ГЛАВА 12

Беландра сосредоточилась на дыхании, подводя тело и сознание к состоянию полной гармонии. Уловив момент, она приняла первую из основных исходных позиций комплекса Флоани и, оттолкнувшись от пола, взмыла в воздух. Дыхание осталось в норме и под контролем. В высшей точке прыжка ноги полагалось развести в стороны параллельно земле. Приземление прошло идеально, и сестра Осени плавно перешла ко второму упражнению.

Каждое последующее движение органично вырастало из предыдущего. Крутясь и поворачиваясь, Беландра кружила по комнате и закончила упражнения стойкой на одной ноге. Выйдя из состояния транса, она как будто соскочила с невидимой волны и вернулась в мир земного притяжения.

Мышцы задрожали от напряжения, и Беландра поспешила закончить танец. Ощущение непобедимости, всесилия и эйфории схлынуло, сменившись усталостью. По шее побежали струйки пота. Сестра Осени медленно опустилась на пол.

Последние две недели заключения она занималась главным образом тем, что практиковалась в искусстве медитации, которому обучалась еще ребенком. Ощущение психологической уверенности и мыслительной координации постепенно возвращалось – Беландра как никогда ясно слышала голос Каменного сердца,– но вот чувство покоя и безмятежности, о котором говорили учителя, не приходило.

Креллис обошелся с ней весьма любезно, заточив не в тюремную камеру, а в одну из офицерских комнат в Цитадели. В ее распоряжении был прекрасный резной столик, огромная кровать с пуховым одеялом и даже маленький камин, но все равно Беландра ненавидела свои покои, как ни одно другое место на свете, где ей доводилось бывать до сих пор.

Два молодых солдата-стражника от общения воздерживались. Дверь открывалась, только когда приносили пищу. И даже в такие моменты первым появлялось копье, которым Беландру отгоняли к дальней стене. В общем, ей не оставляли ни единого шанса.

Никогда еще сестра Осени не чувствовала так остро своей изолированности, полной отстраненности от жизни любимого города. У Водной стены стояла физендрийская армия, в Карьерные ворота стучались фараданские войска, а она знала о происходящем столько же, как если бы сидела где-нибудь на морском берегу далекого Визара.

Заслышав шаги в коридоре, Беландра торопливо поднялась. Дыхание еще не восстановилась, на лбу стыли капельки пота. Она даже не успела поправить юбку, подол которой заткнула за пояс перед исполнением танца.

Дверь приоткрылась. В щель просунулся наконечник копья.

– Отзовитесь, чтобы мне знать, где вы находитесь, – проворчал стражник.

– Я здесь, на середине комнаты.

Солдат открыл дверь пошире. Лицо у него было вытянутое, нос еще длиннее, большие круглые глаза смотрели печально, даже когда он улыбался. Звали его Тирлен.

– Брат Креллис приглашает вас на Водную стену. Физендрийцы пошли на штурм.

Беландра торопливо оправила юбку, схватила стоявшие в углу сандалии и шагнула к солдату.

– Я готова. Веди.

– Да, сестра. – Тем не менее, он остался на месте. – Мне приказано предупредить вас. Если попытаетесь бежать, ваш друг из Керифа будет убит.

– Отлично, – фыркнула Беландра. – Пошли.

Она проскользнула в дверь и побежала по сумрачному коридору. Солдатик поспешил за ней.

Цитадель была первым из возведенных Моргеоном строений, и в течение долгих лет выдерживала атаки врагов. После сооружения бело-голубых гранитных стен древняя крепость утратила былое значение, но по-прежнему оставалась символом стойкости Огндариена. Коридор украшали несколько дюжин гербов прежних мастеров Цитадели.

По винтовой лестнице они поднялись на стену чуть севернее Водной стены. Издалека долетали звуки боя. Беландра метнулась к южным укреплениям, но Тирлен схватил ее за локоть.

– Сестра! Вам надлежит оставаться здесь. Таков приказ брата Креллиса.

Она вырвала руку. Лязгнул о ножны меч. Беландра обернулась и едва не наткнулась на направленный ей в грудь клинок.

– Вы должны остаться здесь, сестра, – повторил Тирлен.

Шум сражения нарастал. К звону оружия примешивались крики раненых.

