— Но зато вы будете счастливы вместе, — мягко возразил маркиз.

— А ты подумал о том, что я при этом буду чувствовать? Видеть, как она надрывается от непосильной работы и не имеет даже относительного комфорта, не говоря уже о том, к которому привыкла? И кто знает, не начнет ли она со временем ненавидеть меня, когда сравнит это жалкое существование с жизнью блестящей светской красавицы, каковой она была до того, как вышла за меня замуж…

— И ты все это сказал Бетти?

— О, она просто ангел! Она уверяла меня, что готова жить в шалаше, лишь бы мы были вместе, — мечтательно произнес Гарри, и лицо его засветилось нежностью. — Бот какова она! Да я готов целовать землю у ее ног за то, что она так не похожа на всех этих светских львиц. Нет, она совсем другая! .

— И ты готов из-за своей дурацкой гордости пожертвовать тем, что не так уж часто встречается на свете, — большой, настоящей любовью? — сухо произнес маркиз.

— Но что же я могу сделать?

— Я уверен, что есть другой выход.

— И какой же, по-твоему? Ты не хуже меня знаешь, что после смерти отца на меня обрушится лавина его долгов, с которыми я вынужден буду расплачиваться, пока сам не умру!

— Положись на судьбу, — посоветовал маркиз. — Мне кажется, что с твоей энергией и умом, Гарри, ты наверняка найдешь выход из положения.

— Да ты с ума сошел? — И вдруг, пораженный новой мыслью, он подозрительно уставился на Вивьена и спросил: — А почему ты до сих пор не предложил того, чего я больше всего ожидал в данных обстоятельствах?

— Я тебя не понимаю.

— Я ждал, что ты скажешь: «Не упускай того, что посылают тебе боги. Пусть Бетти будет твоей, а о будущем не тревожься!»

— А и в самом деле, почему ты не хочешь так поступить?

— Да потому… — Голос Гарри зазвенел от волнения. Помолчав немного, он со всей серьезностью продолжил: — Потому, что я слишком люблю Бетти и не хочу, чтобы она уподобилась леди Миллисент Карсон и десяткам других женщин, с которыми мы с тобой так весело проводили время, но которые ничего для нас не значили. — Он перевел дыхание и добавил: — Бетти — чистая, неиспорченная, юная. Она даже не представляет себе до конца, какой может быть любовь между мужчиной и женщиной. А я слишком люблю ее, чтобы низвести до положения светских красавиц, в обществе которых мы с тобой, помнится, развлекались и о которых забывали тут же, как только они нам наскучивали.

Монолог Гарри звучал так страстно, что чувствовалось — молодой человек вложил в эти слова всю душу. И тут же, смущенный собственным пафосом, он обернулся к иллюминатору и сказал обычным тоном:

— Ради всего святого, Вивьен, одолжи мне денег, и я уеду!

— Разумеется, я дам тебе столько, сколько ты попросишь, — с расстановкой произнес маркиз, — но еще раз повторяю — на мой взгляд, ты делаешь ошибку. Если Бетти любит тебя так же сильно, как ты ее, значит, вы оба приносите напрасную жертву.

— Это касается только нас с нею. По словам и тону Гарри маркиз понял, что терпение его друга на пределе, и решил больше не злоупотреблять им.

Дав понять, что препирательства окончены, маркиз открыл ящик стола и достал чековую книжку.

— Я дам тебе тысячу фунтов, — предложил он, — и, ради Бога, не торопись с отдачей долга?

Гарри молчал. Не дождавшись ответа, маркиз продолжал:

— Надеюсь, неудобства путешествия на борту какого-нибудь грязного пароходишка образумят тебя и в одном из портов, где остановится наша яхта, мы увидим тебя среди встречающих.

— Думаю, что ты увидишь меня только дома, в Англии, — возразил Гарри резко. — Я постараюсь разобраться, удастся ли мне спасти хоть крохи того огромного состояния, которое так безрассудно промотал мой драгоценный родитель.

Маркиз еще раз убедился, что дальнейшие уговоры и споры ни к чему не приведут, и счел за лучшее промолчать.

Выписав чек на тысячу фунтов, он поставил свою подпись и положил бумагу на стол.

Оторвавшись наконец от иллюминатора, Гарри нехотя, словно через силу, подошел к столу и протянул руку, чтобы взять чек.

