Гарри посмеялся ее рассказу.

Но потом сказал:

— Подобное не должно больше повториться. И, само собой разумеется, если тебе хочется иметь лошадь, моя родная, я найду ее для тебя.

— Но я не намерена платить за нее столько, сколько собираешься ты, — заметила Нирисса. — Мне просто нужна молодая лошадь, на которой можно будет ездить по окрестностям, поскольку мне порой так хочется поразмяться.

— Я думаю, — сочувственно согласился Гарри, — и я обещаю, что ты сможешь кататься и на моей лошади, когда я буду бывать дома, и мы будем брать ее по очереди. Я прошу прощения за свою глупость. Как это я не мог понять раньше, до чего же гадкую и тоскливую жизнь ты здесь ведешь?!

Нирисса громко запротестовала:

— Это не так. Вовсе не гадкую и не тоскливую! Я очень счастлива здесь с папой, а теперь я смогу позволить себе оплачивать работу миссис Коснет по три, а возможно, и по четыре дня в неделю вместо двух, и смогу кормить папу намного лучше, чем могла позволить себе раньше. Теперь он даже сможет иметь иногда бокал красного вина на обед. Ты же знаешь, какое это дня него удовольствие, а у нас вина не было уже целую вечность, исключая вчерашний вечер.

— Вчера, перед тем как заснуть, я подумал, что Дельфина обязана что-то сделать для тебя. В конце концов, тебе уже почти девятнадцать. Мне кажется, что, если бы была жива мама, она сообразила бы (она ведь была удивительно умной женщиной), как сделать так, чтобы ты ездила на какие-нибудь балы и получала приглашения на приемы, где могла бы познакомиться с молодыми людьми твоего возраста.

Мирисса засмеялась.

— Ты похож сейчас на пожилую вдовушку, устраивающую мой брак… ведь к этому ты ведешь разговор, не правда ли… Гарри? Значит, ты считаешь, мне пора замуж?

— Я думаю, ты должны иметь шанс. — ответил Гарри, — а кого ты можешь выбрать здесь, в этой Богом забытой глуши?

Нирисса обошла вокруг стола и обняла брата.

— Люблю тебя, братец, — сказала она, — и ты не должен за меня волноваться! Только помоги мне купить не очень дорогую лошадь, и я буду самой счастливой на свете!

— Обязательно, — пообещал Гарри, — но я все-таки настаиваю на твоей поездке с папой и со мной в Нин.

Мирисса перебирала в мыслях скудное содержимое своего гардероба и никак не могла сообразить, что можно было бы перешить какие-нибудь из маминых, безнадежно устаревших, да и просто старых платьев, когда прибыл с письмом грум в ливрее маркиза Свайра.

Принимая от него послание, Нирисса догадалась, от кого оно, и не сомневалась, что это Дельфина сообщает ей об отмене приглашения в Пин.

Но вместо этого она прочла следующее:

Полагаю, нам надо постараться как можно лучше выпутаться из той сумятицы, которую внес в наши планы папа вчера вечером, а поскольку герцог твердо настаивает на вашем с ним и с Гарри приезде в Лин, мне остается только послать тебе кое-что из нарядов.

Я возвращаюсь в Лондон завтра рано утром и оттуда пришлю тебе дорожный сундук с кое-какими из моих платьев, которые я отложила для раздачи бедным или вообще на выброс.

Я уверена, ты сможешь переделать их или починить там, где это требуется, по крайней мере они будут смотреться лучше, чем те старые лохмотья, что были на тебе вчера вечером.

Передай Гарри, пусть ведет себя пристойно и проявляет скромность в отношениях с герцогом, иначе он потом об этом здорово пожалеет!

Ваша Дельфина.

Нирисса дважды перечитала письмо.

«Она все еще сердится на нас, — подумала девушка, — но ни она, ни мы ничего в прошлом исправить уже не можем. По крайней мере хоть Гарри порадуется, что приглашение герцога все еще остается в силе и всех нас ждут в гости».

Нирисса долго не могла избавиться от ощущения, что сестра обращается с ней как дама из благотворительного общества, раздающая подарки бедным детям. Однако, когда дорожный сундук прибыл, Нирисса уже не в состоянии была справиться с чисто женским возбуждением.

Прошли годы с тех пор, как она в последний раз надевала новое платье.

Приподняв покатую крышку дорожного кожаного сундука и увидев его содержимое, мисс Стэнли почувствовала, как поднялось у нее на строение, и никто, даже Дельфина, не сумел бы заставить ее почувствовать себя несчастной в тот момент.