– Враг напал на мой город. Мое место на стене. А ты, если таков приказ, можешь меня убить.

Тирлен промолчал, но в его глазах мелькнула тень сомнения. Беландра отвернулась и побежала дальше, к укреплениям.

Цитадель была возведена на вершине холма, с которого открывался вид на раскинувшуюся внизу долину. Знаменитая Водная стена, спускаясь вниз от крепости, пересекала долину и поднималась на гору по другую ее сторону. Именно этот стофутовый барьер служил основанием поддерживающих акведук могучих арок.

Бой шел на ступенях Водяной стены. Неужели физендрийцы уже установили лестницы?

Беландра устремилась на звуки сражения и, пробежав по мостику через акведук, оказалась на ведущей к Цитадели лестнице.

Защитники Огндариена в бело-голубой форме отражали наступление большой группы нападающих в гражданской одежде. Тактическое преимущество было на стороне первых, и оборонялись они вполне уверенно, но дальше, за ступенями, вся Водная стена оставалась совершенно неприкрытой.

Сестра Осени глянула вниз.

– Нет, – прошептала она.

Несметная армия извечного врага Огндариена заливала долину, словно океанская волна. Отряды пикейщиков-крокодилов, копейщиков-скорпионов и мечников-змей неумолимо надвигались на крепость.

Туда же ползли и с десяток массивных осадных башен. Громадные сооружения имели почти ту же высоту, что и стена. В качестве тягловой силы использовались быки; сзади же деревянных чудовищ подталкивали десятки людей. Стоявшие на башнях физендрийские воины уже держали наготове штурмовые лестницы, лучники готовились осыпать защищающихся градом стрел. Враг приближался, а стена оставалась пустой!

Выстреленный требушетом камень угодил в одну из башен, в щепки разметав раскачивающуюся платформу. Люди с криками полетели на землю, но сама башня устояла и даже не остановилась.

– Где солдаты? – Беландра повернулась к Тирлену, но тот, похоже, был не менее ее самой поражен увиденным.

– Я… я не знаю, сестра.

Беландра скользнула взглядом по всей стене. О чем только думает Креллис! Отразить натиск противника на этом участке могли бы две сотни воинов, но именно самый уязвимый участок стены, тот, который и избрали своей целью атакующие, был совершенно оголен. А время между тем истекало.

– Это же безумие!

Она снова перегнулась через балюстраду. По спине холодными струйками побежал пот. Вражеская колонна сосредоточилась в самом центре долины, напротив основания стены. Это могло означать только одно.

Кто-то открыл Физендрийские ворота.

Беландра метнулась к другому краю. От увиденного волосы встали дыбом: неприятельские солдаты уже растекались по улицам города. Малочисленная группа защитников Огндариена пыталась сдержать напор врага, но долго сопротивляться нарастающему давлению превосходящих сил они не могли. Сохранив в своих руках стены и крепость, жители Свободного города продержались бы несколько месяцев и уступили бы разве что исчерпав запасы продовольствия, но в открытом сражении их сил было явно недостаточно. Ворота необходимо закрыть.

– Тебе же было приказано оставаться на месте, – прогремел у нее за спиной знакомый голос.

Беландра обернулась. Креллис поднимался по ступенькам, не обращая никакого внимания на кипевший внизу бой. Он даже вложил меч в ножны.

– Что ты наделал? – крикнула она. устремляясь к нему. – Продал Огндариен Фандиру?

Он рассмеялся.

Она отвесила ему пощечину.

– Думаешь, это смешно?

Брат Осени потер щеку. Размял пальцы. Выдавил улыбку.

– Ты же вроде бы угрожала, что никогда больше ко мне не прикоснешься.

Беландра замахнулась еще раз, но Креллис схватил ее за руку.

– Бель, – добавил он уже помягче, – ты прекрасно знаешь, что я никогда бы не пошел на сговор с братом. Если бы я хотел преподнести ему Огндариен, то сделал бы это давным-давно. Возможностей было предостаточно.

Сестра Осени вырвала руку из тисков его пальцев.

– Тогда объясни, что там происходит. – Она кивнула в сторону ворот.

Креллис усмехнулся.

– А ты присмотрись сама. Повнимательнее.

Беландре ничего не оставалось, как последовать его совету.

