Светлана (четыре с половиной месяцев назад) – Евгения Алексеевна! – заглядываю в кабинет главреда. – Тут Бегбедер приезжает!
      На следующей неделе. Я договорюсь об аккредитации, да?
      – И в какую рубрику вы его поставите? В "Хроники Голливуда"? Или в "Фонотеку"?
      – Ну… Это же Бегбедер!
      – Лучше сделайте, наконец, интервью с этой, как ее? Мириам! Читатели просят!
      – Она вне зоны постоянно. А ее продюсер говорит, что в ближайшее время интервью не будет…
      – Значит, сделайте так, чтобы он сказал что-нибудь другое!
      – Постараюсь. А Бегбедер?
      – Читателям неинтересен Бегбедер! Им интересна Мириам. Вот, изучайте! Найдете там хоть одного Фредерика, можете аккредитовываться! – тупо смотрю на стопку писем, щедро сунутую мне в руки, мрачно перевожу взгляд на демонстративную спину главреда. Не менее демонстративно вздыхаю и возвращаюсь к своему столу.
      Что ж, будем читать.
      "Дорогой "ТанДем", не дай умереть, скажи, чем закончится сериал "Бедная Страдалица"?" "Расскажите о певице Мириам. Видела ее клип. Она с кем-то встречается?" "ТанДем", помоги! Мне 18 лет, а я все еще девственник! Что делать?!!" "Абажаю лизать женские сандалии! Правда исчо ниразу не пробавал, но всеравно абажаю! Скажыте сомной все нармально?" "У меня в районе ягодиц три родинки в форме ромба – это что-то значит?" Ну вот, а вы говорите – Бегбедер! В общей сложности из двух десятков писем я выудила шесть Мириам, восемь Страдалиц и ни одного Фредерика.
      Хотя, это еще что! Вчера в редакцию позвонил очередной Уважаемый Читатель, и я в течение получаса выслушивала душещипательную историю о том, как под его окном некие нехорошие люди разбросали использованные презервативы. На мое осторожное замечание, что я, собственно, не дворник, а редактор, Читатель попросил "сделать что-нибудь". И только угроза срыва номера спасла меня от выезда на место презопада. С метлой в руках. Ладно, про выезд и метлу – это шутка была.
      Отсмеявшись, поручила внештатному корреспонденту позвонить в горсовет и выяснить, кто у нас нынче по презервативам дежурный? Внештатник удивился, но пообещал выполнить. Пусть привыкает салага!
      Выяснит – сделаем заметку в рубрику "Городские новости".
      Устало кошусь на читательские послания. Это хорошо, что пишут, и что звонят – хорошо. А то, что ерунду говорят – вообще прекрасно! Это помогает отвлечься, забыть хоть ненадолго. Забыть… Ан нет! Не забывается! Вот снова нахлынуло, закрутилось перед глазами.
      Понедельник. Планерка у главного редактора. Алина Кухарская – ее сотрудница и лучшая подруга – безбожно опаздывает. Впрочем, кто бы сомневался! Пора бы уже и привыкнуть. И привыкли. Все, кроме Евгении Лотос, процедившей сквозь зубы, что если Алина не появится через пять минут, то она может не приходить вообще. "Вранье!" – отмечает про себя Света. Лотос никогда не уволит Кухарскую. Слишком много на той держится. "Эта девочка свернет горы! – как-то заявила все та же Евгения Алексеевна и тут же себе под нос добавила. – Если не опоздает на работу…". И уже через минуту, в подтверждение Светиных мыслей, угроза увольнения сменяется обещанием оштрафовать Алину на четверть зарплаты. Кухарская звонит, твердит о каких-то неприятностях, обещает быть через десять минут, пытается сказать еще что-то, но связь обрывается. Планерка заканчивается, но Алины по-прежнему нет.
      Лотос, разозлившись, начинает раздавать тумаки (в виде зарезанных материалов, забракованных заголовков, разорванных фотографий) всем, кто не успел спрятаться при ее появлении.
      Сообщение из Центра общественных связей при МВД о взорвавшемся автобусе. Выезд на место. Горящие обломки. Окровавленные тела. И обезображенный до неузнаваемости труп Алины. Ее опознали, но Света до сих пор сомневалась. Contra spem spero. Без надежды надеюсь. Разобраться бы – на что?
