Глава 6

Врач, владелец гостиницы, взбешенный случаем смерти в отеле, любопытствующие femmes de chamber9, камердинеры, жадно высматривающие, нельзя ли прихватить что-нибудь из одежды покойного, отправка телеграмм родственникам… — все смешалось в ее голове.

Фиона позднее пыталась припомнить, в какой последовательности все это происходило, но цепь событий ускользала от нее.

Все, что запомнилось, — это Эндрю, дорогой Эндрю, который любил ее и умер, умер в чужом отеле.

Он умер с улыбкой на лице, и Фиона насколько могла порадовалась, что их последний вечер оказался таким хорошим.

«Весь последний месяц его жизни был счастливым, — думала она. — Мне жалеть не о чем».

Доктор, француз, оказался очень добрым и понимающим. Именно он взял на себя большую часть хлопот.

— Нам надо выяснить, желает ли семья, чтобы его отправили домой, — сказал он. — Не беспокойтесь, мадам, я сам все устрою.

Фиона по его настоянию проглотила полученное от него снотворное, легла и заснула.

Проснулась она через три-четыре часа, когда день уже клонился к вечеру. В дверь постучали, мальчик-рассыльный доставил записку от доктора с уведомлением, что от миссис Акфилд получена телеграмма, где сообщается о ее незамедлительном прибытии в Монте-Карло.

Фиона встала с постели с одурманенной от снотворного головой, отыскала сумочку, открыла ее, чтобы дать мальчику франк.

И тут ее поразила внезапная мысль, поразила до такой степени, что девушка замерла, а мальчик, решив, что она забыла о нем, громко кашлянул.

Она поспешно сунула ему два франка, он быстро ответил: «Мерси, мадам» — и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Фиона опять заглянула в сумочку и медленно вытащила лежащие там банкноты. Пятьсот франков и немного мелочи — вот и все ее деньги.

Она вошла в гостиную, открыла блокнот и увидела завещание, которое Эндрю составлял вчера вечером.

Прочитав, Фиона ощутила горячую волну благодарности за все, что он собирался для нее сделать.

Он завещал ей восемь тысяч фунтов в год, до конца жизни, причем деньги передавались под опеку, чтобы не растрачивать капитал.

«Милый Эндрю!» — подумала она.

И в то же время с мучительной ясностью поняла, что этих денег ей никогда не увидеть.

Фиона была не глупа. Она понимала, что нечего надеяться на доброту миссис Акфилд. Эндрю никогда и ни в чем не винил и не упрекал жену, но Фионе были слишком хорошо знакомы женщины подобного типа.

Фиона представила себе, что подумает миссис Акфилд о девушке, жившей с ее мужем на курорте.

Она родилась и выросла в Ланкашире и, естественно, имела представления о жизни, свойственные всем северянам.

И никакие доводы не убедят ее в том, что девушка, позволившая Эндрю Акфилду себя содержать, чем-нибудь отличается от проститутки.

Хозяин отеля посматривал на Фиону без особого расположения.

У него тоже была своя теория насчет женщин, живущих на попечении богатых мужчин. Порой их вполне можно было использовать в своих целях, ведь они способствовали гостиничному бизнесу. Но при малейшем намеке на скандал в отеле они становятся опасными.

Он намекнул, что Фионе лучше уехать до приезда миссис Акфилд, а доктор сказал то же самое напрямую.

Он спросил у Фионы, известно ли супруге покойного что-либо о ней, и когда та отрицательно покачала головой, заявил:

— Ma chere Madame, мой совет таков — пусть она никогда не узнает об этом.

Фиона прекрасно понимала, что врач прав. Зачем доставлять миссис Акфилд лишние переживания?

Проблема состояла в том, где взять денег на жизнь.

У нее не было никаких соображений на этот счет. Позже пришла мысль о драгоценностях, которые ей подарил Эндрю.