Бой как бой. Звенели мечи, сталкивались щиты… Но что это? Некоторые из дерущихся улыбались! И даже упавшие на ступени раненые чуть ли не давились от смеха!

– И крови нет, – растерянно пробормотала она. – Что же это такое? Кому понадобилось устраивать спектакль в столь неподходящий момент? И зачем?

– Молодец, девочка, – подмигнул Креллис. – А придумали все твои Зелани.

Беландра нахмурилась.

– О чем ты говоришь?

– А вот о чем. В Огндариене всегда хватало физендрийских агентов. В последние месяцы число их увеличилось. О некоторых мы, разумеется, знали, но многие оставались нам неизвестны. Последних, как оказалось, было несколько сотен. И среди солдат, и среди торговцев. Зелани обнаружили всех, до последнего. Сегодня утром я отдал приказ уничтожить их. Места убитых заняли переодевшиеся в их одежды мои солдаты.

– И они же устроили этот показушный штурм?

– Конечно. – Креллис довольно ухмыльнулся. – Мои люди только притворяются, что дерутся, но, к сожалению, мой бедный брат об этом не догадывается. Он принимает их за свой авангард. Думает, что они забрались на стену, сбросили защитников, открыли ворота и теснят моих солдат. – Он вытянул руку. – Сейчас в горловину хлынут сотни его воинов. А там их уже ждут мои лучники. Отличная получилась западня, а?

– Но осадные башни…

Креллис положил руку ей на плечо. Беландра отшатнулась. Он вздохнул.

– Посмотри еще раз. Обрати внимание на детали. Приглядись к ступенькам.

Она прищурилась. Ступеньки, как и вся верхняя часть стены, были не бело-голубыми, как всегда, а серыми, и влажно блестели.

– Это что, вода? Нет…

– Смотри.

Первая из осадных башен приблизилась вплотную к стене. Физендрийцы бросили лестницы и уже карабкались по перекладинам вверх, к зубцам. Один за другим вражеские солдаты прыгали на укрепления, поскальзывались и срывались вниз, исчезая из поля зрения. Некоторые, пытаясь удержаться на ногах, отчаянно размахивали руками, а те, кому это удавалось, не могли сделать и шага по залившей стену серой жиже.

– Что это?

Креллис усмехнулся.

– Китовый жир. Много-много бочек китового жира.

Со стены уже доносились предупреждающие крики. Кое-кто из солдат первой волны пытался спуститься по лестнице, но снизу лезли другие.

– Брат! – подал голос стоявший за спиной стражник.

Беландра оглянулась – один из помощников Креллиса протягивал ему горящий факел. Креллис кивнул и, взяв факел, подошел к краю стены. Но лицо его как будто окаменело. Беландра зачарованно смотрела на своего бывшего любовника, не в первый уже раз изумляясь его жестокой изощренности, проявлявшейся с особой силой в самые напряженные моменты.

– Бросай, – прошептала она. – Бросай и кончай этот фарс.

Плотно сжатые губы дрогнули в недоброй усмешке.

– Пусть в сеть набьется побольше рыбы.

Беландра старалась не думать о тех мальчишках, что оказались в хитроумно приготовленной для них ловушке. Большинство были едва ли старше Брофи. Креллис дождался, пока на лестницах почти никого не осталось, и поднял руку.

Факел полетел вниз, описывая широкую дугу над собравшимися на ступеньках «актерами», которые, опустив оружие, с любопытством следили за его полетом. Факел упал у самого основания стены. Огонь полыхнул и как будто погас, но уже в следующий момент вспыхнул с новой силой. Взметнулось, растекаясь, пламя. Огненная река затопила атакующих. Боевые крики сменились воплями боли и отчаяния. Беландра отвернулась.

– Пропустишь самое интересное, – окликнул ее Креллис. – Смотри.

Она неохотно шагнула к зубцам. От того, что творилось внизу, захватывало дух. Полыхающая дорожка растянулась на всю длину Водной стены. Огненные языки ползли вверх, облизывая поддерживающие акведук арки.

– Сейчас, – пробормотал брат Осени.

Оранжево-красное щупальце метнулось со стены к осадной башне. Обожженные, охваченные паникой, физендрийпы сыпались с верхней площадки, как бескрылые мухи.

