Салли говорила скорее с собой, чем со слушавшим ее человеком. Но опять уголок его рта саркастически приподнялся.

— Мисс Листелл недвусмысленно дала мне понять, что действия моего брата поставили всех вас в очень неудобное положение, поэтому она попросила меня побеседовать с вами. Как я уже говорил, мне остается только принести извинения от лица моей семьи и от себя лично за поведение моего брата, во многом недопустимое. Хотя, возможно, у него были свои причины, чтобы поступить таким образом.

— Хотелось бы мне знать эти причины, — пробормотала Салли.

— Может быть, мисс Листелл поможет вам с этим, — сухо заметил сэр Гай.

— Линн говорила, что Тони любит меня и очень хочет на мне жениться. Вы понимаете, — Салли говорила очень искренне, — я совсем мало знаю о мужчинах. У меня не было никакого опыта, кроме... Тони.

— Но я уверен, что ваша интуиция... — начал, было, сэр Гай. Но резко остановился, как будто испугался, что ввяжется в спор, которого ему вовсе не хотелось.

Салли ждала, и ей показалась, что он как-то закрылся и стал еще более официальным и враждебным, чем в начале их встречи.

— Я думаю, — сказал он через некоторое время, — что бесполезно продолжать этот разговор. Мне кажется, что все закончилось, мисс Сент-Винсент. Я согласен с тем, как это поточнее выразиться.., что мой брат обошелся с вами жестоко и оставил вас в тот момент, когда вам негде жить. Поэтому, думаю, будет правильно и справедливо предложить вам гостеприимство моего дома до тех пор, пока вы не найдете работу или другое пристанище. Дом находится в Йоркшире, и я собираюсь туда завтра утром. Могу я вам предложить составить мне компанию? Тем временем я сообщу своей маме, что вы приедете со мной.

Салли глубоко вздохнула. Потом, после минутного колебания, ответила;

— Я очень благодарна вам за приглашение, тем более что думаю, ни ваша матушка, ни вы не хотите меня видеть там. Но.., я чувствую, что Линн будет настаивать, чтобы я поехала с вами, не так ли?

— Без всякого сомнения, — ответил он.

— Тогда.., спасибо вам большое.., и я обещаю, что найду выход из этого положения так быстро, как только смогу.

Усилия Салли сохранить последние крохи достоинства были воистину душераздирающими. Ее руки дрожали, губы, казалось, сводило судорогой. Наконец ей удалось преодолеть полуобморочное состояние, и она поняла, что сейчас разрыдается. Собрав всю свою волю, Салли заставила себя смотреть на сэра Гая, думая, как он не похож на Тони, и каким бесчувственным он выглядит в тот момент, когда все ее существо требует утешения и доброты.

— Тогда все решено, — подвел итог сэр Гай. — Я заеду за вами в десять часов, если вы будете готовы.

— Спросите сначала Линн, — взмолилась Салли.

— Не сомневаюсь, что мы получим полное одобрение мисс Листелл, — ответил он. Его тон был явно саркастическим, но Салли, казалось, не заметила этого.

Он направился к двери.

— До свидания, мисс Сент-Винсент.

— До свидания, — ответила Салли, хотя с трудом могла произносить слова. Но еще на одно мгновение ей удалось сдержать себя, и, как только закрылась дверь, она закрыла лицо руками.

Прошло довольно много времени, когда она почувствовала, что ее обнимает Мэри.

— Пошли в твою комнату, девочка, — посоветовала Мэри, — и не надо так плакать. Не надо, Салли, ни один мужчина не стоит твоих слез.

— Но, я не понимаю.., все так ужасно, — бормотала Салли. — Мэри, что я сделала плохого? Что заставило его возненавидеть меня так внезапно.., в последнюю минуту?

— Он не возненавидел тебя. Ты все не правильно поняла, дорогая, — как бы ей хотелось рассказать Салли правду и стереть с ее лица это страдальческое выражение.

