Глава 2

Войдя в гостиную дома номер двадцать три на Белгрейв-сквер, вы, несомненно, застыли бы в изумлении. Три дамы, кружком сидевшие у камина, этого заслуживали.

Все они славились своей красотой. В ту эпоху в Лондоне было немало Красиных женщин, но этим трем равных не было.

Принц Уэльский, признанный знаток женской красоты, утверждал, что, пока он не встретился с маркизой Хоулм, он и представить себе не мог столь ослепительной красавицы.

Но графиня Пендок уступала ей немногим. У нее были золотые, как солнце, волосы и голубые, как море, глаза. Что до леди Берчингтон, то она при своей незаурядной красоте обладала еще и редким обаянием, перед которым могли устоять лишь немногие мужчины.

Китти Берчингтон была в новом туалете, который ей удивительно шел. Это платье сшили ей у Люсиль, лучшей модистки Лондона. А фасон был создан специально для леди Берчингтон.

Когда Китти вошла в столовую, ее подруги восхищенно и завистливо axнули. Она же со скромным видом опустилась на атласную софу.

Софа служила отличным фоном не только для ее нежного матового лица и огненно-рыжих кудрей, но и для бледно-зеленого платья. А замысловатая отделка из серебряного кружева! А мелкие перламутровые пуговки! Да, тому мужчине, который вздумает их расстегнуть, придется немало потрудиться.

Едва подруги расселись по местам, Китти Берчингтон воскликнула:

— Ах, у меня такие новости! Я нарочно разослала вам записочки, чтобы вы пришли к чаю, — мне не терпелось вам рассказать!

— А что случилось? — поинтересовалась Дэйзи Хоулм.

Большие бриллиантовые серьги качнулись в ее маленьких ушках, и страусовые перья на шляпке заколыхались в такт ее словам, словно подчеркивая ее темные волосы и брови вразлет над бархатно-черными глазами.

Китти Берчингтон стиснула руки от волнения.

— Ах, — воскликнула она, — вы просто не поверите!

— Ты опять влюбилась? — предположила Эви Пендок.

Китти звонко рассмеялась:

— Конечно! Но дело не в этом.

— А в чем же?

Китти выдержала драматическую паузу, наслаждаясь вниманием скромной аудитории.

— Фабиан порвал с Алисой! Ее подруги остолбенели. Наконец Дэйзи воскликнула:

— Я не верю! Это невозможно! Чтобы Фабиан порвал с женщиной так быстро!

— Вот именно! — поддержала ее Эви. — Они ведь всего несколько месяцев как сошлись, а Фабиан всегда говорит, что останется верен своей возлюбленной, пока бьется его сердце! К тому же Алиса такая красивая!

Последнее было сказано саркастическим тоном, совершенно опровергавшим смысл комплимента. Дэйзи и Эви уставились на Китти, ожидая объяснений.

— Алиса была у меня вчера вечером, — начала было Китти, но подруги ее тут же перебили, воскликнув в один голос:

— Как? Алиса в Лондоне?

— Я и не знала! А почему мне никто ничего не сказал?

— Потому что она не хотела видеть никого, кроме меня, — с важностью ответила Китти. — Она опустошена!

Сердце ее разбито! Впрочем, Алиса всегда была немного истерична.

Подруги явно были согласны с ней, поэтому Китти продолжала:

— Она все никак не может понять, почему Фабиан ее бросил. Она говорит, что он сделался беспокойным, все время искал предлог, чтобы не уединяться с ней в спальне, и наконец признался, что ему скучно.

В гостиной наступило продолжительное молчание.

Наконец Дэйзи нарушила тишину:

— Ну что тут скажешь? Должно быть, Алиса повела себя на редкость глупо, — предположила она. — Два месяца назад я видела их вместе. Фабиан настойчиво ухаживал за ней — буквально брал ее штурмом и, казалось, готов был пойти за ней хоть на край света.

— Ну да, — сказала Эви. — Фабиан всегда себя так ведет. Но чтобы он расстался с женщиной так быстро! Такого с ним еще не бывало…

— Вот именно, — подтвердила Китти. — Нам-то повезло с Фабианом куда больше. Потому я и подумала, что вам это будет интересно…

— Мне очень хотелось бы знать, что между ними произошло, — задумчиво сказала Дэйзи.