И вдруг в то самое мгновение, когда молодой человек уже занес руку над столом, в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул маркиз. В дверях появился один из стюардов.

— В чем дело, Дженкинс? — отрывисто спросил маркиз.

— Каблограмма для мистера Прествуда, милорд. Ее только что принесли из британского посольства. Наверное, что-то очень срочное!

С этими словами стюард пересек каюту, передал Гарри депешу и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Гарри в недоумении и тревоге уставился на каблограмму.

— Есть только одна причина, из-за которой мне прислали бы телеграмму сюда, в Бангкок, — наконец тихо сказал он.

— Ты полагаешь, что твой отец умер? В таком случае мы немедленно отправляемся обратно, в Англию, — с сочувствием проговорил маркиз.

Медленно, надеясь отдалить неизбежное, Гарри развернул листок, который держал в руке.

Маркиз не сводил глаз с друга и по выражению его лица тотчас же догадался, что новости плохие.

Гарри прочел каблограмму, затем перечел еще раз, как будто желая убедиться, что правильно понял ее содержание, и вдруг издал крик, от которого, казалось, содрогнулись стены.

Швырнув каблограмму маркизу, он бросился вон из кабинета и устремился куда-то по коридору.

В течение нескольких минут маркиз, ошеломленный таким странным поведением друга, в недоумении смотрел ему вслед.

Затем, понемногу придя в себя, он взял со стола депешу, оставленную Гарри, и начал читать. Каблограмма гласила:

«Сиам, Бангкок,

Британская дипломатическая миссия.

Яхта «Морская сирена»,

маркизу Оукеншоу

(для Эдварда Прествуда,

эсквайра).

Настоящим с глубоким прискорбием извещаем Бас, что Ваш отец, сэр Роджер Прествуд, баронет, вчера скончался от сердечного приступа, вызванного полученным им известием, а именно — сообщением о том, что он выиграл главный приз в Южноамериканской лотерее, стоимость которого равна приблизительно двумстам тысячам английских фунтов. Похороны состоятся в субботу. Просим Бас возвратиться на родину как можно скорее, ибо Ваше присутствие крайне необходимо для решения многочисленных неотложных вопросов, связанных с наследством.

С неизменным уважением,

Мэйхью, Мартин и Мэйхью».

Так же, как и Гарри, маркиз перечел депешу дважды, чтобы удостовериться, что он правильно понял ее смысл. Затем, поднявшись с места, пошел разыскивать друга.

В глазах Бетти еще сверкали слезы, но безутешные рыдания уже утихли.

Тарина направилась к туалетному столику, чтобы поставить туда кувшин, и услышала за спиной вздох Бетти и ее горестное восклицание:

— Так что же мне делать, Тарина? Я просто в отчаянии… Если бы ты знала, как я несчастна!..

Она не успела закончить фразу, как дверь в каюту распахнулась и на пороге появился Гарри.

Он молча смотрел на Бетти, которая, придя в себя от удивления, уже протягивала ему руку и нежно говорила:

— Гарри, это ты?

Он продолжал молчать и все не сводил глаз с Бетти.

Наконец, сделав над собой усилие, он подошел к постели и сел рядом с любимой, все так же неотрывно смотря на нее.

Трогательным жестом скрестив на груди руки и подняв на Гарри полные слез глаза, Бетти, казалось, обращается к нему с безмолвной мольбой. Молчание становилось тягостным. Наконец Гарри сказал охрипшим от волнения голосом:

— Все в порядке, дорогая! Скажи же мне скорее, когда мы поженимся?

— О Гарри!

Восклицание, вырвавшееся у Бетти, было подобно радостной утренней песне жаворонка, взмывающего в небо.

— Мой отец умер, а вместо долгов оставил мне огромное состояние!

От избытка чувств у Бетти перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова, ибо снова заплакала, но на сей раз это были слезы радости.

Гарри нежно прижал ее к груди — казалось, он все еще не верит, что отныне ничто не сможет разлучить его с Бетти.

Изумленная Тарина так и застыла с кувшином в руке, глядя на влюбленную пару. Она думала про себя: «Какое чудо, что все так хорошо устроилось! И надо же, в самый последний момент, когда, казалось, не осталось никакой надежды… Не иначе как ангел-хранитель спас Бетти!»