Все платья оказались модными и в отличном состоянии. Видимо, Дельфина просто никогда не надевала ничего, что нуждалось даже в малейшей починке.

Большую часть отосланных младшей сестре платьев старшая отвергла, раз надев, из опасения критики своих соперниц, которые осудили бы ее за повтор.

Нириссе не дано было узнать, как по возвращении в Лондон Дельфина велела своей горничной отложить в сторону самые замысловатые и вычурные наряды, а также те, которые могли бы, по ее мнению, привлечь внимание к сестре.

Однако Нириссе все присланное казалось настолько восхитительным, что она как на крыльях полетела это примерять.

По три вечерних и дневных платья, дорожное платье и плащ, а также (уж на это она и не смела надеяться) очаровательная амазонка для верховой езды.

Сначала она думала, что Дельфина прислала только один этот дорожный сундук, но, оказалось, было еще несколько меньших по размеру коробок, в которые упаковали туфли, шляпки, перчатки и множество прочих мелочей.

Даже Гарри потрясло великодушие Дельфины, но, прочитав записку, посланную старшей сестрой накануне отъезда из Свайра, он сказал:

— Уверен, тебе, как и мне, хотелось бы швырнуть все это ей лицо!

Нирисса даже вскрикнула.

— Эти вещи теперь мои, и я не смогу заставить себя расстаться с ними! Пусть мне их подарили скрепя сердце, дареному коню в зубы не смотрят!

Гарри рассмеялся и, обняв младшую сестренку, неожиданно поцеловал ее.

— Ты такая чудная, — сказал он, — надеюсь, однажды я найду тебе мужа, который станет заботиться о тебе и обеспечит тебя всем, чего бы ты ни пожелала.

— Сейчас мне ничего больше не нужно, — призналась Мирисса, — лишь бы скорее увидеть Лин и покататься на лошадях герцога.

— Да будет так! — пылко согласился Гарри. — Сегодня я отправляюсь в Оксфорд и постараюсь выпросить, одолжить или украсть какую-нибудь приличную одежду, чтобы тебе не было за меня стыдно.

— Что ты! Я в любом случае никогда не буду стыдиться тебя!

— Когда я сообщу лучшему портному Оксфорда, что я намерен потратить у него весьма приличную сумму, я уверен, он сумеет за это время как-нибудь экипировать меня, — усмехнулся Гарри, — особенно когда я расскажу ему, куда я еду!

Нириссе показалось это неразумным, но она промолчала.

Она знала, как расстраивался Гарри из-за своей ужасной одежды на фоне шикарно одетых приятелей-студентов.

Она вспомнила изящно повязанный шейный платок герцога в тот вечер, когда он приезжал в «Приют королевы», и накрахмаленные уголки воротничка его рубашки, упиравшиеся в подбородок.

«Если Гарри рассчитывает походить на герцога, его постигнет разочарование», — подумала она.

Но она-то считала, что никто не может сравниться с братом ни по привлекательности, ни по доброте и чуткости.

«И почему мы должны под кого-то подстраиваться?»— спросила девушка у своего отражения в зеркале, горделиво вскинув подбородок жестом, изображенным на всех портретах ее предков из знаменитого рода Стэнли.

До самого последнего момента казалось, что они не смогут подготовиться к отъезду в пятницу утром, когда герцог пришлет за ними свою карету.

Нирисса предположила, что герцог договорился разместить своих людей и лошадей у маркиза с тем, чтобы им не пришлось делать с утра большой перегон.

«Чтобы все переделать и успеть, мне придется допоздна не ложиться в четверг», — подумала она.

Когда-то одежда отца заказывалась у отличного портного, но, конечно, за эти годы она потеряла вид, и сейчас, чтобы придать ей хотя бы относительную представительность, пришлось часами чистить, отпаривать и отглаживать все вещи.

Само собой разумеется, меньше всего это интересовало самого Марка Стэнли. Единственное, что было для него важно, — успеть привести в окончательный вид главу, не пропустив ничего характерного для елизаветинской эпохи. Тогда, добавив свои впечатления о Пине, он получит полную картину архитектуры того времени.

Но когда он надел свой лучший костюм, который был многократно отпарен и выглажен, и повязал шейный платок, Мирисса отметила про себя, что даже Дельфина не найдет, к чему придраться.

— Вы выглядите шикарно, папа, — сказала она вслух и поцеловала его в щеку.

— Ты тоже, дорогая моя, — удивленно заметил он.

