Поэтому он посетил Египет, побывал в Константинополе и нашел много занимательного в Греции. Знакомство с чужими странами и другими народами сильно расширило его духовные горизонты, так что он нисколько не раскаивался, что не погостил тогда дома. А потом, когда он уже было собрался на родину, оказалось поздно. Наполеон объявил войну, и он был нужен Нельсону. Сейчас, когда блюда следовали одно за другим и по знаку Бейтса лакеи разливали вина из графских погребов, трудно было представить себе, что идет война. Речи ослепительных и многоопытных красавиц были почти все время двусмысленны. Взгляды и улыбки договаривали то, о чем не рисковали говорить вслух.

– Какие у нас планы на завтра? – спросила Люсиль Граттон, сидевшая от него по правую руку. Она как бы давала понять, что на сегодняшнюю ночь ей все уже известно.

– Мне надо вам многое показать в своем имении, да и самому посмотреть тоже, – ответил граф. – Помнится, в дальнем конце сада был когда-то греческий храм, а на холме посреди леса – сторожевая башня, моя мать иногда устраивала там пикники.

– Вы мне покажете и то и другое, – тихо сказала Люсиль ему на ухо. – Разумеется, наедине.

Ну, это было бы уж чересчур демонстративно, подумал граф. К тому же он еще намеревался осмотреть вместе с Перри конюшни. И это можно успеть завтра же с утра, пока дамы еще не соизволят спуститься из спален. Он решил предложить осмотр конюшен во время завтрака, когда за столом соберутся одни мужчины.

Между тем обед завершился, и дамы встали, чтобы выйти, но Люсиль не было никакой нужды вновь шептать ему на ухо:

– Прошу вас, не задерживайтесь слишком долго, мой милый Дарвин. Я хочу быть с вами, вы ведь знаете.

Граф и сам хотел того же. И вот уже в Малой Гостиной расставили карточные столы. Впрочем, игра не клеилась, видно было, что гости ждут не дождутся, когда будет прилично удалиться на покой. Дамы разошлись первыми. Джентльмены задержались, чтобы выпить на сон грядущий по последнему бокалу вина, и Перри сказал графу:

– А ты оказался гостеприимнейшим хозяином, Дарвин. Впрочем, я так и думал. Твой обед выше всяких похвал. В жизни не ел ничего вкуснее.

– И я тоже! – подхватил еще один гость.

– Я на завтра подготовил для вас сюрпризы, – отозвался граф. – Но за них вам надо благодарить не столько меня сколько Перри.

– Как говорится, дайте мне необходимые продукты, а уж я всегда приготовлю вкусное блюдо! – отозвался Перри.

Все рассмеялись и стали гурьбой подниматься по лестнице, переговариваясь и обмениваясь шутками. Наконец граф пожелал гостям спокойной ночи и удалился в графские покои. Слуга помог его сиятельству раздеться. Теперь один шаг, и он очутится в Спальне королевы Елизаветы, ведь она расположена тут же за стеной.

Люсиль уже ждала. Она раскрыла объятия и запрокинула голову, подставляя ему губы.

И у графа мелькнула неуместная мысль, что она похожа на тигрицу, жадно вцепившуюся в свою добычу.

– Он – герой, самый настоящий герой! – горячо произнесла миссис Дэйвисон. – Да ежели бы в стране были известны все его подвиги, ему бы памятник при жизни установили, это уж как пить дать!

Она пересказала Шенде то, что слышала внизу от камердинера его сиятельства, воспевавшего доблестные деяния своего господина. Один такой рассказ особенно понравился Шенде.

Английская боевая эскадра заперла в гавани дюжину французских линейных кораблей. И граф вошел в эту гавань на и французском фрегате, который его матросы захватили незадолго перед тем. Враг и не подозревал об его присутствии, а тем временен два самых больших его корабля взлетели на воздух!

– Камердинер его сиятельства говорит, – продолжала пересказ миссис Дэйвисон, – что капитан (наш-то был капитаном) кликнул тогда охотников, но предупредил, что многие не возвратятся живыми. Однако все, сколько их было на корабле, захотели отправиться вместе с ним!

– Но ведь всех он взять не мог! – воскликнула Шенда.

– Ну конечно! Он выбрал дюжину тех, кто всех дольше служил под его началом, и глухой ночью, когда француз-то спал крепким сном, приблизился к ним.