Снова наступило молчание. Наконец Эви сказала:

— А по-моему, Алиса в самом деле довольно скучна.

— Да, конечно, — согласилась Дэйзи. — Но ведь Фабиан со своими любовницами почти не разговаривает…

— У него на это просто нет времени, — вздохнула Китти. — Когда ты с Фабианом, тебе ничего не хочется, кроме его поцелуев… и всего остального. А что самое неприятное — следует признаться, что Фабиан всегда насыщается первым.

Она помолчала, потом добавила:

— Может быть, это очень дурно с моей стороны, но я втайне надеялась, что хотя бы Алиса его чему-то научит. Она ведь довольно холодная женщина. Хотя, конечно, научить Фабиана уму-разуму… Это было бы настоящее чудо!

— Ты хочешь сказать, — спросила Эви, — что Фабиан был влюблен в Алису сильнее, чем она в него?

— Вот именно! — кивнула Китти.

Она вздохнула и добавила с улыбкой:

— Наверное, не родилась еще та женщина, которая не влюбится в Фабиана без памяти и не почувствует, что сердце ее разбито, когда он ее бросит.

— Ну да, — тихо сказала Дэйзи, мы все это знаем.

Некоторое время подруги задумчиво молчали.

— Мне кажется, — продолжала Дэйзи, глядя в огонь, — я никогда не чувствовала себя такой несчастной, как тогда, когда Фабиан объявил, что решил расстаться со мной. Но у меня по крайней мере хватило достоинства не скулить из-за этого и не жаловаться всем, какая я несчастная. Я доверила свои сердечные тайны только вам, близким подругам.

— Ты же знаешь, — сказала Китти, — мы понимаем это и сочувствуем тебе, как никто другой. Я всегда жалела, что не смогла удержать его больше двух лет.

— Восемнадцати месяцев! — тихо уточнила Эви, но Китти не обратила внимания на ее реплику.

— И все-таки, — продолжала Дэйзи, — как бы я ни страдала, я все равно всегда буду отчасти благодарна Фабиану. От него я узнала о любви столько нового… Он научил меня любить по-настоящему. Наверное, французы от рождения знают о любви так много, что англичанину этого за всю жизнь не узнать.

— Еще бы! — воскликнула Китти. — Они ведь начинают думать о женщинах с колыбели и влюбляются в том возрасте, когда англичане еще учатся играть в крикет и считают, сколько фазанов они подстрелили с тех пор, как впервые взяли в руки ружье.

— Ну да, — рассмеялась Эви, — а французы считают разбитые женские сердца!

— Вот именно, — согласилась Дэйзи. — Нет, я не злопамятна, но все же мне хочется, чтобы однажды сердце Фабиана тоже разбилось и он на себе испытал ту боль, которую причинил всем нам.

Китти вздохнула.

— На это нечего и надеяться, — сказала она. — Фабиан — самый привлекательный мужчина в Европе, перед ним ни одна женщина не устоит.

— Да, Китти, — согласилась Дэйзи, — пожалуй, ты права. В том кругу, в котором Фабиан вращается во Франции и в Англии, вряд ли найдется хоть одна женщина, которая не то что откажет ему, но хотя бы сумеет оказать серьезное сопротивление.

— Да-да, — согласилась Китти. — Мне стыдно признаться, но я думаю, что стоит Фабиану поманить нас пальцем, и мы все три побежим к нему, как кролики в пасть к удаву!

— Нет уж! — воскликнула Дэйзи. — Кто угодно, только не я!

— Не зарекайся! — усмехнулась Китти. — Кто может устоять перед мужчиной, который выглядит так, как Фабиан, разговаривает так, как Фабиан, и так же искусен в любви, как он?

Наступило молчание. Три женщины не отрываясь смотрели в огонь. Глаза их сделались мечтательными от воспоминаний о мужчине, который, как сказала Дэйзи, научил их любить по-настоящему и заставил испытать новые, неведомые прежде чувства.