— Я люблю тебя! — страстно шептал Гарри. — Мы поженимся прямо здесь, в Сиаме, и немедленно. Отныне никаких проблем. Нас ожидает безоблачное счастье!

— Я все еще не могу в это поверить… — пролепетала Бетти, и голос ее снова дрогнул.

— Но это правда? Я покажу тебе каблограмму, в ней все сказано. Теперь, моя дорогая, моя единственная, мы всегда будем вместе! Перестань же плакать, прошу тебя…

С этими словами он наклонился к Бетти, и их губы слились в нежном поцелуе.

Только тут до Тарины дошло, что, пожалуй, ей следует оставить влюбленных наедине, и она осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, направилась к двери.

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как ее окликнула Бетти:

— О, Тарина, не уходи! У нас не может быть никаких секретов от Гарри… Давай расскажем ему, почему ты здесь и вообще кто ты такая на самом деле!

Тарина с готовностью вернулась и села рядом с кузиной.

— Сейчас важно только одно, дорогая, — отныне ты будешь счастлива, и это просто чудесно!

С этими словами она поцеловала Бетти в щеку, а Гарри спросил:

— А что это за страшная тайна, которую вы от меня скрывали?

— Дело в том, — начала объяснять Бетти, — что Тарина на самом деле моя кузина, которую я очень люблю и надеюсь, что и ты ее полюбишь.

— Я уверен, что со временем так и будет, — убежденно произнес Гарри, — но пока, дорогая, для меня не существует на свете никого, кроме тебя.

И они нежно взглянули друг на друга. Эти взгляды говорили сами за себя.

Тарина решила, что уж теперь-то самое время покинуть наконец каюту Бетти, и снова направилась к выходу. И лишь в этот момент, взглянув на дверь, она поняла, что слова ее кузины слышали не только она и Гарри.

На пороге стоял маркиз и, судя по ироничному блеску его глаз, явно наслаждался разыгравшейся перед ним мелодраматической сценой.

При виде его у Тарины перехватило дыхание и сердце сильнее забилось в груди. Не в силах вымолвить ни снова, она стояла и не сводила глаз с маркиза.

Выйти из каюты она теперь не могла — ведь он преграждал ей путь. Что касается Бетти и Гарри, то они ничего не замечали вокруг, целиком поглощенные друг другом.

— Мне кажется, Тарина, что мы тут лишние, — негромко вымолвил маркиз.

Посторонившись, он дал ей пройти, вышел вслед за нею сам и тихонько затворил дверь.

Стоя в коридоре, Тарина пребывала к нерешительности. Что ей теперь делать, куда идти? Видя ее замешательство, маркиз сказал:

— Пойдемте! Мне нужно поговорить с вами.

И снова у Тарины сладко защемило в груди. Она послушно направилась вслед за маркизом в его кабинет, где знакомые ей джатаки все так же лежали на стульях и столе и, казалось, посылали какие-то неведомые сигналы.

Войдя в кабинет, она обернулась к маркизу и услышала его слова:

— Итак, ваша страшная тайна наконец раскрыта — вы кузина Бетти Брэдуэлл!

— Д-да, — запинаясь, ответила девушка.

— А зачем же вы играли роль ее горничной?

Тарина робко посмотрела на маркиза. Неужели он сердится на нее за это?

— Когда мой отец умер, я осталась совсем без средств… и решила поехать в Лондон, чтобы найти работу.

Маркиз удивленно поднял брови, но ничего не сказал, и Тарина продолжала:

— Но ведь без рекомендации на хорошее место не поступишь. Бот я и придумала обратиться к Бетти. Правда, я не видела ее больше двух лет — она жила за границей, — но я знала, что она мне не откажет.

— А вместо этого она сама вас наняла.

— Как раз в этот день ее горничная сломала ногу, вот мы с Бетти и решили, что это судьба — отправиться вместе в Сиам.

Маркиз рассмеялся:

— Как все просто! А я-то ночи не спал, все ломал голову, придумывая причины, почему вы выдаете себя за другую и при этом одеты так, как ни одна горничная не может себе позволить!

— Все эти наряды отдала мне Бетти. Она носила их, когда была в трауре.

— Весьма простое объяснение, — признал маркиз, — и совершенно не похожее на то, которое я себе вообразил, мучаясь и терзаясь ревностью.

Слова маркиза заставили Тарину густо покраснеть.