Не в сипах подавить восторг от своего наряда, Мирисса закружилась в танце по холлу и сделала пируэт перед отцом, демонстрируя свое муслиновое платье с голубыми лентами и дорожную накидку того же цвета, с которой сочеталась отделка привлекательной и очень дорогой шляпы.

Больше всех появлению дорожной кареты герцога, запряженной шестеркой лошадей, радовался Гарри.

— Я ожидал четырех, — потрясение сказал он Нириссе.

— До Пина путь неблизкий, — ответила Нирисса, — и, как мне кажется, его сиятельство не желает, чтобы мы опоздали.

Их багаж разместили позади кареты, а они устроились на удобном, обитом тканью сиденье, которое было достаточно широким, чтобы все трое уместились на нем.

— Как хорошо, что мы все такие худые! — отметил Гарри. — Терпеть не могу ездить спиной к лошадям.

— И я тоже, — согласилась Нирисса, — а ты, когда мы были с тобой детьми, обычно ничего другого мне не оставлял. Сомневаюсь, будто ты стал более уступчивым. Гарри рассмеялся.

— Помните, мы все должны вести себя самым наилучшим образом, ведь сестрица Дельфина только и будет караулить наши промахи. Боюсь, она станет стыдиться своих деревенских родственников.

Нирисса знала — это было правдой, и она мысленно тихонько помолилась, чтобы не допустить никаких ошибок.

Она решила постараться не упустить из виду ничего из рассказанного когда-то мамой о знатных домах и о том, как ведут себя люди на званых приемах.

По правде говоря, девушка начинала чувствовать себя все более и более неуверенно, когда в точно рассчитанное герцогом время лошади въехали во внушительных размеров кованые ворота Пина.

За воротами начиналась длинная аллея, обсаженная с двух сторон деревьями, в конце которой им впервые открылся вид на дом, о котором она много слышала, но никогда не надеялась увидеть воочию.

Нирисса в жизни не видела ничего столь же красивого, даже сказочно прекрасного, огромного, но все же создающего впечатление чего-то призрачного, воздушного и бестелесного, словно в любую минуту готового раствориться, превратившись в дымку.

— Какой он огромный! — поразился Гарри, когда они подъехали ближе.

— Какой он красивый! — воскликнула Нирисса. — Надеюсь только, он не исчезнет прежде, чем мы достигнем его.

Гарри засмеялся, но, будто почувствовав что-то похожее, понимающе сжал руку сестры.

— Ты тоже очень красива, — сказал он ей, — так что ободрись и помни — мы собираемся купить себе двух лошадей, когда снова вернемся домой.

— Это будет чудесно, — проговорила Нирисса.

— Здесь мы встретим многое из того, что не отказались бы иметь и у себя дома, — чуть слышно пробормотал Гарри.

Он смотрел туда, где в самой дали можно было различить, как ведутся приготовления к завтрашней лошадиной ярмарке.

Часть лошадей уже выгуливали на миниатюрном ипподроме, чтобы наездники могли осмотреть препятствия. Вокруг устанавливали тенты, палатки и павильоны, предназначенные для ожидаемой публики. Все это они оставили позади, когда проехали по аллее, ведущей прямо к парадному входу в Нин.

Когда карета остановилась перед великолепными дверями, красивее которых Нирисса ничего в жизни не видела, она решила запомнить каждую увиденную деталь — вряд ли ей представится возможность увидеть нечто подобное снова.

Впоследствии Нирисса смогла вспомнить только мелькающие словно в калейдоскопе картины, которые проходили перед ее глазами, когда они пересекли Большой зал с его галереей для музыкантов и певцов и великолепным мраморным камином и пошли дальше по коридорам, стены которых покрывали гобелены.

Они подошли к Красной библиотеке (так назвал ее дворецкий), где герцог уже ожидал их.

Потом было трудно вспомнить что-нибудь еще, все заслонила импозантная фигура герцога, эффектно смотревшаяся среди стеллажей, расположенных вдоль стен и закрывающих их с пола до потолка. Глаза Марка Стэнли невольно задержались на книгах.

— Добро пожаловать в Лин! — приветствовал их герцог, к облегчению Мириссы, оказавшийся в библиотеке один, — Надеюсь, вам понравилось ваше путешествие.

— Все было прекрасно, — ответил Марк Огэнли, — и спасибо за восхитительный завтрак, который ждал нас в гостинице, в который мы останавливались.

— Я всегда беру с собой завтрак, отправляясь в долгое путешествие, — несколько высокомерно сказал герцог. — То, что можно найти в придорожных гостиницах, часто оказывается несъедобным.