В высшем обществе, к которому они принадлежали, считалось, что, если леди пробыла замужем больше пяти лет и одарила своего супруга сыном и наследником, она вольна любить кого угодно и как угодно, лишь бы это не выставлялось на всеобщее обозрение и не становилось предметом громкого скандала.

Сам принц Уэльский показал своим подданным пример. У него было множество очаровательных любовниц, но публике он по-прежнему являлся счастливым мужем своей очаровательной жены, принцессы Александры.

У него было несколько бурных романов — с Лили Лэнгтрай, с прелестной леди Брук, в которую он был влюблен до безумия, а вот теперь ему ни один званый вечер был не в радость, если там не было обворожительной миссис Кеппел, и это было прекрасно известно любой хозяйке, лондонского салона.

У Дэйзи Хоулм был роман с одним из лучших друзей ее мужа. Но потом в ее жизнь ворвался Фабиан, герцог Савернский.

Когда она встретилась с ним, он все еще был пылко влюблен в Эви Пендок, и Дэйзи казалось, что она, Дэйзи, отбила Фабиана у Эви.

Но Эви знала, что Фабиану уже наскучила их связь. Он начал охладевать к ней. Так что появление Дэйзи было неизбежно.

Роману герцога с Дэйзи помогло то обстоятельство, что господин маркиз был страстным охотником и надолго оставлял свою жену в одиночестве, отправляясь на охоту или рыбалку в самые отдаленные уголки Британских островов.

А лорд Берчингтон не пропускал ни одних скачек, независимо от того, участвовали ли в них его собственные лошади, и роман Китти с герцогом закончился лишь тогда, когда скачек не было целую зиму и Китти стало невозможно встречаться с Фабианом.

Все три супруга скорее всего подозревали, что происходит, но им полагалось смотреть сквозь пальцы на амурные похождения своих жен, пока те не нарушали топкого покрова приличий, и покладистые мужья так и поступали.

Впрочем, ходили слухи, что не все мужья относились столь философски к тому вниманию, которое герцог Савернский оказывал их хорошеньким супругам.

Во Франции ему не раз приходилось драться на дуэли. Кто-то однажды пошутил, что оскорбленные рогоносцы шлют герцогу вызовы со всех концов Европы.

Китти часто думала, что, если бы Джорджа возмущала ее связь с герцогом, это внесло бы в ее роман с Фабианом некую опасность. А так ему не хватало остроты…

Но Джордж, намеренно или случайно, повел себя тоньше. Он просто приходил домой в дни, когда не было скачек, и занимал герцога беседами, вместо того чтобы уйти в свой клуб, как ожидали любовники.

«Фабиану надоела не я, а мой Джордж!»— говорила себе Китти, и эта мысль ее утешала.

И в то же время Китти знала, что это не так. Фабиан все равно рано или поздно покинул бы ее в поисках новых наслаждений, новой женщины, которую он мог бы любить со всем свойственным ему неотразимым пылом.

— Думаю, нам следует примириться с тем фактом, — сказала Дэйзи, — что Фабиан так всю жизнь и будет гулять по гостиным и женщины будут бросаться в его объятия, а потом он будет выбрасывать их, словно увядшие цветы, и срывать новые. Эви и Китти рассмеялись.

— Дэйзи, ты у нас прямо поэтесса! — воскликнула Китти. — Но, знаешь, лично я надеюсь, что Фабиан, «гуляя среди цветов», все же наткнется на какую-нибудь колючку. Вот тогда-то я посмеюсь! И мне не будет его жаль, честное слово!

— Вряд ли такое случится, — сказала Дэйзи.

— Отчего ты так уверена? — пожала плечами Эви.

— Могу объяснить, — пустилась в рассуждения Дэйзи. — Потому что Фабиан выбирает своих любовниц среди женщин того круга, который газеты именуют высшим обществом.

— При чем тут это? — не поняла Китти.

— Мой отец однажды сказал — и я уверена, что он не ошибся, — что высший класс всегда доступен искушению, а низшие классы занимаются любовью, потому что это одно из самых дешевых развлечений, и настоящая добродетель существует лишь в средних классах!