— Ну вот, наконец мы и расставили все точки над i, — с улыбкой произнес маркиз. — А поскольку Бетти и Гарри, как я понял, собираются немедленно пожениться прямо здесь, в Бангкоке, я не вижу причин, почему бы и нам не последовать их примеру.

Тарине показалось, что она ослышалась. Потом ей пришло в голову, что она, должно быть, неверно истолковала слова маркиза, и, чтобы удостовериться, она, запинаясь, спросила:

— Вы хотите, чтобы я… вышла за вас замуж?

— Я сказал, что хочу жениться на тебе! — подтвердил маркиз. — Ты ведь помнишь — я просил тебя довериться мне. Вот я и нашел выход!

— Но, помнится, вы утверждали, что хотите навсегда остаться холостяком и не имеете намерения жениться ни сейчас, ни в будущем…

— Да, так оно и было, пока я не встретил тебя.

Воцарилось молчание. Маркиз стоял неподвижно, а Тарина не смела поднять на него глаза. Поколебавшись с минуту, она спросила дрожащим голосом:

— Вы просите меня выйти за вас замуж только потому, что узнали, что Бетти — моя кузина?..

Маркиз улыбнулся:

— Мне следовало бы догадаться, что, обладая острым, аналитическим умом, ты выскажешь именно такое предположение. Для того чтобы доказать, что ты ошибаешься, я покажу письмо, которое только что написал министру иностранных дел лорду Розбери.

Письмо и впрямь лежало на столе. Маркиз писал его в тот момент, когда к нему пришел Гарри. Оно было почти готово, не хватало лишь подписи.

Взяв бумагу со стола, маркиз протянул ее Тарине. Она колебалась, не зная, брать или не брать письмо, и тогда он сказал:

— Прочти! Я хочу, чтобы ты прочла его.

Она повиновалась. Письмо гласило:

«Дорогой Арчибальд,

В этом письме Вы найдете отчет о моих переговорах с королем Сиама. Надеюсь, теперь у Вас не будет основания для беспокойств по этому поводу.

Мне также удалось убедить Его Величество посетить Англию, а возможно, и некоторые другие европейские страны в самом ближайшем будущем. В ответ на высказанные Его Величеством сомнения относительно целесообразности такого визита я постарался уверить его, что в Англии он найдет самый теплый прием.

Что касается лестных для меня предположений, которые Вы высказали накануне моего путешествия, — забудьте о них! Поездка в Сиам и в самом деле оказалась «путешествием, полным удивительных открытий». Я действительно нашел звезду, которую так долго искал, и теперь собираюсь жениться.

По причинам, о которых я предпочел бы не распространяться в этом письме — я выскажу их Вам как-нибудь в другой раз, — я намерен отказаться от любого поста, который Вы сочтете возможным предложить мне. В настоящее время меня влечет лишь один «пост» — счастливого новобрачного.

С наилучшими пожеланиями Вам и Вашему семейству.

Ваш…»

Когда Тарина прочла письмо, маркиз, к ее удивлению, взял у нее из рук бумагу и, неторопливо разорвав ее, бросил клочки на пол.

— Теперь мне придется написать министру другое письмо, — объяснил он. — Я напишу, что с радостью приму его предложение, а моя жена поможет мне надлежащим образом исполнять мои обязанности — помимо того, разумеется, что сделает меня счастливым.

С этими словами маркиз обнял Тарину и привлек ее к себе.

— Надеюсь, дорогая, — сказал он, — что на это у тебя нет возражений.

Тарина подняла глаза на маркиза:

— Но это невозможно! Вы не можете жениться на мне…

— Но почему? Мне казалось, что ты меня любишь.

— Так оно и есть. Я люблю вас всем сердцем… Но вы же сами сказали, что не намерены жениться.

— Действительно, в течение многих лет я всеми силами уклонялся от брачных уз, — подтвердил маркиз. — Но в то утро, когда мы ездили на Плавучий базар, я понял, что не могу жить без тебя. А как еще мы могли бы быть вместе? Только поженившись.

Он наклонился, чтобы поцеловать Тарину, но она изо всех сил уперлась руками ему в грудь и сказала:

— О, прошу вас, подождите!.. Я действительно люблю вас, более того — у меня какое-то странное чувство, что я уже давно принадлежу вам. Но все же я не уверена… мне кажется… — От волнения ей не хватало слов. Справившись с собой, она продолжала: — Словом, я считаю, что вы не можете на мне жениться.