Фиона решила вернуться в Англию — Джим здесь, с женой, стало быть, там с ними встретиться ей не доведется.

Он не станет ее разыскивать. Он женился на Энн, а Фиона осталась эпизодом в его жизни, о котором можно забыть.

Она ушла из отеля в тот же день. Перед уходом разорвала составленное Эндрю завещание, которое без его заверенной подписи было совершенно никчемно.

Она огляделась, не осталось ли следов ее пребывания, даже забрала из гостиной женские газеты.

Отвезла свой багаж на вокзал и пошла в город.

Спускались сумерки, в пышно цветущих садах, взбиравшихся на холм напротив Зимнего казино, уже начинали сиять крошечные огоньки, похожие на маленькие волшебные шарики в чаще яркой зелени.

Фиона медленно шла вверх к ярким витринам ювелирных магазинов, в которых был выставлен товар, так сильно подсвеченный лампами, что камни сверкали и переливались, точно живые.

Немного нервничая, Фиона вошла в магазин неподалеку от казино и предложила продавцу, стоящему за стойкой, брошь.

Всего две недели назад Эндрю заплатил за нее десять тысяч франков, а сейчас ей предложили только две с половиной.

Фиона пыталась протестовать, однако хозяин заявил, что он должен иметь прибыль и что курортный сезон скоро закончится.

Испытывая отвращение к этой сделке, Фиона согласилась, и он протянул ей через стойку банкноты.

Она решила пока оставить браслет до Лондона, где ювелиры более честные и скорее всего дадут ей большую цену.

В пути она экономила, ехала третьим классом. Сидя в поезде, она наблюдала, как скрылся из вида Карниз, море осталось позади, и Фиона поняла, что ее каникулы на Ривьере закончились.

Она плохо перенесла переправу через Ла-Манш и прибыла в Дувр больной и разбитой. Моросил дождь, и это ее немного утешило. Она опять была дома — дома, в Англии, где вечно стоит плохая погода и где ее наверняка ждут тяжелые времена.

В вагоне третьего класса, набитом людьми, прокуренном, душном, ей с трудом верилось, что всего несколько дней назад она сидела в «испано-сюизе», и влюбленный в нее мужчина осыпал ее деньгами.

Фиона закрыла глаза и попыталась все вспомнить.

Но вспомнила она только Эндрю, каким она видела его, войдя в то утро, — неподвижно лежавшим в постели.

На вокзале Виктории Фиона уже по-настоящему ощутила, что вернулась домой. Шум, крики мальчишек-газетчиков, сумерки, грязные тротуары — она снова дома.

Пришлось поразмыслить о ночлеге. Квартира ее сдана, друзей, к которым можно было бы обратиться, у нее не было.

Фиона направилась в маленькую гостиницу неподалеку от вокзала Виктории, тесную, шумную, не очень опрятную, но зато знакомую.

Здесь была Англия, а значит — поиски работы для того, чтобы прокормить себя.

Хозяйка гостиницы предложила ей довольно скудный ужин, но он оказался не слишком аппетитным, и половина его осталась нетронутой.

Она чувствовала себя в высшей степени одиноко и ломала голову, с кем бы поговорить.

И вдруг рассмеялась, вспомнив о Дональде. Надо ему позвонить.

Старомодный телефонный аппарат висел на стене узкого коридора, ведущего в бар, и из-за гомона посетителей трудно было услышать что-либо в трубке.

Фиона позвонила в офис газеты Дональда и попросила позвать его к телефону.

После долгого-долгого ожидания ее спросили, личный это звонок или она звонит по делу.

Фионе был знаком этот старый трюк, и она заявила, что у нее есть новости для газеты, но никому другому она их не расскажет. И она услышала голос Дональда.

— Дональд, — сказала она, — это Фиона.

— Фиона! — Она уловила волнение в голосе. — Фиона, это ты? Что с тобой произошло? Где ты была?