– Что…

Креллис понял ее с полуслова.

– Тебе интересно, почему загорелась стена? Некоторые камни заменили кусками воска.

Между тем пламя выстрелило во вторую башню. И в третью…

– И теперь воск плавится…

Огненная канонада продолжалась. Не прошло и минуты, как все осадные башни, кроме одной, превратились в громадные горящие пирамиды. Летящие сверху балки добавили паники. Солдаты разбегались, топча друг друга и разнося огонь.

– А теперь посмотри туда. – Креллис протянул руку в направлении Физендрийских ворот.

Фонтан пламени взметнулся ввысь и рассыпался искрами по прилегающей улице.

– Что ты делаешь?!

– Не беспокойся.

Защитники Огндариена отступили, заманив физендрийцев в огненную ловушку.

– Ты поджег наш город!

– Только небольшую часть. Пожар потушат сразу же, как закончится бойня. – Он указал на акведук. – Все, что понадобится, это вода. А ее у нас хватает.

Беландра снова метнулась через стену. Поле боя почти опустело. Осталась только последняя башня. Лучники и копейщики успели спуститься и поспешно удирали в направлении пустыни.

– Я же говорил, в моих жилах кровь феникса, – усмехнулся Креллис.

Неужели Камень предвидел это все? Неужели поэтому остановил свой выборе на Креллисе? Только потому, что ни одному огндариенцу никогда бы недостало смелости и решительности разработать и осуществить столь дерзкий и жестокий план?

Брат Осени поднял руку.

– Закрыть ворота!

Приказ немедленно передали по цепочке вверх. Пара солдат на акведуке привели в действие механизм, и через несколько мгновений тяжелые створки с лязгом сомкнулись, раздавив десятки обожженных тел.

Креллис снова махнул рукой.

– А теперь – дождь!

Те же двое солдат перевели тяжелый рычаг в крайнее положение, и поток воды хлынул вниз по арочным опорам. Хлынувшая на улицы река погасила островки пламени. Снизу донеслись восторженные крики победителей.

Беландра повернулась к триумфатору.

– Это еще не конец, – мрачно произнесла она. – Фандир не откажется от своих планов.

– Знаю, – самоуверенно бросил Креллис, кладя руку ей на плечо. – Но пока есть возможность, почему бы не посмаковать и небольшую победу?

ГЛАВА 13

Брофи смотрел на лежащий на ладони осколок красного камня. Над кряжем вились струйки белого дыма. Он сидел у могильной пирамидки, аккуратно сложенной из грубоватых черных камней и возвышающейся над землей примерно на пять футов.

Подвеска на шее запульсировала, и почти сразу же за спиной раздался голос дяди:

– Твой отец был лучшим из нас. Если бы не он, ни у кого из нас не хватило бы мужества сделать то, что мы сделали.

– Кто его убил? – не оборачиваясь, спросил Брофи. – Чудовище из моря?

Селинор то ли фыркнул, то ли рассмеялся.

– Их было много. Очень много. Целая армия порченых людей. Мы с Бридеоном попытались завести их в ловушку. Получилось удачно, но я промедлил и подпустил одного слишком близко. Тварь схватила меня за ногу, и я упал. – Селинор замолчал. Брофи все так же смотрел на красный камень. – Мы дали клятву не спасать друг друга, чтобы избежать риска и не оставить дитя без защиты. На его месте я бы так и поступил. Но Бридеон предпочел другой путь. Потомки Жакулина – упрямое племя. Он вернулся за мной, и мы дрались до конца. Бридеон пал в том бою. За все четырнадцать лет то было самое страшное сражение.

– Когда это случилось?

– В самом начале, когда мы только прибыли сюда.

– Пирамиду вы поставили?

– Да.

– Спасибо.

– Он был моим братом.

Брофи вздохнул и убрал отцовский камень поглубже в карман.

– У меня есть для тебя кое-что, – сказал Селинор.

Юноша наконец повернулся и взглянул на дядю.

Это был длинный меч в потертых серебряных ножнах. Головку эфеса украшал огромный красный алмаз в обрамлении серебряных ветвей. Сама рукоять была изящно оплетена красной и серебристой проволокой. Стилизованные ветви сверкающей стальной гарды расходились в стороны от клинка.

