ГЛАВА ПЕРВАЯ

Англия, 1820 год

— …Так выпьем же, леди и джентльмены, за жениха и невесту и пожелаем им много счастливых дней и… ха-ха… веселых ночей!

Краснолицый весельчак, заплетающимся языком произнесший это пожелание, высоко поднял бокал, а затем одним махом опрокинул его в могучую глотку. Не удержавшись на ногах, он плюхнулся в кресло под громовой хохот приятелей.

Мелисса окинула взглядом праздничный стол. Все гости, казалось ей, были на одно лицо: коренастые, широкоплечие, с грубыми, обветренными физиономиями и хриплыми голосами — окрестные помещики, заядлые охотники и отчаянные выпивохи. Друзья ее новой мачехи.

Все они были уже, как сами это называли, «малость под мухой». «Должно быть, начали пить еще по дороге в церковь», — неприязненно подумала Мелисса.

Стол, накрытый в огромном банкетном зале замка Рандел, сделал бы честь Эпикуру. Нескончаемым потоком сменяли друг друга изысканные блюда — и каждое из них прекрасно смотрелось бы и на столе самого принца-регента. Но гости больше интересовались редкими винами, и слуги сбились с ног, наполняя бокалы.

«Надо было поставить по лакею за каждым креслом, — подумала Мелисса, — чтобы не было такой суеты».

Мелисса понимала, что у отца не было иного выхода, но сердце ее сжималось при мысли, что Хестер Рандел займет место ее матери.

Гости много пили, ели торопливо и жадно, перекидывались шутками, вызывавшими всеобщий смех. Смысла большинства шуток Мелисса не понимала, хотя догадывалась, какого сорта эти остроты. Но лучше уж разглядывать гостей, чем смотреть в конец стола, где рядом с ее отцом сидела новобрачная.

«В белом платье и фате! — подумала Мелисса. — А ведь ей уже за сорок!»

Когда отец сказал ей, что решил жениться на Хестер, Мелисса долго не могла поверить. Но теперь понимала: этого следовало ожидать.

После смерти супруги Дензила Уэндола Хестер Рандел зачастила в Мейнор-хауз: сперва с выражением соболезнования и предложением дружеского участия, затем и вовсе перестала утруждать себя придумыванием предлогов. Она приезжала по нескольку раз в неделю, привозила персики и виноград из теплиц своего замка, деликатесы, специально выписанные из Лондона, и, что страшнее всего, — лошадей. Породистых скакунов, которые, как уверяла Хестер, нуждались в твердой руке и умелой выучке Дензила Уэлдона… Но как мог отец поддасться на столь очевидные уловки и угодить в расставленную ему западню?..

— До чего же невеста похожа на свою любимую лошадь! — прошептал над ухом Мелиссы кто-то из гостей, когда Хестер, опираясь на руку престарелого дядюшки, поднималась по ступеням церкви перед началом брачной церемонии.

— Я тоже люблю животных, — хохотнув, ответил другой, — но не в постели же!

Да, если бы не нежданная удача, Хестер Рандел наверняка осталась бы старой девой. Но Дензил Уэлдон прельстился — нет, не красотой, не умом, не душой Хестер, а ее чековой книжкой, конюшнями и немыслимой роскошью замка Рандел.

— Папа, как ты мог? — спросила Мелисса, узнав о его решении.

— Мелисса, у меня нет выхода, — резко ответил он. — Пока твоя мать была жива, ее отец давал нам деньги — немного, но на жизнь хватало. Меня же он всегда терпеть не мог. Для меня он ничего не сделает.

— Неужели он не захочет помочь мне? — робко спросила Мелисса.

— Когда ты родилась, твоя мать написала ему, надеясь тронуть этим известием его сердце, — ответил Дензил Уэлдон. — Он ответил через адвоката. Определил размер пособия и предупредил, что, если мы еще раз попытаемся с ним связаться, — немедленно лишит нас содержания.

Мелисса слышала эту историю и раньше. Отец Элоизы был против ее брака с Уэлдоном — обаятельным повесой, скандально известным своими любовными похождениями. Но ведь, женившись, Дензил остепенился и двадцать лет спокойно прожил в деревне с женой и дочерью. Элоиза была с ним счастлива… Но и это не смягчило старика.

