Лазард, принадлежавший, очевидно, к той породе людей, кто не любит терять слова попусту, быстро направился к пульту управления, отключил подводную цепь, на которой держалась тяга, приводившая лодки в движение, поставил устройство на ручной тормоз и повернулся к ошеломленному парню.

— Двое мужчин, двое мужчин вместе, отправлялись в лодке?

Сбитый с толку парень мог только пробормотать:

— Я… я… не знаю точно, сэр. Было так много народу. Я не могу всех их припомнить…

Киппманн встал перед Лазардом и показал парню фотографии Кастиле и Де Круа:

— Не узнаете?

Глаза у парня расширились.

— Да, сэр. Теперь я вспомнил. — Тень пробежала по его лицу. — Но, сэр, они были не одни. С ними были еще двое.

— Четверо! — закричал Киппманн, на что обернулись почти тридцать человек. — Вы уверены?

— Да, сэр. — Парень решительно кивнул головой. — Я убежден. Лодка забрала всего восемь человек. Первые четыре места заняли мужчина и женщина с двумя детьми. А мужчины, изображенные на фотографиях, заняли свободные места вместе с двумя другими.

В этот момент подоспел Питт. Он тяжело и отрывисто дышал, его руки вцепились в поручни, как будто он изо всех сил старался преодолеть боль и полное изнеможение.

— Не был ли один из них здоровым парнем с бритой головой и волосатыми руками? А другой — с огромными усами на красном лице и плечами, как у обезьяны?

Парень совершенно онемел, глядя на маскировку Питта. Затем на его лице появилась полуулыбка.

— Вы изобразили их очень точно. Именно такая пара. Два типа бандитского вида.

Питт повернулся к Киппманну и Лазарду.

— Джентльмены, — сказал он чуть сдавленным голосом, — мне кажется, что мы упустили именно нашу лодку.

— Черт возьми! — раздраженно проворчал Киппманн. — Но не можем же мы просто стоять здесь.

— Не можем, — подтвердил Лазард. — Этого мы не можем себе позволить.

Он кивнул головой в сторону парня.

— Вызови номер 309. Скажи любому, кто ответит, что Лазард обнаружил местонахождение пропавшей группы в аттракционе «Пираты Карибского бассейна». Скажи, что ситуация крайне опасная, — их охотники находятся там же.

Он повернулся к Киппманну и Питту.

— Мы, все трое, будем незаметно подкрадываться к ним, оставаясь в тени, пока их не настигнем. Единственная надежда на то, что мы не придем слишком поздно.

— Сколько лодок ушло с тех пор, как они сели? — спросил Питт.

— Десять, а может, двенадцать. Они должны находиться на полпути. Возможно, где-то между сгоревшей деревней и орудийной батареей.

— Тогда вперед! — воскликнул Лазард. Он скрылся за дверью в конце площадки, на которой было написано: «Только для персонала».

Как только они попали в темноту, скрывавшую механизм работы пиратов, стали раздаваться голоса пассажиров, недовольных остановкой лодок по пути следования. Питт предполагал, что у Де Круа и Кастиле, так же как и у их убийц, могут возникнуть подозрения из-за остановки лодок, но это было не главное. Главное то, что план Келли и Рондхейма мог быть уже приведен в исполнение. Он подавил боль в груди, следуя за приземистой, едва заметной фигурой Киппманна, миновал пятерых пиратов, закапывающих сундук с драгоценностями. Фигуры казались настолько живыми, что Питту было трудно поверить, что это всего лишь манекены, которыми управляет электроника. Он был так поглощен сценой, имитировавшей реальность, что врезался во внезапно остановившегося Киппманна.

— Полегче, полегче, — запротестовал Киппманн.

Лазард дал знак рукой, чтобы они остановились там, где стоят, пока он крался дальше вдоль узкого коридора, припав к металлической ограде галереи для рабочих. Галерея протянулась по краю канала, по которому двигались лодки. Затем он дал знак Питту и Киппманну следовать за ним.

— Для разнообразия нам все-таки повезло, — сказал он. — Посмотрите-ка.

Питт, чьи глаза еще не привыкли к темноте, посмотрел вниз. Там было то, чего просто не могло быть, — дикая фантастическая сцена, которую создавала банда пиратов, поджигавших и грабивших дома. Место напоминало не то Порт-Рояль, не то Панаму-Сити в миниатюре. Пламя вырывалось из окон и дверей домов, а хохочущие морские разбойники преследовали вполне правдоподобно кричавших от страха девиц, вновь и вновь появлявшихся на фоне освещенных сзади окон. Громкое пение перекликалось с разговорами, создавая ощущение, что вся эта жуткая сцена не более чем забавная шутка.

