Глава 3

ГРЕКИ НАЗЫВАЛИ ЭТО ПО-РАЗНОМУ

Возможно, известная нам сегодня Любовь – гораздо более совершенный инстинкт по сравнению с практикой пещерных предков. Как искусство она почти целиком родилась в Древней Греции, как и почти все обычаи цивилизованной жизни.

Верх совершенства женской красоты – Афродита. Капризы любви символизируют стрелы Эроса. Примером героического типа любви, которая ввергает мужчину в фантастические испытания, требует много лет терпеливо стремиться к единственной цели, служат для нас приключения Одиссея, Энея, Леандра7 и прочих.

Из греческих мифов родились наши теории о подсознательных мотивах любви – о любви к матери и о ненависти к отцу, о платонической и, коли на то пошло, гомосексуальной любви. Елена – символ красоты и вероломства; Геро – тип женщины, ради которой мужчина готов умереть.

Древние греки сознательно – так же, как нынче мы подсознательно, – следовали в сексуальной жизни примеру Афродиты.

Гесиод, рассказывая в «Теогонии» историю происхождения Афродиты, описывает, как Кронос, сын прародителей Геи (Земли) и Урана (Неба), оскопил серпом собственного отца.

Имя Афродита происходит от греческого слова «афрос», что означает «пена». Но в данном случае это не морская пена, а сперма оскопленного бога.

Гесиод продолжает:

Афродита мало чем может похвастаться, кроме очарования и красоты. Она готова на прелюбодеяние, с радостью поставляет девушек собственному любовнику, с момента своего появления принося бесконечные неприятности. Недаром Зевс, приказывая в наказание человечеству создать Пандору, велел сделать ее точной копией Афродиты.

Афродита, идеальная богиня, вряд ли предлагает смертным идеальный образец для подражания. Она была женой Ареса и любовницей Посейдона. Ее несчастный отпрыск Гермафродит родился от интрижки с Гермесом. Сын от Диониса – безобразнейший из полубогов Приап. Страстно влюбившись в Адониса, она почти одновременно завела короткий роман с Анхисом, в результате которого на свет появился Эней.

Она стала прямой и косвенной причиной гибели огромного числа мужчин и женщин. Ее жертвами были Елена, Медея, Аталанта. Она провоцировала раздоры, порой перераставшие в крупномасштабные войны. Ни один грек не отказывал ей в красоте и любовном могуществе, но никто не считал ее достойной личностью.

Богиня любви не была богиней брака. Она с радостью заводила мимолетные любовные приключения и поощряла на это других. Разграничение между любовью с одной стороны и браком с другой окрашивало общественное поведение на протяжении всего существования афинской цивилизации и в последующие столетия во многом повлияло на поведение римлян.

Афродита фактически стала богиней физической любви, ограничив свои интересы и цели простым актом совокупления. Предшествующие и порой сохранявшиеся после этого чувства относятся к сфере ее сына Эроса.

Эрос с таким же успехом благословлял и гомосексуальную близость, постепенно превратившись в настоящего бога страстной любви между партнерами одного пола, тогда как Афродита занималась краткосрочными гетеросексуальными связями.

Факт параллельной деятельности богини и бога свидетельствует, что два эти вида любви считались совершенно разными и – очень важно отметить – равноценными.

Отсюда весьма неприятный для нас нынче вывод: греки считали гомосексуальную любовь между мужчинами нормальной и поистине необходимой.

С такой временной дистанции нельзя с точностью установить, что представлял собой греческий гомосексуализм. Слово «педерастериа», которым они его называли, означает «любовь к мальчикам». Оно относится к безличной любви учителя к умному юноше, к восторгу стареющего атлета перед физически идеальным подростком или к плотской любви мужчины к мальчику.

По письменным источникам и свидетельствам даже приблизительно не угадаешь, одинаково ли была принята между мужчинами любовь дружеская, духовная и физическая.

Изначально в большинстве греческих городов существовали запрещающие такую любовь законы, и, возможно, за рамками культурных и правящих классов она вообще не имела особого распространения. Но поскольку большинство мужчин время от времени собирались в армии, – представители нижних слоев также, очевидно, знакомились с гомосексуальной практикой, приходя к убеждению, что, раз ею наслаждаются люди с высоким общественным положением, это не только не грех, а как раз добродетель.

