— Я избавилась от своего отчаяния, — сказала она себе, и сочувствовала, как радостно запело ее сердце. Но тут же, посмотрев на другую сторону стола, встретилась глазами с Нэдой и вздрогнула. Как же кузина сэра Гая ненавидела ее!

Хотя, какой был смысл обращать на нее внимание, подумала она. Скоро она отсюда уедет, Нэда избавится от нее и сможет заставлять леди Торн и сэра Гая поступать так, как хочет она. Но как бы Салли себя ни уговаривала, ей не удавалось найти причину и выразить словами, почему она не может избавиться от угнетающего эффекта, который имела ненависть Нэды и ее враждебность.

Когда обед закончился, Салли почувствовала, что больше не может оставаться с Нэдой в одной комнате. И когда женщины направились в гостиную, Салли спросила у леди Торн, не станет ли та возражать, если она пойдет спать пораньше.

Леди Торн, казалось, поняла, в чем дело.

— Конечно, нет, дорогая. Идите, ложитесь спать.

— Можно мне уйти прямо сейчас? — спросила Салли. — Я совсем не хочу кофе.

— Конечно, дорогая. Спокойной ночи.

Леди Торн наклонилась и поцеловала ее в щеку, и Салли, больше не взглянув на Нэду, поспешила наверх. Когда она поднялась на второй этаж, то, прежде всего, решила посмотреть, спит ли Николас, и обнаружила, что еще нет.

— Салли, расскажите мне, пожалуйста, сказку, — попросил он.

— Ничего подобного я делать не буду, — рассердилась Салли. — Ты должен был спать еще два часа назад.

— Но что я могу поделать, если у меня никак не получается заснуть, — сказал он жалобно. — Я все думаю и думаю, и никак не могу это остановить.

Салли засмеялась. Как ей хорошо было знакомо это чувство! Да и любой человек испытывает подобное от случая к случаю. Наверное, потому что ей тоже нравилось портить его, Салли начала рассказывать сказку о мельнике, у которого было три сына, и задолго до того, как определилась судьба третьего сына, глаза у Николаса закрылись, и он уже не смог понять, почему у сказки оказался такой неожиданный конец.

Салли встала и потихоньку вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Пру спала, и ей ничего не оставалось делать, как вернуться в свою комнату. Еще не было и половины девятого, и ей совсем не хотелось спать. Салли с обидой подумала о Нэде, из-за которой ей пришлось уйти из гостиной, а она сможет еще не меньше часа оставаться там, разговаривая с леди Торн, или слушая, как они с сэром Гаем обсуждают дела поместья.

Ей нравились вечера в «Убежище». Они обычно были такими мирными, спокойными, и Салли всегда хотелось оказаться здесь зимой. Ей рисовалась в воображении картина, как все сидят около камина, в котором горит большое полено, шторы не задернуты, а сад покрыт белым снегом. Каким безопасным и домашним казалось ей «Убежище». Именно о таком уединении и защищенности от всего мира она всегда мечтала и страстно желала этого всю свою жизнь.

А сейчас ее время здесь почти истекло. Но она всегда будет благодарна за тот покой и исцеление, которые ей дало «Убежище». Больше у нее не будет возможности жить под его защитой.

Повинуясь импульсу, Салли вдруг спустилась по задней лестнице и вышла в сад. Она не потратит больше бездарно ни одного прекрасного часа из тех, что ей осталось здесь прожить. Она будет гулять по саду и смотреть на дом под вечерним небом. Она пойдет через лес и навестит цыгана, чтобы спросить, как себя чувствует его маленькая дочь. И, если у нее хватит смелости, еще раз спросит о своем будущем.

— Я веду себя, как те глупые женщины, которые по всякому вопросу бегают к предсказателям судеб, — поддразнивала она себя, но тут же находила оправдание в том, что ее будущее очень и очень проблематично.

Над домом только что взошла луна, и сад купался в ее свете. Это было так красиво, что у Салли перехватило дыхание, и она могла только неподвижно стоять, словно боясь, что это волшебство исчезнет, и она не успеет налюбоваться им. Крыша и трубы четко вырисовывались на фоне неба, и имели очень таинственный вид, которого у них не было днем. Кроны больших деревьев, нависшие над лужайкой, хранили какие-то загадки, а тропинка в лес выглядела как серебряная лента.

