Победители турнира добились отличной координации своих основных ресурсов: они хорошо владели своими инструментами и знали наилучшие способы их использования. Менеджер сказал бы, что они выстроили эффективную команду из группы сотрудников с принципиально разными профессиональными навыками. Командующий армией знает, что хорошо организованное подразделение одержит победу над численно превосходящим, но плохо организованным противником.
Как только человек изобрел вычислительную машину, он задумался над тем, можно ли научить ее играть в шахматы. Одна из причин, несомненно, заключается в том, что многие великие умы были и шахматистами (хотя и не всегда хорошими). Другая состоит в том, что шахматы, по выражению Гёте, всегда играли роль «пробного камня для ума». Почти каждый создатель «думающей машины» спешил испытать ее способности в самой уважаемой в мире настольной игре.
Представление о шахматной игре как о высшей форме проявления человеческого интеллекта разделяли не только изобретатели, но и обычные люди. Это обеспечило успех первому шахматному автомату под названием «Турок». В 1769 году венгерский инженер, барон Вольфганг фон Кемпелен соорудил шахматный механизм для развлечения императрицы Марии-Терезы. Это было исключительно механическое устройство в виде красивого манекена, облаченного в турецкий наряд. Долгое время никто не мог понять, как действует этот автомат, делавший самостоятельно очень сильные ходы. Многие подозревали, что это имитация, но ее секрет не сумели разгадать даже члены Французской академии наук.
На самом деле это была искусная мистификация — внутри конструкции находился человек, который и обеспечивал «Турку» выдающиеся шахматные способности. Перед каждой игрой Кемпелен, а потом и его наследник — австрийский механик Иоганн Мёльцель демонстрировали внутреннее содержание автомата, но при помощи системы зеркал создавалось впечатление, что кроме сложных механизмов в нем ничего нет.
Автомат гастролировал по многим европейским странам и США. Знаменитый писатель Эдгар Аллан По на основе впечатлений от своего личного знакомства с «Турком» написал в 1836 году самый известный рассказ-разоблачение об автомате Кемпелена — «Шахматный игрок Мёльцеля».
Главной проблемой шахматного программирования является то, что число позиций в дереве перебора растет в геометрической прогрессии. В обычной миттельшпильной позиции можно сделать около 40 допустимых ходов. С учетом ответных ходов мы получаем 1600 позиций. После двух полных ходов возникает 2,5 миллиона позиций, а после трех — уже 4,1 миллиарда! Поскольку в среднем партия продолжается примерно 40 ходов, количество позиций не поддается никакому исчислению.
Интересно, что первая шахматная программа была написана еще до появления действующих компьютеров. Ее создателем был британский математик Алан Тьюринг, широко признанный как основатель современной компьютерной науки и руководитель группы, раскрывшей немецкий шифр «Энигма» во время Второй мировой войны. Он разработал ряд команд для автоматизированной игры в шахматы, но поскольку еще не существовало компьютеров для обработки этого первого шахматного алгоритма, сделал это сам, на бумаге. Примерно в то же время в США другой великий математик, Клод Шеннон, ввел понятие оценочной функции и обозначил контуры нескольких подходов к разработке компьютерных шахматных программ.
Центр ядерных исследований в Лос-Аламосе в 1950 году вряд ли был подходящим местом для следующего этапа в развитии компьютерных шахмат. Тем не менее после доставки гигантской вычислительной машины «ЭНИАК-1» ученые опробовали ее, написав шахматную программу. После партии с собой и проигрыша сильному шахматисту (несмотря на лишнего ферзя) машина победила девушку, едва знакомую с правилами игры. Так человек впервые уступил компьютеру в интеллектуальной игре.
На следующем этапе были разработаны более совершенные программы, позволяющие компьютерам не тратить время на перебор бесполезных вариантов. Появился шахматный алгоритм «альфа-бета», благодаря которому программа отсекала слабые ходы и глубже просчитывала позицию. Этот метод «грубой силы» отвергает любой ход, получающий более низкую оценку, чем уже рассмотренный. Первые шахматные программы с альфа-бета-процедурой, установленные на самых мощных компьютерах того времени, достигли довольно высокого уровня. В 70-е годы они уже могли побеждать многих шахматистов-любителей.