Но что, на самом деле, она могла сказать? Мэри отложила в сторону фату и расстегнула свадебное платье Салли. Она проклинала себя за то, что позволила заставить себя участвовать в этой трагедии.

Салли сидела перед туалетным столиком в белой шифоновой ночной рубашке. Светлые волосы рассыпались по плечам, и выглядела она совсем ребенком. Мэри тщетно пыталась найти хоть какое-нибудь оправдание происходившему, которое принесло бы ей покой и уверенность. То, что произошло, сломало дух Салли, одним ударом разрушило новоприобретенную уверенность в себе и гордость, которая появилась, как прекрасный весенний цветок, за последние недели. Если в прошлом Салли была не уверена в себе, теперь это чувство усилилось в тысячу раз. Если в прошлом она сомневалась в своей привлекательности, то теперь она считает себя ничтожеством. И Мэри понимала, в глубине души Салли уверена, что именно какой-то ее недостаток послужил истинной причиной отказа Тони жениться на ней.

Но, что она могла сказать? Что могла сделать? У нее не было возможности сказать Салли правду, раскрыть обман, возникший с самого первого ее появления на Беркли Сквер.

— Забудь его. Просто забудь его, — пыталась утешить расстроенную девушку Мэри. — В мире есть и другие мужчины, а он не стоит ни слез, ни даже минутного сожаления. Мы все получаем удары в жизни, кто раньше, кто позже. Этот, конечно, очень тяжелый, и он кажется еще тяжелее, потому что ты не понимаешь причину. Но, Линн тоже очень расстроена, и ты ведь не хочешь, чтобы она страдала еще больше?

Мэри выбрала правильную линию. Существовал только один довод, который мог подействовать в этот момент. Линн не должна быть огорчена, что бы ни случилось. Любовь Салли к матери была настолько сильна, что она была готова на любую жертву ради нее. Мэри заметила, как Салли расправила плечи, как через мгновение перестала плакать, и даже попыталась вытереть глаза и мокрые щеки.

Мэри подумала: во что бы то ни стало, надо поддерживать веру Салли в ее мать, потому что без этого последнего убежища она действительно сломается.

Когда Салли немного позже спустилась вниз, все следы несостоявшейся свадьбы были убраны. Может быть оттого, что ей хотелось немного помучить себя, Салли заглянула в гостиную, чтобы проверить, там ли торт, но его там не было, как и пустых бокалов, и шампанского. Даже белые цветы, которыми Мэри приказала украсить сервант и камин, были убраны. Все следы свадьбы исчезли из дома, осталось только Салли выбросить их из своего сердца.

Но как это было трудно! Ей нужно было только войти в гостиную, чтобы вспомнить, как она увидела Тони в первый раз. Он стоял у бара с бокалом в руке, и когда они встретились взглядами, на его лице появилось

веселое, вызывающее выражение. Ей нужно было пройти всего несколько шагов по комнате, чтобы остановиться на том месте, на сером ковре, где он первый раз обнял ее и поцеловал. Она словно слышала его голос, поддразнивавший ее, и веселый смех, заполнявший пустую комнату. В Тони было столько жизни, что трудно думать о нем без улыбки. А сейчас.., сейчас он в Париже. Получил работу, которую хотел больше, чем ее.

Почему? Почему? Почему? Салли задавала себе этот вопрос снова и снова в глубине своего сердца, и со всей безнадежностью понимала, что, сколько бы она этого ни делала, ответа ей все равно не получить.

Линн пришла поздно вечером, для того, чтобы переодеться для обеда, на который ее пригласили еще до свадьбы Салли. Она быстро вошла в гостиную, снимая длинные замшевые перчатки. Пока она это делала, Салли ждала с замиранием сердца и со страхом, застрявшим комком в горле. Но Линн выглядела совершенно беспечной.

— Привет, дорогая, — воскликнула она. — Надеюсь, Мэри не забыла приказать, чтобы тебе что-нибудь приготовили к обеду. Если я не поспешу, то обязательно опоздаю. Мне звонили?

