«О, когда дело доходит до женщин, у Фабиана глаз орлиный!»— восклицала Китти.

«Фабиан говорит, что голос составляет немалую часть женского обаяния», — добавляла Дэйзи.

«Фабиан говорит, что по-настоящему прекрасная женщина скользит над полом, как эльф, а не топает, как солдат по мостовой», — вспоминала Эви.

Каждый раз, когда они обменивались подобными замечаниями, скорее предназначенными для ушей Лины, ей все больше становилось не по себе.

Если это спектакль для одного зрителя, что будет, если Фабиан его не оценит? Что, если он попросту не обратит на нее внимания?

«Боюсь, тогда меня с позором отправят обратно домой», — печально подумала Лина.

Но потом она вспомнила о ста фунтах, которые она положила в банк на Пиккадилли под своим собственным именем и которые все равно принадлежат ей, независимо от того, как обернется дело в Парижа.

А пока что ей все же очень хотелось понять, чего именно от нее ждут.

Очевидно, леди Берчингтон и ее подруги ожидают, что герцог увлечется ею. Но тогда зачем делать вид, будто она замужем? Сколько ни билась, Лина не могла отыскать ответа на этот вопрос.

Лина знала, что труднее всего будет говорить о своем несуществующем муже, который отправился в Шотландию удить рыбу вместо того, чтобы сопровождать ее в Париж.

Не понимаю!«— говорила она себе.

Она хотела знать, но почему-то не могла облечь это в слова и потому не могла задать вопрос напрямую.

Честно говоря, Лина просто побаивалась этих дам. В особенности леди Берчингтон. Лина слышала, как она разговаривает с новой камеристкой, которую ей прислали из бюро миссис Хант.

— Раз со мной едете вы, — говорила, она Лине, — мне не обязательно иметь, камеристку, которая говорит, по-французски. К тому же я начинаю понимать, что добыть такую камеристку почти невозможно. Удивительно, как необразованны наши низшие классы!

— Можете быть уверены, что я буду делать для вас все, что смогу, — сказала Лина.

— Ну разумеется! — сказала Китти. — Если понадобится что-нибудь купить, я пошлю вас в лавку вместе с горничной.

— С удовольствием, миледи.

Миссис Хант прислала леди Берчингтон камеристку, которая служила в нескольких знатных семействах и оставила прежнюю работу только потому, что ее хозяйка скончалась.

Это была нервная, на вид слабая здоровьем женщина. Лина пожалела ее, как только увидела.

— Если у вас будет слишком много работы, я вам помогу, — предложила она, когда камеристка явилась к ней с каким-то поручением от Китти.

Камеристка ошеломленно уставилась на Лину.

— Вы… вы так добры, миледи…

— Я знаю, как трудно собираться в дорогу, — сказала Лина. — Если будет очень трудно, вы мне скажите, и я сделаю, что смогу.

Она улыбнулась и добавила:

— Я неплохо шью, и мне нередко приходилось помогать в шитье моих собственных платьев.

Она чуть было не сказала это в настоящем времени, но вовремя спохватилась.

» Надо быть осторожнее, — подумала она. — Если я выдам себя, леди Берчингтон мне никогда этого не простит».

Когда Лина услышала, как леди Берчингтон разговаривает со своей камеристкой, которую звали Смит, она поняла, что ей и в самом деле крупно повезло. Со слугами Китти не церемонилась.

Впрочем, Смит действительно частенько заслуживала выговора. Она была ужасно нерасторопна и нередко забывала, что ей приказывали.

Но Лина по мере сил помогала ей, и к тому времени, когда они отправились в Париж, Смит была предана ей душой и телом.

Путешествие проходило весьма занятно. Разумеется, для леди Берчингтон и ее подруг в этом не было ничего удивительного, но Лина упивалась новыми впечатлениями.