Гомосексуализм получил всеобщее распространение благодаря двум факторам. Первый – отстранение женщин от общественной и гражданской жизни. В обычный день на улицах не было видно ни одной греческой женщины. Даже рабыни, покупавшие на рынках провизию, рано утром возвращались домой.

Второй – фантастическое почитание греками красоты. Кажется, красота для них была столь же важной, как еда и вода. Для повседневного наслаждения красотой в отсутствие на виду женщин приходилось смотреть на мальчиков в гимнасиях и школах.

Толпы самых блистательных граждан регулярно ходили в гимнасии просто взглянуть на полностью обнаженных юнцов, занимавшихся играми и упражнениями.

Подобное обожание в основном было простым эстетическим восприятием красоты. Но в этот страстный интерес неизбежно закрадывалась сексуальность. Любопытно, что любовь между взрослыми мужчинами, видимо, не имела такого всеобщего распространения и не так дозволялась. Сама суть педерастии заключалась в любви старшего мужчины к юной мужской красоте.

Так гласит популярная греческая эпиграмма, свидетельствуя о досадном факте: с возрастом мальчик становится недоступнее, ибо при первом признаке появления бороды роман должен был прекратиться.

Если можно говорить об утонченности извращения, в этом виде противоестественной страсти существовало мало правил приличия. Любой взрослый мужчина – философ, поэт, государственный деятель, скульптор – считал нужным его испробовать, а обладавшие иными вкусами не стали б с чрезмерным усердием порицать интересующихся.

Но под поверхностным слоем неизбежно проглядывали грязь и грубость. Афинские законы свидетельствуют о существовании мужской проституции. Став проституткой, афинский гражданин лишался демократических прав. Но, кажется, мужчины-рабы не подвергались никаким наказаниям.

Мальчики-проститутки собирались на перекрестках дорог, пользовались духами и косметикой. Бордели для педерастов были официально разрешены и выплачивали ежегодный налог в зависимости от числа содержавшихся мальчиков.

Возможно, фактическая терпимость властей к торговле услугами гомосексуалистов объясняется устойчивым убеждением в пользе этого для укрепления мужества. В армии Фив гомосексуальные пары всегда служили в одних рядах.

«Любовь – непобедимый генерал», – утверждала известная в Фивах пословица, а вошедший в историю ударный «священный отряд» фиванской армии состоял целиком из гомосексуалистов.

Согласно Платону, этот отряд никогда не терпел поражений, пока его не атаковал Филипп Македонский. После битвы на поле остались лежать триста мертвых. Филипп осмотрел тела. Все лежали парами, ни один не был ранен в спину.

Платон объясняет, что горстка гомосексуальных партнеров, бьющихся плечом к плечу, способна противостоять целой армии, потому что влюбленному, безусловно, легче покинуть ряды или бросить оружие на глазах у толпы, чем у любимого. Бог любви вдохновит и последнего труса так, что он не оставит любимого в битве и выручит из опасности.

При таком отношении к гомосексуализму вкупе с врожденной любовью афинских мужчин к красоте и преклонением перед отвагой идея гомосексуальных связей становилась неизбежной и поистине привлекательной.

К этому сексуальному извращению вели все обстоятельства: ранняя разлука с матерью и рабынями, жизнь среди мужчин, воспитание учителями-мужчинами, которые сами считали естественной любовь к умному и красивому мальчику.

Мужчины дарили любимым мальчикам сосуды, на которых были вырезаны их имена. В афинском Акрополе найден небольшой клинообразный резной камень. На нем в V в. до Рождества Христова высечено: «Лисит объявляет, что любит Микиона больше всех юношей в городе, ибо он храбр».

Из-за гомосексуальных связей совершалось множество преступлений на почве страсти. Греческих тиранов нередко убивали юноши, соблазненные ими, а потом их возненавидевшие.

А что же афинские девушки, которых тоже растили в строгой изоляции от мальчиков и мужчин?

Из Афин до нас дошло слово «лесбийская любовь», или «сапфизм», хотя женский гомосексуализм придумала, безусловно, не Сапфо. Фактов мало – из тысяч стихов сохранилось лишь несколько сотен строк, написанных этой женщиной с острова Лесбос.

