Она помолчала немного, будто оглядываясь назад, прежде чем заговорила снова:

— Например, мой отец — дедушка Тэлбота, — казалось, нашел свое счастье, но тут, совершенно неожиданно для всех, его жена убежала с одним из его лучших друзей. Вы можете себе представить, какой ужасный разразился скандал, но все замяли, а потом и она умерла за границей.

Стиснув руки, Нирисса слушала рассказ леди Вентворт.

— Брак отца Тэлбота и его матери, хотя и был устроен по согласию старших, оказался идеально счастливым. Но уже в зрелом возрасте герцог вдруг без памяти влюбился в молодую женщину, жившую в нашем поместье. Все свое время он проводил с ней, совершенно забыв о жене и семье. Представляете, как возмущало его поведение не только родственников, но и всех жителей округи!

— И никто не пробовал отыскать венок, который в моем сне был положен в один из выдвижных ящиков? — спросила Мирисса.

— Безусловно, многие пытались это сделать, — ответила леди Вентворт, — но я полагаю, моя дорогая, вам лучше никогда больше не говорить об этом. Тэлбот очень глубоко переживал поведение своего отца, и хотя я уверена, что он здравомыслящий человек и не верит в правдивость истории с призраком и этим проклятием, лучше при нем вообще не говорить на эту тему.

— Нет… конечно, я больше не буду… — согласилась Нирисса, — как жаль… я и правда весьма сожалею… что я вообще заговорила об этом и так расстроила его.

— Вы не могли ничего знать о семейном предании, — сказала леди Вентворт, — и, когда Тэлбот возвратится, нам только следует притвориться, будто ничего не произошло.

— Да… да, несомненно, — пробормотала Нирисса.

Тем не менее ее сильно мучило, что она так неосторожно пробудила неприятные воспоминания.

Все это казалась необъяснимым и не правдоподобным, и все же, помогая отцу в его исследованиях, она знала, что истории о призраках передаются из поколения в поколение, и встречались многочисленные достоверные данные о том, как, по некоему удивительному совпадению, сбываются пророчества и проклятия этих призраков.

Как и советовала леди Вентворт, когда герцог вернулся и объявили об ужине, Мирисса (как, впрочем, и все остальные) ни словом не обмолвилась больше о призраке, и беседа, оживлявшаяся искрометными остротами, которыми обменивались мужчины, касалась только предстоящего празднества цветов.

Глядя на герцога, величественно восседавшего во главе стола, Мириссе казалось, что сумрачное облако омрачает его лицо, и она спрашивала себя, замечает ли это кто-либо еще.

Дельфина, сидя рядом с ним, естественно, прилагала все усилия, чтобы заставить его забыть о неприятном инциденте, произошедшем перед обедом.

Она превзошла себя, речь ее так и искрилась остроумием, и все на том конце стола смеялись над ее шутками. Нириссе казалось, что сестра так и лучится внутренним светом.

После обеда дамы удалились в гостиную, дабы обсудить, какие цветы они наденут.

Слушая их, Нирисса сообразила, что между дамами возникает настоящее соревнование по поводу того, кто будет изображать лилии, розы, гвоздики и другие эффектные цветы.

Дельфину почти не было слышно, и по выражению ее глаз Нирисса поняла: сестра задумала нечто особенное, что превзойдет все ожидания других.

Поскольку никто не обращал на нее никакого внимания, Нирисса выскользнула из гостиной в коридор, решив заглянуть в те из комнат, в которые она еще не заходила, в надежде отыскать секретер, привидевшийся ей во сне, а в нем — потерянный венок.

Она все еще могла явственно представить его себе. Он мало чем отличался от тех многочисленных шкафов с выдвижными ящиками, которые она уже встречала в Лине, хотя ей еще не представился случай осмотреть многое помимо тех комнат, в которых располагались гости герцога на этом домашнем приеме.

«Гранд тург, как она про себя именовала полный осмотр замка, должен был состояться завтра, когда герцог обещал показать ее отцу старую часть Пина и особенно помещения, не подвергавшиеся изменениям на протяжении столетий.