Рядом с любимой супругой маленький Мейнор-хауз и поместье в двадцать акров казались Дензолу Уэлдону раем. Без нее — стали тюрьмой. Он рвался в Лондон, тосковал по балам и охотам, где развлекались его сверстники. А главное — ему не хватало лошадей.

— Что толку жить в этой глуши, — часто повторял он, — если даже охотиться нельзя?

Отец был великолепным наездником — это признавали все. Но в его конюшнях стояли лишь два скакуна, да и те пережили свою былую славу. Чтобы скакать во главе охотничьей кавалькады, Дензилу приходилось одалживать лошадь у кого-нибудь из приятелей. И чаще всего — у Хестер Ранд ел.

— Папа, — неуверенно спросила Мелисса, — папа, ты действительно считаешь, что лошади из замка смогут заменить тебе все… все остальное?

Наступило молчание. Наконец отец ответил — и голос его звучал раздраженно, почти грубо:

— Твою мать мне не заменит никто и ничто, и ты это знаешь, Мелисса. Но роскошь и хорошие лошади помогут заглушить боль.

Сейчас он страдал — в этом Мелисса не сомневалась. Но пройдет несколько лет — и он уже ничем не будет отличаться от друзей-приятелей Хестер, способных думать только о выпивке и охоте.

Пока жива была мать, он был другим. Она следила за тем, чтобы в доме всегда были хорошие книги, а за столом велись разговоры не только о лошадях. Но после смерти жены Дензил Уэлдон медленно, но верно опускался. Он обладал и умом, и тонким вкусом, и чуткой совестью — ему не хватало только силы воли. Мелисса не могла объяснить словами, что происходит с отцом, она лишь с грустью сознавала, что они все больше отдаляются и становятся чужими друг другу.

Но Хестер Рандел!.. Такого Мелисса не ожидала.

Девушка подняла глаза на мачеху и тут же отвела взгляд. Сейчас Хестер Рандел была не просто некрасива, а скорее отвратительна. При виде ее лошадиной физиономии, раскрасневшейся от духоты и обильной выпивки, Мелисса почувствовала тошноту.

Кто-то из гостей поднял бокал «за лучшую охотницу в графстве». Действительно, Хестер сидела в седле лучше многих мужчин и наравне с друзьями-сквайрами участвовала в охотничьих экспедициях. Но Мелисса ценила в женщинах совсем иные достоинства.

Праздничный ужин подходил к концу. От шума и духоты у Мелиссы разболелась голова. Соседи по столу обдавали ее запахом пота и лошадей и то и дело отпускали соленые комплименты в адрес новобрачных. Мелисса почувствовала, что больше не выдержит.

Охотничий сезон уже подошел к концу, но, чтобы доставить удовольствие невесте, ее соратники по охотничьему обществу «Квенби» нарядились в непромокаемые плащи и у входа в церковь приветствовали «счастливую пару» громким щелканьем множества кнутов.

«Охота охоте рознь», — думала Мелисса. Например, члены лондонского общества «Кворн», больше известные как «мелтонцы» — потому что во время многодневных экспедиций они ночуют в охотничьих домиках в Мелтоне, — знамениты своим богатством, знатным происхождением и утонченным снобизмом. Выскочки в их круг не допускаются. Аристократ-«мелтонец» не подал бы руки ни одному из гостей, присутствующих сейчас на свадьбе Хестер.

Кроме Дензила Уэлдона. Из года в год в Мейнор-хауз приходили приглашения на охоту от общества «Кворн». И Дензил из года в год вежливо отказывался.

«Что ж, теперь отец сможет повидаться со старыми друзьями», — подумала Мелисса. Губы ее изогнулись в грустной улыбке. Она представила себе, как отец вводит Хестер в круг «мелтонцев» и их чопорных жен.

Кто-то из гостей достал из кармана охотничий рог и сыграл несколько нот из песенки «Ату, ату, мой верный пес!» Тут же, словно по сигналу, Хестер поднялась с места, похлопала мужа по плечу испачканной в соусе рукой и объявила, что пойдет наверх переодеться.