Линн взяла маленькие листочки розовой бумаги, на которых Роза записывала сообщения.

— Нет ничего, что не могло бы подождать до завтра, — сказала она беззаботно и положила листки на место. — А теперь я должна спешить.

Она улыбнулась Салли фальшивой, театральной улыбкой, вышла из комнаты и стала подниматься по лестнице.

В какой-то момент у Салли возникло дикое желание побежать за ней, обнять и поплакать на ее плече. Но, как только у нее появилась эта мысль, она посмеялась над собой. Ей слишком хорошо было известно, что Линн не переносит сцен, если не она сама их устраивает. Различным неприятностям или людскому несчастью не было разрешено беспокоить ее, если этого можно было избежать. Она могла выходить из себя, но все, кто ее окружал, должны были сохранять спокойствие. Она могла стремительно передвигаться, но люди, окружавшие ее, должны были ходить неспешным шагом.

Ей было ясно, что Линн воздвигла между ними барьер, за которым остались Салли и все проблемы, касавшиеся ее неудачного замужества. Этот барьер не должен был разрушаться, и Салли сказала себе, что в таком случае больше не о чем говорить.

После обеда с Мэри, во время которого ни одна, ни другая не смогли съесть много, Салли пошла в свою комнату, чтобы упаковать вещи. Прежде, чем начать, она спокойно спросила у Мэри:

— Линн хочет, чтобы я забрала всю эту одежду, которую мне сшили к свадьбе?

— Ну, конечно, — быстро ответила Линн.

— Я не смогу отдать долг за все это.., долгое время. Мэри поджала губы.

— Ты не должна думать ни о каком долге, — сказала она резко. — Это подарки тебе от Линн, и ты не должна ничего отдавать.

— Я обязательно когда-нибудь заплачу за платья, — возразила Салли, — иначе, я всегда буду чувствовать, что получила их под ложным предлогом. Но сейчас это невозможно, как ты понимаешь. Может быть, мы можем продать всю эту одежду?

— Ты продашь ее только через мой труп! — воскликнула Мэри, и, видя, что Салли собирается спорить, добавила:

— Линн будет очень расстроена, если ты предложишь ей такое.

Салли моментально капитулировала, и Мэри знала, что так и будет.

— Если Линн хочет, чтобы я взяла все это с собой...

— Она хочет, — перебила ее Мэри; сказав себе твердо, что в этом случае, если уж не во всех остальных, она сама решит, как поступить.

Паковать было особенно нечего, так как почти все уже было уложено для медового месяца. А те платья, которые оставались на Беркли Сквер до ее возвращения, она очень быстро добавила к остальной одежде. Из чемодана Салли достала жакет и юбку на следующий день, а вместо них положила шелковое платье и подходящее по цвету легкое парчовое пальто, в которых она собиралась ехать в свадебное путешествие.

Мэри сидела на кровати и старалась говорить легко и весело, но ей нечего было сказать, и временами она сама слышала, как затихал ее голос. В этот момент она видела только сидевшую на коленях Салли, со склоненной головой укладывавшую одежду, сшитую, чтобы покорить Тони.

— Я запишу свой адрес и номер телефона. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу свяжись со мной, — сказала Мэри. — Ты знаешь, что я не еду в Южную Америку, но здесь я тоже не останусь, потому что дом будет закрыт.

— Все, что мне нужно, это работа, — откликнулась Салли, не поворачиваясь.

— Я знаю, дорогая, но это не так просто в настоящий момент. Может быть, тебе удастся найти что-нибудь за городом. Ты говорила, что хочешь ухаживать за животными.

— Это единственное, что я могу делать, — сказала Салли жалким голосом.

— Что-нибудь обязательно изменится, — заметила Мэри, стараясь казаться более уверенной, чем себя чувствовала. — Если бы ты умела печатать или стенографировать, тебе бы это помогло.

— Я не умею делать ничего полезного, — вздохнула Салли, — только готовить или убирать в комнатах. Но не думаю, что Линн одобрит, если я найду работу кухарки или уборщицы.

