Глава 4

Мистер Фолкнер дожидался возвращения лорда Алистера домой всего двадцать минут.

Последнюю часть пути лорд Алистер размышлял уже не об Олив, а о том, что же он скажет управляющему.

Когда он поднялся по лестнице и вошел в гостиную, на лице у него было мрачное выражение. Мистер Фолкнер, читавший газету, поспешно отложил ее и встал.

— Добрый вечер, милорд.

Лорд Алистер подошел к письменному столу и бросил на него несколько писем, которые он обнаружил в холле, когда вошел в дом. Потом он заговорил в несколько повышенном тоне:

— Как я понял, вы сообщили моему слуге, что завтра утром я уезжаю с вами в Шотландию.

— Прошу прощения, если сказал ему о том, что ваша милость предпочли бы не разглашать, — неспешно проговорил мистер Фолкнер, — но, уходя от вас нынче утром, я считал, что вы дали согласие вернуться в Шотландию, а в таком случае нам следовало бы уехать как можно скорее.

— Согласен с вами, — отвечал лорд Алистер, — но уехать прямо завтра для меня невозможно, и я не могу поверить, что задержка на двадцать четыре часа имеет мировое значение.

Он говорил насмешливо и заметил, что мистер Фолкнер удивлен.

— Присаживайтесь, Фолкнер, — продолжал он. — Я хочу сказать вам кое-что.

Мистер Фолкнер повиновался, но в глазах у него появилось испуганное выражение.

Лорду Алистеру вдруг подумалось, как странно, если иметь в виду излюбленную отцом тактику устрашения, что мистер Фолкнер, человек очень умный и образованный, так привязан к своему хозяину!

Раньше ему как-то не приходилось об этом задумываться, а теперь показалось даже трогательным, что мистер Фолкнер долгие годы предан семье Макдонон; голос лорда Алистера смягчился, и он высказал новость в совершенно иной манере, чем намеревался.

— Боюсь, — начал он, — что мое сообщение, Фолкнер, чересчур сильно подействует на вас. Вряд ли это приходило вам в голову, но дело в том, что я женатый человек.

Мистер Фолкнер широко раскрыл глаза и воскликнул:

— Женатый, милорд? Ваш батюшка не имеет об этом ни малейшего представления!

— А с какой стати он должен его иметь? — поинтересовался лорд Алистер. — Он не общался со мной с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.

— Его милость интересовался не только вашим благополучием, но и регулярно получал сведения о том, как вы живете.

Лорд Алистер уставился на управляющего.

— Вы хотите сказать, — заговорил он после некоторой паузы, — что отец шпионил за мной?

Мистер Фолкнер почувствовал себя явно неловко.

— Это слишком сильно сказано, милорд, я предпочел бы выразиться так, что его милость проявлял родительское беспокойство о своем младшем сыне.

— С трудом могу в это поверить! — воскликнул лорд Алистер и расхохотался, — Старая история, а, Фолкнер? Большой паук ни за что не отпустит от себя паучат. Я-то верил, что полностью избавился от своего отца, от клана и вообще от шотландских проблем, а он тем временем плел вокруг меня свою паутину. И теперь из нее не выбраться.

Это настолько верно, подумалось ему, что даже странно, как это раньше не приходило в голову.

Разумеется, уже самый факт, что герцог оказывал ему денежную помощь после смерти матери, должен был натолкнуть на мысль, что отец надеется на возвращение сына, либо добровольное, либо, как это получилось теперь, вынужденное.

Мистер Фолкнер нарушил течение его мыслей вопросом:

— Ваша светлость и в самом деле женаты?

— Да, Фолкнер, именно это я вам и сказал! Шпионы отца не разнюхали про это, потому что брак тайный. Даже мой слуга, который по вашему указанию пакует мои вещи, не знает, что у меня есть жена.

— Но вы возьмете ее с собой в Шотландию, милорд?

— Естественно! И теперь вам ясно, что я никак не могу жениться на леди Морэг Макнаин!

Мистер Фолкнер несколько секунд молчал, и лорд Алистер добавил не без удовольствия:

— Это, несомненно, расстроит отцовские планы на мой счет, но я ничего не могу поделать, разве что стану двоеженцем.