— Ой, Дональд, — прокричала она, — у меня было столько приключений! Мне очень хочется тебя видеть.

— Можем встретиться завтра, — сказал он. — Где тебя найти?

Фиона дала адрес гостиницы, и он пообещал прийти на следующий день около часа.

— Сейчас, к сожалению, разговаривать не могу, — добавил Дональд, — я же на работе.

— Конечно, — сказала Фиона, — я понимаю. Доброй ночи, дорогой Дональд. Мне много надо тебе рассказать.

«Хорошо, один друг у меня есть», — подумала она.

Чувствуя себя немножко лучше, она поднялась в маленькую спальню и, несмотря на то, что постель оказалась очень жесткой, провалилась в глубокий сон.

На следующее утро Фиона была готова встретить Дональда за полчаса до его появления. Было что-то волнующее в ожидании этой встречи.

Увидев из окна, как он идет к гостинице, она отметила, что Дональд выглядит обтрепанным и пришибленным.

Глаза ее привыкли к богато одетым мужчинам и женщинам. Она часто думала о Дональде, но теперь, когда он подошел, поняла, что почти совсем не помнит его.

Фиона радостно окликнула его, протянула руку, он схватил ее обеими руками, как будто решил никогда больше не выпускать.

После обоюдных приветствий и объяснений они отправились поискать спокойное местечко, где можно было бы позавтракать.

За завтраком Фиона попробовала немножко рассказать Дональду о том, что с ней случилось, но слова застревали у нее в горле.

Она и прежде не рассказывала Дональду о Джиме и чувствовала, что не сможет рассказать ему всю правду и об Эндрю.

В результате историю свою Фиона скомкала и рассказала о том, о сем, но не о главном.

— Ты великолепно выглядишь, Фиона, — заметил Дональд.

Фиона бросила взгляд в висевшее напротив зеркало, и поняла, что и в самом деле выглядит совсем по-другому, чем та девушка, которую он видел в последний раз.

Маленькая шляпка, надвинутая на одну сторону, представляла собой последний крик французской моды; платье, очень простое на первый взгляд, было верхом искусства дома моды «Шанель» и стоило больше, чем зарабатывал Дональд за три месяца.

— Не будем говорить обо мне, — попросила Фиона, испытывая некоторое смущение при мысли о своем экстравагантном наряде. — Расскажи о себе. Что ты делал это время, Дональд?

Тут Дональд сильно покраснел и отвел глаза.

— Фиона, я потерял твои деньги! — выпалил он. Фиона на миг онемела.

Она всегда думала, что Дональд рано или поздно вернет ей эти деньги, а это значит, что в трудную минуту они спасут ее от нищеты.

— Дональд, это не имеет значения, — быстро заверила она. — У меня куча денег. Я все равно собиралась тебе их подарить.

— Ты что, в самом деле, Фиона? — Лицо Дональда опять просветлело. — Честно, правда? У тебя действительно куча денег?

— Полным-полно, — соврала Фиона. — Разве не видишь, какой богатой я выгляжу?

— Но… — усомнился Дональд, и она поняла, что он думает о ее отеле.

— Я ужасно устала вчера вечером, — объяснила Фиона, не дав ему времени договорить, — и пошла в первый отель, куда таксист привез меня.

Ложь была неубедительной, но сработала.

— О Фиона, какое облегчение! — воскликнул Дональд. — Я жил, как в аду, все ломал голову, как быть с этими деньгами…

— Расскажи мне, что случилось, — тихонько попросила Фиона.

— Брат мой в конце концов попался, — сообщил Дональд. — Все оказалось гораздо хуже, чем я думал… Он получил четыре года тюрьмы. Это едва не убило нашу мать.

— Бедный Дональд! — вымолвила Фиона, касаясь его руки. — Мне очень жаль. Но прошу тебя, не беспокойся о деньгах.

— Фиона… — пробормотал Дональд.

