— О ком вы говорите?

— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю! Я желаю знать настоящее имя этого разбойника, которого все называют Белогрудым.

Рудольф картинно взмахнул руками.

— Но почему вы спрашиваете об этом меня? Скорее, сэр Филипп Гейдж должен располагать нужными вам сведениями.

Барбара бросила на него такой яростный взгляд, что он инстинктивно отступил на шаг.

— Не лгите мне! Вы прекрасно знаете, кто такой Белогрудый. И если уж на то пошло, то и я тоже знаю.

— Тогда это вы должны рассказать мне, поскольку я в неведении.

Барбара взглянула ему в глаза и не отпускала его взгляд несколько секунд. Этот безмолвный поединок так измучил Рудольфа, что на лбу у него выступил пот.

— Ха! — наконец резко бросила Барбара, отворачиваясь от него. — Вы такой же трус, как и все остальные! Почему вы боитесь сказать правду? Белогрудый — это подлинный маркиз Стейверли, и у вас не хватает мужества ни разоблачить его, ни убить, чтобы обеспечить себе титул!

Рудольф не пытался с ней спорить.

— Откуда вы это узнали? — беспомощно спросил он.

— Во-первых, об этом говорило ваше настоятельное желание поймать его. С каких это пор вас заботят закон и порядок?

Ясно, что вам это почему-то стало выгодно! А во-вторых, вы очень похожи с Белогрудым. Я видела только часть его лица, но все же ваше сходство бросилось мне в глаза. Вы примерно одного роста, и в вашей походке тоже есть нечто общее, хоть я и не смогла бы сказать, что именно. Голос у него ниже, чем у вас, и звучит более мужественно. Когда я увижу его без маски, наверняка смогу убедиться, что и лицо у него более мужественное. В его внешности есть то, чего вам всегда не хватало.

— Когда вы увидите его без маски? — переспросил Рудольф.

Он весь подался вперед, и в его глазах зажглась надежда.

Барбара насмешливо на него посмотрела.

— Если вы решили, что Белогрудый пойман, вы ошибаетесь. Однако я хочу увидеть его без маски. За этим я вас сюда и вызвала: вы должны сказать мне, где я могу его найти.

Рудольф посмотрел на нее с изумлением, которое на этот раз не было наигранным.

— Но… но откуда я могу… это знать? — пробормотал он.

— А почему бы вам об этом не знать? — осведомилась Барбара. — Ведь он ваш двоюродный брат!

Рудольф внезапно пришел в ярость.

— Дьявол! Чего вы добиваетесь? Хотите заставить признать, что мои притязания на маркизат не имеют никаких оснований, потому что законный наследник жив? Вы обещали помочь мне, Барбара. По-вашему, это — помощь?

— Вы просто самовлюбленный идиот! Меня не интересуете ни вы, ни ваши попытки присвоить титул, на который, как вы прекрасно знаете, у вас нет прав. Я хочу увидеться с этим вашим родственником, называющим себя Белогрудым. Я хочу с ним говорить.

— Но это невозможно! Никто не знает, где он.

Барбара откинулась на спинку кресла и прищурилась.

— Вот уж не ожидала, что вы настолько тупы! — устало проговорила она. — Совсем недавно вы ночью отправились на поиски этого самого человека. И потерпели неудачу. Где вы его искали?

— Мы отправились в Стейверли, — ответил Рудольф. — До меня дошли слухи, что Белогрудый и его шайка превратили Стейверли в свой штаб. Но моя кузина Тея оказалась там раньше нас и предупредила Лусиуса. Он скрылся с черного хода, пока мы ломали парадную дверь.

— Когда начинаешь охоту, надо сторожить лисью нору у всех выходов, иначе зверь уйдет от вас, — насмешливо бросила Барбара. — А от кого вы получили эти сведения?

— О том, что Лусиус устроил в Стейверли штаб? Право, не стоит и упоминать!

— Скажите!

— Ну, вообще-то это была женщина, — ответил Рудольф с некоторым смущением.

— Кто она?

— Вы не можете ее знать.

— Я спросила, кто она.

— Ее зовут Молли Петтит.

— Где она живет?

— В «Зеленом драконе», в конце Флит-стрит.

— Почему она вам это рассказала?

Вид у Рудольфа был довольно смущенный, так что Барбара нетерпеливо сказала:

— Ах, Бога ради, отвечайте на мой вопрос и не сидите здесь с видом полного идиота! Совершенно ясно, что вы спали с этой девицей. Но если вы думаете, что я готова ревновать к каждой уличной шлюшке, то вы глубоко ошибаетесь!

— Я выпил лишнего, — пробормотал Рудольф, — а вы были с королем.