Он говорил шутливо, но мистер Фолкнер даже не улыбнулся.

— Не стану уверять вас, милорд, что это не вызовет потрясения, — после новой значительной паузы заговорил он, — но уверен, что маркиза Килдонон будет достойно принята в качестве вашей супруги, и надеюсь, что она привыкнет к Шотландии и к замку.

— Поживем — увидим, — ответил на это лорд Алистер. — Но вам, конечно же, ясно, что, как и мой слуга, жена моя должна уложить свои вещи, собраться, так что мы не сможем уехать раньше, чем послезавтра.

По выражению лица мистера Фолкнера он понял, что тот рад назначению не более дальнего срока. Потом поверенный весьма опасливым тоном позволил себе задать вопрос:

— Не сочтете ли вы слишком дерзким, если я поинтересуюсь, почему ваш брак должно держать в тайне?

Глаза у лорда Алистера сверкнули.

Очевидно, управляющий отца подозревает, что он женился на какой-нибудь актрисе или просто женщине, не принятой в высшем свете, и теперь обдумывает, как отнесется к этому герцог.

Лорд Алистер ждал этого вопроса и подготовил ответ, припомнив мудрый совет одного из своих оксфордских друзей: «Если собираешься соврать, сделай ложь как можно более похожей на правду, тогда ей поверят».

— Моя жена, — заговорил лорд Алистер, — глубоко скорбит о своем умершем отце. Она родом из очень знатной и весьма известной в Йоркшире семьи, для которой известие о том, что она вышла замуж до истечения годичного траура, было бы невероятным ударом.

Мистер Фолкнер вздохнул с облегчением, прежде чем сказать:

— О, я понимаю, милорд. Значит, сообщение о вашем браке может появиться лишь после нескольких месяцев пребывания в Шотландии.

— Я и сам так думал, — ответил лорд Алистер. — Я полагаю, вы уже уведомили газеты о смерти моих братьев.

— Да, милорд! Завтра утром сообщения появятся в «Лондон газетт», «Таймс» и «Морнинг пост».

— При данных обстоятельствах, чем скорее мы уедем в Шотландию, тем лучше, — сказал лорд Алистер. — Могу заверить вас, что моя жена полностью разделяет мои интересы и согласится отплыть даже с такой невероятной поспешностью.

— Я признателен вам, милорд. И с нетерпением жду встречи с ее милостью.

Лорд Алистер встал, и мистер Фолкнер сказал ему:

— Я должен пойти и отменить наш завтрашний отъезд, а также позаботиться о том, чтобы мы попали на другой корабль, который, как я знаю, отплывает с приливом в четверг около полудня. Ваша светлость желает получить одну или две каюты?

— Две! — быстро ответил лорд Алистер. — Если море неспокойно, как это неизменно бывает, никто не нуждается в зрителях.

— Но если ее милость плохо переносит море, то, может, вашей светлости стоит предпочесть поездку по суше? Это, конечно, гораздо дольше, но я как-то всегда считал, что женщины страдают от морской болезни сильнее, чем мужчины.

— Я об этом никогда не задумывался, — ответил лорд Алистер, — но сухопутное путешествие утомительно и чрезвычайно скучно. Уверен, что жена отдаст предпочтение борьбе с волнами, а не скверным дорогам, почтовым клячам и опасности шотландских туманов.

Мистер Фолкнер позволил себе короткий, сухой смешок.

— Красноречие вашей светлости укрепляет меня во мнении, что чем короче поездка из Лондона в Килдонон, тем лучше для всех нас.

— Отлично, Фолкнер, так позаботьтесь обо всем! Лорд Алистер проводил поверенного до двери, и только когда тот ушел, спохватился, что не предложил старику выпить.

— Но у меня слишком много дел, — извинил он себя и направился к письменному столу.

У него ушло довольно много времени на то, чтобы сначала набросать черновик, а потом окончательный текст соглашения, которое Эрайна должна была подписать на следующее утро.

Эрайна не походила на женщину, способную на шантаж, но кто знает… После разочарования в Олив он боялся угодить в новую ловушку.

