Идя по улицам, он снова продолжил свои размышления. Получалось, что хотя факты - против Длинного и Клоуна, но прямых доказательств нет и приходится уповать лишь на то, что преступники признаются под давлением косвенных. Правда, и это окончательно не докажет их виновности. Но... Стоит ли забегать вперед?..
      Кравцова и Самсонова разыскали в Тюменской области, на нефтепромысле вблизи Сургута. Приятели уже и к работе приступили, но с пропиской не торопились: во-первых, они не были выписаны с предыдущего места жительства, а во-вторых, боялись, что их сразу же обнаружат. На работу же их взяли и без прописки - "на нефти" рабочие руки нужны всегда.
      В Сибирь Длинный и Клоун ехали кружным путем - петляя и, как говорится, заметая следы, а назад дорога была короткой: арестованных доставили самолетом.
      Уже в самолете, как доложили конвоиры, Самсонов расплакался, но под презрительным взглядом своего сообщника испуганно затих. Кравцов же весь путь - от сибирского промысла до камеры предварительного заключения в родном городке - мрачно молчал, затравленно косясь на конвоиров. И не трудно было догадаться, о чем он думал в эти бесконечно длинные для него минуты...
      В коридоре милиции Коваля встретил Вегер с пустым графином в руке.
      - Здравия желаю, товарищ подполковник! - приветствовал его начальник уголовного розыска. - И майор Бублейников уже здесь. Я сейчас, вот только воды холодной налью.
      Коваль вошел в небольшой и, несмотря на распахнутое настежь окно, душный кабинет. Навстречу поднялся Бублейников.
      - Давно ждете? - спросил, пожимая ему руку, Коваль.
      На столе перед Бублейниковым лежал чистый лист бумаги, продырявленный в нескольких местах. Внешне спокойный майор с непроницаемым лицом в минуты напряженных размышлений протыкал попавшую под руку бумагу авторучкой или карандашом. Иногда по рассеянности прокалывал даже документы и имел за это неприятности.
      Казанком Бублейников почти не занимался, считая версию, связанную с ним, пустым делом. Коваль не мог теперь не отдать должное интуиции своего коллеги. А вот Длинный и Клоун заинтересовали майора не на шутку и, едва их привезли, он первым примчался в милицию.
      Полное медно-красное лицо Бублейникова лоснилось от пота.
      - Дикая жара, Дмитрий Иванович! - пожаловался Бублейников, утираясь платком. - Дышать нечем. Баня. Африка.
      Коваль отметил про себя, что вырядился майор в плотный форменный китель.
      - В камерах, поди, прохладней, - усмехнулся Коваль. - А вы воротничок расстегните.
      - Ну, этим двоим, которые в камере, не завидую! - воскликнул майор, пропустив разрешение подполковника мимо ушей. - Им, думаю, там жарче, чем нам здесь. Вегер сейчас холодной водички принесет, - добавил он.
      Коваль сел у окна, опершись локтем о шаткую тумбочку. За стол садиться не хотел: во время допроса любил походить, посмотреть на улицу, на машины и на людей, на дома и крыши, на меняющиеся цвета неба. Это благоприятствовало свободному полету мысли, помогало неясным, расплывчатым рассуждениям приобретать четкие очертания, пробуждало неожиданные ассоциации. К тому же официальный стол настораживал тех, с кем приходилось беседовать, мешал непосредственному контакту.
      Вошел Вегер с графином.
      - Ну вот, - сказал он, поставив графин на стол, - вода есть. Разрешите, Дмитрий Иванович, приступить? - обратился он к Ковалю. - Я уже распорядился привести Самсонова.
      Подполковник кивнул. Он понял выбор Вегера: Клоун был духовно слабее Длинного.
      - Спектакль сейчас будет. Кеды я ему приготовил. Те, в которых он прыгал. Я этих акробатов посадил, разумеется, в разные камеры, чтоб не слишком складно врали, - засмеялся капитан.
      ...И вот уже сам Клоун стоят перед ними, неповоротливый, узкоплечий, на безбровом лице - большой нос и испуганные серые глаза.
      Коваль отослал конвоира и предложил подозреваемому сесть. Самсонов уставился на заиндевевший графин.