– И взорвал два линейных корабля!

– Самых больших – упоенно подхватила миссис Дэйвисон. – Команды их не успели еще сообразить, что такое творится, а уж наши выплыли из гавани, только одну мачту у них снесло и двух моряков ранило.

Рассказов в таком духе Шенде еще предстояло услышать немало. Их повторяли и пересказывали в замке по много раз, где уж там было разговаривать о чем-нибудь другом!

– Мне очень хочется на него посмотреть! – призналась себе Шенда.

Но она знала, если он ее прогонит, не захочет, чтобы у него в услужении была «леди в бедственных обстоятельствах» так выражалась миссис Дейвисон, то для нее это будет большим горем.

– Надо быть очень осторожной, – повторила она опять, как накануне говорила Руфусу.

Она отважилась выскользнуть в сад только тогда, когда узнала, что хозяин с гостями, рано пообедав, отправился на верховую прогулку. И даже тогда держалась вблизи живой изгороди, пока не выбралась в лес, где наконец позволила Руфусу побегать и размять лапки.

Лес, который рос на холме позади замка, казался ей не таким сказочным, как ее любимый Рыцарский лес вблизи дома викария. Но и в нем таились какие-то чары, они действовали на Шенду, и она погружалась в грезы, забывая обо всем.

Промечтав так добрых два часа, Шенда спохватилась, что кто-нибудь из гостей может неожиданно вернуться в замок раньше срока, и заторопилась обратно. С какой стороны их можно ожидать, она не знала, но предполагала, что конечной целью их прогулки была старая Сторожевая башня на верхушке холма, куда вела живописная тропа через парк и дальше по лесу, разросшемуся на склоне. Башню достроил сэр Джастин Боу, тот же, что возвел и замок, – он хотел, чтобы в его имении было такое место, откуда видно море. По преданию, на башне день и ночь сменялись дозорные, смотревшие во все глаза, не высадились ли снова на побережье даны? Шенда не раз лазила на Сторожевую башню. Должно быть, у сэра Джастина было исключительно острое зрение, или же он смотрел в подзорную трубу, даже в те времена. Море можно было различить только в самые ясные дни, да и то в виде отдаленной светлой полоски.

Сторожевая башня и сама по себе была удивительно живописна. Хотя Шенда не представляла себе, как смогли бы модные дамы подняться по ее узкой винтовой лестнице, не испачкав туалетов. Наверно, джентльмены с удовольствием им помогут, с улыбкой подумала Шенда. Или же дамы останутся сидеть внизу, в бывшей кордегардии, где, по преданию, у сэра Джастина всегда находились лучники, готовые по первому знаку броситься в битву.

Шенда с Руфусом вернулась в замок и поднялась к себе по боковой лестнице, идущей из сада, и которой редко пользовались. Но она не пробыла в швейной комнате и двух минут, как дверь открылась и вошла взволнованная миссис Дэйвисон.

– Вот вы где, мисс Шенда! Слава Богу. У меня для вас срочная работа.

– Какая?

Миссис Дэйвисон протянула ей очаровательный маленький ридикюль, сделанный из атласа и весь обшитый узкими полосками кружева.

– Вот. Сумочка леди Граттон. Эта бестолковая Рози, можете се5е представить, клала ее в комод и зацепила за край ящика. Кружевце оборвала.

Шенда взяла ридикюль в руки.

– Тут только маленькая дырочка. Я ее зашью так, что леди Граттон никогда и не узнает.

– С горничными вечно какие-нибудь неприятности, – сердито проговорила миссис Дэйвисон. – Все впопыхах, все в спешке. Им бы только поскорее убежать обратно в людскую, где мужчины, вот что их больше всего занимает.

– Досадные случайности бывают со всеми. Скажите Рози, чтобы она не огорчалась, – возразила Шенда. – И если есть еще что-нибудь, давайте я починю, а то у меня сейчас нет никакой работы.

– Коли так, доканчивайте платье, что вы мастерите для себя, – сказала ей миссис Дэйвисон. – Я раздобыла вам материю и жду не дождусь, когда смогу вас видеть в обнове.

– А оно уже готово, – ответила Шенда.

– Ну, как вам это понравится! – восхитилась миссис Дэйвисон. – Даже старая Мэгги не могла сшить платье скорее!