Сапфо жила в VI в. до Рождества Христова, была замужем, имела дочь. Главным ее занятием было содержание школы для «юных леди», где она учила их поэзии, музыке, танцу.

Виновна она в противоестественной практике или нет, останется неразрешимым вопросом. Она, несомненно, питала к своим ученицам такую же любовь, как каждый греческий философ к юношам-ученикам, и перед англосаксом опять встает проблема разграничения физической и интеллектуальной страсти.

Конечно, школу Сапфо посещали девушки из богатых и аристократических семей. Такая возможность получить образование, как на острове Лесбос, была поистине редкой для женщин. Сапфо назвала свою школу «Обитель служительниц Муз». Это был главным образом религиозный институт, и, что существенно, вдобавок к посвящению Музам и Грациям он находился под покровительством Афродиты, а это автоматически означало плотскую любовь.

Безусловно, Сапфо обожала своих юных учениц. Афиняне уподобляли стихи, вдохновленные ими, Гомеру. Ее поклонники утверждают, что только безответная любовь порождает ту боль и тоску, которой пронизаны ее стихи.

Однако некоторые сохранившиеся фрагменты ее стихов сильно подрывают это утверждение.

Это явно эротическое желание любви. Если бы стихи принадлежали мужчине и были посвящены женщине, никто не усомнился бы в смысле. Но их адресовала юной девушке маленькая, крепкая смуглая женщина.

Стихотворение Сапфо о ее эмоциональных переживаниях по отношению к ученице – классический пример любовных страданий:

В тысяча и одном современном романе можно найти плагиат этого описания эротической страсти. Многие греки знали оду наизусть; она переведена на многие языки.

Впрочем, свидетельств о широком распространении в Древней Греции женского гомосексуализма мало. Единственное определенное упоминание касается женщин Спарты. Но это не означает, будто его не существовало, – просто либо это было обычным, не заслуживавшим упоминания делом, либо господствовавшие в Афинах мужчины не удостаивали вниманием занятия женщин.

Мы уже говорили о факте строгого разделения полов в повседневной жизни, что вполне могло способствовать распространению лесбийской любви, точно так же, как педерастии.

Тем не менее можно предположить, что в типичной свободной греческой семье дочь, в отличие от своего брата, не знала о гомосексуальной практике, пока после брака не знакомилась с эмоциональными интересами мужа.

Если принять за критерий взгляды Гесиода, идеальную жену в Афинах выбирали главным образом из практических соображений. Он советует:

(Пер. В. Вересаева)

Трезвый выбор жены, как полезного для хозяйства приобретения, был характерным для отношения греков к женщине. Греческая женщина, одинокая или замужняя, не имела законных прав и жила под контролем мужчины – мужа, отца, брата или других родственников.

С детства до замужества девочка содержалась в гинекее – на женской половине дома, – время от времени разминаясь и отдыхая во внутреннем дворике. После замужества, если супруг отличался терпимостью, она могла стать хозяйкой дома и полностью распоряжаться рабами, но даже тогда редко выходила из дома.

«Ведь дверь – граница для свободной женщины, – замечает Менандр. – А с бранью гнаться, выбегать на улицу – собачье дело, Рода, а не женское!» (Пер. О. Смыки.)

Высокое, романтическое отношение греков к телу мальчиков контрастирует с их презрением к женщине, предназначенной лишь для рождения сына.

Ксенофонт излагает урок, преподнесенный женихом юной невесте, который говорит, что легко отыскал бы другую, чтобы разделить с нею ложе. Но после должного размышления о своих интересах, а также интересах ее родителей, рассмотрев всех других кандидаток на руководство домашним хозяйством и воспитание детей, остановил выбор на ней.

Здесь весьма мало страсти – но горе девушке, которая оказалась неблагодарной, не зачав желанное для своего хозяина и господина дитя или не пробудив в нем необходимое для этого сексуальное желание.

Возможно, неграмотность была счастьем для девушки – она, скорее всего, не знала любовных историй богов и богинь, как ни странно, вознесших на небеса гетеросексуальную любовь. Впрочем, может быть, если б и знала, среда и обычаи внушили бы ей, что эти божественные удовольствия не для смертных женщин.