      Угрюмо отвечая на канонические вопросы (имя? фамилия? год и место рождения? судимости?), он не отводил взгляда от графина.
      - Пить хотите, Самсонов? - спросил Коваль.
      Парень кивнул. Коваль налил ему стакан воды.
      - Ну, а теперь, что интересного вы нам расскажете? - не по форме начал допрос подполковник, забирая пустой стакан.
      Клоун удивленно уставился на него. Такого вопроса не ожидал.
      - Ну хорошо, - сказал Коваль, когда молчание ему надоело. - Ничего интересного нет. Тогда попробуем иначе. Что вы делали в ночь на шестнадцатое июля, где были, с кем?
      Самсонов словно окаменел. Только глаза его, полные страха, свидетельствовали, что перед офицерами - живое существо.
      - Ну, вспомнили? В ночь накануне вашего с Кравцовым, или, как вы его называете, Длинным, бегства из городка?
      Самсонов тупо смотрел на графин.
      - Еще воды?
      Он отрицательно мотнул головой.
      - Что ты молчишь, когда тебя спрашивают? - прикрикнул на него Бублейников. - Язык проглотил?
      Коваль жестом остановил майора.
      - Ладно. Староминаевскую улицу знаете?
      Самсонов кивнул.
      - Ну вот, - удовлетворенно произнес подполковник. - Были вы там в ночь на шестнадцатое?
      Парень вздрогнул и чуть слышно прошептал:
      - Нет!
      Такой ответ не был самым разумным, но Самсонов этого, видимо, не почувствовал.
      - Громче, - попросил Коваль, давая ему возможность подумать. - Были или нет?
      - Нет, - более уверенно повторил Самсонов. И вдруг, словно хватаясь за соломинку, закричал: - Не был я, не был!
      - Не кричи, - сказал ему Вегер. - То молчишь, будто бы удавился, то вопишь на всю Ивановскую. - И, взглянув на подполковника, капитан открыл сейф, достал оттуда китайские кеды. - Твои?
      Самсонов смотрел на кеды округлившимися глазами. О чем он думал в этот момент, что сказали ему эти старые, со стертыми носками кеды?.. Он непроизвольно подобрал ноги, обутые в дешевые босоножки. Казалось, погружается парень в тяжелый сон. И так же, как во сне, где действуют силы, перед которыми ты бессилен, стоптанная обувь на столе капитана словно превратилась в страшное чудовище.
      - Помнишь, где их выбросил? Нет? Зачем же было их так глубоко прятать, на дне канала? Думал, не найдем? - спрашивал тем временем Вегер. - А вот ведь нашли. И людей нашли, которые видели эти кеды на тебе, хозяйку квартиры Фаркашеву, например. Не стоит нас обманывать, Самсонов. Ну, так что скажешь?
      Клоун закивал головой - раз, потом еще раз, в третий раз - как заводной болванчик.
      - А следы этих твоих кед остались во дворе Иллеш. Когда прыгнул с забора. Хорошие следы, очень четкие. Выдали тебя кеды, - продолжал Вегер.
      - Двор Каталин Иллеш на Староминаевской улице? Так ведь, Самсонов? спросил Коваль.
      Голова Клоуна остановилась.
      - Я не убивал, - тихо и хрипло, но отчетливо произнес парень.
      - Вот как! - саркастически воскликнул Бублейников. - Кого же это ты не убивал?.. - и он впился в Самсонова взглядом.
      Возможно, до сознания Клоуна дошло, что, растерявшись, он уже признался в том, в чем больше всего боялся признаться. Глаза его наполнились слезами, и он громко зарыдал, сползая со стула и тыкаясь головой в стену.
      - Самсонов! - прикрикнул на него Вегер. - Перестань!
      Но остановить истерику было уже трудно.
      Придя в чувство, мокрый от слез и воды, которой обрызгал его капитан Вегер, Самсонов упрямо молчал, словно онемел, и Коваль распорядился отправить его в камеру и привести Кравцова.