— У тебя есть другое предложение? Как еще мы можем быть вместе? — поинтересовался маркиз.

— Но я боюсь… Вы — светский человек, привыкший к легким победам. Мне кажется, я ничего для вас не значу.

Маркиз от души рассмеялся.

— А вот теперь ты говоришь глупости, дорогая, — весело возразил он. — Ты не хуже меня знаешь, что мы думаем одинаково, чувствуем одинаково, мыслим одинаково. Одним словом, мы — одно целое! Да-да, Тарина, мы давно принадлежим друг другу, и вряд ли женитьба сделает нас более близкими людьми в духовном отношении. — Он сделал паузу и продолжал: — Но в то же время, дорогая, ты нужна мне не только как святая дева, но и как земная женщина. Я не могу и дальше делать вид, что тебя не существует, когда чувствую, что ты — моя вторая половина, неотъемлемая часть моей жизни, ныне и навеки.

Тарина глубоко вздохнула и собиралась что-то возразить.

Не дожидаясь этого, маркиз властным жестом привлек девушку к себе и приник наконец к ее губам. У Тарины перехватило дыхание. Она поняла, что и сама давно жаждала этого поцелуя, но даже в самых смелых мечтах не могла себе представить, каково это на самом деле.

Губы маркиза были крепко прижаты к ее губам, и от этого нежного и в то же время властного прикосновения все ее существо словно я подумал, что ты — дух или ведение, а не живой человек из плоти и крови.

Нагнувшись к Тарине, он поцеловал ее и продолжал:

— Потом я решил, что никогда не видел существа прекраснее и изысканнее, и понял, что само небо послало мне тебя.

Тарина ничего не ответила, а вместо этого спрятала голову на груди у маркиза. Он продолжал вспоминать:

— Теперь-то я знаю, что ты — земная женщина. И запомни, дорогая, — я часто не мог устоять перед искушениями, которые посылала мне судьба, но обещаю тебе — из меня получится образцовый муж. — Он нежно улыбнулся Тарине и добавил торжественным тоном: — Ты так прекрасна, любимая! С тобой меня связывает нечто такое, чего я никогда раньше не испытывал ни с одной женщиной. Клянусь, больше никаких искушений! Можешь мне поверить…

— Надеюсь, что так и будет, — сказала Тарина. — Я тоже люблю тебя всем сердцем, всей душой! И постараюсь доказать, что я действительно та звезда, которую, как ты говоришь, ты искал всю жизнь, а не ее искаженное земное отражение.

Маркиз рассмеялся — так неожиданно прозвучали его собственные слова в устах Тарины.

— Дорогая, ты — воплощенная женственность, — сказал он, снова став серьезным. — Ты даже не представляешь себе, насколько ты прекрасна! Да мне не хватит всей жизни, чтобы выразить словами то, что я чувствую!..

Тарина отвела смущенный взгляд и посмотрела на картины, стоявшие на полу. Неожиданно она сказала:

— Но все-таки я боюсь…

— Боишься? Чего же?

— Я ведь простая девушка. Я совершенно не представляю себе той жизни, которую ты ведешь. Вряд ли я сумею сделать тебя счастливым…

В ответ маркиз крепко прижал Тарину к себе, так что у нее перехватило дыхание, и сказал:

— О, Тарина! Да я преклоняюсь перед твоей наивностью, неиспорченностью и чистотой. В самом деле, мне нужно будет многому научить тебя, но и самому придется учиться у тебя. Словом, мы будем божественно счастливы, уверяю!

Подведя Тарину к джатакам, маркиз сказал:

— Ты как-то заметила, что эти картины призваны просветить не только наши умы, но и души. И вот я чувствую, как мой дух окреп и стал сильным. Более того — с тех пор, как я познакомился с тобой, жизнь обрела для меня новый смысл.

— Это правда? — недоверчиво спросила Тарина.

— Мне кажется, внутренний голос подскажет тебе, если я солгу.

Она вздохнула:

— Как мне приятно слышать от тебя такие слова! То, что ты чувствуешь, глядя на джатаки, в точности совпадает с тем, что чувствую я… Мне кажется, и мой отец, будь он сейчас здесь, с нами, сказал бы, что мы правильно поняли смысл этих картин.