— Уверена, что не одобрит, — согласилась Мэри. — Ты не должна делать ничего экстравагантного, что может вызвать ненужные пересуды.

— Не думаю, что у тебя есть основания для беспокойства, — сказала Салли. — У меня есть только один выход, устроиться работать на какую-нибудь ферму. В Йоркшире ведь тоже должны быть фермы. Может быть, сэр Гай даст мне рекомендацию?

На мгновение серость ее будущего застряла у нее в горле комком, но сна попыталась беззаботно улыбнуться, хотя у нее это не получилось.

— Ну, он может просто сказать, что я хочу...

— Людям достаточно только посмотреть на тебя... — начала Мэри, но тут же поняла, что любое упоминание о внешности ляжет солью на рану ее ущемленного самолюбия. — Почему бы не лечь спать? — предложила она. — Ты, наверное, устала.

— Да, — ответила Салли безропотно, и стала послушно раздеваться.

— Может быть, тебе дать почитать книгу или журнал? — заговорила Мэри, испугавшись возникшего молчания.

Она сознавала, как много было недосказано. Большие чемоданы как будто кричали, что они должны быть не здесь, а в отеле, где, по решению Линн, Салли и Тони должны были провести первую брачную ночь. А сейчас бледное измученное лицо Салли было скорее лицом вдовы, чем невесты. Обе они старались не замечать кольцо с сапфирами и бриллиантами, лежавшее на туалетном столике. В конце концов, Салли с усилием заставила себя взять его.

— Ты не могла бы переслать его Тони? — спросила она. — Я думаю, Линн знает его адрес, если он ей написал.

— Я позабочусь об этом, — "коротко ответила Мэри.

Она засунула кольцо глубоко в карман платья, как будто контакт с ним обжигал ей руку. Салли легла в постель.

Мэри хотелось сказать еще пару слов в утешение, но ничего не приходило в голову.

— Спокойной ночи, — промолвила она и пошла в свою спальню.

Салли встала очень рано. Потому что совсем не спала в эту ночь. Она лежала с открытыми глазами и слышала отдаленный бой часов. Видела, как взошла луна, а потом бледные пальцы рассвета прокрались в ее комнату через открытое окно. Она много времени провела, приводя в порядок свою внешность, потому что один взгляд в зеркало на ее изможденное лицо подсказал ей, что Линн не должна увидеть призрака с темными кругами под глазами.

Линн нравились люди привлекательные и веселые, и Салли знала, что не может быть ничего хуже, чем появиться перед ней сломленной и побежденной превратностями судьбы.

Она слегка подкрасила лицо, даже наложила немного румян на щеки. Нельзя сказать, что она достигла желаемого результата, но все-таки стала меньше походить на свое собственное привидение. Ее юбка и жакет из темно-зеленого твида были очень хорошо пошиты и прекрасно сочетались с маленькой шляпкой, украшенной несколькими перьями на затылке такого же цвета.

В восемь часов Салли вышла из комнаты и спустилась вниз. Мэри обычно завтракала в 8.30, так как у нее было много работы, до того как она понадобится Линн.

Линн всегда завтракала в своей комнате, обычно без пятнадцати десять. Этим утром, когда Салли спустилась в холл, она увидела на столе записку, написанную ее рукой, и прочла ее, прежде чем успела осознать, что делает. Ей показалось, что сердце перестало биться, потому что в записке, написанной крупным, характерным почерком Линн, было сказано:

«Не беспокоить меня ни при каких обстоятельствах до половины одиннадцатого».

А сэр Гай заедет за ней в десять часов. Итак, она даже не сможет попрощаться с Линн.

В первый момент Салли отказывалась верить, что это правда. Она уезжает с незнакомым мужчиной в чужой дом, а человек, которого она любит больше всех на свете, не желает даже попрощаться с ней.

Она поспешно стала убеждать себя, что Линн просто не знала время ее отъезда, но еле слышный внутренний голос нашептывал правду — Линн знала, но не намеревалась больше портить себе настроение несчастным видом Салли.