      Кравцов производил совершенно другое впечатление, чем его напарник. Старше возрастом, высокий, достаточно крепкий, он окатил Коваля недобрым взглядом из-под тяжелых надбровных дуг, прикрыл глаза. Сжатые губы, резко очерченные углы рта, глубокие морщины, угасшие глаза говорили о том, что Длинный кое-что в жизни повидал. Для Коваля, который умел читать человеческие характеры по лицам, по жестам, по мимолетным взглядам, Кравцов не был загадкой. Подполковник сразу понял, что имеет дело с человеком решительным и отчаянным. Такие люди очень опасны. Злые и упрямые, они, даже понимая неминуемое поражение, идут напролом.
      - Староминаевскую улицу знаете?
      - А как же. Кто ее не знает.
      - Где вы были в ночь на шестнадцатое?
      - Дома. Готовился в дорогу.
      - И уехали?
      - Как видите.
      - А почему так поспешно?
      - Давно надумал податься отсюда.
      - Почему?
      - Надоело в "Водоканале" ишачить.
      - Зачем же счастья искать так далеко - в Тюменской области?
      - А где же еще теперь заработаешь? Только на нефти.
      Кравцов отвечал коротко, не поднимая взгляда.
      - Скажите лучше, зачем арестовали?
      - Не догадываетесь?
      - Нет. Я ничего не сделал.
      - Ишь ты! - Майор Бублейников не выдержал и с размаху ткнул авторучкой в лист бумаги. - И глазом не моргнет!
      Коваль укоризненно посмотрел на него.
      - Ну так как же, Кравцов, задавать вопросы или сами расскажете?
      - Что рассказывать?
      - Где вы были в ночь на шестнадцатое июля и что делали?
      - Я уже сказал.
      - У вас есть свидетели?
      - Зачем мне свидетели?
      - Для алиби.
      - Я не преступник.
      - Что ж вы делали в ночь на шестнадцатое июля?
      - Собирался в дорогу.
      - Где?
      - Дома, конечно.
      - С которого часа?
      - Точно не помню. Вечером.
      - И долго?
      - Может, в два или три часа лег спать.
      - С вами еще кто-то был?
      - Клоун.
      - То есть Самсонов?
      - Да. Он может подтвердить мое алиби.
      Было, как говорится, не до смеха. И все-таки Бублейников саркастически хмыкнул. "Ворон ворону глаза не выклюет", - проворчал он, словно про себя. Коваль и Вегер, не отводя взгляда, пристально смотрели на Кравцова.
      - И долго с вами был Самсонов?
      - Пока не собрались.
      - До двух или трех часов ночи?
      - Да.
      - А когда вернулись домой?
      Кравцов был начеку. Весь превратился в слух. Лишнего слова не проронил ни разу. Только глазами, как голубыми лезвиями, посверкивал. И Ковалю казалось, что от напряжения и злобы даже уши Длинного прижались к голове.
      - Я никуда из дому не выходил. Не темните, гражданин начальник.
      - Весь вечер?
      - Да.
      Капитан Вегер по знаку подполковника подошел к сейфу и открыл его.
      - Зачем же было так торопиться в дорогу? - спросил Коваль. - Собирай потом после вас брошенные вещи!
      Кравцов молча пожал плечами.
      - Так спешили, Кравцов, - продолжал подполковник, - что и сапоги забыли. А они ведь там, на нефти, пригодились бы.
      Вегер извлек из сейфа сапоги.
      - Ваши? - спросил Коваль.
      Кравцов мельком взглянул на них.
      - Не знаю. У меня таких вроде бы не было.
      - Как же это не было, гражданин Кравцов? - укоризненно покачал головою Коваль. - Вы вспомните. Люди-то вас именно в этих резиновых сапогах видели, и хозяйка квартирная Фаркашева подтверждает...
      - Резиновые сапоги нынче у каждого есть. И почти все одной фабрики.
      - Но эти-то ваши!
      - Может, и мои. Они все одинаковые.
      - Нет, не все. Именно эти оставили следы на чужом дворе. Догадываетесь, на каком?
      Кравцов пожал плечами.
      - Вы знали Каталин Иллеш? - прямо спросил подполковник.