Еще по приезде Нирисса узнала, что вечерами свечи зажигаются по всему дому, чтобы никому не приходилось нащупывать свой путь в темноте.

Об этом ей рассказала Мэри, когда помогала одеваться, и Нирисса тогда воскликнула:

— Но это же крайне расточительно!

— Да, мисс, тем более свечи такие дорогие, но все же его сиятельство — очень богатый человек!

Двигаясь по коридору, Нирисса заглядывала сначала в одну комнату, потом в другую, и хотя ей попадались самые разные шкафы, шкафчики и секретеры — полированные, французские, с резьбой по дереву, инкрустированные слоновой костью и драгоценными вставками, — ни один из них не был в точности таким, как тот, который она видела в своем сне.

Затем она подумала, что, конечно же, мебель должна была переставляться во все эти годы. Кроме того, несчастная невеста после сцены с женщиной, бывшей когда-то предметом страсти герцога, которая произошла внизу, видимо, поднялась в свою спальню, находившуюся где-то наверху.

Поэтому Нирисса взошла по другой лестнице и оказалась на том этаже, где, как она знала, располагались парадные спальные комнаты, а также картинная галерея.

Она уже слышала о том, насколько великолепна была эта галерея, а ее отец в течение всего дня, пока они смотрели лошадей, несколько раз говорил ей, как нетерпеливо он ожидает увидеть картины герцога.

Галерея оказалась очень большой, по всей длине освещенной хрустальными люстрами. Помимо этого, на стенах висели канделябры с зажженными свечами.

Очарованная представшим зрелищем, Нирисса с восхищением рассматривала работы Ван Дикса, потом подошла к нескольким портретам красивых женщин, выполненных сэром Питером Пели. Она знала, что все они относились ко временам царствования Карла II.

» Вот тут, — подумала девушка, — можно увидеть лицо несчастной невесты из моего сна «. Но потом засомневалась, был ли портрет этой женщины, ведь она только-только успела стать герцогиней Линчестер.

Она стояла перед одним из портретов, пытаясь обнаружить хоть какое-то сходство с плачущей невестой, снимавшей венок с головы.

Но не столько глаза, сколько какое-то внутреннее чувство подсказало ей, что изображенное на портрете лицо не было похоже на девушку из ее сна.

Переходя к другому портрету, она услышала шаги. Кто-то шел по галерее по направлению к ней.

Сердце ее судорожно заколотилось, когда, обернувшись, Нирисса увидела герцога.

Чувствуя себя ребенком, застигнутым врасплох за каким-то проступком, девушка ждала его приближения, стиснув руки и пытаясь унять отчаянно бьющееся в груди сердце.

Все время, пока герцог шел к ней, с его лица не сходило мрачное выражение. Приблизившись, он не сказал ни слова, только молча встретил взгляд ее испуганных глаз, поднятых к нему.

Спустя какое-то время Мирисса проговорила:

— Я… мне очень жаль… простите меня!

— За то, что вы здесь? — переспросил он. — Вы не должны просить за это извинения.

— Мет… нет… не поэтому… простите… что… огорчила вас… Я не хотела.

— Я знаю.

Какое-то время они стояли молча, глядя друг на друга. Потом герцог заговорил:

— Можете ли вы поклясться всеми святыми, что никто не рассказывал вам раньше историю невесты моего предка или о том, что произошло в день их свадьбы?

— Я клянусь! — сказала Нирисса. — Это был… только сон… Я и не предполагала, будто он имел особое значение.

— И теперь вы пришли сюда посмотреть, нет ли здесь изображения женщины, похожей на виденную вами тогда ночью, во сне!

— Возможно, мне не стоило так поступать, — сказала Нирисса, — если вас это… сердит.

— Я ничуть не сержусь, — ответил герцог, — я крайне заинтригован, и, безусловно, мне интересно, нашли ли вы здесь то лицо, которое искали.

Нирисса покачала головой.

— Пока нет, — призналась она, — на самом деле я подумала, что маловероятно, чтобы эту женщину рисовали прежде, чем она стала герцогиней.

— Я и сам так думал. Но стоило убедиться, что ее нет среди других прекрасных герцогинь Линчестер.

