ГЛАВА 15

Даже солнечный свет мучил его. Он просачивался через окно, и пятнышки теней от дрожащих под утренним бризом листьев прыгали по простыне. Трент закрыл глаза от нестерпимого, режущего блеска наступающего дня и постарался не шевелиться. Боль почти не ощущалась, если лежать неподвижно. И совсем затихала, если не дышать. С дыханием легче – его можно было свести к минимуму. К несчастью, он не мог позволить себе полную неподвижность. Трент чувствовал, что, если не облегчит мочевой пузырь, тот просто-напросто лопнет.

И что хуже? Встать и пройти к горшку или обмочиться в постели?

– Ладно… – пробормотал он. – Давай!

Трент медленно, держа руку на животе, поднялся. Стиснул зубы так, что они заскрипели. Осторожно натянул рубашку. Не удержался и посмотрел. Вся правая сторона, от бедра до ключицы, представляла собой сплошной отвратительный желтоватый синяк. Кожа под ребрами лопнула. Бриджи в пятнах.

Прыжок вышел неудачный. Он понял это сразу, как только ударился о воду. Если бы не «Кровь сирены», сил не хватило бы даже добраться до дома.

Трент опустил похрустывающую от высохшей соли рубашку и посмотрел на стоящий у противоположной стены медный горшок.

Ты идиот, приятель. Почему не поставил горшок ближе? Мог бы отлить прямо с кровати, не вставая. А если б и промазал, служанка бы подтерла.

Он с усилением сглотнул, спустил ноги с кровати и встал. Не так уж и плохо. По крайней мере, боль осталась на прежнем уровне. Неприятности таились внутри. В распухшем животе.

Мелкими шажками Трент пересек комнату. Шнурки на бриджах развязывать не пришлось – остались незавязанными с прошлого раза. Он попытался расслабиться, сделать все аккуратно и медленно, но моча вырвалась рекой и, прежде чем он успел направить ее в горшок, забрызгала стену.

Он не хотел смотреть, но не удержался, посмотрел и застыл от страха.

Красная.

Трент зажмурился. Поток, теряя силу, расплескался по полу, но ему было уже все равно.

Он не стал завязывать шнурки. Повернулся и медленно побрел назад. И только опустившись на кровать, вспомнил, что снова оставил горшок у стены.

Трент не помнил, как добрался домой, но хорошо помнил все, что случилось раньше. Слишком хорошо. Перед глазами прыгали картинки. Голос Брофи, кричавшего что-то сверху. Упругие груди Фемеры под рукой. Ее ногти на его запястье. Он гнал воспоминая, но они возвращались.

Что, если девчонка проболтается? А она определенно проболтается. Этого ему только и не хватало.

Он лежал на кровати, осторожно ощупывая вздувшийся живот, уверяя себя, что все пройдет. Как-нибудь. Само собой.

Может быть, послать к ней Брофи? А что толку? Скорее всего, он поверит ей, а не ему.

Неблагодарная. Он вернул ей деньги, а она еще полезла драться. Или надо было молчать, терпеть ее оскорбления? А главное, из-за чего расшумелась! Он же не сделал ей ничего плохого. Она была для него пустым местом. Сама виновата. Она начала, а он закончил.

Но Брофи… Как он мог принять ее сторону? После стольких-то лет дружбы! А ведь обещал прикрывать тыл. Дрянь. Наверно, попользовался девкой, когда он прыгнул в бухту. Сучка весь вечер виляла перед ним задницей и, конечно, захотела получить все.

Что-то стукнуло на балконе. Трент моргнул и попытался завязать шнурки на бриджах.

– Кто там? – Голос, по крайней мере, прозвучал ровно. Из-под арки, стряхивая кору с ладоней, выступил Брофи.

Трент подтянулся, вытянул руки. Глаза у Брофи были красные, волосы спутались и напоминали растрепанный клубок золотистой шерсти. Руки грязные, одежда сырая, в пятнах. Пришел подраться?