Прежде чем отец сумел что-нибудь ответить, герцог обратился к Нириссе:

— А каковы ваши первые впечатления о моем доме, мисс Стэнли?

— Боюсь, что он исчезнет прежде, чем я успею все рассмотреть, — ответила Нирисса. Герцог рассмеялся. Потом им показали спальни, расположенные рядом.

Две горничные помогли Нириссе переодеться. Сменив дорожное платье на простое дневное, отделанное кружевом и продернутой сквозь кружево узенькой бархатной лентой, она спустилась вниз, где в галерее был накрыт чай.

Там уже расположились гости герцога и среди них, конечно. Дельфина.

Мирисса почувствовала, как забилось от волнения ее сердце, когда Дельфина отделилась от своих собеседников, двух изысканно одетых молодых джентльменов, и направилась в сторону родственников, восклицая несколько наигранно:

— Дорогой папа! Как замечательно, что вы приехали! Надеюсь, поездка не слишком утомила вас.

— Ничуть нет, — ответил Марк Стэнли. — Как я уже заверил нашего хозяина, я в восторге от своего приезда сюда. Его дом и красивее, и намного внушительнее, чем я ожидал.

— Все мы чувствуем нечто подобное здесь, — сказал кто-то из гостей, услышав сказанное, и в ответ прокатилась волна смеха.

Потом, когда Мирисса уже поздоровалась с Дельфиной, герцог представил ее множеству людей, и, хотя девушке показалось невозможным запомнить все их имена, она, к своему удивлению, обнаружила, что все они оказались очень дружелюбны и даже любезны.

— Вы здесь впервые? — спросила пожилая женщина, приходившаяся герцогу тетей.

— Да, мадам, и вы можете себе представить, в каком мы восторге — и я, и мой брат — ведь мы оказались в самом знаменитом доме во всей Англии.

Леди рассмеялась.

— Вы должны сказать это нашему хозяину! Он с удовольствием принимает похвалы своему дому, гораздо более благосклонно, нежели комплименты в свой адрес, что весьма необычно для молодых людей в наши дни.

— Я никогда не получала комплиментов, — не раздумывая ответила ей Нирисса, — но, если бы их адресовали мне лично, могу представить, как сильно они смущали бы меня.

Произнеся последние слова, девушка заметила, что рядом с ними стоял герцог и слышал ее.

— Никогда не получали комплиментов, мисс Стэнли? — переспросил он. — Неужели мужчины в ваших краях настолько слепы?

Нирисса лукаво взглянув на него, сказала:

— Если это — лесть, то очень умная! Герцог искренне расхохотался.

— Могу ручаться, пройдет несколько лет, и вы пресытитесь расточаемой вам лестью, но сейчас постарайтесь наслаждаться комплиментами в свой адрес и не воспринимать их слишком критично.

— Как могу я критически воспринимать хоть что-нибудь здесь, — сказала Нирисса, — да и… пожалуйста… а когда я смогу увидеть весь ваш дом?

Герцог изумленно посмотрел на девушку:

— Я не могу указать вам точное время осмотра дома. По-моему, я предложил вашему отцу обследовать Пин после завтрашнего показа лошадей.

— Да, конечно, я помню об этом, — сказала Нирисса. — Просто все здесь настолько красиво, что я боюсь многое упустить.

Герцог улыбнулся.

— Очень оригинальный комплимент, мисс Стэнли, я его оценил.

Нирисса, слегка покраснев, ответила:

— Уверена, ваша светлость привыкли к тому восхищению, в какое приводит всех ваш дом и то, как тут все устроено, и вам это кажется довольно скучным.

— Кто вам это сказал? — спросил герцог.

— Кажется, Гарри! — ответила девушка.

— Я надеюсь, Гарри рассказал вам не все подробности!

Нирисса вспомнила, что Гарри много говорил о любовных похождениях герцога, поэтому слова собеседника смутили ее, она отвернулась и почувствовала, как покраснела.

Герцог ухмыльнулся.

— Вам следует научиться верить не всему услышанному, — сказал он. — И о людях составлять свое собственное мнение.

— Я стараюсь поступать именно так, — ответила девушка. — Мама учила меня полагаться только на свои чувства. Она настаивала, чтобы мы никогда не принимали на веру злые или жестокие слова других, пока сами окончательно не убедимся в их правдивости.

— Это правильный способ поведения, — подтвердил герцог. — Я часто думаю, что люди всегда слишком спешат и соглашаются с чужими суждениями, вместо того чтобы основываться на своих собственных. Они редко полагаются на свои ощущения.

