Глава 10

Мелинда от непомерного напряжения ненадолго впала в некое забытье, но, очнувшись, не могла ни о чем думать, только о ноте презрения — или гнева? — в голосе маркиза, когда он сказал: «Маленькая идиотка! Вы же могли свернуть себе шею!» Эти слова повторялись в ее мозгу снова и снова.

В то же время она чувствовала, что скачка высвободила что-то внутри нее. Словно, приняв вызов, она выступила не только против Скиттлз, но и против всех, кто когда-либо тиранил ее, был с ней груб, обращался с ней презрительно или игнорировал ее, как бедную родственницу. Все, что доставило ей столько страданий, накапливалось в ее душе и образовало большой ком гнева, который теперь рассыпался и освободил ее.

Но больше всего на свете ей хотелось получить одобрение маркиза, доказать ему, что она не слабая, глупая пешка, которую кто угодно может переставлять туда-сюда по своему желанию, а человек с характером и своим мнением. Но этого, как ей казалось, у нее не получилось. Но все же она выиграла скачку!

Она видела изумление в глазах джентльменов, когда они поздравляли ее, после того как она первая пересекла финишную черту, опередив Скиттлз. Они не знали, что отец Мелинды воспитывал ее как сына, который у него так и не родился. Он всегда брал ее с собой, как будто она была тем наследником, которого он так желал иметь. Он научил ее ездить верхом, она ездила с ним на охоту, она стреляла куропаток рядом с ним и плавала в озере, ныряя с высокого берега. Когда ее мать протестовала против такого воспитания, он просто смеялся в ответ.

— Роди мне сына, — дразнил он ее, — и я отдам тебе твою дочь.

Мелинду всегда переполняла радость, когда он позволял ей сопровождать его. Он обращался с ней как с равной, объяснял, что делать, был добр и не сердился, если ей не удавалось перескочить через изгородь или найти подстреленную птицу.

— Ты выглядишь хрупкой, — сказал он ей однажды, — но у тебя крепкая рука в поводу, как у мужчины.

Это был самый лучший комплимент, который он мог ей сделать. И теперь Мелинда раздумывала, одобрил бы он или нет эту ее скачку. Она выиграла, стерла с лица Скиттлз это самодовольное и высокомерное выражение, но чего она добилась? Маркиз все равно презирает ее.

Она уткнулась в подушку, потом, горя от нетерпения, поднялась с постели. Позвонила горничной, умылась, переоделась в необычайно шедшее ее платье из белой саржи, украшенное голубыми лентами и бесчисленными кружевными оборочками. Горничная причесала ее. И Мелинда больше не чувствовала усталости, на смену ей пришло странное возбуждение, возбуждение оттого, что она сейчас, спустившись вниз, увидит маркиза и что теперь она не какое-то раздавленное, всеми игнорируемое ничтожество, а женщина, победившая Скиттлз, которую считали самой лучшей наездницей в стране.

И она не могла отогнать от себя воспоминания о том, как Скиттлз, слегка запрокинув голову, смотрит на маркиза, положив белую руку на лацкан его сюртука, почти подставляя ему свои пунцовые губы. Затем она нетерпеливо отбросила это видение. Пусть Скиттлз охотится за маркизом, пусть старается завлечь его в свои сети, но сейчас она, Мелинда, владеет ситуацией. В течение шести месяцев он не сможет избавиться от нее, и, как бы Скиттлз ни атаковала его, он обязан держать Мелинду рядом с собой, чтобы представлять ее своей женой, хотя бы адвокатам.

Мелинда взглянула на себя в зеркало. Она знала, что в этом модном наряде и с умело уложенной прической никто, даже сэр Гектор, не узнал бы в ней той тихой мышки, бедной родственницы, на которую могли кричать, не обращать внимания и даже бить.

От этой мысли Мелинда подняла голову и пошла вниз как королева, зная, что победа добавила ей уверенности в себе и гордости, которых не было раньше.

К ее удивлению, в доме было очень тихо. Она открыла дверь гостиной и нашла там не шумную, хохочущую толпу гостей, а одного капитана Вестея, стоявшего спиной к двери и смотревшего в окно.