Сразу после ужина новобрачные уезжали в Лондон. Мелисса догадывалась, что отцу не терпится увидеть старых приятелей, заглянуть в клубы, вспомнить блестящие забавы своей юности. Ради этого он готов был терпеть рядом даже «молодую» жену. На секунду Мелиссе стало жаль Хестер — но только на секунду. Эта женщина знает, что делает. Она сумела заполучить Дензила Уэлдона в мужья — сумеет его и удержать. А чувства — Дензила или чьи-либо еще — ее не интересуют.

Хестер нетвердыми шагами пересекла отделанный мрамором зал и начала подниматься по лестнице с витыми перилами.

Мелисса нерешительно оглянулась. Она боялась, что пьяная Хестер не сможет переодеться без посторонней помощи. В зале было немало женщин — но ни одна не двинулась с места, не желая покидать веселую компанию. Мелисса со вздохом поднялась и направилась вслед за мачехой.

Хестер стояла посреди спальни, а вокруг суетились две взволнованные горничные. Meлисса остановилась на пороге, оглядывая комнату. Сама по себе спальня могла бы быть уютной — но ее уродовала безвкусно подобранная мебель, кричаще-желтые шторы и того же омерзительного цвета полог над кроватью.

— Свадьба удалась на славу! — громогласно объявила Хестер, снимая с головы диадему и шумно отдуваясь. — В замке Рандел всегда все по высшему классу!

Горничная, подойдя сзади, начала расстегивать на хозяйке платье.

— Пошевеливайся, дуреха! — рявкнула Хестер. — Не стоять же мне здесь всю ночь!

— Простите, мисс… — подобострастно пролепетала девушка.

— «Мадам», не забывай! — прорычала новобрачная.

Платье наконец упало на ковер. Хестер переступила через него. Другая горничная тут же подала ей пышно отделанный кружевом пеньюар.

— А теперь обе — вон! — приказала Хестер. — Мне надо поговорить с мисс Мелиссой. Когда понадобитесь — позвоню. — Она командовала служанками, как заправский старшина новобранцами.

Когда горничные бесшумно исчезли за дверью, Мелисса подняла на мачеху вопросительный взгляд.

— Мелисса, я хотела поговорить с тобой еще вчера, — начала Хестер, по-прежнему стоя к ней спиной, — но ты не потрудилась меня навестить.

— У меня было много дел в Мейноре, — тихо ответила Мелисса.

Это был надуманный предлог. Она не поехала к невесте отца с обязательным визитом, потому что не хотела смотреть на выставку свадебных подарков в гостиной, не могла слышать разговоров о медовом месяце «молодых».

— Ну что ж, больше у тебя никаких дел в Мейноре не будет, — отрезала Хестер. — Разве что собрать вещи — ну, думаю, вещей у тебя немного.

— Что это значит? — поразилась Мелисса.

— Как только мы найдем подходящего арендатора, Мейнор-хауз будет сдан.

— Нет! — еле слышно выдохнула Мелисса, не ожидавшая подобного удара.

Теперь она поняла, почему последние два дня отец почти с ней не разговаривал и отводил глаза при встрече. Он все знал о решении супруги, и ему было стыдно перед дочерью. Он обещал Мелиссе, что она останется в Мейнор-хаузе по крайней мере до конца лета, — и не сдержал слова. Хестер заявила, что держать открытыми два дома — значит попусту тратить деньги, и Дензил беспрекословно подчинился. Как всегда… Боже, ведь эта женщина чудовищно богата — неужели для нее что-то значат несколько фунтов на содержание дома, где ее муж провел двадцать счастливых лет?..

— Я уже отдала распоряжения слугам, — продолжала Хестер. Голос у нее был такой же противный, как и все остальное.

— Когда закроют дом? — спросила Мелисса.

— Завтра или послезавтра. Так что собирайся поскорее.

— И вы хотите, чтобы я переехала сюда?

Голос Мелиссы дрогнул. Хестер повернулась, хмуро разглядывая свою падчерицу.