— Мне кажется, такие вещи трудно понять, пока не станешь старше, мудрее и не наберешься опыта, — ответила Мирисса.

— В конце концов это придет, — сказал герцог. — Но позвольте мне заметить, что вам самой не потребуется на это много времени, просто опирайтесь на свои чувства.

Он удалился, не произнеся больше ни слова, будто и не разговаривал с ней. Беседа с герцогом Линчестером показалась ей довольно странной, тем более что она видела его лишь второй раз в жизни.

Леди Брэмвелл подошла к сестре и объяснила, что пора идти наверх переодеваться к обеду.

Как только они остались одни. Дельфина заговорила уже другим тоном:

— Не старайся привлечь к себе внимание, Нирисса! Вас с Гарри пригласили на это торжество, можно сказать, по ошибке, просто из-за желания герцога угодить мне и его доброго отношения к папе. Поэтому держись как можно дальше от герцога!

— Да, конечно, — покорно заверила ее Нирисса.

Так как в комнате не было никого, кто мог бы их услышать, девушка спросила:

— Его сиятельство уже предложил тебе стать его женой?

— Неуместный вопрос, — ответила Дельфина, — но я удовлетворю твое любопытство — это дело ближайшего будущего. Он и пригласил-то вас сюда только потому, что здесь вы можете встретиться с членами его семьи, А значит, когда он объявит о своем решении жениться на мне, это не будет для них столь ужасным ударом.

— Ударом? — переспросила Нирисса.

— Конечно, это будет удар, — ответила Дельфина. — В течение многих лет каждый из них старался убедить герцога жениться. Он всегда сопротивлялся и заставил всех поверить, будто он предпочитает оставаться холостяком. Никто не может на него повлиять, пока он сам не будет готов представить будущую герцогиню обществу.

Голос Дельфины, казалось, задрожал при слове «герцогиня».

Она прошлась по комнате, подошла к зеркалу и, любуясь собой, сказала:

— Представь, как великолепно я буду смотреться в алмазной диадеме, подобной короне! Сияющие на ней изумруды и рубины придадут блеск золоту моих волос, а голубые сапфиры подчеркнут глубину моих глаз!

— Ты будешь выглядеть необычайно красиво! — искренне сказала Нирисса. — А я смогу видеться с тобой?

После небольшой паузы Дельфина ответила:

— По правде говоря, это нежелательно. Ведь я не могу себе позволить все время цепляться за прошлое, а семья в конечном счете всегда прошлое. Я хочу встречать новых людей, заниматься чем-нибудь новым, и больше всего мне бы хотелось завоевать высший свет.

— Другими словами, у тебя не будет времени ни для меня, ни для Гарри, — удрученно произнесла Нирисса.

— Думаю, что это было бы ошибкой, очень серьезной ошибкой, обременять свою жизнь тесными отношениями с родней, — сказала Дельфина. — Я и так уже постаралась для вас. Я привезла тебя сюда, дала тебе много денег и показала мир, о котором ты даже и не мечтала.

Нириссе захотелось напомнить сестре, что сначала у нее и в мыслях не было ничего подобного.

Деньги, которые она дала им, были потрачены на то, чтобы показать герцогу, будто положение их семьи лучше, чем на самом деле.

Но она решила про себя, что не станет спорить с сестрой.

Дельфина, даже будучи еще маленькой девочкой, всегда верила только в то, во что хотела верить, и Нирисса была убеждена: та сейчас думала, будто поступила щедро и великодушно по отношению к своим бедным родственникам и никто не мог бы ожидать от нее большего.

«Что бы там ни было, — подумала Нирисса, — я увижу Нин, и уже одно это я никогда не забуду!»

А вслух произнесла:

— Спасибо тебе. Дельфина, за все. Постараюсь в точности исполнить все твои пожелания, пока мы здесь.

Дельфина отвернулась от зеркала и посмотрела на сестру;

— Сказать по чести, я хочу, чтобы ты держалась подальше от герцога! Ты слишком симпатична, Нирисса, на мой взгляд, поэтому постарайся не попадаться ему на глаза слишком часто…

Она помолчала и затем продолжила с угрозой в голосе:

— Если мет, то я либо отправлю тебя домой, либо заставлю сидеть в этой спальне все время, пока мы здесь.

Нирисса тяжело вздохнула.

Этим она, должно быть, только еще больше разозлила Дельфину, потому что та вылетела из спальни, не проронив ни слова и захлопнув за собой дверь.