Маркиз снова обнял Тарину и сказал:

— Когда я впервые увидел твою кузину, я подумал, что на свете нет женщины прекраснее ее. Но теперь я знаю, что ошибся. Ты гораздо красивее Бетти, потому что красиво не только твое лицо, но и душа. Тарина вскрикнула от удивления:

— Возможно ли это? Ты говоришь именно то, что мне хотелось бы услышать! Как ты угадал?

— Сам удивляюсь, — шутливо ответил маркиз. — Одно знаю твердо — никогда до сих пор я не испытывал того, что испытываю сейчас.

— Господи, как я счастлива! — вздохнула Тарина. — Я должна вечно благодарить судьбу за то, что она не дала нам с тобой пройти мимо друг друга! — Она немного помолчала, а потом торжественно произнесла: — Да, это судьба, или карма, как ее называют на Востоке. Именно моя карма привела меня в нужный момент к Бетти. Она как раз тогда готовилась к путешествию на «Морской сирене» и была в восторге от твоего приглашения!

Маркиз ничего не сказал, а лишь мягко прикоснулся губами к щеке Тарины.

Чувствовалось, что ему не слишком приятно вспоминать обстоятельства, которые привели Бетти Брэдуэлл на его яхту, и, чтобы отвлечь Тарину от этих мыслей, он поцеловал ее.

И снова Тарина почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Любовный восторг захватил обоих, оторвал от земли и увлек к звездам…

Когда маркиз и Тарина объявили Гарри и Бетти, что собираются пожениться, те просто остолбенели.

Первым пришел в себя Гарри.

— Просто не верится! — вскричал он. — Лучшей новости и не придумаешь! — Он обернулся к Тарине: — Поздравляю вас! Вы сумели поймать самого увертливого и осторожного холостяка, которому до сих пор счастливо удавалось избегать всех расставленных на его пути ловушек!

Маркиз рассмеялся.

— Ты смущаешь Тарину, — шутливо произнес он. — И потом, это вовсе не она поймала меня, а, наоборот, я ее!

Бетти обняла Тарину и поцеловала.

— Ах, дорогая, как чудесно! — вымолвила она. — Мы с Гарри так счастливы, что нам хочется, чтобы все вокруг тоже были счастливы.

— Только так и можно чувствовать себя в Сиаме, — заметил маркиз.

— В Стране улыбок! — добавила Тарина.

— Итак, первым делом нам нужно пойти в британское посольство, — вернул всех к действительности практичный Гарри, — и узнать, когда и где мы можем пожениться.

— Я не думаю, что тут возникнут какие-нибудь сложности, — сказал маркиз. — А поскольку ты, Гарри, хочешь побыстрее вернуться в Англию, нам нужно покончить с формальностями как можно скорее!

— Как чудесно, что мы с Тариной выйдем замуж именно здесь, в Сиаме! — воскликнула Бетти. — Меня беспокоит только одно — найдутся ли у нас достаточно красивые платья, чтобы удовлетворить взыскательный вкус двух самых привередливых женихов на свете…

— Дорогая, что бы ты ни надела — или чего бы не надела, — я буду в восторге! — прошептал Гарри ей на ухо.

Бетти покраснела и взглянула на жениха. Казалось, нет в мире в эту минуту двух более счастливых людей.

Наблюдать за влюбленными, когда влюблен сам, — занятие довольно утомительное, поэтому маркиз, стремящийся как можно скорее оказаться наедине с Тариной, увлек ее к себе в кабинет.

По пути он остановил стюарда, оказавшегося в этот момент в коридоре, и приказал:

— Заложите карету. Она должна быть готова через полчаса — мы едем в британское посольство.

— Слушаюсь, милорд!

Как только стюард отправился выполнять приказание, маркиз вместе с Тариной скрылся в кабинете и закрыл дверь.

— У меня есть еще полчаса, чтобы сказать, как я люблю тебя! — объявил он.

Взглянув на обрывки письма, лежащие на полу, Тарина предложила:

— А может быть, мне лучше оставить тебя одного? Ты ведь собирался написать лорду Розбери другое письмо.

— Это не к спеху.

Обняв ее и прижав к груди, маркиз потребовал:

— Ну а теперь признайся честно — тебе не стыдно, что ты заставила меня так волноваться?