— Больше даже не думай об этом, — продолжала она.

— Ты ангел, — заключил Дональд и стиснул ей пальцы. — Мне сейчас очень трудно. Прошлую ночь я не спал ни секунды, все думал, что тебе сказать. Все пытался что-то придумать, как расплатиться, если ты позвонила, чтобы забрать свои деньги.

— До чего глупо! — рассмеялась Фиона. — Как будто нельзя было мне во всем признаться! Какие у тебя еще трудности?

— Ну, мама была очень больна, — пояснил он, — мне пришлось перевезти ее в Лондон. Теперь она живет со мной, и ей нужен уход, предписанный доктором. Моего жалованья не хватает.

Он улыбнулся.

— Да ведь так всегда было, правда? — засмеялась в ответ Фиона. — Я же помню прежние времена…

Все еще изображая богатую леди, она настояла на том, что сама заплатит за завтрак. Еще до их встречи, утром, она обменяла оставшиеся франки на фунты и с легкой грустью от невеселых предчувствий проводила взглядом уплывающую банкноту.

«О Боже! — думала она. — Похоже, мне вечно суждено жить либо без единого пенни, либо купаться в роскоши! Хорошо бы для разнообразия иметь однажды серединный вариант!»

Потом пожурила себя за жалобы.

«Середина — всегда скучно, а мою жизнь скучной не назовешь, что бы там ни было!»

Охваченная каким-то порывом, Фиона вытащила из сумочки фунт и решительно всучила уходившему Дональду.

— Это для твоей матери, — сказала она, — ты не имеешь права ей ни в чем отказывать. Обязательно купи что-нибудь, чего ей по-настоящему хочется, какую-нибудь хорошую вещь, которой она никогда бы не купила сама.

Пока он бормотал слова благодарности, она весело помахала ему рукой и ушла.

«Я чересчур упивалась роскошью, — думала девушка про себя. — Экстравагантные вещи стали для меня привычны».

И, философствуя таким образом, Фиона вошла в ломбард, снимая с руки бриллиантовый браслет.

Ростовщик разочаровал ее.

Она надеялась на хорошую сделку с бриллиантовым браслетом, поскольку ювелир в Монте-Карло запросил с Эндрю за него астрономическую цену.

Ростовщик предложил восемьдесят пять фунтов при немедленной продаже браслета или сорок пять за заклад.

Фиона принялась спорить, и он разъяснил ей, что камни мелкие и не самого высшего качества, что в оправе содержится очень мало подлинной платины, что вещица стоит гораздо меньше, чем он предлагает.

Через двадцать минут Фиона поверила, что сей джентльмен оказывает ей неоценимую услугу тем, что вообще соглашается купить ее драгоценность.

В конце концов пришлось согласиться на предложенные восемьдесят пять фунтов.

Она не пошла в Челси поинтересоваться, свободна ли прежняя квартира.

Решила, что разумнее всего снять комнуту поближе к тому району Лондона, где собирается искать работу.

Поэтому она перебралась с багажом в небольшой тихий отель рядом с Оксфорд-стрит — малопривлекательный, облюбованный преимущественно коммерсантами, но расположенный в центре.

Первым делом Фиона отправилась в школу танцев, где проработала до наступления лета, но встретили ее довольно холодно, так как она уехала без предупреждения.

Ей сообщили, что вакансий нет, и дали понять, что даже если бы место было свободно, у нее не было бы шансов его получить.

Она посетила несколько заведений, предлагавших дневные или вечерние уроки, но деловой сезон еще не начался. К тому же везде без рекомендаций ее бы не взяли, сколь бы привлекательно она ни выглядела.

Фиона провела два дня, кочуя из одного места в другое, пытаясь использовать любую информацию о свободном месте работы.

Она расспрашивала каждого встречного, не известно ли им что-нибудь — торговцев, девушек, уже отыскавших работу, и тех, кто вроде нее занимался поисками работы.