Словно зачарованная Салли медленно пошла по траве. Это чувство еще больше усилилось, когда она вошла под своды деревьев и увидела, как лунный свет, проходя сквозь сучья, придает искривленному дереву или груде камней необычный вид, и поэтому сам лес кажется волшебным. Салли пошла дальше, чувствуя себя частью сказки.

Наконец она подошла к фургону. Внутри горел свет, и она поняла, что девочка проснулась, и все-таки Салли колебалась несколько мгновений, прежде чем подняться по ступенькам и заставить себя постучаться в маленькую дверь. Вместо этого она стояла и смотрела на небольшой лагерь. Цыгане сидели около большого костра, красные и оранжевые искры от которого взлетали высоко в небо. Кто-то тихо пел странную, протяжную песню. Рядом в лунном свете переливалась река.

— Это все как во сне, — прошептала про себя Салли. И потом, как будто испугавшись этой красоты, быстро поднялась по ступенькам фургона.

Она постучала, и почти мгновенно открылась дверь.

— О, это вы! — воскликнул цыган. — Входите, леди. Наклонив голову, Салли вошла внутрь. Ребенок сидел на топчане в красной шали, накинутой на плечи, и с миской супа в руках.

— Ей гораздо лучше, — воскликнул цыган, прежде чем Салли успела сказать хоть слово. — Моей Зите лучше!

— Я уже хорошо себя чувствую, — сказала девочка, и Салли увидела ее смуглое, точеное как у эльфа, личико. Волосы Зиты были заплетены в дюжину косичек, которые едва доходили до плеч.

В фургоне было мало воздуха, и пахло травами. Масляная лампа, висевшая в центре потолка, отбрасывала странные тени, и Салли увидела, что фургон был переполнен массой вещей разных размеров и очертаний. Они были везде — на полу и на полках, расположенных по всем стенам их жилища. Она смогла только мельком все это увидеть, потому что цыган взял стул и поставил его около топчана, где сидел ребенок.

— Садитесь, леди, — сказал он, а потом, повернувшись к Зите, добавил:

— Это та добрая леди, которая принесла тебе суп.

— Спасибо, леди.

Зита опустила голову и смущенно смотрела на Салли из-под ресниц.

— Я очень рада, что тебе лучше, — ласково сказала Салли. — Мы очень старались вести себя тихо, чтобы ты не проснулась. Я сегодня приходила сюда с маленькими мальчиком и девочкой. Их зовут Николас и Пру, но они не смогли увидеть тебя, потому что ты спала.

Салли продолжала говорить с девочкой, стараясь завоевать ее доверие, и наконец Зита подняла голову и спросила:

— Они сейчас здесь?

— Нет, — ответила Салли. — Они уже оба давно спят. Сейчас очень поздно.

— Я ложусь гораздо позже, чем сейчас, — похвасталась Зита.

— Я так и подумала, — ответила Салли. — Но Николас и Пру ложатся спать рано. Они не такие счастливчики, как ты, и живут не в фургоне, а в доме.

— Неужели они всегда живут в доме? — спросила Зита.

— Да, всегда, — ответила Салли. — Ну ладно, ешь суп, пока он не остыл.

— Леди права, — сказал ее отец. — Ешь суп, пока он горячий. Тебе от него станет еще лучше.

Девочка съела еще несколько ложек и отставила миску в сторону.

— Еще, еще.

— Пожалуйста, сделай папе приятное.

— Нет, но я съем яблоко.

Он взял с полки яблоко, и прежде, чем дать его девочке, вытер о свои брюки. Зита вонзила в него крепкие белые зубы, не отрывая взгляда от Салли.

Цыган посмотрел на девушку, как бы пытаясь найти подтверждение своим надеждам.

— Она опять поспит сегодня ночью, а завтра будет здорова.

— Я очень рада, — улыбнулась Салли. — А теперь мне пора идти.