Белокурая, хрупкая, изящная, Мелисса была красива необычной, изысканной красотой. Маленький носик, нежные очертания губ, брови вразлет, огромные глаза, в которых, словно солнце в прозрачном ручье, отражалось каждое движение души, — все привлекало в ней. На нее хотелось смотреть снова и снова, любуясь изменчивым и вечно прекрасным лицом. Неудивительно, что ее красота вызывала недобрые чувства у женщин. И тем более — у страшной как смертный грех Хестер Рандел.

— Да, но ненадолго, — прогнусавила Хестер. — Насколько я понимаю, на тебе не прочь жениться молодой Дэн Торп, так что ты обретешь наконец свой дом.

— Он, может быть, и «не прочь», — возразила Мелисса, — но у меня нет ни малейшего желания выходить за него замуж.

— Это решать твоему отцу, — отрезала Хестер.

— Папа обещал, что никогда не выдаст меня замуж против воли, — твердо ответила Мелисса.

— А что он еще обещал? — зло усмехнулась Хестер. — Ты уже не маленькая, Мелисса. Должна понимать, что без приданого ты никому не нужна. Так что не капризничай и соглашайся на то, что есть.

Мелисса взглянула мачехе прямо в лицо. Глаза ее пылали гневом и отвращением.

— Вы серьезно думаете, — спросила она, — что папа согласится насильно отдать меня человеку, которого я не люблю?

— Я уже ему объяснила, что для тебя это лучший выход. Дэн Торп молод, богат и от тебя без ума. — Хестер насмешливо фыркнула. — Впрочем, с умом-то у него и раньше было плоховато.

— Я не пойду замуж за Дэна Торпа, — спокойно ответила Мелисса.

— Ты сделаешь то, что тебе говорят! — рявкнула Хестер, словно перед ней была одна из ее служанок, но ее грозный тон не смутил девушку.

— Если папа согласен на этот брак, — продолжала Мелисса, — я поговорю с ним. Он не станет выдавать меня силой за человека, который мне отвратителен настолько, как мистер Торп.

— Ладно, — бросила Хестер. Голос ее звучал словно щелканье кнута, которым она так часто и с наслаждением стегала своих лошадей. — Поговорим начистоту. Я вышла замуж и не собираюсь терпеть рядом с мужем другую женщину. Тем более — дочь его первой жены. Я хочу, Мелисса, чтобы здесь и духу твоего не было. Не хочешь выходить за Торпа — твое дело. Будешь подыхать с голоду, я тебе и сухой корки не подам!

— Папа этого не допустит, — прошептала Мелисса, не столько испуганная словами мачехи, сколько оскорбленная в своих чувствах к отцу.

Не смеши меня! — усмехнулась Хестер. — Он — мой муж. Ему я готова обеспечить все блага — все, что можно купить за деньги. А он за это сделает все, что я скажу. Но содержать тебя я не собираюсь. — Хестер поджала губы. — У тебя нет иного выхода. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.

— Я найду выход, — ответила Мелисса. — Лучше я пойду в горничные… лучше мыть полы, чем стать женой Дэна Торпа!

При одной мысли об этом Мелиссу передернуло.

Дэн Торп был выходцем из низов. Отец его приобрел фабрику и нажил состояние, нещадно эксплуатируя рабочих. Два года назад, после смерти отца, Дэн купил огромный дом по соседству с Мейнор-хаузом и зажил веселой, разгульной жизнью. Казалось, он задался целью как можно скорее промотать отцовское наследство.

В округе о нем ходили самые скандальные слухи. Говорили о каких-то невероятных оргиях, о женщинах, которых Дэн выписывал из Лондона для себя и своих дружков. Мелисса не любила сплетен — но, впервые увидев Торпа, поверила во все, что о нем рассказывали.

Было это зимним вечером. Отец вернулся с охоты не один. Мелисса вышла, услышав громкий оживленный разговор в передней. Мужчины обсуждали добычу, оба были мокры от дождя и с ног до головы забрызганы грязью — но в самом приподнятом расположении духа.

— Лучшая охота в этом сезоне! — громко объявил Дензил Уэлдон. — Такую удачу надо отметить! Мелисса, я пригласил к нам Дэна на рюмочку виски.