Канал, по которому проходили лодки, пролегал между домами, скрывая время от времени от глаз двух пиратов, упорно пытавшихся поймать мула, чтобы он перевез награбленное ими на левом берегу добро к их трем товарищам с корабля на правом берегу. Однако внимание Питта привлекло другое. На середине канала в лодке, почти под мостом, переброшенном над водой, находились Кастиле и Де Круа! Они, подобно двум школьникам, играющим в хоккей на еженедельном матче, увлеченно показывали друг другу на различные детали захватывавшей дух картины. Там же, прямо за спинами южноамериканских президентов, не проявляя внешне никакого интереса, как две статуи, зловеще сидели те двое, что держали его под руки, когда Рондхейм избивал его. И было это в Рейкьявике, всего два дня назад.

Питт взглянул на светящийся на руке оранжевый циферблат часов. «Еще час двадцать минут до расчетного времени. Келли. Слишком рано, даже очень. Тем не менее, двое убийц Рондхейма находятся сейчас там, сидят не более чем в трех футах от своих намеченных жертв. Многое в этой головоломке остается неясным».

Он не сомневался, что по времени Келли рассчитал все точно и что Рондхейм будет придерживаться этих расчетов. «А будет ли? Если Рондхейм рассчитывает взять „Хермит лимитед“ в свои руки, он может внести в план изменения».

— Здесь вы командуете, Дэн, — спокойно сказал Киппманн директору службы безопасности. — Как мы будем их брать?

— Никакого огнестрельного оружия, — сказал Лазард, — Не дай Бог, шальная пуля заденет кого-нибудь из детей.

— Может лучше подождать подкрепления? — произнес Киппманн.

— Нет. У нас нет времени, — ответил Лазард, — Мы и так надолго остановили лодки. У людей может появиться раздражение, в том числе и у тех двоих за спинами Де Круа и Кастиле.

— В таком случае следует рискнуть. Надо привести лодки в движение, а когда нужная нам окажется под мостом, мы их схватим.

— Годится, — согласился Лазард. — Мост послужит нам хорошим укрытием — мы сможем приблизиться к ним на расстояние пяти футов. Я выйду из двери, находящейся под вывеской винной лавки. А вы, Киппманн, скроетесь за мулом и повозкой.

— Еще руки нужны? — спросил Питт.

— Извините, майор, — Лазард с сомнением посмотрел на Питта. — Вряд ли вы сейчас в подходящей форме для рукопашной схватки.

Он умолк и похлопал Питта по плечу.

— Но вы можете сыграть жизненно важную роль.

— Как скажете.

— Появившись на мосту среди пиратов в костюме волка, вы могли бы на какое-то время отвлечь внимание тех двоих в лодке, чтобы дать Киппманну и мне несколько лишних секунд для страховки.

— Идея — на уровне «Трех поросят», — проворчал Питт.

После того как Лазард дал указание обслуживающему персоналу запустить лодки вновь, они с Киппманном проскочили в «горящую деревню», скрылись за рядом домов и заняли там позицию.

Питт, поднявшись на мост, споткнулся о набитое чучело пирата, который, по замыслу, «вырубился» после большого количества выпитого. Он нагнулся и вытащил у манекена тесак. К своему удивлению, он обнаружил, что это была стальная копия настоящего ножа. Даже на близком расстоянии можно было восхищаться механическими пиратами, выглядевшими абсолютно живыми. Стеклянные глаза на потемневших от солнца и непогоды лицах всегда точно смотрели в том направлении, куда поворачивалась голова, а брови поднимались и опускались в унисон губам, которые напевали песенку «Двенадцать человек на сундук мертвеца».

Питт придвинулся к центру арочного моста и присоединился к группе из трех веселившихся разбойников, которые сидели, свесив ноги через искусственный «каменный» парапет и размахивая своими тесаками в такт залихватской песне. Питт в обличье волка и резвящиеся пираты представляли для людей, сидящих в лодках, довольно странное зрелище. Они размахивали руками и горланили знаменитую песенку флибустьеров. Двое детей, девочка лет десяти и мальчик лет семи вскоре начали махать ему рукой.