Он, вероятно, слышал, как она вошла, потому что сказал:

— Они уехали? — потом повернулся и добавил:

— А, это вы, Мелинда! Я думал, что это Дрого. Он пошел поторопить гостей с отъездом.

— Так они уехали? — сказала Мелинда.

— Да, уехали, — подтвердил капитан Вестей. — Идите садитесь, вы, наверное, устали.

— Я уже отдохнула, — возразила Мелинда, — и больше не чувствую усталости.

— Тогда еще почувствуете, — сказал он. — Вы были великолепны! Не думал, что на свете есть женщина, которая сможет сесть на Грома и победить Скиттлз.

Кто вас научил так хорошо ездить верхом?

— Мой отец, — сказала Мелинда, — я езжу верхом с трех лет.

— Но можно по-разному ездить! — воскликнул капитан Вестей. — Вы были неподражаемы! Я никогда бы не поверил, если бы не видел своими глазами, что такое возможно, настолько захватывающе вы направляли Грома последние полмили!

— А его светлость сердит на меня, — тихо проговорила Мелинда.

— Нисколько не удивлен, — ответил капитан Вестей. — Мы думали, что вы свернете себе шею.

— А если бы… я… — Мелинда нерешительно замолчала, — если бы все так и случилось… то… это означало бы, что он… не получит своего наследства?

— Я как-то об этом не думал. Нет, конечно нет, — запротестовал капитан Вестей. — Он думал только о вас, да и все мы тоже. Если вы умрете в течение оговоренного в завещании вдовы времени, то это будет не его вина, и я даже думаю, что тогда он получит деньги немедленно.

— Тогда… тогда получается, что он заботился… обо мне? — сказала сама себе Мелинда, и ее сердце запрыгало от радости.

— Мне кажется, вы не правильно понимаете Дрого… — начал капитан Вестей, но не успел закончить предложение, потому что в гостиную вошел маркиз.

— Они уехали, — коротко сказал он и увидел, что Мелинда с опаской повернула к нему свое лицо.

Он ничего не сказал, просто пошел к тому месту в комнате, где она сидела. Дойдя до нее, он остановился и стоял, казалось, стараясь запомнить ее хрупкий вид, маленькие белые руки и личико сердечком с большими испуганными синими глазами.

— Не могу поверить! — сказал он. — Я бы никогда не доверил Грома женщине!

— Спасибо, что позволили мне скакать на нем, — сказала Мелинда.

Ее слова, казалось, сломили напряженность, царящую в комнате. Маркиз откинул голову назад и засмеялся.

— Позволил! — воскликнул он. — У меня не было выбора. Теперь я думаю, что был безумен, раз принял участие в такой сумасбродной затее. Но к счастью, все обошлось. Вы выиграли!

— Да, она выиграла пятьсот гиней, — сказал капитан Вестей. — Как вы думаете, Скиттлз выплатит их ей?

— Уверен, что выплатит, или кто-нибудь сделает это за нее! — сказал маркиз. — Даже в мире Скиттлз принято платить за проигрыш.

Мелинда не поняла, что он имеет в виду, говоря «мир Скиттлз». Разве она и маркиз вращаются в разных обществах? Потом она вспомнила других женщин на том странном приеме в ночь, когда умерла вдова, и вспомнила то отвращение и омерзение, которое вызвало у нее их поведение, а также поток ругательств, постоянно изливающийся из уст Скиттлз.

И совершенно неожиданно все то приподнятое настроение, которое появилось у нее после победы в скачке, спало, и она поняла, что, соревнуясь со Скиттлз, она каким-то образом опустилась до уровня этой женщины.

— Скачка была фантастической? — услышала она слова капитана Вестея и почувствовала, что не может больше выносить их разговоры.

Она поспешно встала.

— Могу я попросить вас кое о чем? — спросила она маркиза.

— Конечно, — ответил он.

— Тогда давайте не будем больше говорить об этой скачке, — сказала она. — Мне кажется, мне не следовало принимать вызов мисс Уолтере. Просто я знала, что на Громе я обязательно выиграю у нее. Но теперь я думаю, что мне не нужно было так себя вести. Не могли бы вы передать ей мою просьбу? Я не возьму у нее денег. Пусть они останутся у нее.

Маркиз ничего не сказал, но не сводил глаз с Мелинды.