      Официальная версия трагедии – несчастный случай (кто бы сомневался!).
      Неофициальная… Их много. Неуловимая и совершенно безумная мысль преследовала Светлану Киталову уже вторую неделю. Сейчас она снова проскользнула в голове у девушки, но так и не успела сформироваться, ретировавшись перед рабочими буднями.
      – Вы уже созвонились с Мириам? – вздрагиваю, мысленно желаю Лотос хорошего пищеварения.
      – Сейчас, Евгения Алексеевна!
      Уныло тащусь к телефону. Спасибо, Алина, услужила! Угораздило ж тебя умереть именно сейчас! А ты теперь гоняйся за этой… знаменитостью! Три песни, один клип, а звездится почище царицы Тамары. Интервью она не дает… Фифа припопсенная! Ладно, посмотрим, что вы на этот раз нам скажете, синьор телефон.
      Телефон ответил равнодушными гудками.
      Татьяна (около четырех месяцев назад) Для чего люди ведут дневники? Правильный ответ: чтобы было чем заняться, если ты вдруг окажешься запертой в четырех стенах в гордом одиночестве (Андрей имел дурную привычку исчезать без предупреждения на несколько дней), не считая телевизора и стопки журналов (другой литературы в квартире не наблюдалось). Ах да, прибавьте сюда черные дыры собственной памяти и благословите тот день, когда ваши недостойные чернила вывели на девственно-белом листе гордое слово "Дневник".
      Каждый человек может написать хотя бы одну хорошую книгу – книгу о себе. Прав был товарищ Горький, ничего не скажешь. Можно лишь добавить, что этой книге обеспечен как минимум один благодарный читатель – ты сам.
      Итак, что мы имеем? Андрей ушел, заперев дверь на ключ и пообещав вернуться скоро. Был момент, когда Таня начала задумываться – не злоупотребляет ли брюнет гостеприимством? Но после того как во время недавней прогулки ее благодетель заставил – не повышая голоса, моргая на оппонента наивно-удивленными глазами – шустрого папарацци удалить фотографию с Таниными, уже почти незаметными, но все-таки синяками, вопрос снялся с повестки дня. И потом, разве он ей мешает? Есть не просит, наоборот, регулярно еду домой приносит (о том, за чьи "кровные-честно-заработанные" эта еда покупается, девушка старалась не думать) и даже готовить пытается. Места в квартире почти не занимает. От страшных снов бережет, в смысле, спать не так страшно, когда он дома. На вопросы, правда, по-прежнему не отвечает. Но и ее, все так же, ни о чем не расспрашивает.
      Хотя, вчера вот бросил мимоходом: уйду, мол, с первым снегом. Таня посмеялась над шуткой. Но про себя пожелала снегу долгой дороги в облаках и быстрого таяния над землею…
      Впрочем, о чем это мы? Ах да, о дневниках. Девушка вздохнула: и почему в этой тетрадине ни слова о Николае, Деме, Юрке… Стоп! Кто такой Юрка? Не помню! А зря. Тоже мне мемуарница-затейница, что жалко было пару слов написать? Почитала бы сейчас…
      Только не для чтения, видно, эта часть ее биографии. Совсем не для чтения. Да и вообще, сказано же: "Дневник Мириам"! А не Татьяны. Вот потому и будем читать про музыку, а не про ужасы всякие…
      Мириам
      "19 апреля 2005, 17.10 Меня снова отпихали в самый конец толпы. Даже за микрофон подержаться не дали.
      Сволочи! Все! Последний раз было! Чтоб я еще раз поперлась в эту подворотню! Ни-за-что!!!
      Фиг вам всем, фиииг! Хоть тетя Тоня и просит попытаться еще разок… Последний.