Молчание нарушил Брофи:

– Знаешь, выпутаться не получится.

Трент почувствовал, как стиснуло грудь.

– Ты должен рассказать все отцу, – продолжал Брофи. – Попробуешь договориться с Фемерой и Гармом. А потом… – Он остановился, как будто слова застряли в горле. – А потом тебе придется уйти из Огндариена.

Трент проглотил кисловатую желчь, сдерживая позыв к рвоте, и скрипнул зубами.

– Послушай, Броф, не знаю, что она тебе наплела, но ничего не было…

– Трент! – крикнул Брофи. – Было все, и ты сам это знаешь!

В горле встал комок. Трент попытался сглотнуть и не смог.

Он отвернулся.

– Что бы ты сейчас ни сделал, тебя все равно выгонят из города. Если пойдешь к отцу, сможешь оправдаться хотя бы тем, что был пьян и не соображал, что творишь. – Брофи закончил предложение вопросительной интонацией. – Креллис поможет. Даст денег, позволит взять мешок с припасами. Если же начнешь врать, запираться, Совет выбросит тебя за ворота голым. Ты знаешь, как здесь поступают с насильниками.

Трент заставил себя подняться.

– Послушай меня, Броф. Прежде всего успокойся. От девчонки можно откупиться. В конце концов, что значит ее слово против нашего? Она одна – нас двое. Кто ей поверит? Кто она такая? Никто.

Брофи нахмурился, стиснул зубы.

– Я ей верю. Она говорит правду.

Как он может? Обречь друга на смерть? Ни за что ни про что. Трент сжал кулаки, что не укрылось от Брофи.

– Не дави на меня. Ты ведь знаешь, отец и слушать не станет. Я не могу.

– Сможешь. Я тебе помогу.

– Он меня убьет.

– Не убьет. Отец тебя любит.

Трент рассмеялся, сухо и коротко, и тут же сжался от выстрелившей в бок боли. Брофи, похоже, ничего не заметил.

– Тебя он, может быть, и любит. И Бель тоже. Но только не меня.

Перед глазами поплыли круги. Пришлось сесть.

– Не поступай так со мной, – пробормотал он с дрожью в голосе. – Если меня изгонят из города… Я не протяну один.

– Ты будешь не один. Я пойду с тобой.

Трент вскинул голову.

– Что?

– Я пойду с тобой до Летних городов, – твердо, как о решенном деле, сказал Брофи. – Помогу устроиться. Но потом мне все равно нужно будет вернуться. Есть еще кое-какие дела.

Что-то коснулось щеки, и Трент с удивлением обнаружил, что смахнул слезу.

– Броф…

– Пошли. Вставай и одевайся. – Брофи вышел на балкон и вскочил на перила. – Встретимся через пару минут. К Креллису пойдем вместе. Вместе все расскажем.

Он выпрямился, балансируя на перилах, оглянулся через плечо, но ничего не сказал.

– Зачем тебе это?

В комнате стало тихо-тихо.

– Тебе действительно надо это знать?

– Я… Да.

Брофи покачал головой.

– Потому что ты мой брат.

Он прыгнул, ловко ухватился за ветку и исчез из виду.

ГЛАВА 16

Шара моргнула. Стук повторился. Она покачала головой. Кто-то у двери? Девушка села, спустила ноги с кровати. Где сорочка? Неужели так и легла без одежды?

– Шара-лани? – Стоявший за дверью добавил к ее имени почтительный титул, но она его не узнала. Посыльный?

– Секундочку. – Что-то случилось. Она поднялась, потрогала между бедрами.

Неужели?..

Да. Накануне к ней приходил Виктерис. Они долго разговаривали о ее детстве. Виктерис смеялся, когда она рассказывала, как спариваются свиньи.

Ей это не нравилось, но отец заставлял смотреть. Говорил, что она должна привыкать к деревенской жизни. Шара и рассказала об этом только потому, что Виктерис слушал ее с интересом. Потом она сослалась на усталость, и гость ушел.