Дэну Торпу не было еще и двадцати пяти, но выглядел он гораздо старше. С первого взгляда он вызвал у Мелиссы необъяснимое отвращение: ее чистая душа инстинктивно отшатнулась от человека, в котором не осталось ничего чистого.

Мужчины расположились в кабинете. Старики-слуги — а их было в Мейнор-хаузе всего двое — уже спали; Мелисса сама принесла поднос с двумя рюмками и села рядом с отцом.

Дэн Торп не сводил с нее глаз, и взгляд его был ей физически неприятен.

Мелисса сидела как на иголках. Наконец она решила уйти к себе, но отец остановил ее.

— Поговори с мистером Торпом, Мелисса, — предложил он. — Он сегодня о тебе спрашивал. Удивлялся, почему ты никогда не ездишь охотиться.

— Охотиться? — переспросила Мелисса. — А на чем? Прикажешь мне ехать верхом на палочке?

Мелисса шутила, и отец это понимал. В конюшнях Мейнора были лошади, но такие плохонькие, что не годились для выезда на охоту. Дэн быстро ответил:

— Я вас выручу, мисс Уэлдон! На прошлой неделе я купил на ярмарке хорошую кобылку. Она смирная, вам подойдет.

— Благодарю вас, — смущенно ответила Мелисса, — но боюсь, я слишком занята…

— Что за ерунда! — бесцеремонно отозвался Дэн Торп. — Поддержите меня, Уэлдон!

— Соглашайся, Мелисса, — шутливо подтолкнул ее отец. — У Дэна столько лошадей, что он и не заметит, что одной недостает.

Мелисса продолжала отказываться — ей было противно хоть чем-то быть обязанной этому человеку, но все было напрасно.

После этого Дэн сделался частым гостем в Мейноре. Мелисса пыталась его избегать, даже пряталась, но все бесполезно: отец был на стороне Дэна.

Наконец — как раз накануне помолвки Дензила с Хестер — Дэн объявил о своих намерениях. Он приехал, когда хозяина дома не было, и громогласно заявил, что хочет видеть мисс Мелиссу. Слуга ответил, как его просила Мелисса, что ее нет дома, но Дэн оттолкнул старика и ворвался в кабинет, где сидела девушка, увлеченная чтением.

— Выходите за меня замуж! — выпалил он с порога, даже не потрудившись поздороваться.

Я польщена вашим предложением, мистер Торп, — стараясь сохранить спокойствие, ответила Мелисса, — но, боюсь, я еще не готова думать о замужестве.

Торп недоверчиво рассмеялся.

— Что за чушь! Послушай, крошка, тебе повезло, что ты сидишь дома и никуда не ездишь. Появись ты хоть раз на вечеринке или на охоте — и от женихов бы отбою не было. — Он самодовольно ухмыльнулся. — А вышло, будто ты дождалась меня!

— В любом случае, вы должны сперва поговорить с моим отцом, мистер Торн, — ответила Мелисса. — Но думаю, это будет бесполезно.

— Чего еще тебе нужно? — недоуменно спросил Торп. — Вздохов на скамейке и прогулок при луне? Ладно, будет и это. Вот увидишь, и недели не пройдет, как ты влюбишься в меня по уши!

— Никогда! — твердо ответила Мелисса. — Даже не надейтесь!

Он прижал ее к стене и попытался поцеловать, но Мелисса с неожиданной силой оттолкнула его, бросилась в спальню и заперлась там.

Когда вернулся отец, девушка рассказала ему о происшедшем. Со слезами на глазах она говорила, что Дэн Торп ей мерзок, отвратителен, что она скорей умрет, чем согласится стать его женой.

— Он богат, — тихо ответил Уэлдон.

— Да будь он самым богатым человеком на свете! — воскликнула Мелисса. — Будь он весь усыпан бриллиантами!.. Я не могу его видеть, мне противно с ним разговаривать. От одного звука его голоса мне делается дурно. Папа, пожалуйста, избавь меня от его общества! Обещай, что никогда больше его сюда не пригласишь!

И отец пообещал выполнить ее просьбу, но теперь Мелисса понимала, что его обещания немногого стоят. Хестер хочет избавиться от падчерицы, и самый легкий способ — выдать ее замуж за богача, а Дензил не в силах противиться жене.