Все рассмеялись.

— Да, Дэйзи, — сказала Китти, — твой отец в самом деле прав. Всем известно, что английский средний класс отличается строгой моралью.

— Как и французская bourgeoisie , — вставила словечко Эви.

— Наверно, Фабиан ищет себе очередную жертву в справочнике знатных семейств Европы, — улыбнулась Китти.

— Ну что ты! — возразила Дэйзи. — Фабиан хвалился, что может с одного взгляда определить не только происхождение женщины, но и ее характер.

— В самом деле? — заинтересовалась Китти. — Да, мне он тоже всегда говорил, что очень разборчив на этот счет.

— Все французы — снобы, — заметила Дэйзи. — Я однажды слышала, как кто-то сказал о Фабиане, что по обе стороны Ла-Манша не найдется ни одной герцогини моложе тридцати пяти лет, которая не побывала в его постели. Помнится, меня это тогда ужасно задело!

— Ну, это преувеличение, — сказала Эви, — хотя в нем есть доля правды. Вспомните, все любовницы Фабиана так же знатны, как и мы с вами. Например, Алиса — дочь герцога!

— И все же это не помогло ей удержать его! — усмехнулась Китти.

— Да, — заметила Эви. — Я сейчас перебирала всех известных мне пассий Фабиана… Он действительно выбирает свои жертвы исключительно среди того, что обычно называют 1а creme de la creme .

— Ну что ж, посмотрим, с кем он появится на балу в ближайшую субботу, — сказала Дэйзи. — У меня зародилось предчувствие, что, поскольку он порвал с Алисой, следующей будет какая-нибудь француженка.

— Будем держать пари? — предложила Эви.

— Не хочу тратить понапрасну деньги, — сказала Китти. — И, откровенно говоря, мне все равно, кому Фабиан вскружит голову на этот раз. Лишь бы его новая возлюбленная не явилась рыдать у меня на плече, когда Фабиан ее бросит.

— Что, неужели Алиса тебя так утомила? — спросила Дэйзи.

— Ну ты же знаешь, какая она нудная! — ответила Китти. — Она сидела, рыдала и все твердила, что понятия не имеет, как это вышло, и как она его любит…

— Да, это очень нескромно с ее стороны, — сказала Эви. — И так ведь всем известно, что они уехали на юг Франции вдвоем. Мне говорили, что в Монте-Карло они себя вели просто возмутительно. Впрочем, Алиса никогда не отличалась особым умом.

— Она ведь влюбилась в первый раз в жизни, — встала на защиту очередной жертвы Фабиана Дэйзи. — Она и в самом деле очень холодная женщина. А уж если женщины такого сорта все-таки влюбляются, они тут же бросаются в другую крайность и совершенно не могут держать себя в руках.

Эви всплеснула руками.

— Дэйзи! Ты только что нашла объяснение тому, отчего Фабиан так быстро порвал с Алисой!

— Отчего же? — спросила Дэйзи.

— Оттого, что Фабиану нравится разжигать огонь, но, когда он разгорится в полную силу, ему это быстро надоедает и он оставляет его догорать!

Дэйзи и Китти уставились на нее. Наконец Китти собралась было что-то ответить, но тут открылась дверь и вошел дворецкий.

Он молча подошел к хозяйке и подал ей конверт на серебряном подносе.

Леди Берчингтон прочитала записку и сказала:

— Ах, это снова та девушка! Я про нее совсем забыла. Проводите ее в малую гостиную.

— Хорошо, миледи. Дворецкий направился к двери, когда Китти снова окликнула его:

— Бейтсон! Как вы думаете, стоит ли мне встречаться с ней? Как она выглядит?

Бейтсон помолчал, потом ответил:

— Очень приятная молодая леди, миледи.

Китти изумленно воззрилась на него.

— Вы сказали «леди»?

— Да, миледи.

Китти снова посмотрела на карточку, которую держала в руке.

— Ничего не понимаю! Дворецкий ничего не сказал.

— А что такое? — поинтересовалась Дэйзи.