      Юбилейный, блин!" Таня вздохнула. Да уж, было дело. И захочешь забыть – не забудешь – навалится, окунет с головой. (И почему помнится только то, что касается Мириам? Эх, правду эзотерики говорят – опасно брать псевдонимы…) "…Последний. Юбилейный, блин!" Да, она пытала счастья в подворотне двадцать четыре раза. Ну, не то, чтобы это была подворотня… Обычный киевский переулок. Да еще и в центре города. Просто создатели телепроекта "Яркая звезда" решили по-своему отличиться. Мол, найдем бриллиант в свинарне, в смысле – талант в закоулке. Так и пошло: "Приходите в подворотню – станете звездой!" Пришла. Раз, другой… Думаешь, занял место в пять утра в первых рядах и все – сейчас тебя заметят, вытащат на сцену, дадут микрофон и… Ай-ай, как больно!
      Чего ж так пинаться? "Брысь отсюда!" – три разукрашенных девицы шипят разъяренными сурками. Уй-й! Плечистый здоровяк с чувством наступил на ногу: "Не крутись под ногами, малявка!" Домой возвращалась в слезах, в синяках, с разорванной одеждой. А тетя Тоня встречала ее с мятным чаем и свежим печеньем. И отвратительно-позитивным настроением. Еще бы не отвратительным – тебе жить не хочется, не то что петь, а тут над ухом: "Нюшечка, ой, не терзайся так! Ой, не получилось в этот раз, в следующий – повезет обязательно! Вот увидишь, повезет! Ой!" Вообще, если с чем-то и повезло Нюшечке в этой жизни, то как раз с тетей Тоней.
      Девочка из глубинки, название которой и не на каждой-то карте найдется, в Киеве одна, напугана… Чем – не вспомнить, но то, что напугана – это факт! И практически без денег. Впрочем, работа нашлась быстро – в Киеве остаться без заработка? Разве что совсем безруко-ногой быть, да еще и без головы впридачу!..
      В общем, устроилась официанткой в кафешке-забегаловке. Там же и жила первое время. Ночевала на кухне, в подсобке. Там же и познакомилась с Антониной Сергеевной или просто тетей Тоней – слово за слово разговорилась пожилая добродушная дамочка с молоденькой егозой-официанткой. Дочку мне напомнила, говорит. Год сегодня, как нет дочки… Квартирантку ищу, говорит, совсем тоскливо стало. Одной. В трехкомнатной квартире. За копейки принять готова, лишь бы человек был порядочный, приветливый.
      – А "копейки" – это сколько? – улыбнулась в ответ Танюша.
      "Копейки" оказались воистину копейками. Особенно, учитывая киевские аппетиты. А если добавить, что жила Антонина Сергеевна, считай, в центре города… "Понаехавшие" коллеги-официантки, узнав, какое Танюша жилье отхватила, лопались от зависти. На что Танечка с улыбкой отвечала: "Места знать надо! И наживку держать наготове…".
      К тете Тоне переехала в тот же вечер – пришла посмотреть на комнату, да в ней и осталась. И вовремя, надо сказать – ночной сторож последние две ночи совсем уж нехорошо в ее сторону косился. И Таня никак не могла отделаться от мысли, что в третью ночь одними взглядами дело не обойдется.
      Квартирантка из Танюши была вполне сносная. Раз в две недели делала генеральную уборку в своей комнатке, плюс при каждом встрече с хозяйкой на кухне бросалась выдраивать кухонный стол и рассказывать о своей аномальной чистоплотности. В итоге тетя Тоня стала в два раза чаще вытирать пыль в квартире и подарила Танюше антиаллергические капли. На всякий случай.
      Все та же тетя Тоня, однажды услышав, как Нюшечка мурлыкает себе что-то под нос, посоветовала ей сходить в подворотню.
      – Дочка у меня пела. Полюшка моя. Ой, ну прямо вот как ты – ходила по квартире и пела! И песни сочиняла. Ой, ночами не спала, все писала что-то. А потом пела. И ребята к ней приходили – на гитаре играли. А она пела. Я все ей деньги откладывала, ой, чтобы она могла записать песенки свои. А ты, Нюша, тоже поешь?
      Ой, ну прям, как дочка моя!
