сделать для вас?

— Я надеюсь, что не прервал ваш сон?

— Я все еще никак не доберусь до подушки.

— Я хотел позвонить и узнать, слышали ли вы новости от Ала?

— Да, он позвонил мне как раз после того, как разговаривал с вами.

— Несмотря на то, что ваш проект был несанкционированным, информация оказалась чрезвычайно полезной.

— Я знаю, что не должен был выходить за рамки, но мне захотелось отыграться.

— Я знаю, что вы не очень похожи на любителя играть в команде, правда, Дирк? — сказал Джордан, впервые называя Питта по имени. — Вам больше нравится играть в вашу собственную игру.

— Мудрость требует преследовать наилучшие цели наилучшими средствами.

— Это ваши слова?

— Нет, они принадлежат Фрэнсису Хадчисону, шотландскому философу.

— Я отдаю вам должное за то, что вы цитируете точно. Большинство из тех, кого я знаю в официальном Вашингтоне, занимаются плагиатом и вместо этого говорят: «Цель оправдывает средства».

— Что еще хотите мне сказать? — спросил Питт, с отчаянием глядя на свою кровать.

— Я думал, вам будет интересно узнать, что мы нашли все шесть перевозчиков бомб.

— Все шесть машин? — спросил удивленный Питт.

— Да. Они запечатаны в подземном подвале до того дня, когда с них смахнут пыль и отведут в те места, где они должны быть взорваны.

— Быстро вы сработали.

— У вас свои методы, а у нас — свои.

— Вы установили за ними наблюдение?

— Да, но нам приходится действовать очень осторожно, мы не осмеливаемся высовываться, пока не установили тех, кто ответственен за весь этот ужас, и не разрушили их командный центр, — сказал Джордан.

— Кстати, сегодня вечером Джиордино чуть было не сорвал всю операцию. Кто-то в филиале компании «Мурмото», который он посетил, забеспокоился. Мы успели скопировать данные из их компьютерной системы всего за несколько минут до того, как они стерли все свои записи о поставках импортных машин.

— По этим данным вы отыскали машины?

— Мы смогли проследить, какая из принадлежащих японцам компания по перевозке грузов забрала эти автомобили в порту, и проникли в их отчетность. В этих записях, разумеется, не было никаких упоминаний о пунктах назначения груза, но нам удалось позаимствовать копию накладной водителя. Там было указано, сколько километров проехал грузовик после выезда из доков. Ну, а остальное потребовало серьезной оперативной работы и большой беготни.

— Вроде взлома и проникновения в охраняемые помещения.

— Если мы куда-нибудь тайно проникаем, мы никогда ничего не взламываем, — сказал Джордан.

— Как только станет известно, что наши добропорядочные граждане сидят на атомных бомбах, принадлежащих иностранной державе, паника разорвет страну на куски.

— Малоприятная ситуация, я согласен. Публичные протесты и требования возмездия могут заставить японцев отвести машины в стратегически важные точки и нажать на кнопку «огонь», прежде чем мы найдем и обезвредим эти бомбы.

— Искать их по данным таможен можно лет двадцать, прежде чем будут найдены все такие машины.

— Я так не думаю, — спокойно ответил Джордан. — Мы знаем, как они это делают, а благодаря вам и Джиордино мы знаем, что нужно искать. Японцы не имеют и половины того профессионального опыта в разведывательных делах, какой имеем мы. Я ручаюсь, что мы отыщем все эти «Мурмото» с бомбами за тридцать дней.

— Мне нравится ваш оптимизм, — сказал Питт. — Но как насчет наших союзников и русских? Японцы могли подложить бомбы и под них. Президент собирается предупредить их лидеров об этой возможности?

— Пока нет. Мы опасаемся доверить странам НАТО столь важный секрет, там вполне возможна утечка информации. С другой стороны, президент может счесть, что, если дать знать об этом Кремлю, это могло бы укрепить наши отношения. Подумайте об этом. Наши страны теперь в одной лодке, обеим внезапно угрожает третья сверхдержава.

— Есть еще одна пугающая угроза.

— Их так много, какую же я упустил?

— Предположим, что Япония взорвет несколько бомб в США или в России. Каждая из наших стран сочтет, что на нее напала другая, начнется война, и жадным япошкам останется лишь подобрать все, что им приглянется.

— Я не хочу ложиться спать, пока подобная возможность не устранена, — обеспокоенно сказал Джордан. — Давайте просто справляться с проблемами в порядке их возникновения. Если наша операция будет успешной, то все снова окажется в руках политиков.

— Ваша последняя мысль, — сказал Питт, делая вид, что понял, — заставит всех нас не спать ночами.