Когда они высадились в Кале и сели в поезд, каждому из них был предоставлен отдельный вагон. Лина узнала, что это сделано по распоряжению герцога. Три камеристки и лакей лорда Берчингтона тоже ехали в отдельном вагоне. А господа предпочитали проводить время в уютной гостиной, где им прислуживали официанты. Кроме того, в каждом вагоне была спальня, где можно было прилечь вздремнуть.

Лине все время хотелось повторять:

«Какая роскошь!»

Но она благоразумно держала язык за зубами. Ведь ее спутники принимали это как нечто само собой разумеющееся.

Лина была немало удивлена, обнаружив, что лорд Берчингтон — единственный мужчина в их компании. Из общей беседы она узнала, что маркиз Хоулм и граф Пендок не стали сопровождать своих супруг в Париж, находя это чрезвычайно скучным.

И отчего-то оба они недолюбливали герцога Савернского — Лина только никак не могла понять за что.

В поезде разговор шел о людях, которых Лина не знала, и три грации, злорадно посмеиваясь, рассказывали друг другу двусмысленные анекдоты, касающиеся их знакомых.

Лине было неприятно слушать их разговоры, и это несколько отравляло ей замечательное путешествие. Поэтому она держалась немного в стороне и просиживала у окна, любуясь проносящимися мимо пейзажами.

Северная Франция оказалась в точности такой, какой Лина себе ее представляла: бесконечные плоские равнины без единой зеленой изгороди, которые так привычны глазу англичанина.

Вдоль дорог тянулись ряды кипарисов. Разноцветные поля были похожи на затейливое лоскутное одеяло, и Лина не уставала любоваться ими.

Когда стемнело, за окном ничего не стало видно, но зато в стекле появилось отражение Лины. Лина смотрела и не узнавала себя. На ней было прекрасное дорожное платье, принадлежавшее раньше графине Пендок. А шляпка, украшенная страусовыми перьями, казалась Лине верхом элегантности. Она и не думала, что когда-нибудь сможет надеть что-нибудь подобное!

Одежда должна была подчеркивать ее статус замужней женщины.

Прошло пять дней, а Лина все еще не привыкла носить обручальное кольцо. Каждый раз, как она снимала перчатки, кольцо бросалось ей в глаза, словно красный сигнал маяка на море.

«Что-то будет в Париже?»— думала она. А поезд все мчался сквозь тьму к столице Франции.

На небе загорались первые звезды, и кипарисы казались ей теперь темными перстами, угрожающе устремленными вверх.

Лина вздрогнула от страха. Она сама не знала, чего боится — то ли того, что ждет ее в Париже, то ли того, что леди Берчингтон останется ею недовольна…

Но потом она снова сказала себе, что нельзя же было упускать случай побывать в Париже! Такая удача выпадает раз в жизни. А самой бы ей никогда не накопить денег на поездку за границу.

Она вспоминала чудеса, о которых рассказывала ей матушка: Версаль, Эйфелева башня, набережная Сены, картины Лувра, Триумфальная арка, Вандомская колонна…

«И я все это увижу!»— думала Лина, трепеща от возбуждения.

Она вечно будет признательна леди Берчингтон за то, что та предоставила ей возможность совершить это путешествие.

Но тут ей угрожающей тенью явилось воспоминание о герцоге.

«Зачем мне обманывать его?»— в который раз спросила себя Лина.

Она уже поняла, что леди Берчингтон и ее подруги задумали разыграть его. Но зачем?

Прошлой ночью она почти не спала. Отчасти это было вызвано радостным возбуждением из-за того, что она едет во Францию. Но в то же время Лина томилась непонятным страхом. А что, если герцог, едва увидев ее, тотчас догадается, что она не та, за кого себя выдает?

Леди Берчингтон научила Лину, что ей следует говорить.

— Если герцог примется расспрашивать вас о доме и о муже, постарайтесь перевести разговор на другое. Попросите его рассказать о себе. Польстите ему, скажите, что вы наслышаны о его тонком вкусе, о коллекции редких картин, которыми он владеет..