Кастиле и Де Круа, также хохоча, приветствовали его по-испански. Двое же убийц сидели с каменными лицами — представление их не волновало. Питт подумал, что выходит на тонкий лед, где не только ложное движение, но и мельчайший просчет в деталях повлечет за собой смерть мужчин, женщин и детей, так беспечно веселившихся над его шутовским видом.

Тут он заметил, что лодка пришла в движение.

Нос ее был как раз под его ногами, когда темные фигуры Киппманна и Лазарда показались из их укрытия, мелькнули среди манекенов и прыгнули в лодку. Шок был полный. Но Питт этого не заметил. Без суеты, без отработанных эффектных приемов, без единого предупредительного слова — с холодным спокойствием он вонзил лезвие ножа прямо во впадину в груди, чуть ниже подмышки, сидевшему ближе всех к нему пирату.

Тут случилось невероятное. Пират выронил свой тесак, губы его округлились, в глазах отразилось удивление и шок, которые мгновенно сменились полным сознанием конца. Глаза его закатились, и он повалился вперед, шлепнувшись прямо в канал.

Второй пират не успел среагировать так, чтобы вовремя парировать удар. Он начал что-то говорить, и в этот момент Питт со всей силой нанес ему удар ножом в основание шеи. Тот замычал, вскинул руку вверх, как будто хотел что-то уточнить, но не удержался на ногах из-за неровной поверхности моста и, упав на колени, перевалился через парапет. Из его полуоткрытого рта сочилась кровь.

Вдруг перед Питтом в огненном отблеске света что-то мелькнуло. Инстинктивный, чуть заметный наклон головы спас ему жизнь, так как нож третьего пирата раскроил круглую высокую шляпу, которая возвышалась над маской волка. «Слишком далеко…». Питт зашел слишком далеко, испытывая свое счастье. Он ликвидировал двух людей Рондхейма раньше, чем они успели понять, что произошло. Однако у третьего было достаточно времени, чтобы отразить удар Питта и выбить его из равновесия.

Почти ничего не видя, Питт ответил на удар и, шатаясь, отступил назад под непрекращавшимися атаками противника. Вдруг он конвульсивно метнулся вбок, через парапет, и свалился в холодную воду канала. Погружаясь в воду, он услышал свистящий звук рассекающего воздух ножа в том самом месте, где он стоял секунду назад. Канал был мелким, и он сильно ударился плечом о дно. Боль распространилась по всему телу. Все остановилось, и время перестало существовать.

«О-хо-хо, двенадцать человек на сундук мертвеца». «Господи, — подумал Питт, — почему эти механические разбойники не пели чего-нибудь другого?» Подобно специалисту-диагносту, он внимательно исследовал свое разбитое тело в обжигавшей его воде. Ему казалось, что внутри, в груди, горели ребра, и огонь распространялся на спину и плечи. Выбравшись с трудом на землю, Питт нетвердо поднялся на ноги, качнулся и смог удержаться, только воспользовавшись тесаком в качестве упора. Это его озадачило. Внезапно он понял, что в правой руке держит рукоять ножа.

Он опустился на одно колено, и изо всех сил стараясь восстановить дыхание и сердцебиение, пытался оценить обстановку. Его глаза отчаянно старались проникнуть в темноту, окружавшую центральную, светящуюся, часть канала. Мост был пуст. Третий пират сбежал. Лодка вот-вот должна была исчезнуть за поворотом, который вел в соседнюю галерею. Он повернулся назад как раз в тот момент, когда следующая лодка с экскурсантами входила в канал.

Все это механически пронеслось в его сознании. Единственное, на чем он был сосредоточен — убийца был где-то рядом, замаскированный под пирата. Его охватило чувство беспомощности. Манекены казались похожими друг на друга, а все, что случилось на мосту, произошло так молниеносно, что он не успел запомнить ни одной детали из костюма его врага.

Он лихорадочно пытался спланировать свои дальнейшие действия. Преимуществ у него не осталось — живой пират знал, как он выглядит, в то время как сам Питт затруднился бы отличить реальность от подделки и не мог начать первым. «И все-таки надо действовать», — думал он.

Секундой позже он, спотыкаясь и часто останавливаясь, бежал по краю канала, стараясь восстанавливать дыхание после каждого шага, поскольку боль простреливала все части тела. Он прорвался через черный занавес и попал в следующую полосу декораций. Это было огромное сводчатое помещение, тускло освещенное для ночных сцен.

Встроенная в дальнюю стену копия пиратского катера уменьшенных размеров с полной командой пиратов-манекенов и развевающимся на ветру Веселым Роджером, действующим с помощью скрытого электрического винта, палила через головы экскурсантов в небольшой форт, находившийся на противоположной стороне скалы, изобиловавшей пещерами.