— Я уже говорила папе, — повторила Мелисса, твердо глядя в глаза мачехи, — и теперь говорю вам: я не выйду замуж за Дэна Торпа. Никто и ничто не сможет меня принудить.

Хестер недобро прищурилась.

— Есть разные способы привести дерзкую девчонку в чувство, — протянула она, и в голосе ее только глухой мог не расслышать угрозы.

Холодная дрожь пробежала по телу Мелиссы, но девушка не опустила глаз.

— Что вы имеете в виду?

На прошлой неделе конюх недостаточно быстро исполнил мой приказ, — многозначительно произнесла Хестер. — Я его высекла. Он до сих пор не может встать с постели.

— Вы мне угрожаете? — тихо спросила Мелисса.

— Я хочу, чтобы ты вышла замуж за Дэна Торпа! — прорычала Хестер. — Если отец тебя не уговорит, — что ж, придется применить более суровые меры. — Помолчав, она добавила: — Не заставляй себя упрашивать, Мелисса. Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего.

«Знаю», — в бессильной ярости подумала Мелисса.

Хестер решила, что разговор окончен.

— Ладно, не буду заставлять твоего отца ждать. Запомни одно, Мелисса: мы уезжаем на месяц. Если к нашему возвращению ты не будешь помолвлена с Дэном Торпом — пеняй на себя. — Губы ее искривились в злобной усмешке. — Лошадей я объезжать умею. Посмотрим, сумею ли укротить строптивую девчонку. Главное, что для этого нужно, — суровость и кнут!

Хестер тяжелыми шагами пересекла комнату и позвонила в колокольчик. Дверь тут же распахнулась, и в комнату вбежали обе горничные.

— Платье! Шляпу! Накидку! — приказала Хестер. — Мы выезжаем немедленно!

Мелисса молча выскользнула из спальни и побрела по лестнице вниз, в банкетный зал. Разговор с мачехой казался ей каким-то кошмарным сном. Но девушка знала, что не спит. Все это произошло на самом деле. И Хестер, не задумываясь, выполнит все свои угрозы.

Услышав внизу шум, Мелисса бросила взгляд через перила и увидела, что гости встали из-за стола и слоняются по залу, поджидая новобрачную. Их простая одежда и напудренные парики слуг выделялись на фоне темных, отделанных дубовыми панелями стен. Лакеи стояли неподвижно, как статуи, в то время как подвыпившие гости, пошатываясь, переходили с места на место. Некоторые бродили по залу в обнимку с женами; женщины не уклонялись от объятий жирных рук, не сопротивлялись слюнявым поцелуям.

А в дальнем конце зала, спиной к камину, широко расставив ноги, стоял ненавистный ей Дэн Торп, и могучее тело его сотрясалось от хохота: его собеседник только что отпустил какую-то вольную шутку. Вот он поднес к губам бокал, поднял голову… и увидел Мелиссу.

Мелисса вздрогнула. Как ни невинна была она, но в этот миг поняла: так, как смотрит на нее Дэн Торп, не должен, не может порядочный человек смотреть на девушку, которую любит. Мелисса не могла объяснить, что за чувство читалось в его мутном взгляде, — знала лишь, что «любовь» этого человека для нее страшнее свирепости Хестер, страшнее ее кнута, страшнее самой смерти.

Боже, как устала Мелисса от бьющей в глаза роскоши замка, от шумной толпы грубых, невоспитанных гостей! Как хотелось ей поскорее оказаться дома — в тихом Мейноре, где, казалось, еще витает душа матери!

Порой, задумавшись, Мелисса, словно наяву, слышала ее мелодичный голос. А закрыв глаза, могла без труда представить себе нежное прекрасное лицо, на котором почти не оставили следов прожитые годы. Мать не выносила охотничью компанию мужа, и Дензил старался не приводить приятелей домой. Будь она жива, никогда Дэн Торп не переступил бы порога Мейнор-хауза! Никогда там не появилась бы Хестер Рандел!

Мелисса спустилась вниз и подошла к отцу.