      И помолчав, добавила:
      – Сходила бы в подворотню, Нюша! Хорошо ведь поешь! Я и Полюшке всегда говорила – сходи! А она все стеснялась. Ой, а по телевизору-то показывают, как из простых ребят звезд делают. На сцене поют! А Полюшка все смеялась: "Какая из меня звезда, мама?" Ой, сбила машина Полиночку мою. В прошлом году. Так и не стала звездою…
      Тетя Тоня всхлипнула, потерла глаза пухлой ладошкой.
      – Не плачьте… Ну, не надо, – Таня осторожно коснулась плеча Антонины Сергеевны.
      – Я схожу в подворотню, слышите? И на сцене спою. И за себя, и за нее…
      "26 апреля 2005, 22.00 Схожу. Все-таки схожу. С ума, епс, схожу! Потому что опять туда прусь! Но иначе тетя Тоня не отстанет. Только этот раз уж точно станет последним! Так ей и скажу!
      Даже стараться особо не буду – просто для виду пойду! Я бы и не шла, но у теть Тони сердце болит, вдруг я не пойду, а она расстроится, еще сильнее разболится…
      Схожу. Завтра. Последний раз…" Истину говорят: стучите, и вам откроют! Правда, уточнить забывают, что стучать порою приходится головой да об бетонную стену. И что до того самого открытия голова может просто не дожить – разбиться раньше стены.
      Дожила!
      Заметили, выбрали!
      Даже не поверила сразу. Стояла на сцене с открытым ртом, вцепившись в микрофон, как дворовой пес – в кусок шпикачки.
      Дождалась!
      Вот тетя Тоня обрадуется!
      Как во сне спела песню – сейчас и не вспомнить, какую. Зато очень четко встает в памяти выступление соперников – молодой человек с Кай Метовской "Позишн намба ту" и девушка с мальчиковатой фигурой и современным хитом "Роза чайная", позаимствованная господином Бедросовичем все у того же Метова.
      До сих пор Таня не может отделаться от мысли, что публика выбрала ее за длинные ноги и прочие выпуклости, от которых не отрывали взгляда малолетки из первых рядов.
      – Небось, даже не слышали, о чем пою, – пробормотала Татьяна, переворачивая страничку дневника.
      Как бы там ни было, домой она вернулась в карете, запряженной тройкой лошадей (это не шутка, это почести победителю) и с новомодным музыкальным центром – суперпризом! – в руках. И с приглашением на дальнейшее участие в "Яркой звезде".
      Уже не в подворотне, а на настоящей сцене. Ну, почти настоящей – из звезд там лишь победители предыдущих подворотень. А кто из них станет "яркой звездой" – финал покажет.
      – Теть Тонь, я прошла! Я выиграла! – Антонина Сергеевна приподнялась на диване.
      – Мне центр подарили! Вы правы были, все получилось, мне повезло!
      – Прости, я тебе печенье не приготовила… – женщина опустилась назад на подушки.
      – Да бог с ним, с печеньем! Я сейчас за шампанским сбегаю! Я… Теть Тоня, с вами все в порядке? Вы как-то… Теть Тонь?
      – Ой, сердце не отпускает…
      – Господи! А я трещу, как ненормальная! "Скорую" вам надо, сейчас вызову…
      – Ой, не стоит, не тревожься…
      – Да как же… Сейчас я, – Таня метнулась к телефону. – Держитесь! Мне новое жилье искать не хочется. Все, "скорая" уже едет. Давайте, я пока массаж сделаю.
      Повернитесь чуть-чуть, я умею. Легче станет. Вот так, держитесь…
      Следующую неделю Танюша дневник не вела. Не до того было. Репетировала до изнеможения на радость соседям. А потом мчалась в больницу.
      – Что ты, Нюшенька, время на меня тратишь? Тебе ж готовиться надо к выступлению, а ты тут со старухой сидишь. Ой!
      – Я готовлюсь, теть Тонь! Я ж на этой неделе выходная. И никакая вы не старуха…
      – А соседки мои по палате думали, что ты дочка моя. Говорят, похожи мы. Ой, ты вот – не родная – приходишь, а Ритка хоть бы показалась…
      Таня вздохнула. Про Маргариту Сергеевну – старшую сестру тети Тони она уже наслушалась. Поссорились сестрички из-за отцовского наследства – полузаваленной халупки под Киевом. Умер папаша, а завещания не оставил, – делитесь, детки, как хотите. Вот детки и поделились. До сих пор не разговаривают…
      – Ой, да что я удивляюсь, она ж даже к Полюшке на похороны не пришла. Антоша, сын ее, с женою заглянули на полчаса, а она – нет. Не позвонила даже.