В «Облаках» Аристофана один из персонажей, земледелец, жалуется, взяв в жены горожанку «важную, надутую»:

Греческая девушка не имела права высказываться насчет выбора мужа. Первая же церемония, просто словесная – сговор, по закону считалась нерасторжимой. Это было соглашение между будущим мужем и ближайшими родственниками девушки по мужской линии. При этом подробно обсуждалось приданое, которое она должна была принести с собой.

Сговор часто заключался между отцами. Жених мог на нем присутствовать, а невеста отсутствовала.

Само бракосочетание оставалось прозаическим событием, связанным в основном с изменением в экономическом и общественном положении после объединения двух семейств. Невеста удостаивалась какого-то внимания лишь в момент обращения к богам с просьбой о ее плодовитости.

В «Экономе» Ксенофонта мужчина говорит о своей юной жене: «Что она могла знать, Сократ, когда я женился на ней? Ей и пятнадцати не было. За ней надо было все время строго присматривать. Дозволялось ей видеть и слышать лишь самое необходимое, да еще задавать как можно меньше вопросов».

Крайним примером брачного хладнокровия служат обычаи спартанцев. После церемонии новобрачную уводили, сдавали на руки рабыне, которая остригала ей волосы, раздевала, переодевала в мужскую тунику и укладывала на соломенную подстилку, где ей и следовало оставаться до наступления ночи.

Тем временем муж с наслаждением отмечал это событие со своими друзьями-мужчинами. Позже, вечером, когда гости, наевшись и напившись, засыпали, он украдкой выскальзывал, доводил бракосочетание до конца и как можно скорее возвращался к друзьям.

Супружеская жизнь продолжалась подобным же образом. Муж навещал жену максимально скрытно, на максимально короткое время. Соитие всегда происходило в темноте. Мужчина нередко становился отцом нескольких детей, даже как следует не разглядев жену.

Браки заключались исключительно ради размножения, но многочисленные семейства возникали редко. Гесиод советует супружеским парам заводить только одного сына, однако законодатель Солон, беспокоясь о сыне, наследующем семейное имущество в случае кончины отца жены, не имеющего наследников мужского пола, велит мужу «совокупляться с женой, как минимум, трижды в месяц».

В таких обстоятельствах измены мужчин были, конечно, нормальным явлением. Жене приходилось мириться с этим, но ее измена приводила к разводу. Стерпевшего это мужа лишали политических прав.

Каким бы величием ни обладал в Греции свободнорожденный мужчина, свободнорожденная женщина, даже довольно высокого интеллекта, почти ничего не имела. Впрочем, следует помнить, что эта цивилизация существовала долго и с ходом столетий холодное отношение к любви между мужчиной и женщиной постепенно менялось.

Но греческие мужчины явно питали неприязнь к браку.

Поэт подытожил это в жестокой эпиграмме:

Несомненно, признание мужчины в любви к своей жене считалось вульгарным, седобородые осуждали испорченность молодых поколений, но со временем началась определенная эмансипация женщин.

Они получили больше свободы, разрешение бывать в торговых лавках, у родственников и подруг, возможность получить образование. И как только обрели свободу личности, некоторые оказались настолько интересными, что пленили своих мужей.

«Говорят, Никерат, – с некоторым удивлением сообщает Сократ, – любит свою жену, а она его».

На протяжении большей части греческой истории для подавляющего большинства греков в браке не было никакого очарования и романтизма, что, разумеется, не мешало им более чем адекватно удовлетворять свои сексуальные потребности.

А греческим женам хватало сообразительности при необходимости извлекать из секса выгоду.

Аристофан, как известно описывавший в своих комедиях реальных людей и реальные ситуации, рассказал, как жена одного из влиятельных афинских граждан Лисистрата пыталась остановить войну, собрав жен, матерей и объявив их оружием «наряды красивые да благовонья, изящную обувь, помаду, сорочки прозрачные».

И сообщила, что следует делать по возвращении мужчин после кампании.

Эта любовная забастовка была вызвана нестерпимой досадой замужних женщин на долгие отлучки мужей. В данном случае они добились успеха – истомленные желанием мужчины согласились заключить мирный договор.