Она встала, понимая, что совершенно невозможно говорить с ним о своем будущем, потому что он полностью поглощен только ребенком. Цыган открыл ей дверь, и когда Салли сошла вниз, то повернулась и шепотом, чтобы не слышала Зита, сказала:

— Маленькой собачке намного лучше. Я поменяла ей вечером повязку, лапка заживает очень быстро. Не знаю, что за мазь вы ей положили на рану, но она просто волшебная.

Цыган засмеялся.

— Вы правы. Это цыганская магия. Она у нас есть, вы это знаете.

— Теперь я буду всегда в это верить, после того, как увидела вашу дочь и собачку, — ответила Салли. — Спокойной ночи. Завтра я приду навестить Зиту и приведу с собой детей.

Он помахал ей рукой, а она ему улыбнулась в ответ.

Салли отправилась в обратный путь через лес, но не спешила. Еще раз она почувствовала себя единым целым с таинственностью и необузданностью ночи. Ей нравилось ощущать под ногами пружинящую мягкость еловых иголок, слушать шуршание сухих листьев, когда подол ее платья задевал их. Она подумала, что и сама выглядит как приведение в своем длинном платье из мягкого белого шифона с декольте, оставлявшем открытыми ее руки и шею.

Она уже миновала песчаный карьер и приближалась к границе сада, когда увидела, что кто-то идет по направлению к ней. Это была темная фигура, двигавшаяся быстрым шагом. На какое-то мгновение она подумала, что это Айвор Павловский идет к своему самолету на взлетное поле. Салли испугалась одной мысли о встрече с ним., хотя он не так плохо относился к ней, как Нэда, но и другом ее он тоже не был.

Но потом она поняла, что это не Айвор, а сэр Гай. Она стояла, не шевелясь в тени деревьев, не прячась, но и не спеша ему навстречу, не то, чтобы испуганная, а не понимавшая толком, зачем он шел и ожидал ли увидеть ее там.

Сэр Гай дошел до границы леса, сделал еще несколько шагов и увидел Салли, стоявшую в лунном свете, освещавшем ее сзади, от чего вокруг ее светлых волос разливалось сияние. Он шел по направлению к ней, и она могла видеть его лицо. Салли с удивлением заметила, что он необычно бледен, между носом и ртом залегли глубокие складки, а глаза казались очень темными.

Сэр Гай ничего не говорил, а когда подошел к ней совсем близко, глубоко вздохнул, как будто до этого не мог дышать. Он стоял рядом и пристально смотрел ей в лицо. Через некоторое время практически неузнаваемым голосом он спросил:

— Где вы были?

— Я ходила к цыгану, — с удивлением ответила она.

— Я видел, как вы уходили, поэтому так и подумал, — сказал он, и настолько неожиданно, что она не могла поверить, в реальность происходившего, протянул руки и схватил ее за плечи.

— Неужели вам настолько нужен мужчина, что вы готовы даже к цыгану бегать? — воскликнул он, прерывавшимся от гнева голосом. — Вы говорили мне, что у вас не было никакого опыта в отношениях с мужчинами, кроме как с Тони. Должен признать, что вы хорошо усвоили урок. Маленькая дурочка, неужели вы не можете остановиться и не вредить самой себе?

Его руки были как тиски, и Салли, слушая его, пришла к выводу, что он, наверное, сошел с ума. Потом, прежде чем она успела издать хотя бы звук или двинуться, он обхватил ее руками и прижал к себе.

— Если мы должны искать разочарованием жизни, почему бы нам ни делать этого вместе? — спросил он и поцеловал ее.

Его губы были твердыми и жесткими. Как во сне она чувствовала, что они ищут ее рот. Салли хотела кричать, бороться с ним, но у нее совершенно не было сил, и она чувствовала себя абсолютно беспомощной против его напора.

Он поцеловал ее еще раз и еще. Горячие, страстные поцелуи, казалось, лишали ее последних сил и способности сопротивляться. Салли чувствовала, что он полностью приобрел над ней власть, подчинил своей воле и лишил ее возможности, хотя бы как-то отстоять свое достоинство.