Он уже засыпал, когда сигнал охранной системы предупредил его, что кто-то пытается войти в ангар. Заставив себя выбраться из удобной постели, он прошел в кабинет и включил небольшую телесистему наружного наблюдения.

Стаси Фокс стояла у боковой входной двери, с улыбкой глядя в объектив, как он считал, хорошо замаскированной скрытой камеры охранной системы.

Он нажал на кнопку, и дверь открылась. Затем он вышел из кабинета и стал ждать ее на балконе лестницы.

Она вошла в ангар, одетая обольстительно, но скромно в синий жакет без воротника, узкую юбку того же цвета и белую блузку с вышитым жемчугом воротом. Она медленно шла среди рядов роскошных автомобилей, и на ее лице отражалось почтительное изумление. Наконец она остановилась у восхитительной двухместной спортивной машины «Гальбот-Лаго Гранд Спорт», кузов которой был специально изготовлен известным французским дизайнером и автомобильным мастером Саоутчиком, и легко провела пальцами по одному из крыльев.

Она была не первой, кто оценил эту машину. Почти каждая женщина, когда-либо посещавшая необычную «квартиру» Питта, интересовалась именно этой жемчужиной его коллекции. Он смотрел на «Гальбот-Лаго» как на шедевр механического искусства, но женщины испытывали какое-то чувственное притяжение, глядя на нее. Стоило им увидеть обтекаемые, почти кошачьи линии кузова машины, ощутить свирепую мощь ее двигателя и почувствовать запах элегантной кожаной обивки салона, как этот автомобиль превращался для них в некий эротический символ.

— Как ты нашла меня? — спросил он, и его голос отозвался эхом в огромном помещении.

Она взглянула наверх.

— Я изучала твое досье два дня, прежде чем вылететь на Тихий океан и взойти на борт «Неукротимого».

— Нашла там что-нибудь интересное? — спросил он, раздосадованный тем, что его частная жизнь была доступна для разглядывания всякому, кто обладал достаточной властью, чтобы нарушить ее неприкосновенность.

— Ты парень что надо.

— Это явная лесть.

— Твоя коллекция машин просто захватывает дух.

— Существует немало куда более обширных коллекций более дорогих моделей и фирм.

Она снова повернулась к «Тальбот-Лаго». — Я просто влюбилась вот в эту.

— Мне больше нравится зеленый городской автомобиль рядом с ней.

Стаси повернулась и стала внимательно рассматривать «Стутц», словно изучая манекен, демонстрирующий новую модель платья на выставке мод. Затем она тряхнула головой.

— Симпатичная машина, но массивная, слишком мужественная на женский вкус.

Затем она снова посмотрела на него.

— Мы можем поговорить?

— Если мне удастся не уснуть. Поднимись сюда.

Она взобралась наверх по винтовой лестнице, и он быстро показал ей свое жилище.

— Могу я предложить тебе выпить? — спросил Питт.

— Нет, спасибо. — Она снова посмотрела на него, и в ее глазах появилось выражение сочувствия. — Мне не следовало приходить. У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь.

— Я приду в себя после хорошего ночного сна, — произнес он уныло.

— Что тебе нужно, так это хороший массаж спины, — неожиданно сказала она.

— Я думал, ты пришла поговорить.

— Я могу поговорить, пока буду массировать тебя. Какой способ массажа ты предпочитаешь? Шведский или шиатсу?

— Какого черта, сделай и то, и другое.

Она рассмеялась.

— Ладно. — Взяв его за руку, она повела его в спальню и толкнула на кровать лицом вниз.

— Сними халат.

— Могу я попросить поберечь мою стыдливость и прикрыться простыней?

— А у тебя есть что-то, чего я прежде не видела? — сказала она, стаскивая с его плеч халат.

Он рассмеялся.

— Только не проси меня поворачиваться на спину.

— Я хочу извиниться перед тобой, прежде чем Тим и я отправимся на Западное побережье, — серьезно сказала она.

— Тим?

— Доктор Уэзерхилл.

— Вы и прежде работали вместе, я полагаю.

— Да.

— Я когда-нибудь снова увижу тебя? — спросил он.

— Я не знаю. Наши задания могут развести нас в разные стороны.

Она нерешительно замолчала на некоторое время.

— Я хочу, чтобы ты знал, что мне очень неловко из-за всех неприятностей, которые я тебе причинила. Ты спас мне жизнь, а поскольку я заняла дополнительное место в последнем батискафе, ты чуть не потерял свою.

— Хороший массаж — и мы квиты, — сказал Питт, устало улыбнувшись.