— Я просто удивилась, что Бейтсон назвал эту девицу «леди», — ответила Китти. — Ее направила ко мне миссис Хант. Я просила миссис Хант найти мне камеристку, которая могла бы говорить по-французски. Не могу же я ехать в Париж с камеристкой, которая не может говорить с прочими слугами! Ее ведь даже к модистке не пошлешь! Но миссис Хант утверждает, что найти такую камеристку ужасно трудно…

Она снова посмотрела на карточку.

— Она служила у графини Уэллингем. Никогда о такой не слышала…

— Это имя мне известно, — сказала Дэйзи. — Отец, кажется, когда-то упоминал графа Уэллингема. Но я никогда не встречалась ни с ним, ни с его женой.

— Китти, — сказала Эви, — если тебе нужна камеристка, которая может говорить по-французски, тебе лучше принять эту девушку и нанять ее, пока есть возможность. Мне вот придется взять с собой свою камеристку, которая не знает ни слова по-французски и не станет учить его, даже если я ее озолочу. Но не могу же я доверить свои платья кому-то еще!

— Да, твоя камеристка совершенно незаменима, — сказала Дэйзи. — Как и моя старая зануда — она ведь у меня уже десять лет! А вот Китти вечно не везет с камеристками.

— Да нет, — сказала Китти. — Моя последняя камеристка меня вполне устраивала. Но она сказала, что у нее матушка при смерти. И я еду на самый шикарный бал в Париже, а у меня некому даже распаковать вещи!

— На твоем месте я бы посмотрела, как выглядит эта девушка, — посоветовала Дэйзи.

— Да, пожалуй, — сказала Китти. — Впрочем, торопиться некуда. До ужина еще далеко.

— Нет, иди сейчас! — сказала Эви. — И возвращайся скорее — надо же нам договорить про Фабиана!

— Сколько возни с этими слугами! — пожаловалась Китти. Но все же поднялась с софы и медленно, грациозно направилась к двери, которую распахнул перед ней дворецкий.

Когда Китти удалилась из гостиной, Дэйзи сказала:

— Как странно, что Бейтсон назвал эту девушку молодой леди! Я знаю его много лет — он служил у нас лакеем, прежде чем перейти к Китти, и ни разу не случалось, чтобы он не правильно определил положение визитера.

— Да, — улыбнулась Эви, — занятная личность этот Бейтсон. Быть может, Китти и не везет с прочими слугами, но дворецкий у нее — настоящее сокровище!

А Бейтсон в этот момент открывал дверь малой гостиной, куда он проводил Лину.

От миссис Хант Лина поехала прямо па Белгрейв-сквер, но ей сказали, что леди Берчингтон уехала с визитом и вернется только к пяти.

Лина беспомощно раздумывала, что же ей делать до пяти часов и куда девать, вещи. Единственный человек, с кем она могла посоветоваться, был кучер кеба, который привез ее сюда. И кучер ей помог.

Он отвез ее на ближайший вокзал и посоветовал оставить вещи в комнате хранения багажа, а самой подождать в зале ожидания для дам.

— Там вас никто не тронет, мисс, — сказал он. — А по улицам вам одной бродить не стоит. Для молодой и хорошенькой барышни это опасно — еще обидит кто!

Лина горячо поблагодарила его и хотела было дать на чай, но кучер решительно отказался.

— Возьму чего положено, и не больше, — сказал он. — Поберегите денежки, мисс, они вам еще пригодятся. Вдруг работу не дадут!

— А не могли бы вы посоветовать, где мне остановиться, если мне откажут? — спросила Лина.

Кучер подумал и написал ей на бумажке адрес гостиницы.

— Порядочное заведение, мисс, там с вами ничего не случится.

Лина не очень поняла, что он имеет в виду. Должно быть, есть гостиницы, где постояльца могут обворовать… Да, это было бы ужасно!

Поэтому она послушалась кучера и уныло сидела в зале ожидания, слушая грохот прибывающих и уходящих поездов, пока не пробило без четверти пять.

Тогда она снова села в кеб и отправилась на Белгрейв-сквер.

Она была ошеломлена — не столько размерами дома, сколько изяществом его меблировки.