Но… нет.

Или все-таки да? Она сказала, что устала, но он не ушел. Они еще поговорили, а потом оказались на кровати, у стены… и еще на полу. Но так не должно быть. Мастер и ученица совокупляются только во время последнего, завершающего ритуала. Только один раз.

«Тогда почему?..» – Мысль не давалась, уходила.

– Шара-лани?

Кто-то за дверью. Ждет. О чем она думала? О чем-то, что имеет отношение к Виктерису.

Она снова попыталась ухватить мысль, но та ускользала, как угорь.

Посланец опять постучал. Шара сделала глубокий вдох, настраиваясь на человека за дверью. Нетерпение, немного страха, любопытство.

– Да, я здесь.

Она отпустила разбегающиеся мысли. Об этом можно будет подумать потом. Сознание прояснилось… очистилось.

– Войди.

Посыльный открыл дверь, переступил порог и торопливо поклонился. Одеваться Шара не стала – он видел ее не нагой, а облаченной в просторное голубое платье с сапфиром Зелани на поясе.

– Шара-лани, брат Осени приглашает тебя к себе.

Сердце застучало быстрее. Креллис? Приглашает в свои покои? Может быть, сейчас она узнает, куда ее направят? А что, если он выбрал ее для себя?

– Я не заставлю его ждать.

Посыльный поклонился и вышел.

Шара улыбнулась. Десять лет ожидания, и вот наконец… После ритуала она проспала полные сутки и, проснувшись, не сразу поняла, как попала сюда. Но сейчас это не имело значения – сомнения схлынули, ее переполняла радость. Ритуал остался в памяти во всех мельчайших подробностях. Стоило лишь закрыть глаза, и она снова видела перед собой обнаженного Виктериса, ощущала прикосновение его рук. Когда он вошел в нее… Меньше всего это напоминало обычное совокупление мужчины и женщины. Как будто волна ударила в берег. Он потряс ее. Рассеял, как порыв ветра дымку тумана. На мгновение она исчезла, перестала существовать сама по себе, сделалась частью всего сущего. Восхитительное, пусть и мимолетное ощущение. Пережитое изменило ее. Она стала другой, более цельной, более уверенной, знающей себе цену. Шара не понимала пока, что это значит. Что-то подсказывало ей, что на понимание всего может уйти целая жизнь. И даже не одна.

Она – Зелани. Шара-лани. Костер меж свечей. И она не только пылала сама – каждый прикоснувшийся к ней вспыхивал так же ярко.

Шара сделала несколько глубоких вдохов – пора вернуться с неба на землю. Нельзя забывать об осторожности. Могущество так близко. Сила, которую она прежде собирала часами, была теперь в ней постоянно и могла в любой миг вырваться из-под контроля. Ей понадобится освоить новое искусство, искусство удержания, обуздания самой себя, и первой проверкой станет встреча с Креллисом.

Хорошо бы принять ванну, но надо спешить. Она надела положенное по чину платье, повесила на пояс серебряную цепь, поправила сапфир, чтобы камень лежал на левом бедре, посмотрела на себя в зеркало и вышла из дому.

Дорога от школы до виллы Креллиса около Южного моста не занимала много времени, а прогулка стала приятным развлечением. Шара играла новой силой, с легкостью проникая в чувства и мысли встречных, примеривая на себя их тела. Ей ничего не стоило подключиться к жизненной силе матросов, работавших на палубе пересекающего бухту корабля. Она читала выражения лиц прохожих, оставляя на каждом отблеск света, который несла в себе, делясь собственным счастьем.

Проходя мимо виллы Беландры, Шара заглянула к Брофи. Она не видела юношу, но чувствовала его присутствие за голубовато-белыми мраморными стенами. Он был чем-то расстроен, но Шара не позволила себе копаться в его чувствах, выяснять, в чем дело. Друзья имеют право на частную жизнь.