      Кравцов на какое-то мгновение съежился, полоснул Коваля лезвиями глаз, но тут же, демонстративно расслабившись, ответил спокойно:
      - Знал.
      - Вы были у нее в ночь на шестнадцатое?
      - В ночь? Ночью мне там делать нечего.
      - А сапоги ваши там были. Может, вы их кому-то одалживали?
      Кравцов криво усмехнулся.
      - Что ж тут такого? Наниматься ходили. Она искала пастуха - корову пасти. От Евы узнал. Самсонов без дела шатался, я и его привел.
      - Нет, не сходятся концы, - заметил Вегер. - Правду говори, Кравцов. Сам говоришь - в Сибирь собирались, так зачем же было наниматься?
      - Потому и уехали, что не взяла нас вдова.
      - Кравцов, вы подозреваетесь в убийстве Каталин Иллеш и ее дочерей, сказал подполковник Коваль.
      - Я?! - выкрикнул Длинный и сразу осекся. - Если человек судимость имеет, значит, ему все можно присобачить? Да?! - И, подняв голову, он уничтожающе глянул на подполковника.
      - Вы были той ночью с Самсоновым у Иллеш, во дворе остались следы вот этих ваших сапог. Вам нет смысла отрицать свою вину.
      - Это вы сперва докажите!
      - Правильно, - сказал Коваль, - над этим мы и работаем.
      - А вот допросим сейчас твоего напарника - он все скажет. Ты ведь его натуру знаешь, Кравцов, - добавил Вегер. - И тогда у тебя даже смягчающих не будет. Советую признать свою вину.
      - Конечно, печенки отобьете - Клоун все скажет, что захотите.
      - Тебе когда-нибудь отбивали?
      - Из меня все равно ничего не выбили бы, - Длинный уверенно махнул тяжелой рукой.
      - Итак, вы были там ночью?
      - Днем, а не ночью.
      - В котором часу?
      - В два часа дня. Хозяйка прибегала с работы корову доить.
      - Через забор нанимались? - не удержался от колкости Бублейников.
      Кравцов замолчал. На лбу у него выступил пот.
      - Через забор, спрашиваю? - повторил майор. - Как вы попали во двор?
      Кравцов молчал.
      - Следы во дворе у забора глубокие. Экспертиза свидетельствует, что от прыжка, - сказал Коваль. - Земля после дождя влажная была, мягкая. На сухой земле такие следы не остались бы. А дождь шел только вечером. Ну, так как же, Кравцов? Как вы все это объясните?
      Кравцов снова промолчал.
      - Молчание - не лучшее доказательство, - заметил подполковник и обратился к Вегеру: - Василий Иванович, свяжитесь с метеостанцией, пусть дадут точную справку, в котором часу пятнадцатого начался дождь. Ну, Кравцов? Что скажете?
      Кравцов опустил голову:
      - Я преступления никакого не совершил, - пробормотал он.
      - А где ножи, которые с Самсоновым изготовляли в мастерской, а?
      - Ножи? - как будто искренне удивился Кравцов. - Никаких ножей я не делал. Не такой я дурак. Двести двадцать вторую статью наизусть помню.
      - Юри-и-ст, - сердито протянул Бублейников. - На тюремных харчах здорово выучился! Только главного не понял, что жить на свете надо честным трудом, что шилом патоки не ухватишь!
      - Вам мои судимости поперек горла стали? - вскипел Кравцов. - Так я и знал! Вам бы хоть к чему-нибудь прицепиться, а там уж и дело пришить - раз плюнуть, это вы умеете, - он затравленно переводил взгляд с одного на другого. - Вот назвали убийцей - и амба! Вам что? Лишь бы дело закрыть.
      - Ну, ну, Кравцов, полегче на поворотах! Судимости-то у тебя какие? Не простые. Не только за кражу по сто сороковой отбывал, а и по сто сорок первой, за грабеж, - подчеркнул майор.
      - Я давно завязал...
      - Может быть, может быть, - заметил начальник уголовного розыска. - А потом снова развязал.
      И Вегер прищурился, словно хотел получше рассмотреть Кравцова.
      - Ходить не умеешь - не побежишь, - мрачно вставил Бублейников.