Дензил сидел во главе опустевшего стола, низко опустив голову. Он выпил немало, — должно быть, для храбрости, — однако был трезвее остальных. Услышав легкие шаги, он поднял голову — и Мелиссе показалось, что в глазах его промелькнуло страдание.

— Ну как, сможешь месяц прожить без меня? — проговорил он с напускной бодростью в голосе.

Мелисса не ответила, пристально вглядываясь в лицо отца.

— Это правда, что ты согласился закрыть Мейнор? — спросила она.

Знакомое выражение появилось на лице Дензила — как хотела бы Мелисса никогда его не видеть!

— У меня не было выбора, — отрезал он.

Несколько секунд отец и дочь смотрели друг другу в глаза. Оба они все понимали; оба знали, что ничего не могут сделать.

— Я понимаю, папа, — наконец ответила Мелисса. — Я соберу мамины вещи. Думаю, мы сможем кое-что из них продать. — «Пусть лучше достанутся чужим людям, чем Хестер», — подумала она.

Мелисса хотела заговорить о себе. Хотела броситься перед отцом на колени, умолять его воспротивиться планам Хестер или хотя бы не поддерживать ее молчаливым согласием… Но тут же поняла, что это бесполезно. Отец — такой же бесправный пленник, как и она. Женившись на Хестер, он отдал свою судьбу ей в руки. Пока он покорен, она исполняет все его желания. Как только взбунтуется — истерзает, растопчет, превратит его жизнь в ад.

Мелисса положила руку отцу на плечо. Ей хотелось зарыдать, но вместо этого она спокойно сказала:

— Не беспокойся, папа. Я справлюсь.

Громкие крики гостей прервали невеселые размышления отца и дочери.

— Дорогу новобрачной! — проревел чей-то пьяный голос.

По лестнице торжественно шествовала Хестер. Шлейф ее роскошного платья волочился по полу, уродливое лицо частично было скрыто широкими полями шляпы и вуалью. Зал взорвался приветственными криками. Объятия, поцелуи, шутливые пожелания молодым — и вот за Дензилом и Хестер уже закрылись массивные дубовые двери, а Мелисса даже не успела поцеловать отца на прощание.

Прижавшись лбом к стеклу, она следила глазами за удаляющимся экипажем. Вся эта свадьба казалась ей чьей-то злой насмешкой, карикатурой на настоящий брачный союз двух любящих сердец.

В этот-то миг и подошел к ней Дэн Торп.

— Это от Хестер, — пробасил он. — Для тебя.

Мелисса оглянулась. Дэн протягивал ей огромный букет белоснежных цветов — тот самый, с которым Хестер входила в церковь.

— Говорят, кому достанется букет невесты, сам скоро пойдет под венец, — с ухмылкой продолжал Дэн. — Пойдешь со мной под венец, Мелисса?

Мелисса молча отвернулась и пошла прочь. Уже в дверях она сообразила, что Дэн мог пойти за ней, и ускорила шаг.

Войдя в спальню, Мелисса сняла со спинки кресла свой плащ: она оставила его здесь по возвращении из церкви. В зале ее мог подстерегать Дэн, поэтому Мелисса спустилась по другой лестнице и вышла через черный ход. Путь ее лежал на задний двор, в конюшню, где ждали хозяев экипажи самых разных конструкций, форм и расцветок.

Коляска Мелиссы была здесь самой старой и потрепанной. Рядом с модными, сверкающими новой кожей и лаком кабриолетами, фаэтонами, двуколками она казалась просто жалкой. В коляску была впряжена только одна дряхлая лошадь, а на козлах дремал такой же дряхлый кучер. Зато лошадь была отлично вышколена, а начищенная упряжь блестела, как серебро. И еще — в этой коляске двадцать лет ездила мать.

— Хотите уехать, мисс Мелисса? Так и знал, что вы здесь не задержитесь, — с ласковой фамильярностью старого слуги, ставшего скорее членом семьи, проворчал Джекоб.

— Я же сказала, что уеду, как только смогу, — ответила Мелиса.

— И вправду хотите ехать к мисс Черил? — удивился кучер. — Не поздновато ли будет?