Девушка все еще стояла неподвижно, уставившись на записку Линн, когда вниз спустилась Мэри. Она прочла записку через плечо Салли и тоже поняла, что Линн предпочла встать попозже, чтобы не встречаться с дочерью. Она обняла Салли за плечи.

— Пойдем завтракать, — сказала она спокойно. — Салли, я прожила гораздо дольше тебя, поэтому хочу тебе дать совет, можно?

— Да, конечно. Какой? — спросила Салли уныло.

— Никогда не жди от людей больше, чем они могут дать, — ответила Мэри. — Люби близких такими, какие они есть, а не какими ты их себе придумала. Причины стольких трагедий и несчастий кроются в том, что мы стараемся наградить людей, которых любим, более высокими стандартами, чем они могут достичь. У каждого есть свой предел, через который он не в силах перешагнуть, так же, как ты и я не можем перешагнуть через свой. Если тебе удастся осознать и принять этот неоспоримый факт, то ты будешь гораздо счастливее.

— Я постараюсь запомнить, что ты сказала, — покорно согласилась Салли, но Мэри видела, что в ее глазах все еще оставалась боль, а в голосе звучало страдание.

— Но иногда, — продолжала Мэри, — можно даже сказать часто, люди показывают такое величие и самопожертвование, которые превосходят все наши самые лучшие представления о них. Возможно, такие магические моменты бывают у каждого из нас, когда даже самый ничтожный человек способен пожертвовать собой ради какого-то идеала.

— Не так легко пожертвовать собой, — заметила Салли.

— Да, я знаю, — ответила Мэри. — Поэтому это так высоко и ценится.

Неожиданно улыбка осветила лицо Салли.

— Ты все так хорошо объяснила, Мэри. Я теперь понимаю, что думала только о себе, и.., я постараюсь больше этого не делать. Я постараюсь.

— Благослови тебя Бог, девочка, — сказала Мэри. И обе женщины обменялись понимающими взглядами.

Салли уже ждала в холле, когда к центральному входу подъехало такси, и из него вышел сэр Гай. Она обратила внимание на выражение его лица — серьезное и немного циничное. И в момент, когда ее начала охватывать паника, она протянула руку Мэри.

— Я должна идти? — спросила она и тут же сама ответила на свой вопрос. — Мне здесь больше нечего делать, не так ли?

— Да, дорогая, — печально согласилась Мэри.

— Ты же не забудешь передать Линн записку, которую я для нее оставила? — напомнила она. — Я ей очень за все благодарна. А ты мне обязательно напиши и расскажи обо всех новостях из Южной Америки, хорошо? Линн не очень любит писать.

— Я знаю это, — сказала Мэри, — и буду сообщать тебе обо всем, что мне станет известно.

— Спасибо тебе, спасибо, — прошептала она, целуя Мэри, так как лакей уже открыл дверь, а на пороге стоял сэр Гай. Салли держала руку Мэри чуть дольше, чем было необходимо. С головой, поднятой выше, чем обычно, она повернулась к сэру Гаю, протягивая для приветствия руку.

— Вы готовы? — спросил он. — Отлично! У нас полно времени, но иногда поезд бывает переполнен.

Чемоданы Салли были погружены в такси, а сама она собралась сесть на заднее сиденье, но на нем, приветственно виляя хвостом, уже стоял ее старый знакомый — золотистый спаниель.

— Слезай, Брэкен, — скомандовал сэр Гай, но Салли обняла собаку и прижала к себе.

— Здесь много места, — сказала она. — Пусть он останется со мной.

В теплом меховом тельце было что-то успокаивающее, и она прижала Брэкена к себе покрепче. Салли не стала оглядываться на дом, она даже не помахала Мэри, стоявшей на пороге. На мгновение все скрылось в тумане набежавших слез.