— Оставим это, — отрезала Барбара. — Что она сказала?

— Почти то же самое, что только что говорили вы: что я удивительно похож на моего кузена. Конечно, она не знала, что он мой двоюродный брат, но я понял, о ком идет речь, и попытался заставить ее разговориться. В конце концов мне удалось узнать, что один из людей Лусиуса приходил в «Зеленый дракон» за какими-то припасами. Молли ему понравилась — она и впрямь недурна для девицы такого пошиба. Она и предложила на следующий день привезти припасы из Лондона на одноконной повозке. Он согласился, и, насколько я понял, они недурно провели остаток ночи. Он ушел от нее на рассвете, и ей показалось, что ему не хотелось, чтобы его видели на улицах при свете дня.

Она привезла продукты в условленное место, и по ее описанию я понял, что это на краю парка, окружающего Стейверли. Там ее встретил ее поклонник, а с ним оказался еще один человек, тот, который был странно похож на меня. По ее словам, это был, бесспорно, джентльмен. Он расплатился с ней и попросил никому не рассказывать о том, с кем она встречалась и кому продала свои товары.

Молли сдержала свое слово, но мое сходство с незнакомцем так удивило ее, что она не выдержала и начала выведывать у меня, кто он мог быть и не брат ли он мне.

— Так что вы знали, что он живет в Стейверли?

— Если подумать, то лучшего места не найдешь, — ответил Рудольф. — Большой дом пуст и заброшен. В нем полно потайных ходов, погребов и подвалов, секретных комнат. Надо только их знать. Но мне не приходило в голову, что шайка разбойников может поселиться в пустующем доме. Я впервые услышал о таком!

— Думаете, он вернется туда теперь, после того, как вы их оттуда спугнули? — задумчиво спросила Барбара.

— Полагаю, что да. И сэр Филипп придерживается такого же мнения. Поэтому он выжидает.

— А вы? Вы тоже готовы ждать? — жестко спросила Барбара, прекрасно зная ответ.

Рудольф густо покраснел.

— Проклятие! Вы же знаете, в каком я положении! Вы всего две недели назад одалживали мне деньги! Это дало мне возможность не голодать, но ненадолго.

— Теперь, когда ваша кузина на свободе, следовало бы попросить ее помочь вам, — горько улыбнулась Барбара.

— Она мне поможет! — огрызнулся Рудольф. — Можете в этом не сомневаться!

Его голос внезапно зазвучал так резко, что Барбара пристально посмотрела на него.

— Что вы намерены предпринять?

Он рассказал ей о своих планах. Выслушав его, она скупо улыбнулась. Потом протянула руку и взяла вышитый кошелек со столика, где он всегда лежал наготове, чтобы она могла расплачиваться со своими шпионами и соглядатаями. Достав оттуда десять флоринов, она презрительным жестом бросила их Рудольфу. Они упали на пол у его ног, и мгновение он тупо смотрел на них, словно не мог поверить, что монеты настоящие.

— Возьмите! — приказала Барбара. — Они вам понадобятся. Такие вещи стоят дорого, как вам предстоит убедиться.

В ее словах и манере обращаться с ним было нечто мерзкое. Брошенные ему деньги были оскорблением, и они оба это понимали. Их хватило бы только на то, чтобы он мог пообедать, что ему тоже очень не помешало бы. Для тех, к кому она благоволила, у Барбары находились совсем другие деньги. Она редко пользовалась серебром, и Рудольф подозревал, что она приготовила серебряные монеты специально для того, чтобы насмеяться над ним. Ему следовало бы уйти или, еще лучше, швырнуть эти деньги Барбаре в лицо. Однако он был голоден. Рудольф наклонился, медленно подобрал флорины с пола и положил их в карман. Потом выпрямился и посмотрел на женщину, которую когда-то любил сильнее, чем кого бы то ни было в течение всей своей пустой, беспутной жизни.

Она откинулась в кресле, поставив одну ногу на маленькую скамеечку. Платье соскользнуло с одного ее плеча, от чего она казалась доступной и почти неудержимо притягательной.

Глаза ее были полузакрыты, губы вызывающе приоткрылись, но Рудольф чувствовал, что она издевается над ним.

И внезапно он почувствовал, что ненавидит эту женщину.