В 1967 году состоялся первый международный матч между шахматными программами, одна из которых была разработана в Институте теоретической и экспериментальной физики (СССР), другая — в Стенфордском университете (США). Этот телеграфный матч из четырех партий длился целый год и завершился со счетом 3:1 в пользу советской программы. В 1972 году в Институте проблем управления была создана шахматная программа «Каисса», сыгравшая матч из двух партий с читателями газеты «Комсомольская правда». Даже проигрыш со счетом 0,5:1,5 тогда был большим успехом для новой, еще не «обкатанной» программы. Через два года «Каисса» выиграла первый чемпионат мира среди шахматных программ (Стокгольм, 1974), показав стопроцентный результат. На следующих двух чемпионатах (1977 и 1980) она также выступила неплохо, но затем ее участие в этих соревнованиях стало бессмысленным, главным образом из-за отставания в области компьютерных технологий.
Дальнейшее развитие компьютерных шахмат связано с прославленной компанией Bell Laboratories. Кен Томпсон, создатель операционной системы Unix, построил специализированный шахматный компьютер Belle, основанный на сотнях микропроцессоров. Эта машина могла обрабатывать до 100 000 позиций в секунду, тогда как обычные компьютеры справлялись лишь с 5000 позиций. Просматривая позицию до девяти ходов в глубину, компьютер Belle мог играть на уровне мастера и значительно превосходил другие шахматные машины. В начале 80-х годов он побеждал почти на всех соревнованиях по компьютерным шахматам, пока его не превзошли огромные суперкомпьютеры Cray.
Шахматные программы для персональных компьютеров — Sargon, ChessMaster, Fritz и другие — продолжали совершенствоваться и становились сильнее благодаря быстрому росту вычислительной мощности процессоров от Intel. Специализированные шахматные компьютеры тоже вернулись на сцену в виде целого поколения машин, разработанных в университете Карнеги-Мэллона. Профессор Ханс Берлинер был специалистом по компьютерным технологиям, а также чемпионом мира по игре в шахматы по переписке. Его машина HiTech впоследствии была превзойдена детищем его выпускников, Мюррея Кэмпбелла и Фэн Сун Су. Они взяли своего компьютерного чемпиона под названием Deep Thought и присоединились к IBM, где их проект был переименован в Deep Blue.
Компьютер Deep Blue, с которым я играл матчи 1996 и 1997 года, состоял из сервера IBM SP/2 с большим количеством специальных шахматных микропроцессоров. Он мог обрабатывать до двухсот миллионов позиций в секунду. Как и все современные шахматные компьютеры, Deep Blue также имел доступ к огромной базе данных предварительно запрограммированных дебютных позиций, отобранных из реальных партий гроссмейстеров. Эта база данных, содержащая миллионы позиций, без сомнения, превосходит возможности памяти и дебютные познания любого отдельного человека. Мощная шахматная программа может следовать лучшим образцам на протяжении более десятка ходов, прежде чем приступит к самостоятельным расчетам. Без этого комплекса человеческих знаний о дебютах программы играли бы значительно слабее.
Существуют также базы данных, которые используются лишь в завершающей стадии игры. Эти «эндшпильные таблицы», еще одно творение Кена Томпсона, содержат все возможные позиции с шестью или менее фигурами на доске (уже начали появляться и семифигурные позиции). С помощью этих оракулов были обнаружены позиции, требующие для победного завершения игры более 200 точных ходов! О таком уровне сложности раньше не приходилось и мечтать, и он просто недостижим для человека.
К счастью, между дебютом и эндшпилем боги предусмотрительно поставили миттельшпиль, и «компьютерная смерть» шахматам пока не грозит.
Утратить образ, значит, утратить смысл.
Поль Валери
Нужно видеть всю доску
Существуют разные мнения о том, кто скрывается в пресловутых деталях — Бог или дьявол. Молодой Альберт Эйнштейн, желая продемонстрировать свои высокие научные устремления, как-то сказал, что хочет опустить подробности и «проникнуть в замысел Бога». Чем глубже наши познания, тем шире потенциальный масштаб нашего понимания. Мы начинаем видеть связи, которые раньше оставались скрытыми, и общая картина становится более ясной. Расширение границ понимания представляет собой нечто большее, чем один из аспектов самосовершенствования. Представьте себе, что вы смотрите только на фрагмент шахматной доски и пытаетесь оценить игровую ситуацию в целом. Чтобы добиться успеха — и даже просто определиться с целями, — вам нужно видеть всю доску.