— Но почему вы отказываетесь? — вмешался капитан Вестей. — Это было пари! Вы конечно же должны взять эти пятьсот гиней, если у Скиттлз хватит совести заплатить их вам.

— Но я не возьму, — настаивала Мелинда. — Если она будет настаивать, то я отдам их на благотворительность.

Наступило молчание, потом маркиз сказал:

— А я думал, вас заинтересовал выигрыш. Вы как-то говорили, что принять мое предложение вас заставила нужда в деньгах.

— Да, так и было, — сказала Мелинда. — Но у меня уже есть деньги. И мне их достаточно, я не желаю брать деньги у мисс Уолтере.

— Вы так ее не любите? — спросил маркиз.

Мелинда сжала губы. Она уже хотела сказать все, что она думает о Скиттлз и о тех других женщинах, которым он представил ее. Но потом решила, что говорить о них так — значило бы показать себя злобной и вздорной, а возможно, с внезапным страхом подумала она, он решит, что она завидует Каролине Уолтере.

— Пожалуйста, поговорим о чем-нибудь другом, — взмолилась она.

Она отвернулась, но маркиз подошел к ней и взял за руку, держа как пленницу. Она почувствовала, что задрожала от его прикосновения, и взглянула на него слегка испуганными глазами.

— Вы странное существо, Мелинда, — сказал он, словно они были одни в комнате, и капитана Вестея не было поблизости. — Я вас не понимаю. Что творится в этой маленькой головке, за этим невероятно невинным видом? Скажите мне! Скажите мне, о чем вы думаете?!

Его пальцы сжали ее запястье так, что ей стало больно. Мелинда поняла, что он пытается проникнуть в тайные глубины ее сердца, вытягивая на свет божий чувства, которые она скрывала от него.

— Мои мысли принадлежат мне, милорд, — сказала она, затем заглянула в его глаза и поняла, что он завладел не только ее рукой, но и всем ее существом, и не отпускает ее от себя.

Мгновение они смотрели друг на друга и не замечали ничего вокруг — мужчина и женщина, предназначенные друг другу. Поэтому слова капитана Вестея, прервавшего это молчание, заставили их вздрогнуть.

— Мне кажется, что все это просто смешно, — решительно заявил он. — Мелинде следует взять эти деньги и сохранить их на старость. Не вечно же она будет такой хорошенькой, как сейчас, а когда она станет не столь привлекательной, то эти небольшие сбережения придутся кстати.

— Правильно! — сухо заметил маркиз и отпустил руку Мелинды.

— Я не возьму их, — повторила Мелинда, — и это все, что я могу сказать на эту тему. Очень мило с вашей стороны, джентльмены, что вы так печетесь о моем благосостоянии, но на этот счет я уже приняла решение, и оно будет неизменно.

— Тогда тем более следует сменить тему, — ожесточенно сказал маркиз. — Жервез, давай сыграем в пике, а Мелинда, если хочет, может посмотреть.

— Я не люблю эту игру, — с каким-то раздражением проговорил капитан Вестей.

— Если хотите, то я сыграю с вами, — несколько смущенно сказала Мелинда.

Маркиз удивленно поднял брови.

— Еще одно достоинство, — сказал он. — Им и конца не видно!

Однако пошел к карточному столику в дальнем конце комнаты. И они начали игру в полной тишине.

К удивлению маркиза, Мелинда почти на равных играла с ним, и ей везло на карты, что делало ее почти непобедимой.

Они играли уже почти час, и Мелинда подумала, что скоро ей нужно будет подняться к себе и переодеться к обеду, когда дверь открылась, вошел дворецкий и зычным голосом объявил:

— К вам лорд Ротхем, милорд!

Мелинда сидела спиной к двери. Поскольку маркиз встал, то она опустила карты, осторожно сложив их на тот случай, если они возобновят игру, и только через несколько секунд повернулась к вновь прибывшему гостю. У нее перехватило дыхание. Она узнала человека, пожимавшего руку маркизу и повернувшегося, чтобы поприветствовать капитана Вестея. Она видела его только один раз в жизни, но подумала, что никогда не сможет забыть ни его тонкого, порочного лица с кривым носом, ни полного рта, ни болезненных мешков под глазами, ни длинных, костлявых пальцев, которыми он взял тогда ее руку и поднес к своим губам.