– Я его вечером надену и покажусь вам, – сказала Шенда. – По-моему, вышло неплохо, можно похвастаться.

– А у меня уже есть кусок ткани на еще одно.

– Спасибо вам, вы очень добры. Я расплачусь с вами из первого своего жалованья.

– И не думайте даже, – отмахнулась миссис Дэйвисон. – Да и не моя она, эта материя. Она лежала попусту в шкафу уже много лет, даже не припомню, для чего купленная. Верно ее сиятельству, покойнице, зачем-то понадобилась. – Тут миссис Дэйвисон взглянула на каминные часы и встрепенулась.

– Ах, его сиятельство с гостями должны вот-вот воротиться к чаю, а я еще не проверила как прибраны спальни! На молодых горничных нипочем нельзя положиться, что все будет в порядке!

Она заторопилась из швейной комнаты, а Шенда улыбнулась ей вслед. Миссис Дэйвисон, у которой под началом столько лет были всего три старые служанки такие же добросовестные, как и она сама теперь с упоением муштровала целую армию новеньких девушек. А они, только что из деревни, все никак не могли прийти в себя от восторга, очутившись в замке. И сколько миссис Дэйвисон ни гоняла их все принимали как должное, будто так и надо на новом месте которое придавало им значительности среди деревенских.

Шенда присела к рукодельному столику у окна и стала рассматривать пострадавший ридикюль. Она уже знала, что накануне вечером леди Граттон вышла к обеду в изумрудно-зеленом кисейном платье. А чехол под ним, по словам миссис Дэйвисон, был такой прозрачный, что «ну просто как на голое тело надето!»

Из-за леди Граттон в доме сильно прибавилось хлопот, поэтому миссис Дэйвисон ее недолюбливала, у нее среди гостивших дам были две другие любимицы. И потом, хоть об этом она не говорила, но Шенда догадывалась, что как леди Граттон ни хороша, но на взгляд миссис Дэйвисон, она все же недостойна графа. Граф, считала старая домоправительница, был недосягаем, как сам Господь Бог. И та, что годилась бы ему в жены и могла бы считаться ему ровней, должна быть богиней ней или, на худой конец, королевой. Ридикюль был из зеленого атласа того же оттенка, что и платье, о котором так язвительно высказывалась миссис Мэйвисон. Шенда сразу увидела, что узкое кружево, которым он весь был обшит, ручной работы и, значит, очень дорогое. Она отыскала у себя в рабочей корзинке шелковую нитку подходящего цвета. Сверху ридикюль затягивался лентой, которую дама надевала на руку. Шенда растянула горловину и увидела, что внутри лежат кое-какие предметы.

Она бережно вынула их.

Кружевной платочек с изящно вышитой монограммой леди Граттон. Крохотная золотая коробочка с губной помадой. Еще одна коробочка, побольше, похожая на табакерку, но леди Граттон носила в ней пудру. Да, подумалось Шенде, эта дама держит свою косметику в дорогой упаковке! Крышка маленькой коробочки защелкивалась на замочек, усаженный бриллиантиками. На крышке табакерки блестела выложенная сапфирами буква «Л». «Должно быть, это подарки от мужа», – сказала себе Шенда.

Она засунула руку внутрь, чтобы растянуть на пальцах кружево для починки, но почувствовала, что там осталось еще что-то. Оказалось, бумажка. Шенда достала ее, чтобы не порвать ненароком. Бумажка была сложена. Шенда развернула ее и с удивлением увидела, что это – записка, написанная мелким, твердым почерком, притом, по-французски. Забывшись, Шенда прочла:

Шенда перечитала записку еще и еще раз, говоря себе, что это ей просто мерещится.

Но потом она отчетливо поняла, что ей в руки случайно попало задание леди Граттон от французского шпиона. А ведь леди Граттон так близка с графом! И если кто-то может разъяснить, что все это значит, то именно он.

Она опять перечитала записку, потом положила на столик, прикрыла кружевным платочком и приступила к починке ридикюля. На это у нее ушло немного времени, и, кончив работу, она уложила обратно обе коробочки и платок. Ничего не поделаешь, она должна пойти и предостеречь графа. Сердце у нее сжалось. Подойдя к письменному столу, который миссис Дэвидсон распорядилась поставить в швейной комнате. Шенда тщательно, по возможности похоже, переписала французские строчки, а записку засунула обратно в ридикюль.