Было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо детально в экскурсионной лодке. Питт не различал никакого движения, но был уверен, что Киппманн и Лазард вполне владеют ситуацией — то есть настолько, насколько это было в пределах их возможностей. По мере того как его глаза начали привыкать к темноте, он увидел, что люди в лодке свалились в одну кучу, что соответствовало замыслу. Только он взобрался на палубу катера, как услышал странный, почти бесшумный звук, похожий на тяжелый удар. Это был револьвер с глушителем.

Внезапно он увидел, что стоит позади фигуры в пиратском костюме, которая что-то держит в руке и направляет это в сторону лодки. Питт пригляделся к пирату, а затем поднял свой тесак и плашмя ударил им его по руке.

Револьвер через металлическое ограждение упал в воду. Пират обернулся: светлые волосы выбились из-под красного платка, обвязывавшего голову, холодные серо-голубые глаза гневно сверкали, вокруг рта залегла глубокая складка — его планы были сорваны. Он увидел комичную фигуру того, кто так бесстрастно убил двух его товарищей. Голос его был металлическим.

— Кажется, я ваш пленник?

Но Питт не поддался на уловку. Он знал, что слова — лишь простая увертка, ловушка для прикрытия молниеносных движений, которые непременно последуют. Этот голос принадлежал страшному человеку, и он играл по высоким ставкам. Но Питт вдруг стал обладать чем-то большим, чем оружие, — он почувствовал прилив сил, которые волной распространились по всему телу. Он улыбнулся.

— А-а! Так это вы, Оскар!

Питт сделал многозначительную паузу, наблюдая за Рондхеймом, как кот за мышью. Исполнительный директор «Хермит Лимитед» был буквально на кончике ножа. Питт сбросил резиновую волчью голову. Лицо Рондхейма оставалось неподвижным и жестоким, но глаза выдавали полное недоумение. Питт внутренне готовился к моменту, который он представлял много раз, но так и не знал: как же все это произойдет на самом деле? Медленно, одной рукой он снял повязку, марля небольшой кучкой свалилась на пол. Закончив, он посмотрел Рондхейму прямо в глаза и сделал шаг назад. Губы Рондхейма вопросительно застыли, а вся его фигура выражала полное непонимание.

— Вы не можете вспомнить лицо, Оскар? — произнес спокойно Питт. — Это неудивительно. Ведь вы совсем немного оставили от того, что можно узнать.

Рондхейм смотрел в заплывшие глаза, на разорванные и раздувшиеся губы, на швы, наложенные на надбровья и челюсти. Затем он открыл рот и шепотом выдохнул:

— Питт!

Питт кивнул.

— Но это же невозможно! — выпалил Рондхейм.

Питт засмеялся.

— Извините, что поломал ваши планы, но это еще раз доказывает, что не всегда можно полагаться на компьютеры.

Рондхейм долго изучающе смотрел на Питта.

— А остальные?

— За исключением одного, все они живы и ремонтируют переломанные кости, — Питт увидел через плечо Рондхейма, что экскурсионная лодка благополучно входила в следующую галерею.

— Итак, майор, ситуация повторяется — опять вы и я. В условиях более благоприятных, чем те, которые были в гимнастическом зале. Но не уноситесь слишком высоко в своих надеждах, — какое-то подобие улыбки скривило его губы. — Добрые феи — не для настоящих мужчин.

— Именно, — отозвался Питт. Он бросил тесак в воду через голову Рондхейма и отошел назад. Затем осмотрел свои руки. Им придется поработать. Он сделал несколько медленных глубоких вздохов, провел руками по мокрым волосам, помассировал ими шершавые бока своего костюма и последним движением размял пальцы. Теперь он был готов.

— Вы заблуждаетесь, Оскар, что ситуация повторяется. То, что произошло в гимнастическом зале, нельзя назвать равным соперничеством. Планы и инициатива были полностью в ваших руках. А каков вы один, Оскар, без ваших платных мордоворотов, готовых разорвать на куски свою жертву? У вас есть еще время избежать этого. Ваш шанс на свободу — пройти мимо меня. И в этом вся загвоздка.

Рондхейм оскалился.

— Мне не нужен никто, Питт, чтобы уничтожить вас. Единственное, о чем я сожалею, что у меня нет времени, чтобы растянуть вам ощущение невыносимой боли.