Она снова отвернулась к карточному столу, надеясь, что он не заметит ее, но потом решила, что вряд ли он узнает ее, ведь он видел ее только один раз.

— Меня прислала Скиттлз, — услышала она слова лорда Ротхема. — Я здесь, чтобы заплатить ее проигрыш и познакомиться с несравненной наездницей, нашей новой звездой, о которой до сих пор мы ничего не знали.

— Вы просто поэт, Ротхем, — сказал маркиз с нотой сарказма в голосе. — Позвольте мне представить вас! Мелинда, это лорд Ротхем, как вы уже слышали, он здесь, чтобы заплатить причитающиеся вам деньги.

Лорд Ротхем, это мисс Мелинда Стэнион!

Мелинда была вынуждена повернуться. Она опустила глаза, а так как лорд Ротхем ничего не говорил, то подняла их снова. То, что она увидела на его лице, заставило ее содрогнуться от страха.

— Мисс Мелинда Стэнион! — сказал он. — Я так и думал, что не может же их быть две. Мелинда — необычное имя, вам не кажется? И вот, наконец, мое дитя, я нашел вас.

Он сделал шаг вперед, взял ее руку, которая безжизненно висела вдоль тела, поднял ее и, как в прошлый раз, поднес к своим губам. Она почувствовала прикосновение его губ, теплых, жадных и наглых, и, пробормотав что-то невразумительное, вырвала у него свою руку.

— Я вас нашел, — повторил лорд Ротхем, — а теперь я предлагаю вам упаковать свои вещи, и мы немедленно уедем. Моя карета на улице.

— О чем вы говорите? — с почти нескрываемым гневом сказал маркиз. — Как я понял, вы уже встречали Мелинду, но по какому праву вы предлагаете ей уехать с вами? Она у меня в гостях.

— Я не понял, по каким причинам она покинула дом Эллы Харкорт не со мной, — сказал лорд Ротхем. — Боюсь, возникло некоторое недопонимание, но его можно быстро уладить. Мелинда сейчас уедет со мной.

Как вы хорошо знаете, Чард, мой дом всего в пяти милях отсюда, и Скиттлз приехала, чтобы поразвлечься на выходные.

— Я думаю, что Мелинда поблагодарит вас за приглашение, — сухо сказал маркиз, — но она уже пользуется моим гостеприимством и не имеет желания принимать вашего. Это так, Мелинда?

Мелинда сделала шаг к маркизу, словно ища защиты.

— Да, да… конечно, — нервно ответила она. — Спасибо, лорд Ротхем, но я… остаюсь здесь… и не имею желания… уезжать.

— Это только слова, Мелинда, как вы хорошо понимаете, — возразил лорд Ротхем, — вы принадлежите мне, и давайте покончим со всеми формальностями.

Бегите наверх, как хорошая девочка, и возвращайтесь с вашим чемоданом. Простите, Чард, есть множество других падших ангелочков, так что незачем брать моего.

— Не имею никакого понятия, на чем основано ваше убеждение, что вы имеете право предъявлять претензии на Мелинду, — сказал маркиз, — но она не покинет этот дом. Но поскольку, похоже, вы намерены портить ей жизнь, то я предлагаю вам отступного, Ротхем.

— Не все так просто, — отказался лорд Ротхем. — Я не привык упускать своего. И я из принципа настаиваю, чтобы Мелинда поехала со мной.

— А я настаиваю на том, чтобы она осталась, — сказал маркиз.

— Но выбор конечно же за самой Мелиндой, — вмешался капитан Вестей. — Давайте спросим у нее, что она предпочтет сделать.

Он бросил отчаянный взгляд на Мелинду, словно боялся, что она может отказаться оставаться с ними, когда ставки так выросли.

— Да… да, конечно, — проговорила Мелинда дрожащим голосом. — Я… я хочу… остаться. Я же обещала.

— Точно! — сказал маркиз. — Вот вам и ответ, Ротхем. Пожалуйста, прекратите эту отвратительную сцену и возвращайтесь к своим гостям. Я уверен, что Скиттлз с нетерпением ждет вас.