– Полагаю, наследник Осени знает, как этим пользоваться?

Брофи медленно поднялся и протянул руку. Едва пальцы коснулись ножен, как в голове зазвучал голос Каменного Сердца. Меч из снов! Но не в руках отца, а в его, Брофи, руках.

– Этот камень…

– Скол Каменного Сердца. Мечи Перемен Года были выкованы сразу после образования первого Совета. Почти триста лет назад.

– Я слышу его пение.

Селинор кивнул.

Брофи вынул меч, и голос зазвучал громче. Красный алмаз едва заметно мерцал в приглушенном свете наступающего дня. Юноша скользнул взглядом по клинку. Прекрасная, без изъянов сталь. Идеальная балансировка.

– Ничего лучше я еще не видел.

– Боюсь, меч тебе понадобится в самое ближайшее время. Другого столь же эффективного оружия против порченых просто нет.

Брофи взглянул на меч на поясе Селинора. На его рукояти тоже мерцал камень, только бесцветный.

– Мечи Весны и Лета утеряны. Погребены на дне океана вместе с Торном и Кайдером. Я рад, что сумел сохранить меч осени. Твой отец хотел бы передать его тебе.

– Спасибо.

– Идем, Брофи, – мягко сказал Селинор. – Время скорби здесь коротко. Прежде чем вступать в бой, тебе нужно еще о многом узнать.

Брофи вложил клинок в ножны, снял с пояса старый меч и повесил на его место новый.

– Прошлой ночью я видел, как из моря вышли какие-то похожие на быков твари и атаковали лагерь императорской армии. Чудовищ было не больше полудюжины, потери же огоггимцев составили не менее восьмидесяти человек.

– Это и есть те, кого называют порчеными. Когда-то они были обычными животными, но их изуродовала черная магия Эффтена.

– Как же они смогли добраться в такую даль?

– Им нужна она. Их единственная цель – найти ее и закончить начатое ею.

– Она?

– Да. Наследие Эффтена – дитя. Маленькая девочка.

– Ребенок? Но как же так? Вы же охраняете ее уже четырнадцать лет.

– Девочка – дочь Дариуса Моргеона, величайшего архимага Эффтена. Она – лучшее и худшее из всего, созданного когда-либо павшим городом.

– Не понимаю.

– Знаешь ли ты, что такое черная эффемерия? – спросил Селинор.

Брофи кивнул. Еще ребенком ему приходилось слышать рассказы Валлии о городе магов. Черной эффемерией называли хворь, порчу, проклятие, которое навлекли на себя чародеи Эффтена. Возможно, именно эта порча поразила и Шару перед тем, как она спасла его из Гнилых клетей.

– Думаю, мне довелось почувствовать ее однажды. Меня едва не стошнило.

– Понимаю, о чем ты говоришь. Ребенок – сосуд, вместилище черной эффемерии, достаточной для уничтожения целого мира.

– Разве это возможно? – Брофи недоверчиво покачал головой – Дитя не способно быть столь могущественным магом.

Селинор вздохнул.

– Вообще-то, эту историю рассказывают тем, кто готовится к испытанию Камнем, но обстоятельства не совсем обычные, так что я поведаю ее тебе сейчас. – Он указал на скалистый выступ над пещерой. – Давай поднимемся туда, чтобы я мог наблюдать за склоном. Солдаты империи уже ищут нас.

– Почему они здесь? Если девочка так опасна, зачем она им?

– Опаловый император посвятил поиску наследия Эффтена много лет. Алчность и невежество подвигли его к тому, чтобы прислать армию сюда, на остров Пепла. Он не сделал бы ничего подобного, если бы знал, что в действительности представляет собой ребенок. Идем, я все объясню.

Перебравшись через оползень, они протиснулись в неглубокую нишу, где и устроились на тщательно вытесанных из плоских валунов сиденьях. Оглядевшись, Брофи заметил, что каждому камню придана определенная форма. Среди изображений листьев, цветов, животных и людей он мгновенно узнал Мельничную стену и Зал Окон. Сидя здесь, они видели за дымкой тумана булькающее пузырьками озеро, пустынный берег и склон, но сами оставались невидимыми.

– Я провожу здесь много времени, – объяснил Селинор.