При одной только мысли об ошибке в чувствах Олив между бровей у лорда Алистера появилась складка, а губы сжались в тонкую линию.

Он возненавидел ее: она оказалась первой в его жизни женщиной, которая отказала ему в том, о чем он просил.

Он был убежден, что многие заверения в любви, полученные им в прошлом, были искренними, и мог бы назвать, по крайней мере, полдюжины женщин, которые, оказавшись на месте Олив, были бы счастливы получить от него обручальное кольцо.

Он уверял себя, что страдает скорее от уязвленной гордости, чем от разбитого сердца, но сознание этого отнюдь не улучшило его отношения к Олив, и когда два часа спустя он, великолепно одетый в вечерний костюм, отправился в наемной карете в клуб «Уайтс», то по дороге снова строил планы, как побольнее наказать эту женщину.

Он вошел в клуб и тотчас встретил троих самых близких приятелей.

— Мы уж думали, что не увидим тебя сегодня вечером, Алистер, — заметил один из них. — Пошли, выпьем. Джеймс говорит, что почти уверен в выигрыше на скачках в Аскоте на будущей неделе. Он захочет рассказать тебе об этом.

— Очень охотно послушаю, — отвечал лорд Алистер.

Они направились в бар, но по пути наткнулись на компанию друзей, угощающихся шампанским, и были приглашены принять в этом участие.

Они только-только расположились за столом, как вдруг лорд Алистер, сидевший лицом к двери, увидел, что в комнату входит некто, вызывающий у него малоприятные ощущения.

То был маркиз Харроуби — последний, кого лорд Алистер хотел бы видеть в данный момент.

Лорд Вустер также заметил маркиза и воскликнул:

— А вот и Харроуби! Могу я пригласить его присоединиться к нам?

Прежде чем лорд Алистер раскрыл рот, маркиз заметил Вустера и направился прямо к нему. Подойдя к друзьям, он заявил:

— Просто замечательно, что вы все здесь! Поможете мне отпраздновать.

— Поможем тебе отпраздновать что? — поинтересовался лорд Вустер.

— Мою помолвку! — отвечал тот. — Леди Беверли приняла мое предложение.

Наступила минута удивленного молчания, потом раздались радостные восклицания. Поздравления были у всех на устах, когда подняли бокалы в честь маркиза и Олив.

По ее особой просьбе лорд Алистер, естественно, этот свой роман держал в такой тайне от всех, что никому из его друзей и в голову не пришло, насколько его задела новость.

Поднимая бокал вместе со всеми и выпивая за предложенный тост, он подумал, что хорошо играет свою роль — дай Бог, чтобы Эрайна так же сыграла свою.

Однако в радостной суматохе, которая поднялась после объявления, сделанного маркизом, ему не удавалось заговорить об Олив в уничижительном тоне, а если бы он и заговорил, слова его приняли бы плохо.

«Это может подождать», — подумал он.

К тому же он решил, что было бы ни к чему сообщать друзьям о существовании Эрайны.

Они пообедали все вместе, и маркиз, крепко выпив, сильно распустил язык, а лорд Алистер по дороге домой думал, что Олив в самом этом браке получит достаточное наказание за свой поступок с ним.

Во-первых, ей станет скучно, потому что маркиз очень скучный человек.

А во-вторых, думал лорд Алистер, если он хоть в малой степени разбирается в человеческих характерах, то даже ее красота не возбудит огня и страсти, которые он сам считал неотразимыми и которые для самой Олив составляли смысл жизни.

«Ей будет скучно, скучно, скучно!» — твердил он себе самоупоение и был совершенно уверен, что рано или поздно она приложит все старания, использует все уловки из своего арсенала, чтобы снова соблазнить его.

— Увидимся завтра? — спросил его лорд Вустер, когда он пожелал ему доброй ночи на прощание.

Он уже получил приглашения посетить танцзал, отправиться в «Веселый дом» или пригласить хорошенькую балерину из театра «Ковент-Гарден» на ужин.

— Завтра я буду занят, — ответил он лорду Вустеру. — А потом мы не увидимся несколько месяцев.

— Несколько месяцев! — воскликнул лорд Вустер. — Почему?