Наступило молчание, которое прервал герцог, словно с трудом выговаривая слова:

— Думаю, в этом случае мы должны искать тот секретер с выдвижными ящиками. Но венок искали, как я полагаю, в каждом поколении моей семьи и всегда обманывались в своих надеждах найти его.

Нирисса отвела взгляд в сторону. Потом, помолчав немного, заговорила:

— Вы, возможно… считаете… дерзостью с моей стороны… наверное… я вмешиваюсь… не в свое дело… которое совсем меня не касается… Но я не могу избавиться от чувства… будто… должна существовать причина… почему именно мне приснился тот сон…

— Вы думаете, бедный маленький призрак из прошлого пытался что-то рассказать вам?

В голосе герцога при этих словах послышалось столько едкого сарказма, что Мирисса ясно поняла: он не допускает и мысли о чем-нибудь подобном.

— Не могли бы вы мне кое-что объяснить, — попросила девушка. — Рассказывал ли кто-нибудь, что произошло, когда герцог понял, что его невеста покончила с собой?

— Есть самые разные версии событий, произошедших тогда, — ответил герцог. — По одной — он был настолько потрясен случившимся, что почти полностью обезумел от горя и никогда больше сюда не возвращался. По другой — чувствуя, что не в силах продолжать жить без женщины, которую полюбил, он сам покончил с собой.

Воцарилась тишина. Нирисса молча обдумывала его слова. Потом медленно и тихо заговорила;

— А вы не думаете, что, возможно, герцогиня пожалела о проклятии, которое навлек ее поступок на всю семью, ведь оно не было справедливым, раз герцог искренне любил ее? Разве не могла она попытаться загладить свою вину, сообщив кому-то, как найти ее венок?

Она словно размышляла вслух, но он торопливо перебил ее;

— В таком случае получается, что она пришла к вам, Мирисса, а не ко мне. Таким образом, совершенно очевидно, что единственным человеком, способным снять проклятие, если все обстоит именно так, а не иначе, являетесь вы!

Нирисса вздохнула.

— Меня пугает подобная мысль. А если я… окажусь не в состоянии… найти венок?!

Голос ее звучал так встревоженно, что герцог заговорил совершенно иным тоном:

— Думаю, вам следует отнестись ко всему этому разумно. Не могу поверить, будто за все прошедшие годы венок не обратился в пыль, если он был сделан из живых цветов. Возможно, он был украден или даже неосторожно выброшен. Мало ли что могло произойти с ним за это время.

Мирисса не отвечала, и, выждав паузу, он сказал:

— Забудьте о призраках и обо всех этих ужасных вещах, которые, я уверен, существуют лишь в воображении тех, кому не о чем больше думать! Возвращайтесь к гостям — они готовятся разгадывать шарады, которые развлекут тех, кто принимает в них участие, а еще больше зрителей.

— Вам следует вернуться, ваше сиятельство, — ответила Нирисса, — но я хотела бы, с вашего разрешения, заглянуть в парадные спальни, расположенные, как я поняла, на этом этаже.

— Если вы хотите именно этого, тогда я пойду вместе с вами, — сказал герцог.

Они прошли до конца картинной галереи и вышли в коридор. Герцог открыл одну из высоких дверей, произнеся при этом:

— Эта комната называется Королевской опочивальней, потому что Карл II спал здесь. И думаю, хотя и полностью не уверен в этом, что она сохранилась такой, какой была в те дни.

Комната, несомненно, производила внушительное впечатление. Искусно разрисованные потолки, кровать, задрапированная шелковыми занавесами, мебель, которую Нирисса могла ожидать найти в Лине.

На стене висело два портрета, но ни на одном из них не было изображено лицо, которое она хотела увидеть.

Герцог с недоверчивой, чуть циничной улыбкой, словно сама мысль отыскать и обнаружить нечто в его доме казалась ему слишком абсурдной, открыл дверь в смежную комнату, примыкавшую к той, через которую они вошли.

— Это — Опочивальня герцогини, — произнес он, — ею пользовались все герцогини Линчестер. Однако я должен предупредить вас, что она претерпела значительные изменения, так как переделывалась сначала моей бабушкой, затем моей матерью, и я совершенно уверен — ничто из первоначальной обстановки здесь не сохранилось.