Почти каждый из нас когда-либо составлял для себя список «нужных дел». Многие пользуются такими списками постоянно и с трудом представляют, как бы они могли без них жить. Обычно это короткий перечень повседневных дел или напоминаний о вещах, которые легко забыть. Каждый день можно составлять новый список и вычеркивать одно за другим завершенные дела, словно пункты из перечня покупок в супермаркете. Например, список менеджера может включать необходимые телефонные звонки и документы, которые нужно подписать. Руководитель более высокого уровня составляет список решений, которые нужно принять за определенное время.
Но самые важные дела редко попадают в такой список. Никто не будет включать в него пункт под названием «оценка стратегии». Перспективные задачи или решения, выполнение которых требует неопределенного количества времени, не вписываются в рамки повседневности. Нам не нужна ни памятка для того, чтобы обдумать долговременные последствия наших решений, ни записка «изучить возможные результаты», прикрепленная к бизнес-плану.
Обычно мы тратим какое-то время на разработку планов, а потом переходим к их осуществлению, как будто эти два этапа между собой совершенно не связаны. Даже на высоком уровне стратегического планирования и оценки отдаленных последствий планы зачастую приходится пересматривать уже после первых шагов. В результате очень легко отклониться от намеченного курса.
Когда мы говорим о целостном стратегическом видении, мы имеем в виду умение охватить взглядом всю панораму целиком, способность увидеть ситуацию, сложившуюся на данный момент в проблемной для нас области, как большую картину.
Взаимные связи
Умение видеть общую картину подразумевает нечто гораздо большее, чем учет всех факторов и элементов проблемного поля. В наше время особенно важно повышать эффективность принимаемых решений. Поток информации буквально захлестывает нас; данные поступают быстрее, чем мы успеваем их обрабатывать. Подростки автоматически перебирают сотни веб-страниц и мгновенно переключают каналы TV. Избирательный «серфинг сайтов» — понятие родного для них языка, который быстро входит в общее употребление. Нам же приходится изучать его, как и любой новый язык, а это требует настойчивости.
Достаточно быть хорошим водителем, чтобы просто мчаться вперед по автостраде, но, приближаясь к перекрестку, вы должны знать нужное вам направление или получить указание, куда ехать дальше. Если вы как менеджер вникаете во все тонкости текущей работы, это очень хорошо, но в какой-то момент необходимо подняться над повседневными мелочами и окинуть взглядом более широкую перспективу. Нужно поддерживать свою стратегию на плаву и видеть возникающие опасности, пока не будет слишком поздно. Иногда мы настолько концентрируем внимание на деталях процесса, что уже не знаем, направлен ли наш проницательный взор на действительно нужные вещи. Можно отлично справляться с навигационными приборами и не замечать, что корабль получил пробоину.
Почти во всех наших делах существует так много взаимосвязей, что для успешного решения проблем нужно обладать и широким кругозором, и острым зрением. Когда дела идут не так, как хотелось бы, мы слишком часто бросаемся решать частные вопросы и не задумываемся, насколько это может повлиять на решение более крупной проблемы.
Хороший пример — объектив с переменным фокусным расстоянием. Здесь нужно сочетать широкоугольную фотосъемку с макрофокусировкой. Если мы хотим видеть картину в целом, недостаточно сидеть за столом и смотреть на карту, находясь вдалеке от переднего края событий. Мы должны одновременно и находиться на передовой, и рассматривать спутниковые снимки. Чтобы аналитические выводы представляли собой органичный сплав фактического материала, знаний и дальновидности, надо обладать обзорным видением и знать ответы на любые конкретные «что?», «как?» и «почему?».
В наше время разговоры о растущем уровне взаимозависимости и глобализации стали общим местом, особенно при обсуждении проблем экономики и бизнеса. Наши компьютеры собраны из комплектующих, произведенных в десятке стран, а неурожай в Марокко влияет на цену цитрусовых далеко от тех мест, где продают марокканские апельсины. Концерн «Форд» может отложить запуск новой крупной производственной линии из-за неполадок на заводе в Мехико.
Синтез и координация
Роль технологии неуклонно возрастает во всех отраслях, от медицины до банковского дела и инвестиций, и мы всё больше зависим от факторов, которые раньше сочли бы незначительными и не заслуживающими внимания. Опыт показывает, что одна ключевая деталь, один крошечный фрагмент информации может пролить свет на гораздо более крупные проблемы.