      – Теть Тонь, не нервничайте. Вам нельзя. Вы еще на моем выступлении должны сплясать! Вы обещали!
      – Станцуем, Нюшечка, под твои песенки, – Антонина сжала ладонь квартирантки. – Ой, станцуем!
      "30 мая 2005, 23.40 Я в финале! В ФИНАЛЕ!!! Только что вернулась с полуфинального концерта. Из 25-ти человек выбрали 10 финалистов. Я на девятом месте. Выступала в самый последний день, вот и получила голосов с воробьиный клюв. Хотя, нет, ерунду говорю. На каждого участника отводилось по пять дней голосования. Независимо от того, в первый день выступал или в последний…
      И вообще, какая разница? Я ведь в финале!
      И теть Тоня поправилась. Уже вторую неделю дома.
      Правда, из кафе меня уволили – за хронические опаздания. Ну и ладно! Зато будет время для творчества. Вот переведу дух и сяду за песни. И что за дурацкое правило? Каждый финалист должен сам для себя песню сочинить… Мы певцы или поэты?" Совсем не поэты!
      В этом Нюша убедилась, когда вторая неделя, отведенная на рифмоплетство, принялась насмешливо размахивать финишным флажком. Спасибо тете Тоне – поделилась Полюшкиными тетрадками.
      "Интересно, плагиат у нас преступлением считается?" – мрачно подумала Танюша.
      Вслух же уверенно пообещала написать имя Полины на своем будущем диске. Крупными буквами.
      "16 июля 2005, 8.00 …"
      Татьяна Дальше читать она не стала. Не было смысла. Что с того, если написано о победе, но ни слова не сказано о ее цене?
      За день до официального объявления результатов Татьяна… пардон – Мириам… (- Как, ты сказала, тебя зовут? Таня? Се-ри-ко-ва? Ну-у, разве ж это имя для будущей звезды? Подожди, сейчас мы тебе псевдоним придумаем, – организатор шоу и известный продюсер Павел Александрович Топотугин оббежал вокруг перепуганной девушки. – О! Мириам! Смотрю на тебя и вижу это слово. Красным шрифтом на лбу!
      – Ми-и… Что?
      – Ми-ри-ам! Это интригует! Понятно?
      – Понятно. А что это такое?
      – Имя!!! – продюсер аж подпрыгнул. – Твой сценический образ! Будешь выступать под этим псевдонимом, согласна?
      Еще бы не согласна! Прошла лишь неделя после победы в подворотне. Сегодня – ее первая в жизни репетиция. И она была согласна на все. Практически…
      А вернувшись домой, достала сокровенную тетрадку и, немного подумав, дописала рядом со скромным словом "дневник" гордое – "Мириам") …так вот, за день до официального объявления результатов Мириам, как и остальные участники, бродила по огромному залу, в ожидании репетиции гала-концерта.
      – Танечка? – вкрадчивый шепот продюсера застиг ее в момент, когда она пыталась выяснить, сколько раз закулисная портьера обмотается вокруг ее талии.
      – Это… вы… мне?
      – Ну а кому же еще?!
      А поди вас разбери, кому! То "вживайся в образ, забудь, что написано в паспорте", то вдруг "Танечка"… Еще немного и на вопрос: "Как тебя зовут?", начну отвечать:
      "Не знаю!". Причем, абсолютно искренне.
      – Танечка, – продюсер подошел вплотную, – скажи, у тебя есть двенадцать тысяч долларов?
      – Э… Вообще-то нету…
      – А, может, подумаешь? До завтрашнего утра. Данные у тебя неплохие… А сумма смешная совсем. Ты же потом будешь в десять раз больше зарабатывать!
      Вот и все! Сказочке конец! Думала, провинциалочка, звездою заделаться? Три-ха-ха!