— Я уже сказал вам, — произнес лорд Ротхем; теперь его голос был ровным и размеренным, а слова резали как ножом. — Мелинда моя. Она пойдет со мной.

Маркиз провел рукой по лбу.

— Вы, кажется, не понимаете простых слов, — сказал он. — Может быть, у вас есть причины делать такие дикие заявления, но Мелинда здесь по своей собственной воле, по своей собственной воле она только что сообщила вам, что хочет остаться. И добавить к этому нечего.

— Очень хорошо, Чард, вы вынуждаете меня принять самое неприятное решение, — сказал лорд Ротхем. — Если вы не позволите Мелинде пойти со мной, что, по моему убеждению, она обязана сделать, тогда я буду драться с вами за нее.

— Вы имеете в виду дуэль? — спросил маркиз.

— Именно дуэль, — ответил лорд Ротхем с кривой усмешкой на губах. — Завтра на рассвете, который будет, как я предполагаю, в половине пятого, в обычном месте возле Серпантина.

— Но это смешно! — вмешался капитан Вестей. — Дуэли запрещены, и вам это известно, Ротхем. Если ее величество узнает…

— Ее величество не узнает до тех пор, пока все не будет кончено, — возразил лорд Ротхем. — А мертвые хранят молчание. — Он повернулся к Мелинде:

— Сожалею, моя дорогая, что вы не станете моей гостьей до завтрашнего вечера. Я заберу вас отсюда около полудня. Будьте любезны быть готовой.

Мелинда пыталась что-то сказать, но слова не шли с языка.

И, словно хозяин положения, лорд Ротхем снова поднес ее руку к своим губам, на этот раз небрежно.

На мгновение его глаза остановились на ней, и она почувствовала, что по спине побежали мурашки, а из груди вырвался вздох, будто его мысли заставили ее трепетать. И с той же ужасной самодовольной улыбкой он вышел из комнаты.

Некоторое время они втроем стояли как каменные.

Затем, не думая, что она делает, Мелинда бросилась к маркизу, обхватила его руками и прижалась лицом к его плечу.

— Я не поеду с ним, нет! Не позволяйте ему забрать меня. Я его ненавижу, и он… пугает меня!

Медленно и осторожно маркиз освободился от нее.

И пошел через комнату, не взглянув ни на нее, ни на капитана Вестея, открыл дверь и вышел.

Мелинда стояла там, где он покинул ее, у нее по щекам лились слезы.

— Остановите его! О, остановите его! — кричала она капитану Вестею.

— Нет, пусть идет, — ответил капитан. — Ему надо побыть одному и подумать о том, что его ждет впереди!

— Дуэль! Что он имел в виду, говоря о… дуэли? — спрашивала Мелинда, почти обезумев от горя. — Они же… запрещены.

— Но все еще случаются, — сказал капитан Вестей тихо, — а Ротхем отличный стрелок.

— Что вы имеете в виду? — изменившимся голосом спросила Мелинда.

— Я имею в виду, — объяснил капитан Вестей, — что он уже убил трех человек. Мне кажется, он всегда ненавидел Дрого и с удовольствием ухватился за эту возможность бросить ему вызов, не говоря о том, что он хочет заполучить вас себе.

— Его светлость должен отказаться, — потребовала Мелинда.

— Не будьте смешной! — возразил капитан Вестей. — Вы не хуже меня знаете, что если он смалодушничает, то его поднимут на смех его же собственные друзья.

— Но зачем… зачем он… будет драться с лордом Ротхемом? И ради чего? — спросила Мелинда.

— Ради вас, конечно, — ответил капитан Вестей.

— Но почему… почему его светлость не… — Она запнулась, и капитан Вестей, садясь за карточный стол, будто его больше не держали ноги, закончил ее фразу:

— Не отдал вас лорду Ротхему? Даже если бы он и хотел это сделать, то не смог бы. Отказаться принять вызов и подвергнуться остракизму со стороны всех порядочных людей в стране? Нет, Мелинда! Мужчина должен вести себя достойно, каким бы бесчестным ни был его противник.

— Но что, если… лорд Ротхем… убьет его?

— Как он уже сказал, — тихим голосом продолжал капитан Вестей, — мертвые не болтают! В клубе прошел слух, подчеркиваю, только слух, что он стреляет чуть раньше противника. Но когда человек мертв, то мало кто будет добиваться правды ради него, а у Ротхема большое влияние в некоторых кругах.