Одна из самых избитых метафор, используемых в бизнесе, основана на старинной притче о шести слепцах, ощупывающих слона с разных сторон. Один прикасается к бивню и говорит, что слон похож на копье, другой берется за хобот и говорит, что слон похож на змею, и т.д. Назидательный смысл притчи заключается в том, что мы должны видеть общую картину, если действительно хотим что-то понять. Но эта притча давно устарела. В конце концов, теперь мы с помощью анализа ДНК можем идентифицировать слона по нескольким клеткам его организма.
Из-за огромного объема накопленной информации есть тенденция приписывать ей слишком большое значение просто потому, что она существует. Конечно, анализ на микроуровне может дать положительные результаты, но они будут иметь лишь относительную ценность. Проблема в том, что эта тенденция всё чаще наблюдается в залах заседаний и директорских кабинетах компаний и корпораций. Сосредоточенность на частных вопросах, доведенная до крайности, может привести к исчезновению подлинных новаторов, открывающих новые горизонты.
В наши дни чрезвычайно много внимания уделяется специализации. Раньше студенты покидали университет с мыслью о расширении своего кругозора; теперь они сразу же становятся узкими специалистами. Мы упорно стараемся добиться совершенства в своем деле и не понимаем, что этой цели можно достичь быстрее, если расширить поле своих компетенций.
Математик и философ Альфред Норт Уайтхед, сотрудничавший с Бертраном Расселлом, предупреждал об опасности узкой специализации при отсутствии координации между специальностями. В ряде лекций, прочитанных в Гарварде в 1925 году, Уайтхед говорил о риске нового профессионального разграничения в сфере образования: «Этот аспект профессионализма таит большую опасность, особенно в демократических обществах. Руководящая роль разума ослабевает, и ведущие умы утрачивают чувство равновесия. Они видят один набор фактов или другой набор, но не оба вместе. Координация становится уделом тех, кому не хватает силы воли или способностей для достижения успеха в той или иной области».
Слова Уайтхеда можно рассматривать как приговор худшим современным политикам и корпоративным лидерам: когда лучшие умы становятся узкими специалистами, то работа по координации их усилий достается менее компетентным людям. Его предупреждение прозвучало более 80 лет назад, но с тех пор мало что изменилось. Где великие умы, которые становятся нашими признанными лидерами? Лидерство — это не специализация, а синтез и координация. Но сейчас мы полагаемся на сотни разных специалистов, создающих и обрабатывающих огромные массивы данных.
Привычка полагаться на громадный объем доступной информации таит в себе угрозу заблуждений, неизбежно связанных с интерпретацией фактов. Мы должны внимательно относиться к источникам информации и анализировать их возможные мотивы. Одно и то же событие может получить в передаче канала Fox News совершенно иное освещение, чем в сводке новостей CNN. Радуясь обилию информации, мы хотим набрать ее побольше в надежде получить объективное представление о происходящих событиях. У нас есть современные мощные инструменты для сбора и анализа информации, но они не могут принимать за нас важные решения. Вспомогательные средства не предназначены для решения проблем. На деле они могут оказаться помехой в нашем стремлении видеть более широкую перспективу.
Глобальное мышление и глобальная война
Наш мир изобилует поучительными примерами глобального мышления. Если рассматривать глобальную экономику как данность, ее связь с политическими решениями кажется совершенно очевидной. Когда США в 2003 году вторглись в Ирак, последствия этого решения вскоре, к удивлению многих политиков, стали ощущаться по всему земному шару. Правильно ли они распорядились имевшейся информацией? Позаботились ли Соединенные Штаты о заблаговременном предупреждении и предварительной работе с правительствами тех стран, где проживает в основном мусульманское население? Лишь на заключительном этапе иракской военной кампании США попытались уклониться от «айсберга» международного возмущения.
Любое изменение в сложившемся порядке вещей порождает волны реакции, и чем больше камень, брошенный в пруд, тем дальше расходятся волны. При повсеместной доступности телевидения и Интернета «пруд» разрастается до размеров планеты, а вторжение в Ирак было «тяжелым булыжником», брошенным с большой высоты. Американцы уделили некоторое внимание гневной реакции соседних с Ираком стран, но даже не подумали об Индонезии, где живет больше мусульман, чем в любом другом государстве. Ее географическая отдаленность от Персидского залива не помешала массовым протестам, вспышкам террора и насилия.