Она начинала осознавать, что стоящая перед ней задача не так проста, как ей казалось, и постепенно принялась урезать ежедневные расходы, сводить траты на еду к минимуму, не говоря уже о чаевых.

На третий день поисков Фиона, уже близкая к унынию, спускаясь вниз по Оксфорд-стрит, увидела знакомую фигуру.

Ее обладатель был одет с некоторым излишеством, в котелке, игриво нахлобученном набекрень на черные волосы… и Фиона узнала развязную походку и самодовольную физиономию Пола.

— Фиона! — воскликнул он, поравнявшись. — Ты великолепна, клянусь Богом! Что ты тут делаешь?

Он быстрым взглядом окинул ее, оценив каждую деталь одежды Фионы — красивое черное платье, дорогую меховую накидку, шикарную шляпку. Взгляд его не пропустил также тончайших чулок, хороших туфель и красивых перчаток.

Любезно улыбаясь, он уговорил ее пойти с ним позавтракать и рассказать новости.

Не особенно сопротивляясь, но уклончиво отвечая на его вопросы, Фиона позволила отвести себя в близлежащее тихое кафе.

Тщательно выбирая блюда из обширного меню, она не могла не смеяться в душе над Полом, который так интересовался ее шикарной одеждой.

Пол вызывал у нее симпатию, но не внушал доверия, поскольку оценивал каждого с точки зрения пользы для себя.

Он проявил необычайное любопытство и не мог дождаться ответов Фионы на жадные расспросы о том, где она была все это время.

Пол искренне радовался ее успехам, и именно эта его черта была приятна Фионе, несмотря на все его недостатки.

— Рассказывай все, — твердил он, — какая же ты красотка… Откуда ты? Расскажи поподробнее. Что ты делала все лето? И что собираешься делать теперь?

Фиона преподнесла ему вполне достоверную историю. Она полностью опустила Джима, однако упомянула Эндрю, который сильно скрасил ей жизнь и очень много для нее сделал.

Рассказала она и о его смерти, и Пол мгновенно преисполнился сочувствия.

— А сейчас… что ты сейчас намерена делать? — спрашивал он, и Фиона за кофе решила сказать правду.

— Понимаешь, Пол, мне надо найти работу. Я приехала в Лондон почти без денег. Есть несколько фунтов, на которые можно прожить некоторое время, пока не устроюсь. Но я должна работать, и чем раньше, тем лучше.

Ты не можешь помочь мне, Пол? Чем ты сам занимаешься? Все еще у Пальони?

— Ну до чего же удачная встреча! — воскликнул Пол и взволнованно придвинул свое красивое лицо совсем близко к Фионе. — Вот случай… нет, сама судьба толкнула меня сегодня утром пойти по Оксфорд-стрит!

Слушай, Фиона. Я только что согласился занять должность учителя танцев в новом клубе, который открывается тут неподалеку. Это будет ночной клуб Мейфэра. Туда наверняка будет ходить все высшее общество.

Это, конечно, не ресторан. Обедов не подают, только ужин, а открывается заведение после одиннадцати. Я думаю, что закрываться оно будет около часа-двух ночи.

Поздновато, конечно, но клуб этот очень шикарный, и там будут появляться самые богатые люди.

Кроме тех, кого мы с тобой привыкли видеть, будут ходить американцы и всякие другие туристы. А чаевые не только разрешены, но и обязательны.

Ты сможешь спокойно зарабатывать чистыми десять фунтов в неделю, вдобавок процент с напитков, которые ты лично продашь.

Днем придется давать уроки танцев, и лично я надеюсь как следует этим заняться.

Пол слегка подмигнул, а Фиона подумала, что какая-то часть его уроков настоящая, а какая-то — всего лишь предлог.

Новость, однако, ее немало взволновала, и она была признательна Полу за предложение места не только хозяйки дансинга в этом заведении, но и за предложение стать его постоянной партнершей.