Брофи провел рукой по гладкому, отшлифованному камню с тонкой резьбой. Он уже едва ли не до слез скучал по Огндариену, хотя и провел вдали от него лишь несколько месяцев. А что же чувствовал Селинор?

Несколько с очевидной любовью вырезанных фигурок стояли на каменной плите у задней стены ниши. Брофи взял одну из них, изображавшую маленького мальчика, но рассмотреть ее не успел – Селинор забрал статуэтку и вернул на место.

– Это мой младший, Селидон. Таким он был, когда я покинул Огндариен. Таким я его запомнил.

– Мне жаль, что… – начал Брофи.

Селинор покачал головой.

– Заботиться нужно о живых, а не о мертвых, и тебе еще многое нужно узнать.

Брофи кивнул.

– История младенца началась триста лет назад, – сказал брат Осени. – Девочка родилась на острове Эффтен, в величайшем городе мира. С помощью магии тамошние чародеи создали страну невообразимой красоты и неслыханного богатства. Но достигнутые успехи породили среди чародеев зависть и алчность. Соперничая друг с другом, они увлекались все более и более изощренными проектами. Завезенные со всего мира рабы трудились над созданием величественных памятников. Используя магическую силу, чародеи увеличивали численность рабов, руками которых и был создан воистину сказочный город.

Но все на свете, в том числе и власть, имеет цену. Направленная против многих людей, магия отозвалась презрением и ненавистью. Ненависть и презрение породили черную эффемерию, которая начала поражать и Эффтен, и его рабов. Но вместо того, чтобы одуматься и умерить честолюбивые амбиции, чародеи, не желая платить эту цену, придумали хитрый ход. Они изобрели камни, поглощавшие черную эффемерию, сосуды для хранения побочных плодов их необузданной жадности.

Неужели то же самое случилось и с Шарой? Неужели и она поддалась соблазну, предлагаемому дорогой тьмы? Брофи вспомнил, какое отвращение вызвала девушка, когда появилась в Гнилых клетях. Если столько злобы скопилось в одном человеке за несколько месяцев, сколько же ее набралось в целом городе магов за много поколений?

– Едва ли не все королевства мира объединились против ненасытных, поправших старинные традиции соседей, – продолжал брат Зимы. – Уверовавшие в свою безнаказанность правители Эффтена впали в ярость и отправили флот, дабы сокрушить врагов. Среди тех, кто всегда ненавидел и боялся магов, были и пираты Серебряных островов. Воспользовавшись тем, что Эффтен остался без защиты, пираты напали на город. Жителей перебили, великолепные строения предали огню.

Брофи слушал молча, хотя и знал эту историю с детства.

– Дариус Моргеон, величайший архимаг Эффтена, не раз предупреждал своих соотечественников, куда приведет их необузданная гордыня. Предоставив другим защищать обреченный город, Моргеон предпочел встретить постигшую Эффтен кару с достоинством и благородством. Отказавшись проливать кровь и отстаивать безнадежное дело, он посвятил последние минуты жизни своей дочери.

Но у его коллег были другие планы. За падение Эффтена, решили они, виновные понесут ужасное наказание. В нарушение всех данных ранее клятв маги выпустили в мир всю черную эффемерию. Такова была их посмертная месть.

Прослышав об этом, Моргеон попытался предотвратить страшное злодеяние. Он знал, что освобожденная в таком количестве эффемерия будет питаться живыми до тех пор, пока не поглотит весь мир.

Увы, мастер опоздал. Придя на собрание чародеев, он обнаружил, что они уже разбили магические камни и выпустили зло. Те, кто это сделал, стали первыми жертвами собственной мстительности.

Дариус Моргеон сделал то единственное, что мог сделать. Не в силах остановить порчу, он перенаправил ее. Архимаг собрал тьму и заключил ее в единственный оказавшийся под рукой магический сосуд. Таким хранилищем стали сны его дочери.

– Как? – удивился Брофи.

Селинор пожал плечами.

– Насколько мне известно, вместить такую массу зла могло лишь существо совершенно невинное.

Перед глазами юноши мелькнула картина: он вытирает кровь на бедрах королевы Оссамир.

– Как же он мог совершить такое с собственным ребенком?

Брат Зимы закрыл глаза.