— Я должна ехать! — без колебаний ответила Мелисса. — Я ведь говорила тебе, что за несколько минут до отъезда в церковь получила от нее записку, — но не могла уйти, пока не окончится свадьба.

— Мисс Мелисса, это ведь не меньше часа только в одну сторону! — попытался урезонить кучер свою молодую хозяйку.

— Знаю, Джекоб, но, похоже, у нее что-то случилось. Мне надо с ней повидаться, раз она меня звала.

Джекоб махнул рукой.

— Э-эх! Верно говорится: пришла беда — отворяй ворота!

— Ты прав, — пробормотала Мелисса, садясь в экипаж.

Джекоб стегнул лошадь, и коляска покатилась по ухабистой дороге. Мелисса откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Сейчас она не вспоминала о своих горестях. «Что же еще могло стрястись у Черил Байрам?» — думала она, и на душе ее становилось все тревожней.

В округе было не так уж много молодых девушек, а чтобы вывозить Мелиссу в большой свет, Уэлдонам недоставало средств. Если бы не Черил Байрам, Мелисса была бы обречена на одиночество.

Леди Рудольф Байрам, мать Черил, была близкой подругой Элоизы Уэлдон. Женщины очень походили друг на друга: добрые, скромные, интеллигентные и необычайно привлекательные. Они навещали друг друга едва ли не каждую неделю. Неудивительно, что и их дочери почти не разлучались. Черил, бывшая двумя годами моложе, обожала старшую подругу и во всем ей подражала.

Две недели назад, когда Мелисса приходила в себя после известия о скорой свадьбе отца, на дом Байрамов обрушилась трагедия. Фаэтон, в котором ехали лорд и леди Байрам, столкнулся с почтовой каретой, управляемой пьяным кучером.

Известно, что кучера почтовых карет любят прокатиться с ветерком. Порой даже устраивают гонки на пустынных сельских дорогах. Это само по себе небезопасно; если же кучер пьян, огромная тяжелая карета превращается в неуправляемый снаряд, угрожающий гибелью всем встречным путникам и ездокам.

Карета вылетела из-за крутого поворота, и легкий фаэтон от столкновения разлетелся на куски. Леди Байрам погибла мгновенно; лорд умер от ран, промучившись еще неделю.

Мелисса была в гостях у Черил и вместе с ней узнала ужасную весть. Она оставалась в Байрам-хаузе до самой смерти лорда Байрама, а затем уговорила подругу на несколько дней — пока не стихнет острая боль потери — переселиться в Мейнор.

Черил прожила у подруги почти две недели. Только позавчера она уехала, поняв или почувствовав, что Дензил хочет провести последний день перед свадьбой наедине с дочерью.

Мелисса рассчитывала навестить Черил в самое ближайшее время — но сегодня утром, за несколько минут до отъезда в церковь, конюх принес ей сумбурную записку. Вот что там говорилось:

« Случилось нечто ужасное! Ради Бога, приезжай, как только сможешь. Мне надо с тобой посоветоваться. Я в отчаянии, просто не знаю, что делать.

Черил».

Мелисса достала из кармана записку и снова перечитала ее, пытаясь представить, что же могло так расстроить подругу.

В Мейнор-хаузе Черил не раз с тревогой заговаривала о том, где и как она теперь будет жить. Ей всего семнадцать лет: очевидно, попечение о ней должен взять на себя кто-то из родственников. Вопрос только, кто?

— Я их совершенно не знаю, — говорила Черил Мелиссе. — Ты ведь слышала, что папа был в ссоре со всей родней и не хотел иметь с ними никакого дела.

И неудивительно, думала Мелисса. Ведь девушек объединяла не только общность характеров и интересов, но и схожая судьба родителей.

Дензил Уэлдон, светский повеса без гроша в кармане, не имея за душой ничего, кроме обаяния и пламенной страсти, сумел жениться на единственной дочери гордого шотландского лорда.

Отец Черил, сын герцога Олдвика, был богат, знатен и хорош собой. Перед ним расстилался широкий, ровный путь процветания и успеха. Каково же было изумление и ужас родных, когда за полгода до выпуска он покинул Итон и женился на дочке своего управляющего!