Но поскольку мужчины часто отсутствовали на войне, занимались политикой или празднествами, страстные женщины, не желавшие портить свою репутацию, заводя любовника, тайно пользовались «олибусом» или «бубоном» – искусственным фаллосом, изобретенным, по слухам, в Милете.

В шестом «Миме» Герода жена рассказывает подруге, что их делает некий Кердон и продает тайком, так как сборщики налогов рыщут за каждой дверью.

Конечно, греческий мужчина обладал неограниченным выбором сексуальных склонностей. Кроме преобладавшей педерастии, было вдоволь гетер, внебрачных связей, проституток. Среди немногочисленных сомнительных достоинств, оставленных потомкам афинской цивилизацией, – вуаль некоторого изящества, наброшенная на грубую проституцию. Этому примеру на протяжении многих веков следовала Франция.

Источником проституции в Древней Греции были храмы Афродиты, где держали девушек-рабынь, к соитию с которыми в определенные даты поощряли верующих. Пожалуй, самый известный из них – храм в Коринфе, где, согласно Страбону, тысячи девушек посвящали себя проституции.

Храм этот необычайно разбогател, так как девушки брали высокую плату, а город был оживленным морским портом, куда в то или иное время заходил каждый в мире моряк.

Религиозные атрибуты проституции всегда присутствовали в сознании греков. Солон направил налоги от доходов афинских борделей на возведение аттического храма Афродиты, требовал открывать дома терпимости и поставлял обитательниц, резонно доказывая, что это облегчит социальную напряженность.

С годами появились куртизанки, которые не принадлежали борделям. Многие их имена остались в истории, Чего удостоились весьма немногие греческие жены. Одной из первых стала Лаис, «воспламенявшая желанием всю Грецию» благодаря прекрасной груди. Она пользовалась общенациональной известностью, хотя жила в Коринфе, городе проституток.

Одним из ее любовников был философ Аристипп Киренский8. Приятель, желая его огорчить, сообщил, что Лаис его не любит. «Для меня это не имеет значения, – отвечал он. – Не думаю, будто меня любит рыба или вино. Но я все равно получаю удовольствие от того и другого».

К несчастью, Лаис нарушила первое правило всех куртизанок – влюбилась в человека из Фессалии по имени Гиппоклох, решила оставить проституцию и уехала с ним на его родину. Но местные женщины из зависти и ревности насмерть забили ее камнями перед статуей Афродиты.

Еще больше, чем Лаис, славилась Фрина. Ее настоящее имя – Мнесарет, а прозвище, связанное с фактурой и цветом ее кожи, означает жабу. Это, однако, не отвлекало внимания от великолепной фигуры, увековеченной одним из ее клиентов, Праксителем, изваявшим с Фрины Афродиту.

Мужчины боролись за ее благосклонность, а один отвергнутый любовник потребовал ее ареста, заявив, будто она допускает соитие в храме. Такое оскорбление богов каралось смертью. Тогдашний возлюбленный Фрины, Гиперид, взял на себя защиту – задачу почти невыполнимую, ибо доказательств ее преступления было в избытке.

В заключительный момент суда произошло знаменитое событие, которое интригует с тех пор художников и писателей. Поняв, что защита не убедила судей, Гиперид разорвал на Фрине одежды, обнажив ее великолепную грудь.

Судьи признали, что не способны предать смерти женщину, «священнослужительницу, служанку Афродиты».

Фрина просила, чтобы после смерти часть ее огромного состояния пошла на установку на крыше храма Аполлона в Дельфах золотой статуи, созданной Праксителем.

Куртизанки такого уровня должны были быть не просто красивыми, но и интеллектуально блистательными, сообразительными, хорошо осведомленными. Это означало, что они получали лучшее образование, чем супруги, хотя среди первых бывали рожденные от рабов, а последние пользовались привилегиями граждан. В любом случае интеллигентная прелюбодейка могла набраться знаний, имея возможность общаться с мужчинами, чего никогда не разрешалось женам.

Придерживавшихся этого стиля куртизанок называли гетерами. Порой их выбирали сводни из хорошеньких девочек, а потом старательно обучали всем тонкостями будущей профессии. Нередко гетеры были дочерьми гетер.