Необходимость обратиться к графу страшила ее. Одно дело прятаться от графа из боязни, чтобы он не прогнал ее из замка. И совсем другое – знать, что среди его гостей есть человек, шпионящий в пользу Франции, когда хозяин об этом даже не подозревает.

Самое трудное, она понимала, это увидеться с графом наедине и не возбудить любопытства домочадцев. Большинство слуг в доме считали ее обыкновенной швеей.

Шенда стала думать и пришла к выводу, что единственный человек, которому она может довериться, это Бейтс. Она знала его много лет. Он, как и миссис Дэйвисон, любил ее родителей. Пришла миссис Дэйвисон, и Шенда вручила ей починенный ридикюль. Та покрутила его, ища порванное место, и восхищенно произнесла:

– Ну, какая же вы мастерица, мисс Шенда! Никаких следов не видно! Пусть кто попробует отыскать.

– Я рада, что вы довольны, – сказала Шенда. – А уж Рози – то как будет довольна.

– Я ее твердо предупредила: еще одна такая оплошность, и она возвращается в деревню!

– Ax, миссис Дэйвисон, не будьте такой беспощадной, – вступилась Шенда. – Вы ведь знаете, как была рада ее мать и вся их семья, что она может поступить сюда под ваше покровительство а не искать работу в Лондоне, чтобы еще глядишь, попасть там в беду.

– Да уж, хоть и не полагается самой себя хвалить, но я за девушками смотрю, глаз не спускаю!

– Ну конечно! – согласилась Шенда. – Моя мама всегда говорила, что для них – большая удача попасть к вам под начало и что работа в замке – самая лучшая школа для молодой девушки.

– Стараемся, – сказала миссис Дэйвисон, скромно глядя в пол. И пошла с ридикюлем из комнаты, пряча довольную улыбку.

Шенда посмотрела на часы. Граф с гостями уже конечно вернулись с прогулки, откушали чай, и дамы разошлись по своим комнатам отдохнуть перед обедом.

Шенда тихонько спустилась по черной лестнице на первый этаж, заглянула в буфетную и, по счастью, застала там Бейтса одного. Он доставал столовое серебро для предстоящего обеда. Дворец кий гордился тем, в каком виде у него содержится серебро, и никому его не доверял. Перед сном сам убирал, заворачивал каждый отдельный предмет в зеленую фланельку и укладывал под замок. Когда Шенда вошла, Бейтс как раз вынул роскошную серебряную вазу работы Поля Леймрика. Заметив посетительницу, он обратился к ней:

– Полюбуйтесь-ка, мисс Шенда! Три года у меня не было случая выставить на обеденный стол эту вазу! То-то ей должно быть самой приятно выйти из темноты на свет Божий!

Он говорил о вазе, словно о живом существе.

– Кроме вас, никто бы не мог сохранить ее в таком прекрасном виде! – сказала Шенда.

Старик улыбнулся, но так как появление Шенды в буфетной было необычным, он тут же спохватился и спросил:

– Не могу ли я быть вам чем-то полезен, мисс Шенда?

– Да, можете. – ответила она. – Мне нужно видеть графа с глазу на глаз, и как можно скорее. Это очень важно!

Бейтс снял зеленый фланелевый передник, надел сюртук и сказал:

– Идемте, мисс. Если не ошибаюсь, его сиятельство сейчас в кабинете и просматривает почту, так как не имел времени заняться ею с утра.

Они пошли из буфетной по широкому коридору, мимо обеденной залы и некоторых других помещений, и очутились в холле. Четверо находившихся там лакеев при появлении дворецкого стали навытяжку и застыли, как были обучены, Бейтс и Шенда свернули в другой коридор, прошли через зал Рубенса и через библиотеку, просторную, как три комнаты соединенные вместе, приблизились к дверям кабинета, где Бейтс на минуту остановился. Шенда поняла, что он прислушивается, не звучат ли в кабинете голоса. Затем он знаком велел ей отступить в сторону, чтобы, если граф окажется не один, ее не заметили, и распахнул створки. Через мгновенье, обведя кабинет взглядом, Бейтс произнес:

– Прошу меня извинить, милорд, но не могли бы вы уделить минуту одному лицу; желающему видеть ваше сиятельство по очень важному делу?

– Пожалуй, – ответил граф, оторвав взгляд от разложенных на столе бумаг. – А кто это?