В самом деле, никогда раньше не видела Нирисса такой красивой комнаты. Парча, обтягивающая стены, повторяла синеву неба за спиной богини Афродиты, изображенной на расписном потолке в окружении купидонов и голубей.

Купидоны расположились и на синем куполообразном балдахине. Подсвечники на стенах также изображали купидонов со свечами в руках.

В голове Нириссы пронеслась мысль о том, что эта комната была создана для любви.

Немного смутившись обороту своих мыслей, девушка взглянула на герцога и, поняв, что ее спутник наблюдает за ней, почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

— Я не сомневался, что вы сочтете эту комнату очень красивой. — заметил он. — Ею никто не будет пользоваться, пока я не приведу в дом невесту.

» Дельфину «, — подумала Нирисса, но, само собой разумеется, вслух ничего не сказала.

Девушка только почувствовала странное желание защитить герцога, как будто она боялась, что Дельфина может причинить ему боль, а ей самой хотелось бы спасти его от любого несчастья.

Внезапно, словно герцог не желал больше ни слова говорить о своем будущем браке, он резко открыл другую дверь, ведущую в малую гостиную, соединенную со спальней герцогини.

И здесь все напоминало о любви: пары влюбленных, расположившиеся в саду на картинах Фрагонара, парящие над их головами купидоны, купидоны, созданные Буше.

И в этой комнате преобладал цвет голубых глаз Дельфины с добавлением легких штрихов розового, дающих ощущение солнечных бликов.

Нирисса окинула взглядом комнату, инкрустированную французскую мебель, позолоченные стулья эпохи Людовика XIV, и полированный комод с огромными ручками из золоченой бронзы.

И снова герцог заметил все тем же немного ироничным тоном;

— Мне кажется, вам не удастся ничего отыскать.

Нириссе показалось, будто он даже доволен возможностью доказать тщетность ее попыток и одновременно еще раз подтвердить правоту его утверждения о том, что нельзя отыскать материальных или логических объяснений всем этим историям о призраке несчастной герцогини, независимо от того, что было причиной их появления.

— Б доме есть еще несколько парадных спален, которые можно осмотреть, — сказал он, — но я предлагаю оставить это до завтра, правда, надеюсь, к тому времени призрак нашей семьи прекратит волновать ваше воображение, Нирисса.

Опять герцог обращался к ней по имени, и хотя девушке это казалось несколько странным, тем не менее ее имя как-то очень привычно и естественно слетало с его губ.

— Призрак совсем не волнует мое воображение, — заметила она в ответ, — но меня не покидает чувство, словно вы сами пытаетесь бороться с ним и вам небезразлично его существование.

— Что заставляет вас думать подобным образом? — резко спросил герцог.

— Возможно, потому что вы в отличие от большинства мужчин более восприимчивы и чутки ко всему этому… — начала было объяснять она, но герцог раздраженно перебил ее.

— Но почему вы так решили? Кто вам сказал, будто я настолько впечатлителен, чтобы верить в привидения? — сердито спрашивал он ее.

Мирисса испуганно вскрикнула.

— Ну вот, теперь я рассердила и расстроила вас, а я вовсе не хотела этого делать! Вы были так добры ко мне, а я даже еще не поблагодарила вас за спасение меня от этого сэра Монтегю.

— Он не имел никакого права так вести себя с вами! — заметил герцог. — Но и с вашей стороны, в свою очередь, было не слишком благоразумно уходить с ним вдвоем с ярмарки лошадей и позволить ему оставаться с вами наедине в пустой комнате.

— Вы правы, — растерянно призналась Нирисса, — но так получилось… я… мне не хотелось устраивать сцен… скандала…

— Обещайте мне, что подобное никогда больше не повторится, — попросил герцог.

— Обещаю… Я понимаю… как глупо я себя вела тогда… — Девушка так искренне сокрушалась, что герцог улыбнулся.

— А теперь, — сказал он, — мы должны вернуться к остальным, если, конечно, вы не собираетесь дать повод бесчисленным сплетням.