— Я должен ехать в Шотландию, — небрежно бросил лорд Алистер. — О причинах узнаешь из завтрашних газет.

— Что случилось? — допытывался лорд Вустер. — Расскажи мне!

— Ты и сам узнаешь достаточно скоро.

— Не могу понять, с чего это ты сделался таким загадочным.

— Чтобы дать тебе повод для размышлений.

Решительно отказавшись сказать больше, лорд Алистер сбежал по ступенькам и уселся в карету, о которой позаботился для него один из швейцаров клуба.

Дома ему первым долгом припомнилось, что много предстоит сделать до того, как он начнет новую жизнь, которая представлялась ему невероятно скверной.

— Черт побери! — выругался он вслух. — Ну почему мне не придется продолжать жить по-прежнему? Я был счастлив, а теперь представляю… Встреча с отцом, скука в Шотландии, да еще и фальшивый брак в придачу.

Впрочем, последнее из трех зол, как ни странно, может оказаться спасительным. По крайней мере, даст повод для постоянных размышлений.

Забавно будет обмануть отца и расстроить его планы женить сына на какой-то Макнаин. Надо бдительно следить за тем, чтобы ни он сам, ни Эрайна не попались на чем-нибудь.

В связи со всем этим припомнились ему школьные проделки, а также выходки по крупнее, которые устраивали в Оксфорде он и его друзья, за что их преследовали надзиратели и делали им строгие замечания преподаватели.

Вот и теперь он собирался пошалить, хотя это была куда более серьезная шалость, чем все прошлые.

Лорд Алистер вошел в дом с легкой улыбкой. Поднимаясь по лестнице, он подумал, что Чампкинс не ждал его так рано и будет удивлен.

Однако едва он очутился на верхней площадке, слуга вышел ему навстречу из спальни и, понизив голос, сообщил:

— Какая-то леди хочет видеть вас, м'лорд. Ждет в гостиной.

— Леди! — удивился лорд Алистер.

В голове промелькнуло, что, возможно, это Эрайна пришла, чтобы сообщить о своем отказе принять участие в «шалости». Быть может, ее мать внезапно скончалась, и теперь у дочери уже нет такой отчаянной нужды в деньгах.

Тут Чампкинс, поскольку хозяин, строя догадки, молчал, добавил:

— Эта леди никогда раньше здесь не бывала, м'лорд. На ней густая вуаль. Приехала в карете на паре лошадей и пахнет французскими духами.

Стало ясно, что посетительница произвела сильное впечатление на Чампкинса и что это, безусловно, не Эрайна.

Лорд Алистер промолчал на эти слова слуги.

Он просто сбросил с плеч подбитую шелком накидку и вручил ее вместе с цилиндром слуге, прежде чем подойти к гостиной и отворить дверь.

Там было полутемно, горело лишь немного свечей, но лорду Алистеру понадобилось бросить всего один взгляд на женщину, которая поднялась при его появлении с дивана.

Сначала он с трудом поверил собственным глазам. Потом, прикрыв за собой дверь, воскликнул:

— Олив! Какого дьявола тебе здесь надо?

Она двинулась к нему. Платье с огромным декольте было настолько прозрачно, что Олив могла бы с тем же успехом остаться голой.

— Как ты мог бросить меня с такой жестокостью? — задала она вопрос.

Она подошла к лорду Алистеру совсем близко, но он не протянул к ней руки.

— Я только что видел в клубе вашего будущего мужа, — холодно произнес он. — Тепло поздравил его с обручением и пришел к выводу, Олив, что вы удачно выбрали себе супруга.

Он говорил убийственным тоном, но Олив в ответ только коротко засмеялась.

— Ты ревнуешь, милый, — произнесла она, — и я обожаю тебя за это. О Алистер, любовь моя, как ты мог подумать, что я от тебя отрекусь?

На одно мгновение лорд Алистер подумал, что она изменила намерение и решила-таки выйти замуж за него. Но когда она подняла руки, когда он увидел в ее глазах выражение страсти, то понял.

— Нет! — резко проговорил он и отступил от нее.

Он подошел к письменному столу и вдруг спохватился — не оставил ли там написанный перед уходом в клуб контракт между собой и Эрайной. Олив не постеснялась бы его прочесть.