В холле и малой гостиной, куда проводили Лину, стояли большие вазы с английскими садовыми гвоздиками, наполнявшими комнаты своим благоуханием.

Когда в комнату вошла леди Берчингтон в своем очаровательном зеленом туалете для чаепития, Лина с восхищением подумала, что никогда не встречала более прелестной дамы. Она так забылась, разглядывая ее, что вспомнила о том, что нужно присесть, лишь когда леди Берчингтон подошла к ней вплотную.

Лина была изумлена обликом Китти Берчингтон, но и та не меньше удивилась, увидев девушку.

Да, Бейтсон был прав. Кандидатка на место камеристки не просто хороша собой, она выглядит как настоящая леди!

— Кто вы? — резко спросила она, подозревая, что кто-то из знакомых вздумал ее разыграть.

— Моя фамилия Кроумер…

— Это я знаю! — перебила ее Китти. — Я прочла карточку, которую вы принесли с собой. Но вы совсем не похожи на камеристку!

— Я надеялась найти место гувернантки, — сказала Лина, — но миссис Хант сказала, что вам нужна камеристка, которая знает французский, а я говорю на нем весьма бегло…

— А откуда вы его знаете? Вы что, жили во Франции?

— Нет, миледи. Просто у меня была учительница-француженка. Поэтому я свободно говорю, читаю и пишу на этом языке.

— Но вы ведь никогда не служили в камеристках?

Китти уселась в кресло, но Лине она сесть не предложила, и та осталась стоять.

— Мне иногда случалось заботиться о вещах графини Уэллингем…

— На самом деле? — медленно произнесла Китти. — По-моему, для такой работы вы слишком молоды и слишком…

Она хотела сказать «слишком красивы», но вовремя остановилась. Нет, пожалуй, это будет лишним…

Лицо Лины разочарованно вытянулось. После короткой паузы Лина умоляюще сказала:

— Ну, пожалуйста, разрешите мне попробовать! Я очень понятливая, я знаю, что у меня получится! Я уверена, что полажу с другими слугами, и я… я очень хорошо адаптируюсь…

Китти с подозрением уставилась на нее. Потом сказала:

— Вы говорите как образованная девушка.

— Да, я получила хорошее воспитание, — ответила Лина и добавила, хотя и с запозданием:

— миледи.

— И поэтому вы решили, что сможете быть гувернанткой?

— Конечно, миледи! Я могу учить детей любого возраста…

Китти не ответила. Она внимательно смотрела на Лину.

Внезапно она встала.

— Подождите здесь! — распорядилась хозяйка дома. — Я скоро вернусь.

И быстро вышла из комнаты. Лина с недоумением смотрела ей вслед.

Видимо, она сказала что-то не то. Но тогда почему же ее сразу не отослали?

«Господи, пусть она меня возьмет! — мысленно взмолилась Лина. — Я уверена, что здесь сэр Гектор меня не найдет. Я никогда не слышала, чтобы папа говорил о Берчингтонах…»

Лина не видела смысла стоять, пока она одна. Поэтому она села в кресло и продолжала молиться.

— Ты думаешь, она на это способна? — говорила тем временем Дэйзи в соседней комнате. — Она ведь разговаривает как школьница!

— Но она очаровательна! — отвечала Китти. — Действительно очаровательна! Даже рядом с нами… Да взгляни на нее сама! — добавила она, видя недоверчивое выражение на лице подруги.

— Нет, подожди! — остановила ее Дэйзи. — Давайте-ка обдумаем это хорошенько. Ты предлагаешь сыграть шутку с Фабианом?

— Да, — ответила Китти. — Мы преподадим ему такой урок, который он не скоро забудет!

Дэйзи рассмеялась:

— Так ты предлагаешь взять эту девушку в Париж и сделать вид, что это дама из знатной семьи? Ты что, всерьез думаешь, что Фабиан в нее влюбится? Отчего бы это?

— Да, это рискованно, — согласилась Китти.

— Вот именно! Может, у него уже кто-нибудь есть! А если Фабиан занят любовной интригой, он не обратит внимания на другую женщину, будь то хоть сама Венера Милосская!