Они вдвоем будут начинать вечер, исполнять несколько показательных танцев, так как никаких прочих эстрадных представлений не предусмотрено.

— Ничего в этом сложного нет, — уверял он. — Станцуем вместе танго и вальс. Люди в такое время ночи непривередливы, а начальству приятно думать, что у них время от времени бесплатно действует кабаре.

Фиона согласилась, и они отметили это бокалом портвейна.

Следующие три-четыре дня перед открытием клуба она провела в поисках небольшой комнаты для себя как можно ближе к месту работы.

Если нельзя будет уйти из клуба до трех-четырех часов ночи, она сможет добраться до дома только на такси.

Если же можно дойти до дома пешком или хотя бы доехать за минимальную плату, это удобно и экономно.

Осмотрев несколько комнат, она наконец согласилась на блочный многоквартирный дом, который порекомендовал Пол.

— Там не слишком респектабельно, — сказал он, — но почему это должно тебя беспокоить? Удобства есть, нет шумных соседей. Это важно, так как тебе придется спать добрую половину дня.

Увидев маленькую квартиру, Фиона решила, что она полностью отвечает ее требованиям.

В одном конце маленькой комнаты была отгорожена спальня-гостиная, в другом находилась крошечная кухня.

Зато были водопровод, электричество, телефон, а ванная располагалась всего этажом ниже.

Квартира находилась высоко, окна выходили на пыльную, грязную, но совершенно пустынную площадь. В доме действовал лифт, а хозяин заверил, что горячая вода подается без перебоев.

Стоило все двадцать пять шиллингов в неделю, но Фиона решила, что это дешево, раз дом стоит так близко к клубу. Кроме того, в любой момент, когда у нее появятся лишние деньги, от этой квартирки можно будет отказаться.

Клуб «Новый Бродвей» открывался с необычайной пышностью в среду вечером.

На украшение подвального помещения, в котором не было ни окон, ни вентиляции, было потрачено не так уж много.

Стены выкрасили ярко-зеленой краской, однообразие стен нарушали лишь несколько зеркал.

Фиона впервые пришла туда днем, когда лампы горели в полный накал, а через люк в углу зала просачивалось некое подобие дневного света.

Это зрелище ужаснуло ее — горой взваленные друг на друга стулья производили унылое, мрачное впечатление; голые, без скатертей, столы, заляпанные винными пятнами, выглядели совсем грустно, расставив тоненькие ножки на почти совсем лысом ковре, прикрывавшем пол вокруг танцевальной площадки.

— По-моему, это не совсем подходящее место для богатых людей, — сказала она Полу, но тот рассмеялся и заявил:

— Ты права, довольно несимпатично смотрится сейчас. Надо подождать, все оформят в этом подвале!

Управляющему клубом приглянулась Фиона, и ее внешность, и манеры, о чем он сказал Полу еще при первом же знакомстве. Окинув ее быстрым оценивающим взглядом, он протянул руку.

— Замечательно! Она нам очень подходит, как раз то, что надо, а, Пол?

И они понимающе переглянулись.

Первое впечатление Фионы от клуба мгновенно улетучилось, когда она вошла туда вечером в час открытия.

Фиона, разумеется, пришла рано, немного взволнованная, она беспокоилась, будет ли заведение иметь тот успех, на который надеялись Пол и управляющий.

Она прошла через вход, предназначенный для посетителей, мимо здоровенного швейцара и маленького человечка, сидящего за столиком, на котором лежал список членов клуба.

Пробежав вверх по лестнице, Фиона вошла в танцевальный зал и, оглядевшись, поняла, что Пол был совершенно прав.

В свете искусно притушенных ламп помещение стало смахивать на пещеру, сумрачную, прохладную и манящую. На каждом столике соблазнительно подмигивали небольшие оранжевые огоньки.