По пути на станцию они обменялись только парой ничего не значащих слов о погоде. Носильщик нашел им два места в вагоне первого класса, и их багаж был водружен на полку. Опасения сэра Гая не подтвердились, поезд не был переполнен. Еще один мужчина зашел в купе перед самым отходом поезда, чему Салли очень обрадовалась, потому что чувствовала себя не в силах вести сейчас какие-нибудь разговоры. Она сидела, глядя в вагонное окно на проносившиеся картины сельского пейзажа.

Вскоре мысли все-таки одолели ее. Она больше ничего не видела. Опять вернулись в память события последних дней. В голове прокручивались бесконечные разговоры, напоминая о каких-то значительных и не очень моментах, что потянуло за собой длинную вереницу мыслей, обязательно касавшихся Тони, а если не его, то Линн.

Тони и Линн. За последние несколько недель они полностью заполнили ее жизнь, а теперь поезд снова уносил ее в неизвестное будущее, и все, что она успела узнать и полюбить, остается в прошлом.

Салли вспомнила свою последнюю поездку на поезде, и какой одинокой и потерянной она себя тогда чувствовала. Но разве можно было это сравнить с тем одиночеством и мучительным чувством, что она больше никому не нужна в этом мире, которое ей довелось испытать сейчас? Но Салли решила не позволять жалости к себе полностью завладеть своими мыслями и пыталась думать о каких-то других вещах или даже почитать газеты, которые сэр Гай купил на станции.

Она просматривала лист вакансий в «Тайме», но, похоже, никому не требовалась восемнадцатилетняя девушка, не имевшая никаких навыков и не обладавшая честолюбием.

В двенадцать часов сэр Гай предложил сходить позавтракать, оставив Брэкена проводнику. Здесь они еще раз обменялись несколькими общими фразами. Салли почти с облегчением поняла, что сэр Гай, так же, как и она, старается избежать разговоров на неприятную тему. Один или два раза она неожиданно поднимала голову и замечала его испытующий взгляд на своем лице, и каждый раз в этом взгляде сквозила неприязнь. Она чувствовала себя очень неловко и отчаянно пыталась понять, что же все-таки с ней было не так, если сначала ее бросил Тони, а теперь и его брату она не нравилась. И что он, в конце концов, не одобрял — ее внешность или характер?

В первый раз за все время их знакомства Салли стала думать о реакции сэра Гая на то, что произошло. С какой стати он должен был быть доволен женитьбой брата на незнакомой девушке, с которой даже никто из его семьи не встречался? Кроме того, у нее появилась еще одна смутная догадка, что, возможно, сэру Гаю очень не нравилась Линн, или, как и у тети Эми, у него была антипатия к каждому, кто выступал на сцене.

Салли с беспокойством думала, какая жизнь ее ждет в доме сэра Гая. Может быть, его матери она не понравится еще больше.

Она вспомнила, как, открыв парадную дверь в доме на Хилл Стрит, столкнулась с ним на пороге. И как она ему улыбнулась, а он так на нее посмотрел, что улыбка сразу увяла на губах. До этого момента до нее не доходил тот факт, что сэр Гай и Тони были именно теми двумя молодыми людьми, о которых ей говорила няня Берд. Ей вспомнились нянины слова, что-то вроде того, что старший брат — настоящий джентльмен, а другой — повеса, но он не может ни нравиться, хотя все делает по-своему.

Сердце Салли больно откликнулось на эту мысль. Тони, действительно все делает по-своему. Как права была няня, и какое странное совпадение, что два ее «молодых человека» оказались Тони и сэром Гаем. Если бы только ей удалось снова увидеть няню, сколько она могла бы узнать. Но когда она рассказала о ней Мэри, ту ужаснула мысль, что кто-то, знавший Салли раньше, будет встречаться с ней, пока она живет у Линн.

— Не рассказывай о ней Линн, — посоветовала Мэри. — Ее испугает, что твоя няня может узнать ее.

— Я уверена, что она ее не узнает, — ответила Салли.

Но, подчинявшаяся каждому желанию Линн, высказанному или нет, Салли больше не пошла навещать няню, и не написала ей о предстоящей свадьбе.