Вдруг сэр Гай опять заговорил. Даже в лунном свете было заметно, что в его глазах полыхает страсть.

— Чего мы ждем? — спросил он. — В этом мире ни в чем нет правды, нет невинности, нет истинной красоты. Есть только голод, жажда и желание мужчины любить женщину, а женщины — мужчину. Когда-то я думал иначе, когда-то я верил в бога и в женщину. Но теперь понял свою ошибку. К чему все эти сложности? Почему бы нам, вам и мне, ни получить от жизни то, чего мы хотим, пока все это не перегорело и не зачерствело? Идите ко мне.

Он опять ее целовал, его губы стали еще более настойчивыми, перемещаясь с губ на щеки, со щек на белоснежную шею, а оттуда на голубую жилку, которая вела к груди. Неимоверным усилием Салли удалось сбросить инертность, парализовавшую ее. Теперь она уже точно поняла, что сэр Гай сошел с ума.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — она услышала свой слабый, умоляющий голос, но эта мольба еще больше разожгла желание сэра Гая. Он опять стал ее целовать и поднял на руки. В первый раз она осознала, насколько он силен. Прижав к груди драгоценную ношу, сэр Гай собрался ее нести в глубь леса.

Наконец к ней вернулись силы.

— Отпустите меня, — воскликнула она. — Сэр Гай, вы сошли с ума! Отпустите меня!

Она боролась с ним изо всех своих сил, но понимала, насколько это неэффективно. Салли была в панике, она опять закричала, и, наконец, он вроде бы услышал ее мольбы. Поставив ее на землю, он отступил назад. Они стояли на небольшом расстоянии друг от друга, освещенные лунным светом.

— Ну, что же, — сказал он с такой циничной усмешкой, какую ей еще не приходилось у него видеть. — Вы хотите поспорить? Пожалуйста, я слушаю вас. Все женщины перед сдачей сопротивляются.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — прошептала Салли.

Теперь, когда он отпустил ее, она почувствовала такую слабость, что ей показалось, она может потерять сознание. Салли протянула руку, пытаясь найти опору, но ничего не обнаружив, прижала руки к груди, едва прикрытой приведенным в беспорядок платьем.

— Вы все прекрасно понимаете, — возразил ей сэр Гай.

— Но это не так! — пыталась протестовать она. — Пожалуйста, отпустите меня! Я хочу вернуться в дом.

— Вы уверены, что достаточно позанимались сегодня любовью? Ночь еще только начинается.

В его голосе было что-то зловещее, и Салли вдруг поняла, что он пока еще не оставил ее в покое. Сэр Гай стоял рядом, готовый опять схватить и прижать ее к себе. Она боялась настолько, что могла только стоять, не шевелясь, и смотреть на него. Ее била дрожь, а глаза вдруг наполнились слезами.

— Что я сделала? — неожиданно спросила она тихим, почти детским голосом. — Вы, казалось,

ненавидели меня, и теперь.., и теперь целуете. Я ничего не понимаю. Пожалуйста, прошу вас, позвольте мне уйти!

Сэр Гай протянул руки и обнял ее. Салли дрожала, но не делала попыток сопротивляться-, потому что поняла, что это бесполезно. Но он не стал ее целовать. Вместо этого взял Салли за подбородок и повернул ее лицо так, чтобы лунный свет осветил его.

Сэр Гай долго и очень внимательно всматривался в ее глаза, а она не делала попыток вырваться из его рук, и только смотрела на него, не переставая дрожать, и пыталась поймать его взгляд, чтобы понять, найти хоть какое-нибудь объяснение происходившему. Его губы были очень близко от нее, и она думала, что он сейчас опять начнет ее целовать. Но сэр Гай вдруг пробормотал:

— О Господи! Неужели я ошибся?

Он отпустил ее. Салли стояла и смотрела на него, по щекам текли слезы, растрепанные волосы рассыпались по плечам. И вдруг так резко и громко, что она вздрогнула, он сказал:

— Уходите в таком случае, если это то, чего вы хотите. Слезы застилали ей глаза, когда она, не разбирая дороги, побежала к дому.