Попытки частичного решения проблем без целостного подхода и глобального видения могут лишь ухудшить положение. Те, кто ведет войну с мировым терроризмом, хорошо знают, что исламские террористы получают большую часть своего финансирования из доходов от торговли нефтью. Разумеется, не все нефтедоллары уходят на поддержку терроризма, но можно убедительно доказать, что почти все террористические деньги попахивают нефтью. В своих призывах к энергетической независимости западные лидеры редко указывают на эту связь, чтобы не обидеть важных «друзей» и партнеров в энергетических компаниях и нефтедобывающих странах. Конечно, мир не может за одну ночь прекратить потребление нефти, но есть трагическое лицемерие в тщетных попытках насадить демократию там, где западные потребители сами участвовали в финансировании антидемократических сил.
Когда мы это осознаем, освобождение от нефтяной зависимости приобретет жизненно важное значение не только для охраны окружающей среды и экономической безопасности государства, но и для нашей физической безопасности. В 1919 году Ленин и Троцкий учредили Коминтерн — Коммунистический интернационал. В начале XXI века «Нефтеинтерны» и «Газинтерны» оказываются ничуть не менее опасными. Мы видим их в Иране, Саудовской Аравии, Судане, Венесуэле, Алжире… и, как это ни печально, в России.
Если вы не побеждаете в партизанской войне, то проигрываете ее. Здесь не бывает «ничьей». Борьба с террором превратилась в войну на истощение, и наши противники ныне пользуются почти безграничными ресурсами. Лишившись нефтяных доходов, террористические сети зачахнут сами по себе. Крошечная и далекая Исландия не находится на переднем крае так называемой «войны с международным терроризмом», но она может послужить хорошим примером стратегического подхода к ведению затяжной войны. Недавно исландское правительство объявило, что к 2050 году вся страна будет свободна от нефтяных источников энергии. Швеция выступила с аналогичным заявлением о намерении к 2020 году почти полностью прекратить использование нефтепродуктов. Теперь представьте себе, что Конгресс США одобрил президентский запрос о том, чтобы сделать такую программу одним из национальных приоритетов. Такие декларации, подкрепленные политической волей и финансовыми обязательствами, могут стать большей угрозой для террористов и их пособников, чем американские войска по всему миру.
Даже если нефтяные деньги не уходят на прямую поддержку терроризма и нестабильности, они препятствуют инновационному развитию. В тех странах, которые удовлетворяют свои потребности за счет природных ресурсов, таких, как нефть и газ, почти нет побудительных стимулов для развития образования и высоких технологий. Отличным примером служит богатая нефтью Норвегия, не страдающая от недостатка демократии. Благодаря компании Statoil она имеет третий в мире показатель валового внутреннего продукта на душу населения, однако у нее, в отличие от ее не избалованных нефтью соседей, нет таких высокотехнологичных компаний, как Nokia или Ericsson.
Оставим сложные дискуссии об «эффекте бабочки» университетским профессорам экономики. Глобальные причинно-следственные отношения в мире подтверждаются многочисленными примерами, иллюстрирующими важность понимания общей картины. Мы должны смотреть вперед и по сторонам, но иногда бывает полезно оглянуться назад для оценки пройденного пути. Были ли удачными наши недавние решения? Насколько точными оказались наши оценки? Суждения задним числом годятся не только для запоздалых сожалений.
Игра по всей доске
Почти тридцать лет «прийти на работу» означало для меня сесть за шахматную доску. Турниры, матчи, предматчевая подготовка — всё вращалось вокруг следующего состязания, следующего соперника, следующего хода.
Шахматная доска разделена на 64 клетки. Она образует плоскость, двухмерное поле боя для 16 фигур и 16 пешек. Здесь нет воздушной поддержки, создающей третье физическое измерение.
Но в шахматах есть свой вариант видения общей картины, который мы называем «видеть всю доску». Уже говорилось о том, как ход, сделанный на одном участке доски, влияет на оценку ситуации и развитие событий на другом. Но наше обсуждение было сосредоточено на конкретных вопросах, таких, как создание слабых пунктов или быстрое перемещение сил с одного фланга на другой. Это важный аспект мастерства — видение всей доски, и великие шахматисты владели им в совершенстве. В сущности, это один из отличительных признаков чемпионского стиля.
Сборник партий Александра Алехина, моего первого шахматного кумира, был моей настольной книгой, и я мечтал постичь тайну его фантастических комбинаций и сокрушительных атак. Его оригинальные концепции и мощный стиль игры казались почти сверхчеловеческими. Эстонский гроссмейстер Керес в свое время сказал: «У Капабланки невозможно выиграть, а с Алехиным невозможно играть».