Всем гетерам прививали определенные артистические таланты. Они играли на музыкальных инструментах, пели и танцевали, развлекали мужчин и их друзей на вечерних обедах.

После этого шли и ложились с любым поманившим мужчиной. Какое-то время партнеры беседовали, пили вино, хотя и мужчина и девушка знали об окончательной цели свидания.

Гетеры пользовались более высоким социальным статусом, чем обыкновенные проститутки. Женщины, бродившие по улицам или содержавшиеся в борделе, выплачивали специальный налог. Но гетеры, являясь компаниями в дом к мужчине для развлечения собиравшихся у него гостей или ради свидания на определенный или неопределенный период, никаких налогов не платили.

Зная, что любовные интересы греков были связаны в основном с проституцией и педерастией, трудно поверить, что именно в Греции родилась известная нам сегодня идея романтической любви. Может быть, парадокс объясняется тем, что греки философски осмысливали отношения между мужчиной и женщиной, тогда как мы с переменным успехом занимаемся лишь практическим применением теории.

Концепция эмоциональной жажды идет от Платона, протагониста во многом неправильно истолкованной платонической любви. Дальнейший вклад внесли Сократ и Аристофан. Из их трудов складывается привлекательная картина – наполовину миф, наполовину научное исследование.

По греческой версии сотворения мира, первые люди принадлежали к трем полам. У каждого было четыре ноги, четыре руки, два лица, четыре уха и так далее. «Так далее» означает и удвоение половых органов. Отсюда, конечно, возникли половые различия. Первая категория – нечто вроде Адама с двумя мужскими органами. Вторая – Ева с двумя женскими. Третья – существо, которого не было в садах Эдема, Он-Она с двумя половыми органами, одним мужским и другим женским. Назывались они андрогинами.

Эти три существа, став прообразом человека, преисполнились такой гордости и амбиций, что боги заволновались, и Зевс приказал разрубить каждого вдоль пополам. С тех пор каждый человек ведет неполноценное существование, будучи лишь половиной, навсегда осужденной искать другую – как правило, безуспешно.

Возникает тревожная мысль, что по этой теории одну треть всех мужчин составляют гомосексуалисты, а треть женщин-лесбиянки, поскольку они инстинктивно ищут вторую половину того же самого пола. Только последняя треть ведет происхождение от андрогинов и ищет половину противоположного пола.

Платон довольно пренебрежительно отзывается о последней группе, замечая, что к ней относится большинство прелюбодеев, но не упоминает женатых людей, способных служить многочисленными примерами удачных поисков.

Подобно большинству его соотечественников, Платон не мог признать существование пропагандируемого им типа любви – могучего влечения двух душ и тел – в партнерском союзе, заключаемом ради домашнего комфорта и производства потомков.

На долю Аристотеля выпало довольно неохотное одобрение любви между мужчиной и женщиной, состоящими в браке. Кстати, именно он нашел в брачных узах счастье и не ошибся ни в одной из своих жен.

Аристотель считал дружбу выше любви, так как первая долговечнее, однако допускал, что любовь между мужем и женой бывает весьма сильной, если она продолжительная.

«Муж выбирает пару, – говорит он, – не только ради произведения на свет потомства, но еще более для обладания тем, что считает необходимым для своего существования».

Аристотель был готов признать любовь между мужем и женой возвышенным чувством и, в отличие от других греческих мыслителей, отвергал педерастию, как извращение и невоздержанность. «Кельты и некоторые другие варварские народы открыто отдают предпочтение гомосексуализму», – презрительно замечает он.

Медленно, очень медленно укоренялась Аристотелева концепция супружеской любви. Тем временем Плутарх писал свою «Эротику», и его идеалы стали нашими современными идеалами. Он подметил истину, которая заключается в том, что супружеская любовь – высочайшая форма человеческих чувств.

«Телесное наслаждение кратко, но, как семя, оплодотворяет ежедневно крепнущее взаимное уважение, доброту, привязанность и доверие между мужем и женою. Любить в браке важнее, чем быть любимым, ибо любящего не затрагивает ничто способное в ином случае подорвать узы брака. Любовь добродетельной женщины не подвластна осеннему увяданию. Она длится до смерти».