Она взглянула на его распростертое тело.

— Для человека, четыре месяца прожившего под водой, у тебя неплохой загар.

— Моя цыганская кровь, — пробормотал он сонным голосом.

Применяя основной метод точечного массажа техники шиатсу, Стаси начала нажимать пальцами на чувствительные области голых ступней Питта.

— Чудесное ощущение, — пробормотал он. — Джордан проинформировал тебя о том, что нам удалось выяснить относительно боеголовок?

— Да, ты подбросил ему технические характеристики. Он подумал, что ты улизнул от него. Теперь, когда Тиму и мне точно известно, на что следует нацелить наше расследование, мы можем здорово продвинуться в розыске заминированных автомобилей.

— И вы собираетесь обследовать порты Западного побережья.

— Сиэтл, Сан-Франциско и Лос-Анджелес — вот те порты, в которых разгружаются автомобилевозы, транспортирующие машины «Мурмото».

Питт замолчал, когда Стаси начала массировать ему ноги, сочетая шиатсу со шведской техникой растирания. Она массировала его плечи, спину и шею.

Затем она легонько шлепнула его по ягодицам и приказала ему повернуться, но никакой реакции не последовало.

Питт спал как убитый.

Где-то под утро он проснулся, почувствовав, как ее тело неистово переплетается с его телом. Движения, ощущения и приглушенные вскрикивания Стаси проступили через пелену утомления, подобно сну. Он чувствовал, будто он плывет через грозовое облако, сквозь раскаты грома и вспышки молний, пока все ощущения не сошли на нет, и он снова провалился в черную бездну непробудного сна.

— Проснись, соня, — сказала член Конгресса Лорен Смит, проводя пальцем вниз по спине Питта. — Тебе сюрприз.

Сознание Питта стряхнуло прочь паутину сна, когда он повернулся на бок и посмотрел на Лорен. Она сидела, скрестив босые ноги, рядом с кроватью. На ней был хлопчатобумажный вязаный топ с матросским воротником и серовато-зеленые парусиновые брюки со стрелками. Ее волосы были собраны назад и повязаны широким шарфом.

Туг он кое-что вспомнил и украдкой посмотрел на противоположную сторону постели. Она была пуста, с облегчением увидел он.

— Разве ты сейчас не должна была совершать героические подвиги в Конгрессе? — спросил он, тайно радуясь тому, что Стаси ушла до прихода Лорен.

— У нас спад. — Она держала в руке чашку кофе, так что он не мог до нее дотянуться, дразня его.

— Что я должен сделать, чтобы получить кофе? — спросил он.

— Это будет стоить тебе поцелуя.

— Ужасно дорого, но я в отчаянном положении, и мне придется согласиться.

— И, кроме того, объяснения.

Ну вот, подумал он, сейчас снова будет сцена ревности, и быстро собрался с мыслями.

— Насчет чего?

— Не чего, а кого. Ну, знаешь, насчет той женщины, с которой ты провел ночь.

— Что это еще за женщина? — спросил он с хорошо разыгранным удивлением.

— Та самая, которая спала в этой постели сегодня ночью.

— Ты что, видишь здесь еще какую-нибудь женщину?

— А мне не нужно видеть ее, — сказала Лорен, получая огромное удовольствие оттого, что дразнит его. — Я чую ее запах.

— А ты поверишь, если я скажу тебе, что это была моя массажистка?

Лорен склонилась к нему и поцеловала его долгим, продолжительным поцелуем. Когда она, наконец, снова оторвалась от него, то протянула ему кофе и сказала:

— Неплохо придумано. Ставлю тебе высший бал за творческое воображение.

— Ты меня надула, — сказал он, надеясь сменить тему. — Здесь всего полчашки.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я разлила ее по одеялу, не так ли?

Она засмеялась, как если бы ей действительно доставила удовольствие неразборчивость Питта. — Вытащи свою огромную волосатую тушу из кровати и смой эту парфюмерию. Неплохой запах, я признаю, весьма дорогой. Я приготовлю завтрак.

Лорен стояла у кухонного стола, нарезая ломтиками грейпфрут, когда Питт вышел из душа второй раз за восемь часов. Он обернул вокруг бедер полотенце, подошел к Лорен сзади, обхватил ее за талию и потерся носом о ее шею.

— Столько времени прошло с тех пор, как я видел тебя последний раз, как тебе удалось так долго обходиться без меня?

— Я с головой ушла в законотворчество и совершенно забыла про тебя.

— У тебя не нашлось времени на развлечения?