Игру Алехина часто называли непостижимой. Такие определения в шахматном мире достаются далеко не каждому. Оригинальность обычно достигается углубленной подготовкой, поиском новых идей, которыми можно удивить шахматиста мирового уровня. Но Алехину это удавалось благодаря тому, что он стремился не упускать из виду ни один элемент игры. Может показаться, что на шахматной доске невозможно устроить засаду, но Алехин делал это постоянно. Он мог воспринимать каждую фигуру на доске как часть единого целого и раскрывать ее потенциал там, где никто другой не видел ничего особенного.
В этом отношении весьма характерны две его партии: с малоизвестным венгерским шахматистом Штерком (Будапешт, 1921) и с будущим претендентом на мировое первенство гроссмейстером Ефимом Боголюбовым (Гастингс, 1922). В обоих случаях Алехин раскрыл свое масштабное видение в полную силу, создавая давление на одном фланге лишь для того, чтобы внезапно нанести главный удар на другом, с полным разгромом противника. Именно это и произошло в поединке со Штерком.
Если венгра Алехин значительно превосходил в мастерстве, то для победы над Боголюбовым ему понадобилось продемонстрировать всю силу своего шахматного дарования. Эта его победа стала украшением мировой шахматной литературы, а завершающая комбинация — легендарной. Но при этом часто упускают из виду, что Алехин, перед тем как нанести решающий удар, переиграл своего соперника почти на всех участках доски. Его атака на королевском фланге не привела к немедленному успеху, но после быстрой перегруппировки он совершил прорыв на ферзевом фланге, тогда как большинство фигур Боголюбова всё еще находилось вокруг его короля, вдалеке от нового фронта Они оказались лишь статистами в этом окончании, ставшем жемчужиной в сокровищнице шахматного искусства.
Ближе к завершению партии ни одна из фигур Боголюбова не могла сдвинуться с места без значительного ущерба
дляего позиции. Такая любопытная ситуация называется «цугцвангом»; в общих чертах этот термин означает, что любое действие приводит лишь к ухудшению ситуации. Почти всегда право хода является преимуществом, но в некоторых вполне конкретных позициях это право становится неблагоприятной обязанностью сделать ход.
Для большинства шахматистов психологически очень трудно поступиться даже незначительной частью преимущества на каком-то участке доски, особенно во время ведения атаки. Алехин умел с необыкновенной энергией управлять своими фигурами, не зацикливаясь на одном маневре или фланге. Даже его выдающиеся соперники не могли противостоять этому уникальному дару динамичной игры по всей доске.
Хотя играть по всему шахматному полю умели все знаменитые мастера, лишь немногие из них дополняли это свое умение особой энергией и динамизмом. Но любой мастер позиционной игры умеет сканировать всю доску в поисках слабых мест в позиции соперника, с целью использовать их в долгосрочной перспективе. Развитие масштабного видения требует постоянной практики и некоторой отстраненности. Когда какая-то проблема всецело завладевает нашим вниманием, нужно постараться увидеть ее в общем контексте. Мы не должны увлекаться деталями до такой степени, что потеряем возможность изменять перспективу по собственному усмотрению. Мы не сможем увидеть лес за деревьями, если углубимся в изучение листьев.
Мышление «по всей доске» в реальном мире означает умение видеть отдельные элементы в их взаимосвязях и понимание того, как эти связи могут изменяться со временем. Способность пойти на кратковременную потерю ради долговременной выгоды — один из признаков зрелости и мастерства. В современной политической конъюнктуре об этом часто забывают. Десятисекундным рекламным роликам и результатам социологических опросов за день до голосования придают больше значения, чем достижению серьезных целей, которое требует не только времени, но и жертв.
Один из самых хитроумных английских политиков прошлого Бенджамин Дизраэли понимал различие между победой, ведущей к поражению, и поражением ради победы. Его маневры, направленные на благополучие страны и укрепление его собственной консервативной партии, часто приводили к долгосрочному успеху, несмотря на временные поражения. Нужно признать, что Дизраэли имел неодолимую склонность расстраивать любые начинания своего главного оппонента, лидера либеральной партии Уильяма Гладстона, но обычно ему удавалось с успехом сочетать конструктивные и деструктивные цели. В течение многих лет эти два политических тяжеловеса питали друг друга энергией в первой великой политической дуэли в новейшей истории.