      Нет, сумма-то может и смешная… Спорить не буду – не видела ни разу такой суммы, в руках не держала. А если честно, дебильная цифра какая-то! Двенадцать тысяч…
      Не десять, не пятнадцать – именно двенадцать! Еще б сказали – одиннадцать девяносто девять… На авто новое кому-то не хватает, что ли?
      После репетиции долго шлялась по городу. Домой вернулась поздно, тети Тони не было – уехала еще вчера на море. Отдохнет там. Оздоровится. Может, даже не так болезненно отреагирует на Нюшечкино поражение…
      Эх, Антонина Сергеевна! Права была ваша Поля, когда отказалась идти в подворотню.
      Двенадцать тысяч раз – права! Таня устало плюхнулась на кровать. Сорвала с себя сценическое платье (организаторы шоу настаивали, чтобы участники репетировали в тех же нарядах, в которых и выступать будут). Клац! Это что? Маленькая пуговичка, удерживающая две половинки более чем откровенного декольте, разлетелась пополам.
      Вот елки-новогодние, китайское рукоделие!
      И что теперь? Куда бежать за новой пуговицей? Среди ночи. И тети Тони нет, чтоб спросить… А у нее должны быть, я видела как-то. Где ж я видела? Может, в шкафу?
      Нет. В тумбочке? Опять нет. В секретере? А ключ от него где? Проклятье! Точно в секретере пуговицы! Вспомнила. Чем же его открыть? По старинке – скрепкой?
      Попробуем…
      Старенький замок поддался быстро. Та-а-ак, коробочка с катушками – они нам тоже сейчас пригодятся. Вязаные лоскутики, коллекция поздравительных открыток. Очень мило, а пуговицы-то где? Склад советских рублей. Совсем замечательно! Вот рубль к декольте и пришью! Хотя, стоп! Рубли, говорите? Таня пошуршала старенькими банкнотами, высыпая их на пол. Протерла глаза. Ошарашенно моргнула. Небольшая картонная коробочка была забита американской валютой.
      "Я все ей деньги откладывала, ой, чтобы она могла записать песенки свои" Много ж ты насобирала, тетя Тоня. Десять стопочек аккуратненьких. Если верить заботливым надписям, сообщающих, что в каждой стопке по тысяче долларов, то всего получается – десять тысяч.
      "Не хватает", – мелькнуло в голове. "О чем я думаю???", – пронеслось следом.
      Татьяна выбежала в свою комнату. Задумалась. Спрятать. Сложить все, как было, и поставить на место. Спрятать от греха, от самой себя. И скрепку треклятую выбросить. Все равно ведь не хватает. А даже, если б и хватало…
      "Ты же потом будешь в десять раз больше зарабатывать!" Нюшечка сжала голову руками.
      "Она ведь дочке откладывала, а дочки нет уже. А я верну потом. Заработаю в десять раз больше – и верну. Даже с процентами! Может, сумею за десять штук договориться? Эх-х, ну почему у меня совсем денег нет? Хотя…" Она коснулась пальцами шеи. Золотое колье – подарок мамы на восемнадцать лет.
      Можно сказать, фамильное украшение. Таня невесело хмыкнула. А еще два колечка у нее есть. И серьги. Тоже фамильные… Интересно, сколько сейчас золото стоит?
      Сто лет уже в ювелирке не была…
      Чуть дыша, вернулась в хозяйкину комнату. Уставилась на заветный коробок. Эх, Антонина Сергеевна, кто ж такие деньги в квартире хранит? Да еще и с квартиранткой… Она подняла взгляд на секретер. О! А вот и пуговицы! Стоят себе на второй полке и смеются.
      Этого нет в дневнике Мириам. К чему записывать то, что и так прочно въелось в память? Не забыть ей этот вечер. Точно так, как и следующее утро, когда она, молясь, чтобы сумасшедший стук сердца был слышен только ей, примчалась к Павлу Александровичу и сунула ему в руки пакет с деньгами и золотом, бормоча что-то о наследстве и семейных драгоценностях. Бормоча и краем сознания молясь, чтобы не согласился он на золото, потребовал всю сумму чистым налом. Тогда бы она извинилась, вернулась домой, сложила бы зеленые банкноты в катронную коробочку и навсегда забыла об их существовании. И о сцене, будь она…
      Лишь бы не согласился!