— Я была хорошей девочкой. Это не значит, что я не была бы скверной, если бы у меня был хоть малейший шанс, особенно если бы я знала, что ты не терял времени даром с тех пор, как вернулся домой.

Лорен прекрасно держится, подумал Питт, лишь небольшая вспышка ревнивого гнева. Но она слишком хорошо понимала ситуацию, чтобы поднимать шум. Питт был не единственный мужчина в ее жизни. Ни он, ни она не диктовали друг другу, как себя вести, и не выказывали излишнюю ревность, что делало их связь еще более привлекательной для обоих.

Когда он куснул ее ухо, она повернулась и обвила руками его шею.

— Джим Сэндекер сказал мне о гибели твоего проекта и о том, как ты едва спасся.

— Предполагалось, что это секретная информация, — сказал он, когда они потерлись носами.

— Женщины — члены Конгресса действительно пользуются некоторыми привилегиями.

— У тебя есть привилегия общаться со мной в любое время, когда ты захочешь.

Ее глаза потемнели.

— Я действительно очень огорчена тем, что твоя станция уничтожена.

— Мы построим другую. — Он улыбнулся, глядя на нее. — Результаты наших исследований удалось спасти, только это и имеет значение.

— Джим сказал, что еще несколько секунд — и ты бы умер.

— Как видишь, пронесло, — усмехнулся Питт. Он отпустил ее и сел за стол.

Они выглядели как счастливые супруги, проводящие воскресное утро у себя в доме, хотя ни у Лорен, ни у Дирка никогда не было семьи. Он взял газету, которую она купила вместе с продуктами к завтраку, и просмотрел заголовки. Его глаза задержались на одной статье. Прочитав, что там написано, он взглянул на Лорен.

— Я вижу, ты снова напечаталась в «Вашингтон пост», — сказал он, ухмыляясь. — Ты начинаешь скверно обращаться с нашими восточными друзьями, не так ли?

Лорен ловко плюхнула омлет на тарелку.

— От нас ушло владение третью нашего бизнеса и вместе с этим наше процветание и наша независимость. Америка больше не принадлежит американцам, мы стали финансовой колонией Японии.

— Дела настолько плохи?

— Общественность понятия не имеет, насколько они плохи, — сказала Лорен, ставя омлет и тарелку с тостами перед Питтом.

— Наш огромный дефицит открыл дверь, через которую наша экономика вытекает, а японские деньги потоком вливаются сюда.

— Нам некого винить в этом, кроме самих себя, — сказал Питт, помахав вилкой. — Они потребляют меньше, чем производят, а мы тратим больше, чем зарабатываем, и все глубже увязаем в долгах. Мы раздаем или распродаем наше лидерство в тех отраслях технологии, которые они еще не успели украсть. И мы выстроились в очередь с открытыми чековыми книжками, распустив губы в жадном предвкушении возможности продать им наши корпорации и недвижимость ради быстрой наживы. Взгляни в лицо фактам, Лорен. Этого не случилось бы, если бы общественность, деловые люди, ваши ребята в Конгрессе и эти кретины из Белого дома, ничего не смыслящие в экономике, понимали бы, что наша страна вовлечена в беспощадную финансовую войну с противником, который смотрит на нас как на людей второго сорта. Но, пока сохраняется нынешнее положение, мы сами упускаем шансы победить в ней.

Лорен села за стол с чашкой кофе и передала Питту стакан апельсинового сока.

— Это самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от тебя. Уж не собрался ли ты баллотироваться в Сенат?

— Я скорее позволю вырвать себе ногти. Кроме того, одного Питта на Капитолийском Холме достаточно, — сказал он, имея в виду своего отца, сенатора Джорджа Питта от Калифорнии.

— Ты уже виделся с сенатором?

— Еще нет, — сказал Питт, поедая омлет. — У меня не было такой возможности.

— Какие у тебя планы? — спросила Лорен, томно глядя в опалово-зеленые глаза Питта.

— Я собираюсь повозиться с машинами и отдохнуть пару деньков. Может быть, если мне удастся вовремя подготовить «Стутц», я приму участие в гонках классических автомобилей.

— Я могу придумать что-нибудь более веселое, чем возня с грязными железками, — сказала она с хрипотцой в голосе. Она обошла вокруг стола, протянула руки и удивительно крепко схватила его за руку. Он чувствовал, как желание истекает из нее подобно нектару. Внезапно ему захотелось ее больше, чем когда-либо прежде. Он мог только надеяться, что у него хватит сил на второй раз. Затем, как если бы его тянули магнитом, он позволил утащить себя к кушетке.

— Не в кровати, — хрипло произнесла она, — во всяком случае, пока ты не сменишь простыни.