— Ты знаешь, судя по тому, что говорила Алиса, вряд ли Фабиан успел завести себе кого-то еще.

— Значит, надо действовать быстро, — сказала Эви, — а не то будет поздно.

— Да, верно, — согласилась Дэйзи. — В конце концов, сегодня уже суббота, а мы едем в Париж в следующий четверг…

Наступило непродолжительное молчание. Потом Эви спросила:

— А почему ты так уверена, что она принадлежит к респектабельному среднему классу?

— Ну, во-первых, она действительно хотела наняться гувернанткой, — сказала Китти, — а, насколько я понимаю, гувернантки принадлежат к среднему классу. Да, в конце концов, давайте позовем ее и расспросим! Мы ведь ничего не потеряем.

— Нет, конечно, — согласилась Дэйзи. — А потом мне очень хочется взглянуть на девушку, которую Бейтсон назвал «приятной молодой леди»и которую ты надеешься использовать в качестве приманки для Фабиана.

— На мой взгляд, — сказала Эви, — вся эта затея чересчур надуманна. Но, с другой стороны, хотела бы я посмотреть на одураченного Фабиана! Если он обманется и примет эту девушку за того, кем она не является, это будет действительно забавно!

— Вот именно! — воскликнула Китти. — Он ведь считает себя великим знатоком женщин и абсолютно уверен, что всегда сумеет отличить настоящее от поддельного, золото от меди! То-то он разъярится, когда окажется, что его провели!

— Да, ты знаешь, Китти права, — сказала Эви. — Я помню, Фабиан однажды сказал мне: «Ни одна женщина не сумеет обмануть меня. Я вижу, что женщина собирается солгать, стоит ей открыть рот».

— Вот! — воскликнула Китти. — А я думаю, что мы все-таки сумеем обмануть его. Так что, послать за той девушкой?

— Только не обижайся, — сказала Дэйзи, — если я, когда увижу ее, скажу, что эта затея будет ошибкой. В конце концов, нам ведь придется ее одеть, отвезти в Париж, она должна будет жить либо у тебя, либо у кого-то из нас…

— Она будет жить у меня! — заявила Китти. — Это моя идея! И я собираюсь поднатаскать ее, чтобы она не попала впросак, если Фабиан ею заинтересуется.

— А если нет?

— Ну что ж, тогда она вернется к миссис Хант и поищет себе другую работу! — рассмеялась Китти.

— Которая, несомненно, будет куда проще той, что предложим ей мы!

Дамы дружно рассмеялись, и Китти протянула руку к колокольчику.

Бейтсон появился почти тут же. Видимо, он ждал в холле, предвидя, что его должны позвать.

— Пригласите мисс Кроумер сюда, — распорядилась Китти.

— Хорошо, миледи.

Подруги молча ожидали возвращения дворецкого. Наконец он появился в дверях.

— Мисс Кроумер, миледи! — торжественно объявил он, и Лина вошла в гостиную.

Эта комната показалась ей еще красивее той, где она говорила с леди Берчингтон. Она тоже была наполнена головокружительным ароматом садовых гвоздик.

Приблизившись к трем дамам, Лина обнаружила, что они смотрят на нее весьма критически. Она непроизвольно вскинула голову.

В то же время Лина отметила, что эти дамы очень красивы, и пожалела, что ее матушка их не видит. Лина узнала маркизу Хоулм — она видела ее портреты в «Дамском журнале». Только в жизни она была куда красивее.

— Это мои подруги, — сказала Китти Берчингтон. — Мы хотим вас кое о чем расспросить.

Лина была готова к этому.

— Что вам угодно знать, миледи? — спросила она.

— Кто ваш отец? Чем он занимается?

— Он… у него несколько акров земли в Хантингдоншире.

— Значит, он фермер? — уточнила Китти.

Лина не стала ей возражать. Она твердо решила лгать как можно меньше. Ее отец и впрямь одно время занимался сельским хозяйством. Но он вскоре нашел, что это требует слишком больших расходов, и предоставил свои земли арендаторам, которые, увы, платили очень мало и неаккуратно.