Но Бейтс уклонился от ответа, а вместо этого жестом пригласил Шенду войти. Шенда, высоко держа голову, переступила через порог. Нельзя не признать, что в глубине души она волновалась, ведь она впервые видела графа, хотя слышала о нем так много!

Граф, снова склонившись над столом, дописывал письмо, которым занимался, когда Бейтс его прервал. И Шенда приблизилась к нему почти вплотную, прежде чем он наконец поднял голову.

Шенда издала восклицание и непроизвольно произнесла:

– Так это оказывается вы!

Из-за стола на нее смотрел тот самый незнакомец, который помог ей в лесу спасти Руфуса и перед тем, как расстаться, подарил ей первый в ее жизни поцелуй.

Шенда была поражена. Ей ведь все время говорили, что граф только вчера прибыл в свой замок. Поэтому ей даже в голову не могло прийти, что неизвестный джентльмен, подсадивший ее на свою лошадь, это и есть граф.

Они глядели друг на друга в изумлении.

Но вот граф опомнился, встал со стула и спросил:

– Каким образом вы оказались здесь?

Они стояли молча, глядя друг другу в глаза, пока Шенда не пролепетала еле слышным голосом:

– Я… мне надо было… вас увидеть… это очень… важно!

– Так вы не знали, кто я?

– Я… и понятия не имела!

– Н-ну, – как бы с усилием произнес граф, – раз вы хотели меня видеть, давайте сядем, и вы объясните, для чего вы пришли в замок.

Он обошел письменный стол и указал ей на диван, стоящий сбоку от камина. При этом он обратил внимание на то, что Шенда без шляпки и вид у нее в точности такой же, как тогда в лесу.

Она сидела на диване, не поднимая головы, и он понял, что она робеет. Чтобы приободрить ее, он спросил:

– Надеюсь, Руфус оправился от своего неприятного приключения в лесу?

– Д-да… он уже вполне… здоров, – отозвалась Шенда. – Но… я теперь понимаю… что капкан, который я… попросила вас выкинуть… был ваш!

– Он был установлен по распоряжению моего управляющего, – сказал граф. – Но теперь я велел ему, чтобы в Рыцарском лесу и вокруг замка ни ловушек, ни капканов не ставили.

– О… благодарю вас! Это так… замечательно и… великодушно… с вашей стороны! А то я боялась, как бы Руфус опять не попался.

– Ручаюсь вам, что ему ничего не грозит, – проговорил граф и увидел признательность в ее взгляде. Когда ему удалось совладать с волнением, он сказал:

– Ну, а теперь расскажите, зачем вы хотели меня видеть, если не знали, что владелец замка – это я?

Шенда набрала полную грудь воздуха. Почему-то теперь, когда она узнала, кто он, ей стало еще труднее рассказать ему о своей находке. Но так или иначе, сказала она себе, меры против тех, кто подвергает опасности английских солдат и матросов, должны быть приняты безотлагательно.

Она, ни слова не говоря, протянула графу листок, на который переписала текст записки из ридикюля леди Граттон. Граф взял листок и заглянул ей в лицо, нашел, что она, оказывается, еще прелестнее, чем ему запомнилось.

Потом он прочел записку и резко выпрямился.

– Откуда это у вас? – спросил он совершенно другим тоном.

– Я списала это… с листка… который был в ридикюле одной дамы.

– В ридикюле одной дамы? – переспросил граф. – Где вы его взяли?

– Здесь… в замке, – еле слышно ответила Шенда.

– Но почему? Что вы здесь делали?

Шенда молчала, собираясь с духом. Потом все-таки тихо призналась:

– Я… я ваша новая швея, милорд. Взгляд графа выразил изумление.

– Кто же это вас нанял? И почему?

– Старая швея… умерла три года назад… и миссис Дэйвисон никого не брала на ее место… пока не узнала о возвращении вашей милости.

– Значит, вы здесь новенькая?

– Да, милорд…

– И вам пришлось зашивать дамский ридикюль. Кто же эта дама?

Шенда набрала в грудь воздуху.

– Леди Граттон!

Граф плотно сжал губы и пробормотал.

– Я этому не верю. Этого не может быть!

Шенда поняла, что он обращается не к ней, а как бы к самому себе. Переждав минуту, она сказала:

– Я подумала, милорд… что будет правильно, если… я принесу это вам.