Вилла Креллиса располагалась рядом. С виду трехэтажный мраморный особняк ничем не отличался от соседей, но дышал он совсем по-другому. Это был дом мужчины, и мужской дух пропитывал в нем каждый камень.

У входа в сад стояли двое солдат. Увидев девушку, они раздвинули копья и молча расступились. Чувствуя на себе их взгляды, она улыбнулась.

Шара пересекала сад, как будто исполняла уже пройденный ритуал. Легко и неслышно поднялась по ступенькам, приведшим к приоткрытым двойным дверям. Над ними, как и рассказывал Брофи, были вырезаны шесть кинжалов – по одному на каждого из шести физендрийских наемников, пытавшихся убить Креллиса.

Когда-то мысль о будущем назначении пугала Шару. Что, если тот, к кому ее приставят, ей не понравится? Как это отразится на ней самой? Теперь воспоминание о былых страхах вызвало улыбку. Тревожиться не о чем. Служить Креллису? Почему бы и нет? Она представляла брата Осени: как он ходит, как фехтует, как смотрит. Все, что Шара знала об этом человеке, сулило прекрасное будущее. И конечно, Креллис великолепный любовник. Она покачала головой – только не веди себя как млеющая от любви дурочка.

Подняв руку, Шара помедлила секунду, выровняла дыхание и негромко постучала.

– Войди. – Низкий голос брата Осени прошел через тяжелые деревянные створки в ее грудь.

Она толкнула дверь, переступила порог и вошла. Креллис стоял за столом, заваленным свитками, листками и внушительными фолиантами. Он поднял голову, кивнул и вернулся к бумагам.

Шара ждала. Просмотрев документы, Креллис обошел стол и шагнул ей навстречу. Секунду-другую они молча смотрели друг на друга. Восстановив самообладание, она успешно скрыла волнение.

– Виктерис сказал, что ты его лучшая ученица.

Шара кивнула и почувствовала, как к лицу прилила теплая волна.

– Похвалы он раздает нечасто, – добавил хозяин особняка.

Густая черная, словно посыпанная щедро солью борода, непокорная грива темных волос, горящие глаза придавали ему сходство со зверем, обуздавшим дикую натуру ради возможности жить среди цивилизованных людей.

– Я старалась, брат.

Он окинул ее изучающим взглядом. Шара не смутилась, не отвела глаз. Виктерис говорил, что Зелани должны быть готовы к тому, что на них все смотрят. Возможно, сейчас на нее смотрел тот, кому ей предстояло служить.

– Он также упомянул, что ты убегала из школы.

Дыхание слегка сбилось.

– Вот как?

Его усы едва заметно дрогнули. Глаза блеснули. Она откашлялась, усилием воли восстанавливая нормальный ритм.

– Я не знала, что об этом кому-то известно.

– И еще он сказал, что у тебя мятежный дух.

Шара вдруг поняла, что это не собеседование, не экзамен, а игра. Креллис прощупывал ее. Решение уже принято, а расспрашивает ее он только из любопытства. Она могла бы понять это сразу, едва переступив порог, но не решилась настроиться на него, прикоснуться к его чувствам. Почему? Из уважения. Почтения. Может быть, по каким-то еще причинам.

Она облизала губы.

– Без силы духа нет силы Зелани.

Усы снова дрогнули.

– Конечно.

Выражение лица не выдавало его эмоций. Что означает, например, прищур – неодобрение или интерес?

Не в силах больше сдерживать себя, Шара направила в него свои чувства. За строгим фасадом пылал костер. В этом человеке горела сотня невидимых, скрытых от всех факелов, и жар их был таков, что она открыла рот. Дыхание сбилось, перед глазами заколыхалась непроницаемая пелена, и факелы пропали за ней.

Он поднял бровь.

Да, этот мужчина вовсе не был открытой книгой. И тем сильнее притягивал к себе.

В дверь постучали.

– Войди, – бросил Креллис за спину Шаре.

К ее удивлению, в комнату вошел Трент. Выглядел он далеко не лучшим образом – бледный, с испариной на лбу, напряженный и подавленный, юноша словно прислушивался к терзающей его изнутри боли.