      - Я больше ничего не знаю, - сказал Кравцов упавшим голосом. - Больше ничего говорить не буду. Все. Я устал. - И он опустил плечи.
      Когда Кравцова вывели, майор Бублейников пододвинул к себе целый ворох продырявленных бумажек.
      - По-моему, вопрос ясен, - убежденно сказал он. - Установим, где их ножи, и можно обоих передавать следователю.
      - Клоун все расскажет, - вслух подумал Вегер.
      - Жаль только, что они имели время сговориться. - Бублейников вздохнул. - Попали бы они ко мне в то утро, совсем другой был бы разговор.
      - И все-таки нет у нас прямых доказательств, - заметил подполковник Коваль.
      - Будут! - уверенно произнес Бублейников и раздраженно швырнул скомканные бумажки в корзину у стола, так что часть их угодила на пол. - Я убежден! Вы руки, руки его видели, Дмитрий Иванович? Обратили внимание? Такие руки медведя запросто задушат. А он ими так и поигрывает, так и играет, как будто даже и на нас с вами броситься готов!
      - Руки - да, но ведь не руками, а ремнем задушена была Каталин Иллеш! - напомнил Коваль.
      - Нет, действительно, не все с ним ясно, - поддержал Коваля капитан Вегер.
      - Пожалуй, да, - согласился майор. - Но если хотите, я еще один довод выставлю против них. Скажите, пожалуйста, на какие такие шиши катались они по всей стране, до самой Тюмени? А?! Откуда деньги взяли?! - и майор машинально схватил еще один лист бумаги и яростно проткнул его авторучкой.
      V
      После шестнадцатого июля
      1
      Второй допрос Самсонова начался с того самого вопроса, от которого в прошлый раз подозреваемый впал в истерику.
      - В прошлый раз, - медленно начал Коваль, - мы остановились... - В своем штатском летнем костюме с неярким, но красивым галстуком подполковник был похож теперь на старого учителя, ведущего урок. - Мы остановились, - продолжил он, обращаясь к Самсонову, - на вашем заявлении: "Я не убивал". - Коваль взглянул на капитана Вегера, писавшего протокол. Василий Иванович, так в протоколе?
      Вегер перевернул страницу:
      - Так точно, товарищ подполковник.
      - Хорошо. Так кого же это вы не убивали?
      - Как - кого? Вдову и дочек ее.
      Хотя Клоун ерзал на стуле, но выглядел теперь не напуганным, как на первом допросе, а покорным. Казалось, что, все обдумав, он решил сдаться на милость правосудия, чтобы хоть немного облегчить свою участь.
      - А почему это вы решили, что они убиты? - спросил Коваль.
      - Приснилось, наверно? Сон вещий видел, а? - поднял голову от протокола Вегер.
      - Слышал. Слышал, что их убили. Все слышали, и я.
      - Слышал, значит, - хмыкнул, по своему обыкновению, Бублейников, который стоял, прислонясь к дверному косяку, и с высоты своего роста брезгливо рассматривал тщедушного белобрысого парня в грязных потертых джинсах и давно не стиранной футболке. - Когда слышал-то?
      Самсонов повернулся к нему.
      - Тогда же... Ну, утром, тогда же... На следующий день после того...
      - После чего? - спросил Коваль.
      Самсонов снова повернулся к подполковнику:
      - Ну, после того, как их убили!
      - А скрылись почему так стремительно, если ни в чем не виноваты? Зачем забрались в такую даль? Не иначе как прятались? От кого?
      - Потому и прятались. Я не хотел - Длинный велел. Сказал, на нас могут подумать, - с готовностью ответил Клоун.
      - Странно получается, Самсонов: отчего ж это именно о вас должны были подумать, а не о ком-нибудь другом?
      - Не знаю, - проворчал Клоун. - Я правду говорю.
      Бублейников насмешливо повел бровью:
      - Свежо предание, да верится с трудом!
      Клоун сморщил белый лоб, пытаясь понять, при чем тут какое-то предание.
      - И все-таки, почему же собрались по тревоге? - строго спросил Коваль.
      - Длинный уже сидел. Два раза. Вот и испугался.