— Да… да… конечно, — согласилась она, и они направились к двери на противоположном конце комнаты.

Герцог приоткрыл дверь, и они оказались в небольшой гардеробной или, как подумала Нирисса, в комнате, которая первоначально служила дамам туалетной, где хозяйка дома могла привести себя в порядок, напудрить волосы без опасения что-нибудь испачкать.

Всего одна свеча, прикрепленная к туалетному столику с зеркалом в форме сердца, в раме, увенчанной двумя купидонами с короной в руках, освещала комнату.

Нирисса с благодарностью посмотрена на герцога, когда он открыл дверь в коридор.

В свете, падающем в комнату из коридора, девушка заметила, что, кроме туалетного столика, в этой небольшой комнатке помещался еще всего лишь один предмет обстановки — секретер с выдвижными ящиками. Выполненный из темного дерева, он был инкрустирован небольшими кусочками перламутра и кораллов.

Скорее всего она прошла бы дальше, даже не взглянув на него второй раз, если бы инстинктивное чувство или некое смутное ощущение не заставили ее остановиться.

Какой-то внутренний голос приказывал ей не уходить. Заметив, что она замерла и не двигается, герцог, все еще придерживавший дверь в коридор, спросил:

— Что случилось?

— Мне кажется, — проговорила Мирисса едва слышным голосом, — будто… именно этот шкаф я видела в своем сне!

В какой-то миг ей показалось, что герцог вот-вот примется спорить с нею, но он сделал шаг в комнату, отпустив дверь, которая закрылась за ним.

— Почему вы так уверены? — поинтересовался он.

— Я… только чувствую… это! — честно призналась она.

— Но его, должно быть, тысячу раз тщательно осматривали, — попытался урезонить ее герцог, — поскольку этот секретер всегда стоял в покоях герцогинь.

— Именно сюда… она спрятала свой… венок, — упорствовала Нирисса. — Я уверена.

Словно приготовившись во всем потакать ей, хотя и считая все происходящее пустой тратой времени, герцог воспользовался уже горевшей свечой, чтобы зажечь вторую, закрепленную с другой стороны зеркала.

А Нирисса в это время, стоя перед выбранным ею шкафом, невольно мысленно обращалась к невесте из прошлого с просьбой помочь отыскать злосчастный венок.

— Дверцы секретера перед вами, они открыты, и я уверен, что внутри тоже не заперто, — заговорил герцог, словно побуждая свою спутницу сделать хоть какое-нибудь движение.

Нирисса помнила, что в ее сне дверцы не открывались. Невеста из сна положила венок куда-то высоко, возможно, в какой-то ящик, расположенный над дверцами.

Но, подняв глаза вверх, она не увидела там никакого ящика, только гладкую поверхность полированной деревянной панели, легкой дугой выступавшей над двумя дверцами и зрительно завершающей секретер.

В отчаянии она пыталась сообразить, не могли ли переделать шкаф во время ремонта или реставрации.

Герцог не произносил ни слова. Тогда Нирисса рукой коснулась изогнутой темной покрытой лаком деревянной крышки шкафа и начала осторожно ощупывать ее, чтобы убедиться, не сдвигается ли она, но не имелось ни малейшего намека, чтобы предположить подобную возможность.

Тогда, все еще продолжая мысленно молить о помощи несчастную герцогиню, она пробежала пальцами вниз по изогнутой поверхности панели, там, где она нависала над дверцами, но и в этом месте все было безупречно гладко.

Добравшись до угла шкафчика, девушка обнаружила небольшой выступ прямо под указательным пальцем, она нажала на него и в этот же момент почувствовала легкое движение. Тогда она нажала сильнее, и тут весь верх шкафа сдвинулся вперед, открыв взору Нириссы мелкий неглубокий ящик, в котором лежал тот самый венок (она сразу его узнала), который она искала.

Какое-то мгновение девушка не могла поверить своим глазам. Тут к ней приблизился герцог, державший свечу высоко над головой, чтобы они могли яснее разглядеть то, что лежало в ящике.