      Согласился.
      Покосился недоверчиво, но не сказал ни слова. Только с победой поздравил.
      Авансом.
 

 
      Светлана (четыре месяца назад) Все! Домой, спать! Со злорадным облегчением выключаю комп. Не, ну правда, сколько можно лепить из экскрементов шоколадку? Застегивая куртку, бросаю косой взгляд в сторону Лотосовского кабинета. Это ж надо было додуматься: "В нашем журнале – никакого секса!" В смысле, писать о нем можно, но само слово "секс" употреблять нельзя! Видите ли, читатель позвонил и возмутился разврату! Сноб старперовский! Может, он теперь подскажет, как вести рубрику "[Тот, Кого Нельзя Называть] в нашей жизни" без упоминания об оном? И в частности, как без запретного слова наваять статью об оральном… э-э-э… интиме?
      В общем, в "ТанДеме" секса нет. И в ближайшее время, похоже, не появится.
      У меня так точно – Славик уехал в командировку на два месяца. А Гектор для интимных целей как-то не подходит… Ха! Читайте в свежем номере: разврат с попугаем! Тьфу! Опять я о работе. "За пределами редакции все разговоры и мысли о ней – дурной тон", – да-да, Алина, ты совершенно права.
      Зябко ежусь под ноябрьской мжичкой. Мерзость! Уж лучше самый разудалый ливень, чем это… Впрочем, вот и дом мой, выглядывает из-за промокших каштанов. Ох, как же спать хочется! Хоть бы не заснуть посреди дороги!
      Дом, милый дом. Здравствуйте, Валентина Михайловна! Что, снова попугай утром разбудил? Ну, на то он и попугай, чтобы общаться… Ладно, ладно, унесу клетку в другую комнату. Мысленно показываю вредной соседке язык. Лифт ты мой родимый, опять застрял где-то между четвертым и восьмым? Ладно, не проблема, взберемся на шестой самостоятельно, авось не развалимся по дороге. А, приехал, все-таки.
      Отлично!
      Спа-а-ать!
      Что за наваждение? Не иначе, как в кофе кто-то димедрола намешал… Подавляя зевок, улыбаюсь собственной шутке. Растерянно тыкаю пальцем в кнопку с полустертой циферкой "6". С удивлением замечаю, что откуда-то из вершин кабины прямо на меня летит пушистое белое перышко. Машинально ловлю его рукой.
      И проваливаюсь в темноту.
      Подруги стояли в лифте. А лифт, скрипя всей своей ржавчиной, ехал… куда-то. То ли вверх, то ли вниз. А может, и туда, и обратно одновременно. А возможно, они просто катались. Кто их разберет. Вообще-то, они не собирались кататься, они поднимались к Алине домой… Точнее, на съемную квартиру Кухарской, что по сути одно и тоже. Съемный угол может оказаться роднее родных хором. И этого мистер и миссис Кухарские дочери, видимо, не простят никогда. Еще бы, разве можно смириться с такой неблагодарностью? Скармливать арендодателям ползарплаты, вместо того, чтобы жить под одной крышей с родителями, которые души в своем чаде не чают, несмотря на то, что она… …не оправдала родительских надежд и, бросив медицинский университет, окунулась в журналистику; …расходует слишком много воды в ванной (недавно поставили счетчики на воду); …рискует остаться старой девой (соседская Дашка в двадцать лет замуж вышла, а эта? в двадцать три одинокая волчица); …отказывается смотреть сериал "Бедная страдалица", предпочитая ему вопли Раммштайн (без комментариев); … … …
      Сбежавшая дочь в очередной раз рассказывала Светлане причины своего побега, ее огромный белоснежный попугай Гектор (и что он делает в лифте?), примостившийся у Алины на плече, периодически вставлял реплики типа: "Р-р-рам-м-м!" и "Пр-р-редки!", а Киталова молилась об одном – не просыпаться. Побыть еще хоть немного здесь, в этом странном лифте, с подругой, которую больше нигде и никогда не увидеть. А лифт продолжал ехать. Ни вверх, ни вниз. Вот только к равномерному ржавому скрежету добавился еще какой-то звук. Стук. Возня. Чья-то ругань… Почему-то стало тяжело дышать.