      - Но вы-то, Самсонов, судимости не имеете. Вам-то нечего бояться. Почему же скрылись вместе с Кравцовым?
      Клоун только вздохнул.
      - И вообще, почему в таком случае другие люди, тоже раньше судимые, не тронулись с места?
      Клоун пожал плечами. Наступила долгая пауза.
      - Чего ты дурачком прикидываешься? - не выдержав, взорвался Бублейников. - Отвечай, когда спрашивают! Вот уже и шапка на тебе горит!
      Парень невольно коснулся своей нечесаной головы.
      - Приятель твой все рассказал, - заметил капитан Вегер, нацелив ручку прямо в грудь Клоуна. - Сознался, что ходили к вдове Иллеш. Он умнее тебя.
      Клоун в полной растерянности глянул на офицеров. Он не знал, как ему быть. Казалось, он сейчас запищит, как загнанный охотниками заяц.
      - Мы хотели переждать, пока найдут убийцу. Я не убивал, - жалобно промямлил он. - Боялись, что засудят.
      - Ты не убивал? - быстро спросил Бублейников. - Ладно. А кто же? Кравцов?
      Клоун покачал головой.
      - С вами еще кто-то был? - спросил Коваль.
      - Нет.
      - Так кто же убил? Святой дух?
      - Не знаю.
      - Ну что ж, начнем сначала, - спокойно произнес Коваль. - Расскажите о той ночи на шестнадцатое, все по порядку. - Он заметил жадный взгляд, брошенный парнем на зажженную папиросу. - Хотите курить?
      - Если можно.
      Коваль протянул ему "Беломор".
      - Ну, были там, во дворе вдовы, - вздохнул Клоун, взяв папиросу. Так что из того? Ну, зашли...
      - Днем, через калитку?
      - Нет, - Клоун опустил голову, - через забор. Ночью.
      - Зачем же ночью да еще и через забор?
      Клоун опустил голову еще ниже, так, что его нечесаные вихры совсем закрыли лицо.
      - Ну что же ты глаза прячешь? - сказал Бублейников.
      - Разрешите, я папиросу выкурю, - выпрямился Клоун. - Я вас прошу, умоляюще взглянул он на Коваля, поняв, что именно он тут старший. - Я вам все скажу, только пусть они, - и Клоун со страхом покосился на Бублейникова, - меня не перебивают.
      - Курите, курите, - разрешил Коваль.
      Пока Клоун жадно глотал дым, капитан Вегер просматривал исписанные листы протоколов, а Бублейников куда-то вышел, демонстративно оставив двери полуоткрытыми, чтобы проветрить кабинет, где уже, как говорится, топор можно было повесить.
      - А теперь, - сказал Коваль, когда майор вернулся, - кончайте, Самсонов, курить. А то уже и "фабрика" горит. Так зачем же вы пошли ночью к Иллеш?
      - Я не убивал, - снова повторил Клоун. - Честно. Можете мне верить. И он провел ногтем большого пальца по оскаленным зубам - это должно было означать, что он клянется. - И Длинный тоже не убивал. Мы хотели войти, а там уже кто-то был. В доме. Ну, мы и рванули оттуда. Больше ничего. Утром слышим - убийство. Мы перепугались, что на нас подумают, решили уехать. Переждать.
      - А зачем вы ходили к Иллеш? Зачем?! - снова сорвался Бублейников. С вами нечеловеческое терпение нужно иметь!
      - И нужно-таки, - негромко заметил Коваль.
      - Ладно, скажу, - вздохнул парень. - Вдову потрясти хотели.
      - Вот так бы давно, Самсонов, - с облегчением вздохнул Бублейников. Стало быть, признаетесь, что пошли грабить.
      - Но мы ничего не сделали. Даже в дом не вошли. Я пальцем никого не тронул - клянусь! А утром Длинный говорит...
      - Называйте подлинную фамилию, - перебил Клоуна капитан Вегер, уже дважды по ошибке вписавший в протокол кличку.
      - А утром, - повторил Клоун, - Длинный, то есть Кравцов, говорит: "Давай сматываться - вдову укокошили!" Я ее не душил, не резал, зачем же мне отвечать?!
      - Расскажите по порядку.