Тарина ответила ему недоуменным взглядом. Маркиз поспешил объясниться:

— Тебе прекрасно известно, что я занимаю довольно высокое положение в обществе, не только как глава старинного рода, но и как президент, патрон или попечитель десятка различных организаций. Естественно, меня волновало то, что мои родственники могут не одобрить моего выбора.

— А ты абсолютно уверен, что теперь… они одобрят его?

— Я уже говорил тебе, дорогая, что готов пожертвовать всем, лишь бы ты стала моей женой. Но сейчас все упростилось. Я знаю, что отец Бетти был весьма почтенным сельским сквайром, а ее и твоя мать принадлежали к семье почти столь же старинной, как и моя собственная.

— Но как тебе удалось все это выяснить? — изумленно воскликнула Тарина.

— Будучи человеком весьма педантичным — это мое незыблемое правило в жизни, — я люблю знать все о людях, которыми дорожу, — с расстановкой произнес маркиз.

Тарина слегка отодвинулась и посмотрела ему в глаза.

— А если бы я действительно оказалась никому не известной француженкой мадемуазель Жанзе? Что тогда?

— Я все равно бы женился на тебе, — ответил маркиз, — потому что люблю тебя и не могу потерять девушку столь чистую, совершенную и прекрасную, которая к тому же настолько близка мне духовно. — И со вздохом облегчения добавил: — Но боги оказались милостивы ко мне, дорогая — ведь всегда приятнее плыть по течению, чем против него.

— Но неужели ты действительно был готов жениться на… «мисс Никто»? — допытывалась Тарина.

— Я ведь уже ответил тебе. Никто еще не вызывал во мне таких чувств, как ты. Пока я не встретил тебя, я и не подозревал, что любовь — это поистине дар Божий! Неужели ты думаешь, что я отказался бы от счастья?

Как только маркиз произнес эти слова, у Тарины исчезли остатки сомнений. Приблизившись к нему, Она обвила руками его шею и пролепетала:

— Я люблю тебя! Но я не могу подарить тебе ничего, кроме своей любви… Разве этого достаточно?

Маркиз понял, что для Тарины этот вопрос действительно очень важен. Приняв серьезный вид, он ответил:

— Только это мне и нужно. — И шутливым тоном, хотя и имея в виду нечто значительное, добавил: — Мы с тобой так счастливы, дорогая, что можем осчастливить весь остальной мир. Ведь не всем же повезло так, как нам!

Именно этого ответа Тарина и ждала. Ее глаза засветились радостным светом, и, так как ей не хватало слов, чтобы выразить свое счастье, она просто посмотрела на маркиза сияющими от счастья глазами.

Поцелуй длился так долго, что у обоих перехватило дыхание. Когда к Тарине наконец вернулся дар речи, она попросила:

— Пожалуйста, научи меня всему, что я должна знать в качестве твоей жены!

Маркиз молчал, и она продолжала:

— Я ведь могу совершить какой-нибудь промах, и тебе будет стыдно за меня…

Он заглянул ей в глаза и сказал:

— Я научу тебя любви, дорогая, я буду защищать тебя и заботиться о тебе, так что ты не совершишь ни единой ошибки. — И торжественным тоном добавил: — Что значит соблюдение светских условностей по сравнению с твоим даром дарить любовь! Я почувствовал это сразу, как только увидел тебя…

И маркиз снова страстно поцеловал Тарину. Наконец они разжали объятия, и он заметил:

— Карета будет здесь через несколько минут, дорогая. Пойди надень шляпку, и мы отправимся в ювелирную лавку. Тебе, должно быть, известно, что Бангкок славится своими драгоценностями. Вот почему по дороге в посольство я намерен остановиться и купить тебе самое красивое кольцо. Оно навеки свяжет меня с тобой!

— Звучит весьма заманчиво, — признала Тарина, — но мне кажется, что прочнее всего меня свяжут с тобой не сиамские или любые другие драгоценности, а твои поцелуи…

Маркиз решил тут же удостовериться в ее словах, но Тарина с лукавой улыбкой, озарившей ее лицо, как солнце, уже выскользнула из его кабинета.

С минуту он стоял неподвижно и смотрен вслед невесте, затем подошел к джатакам.

— У меня такое чувство, что я околдован, — произнес он вслух, обращаясь к картинам.

И ему почудилось, что джатаки ответили в один голос:

— Мы помогли тебе найти свою звезду!..

Примечания