— Отлично, Оскар. Слишком много психологического давления, — спокойно сказал Питт. По правде сказать, он все еще был очень слаб и чертовски устал, но что-то большее, чем внутренняя мобилизация сил, заставляло его забыть о боли. Невидимое присутствие Лилли, Тиди, Сэма Келли, Ханневелла и других, кто стоял за ним, придавало ему силы, которых он никогда не нашел бы в себе в одиночку.

Какая-то неуловимая улыбка мелькнула на лице Рондхейма, когда он встал в начальную стойку каратэ. Но она тут же исчезла. Питт обрушил на Рондхейма точно рассчитанный удар справа, от которого голова «пирата» дернулась и завалилась в сторону. Он пошатнулся и прижался к основной мачте корабля.

В глубине души Питт понимал, что у него мало шансов одолеть Рондхейма в длительной схватке, что он не сможет вывести из строя своего противника более чем на несколько минут. Он сделал ставку на неожиданность, что давало ему преимущество, прежде чем удар каратэ вновь превратит его лицо в кровавое месиво. Но это преимущество было небольшим.

Рондхейм был невероятно крепким. Он быстро пришел в себя от сильного удара, прыгнул в сторону от мачты и замахнулся ногой по голове Питта, но просчитался, и Питт успел увернуться. Он достал Рондхейма серией быстрых ударов слева и тяжелых коротких справа, которые повалили его на колени. Рукой он держался за разбитый кровоточащий нос.

— Вы быстро поправились, — пробормотал Рондхейм, вытирая кровь.

— Я же сказал, что вы заблуждаетесь. — Питт отпрянул назад и занял полубоксерскую, полукаратистскую стойку, ожидая, что дальше предпримет Рондхейм. — На самом деле я так же подозрителен, как Карзо Бутера.

Когда прозвучало его настоящее имя, Рондхейм, возможно, почувствовал, что костлявые пальцы смерти протянулись, чтобы охватить его, но он контролировал свой голос и лицо, которое оставалось ничего не выражавшей маской.

— Похоже, я недооценил вас, майор.

— Вас легко было сбить с толку, Оскар. Или мне лучше называть вас тем именем, под которым вы значитесь в метрической записи о вашем рождении? Не имеет значения — ваша игра проиграна.

Изрыгая окровавленным ртом проклятия, с ненавистью на лице, Рондхейм бросился на Питта, но не сделал и двух шагов, как Питт, оторвав от палубы верхнюю доску, саданул ею Рондхейма по зубам. Питт вложил в этот удар все свои силы. Его плечи и тело были так напряжены, что ребра скрипели в агонии. Он знал, что второго раза не будет.

Среди общего шума раздался глухой скрипучий звук — что-то глухо треснуло. Зубы Рондхейма были выбиты из десен — они вывалились на порванные губы. В течение двух или трех секунд, когда Питт схватил его рукой. Рондхейм еще держался прямо, застыв, будто в рамке кинопроектора, а затем, как в замедленной съемке, рухнул на палубу, подобно поваленному дереву, и остался лежать неподвижно.

Питт стоял, стиснув зубы, с трудом переводя дыхание. Его правая рука безжизненно повисла вдоль туловища. Он посмотрел вверх на маленькие огоньки почти правдоподобных орудий форта и заметил, что через павильон проплывает следующая экскурсионная лодка. Он попытался вглядеться в нее, но пот застилал ему глаза.

Оставалось что-то еще, что он должен был сделать. Эта мысль вызвала отвращение, но Питт переборол его, подумав, что другого пути нет.

Он встал над раскинутыми руками находившегося без сознания Рондхейма и пригнул их вниз, оперев одну его руку о палубу и нижнюю часть металлического ограждения. Поднял свою ногу и ударил ею по этой руке, внутренне содрогаясь, когда кость треснула чуть ниже локтя. Рондхейм шевельнулся и застонал.

— Это за Джерома Лилли, — произнес Питт жестко.

Он повторил эту процедуру с другой рукой Рондхейма, отметив с чувством мрачного удовлетворения, что глаза его жертвы широко открылись, в них отразилось состояние физического шока.

— Это за Тиди Ройял.

Питт двигался автоматически, переворачивая тело Рондхейма. Он повернул его ногами в противоположную сторону, уперев их так же, как сделал с руками, в палубу и ограждение. Мыслящая часть его мозга выключилась. Все ушло из-под черепной коробки — остался только контроль за действиями рук и ног, осуществлявших эту работу. Внутри контуженной, порезанной, а местами и просто расчлененной оболочки спокойно и размеренно действовала машина. Смертельная усталость и боль были загнаны куда-то далеко в подсознание, забыты на время. Он прыгнул на левую ногу Рондхейма.