— Да, вы уже рассказывали мне о его домах и поместьях, — сказала Лина.

— Попросите его рассказать вам о своих картинах, — посоветовала Китти.

— А вы не могли бы назвать какие-нибудь шедевры, которыми он владеет? Китти покачала головой.

— Я не разбираюсь в живописи, — сказала она. — Все, что я знаю, — это то, что коллекция Фабиана уникальна. Просто попросите его рассказать вам о ней.

Лина хотела спросить, не найдет ли герцог это скучным, но не решилась, боясь вызвать раздражение у леди Берчингтон.

Ехать в Париж, чтобы разговаривать со светским человеком о его картинах и владениях, о которых она, Лина, не имеет ни малейшего представления?

«Быть может, у него есть другие интересы?»— подумала Лина и рискнула спросить:

— А лошадей герцог держит?

— Еще бы! — воскликнула Китти. — В прошлом году он выиграл «Гран-при»! Лина знала, что это название знаменитых скачек. Если бы герцог был англичанином, ей легко было бы найти его имя в «Спортивной газете», которую ее отец получал каждую неделю.

Но, увы, о французских любителях скачек Лина ничего не знала. Не знала она и названий газет, в которых можно было бы почерпнуть необходимые сведения.

— А не могли бы вы немного рассказать мне о герцоге? — робко спросила она в последний вечер, когда они с Китти поднимались наверх перед ужином.

— Что вы хотите знать? — немного резко спросила Китти.

— Это ведь он дает тот бал, где мы будем в субботу. И, если я не ошибаюсь, я должна разыграть свою роль в первую очередь для него. Поэтому мне кажется, что мне стоит узнать о нем побольше…

— Не стоит, — ответила Китти. — Вот приедете во Францию и сами все узнаете. А теперь ступайте переодеваться, а не то опоздаете к ужину.

Сказав это, Китти ушла в свою комнату и отчего-то хлопнула дверью.

Лина поняла; что сказала что-то не то, но что именно? Почему хозяйка так рассердилась?

«Надо попробовать разузнать все самой», — подумала она.

А тем временем совсем стемнело. И вскоре поезд прибыл на Северный вокзал Парижа.

Лина уже знала, что герцог приготовил своим английским друзьям жилище, где они должны были расположиться во время пребывания в Париже. Лина ожидала, что их отвезут в какой-нибудь роскошный отель.

Но оказалось, что она и лорд Берчингтон с супругой должны были жить в доме одной из кузин герцога на Елисейских Полях, а маркиза с графиней поселятся у тетушки герцога, в большом особняке на окраине Булонского леса.

— Как жаль, Китти, что мы не можем поселиться вместе! — говорила маркиза. — К тому же ужасно обидно жить в таком захолустье. Как я вам завидую! Вы будете жить у графини де ла Тур.

— Я немного побаиваюсь, что Ивонна скажет о Лине, — заметила Китти.

Дэйзи на секунду вскинула брови. Потом рассмеялась.

— А, понимаю! Выдумаете, она испугается соперницы?

— Разумеется, — сказала Китти. — Она ведь ревновала Фабиана ко мне. Теперь она знает, что я вышла из игры, но у меня нехорошее предчувствие, что когда она увидит Лину…

— Вы хотите сказать, что Ивонна надеется выйти за Фабиана замуж? — спросила Эви.

— Да, конечно! — ответила Китти. — Она уже давно влюблена в него, и я уверена, что в конце концов он поддастся уговорам родни и женится на ней, потому что «они очень подходят друг другу». К тому же ее земли граничат с землями Фабиана!

— Ох уж эти мне французы! — фыркнула Дэйзи.

— Да нет, — сказала Эви, — это везде так. Моя свекровь много лет пыталась женить Артура на жуткой старой карге только потому, что она была их соседкой в Шропшире!