– Отец. – Сын почтительно наклонил голову, но остался у порога, словно готовый в любой момент повернуться и бежать. – Ты хотел меня видеть?

– Что-то ты сам не свой, голова болит? – спросил Креллис.

Трент украдкой взглянул на Шару.

– Немного выпил прошлой ночью.

Креллис рассмеялся, неожиданно весело и совершенно искренне.

– Неужели? Ты сообщаешь мне об этом с таким видом, словно весь город не знает о ваших похождениях. «Кровь сирены», а? Да, настоящее вино для настоящего мужчины. Говорят, островитян оно сводит с ума.

Трент осторожно улыбнулся.

– Я, наверно, и сам чуточку свихнулся.

– Вино как шлюха. Чем больше ей платишь, тем больше она из тебя вытягивает.

– Тогда я ей задолжал.

Креллис шагнул к сыну и похлопал его по плечу. Трент пошатнулся.

– Раз уж страдаешь, страдай достойно. Мужчина проверяется не только на поле брани, но и тем, как справляется с похмельем.

– Все в порядке, отец.

– Рад слышать.

Юноша ухмыльнулся.

– Знаешь, я однажды так упился в Палерском порту – а было мне тогда не больше, чем тебе сейчас, – что кто-то стянул с меня сапоги. Чтобы понять, сколько в мире дерьма, надо пройтись через город босым.

Креллис рассмеялся собственной шутке. Трент тоже хохотнул.

– Ладно. – Брат Осени махнул рукой. – Перейдем к делу. Я позвал вас потому, что хочу сообщить нечто, касающееся вас обоих. Трент, у меня проблема, и мне нужен твой совет.

Юноша дернулся, будто ужаленный, но уже в следующую секунду вытянул шею и подался вперед, как ожидающий косточки пес. Никогда в жизни Креллис не просил сына ни о чем и уж меньше всего интересовался его мнением.

– Дело трудное и рискованное. Нужен человек, на которого я могу полностью положиться и который сумеет выполнить задачу. Надежный человек. Кого мне следует послать?

Трент задумался. По виску его стекала струйка пота. Похмелье?

«Нет, тут что-то другое», – решила Шара.

– Я бы выбрал мастера Горлима. Смелый, сообразительный и отлично владеет как копьем, так и мечом.

Креллис шевельнул бровями и одобрительно кивнул.

– Хороший выбор. Но мастер Горлим нужен в Цитадели.

– Тогда… Как насчет… – Трент взглянул на Шару. – Как насчет магистра Зелани? Виктериса?

Брат Осени покачал головой.

– Вообще-то, я думал о тебе.

По лицу юноши растеклась улыбка.

– Правда?

– Да. Я бы послал Селидона, если бы он прошел испытание, но…

Радость растаяла.

– А мне… – Он откашлялся. – Мне нужно будет проходить испытание?

– Нет. Думаю, мы обойдемся без этого. Но если ты справишься с поручением, я порекомендую тебя Совету.

Напряжение ослабло, хотя и не прошло совсем.

– Что надо сделать?

– Я хочу, чтобы ты нашел пропавших братьев.

Трент открыл рот, но на том и остановился. Шара взглянула на Креллиса – уж не шутит ли брат Осени? Нет. Отец испытующее смотрел на сына, как смотрит на противника фехтовальщик, только что нанесший точный удар.

Впервые за все время по губам Трента скользнула привычная легкомысленная, самоуверенная усмешка. Шару она не обманула.

– Хочешь избавиться от меня, а, пап?

Креллис рассмеялся.

– Задача не такая невыполнимая, как может показаться на первый взгляд. К тому же я посылаю тебя не одного. – Он кивнул в сторону Шары, и у нее екнуло сердце. – Ты знаешь Шару. Она только что закончила школу. Виктерис уверяет, что более талантливой ученицы у него не было. Вы отправитесь вместе.