      - Что говорить? С чего начинать?
      - Начните с вечера.
      - Были мы у Длинного, то есть, извините, у Жеки Кравцова, в карты играли, в очко. Потом пошли. Мы еще раньше договорились, что пойдем к вдове.
      - В котором часу вы там были, у ее дома?
      - Точно не скажу. Что-то около часа ночи. Пошли, значит, пришли...
      Клоун говорил теперь, не останавливаясь, и капитан Вегер едва успевал записывать показания.
      - Никого не встретили по дороге?
      - Какая-то парочка на углу стояла. Под деревом, недалеко от дома. А может, еще кто-то был. Не присматривался.
      - Дальше.
      - Перелезли через забор.
      - Ничего вас там не удивило, во дворе?
      - Нет, - пожал плечами Самсонов.
      - Как же вас собака не покусала? У Иллеш волк - не собака.
      - А собака в сарае была заперта, оттуда и лаяла. Да так глухо, как из-под земли. Мы удивились с Длинным, а потом обрадовались. Можно еще папироску? Два дня не курил - уши опухли.
      - Берите, - сказал Коваль, - и рассказывайте.
      Клоун разговорился, оживился, выпрямился - словно с каждым словом сбрасывал камень с души.
      - Ну, подошли тихонько к двери, - продолжал он. - А за дверью возня какая-то, кто-то шороху дает, а кто-то хрипит, словно душат его.
      - Отчетливо слышали хрипение? - с сомнением переспросил Вегер, перестав писать.
      - Сначала подумали, что показалось. Нервы все-таки. А потом слышим еще и еще! Да так страшно, что мы - назад. И смотались.
      - Ах ты, какие пугливые, боже ты мой! - проворчал майор Бублейников. - Перепугались, бедные, - и концы в воду.
      - Когда назад лезли - я как раз на заборе был, - там кто-то закричал, да так, что у меня мурашки по телу забегали. Даже сейчас, как вспомню, съежился Клоун, - плохо делается.
      - Так сразу и бросились назад? - переспросил Коваль.
      Клоун кивнул.
      - И не заинтересовались, что там делается, в доме?
      - Длинный сказал: "Тут мокрое дело..." Кто-то нас опередил.
      - А вы тоже были готовы на "мокрое"?
      Клоун испуганно вытаращил глаза:
      - Мы по мокрому не работаем.
      - Зачем же ножи прихватили? - спросил майор Бублейников.
      - У меня не было ножа.
      - А у Кравцова?
      - Не знаю. Может, и был.
      - А ему зачем?
      - Может, замки ломать...
      - А где выбросили эти ножи?
      Клоун снова начал твердить: у него ножа никакого не было.
      - А где тот, что вы вместе с Кравцовым сделали в мастерской?
      - Я никаких ножей не делал.
      Для предстоящей беседы с Кравцовым, которого Коваль справедливо считал главной фигурой в этой небольшой компании, было достаточно уже и того, что рассказал Самсонов, и подполковник решил пока оставить его в покое и отправить в камеру.
      - Самсонов, вы рассказали немного правды, это хорошо. Это в вашу пользу. Но скажите вот еще что: вы вдвоем ходили к вдове Иллеш или втроем?
      - Вдвоем! - И на лице Клоуна появилось такое выражение, будто бы он готов был землю есть, чтобы подтвердить свои слова. - Только вдвоем, только вдвоем, - повторил он.
      - А кто такой Кукушка? - поинтересовался капитан Вегер.
      Клоун словно поперхнулся и, глядя куда-то в сторону, пробормотал:
      - Не знаю.
      - Он не был с вами в ту ночь?
      Чуть не сказал: "Нет, не был", - но своевременно сдержался. Однако подполковник Коваль так же, как Бублейников и Вегер, прекрасно видели растерянность Клоуна.
      - Разрешите, Дмитрий Иванович, у меня еще кое-что есть, - обратился Бублейников к Ковалю, хотя тот уже вызвал конвоира.
      Коваль кивнул.
      - На что ты жил здесь три месяца? - спросил Бублейников парня. - На какие деньги?
      - Два с половиной...
      - Хорошо, два с половиной.