Тони планировал, что после возвращения из свадебного путешествия, они остановятся в Брее, в доме, который ему сдал кто-то из друзей. Он что-то говорил о том, что зимой они вернутся в его лондонскую квартиру, но все это было так неопределенно, а Салли в предсвадебной суете интересовали только ближайшие планы, а не то, что будет потом. Сейчас она сожалела, что была недостаточно любопытна, и подавила в себе чувство несправедливости по отношению к няне.

Как легко одна ложь или хитрость переходит в другую. Салли отчаянно хотела вернуться в ту жизнь с тетей Эми, с ее непоколебимой уверенностью, что все в жизни делится на правильное и не правильное.

После ленча они направились в свой вагон. Салли, повинуясь импульсу, пошла в туалет и перед маленьким зеркальцем над раковиной стерла со щек румяна и помаду. Так она почувствовала себя самой собой. Больше не было необходимости изображать из себя соблазнительную особу для того, чтобы понравиться Тони. Девушка вымыла руки, и, почувствовав себя свежее и чище, вышла в коридор.

Она шла по проходу одного из вагонов. Поезд проезжал по очень живописным местам, и она остановилась, чтобы выглянуть в окно. В этот момент открылась дверь одного из купе, и она услышала испуганный детский голосок:

— Пожалуйста, помогите нам.

Салли оглянулась и увидела маленького мальчика. Он был очень худенький, с красивыми глазами и точеным личиком, таким прелестным, что Салли поневоле вспомнила картины старых мастеров.

— Пожалуйста, помогите нам, — повторил малыш.

— Конечно. Что случилось? — спросила Салли.

— Мама заболела, — сказал он. — Я не знаю, что делать.

— Где она? — спросила Салли. Ребенок, от волнения не мог найти нужных слов и решил перейти к действиям. Он взял ее за руку и провел в открытую дверь купе.

На сиденье она увидела молодую женщину, согнувшуюся от боли. Возле нее стояла маленькая девочка, явно младше брата, с таким же красивым, но бледным и испуганным лицом.

— Разрешите мне вам помочь, — сказала Салли, подойдя к женщине. — Что случилось?

— Простите меня, — с трудом проговорила та. — Мне правда очень жаль. Такая неприятность.., боюсь, что.., это аппендицит.

Сказав это, она в отчаянии протянула Салли руку. Та взяла ее и сильно сжала, как будто надеялась, что так ей удастся хотя бы немного облегчить боль.

— Может быть, вас устроить поудобнее? — спросила Салли. — Давайте я положу ваши ноги на полку и пойду за помощью. Возможно, в поезде есть доктор.

Женщина ничего не ответила, и Салли, приняв молчание за согласие, наклонилась и осторожно положила ее ноги на сиденье.

Женщина застонала, и на мгновение ее голова оказалась на плече Салли. Она была еще совсем молода и очень хороша собой, но лицо было искажено болью, а на лбу и над верхней губой выступили капельки пота.

— Я Сейчас кого-нибудь приведу, — мягко сказала Салли и, повернувшись к мальчику, посоветовала:

— Держи маму за руку. Это ей немного поможет.

Казалось, он понял ее, и Салли вышла в коридор. Она осмотрелась и к своему облегчению увидела кондуктора, направлявшегося в ее сторону. Она поспешила ему навстречу.

— Не могли бы вы найти в поезде доктора? — спросила она. — Здесь в вагоне у женщины приступ аппендицита. Она очень страдает. Возможно, ее жизнь в опасности.

Кондуктор прошел за Салли в купе, посмотрел на женщину, а потом на свои часы.

— Мы будем проезжать станцию через три минуты, — сказал он тихо. — Здесь мы не останавливаемся, но в Йорке будем уже через четверть часа. Я сейчас попробую сообщить начальнику станции, чтобы он передал в Йорк нашу просьбу, к прибытию поезда прислать «скорую помощь».

— Это было бы замечательно, — обрадовалась Салли.