— Это за Сэма Келли.

Рондхейм пронзительно вскрикнул. Крик застрял у него в горле. Затуманенные серо-голубые глаза смотрели вверх, впившись в Питта.

— Убей меня, — прошептал он. — Почему ты не убьешь меня?

— Если бы вы жили даже тысячу лет, — мрачно проговорил Питт. — вы никогда не расплатились бы за ту боль и унижения, которые причинили. Я хочу, чтобы вы знали, что значит испытывать агонию, когда ломают тебе кости, чувствовать полную беспомощность, лежа вот так и только наблюдая, как это вытворяют. Я сломаю вам хребет, как это сделали с Лилли. Я хочу видеть, как вы сгниете в инвалидном кресле. Но это — из области желаний. Оскар. Суд над вами может продлиться несколько недель или несколько месяцев, но нет такого суда в мире, который не вынес бы вам смертного приговора… Нет. Я сделал бы вам большое одолжение, если бы убил вас, но этого никогда не будет. А это — за Уилли Ханневелла.

Никакой усмешки уже не было на лице Питта. Он прыгнул в четвертый и последний раз, и невыносимый крик ужаса и боли прокатился по палубе корабля, отозвавшись эхом по всему павильону, а затем медленно затих и совсем замер.

С чувством полной опустошенности и отчаяния Питт сел на плетеное покрытие и посмотрел вниз на искалеченную фигуру Рондхейма. Это было жуткое зрелище. Ненависть и ярость, заполнившие Питта, нашли свой выход. Он чувствовал себя совершенно выжатым и ждал, когда его сердце и легкие вернутся в нормальное состояние.

Так он и сидел, когда Киппманн и Лазард деловито пересекли палубу в сопровождении небольшой группы службы безопасности. Они не произнесли ни слова. Им нечего было сказать, по крайней мере, в течение шестидесяти секунд, пока им не стало ясно, что сделал Питт.

Наконец Киппманн нарушил молчание.

— Вы были несколько грубоваты с ним, не так ли?

— Это Рондхейм, — без всякого выражения произнес Питт.

— Рондхейм? Вы уверены?

— Я редко забываю лица, — сказал Питт. — А особенно лицо подонка, выбившего из меня к чертям все.

Лазард повернулся и посмотрел на него с восхищением.

— И я еще говорил о том, что вы не в форме для рукопашного боя!

— Извините, я не смог достать Рондхейма прежде, чем он начал стрелять из своего пистолета с глушителем. Он попал в кого-нибудь?

— Кастиле несколько поцарапало руку, — ответил Лазард. — Когда мы, стараясь не применять оружия, убрали с заднего сиденья этих двух обезьян, я увидел, как вы на мосту старательно изображаете Эррола Флинна. Но я понимал, что до развязки еще далеко, а потому заставил лечь наших героев на дно лодки.

— С нашими латиноамериканскими гостями было непросто, — продолжил мысль Киппманн. — Они решили, что я сумасшедший, и попросили меня немедленно убраться.

— А что с Келли и «Хермит лимитед»?

— Мы арестуем мистера Келли вместе с его интернациональной командой миллионеров, но шансы на вынесение обвинительного приговора лицам такого уровня практически равны нулю. Скорее всего, их правительства постараются ударить по самому уязвимому их месту — кошелькам. А штраф, который их заставят заплатить, пойдет скорее всего, на строительство новых авианосцев для военно-морского флота.

— Это ничтожная плата за те страдания, которые они причинили, — устало заметил Питт.

— Много или мало — цена будет такова, — пробормотал Киппманн.

— Да… да… Это так. Слава Богу, что их удалось остановить.

Киппманн кивнул Питту.

— Мы должны поблагодарить вас, майор Питт, за то, что вы разрушили намерения «Хермит лимитед».

Лазард неожиданно улыбнулся.

— А я хотел бы первым выразить вам свою благодарность: вы сражались на мосту как Гораций. Мы с Киппманном не стояли бы сейчас здесь, если бы вы их не уничтожили. — Он положил руку на плечо Питта. — Расскажите все.

— Что?

— Как вы догадались, что эти пираты на мосту — живые люди?

— Мы как раз сидели на мосту, глаза в глаза… и я могу поклясться, что один из них мне подмигнул…