— Так что Ивоина не обрадуется, когда увидит Лину, — заключила Китти.

— А по-моему, с ее стороны очень глупо гоняться за Фабианом. Это лишь отпугнет его.

Лина слышала этот разговор, доносившийся до нее из противоположного конца вагона, но старалась не слушать. Однако позднее, пытаясь разгадать головоломку из обрывочных сведений, полученных из разговоров трех граций, она задумалась над этим.

За те пять дней, что Лина прожила на Белгрейв-сквер, она научилась прислушиваться к тому, что говорят рядом с ней, не переставая в то же время размышлять о более интересных вещах.

В кабинете лорда Берчингтона было множество интересных книг, которые Лине очень хотелось прочитать. В гостиной и в холле висели чудесные картины — Лина узнала, что лорд получил их в наследство. Она часами могла любоваться ими.

Но Китти даже понятия не имела о том, какие сокровища хранятся в ее доме.

Сама Лина была очень хорошо образованна и быстро пришла к выводу, который она сочла весьма важным. Три красавицы, которые затеяли этот странный спектакль, не интересовались ничем, кроме самих себя.

Матушка Лины всегда говорила, что девушки из знатных семей обычно получают самое скромное образование и появляются в свете полными невеждами.

— Но что самое удивительное, дорогая, — говорила матушка, — вскоре они становятся утонченными, изысканными дамами, которые украшают собой лучшие салоны Лондона и которыми восхищаются все мужчины.

Матушка вздохнула:

— Я всегда думала, как это несправедливо, что мужчина получает самое лучшее образование в школе и в университете, а женщина должна быть всего лишь хорошей женой и матерью, и ничем более!

— А мне всегда казалось, что папа очень ценит то, что ты так много знаешь и так начитанна… — заметила Лина.

Графиня рассмеялась.

— Если ты думаешь, что твой папа женился на мне потому, что ценит мои ум, то ты очень ошибаешься, дорогая, — сказала она. — Однако наша совместная жизнь всегда была куда интереснее и содержательнее оттого, что нам было о чем поговорить.

Да, ее родители были очень счастливы вместе. Лина понимала, какой потерей была для ее отца смерть матери.

Поначалу Лина только догадывалась, а со временем окончательно убедилась, что ее отец не из тех людей, которые умеют располагать к себе своих соседей, и что обилием друзей их семья была обязана не ему, а матушке.

А когда после ее смерти отец сделался заядлым картежником и сошелся с сэром Гектором, друзья семьи пожали плечами и попросту перестали приглашать его в гости. Если его и вспоминали, то только затем, чтобы выразить сожаление, что граф Уэллингем «пустился во все тяжкие».

«Какие же это друзья! — часто думала Лина. — Настоящие друзья не оставят тебя в трудную минуту!» Но что она могла сделать? А вместе с отцом в одиночестве оказалась и сама Лина.

А теперь она в Париже и скоро отправится на бал! Правда, она появится там под чужим именем и в какой-то странной роли. Но все же Лина была уверена, что матушка была бы довольна тем, что ей представился случай повидать большой свет.

«Ах, если бы мама могла тоже попасть сюда! — думала Лина, глядя в темноту. — Как бы это было чудесно!»

Матушка показала бы ей все парижские достопримечательности. И она, несомненно, знала историю всех знатных семейств, которые будут на балу, — и тех, что пережили великую революцию, и тех, что возникли во времена Наполеона и, при всей своей значительности, все еще не были признаны ancien regime .

«Уж, наверно, в том доме, где мы будем жить, найдутся книги, в которых можно будет прочесть что-нибудь о тех людях, с кем мне придется встретиться», — утешила себя Лина.

Эта мысль так взбудоражила ее, что она перестала прислушиваться к болтовне дам. Воображение унесло ее далеко в прошлое. Лина осознала, что это путешествие не только доставит ей удовольствие, но позволит узнать много нового. Да, она запомнит его на всю жизнь!