— Тогда… что же нам… делать? — спросила Мелинда жалобно, и слезы потекли у нее по щекам.

— Ничего, только молиться, — ответил капитан Вестей. — Боже мой! Я никогда не думал об этом с тех самых пор, как закончил Итон! Но если когда и бывает необходимость в обращении к Богу, то именно теперь. Самое подходящее занятие для женщины, вот и займитесь этим. Дрого понадобится много сил, чтобы уклониться от пули Ротхема, которую тот, несомненно, направит прямо в его сердце.

— О, зачем, зачем я только… встретилась с ним? — спросила Мелинда.

— Вот именно, зачем? — почти выкрикнул от отчаяния капитан Вестей, расхаживая по комнате.

Мелинда отпустила голову на карточный стол и зарыдала. Она плакала горько и безнадежно, чувствуя себя зверем, попавшим в капкан, из которого не было выхода. Комнату наполнили сумерки. Она попыталась взять себя в руки. Потом, решив, что выглядит ужасно, поспешила наверх в свою комнату, чтобы умыться холодной водой.

Когда она позвонила в колокольчик, чтобы вызвать горничную, ее глаза еще были припухшими от слез.

— Должно быть, пора переодеваться к обеду, — сказала она вошедшей горничной.

— Я как раз пришла спросить вас, мисс, вы пообедаете в столовой или в своей комнате?

— Почему я должна обедать у себя наверху? — спросила Мелинда, подумав, что, может быть, маркиз велел подать ей обед сюда, потому что не желал ее больше видеть.

— Вы будете одна, мисс, — сказала горничная, — поэтому, вероятно, предпочтете, чтобы вам принесли что-нибудь наверх.

— Одна? — перепросила Мелинда.

— Да, совершенно верно, мисс, вы разве не знали?

Его светлость и капитан Вестей только что уехали в Лондон. Я думала… — Горничная с любопытством посматривала на нее, и Мелинда понимала, что ей интересно, произошла ли между ними ссора и намеренно ли они оставили ее одну.

— Да, конечно, я знаю, — проговорила она, — я просто забыла, что его светлость собирался уехать пораньше, — в то же время она с отчаянием думала, что же ей теперь делать. Как она может сидеть одна в этом огромном доме, зная, что маркиз собирается драться на дуэли, а может быть, даже и погибнуть из-за нее.

Она подумала, почему он уехал, не попрощавшись с ней, потом вдруг внезапно почувствовала боль в сердце, и ей захотелось узнать, ненавидит ли он ее.

Она почти представляла себе его чувства, с которыми он ехал по выездной аллее. Возможно, он больше никогда не увидит Чард. А ведь этот дом так много значил для него, ради сохранения этого дома он и затеял эту интригу. По иронии судьбы теперь, когда он так много рисковал, чтобы получить его, ему придется умереть от руки человека, которому нужна только женщина, вовлеченная в обман умирающей вдовы.

Мелинда поднесла руки к лицу.

«О, Дрого! Дрого! — рыдала она в глубине души. — Как я могла так поступить с тобой? Как я могла навлечь на тебя столько бед, ведь я так люблю тебя! Я люблю тебя!»

— Что-нибудь не так, мисс? — спросила горничная.

— Нет, все в порядке, — ответила Мелинда. — Я…

У меня болит голова. Не могли бы вы упаковать мои вещи и заказать мне экипаж? Я уезжаю в Лондон через час.

— Экипаж, мисс?

В голосе горничной было слышно сомнение, и Мелинда поняла, что ее приказу дерзко смеют не повиноваться, хотя это и кажется невероятным.

— Да, экипаж, — сказала Мелинда. — Попросите, чтобы его подали ровно в девять, если, конечно, его светлость не заказал его уже для меня. Но он мог и позабыть сделать это, так как уезжал в сильной спешке.

Горничная согласно кивнула.

— Я пойду и узнаю об этом немедленно, — учтиво сказала она. — А вы будете что-нибудь есть перед отъездом?

— Да, конечно, — отозвалась Мелинда. — Скажите повару, чтобы он приготовил что-нибудь легкое. Я не очень голодна.