— Это же венок! — воскликнул он. — Но откуда вы все это узнали? Как вам удалось найти этот венок, пролежавший здесь все эти годы?

Нирисса ничего не могла ему ответить, ее не покидало такое чувство, словно в какой-то миг она переместилась в другой мир, в другие времена и не в состоянии оттуда вернуться.

Герцог поставил свечу на крышку кабинетного шкафчика и, протянув руку, достал из ящика предмет их поисков.

Вопреки ожиданиям Нириссы она увидела не венок из искусственных цветов апельсинового дерева. Нет, маленький, искусно выполненный, необыкновенной красоты венок составляли цветы, сделанные из бриллиантов и жемчуга.

Когда герцог поднес к свету этот венок несчастной невесты из прошлого, девушка почувствовала, как своим сверканием он поведал ей, что теперь сила проклятия, нависшего над семьей, исчезла, и отныне супружеские пары рода Линчестер останутся счастливыми до конца жизни.

Герцог недоуменно и недоверчиво переводил пристальный взгляд с венка на Мириссу.

— Но как вы догадались? Как вы смогли найти ключ к разгадке истории о проклятии, нависшем над моей семьей, разрушавшем судьбы тех, кто искал этот венок, либо веря в его существование, либо горя желанием доказать абсурдность и нелепость всего этого?

— Но раз венок — здесь… это должно быть правдой.

— Безусловно, история оказалась правдивой, — сказал герцог, — и теперь несчастная невеста сможет обрести покой и больше не тревожить нас своими посещениями. Не знаю только, Нирисса, как я смогу отблагодарить вас.

Как будто внезапно спустившись на землю, Мирисса, испуганно вскинув руки, взмолилась:

— Прошу вас… Пожалуйста… не говорите им… там, внизу. Они… не поймут… не сумеют понять… И я не хочу говорить ни с кем об этом…

— Но я-то все понимаю, — взволнованно заверил герцог. — Поэтому я думаю, нам надо положить венок обратно на то место, которое хранило его тайну многие годы. А потом, завтра, мы вернемся сюда вместе и удостоверимся, что наша с вами находка — не сон, а существует реально.

— Именно этого мне бы… хотелось… ваше сиятельство, — призналась Мирисса, — и… еще, прошу вас… вы ведь ничего не расскажете Дельфине?

— Нет, конечно, нет! — твердо пообещал герцог. — Я уже дал вам слово, Нирисса, и я сдержу его непременно.

Нирисса облегченно вздохнула;

— Как я рада! Я так счастлива, что смогла помочь вам.

— Возможно, вы сумели помочь мне больше, чем вы даже можете себе представить, — сказал герцог, — но, повторяю, мы поговорим обо всем этом завтра.

Он снова убрал венок в ящик, а затем, закрыв его, сказал с улыбкой:

— Я полагаю, вы не забудете, как он открывается?

— Там в углу потайной запор, и он так умело сделан, что никто не смог бы догадаться, где его искать, — если только ему не сказали бы о существовании этого ящика.

— Но и вам никто ничего не говорил, а вы все же нашли запор!

Нирисса не отвечала.

Ома думала: очевидно, ей предназначено было найти венок, вот почему герцогиня, спрятавшая его в потайном ящике, каким-то странным, необъяснимым образом вела ее руку в поисках тайного запора.

— Все это уже не имеет значения, — вслух сказала она, обращаясь к своему спутнику, — важно то, что венок найден, и теперь, когда вы, ваша светлость, женитесь, вы будете счастливы.

— Мне бы этого хотелось, — сказал герцог. В мерцающем свете свечи их глаза встретились, и какое-то время ни один из них не мог отвести взгляд.

Потом, явно делая над собой усилие, герцог отвернулся и стал устанавливать свечу обратно в тот подсвечник у зеркала, откуда он перед этим достал ее.

В этот момент Мирисса открыла дверь и вышла в коридор, почувствовав, как ступает из волшебного сна в явь. А у нее не было никакого желания возвращаться в действительность. То же странное внутреннее чувство, уверенно указавшее ей на секретер, который она искала, теперь побуждало ее остаться.

И хотя она знала, что это невозможно, ей хотелось остаться наедине с герцогом.