      Вздрагиваю.
      Вытираю вспотевший лоб.
      Что это было?
      Пальцы озадаченно мнут свалившееся бог весть откуда перышко.
      Клац!
      Приехали. Лифт, кряхтя, распахнул передо мною двери. Выскакиваю прочь, с трудом переводя дыхание. Доработалась! Секс, интим, разврат, позвонить Мириам, похоть, сношение двух влюбленных лиц, тьфу! А потом жути в лифте мерещатся!
      – Совесть у вас есть?! -Валентина Михайловна, тяжело дыша, поднималась по ступенькам.
      Здрасьте вам! Чем теперь соседушке не угодили? Или лекцию про попугая еще не дочитала?
      – Сколько можно лифт держать? Я уже и в магазин сходила, а вы все катаетесь!
      Пешком из-за вас иду, а у меня ноги… Молодежь, чтоб вас! И перья бы свои подмели, что ли! Целый день по подъезду летают!
      Соседка, не умолкая ни на секунду, скрылась в своей квартире. Недоуменно кошусь на циферблат мобильника. Интересно, я в лифт в котором часу села? Не помню…
      Как-то в голову не пришло время засечь. Ладно, к хомякам скандалистку. Ее же халявным уксусом не пои, только дай поругаться! Что она там про перья вещала?
      Летают целый день? Вот и отговорка для Лотос: спросит, почему статью задержала, отвечу – перья по подъезду раскидывала!
      Ключи, где же вы? Ага, вот, попались.
      Наконец-то я дома! Ай! Что за…
      Из открытой двери в лицо бросилось перьевое облачко. И радостно, словно почуяв свободу, разлетелось по подъезду. "И докажи теперь что-то Валентине", – первая мысль. "ГЕКТОР!" – вторая! Швырнув сумку и ключи на пол, влетаю в комнату.
      – ГЕКТОР!
      Это все Славик! Приучил его летать по квартире. "Тяжело ему в клетке целый день…".
      Гуманист хренов! "Пусть полетает птичка" Где теперь эта птичка?
      – Гектор, где ты?!
      Огромный хохлатый красавец, доставшийся мне в наследство от Алины, и не думал отзываться. Проклятье! В истерике кручусь по квартире. Я не могу этого допустить.
      Господи, она ведь его так любила! Порой за последние гривны покупала корм для белоснежного говоруна, сама оставаясь без ужина ("Я-то перетерплю, а как ЕМУ объяснишь, что денег нет?"). А Гектор… как он переживал из-за разлукой с "мамочкой Алиной".
      – Гектор!!!
      Заглядываю в ванну. В кладовку. Под кровать. Ой, а это что? Форточка открыта.
      Птичка моя! Что ж я наделала?
      – ГЕКТО-О-ОР!!!
      – Гектор-р-р голоден! – нахохлившийся попугай неподвижно застыл на белоснежной гардине, и бросал на меня оттуда укоризненные взгляды.
      – Чтоб ты жил сто лет! – с облегчением выдыхаю, прислонившись к шкафу. Со шкафа мягко спланировало белое перышко…
      Татьяна (три месяца и три недели назад) "Все, "скорая" уже едет. Давайте, я пока массаж сделаю. Повернитесь чуть-чуть, я умею…" – слова звенели в ушах, когда она проснулась среди ночи от своего же крика. Что-то приснилось. Что-то жуткое, скользкое. Детальней – не вспомнить.
      Только собственный голос эхом кричит. О массаже и "скорой". Перечитывая дневник, Таня не обратила на эту фразу внимание, но сейчас… Когда это она умела массаж делать? Девушка нахмурилась: вот, четко помню, что теть Тоне тогда легче стало.
      Даже начала сомневаться тетушка, не зря ли "скорая" едет? Таня невесело хмыкнула.
      Значит, это мы, и правда, умеем. Хорошо, переформулируем вопрос: "Где мы этому научились?" Память, коварная лиса, подбрасывала догадки, но настойчиво уходила от ответов.