— Я позабочусь об этом, мисс. Вы пока оставайтесь с женщиной, а я попробую разыскать доктора или медсестру в поезде. Не думаю, что мы можем сделать что-то еще для бедняжки.

— Да больше пока ничего и не надо. А я тем временем буду делать то, что могу.

Она вернулась к бледной, измученной женщине, лежавшей с закрытыми глазами. Казалось, что на мгновение изматывающая боль отступила. Дети стояли возле нее с напряженными, испуганными Лицами, и каждый держал ее за руку.

— Думаю, что вам лучше сесть, — спокойно сказала Салли, и когда они послушались, она сообщила женщине:

— Мы будем в Йорке через пятнадцать минут. «Скорая помощь» будет вас там ждать.

Женщина открыла глаза, но тут же опять их закрыла, словно боясь шевельнуть хоть какой-нибудь частью своего измученного тела. Салли достала платок и вытерла пот с ее лба и верхней губы. Женщина еще раз на мгновение открыла глаза, но снова не нашла в себе сил заговорить. Дети сидели очень тихо. Но Салли не забыла о них. Она ободряюще улыбнулась и сказала:

— Не волнуйтесь, с вашей мамой будет все в порядке. Куда вы едете?

— В Йорк, — ответил мальчик.

— Вас кто-нибудь будет встречать? Он покачал головой.

— Мы никого не знаем в Англии. Салли удивленно посмотрела на него.

— Никого? — переспросила она. Он опять покачал головой.

— Где же вы собирались остановиться в Йорке?

— Мы собирались найти отель, — поспешила ответить маленькая девочка, — и была моя очередь выбирать. Мама так сказала.

Их история казалась такой странной, что Салли поневоле посмотрела на их мать, пытаясь получить подтверждение. Но она все еще лежала с закрытыми глазами. Вдруг Салли почувствовала, как пальцы женщины сжали ее руку, и по тому, как напряглось ее тело, она поняла, что боль вернулась.

— Постарайтесь расслабиться, — спокойно посоветовала она, — не надо бороться с болью. От этого вам будет только хуже.

Она увидела, как женщина прикусила губу, стараясь сдержать крик. Но тут, к облегчению Салли, открылась дверь в коридор, и в купе вошли кондуктор, а вслед за ним женщина в форме бригады «скорой помощи святого Джона».

— Как я рада вас видеть! — воскликнула Салли. — Мне кажется, боль стала еще сильнее. Леди говорит, что это, наверное, аппендицит.

Сестра кивнула и, не тратя слов, взяла на себя руководство ситуацией и пациенткой.

— Я послал сообщение, мисс, — сказал кондуктор Салли. — Будем надеяться, что «скорая помощь» будет ждать.

— Хорошо бы, — ответила Салли.

— Нам надо подготовить багаж, — кондуктор стал снимать с полки чемоданы и составлять их в проходе. Дети смотрели на него широко раскрытыми глазами.

— Все будет в порядке через несколько минут, — ласково сказала сестра. — Потерпите и старайтесь держаться.

— Я.., стараюсь.

Ей было чрезвычайно трудно говорить, но она опять открыла глаза и посмотрела на Салли.

— Пожалуйста.., присмотрите за детьми, — попросила она, будто выдавливая каждое слово из себя.

— Конечно, я обязательно присмотрю, — ответила Салли. — Не беспокойтесь. Обещаю, что с ними все будет в порядке.

Она говорила, повинуясь импульсу, не подумав ни секунды. Но тут же опомнилась, сообразив, как трудно ей будет выполнить обещание. Салли повернулась к детям и сказала:

— Я вернусь через минуту или две. Мне надо забрать свои вещи из соседнего вагона.

— Но вы вернетесь назад? — спросил мальчик. Салли поняла, что он поверил ей и теперь боялся ее потерять, и еще раз повторила:

— Я обещаю вам.

Она поспешила найти свой вагон. Сэр Гай сидел, глядя в окно с газетой в руках. Увидев Салли, он стал вежливо подниматься со своего места, но Салли села напротив.