      - Случайные заработки. На вокзале вещи носил. Курортникам. Чемоданы всякие, корзины.
      - И тебе доверяли?
      - Дрова пилил и колол.
      - В мае и в июне?! Не мели чепуху!
      - Есть такие, что в мае дровами запасаются.
      - А скотину пасти не нанимался?
      - Пробовал.
      - К кому?
      - На улице Духновича, на Лесной. Фамилий не знаю. Меня Длинный водил. Да не взяли.
      - А к Иллеш?
      - К убитой? Нет, не нанимался.
      Бублейников выдержал паузу, многозначительно взглянул на коллег и сказал Клоуну:
      - На этот раз ты, кажется, не врешь... Понял, что у палки два конца. А на какие деньги вы с Кравцовым разъезжали?
      - Билеты он покупал. Я не знаю, на какие. Значит, были деньги. Он на "Водоканале" работал...
      - Знаем мы его работу, - двусмысленно произнес Бублейников.
      Вошел конвоир.
      Клоун, не читая, подписал протокол, вернул его капитану Вегеру и, оглядываясь на неумолимо строгого майора и вытирая рукавом футболки потное лицо, вышел с конвоиром.
      После короткого перерыва Коваль распорядился привести Кравцова.
      - Ну что ж, - сказал подполковник, когда Кравцов по его разрешению опустился на стул и вытянул свои длинные ноги. - Все произошло так, как и предполагалось. Ваш приятель Самсонов признался, что ходили вы к Иллеш ночью, грабить ходили.
      На неподвижном лице подозреваемого это сообщение не отразилось, разве только еле заметно шевельнулись полуопущенные веки и углубились уголки сжатых губ.
      - Что вы на это скажете, гражданин Кравцов?
      Кравцов ответил не сразу. Положив свои огромные руки на колени, он задумался, потом спросил:
      - Долго вы его били?
      - А вас бьют?
      - Меня? Нет.
      - Но ведь и вы сейчас признаетесь. Под давлением неопровержимых фактов.
      Подозреваемый упрямо, как норовистый конь, мотнул головой и сверкнул холодными голубыми глазами.
      - Самсонов показал, что вы лазили ночью через забор, что грабеж этот был задуман вами давно.
      - Это не доказательство. Клоун берет на себя - его дело, а я при чем? Может, он и ходил грабить, и лазил через забор.
      - Есть и объективные данные. Метеостанция дала официальную справку, что дождя днем не было, только вечером, - подполковник пододвинул поближе к Кравцову документ, но тот даже не взглянул на него.
      - И наниматься к Иллеш ты с Самсоновым не ходил - все это записано в протоколе, - указал на стопку исписанной бумаги капитан Вегер. - А самое главное: есть свидетельство местного жителя - ты его знаешь, и я могу его назвать, - которого ты расспрашивал, много ли добра у Каталин Иллеш и зачем ей столько денег. Это тоже прямое доказательство...
      Кравцов тяжело дышал, глядя в сторону.
      - Как видишь: и прямые есть доказательства, и косвенные, и признание напарника. И - лучше поздно, чем никогда - сознаться самому, тогда и смягчающие тебе найдут, и высшей меры не получишь. Зачем она тебе, хоть ты ее полностью заслужил? - Произнеся эту тираду, майор Бублейников умолк, и вид у него был такой, словно он до конца выполнил свою миссию.
      Длинный взглянул на майора, на Коваля, посмотрел на авторучку в руках капитана Вегера, готового записывать его показания, еще несколько секунд подумал и, громко вздохнув, сказал:
      - Пишите.
      И начал рассказывать о ночи на шестнадцатое июля...
      Вегер быстро писал. Но вдруг его перо словно споткнулось, и он остановился: Кравцов слово в слово повторил то, что говорил Самсонов.
      - То, что вы сказали до сих пор, не вызывает сомнений, - заметил Коваль. - Отправились с Самсоновым ночью грабить вдову Иллеш, перелезли через забор. А дальше путаете.
      - Ничего я не путаю.
      - Вы ведь не вернулись назад, - строго сказал майор Бублейников. Как же это у вас получается - шли, шли и никуда не пришли?