– Вы поняли содержание записки? Но ведь она написана по-французски?

– Я… я владею французским языком, милорд.

– Имеете ли вы представление, о чем здесь говорится?

– Да.

– То есть как это – да?

Шенда замялась было, но потом ответила:

– Я… слышала… про Тайную экспедицию.

Граф посмотрел на нее с удивлением, словно не веря своим ушам.

– Вы слышали про Тайную экспедицию? – переспросил он резко. – От кого же вы могли это слышать?

В его голосе было столько недоумения, что Шенда даже улыбнулась.

– Сын деревенского лекаря, милорд… Он служит в одном… из полков… которые… уже погрузились на транспорты… и примут участие в экспедиции.

Граф схватился за голову.

– Мне кажется, я сплю! Ведь все это считается строжайшей военной тайной?

– Я знаю. Но лейтенант Даути, когда приезжал на побывку, рассказал своему отцу о том… в какое дело он назначен… а лекарь… рассказал моему отцу.

– То есть, надо так понимать, что об этом уже знает и судачит вся деревня?

– Нет, нет, ваше сиятельство! Гай Даути своему отцу рассказал под страшным секретом… а мой отец… никогда никому… не открывал чужих тайн.

– Ну, вы меня утешили! – саркастически заметил граф. – Что ж, надеюсь, на второй вопрос ответа вы не знаете?

– Думаю, что знаю, милорд. Граф вытаращил глаза, по-видимому, не находя слов.

– Один матрос… который служит на корабле… адмирала Нельсона, – пояснила Шенда, – женился на девушке… из нашей деревни. Она приехала пожить с родителями… пока он не возвратится… с войны. Он пишет ей письма, но… соблюдая осторожность… всегда условным языком.

– И он сообщил ей местонахождение адмирала Нельсона? – недоверчиво спросил граф.

Шенде стало весело наблюдать его растерянность. У нее даже появились ямочки на щеках, когда она приступила к объяснению.

– В последнем письме он написал:

«У меня свербит левая ладонь, и завтра я буду вспоминать пирог, что печет по воскресным дням твоя матушка».

Граф недоуменно молчал и ждал продолжения.

– Он любит свою… жену, поэтому… где бы ни находился… обращается лицом к Англии. Свербит левая ладонь – значит, что он плывет на запад, а по воскресеньям его теща печет бисквит «мадера», его принято запивать красным вином.

– Не могу поверить! – ошеломленно произнес граф и упал в кресло, держа перед глазами листок, который передала ему Шенда.

Но мысль его уже заработала, четко и логично. Если эта записка была найдена в ридикюле Люсиль Граттон, значит, это против ее призывных взглядов и пухлых губок предостерегал его лорд Барэм. Она получает деньги за важные сведения, которые добывает у своих любовников, и передает французам. Тому, чьи поручения она выполняет, разумеется, известно, что в настоящее время она находится у него, графа Эрроу. И поскольку он лишь недавно возвратился в Англию со Средиземного моря, да еще был на приеме у первого лорда Адмиралтейства, кому же еще знать ответы на те два вопроса?

В первое мгновение при мысли о том, как его провели, он в порыве ярости готов был пойти и бросить в лицо Люсиль Граттон обвинение в подлом предательстве. Но он тут же взял себя в руки: куда важнее, чем дать выход своему негодованию, – выследить наполеоновского шпиона, или шпионов, которые направляют ее действия.

Несколько минут он сидел неподвижно и молчал. Потом, прервав затянувшееся молчание, спросил Шенду:

– Если я вас правильно понял, леди Граттон неизвестно о том, что вы нашли у нее эту записку?

– Нет, милорд. Девушка, которая прислуживает ей, оборвала кружевце на ридикюле, и миссис Дэйвисон принесла мне его для починки.

– Стало быть, она вас не видела?

– Нет, милорд.

– Однако вы живете в замке и состоите, насколько я могу понять, у меня в услужении?

– Да, милорд.

Шенде было непонятно, к чему он клонит.

– Скажите мне, Шенда, готовы ли вы помочь своему отечеству? Но предупреждаю, что будет наверно сопряжено с опасностью.

Шенда удивленно посмотрела на графа.

– Я готова… сделать все… – проговорила она, – чтобы помочь таким людям, как вы, милорд, одолеть Наполеона и… чтобы кончилась эта… ужасная… мерзкая война!