Но тут он с облегчением вспомнил, что запер документ в ящик стола, чтобы не искушать любопытство Чампкинса. Ключ от ящика находился у него в кармане.

Он стоял, опустив глаза на книгу для записей. Олив приблизилась и взяла его под руку.

— Постарайся понять, дорогой, — умоляющим тоном заговорила она. — Брак это одно, а любовь совсем другое. Так считают все мужчины, почему же нам, женщинам, не придерживаться того же мнения?

Она подождала ответа и, не дождавшись, продолжала:

— Я люблю тебя так, как никого и никогда не любила. Мои губы жаждут твоих губ, я вся пылаю от страсти. Какое имеет значение, чье имя я ношу?

— Имеет очень большое значение, что ты отказала мне, — сухо ответил лорд Алистер.

Но пока он произносил эти слова, в мозгу у него пронеслось, что она, пожалуй, права. Какое ему дело, замужем она или нет? То, что она ему предлагает, не похоже хотя бы в малой степени на то, что он получит когда-либо от собственной жены.

Его отношение к Олив изменилось в одну секунду; он был достаточно умен, чтобы сообразить, что гнев его вызван ущемленной гордостью, а не сердечной тоской.

Он повернулся к женщине с улыбкой, складка между бровей исчезла.

— А что сказал бы благородный маркиз, если бы узнал, где ты находишься в данную минуту? — поинтересовался он.

— Этого он никогда не узнает, — отвечала Олив. — Ни сегодня ночью, ни в будущем.

Почувствовав, что отношение его переменилось, она прильнула к нему и обхватила его шею руками.

— К чему думать о завтрашнем, послезавтрашнем или послепослезавтрашнем дне? — спросила она. — Я сегодня здесь. Никто не побеспокоит нас, и я хочу тебя, Алистер! Хочу, как не хотела ни одного мужчину прежде.

Страсть в ее словах, казалось, пронизывала самый воздух, и лорд Алистер медленно, как бы насмехаясь над собой за то, что поддается соблазну, заключил Олив в объятия.

Наклонив голову, нашел губами ее губы и поцеловал ее грубо, почти жестоко, словно наказывал за тот гнев, который она заставила его испытать.

Она прижималась к нему все теснее и теснее, и он чувствовал, как разгорается пламя, которое она зажигала в нем прежде, как отступает все, кроме жаркого желания, а экзотический аромат ее духов туманит разум.

— Я хочу тебя! О Алистер! Я люблю тебя, люблю!

Бодрствующая где-то в самой глубине сознания трезвая частица его рассудка твердила ему, что Олив лжет, но он уже независимо от своей воли поднял женщину на руки и понес через комнату к дивану.

Лорд Алистер, сам управляя своим фаэтоном, приехал к дому номер двадцать семь на Блумсбери-сквер ровно в полдень на следующий день.

Покидая квартиру, он убедился, что гора багажа в холле сильно подросла с того момента, как он видел ее в последний раз, и теперь состояла не менее, чем из шести больших чемоданов и такого же количества маленьких, и это, как подумалось лорду Алистеру, должно было удивить мистера Фолкнера.

Он уже собирался сказать Чампкинсу, что нет нужды в таком количестве, но вовремя вспомнил, что переносит свою резиденцию из Лондона в Шотландию и что пройдет немало времени, прежде чем, он посетит портных, лучше знающих свое дело, чем все другие в мире.

Мало того, хоть он и не уведомил Чампкинса, что они более не вернутся именно в эту квартиру, но был уверен, что тот и без уведомления в курсе дела.

Чампкинс поступил к нему сразу после того, как лорд Алистер окончил Оксфорд; порой он вел себя покровительственно, как не в меру заботливая нянюшка, однако неизменно оставался преданным и достойным доверия.

Алистер решил, что когда вернется, то велит Чампкинсу, поскольку он уже упаковал всю одежду, остальное, за исключением каких-то личных мелочей, отправить на склад.

Собственно, этим следовало бы заняться вчера с вечера, но Олив весьма успешно отвлекла его мысли от всего на свете, кроме себя самой.