– Иногда у отца не остается иного выбора. – Он покачал головой. – Борьба с расползающейся эффемерией отняла у Моргеона последние силы, но напоследок он все же наложил чары на любимую музыкальную шкатулку дочери. Девочка спит, пока крутится ручка шкатулки. И пока она спит, тьма остается в ее снах.

– Как она попала сюда?

– Старшая дочь Моргеона вынесла младшую сестру из горящего города. Девушка привезла ее к берегам Пустоши, где оставила на попечение местного кочевого племени. Она считала, что из всех населяющих мир народов эти люди менее всего податливы влиянию ребенка. На протяжении трех сотен лет женщины Пустоши крутили ручку серебряного ящичка. Но однажды ручка сломалась. Музыка остановилась, и девочка открыла глаза.

– И что случилось?

– Копи, девушка, присматривавшая за ребенком, продолжала крутить сломанную ручку, зажав обломок между пальцами. Музыка снова заиграла, ребенок уснул. Но и нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы свершилось страшное. Всех, на кого упал взгляд проснувшегося младенца, поразила порча.

А дальше зараза начала распространяться. Ее разносили те, кого стали называть порчеными. Все племя Копи превратилось в чудовищ с одной-единственной целью: убить девочку и ребенка. Эффемерия изуродовала не только людей, но и животных, птиц, насекомых, траву и деревья.

Селинор провел пальцем по ветвям вырезанного на камне дерева.

– Я был там. Голая, безжизненная пустыня от одного края неба до другого. Зло просочилось в почву и осталось в ней навсегда. Это проклятое место для всего живого.

– Как спаслась Копи?

– Благодаря смелости и удаче. Сначала ее защитила сила музыкальной шкатулки, а потом конь унес девушку от очага зла. День и ночь она скакала через Пустошь, преследуемая стадом порченых лошадей, пока не добралась до океана. Конь поплыл, а чудовища пошли ко дну. Та же сила, что поддерживает жизнь в младенце, сохранила и всадницу, и скакуна. Им не требовались ни еда, ни вода, ни воздух. Их тела не знали усталости и не старели. Конь вынес Копи на остров Пепла, где она и осталась.

– Где сейчас этот конь? – спросил Брофи.

– Копи отпустила его. Животное прошло сто шагов по берегу, упало на песок и умерло.

Брофи кивнул.

– Каменное Сердце известило правящий Совет Огндариена о случившейся беде. Твой отец убедил братьев отправиться на север и выяснить, в чем дело. Сначала мы отправились в Пустошь, где нашли тот самый холм, на котором дитя впервые открыло глаза. И там же впервые вступили в бой с порчеными. Следуя за ними, мы добрались до острова Пепла и с тех пор защищаем малышку.

Зло, таящееся в снах ребенка, притягивает всех, кого коснулась черная эффемерия. Большинство попадают сюда по дну океана. Иногда путь сюда занимает у них годы, но рано или поздно они все равно появляются здесь.

Вот почему мы не можем привезти девочку в Огндариен. Представь, какие беды постигнут страны, через которые порченые последуют за ней на юг.

– Но их ведь можно как-то убить?

– Да, можно. Мечом Камня. Я сам убил сотни этих тварей.

– Если вы убили так много, как получилось, что они еще не перевелись?

Селинор тяжело вздохнул и покачал головой.

– Достаточно малейшей царапины, чтобы зараза передалась от порченого здоровому. Чем сильнее рана, тем быстрее перерождается пострадавший, становясь в конце концов одним из них. Мои сыновья совершили долгое путешествие на север, чтобы помочь нам. Мне пришлось убить обоих.

Брат Зимы перевел взгляд на две стоявших на алтаре фигурки молодых людей.

– Но почему защищать ребенка должны именно вы? – спросил Брофи. – Почему именно огндариенцы обязаны сражаться со злом?

– Потому что мы единственные, кто в состоянии это делать. Связь с Каменным Сердцем дает братьям силы противостоять порче. Только мы можем защитить дитя. Мы не подвержены влиянию черной эффемерии и даже обладаем даром – в небольшой, правда, степени – исцелять тех, кого она коснулась. – Селинор немного помолчал. – Порча не может убить брата, но клыки и когти убивают нас так же, как и всех остальных.