– Я так и думал, – сказал граф. – А поручение мое состоит в том, чтобы вы пошли служанкой к леди Граттон на то время, пока она здесь.

Глаза у Шенды округлились. Думала ли она, что ей когда-нибудь предложат такое? В первую минуту она решила отказаться, ведь ее матушка этого бы не одобрила. Но потом она спросила себя: что важнее? Чтобы она не роняла достоинства своего сословия (притом что граф-то принимает ее за наемную прислугу) или же чтобы она, как и он, вступила в бой с врагом, у которого сейчас все козыри на руках?

И, сделав над собой усилие, Шенда дрожащим голосом ответила:

– Я сделаю все… что вы скажете, милорд.

– Спасибо, – проговорил граф. – Я буду с вами откровенен, так как считаю вас умницей, и вы поймете меня, если я скажу вам, что ваше сообщение крайне ценно для Адмиралтейства.

– Я так… себе и представляла.

– Первое, – сказал граф, – обещайте, что вы никому не скажете о том, что сообщили мне, и не передадите того, о чем мы сейчас с вами говорили, ни одной живой душе ни в замке, ни за его пределами.

– Обещаю! – отозвалась Шенда. – Я ведь… никому кроме Бейтса… даже не заикнулась, что… хочу с вами поговорить.

– Прекрасно! А я скажу миссис Дэйвисон, что желаю окружить леди Граттон всем возможным комфортом, и поэтому пусть миссис Дэйвисон распорядится, чтобы леди Граттон прислуживали вы.

– Мне кажется, милорд, миссис Дэйвисон очень удивится, что вы меня знаете:

– О, это я ей объясню. Расскажу, как, возвратившись в Англию, первым делом отправился в наш дом на Беркли-сквер и нашел его в ужасающем состоянии. – Он замолчал и удостоверился, что Шенда слушает, – Тогда я решил съездить и посмотреть, что сталось за годы моего отсутствия с замком, не пострадал ли и он. – Улыбка тронула губы графа. – Я не видел его четырнадцать лет, и думал, а вдруг меня и здесь ждет разочарование, вдруг на самом деле передо мной окажутся одни развалины, обрушившиеся стены, продавленные кровли, а тот замок, каким я его помню, – всего лишь мираж.

– Я вас… понимаю, – тихо выдохнула Шенда.

– Я встал до рассвета, – продолжал граф, – и наняв лучшую лошадь, прискакал из Лондона сюда только для того, чтобы взглянуть на замок. – Он перевел дух. – Все оказалось на месте. И точно такое, каким мне представлялось!

Граф увидел понимание в красивых глазах Шенды. Он продолжал свой рассказ.

– Я не предполагал показываться в замке, я знал, что не следует сваливаться на голову здешним обитателям без предупреждения. – Он улыбнулся. – Что произошло дальше, вам известно. Я встретил в лесу одну миловидную особу и сумел быть ей полезен.

– Вы были… очень добры, – потупясь пробормотала Шенда. – И я… никогда не забуду… как вы спасли Руфуса… Но я… совсем не думала… мне и в голову не приходило… что вы и есть… новый граф!

– А я поехал обратно в Лондон, и мне никак не верилось, что вы существуете на самом деле. И что действительно есть на свете волшебный лес, в котором я вас встретил.

Он произнес это так значительно, что Шенда зарделась и отвела глаза.

– Но вот мы встречаемся снова, – вновь заговорил граф своим обычным голосом, – и если тогда вы нуждались в моей помощи, то теперь я нуждаюсь в вашей! Наполеоновские шпионы, как мне объяснили, проникают всюду, но чтобы они добрались до моего, собственного дома, в это мне даже с трудом верится. – Шенда уловила в его голосе признак гнева. – Вы и я должны вдвоем выследить человека, который отдает приказания агентам и связан с Бонапартом напрямую.

– Это, наверное… будет очень трудно, – тихо сказала Шенда.

– Я еще не проигрывал сражений, – ответил граф. – И с вашей помощью, Шенда, одержу победу и на этот раз!

С этими словами он встал, поднялась и Шенда, они минуту глядели друг на друга, потом граф взял ее за руку. Его взгляд задержался было на ее губах. Шенда смутилась и граф поцеловал ей руку.

– Спасибо, Шенда, – проговорил он. – И смотрите, будьте осторожны. Эти люди очень опасны!