Ненавидит за те глубины страсти, в которые она его увлекала, за чувства, которые в нем будила, за любовь, которую он так щедро расточал ей. Глядя на нее, он понял, что она ждет, чтобы он упал к ее ногам, что она намеренно разжигает в нем желание, несмотря на то, что только что заставила его пресмыкаться, собирая монеты. Она обращалась с ним как с прислугой, как с псом, которому она только что бросила кость! И в эту секунду, видя ее в этом кресле из королевских покоев, на фоне обивки которого ее белоснежная кожа казалась просто ослепительной, Рудольф полностью освободился от ее очарования. Не говоря ни слова, двигаясь чуть скованно из-за охватившего его глубокого стыда, он повернулся и вышел, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Барбара Каслмейн сладко потянулась, закинув руки за голову, и зевнула. Забавно было дразнить этого дурня. Но немного досадно, что он все-таки закусил удила и сбежал от нее в тот момент, когда она меньше всего этого ожидала. Однако у нее были гораздо более сажные заботы.

Она вернулась к своему секретеру и после недолгих размышлений написала на листке бумаги несколько строк.

Потянувшись за золотым сургучом, который она вытребовала у короля, Барбара вдруг передумала и решила, что простой красный сургуч будет более уместен. Она поставила печать, а потом позвонила в золотой колокольчик. Когда на вызов явился лакей, она отчитала его за то, что он так долго не шел, и спешно послала за одним из грумов.

Того безотлагательно привели к госпоже. Это было малорослое создание с бледными ресницами над вороватыми глазками и привычкой разговаривать, не разжимая губ, из-за чего его речь становилась невнятной. На нем были старые брюки и рваная рубаха. Оказавшись перед Барбарой, он забормотал какие-то извинения, объясняя, что ему не дали времени надеть ливрею.

— Для твоего поручения ливрея не понадобится, — проговорила Барбара. — Поезжай в том, что на тебе надето. Понял?

Важно, чтобы ты был именно в таком виде!

Грум кивнул. Барбара прошла через комнату и взяла свой кошелек. Тряхнув им так, чтобы деньги зазвенели, она увидела, как в глазах грума вспыхнул жадный блеск. Она подержала кошелек в руках, но, так его и не открыв, снова села за секретер и заговорила.

Примерно через десять часов после всех этих событий Барбара выглянула в раскрытое окно кареты, которая медленно ехала по узкой пыльной дороге. Выехав из Лондона, они поначалу двигались быстро: она приказала кучеру гнать как можно быстрее. Однако теперь лошади устали: карета была большой и тяжелой, а ночь оказалась жаркой и душной. Ветер так и не поднялся и не принес ожидаемой свежести.

Барбаре казалось, что они едут уже много часов. Время от времени она высовывалась из окна и бранила кучера за то, что он не погоняет лошадей. Он» боялась, не сбились ли они с дороги.

— Ты уверен, что мы едем правильно? — крикнула Барбара, высунувшись в очередной раз.

— Да, миледи. До леса осталось всего полмили, — ответил кучер.

Со вздохом облегчения Барбара снова откинулась на мягкие подушки сиденья. На самом деле они находились всего в пятнадцати милях от Лондона, и дорога отняла у них чуть больше четырех часов.

На Барбаре был великолепный наряд, в котором она ужинала с королем в его личных покоях. Он хотел было проводить ее, когда она сослалась на головную боль и сказала, что нездорова и не может продолжать вечерние развлечения, а должна немедленно отправиться в постель. Карл сильно встревожился. Однако Барбара уверила его, что доберется сама, поскольку прекрасно знала: если король окажется в ее апартаментах, убедить его уйти будет нелегко.

Как всегда, она добилась своего: Карл вернулся за карточный стол, хотя и не слишком любил играть в карты, а Барбара тихо ушла и поспешила не в свои апартаменты, а на дворцовый двор, где уже ждал ее экипаж.

Она все хорошо продумала. Как и посланный утром грум, ее кучер не был одет в знаменитую ливрею Каслмейнов. Выехавшая из Лондона карета казалась совершенно непримечательной. Барбара села подальше от окон экипажа, стараясь, чтобы ее никто не увидел.

На ней было платье из золотой парчи, расшитой бриллиантами, которые сверкали и в ее колье, и в серьгах. Желанная добыча для грабителей и разбойников.

Барбара прекрасно знала, что ее сопровождающие трясутся от страха. Однако слуги слишком боялись миледи, чтобы решиться протестовать. Давний опыт приучил их к причудам их госпожи, и они знали, что им необходимо потакать во что бы то ни стало. Сама Барбара не испытывала страха, только сильное возбуждение.

Ей нравились приключения и опасности. Глаза ее сияли, как звезды, а все тело трепетало от переполнявших ее чувств.

Карета в конце концов остановилась там, где указала Барбара: у развалин старинной часовни, построенной в норманнском стиле. Это живописное место было известно всем, кто назначал встречи за пределами города. Барбара уже несколько раз бывала здесь, когда придворные устраивали пикники среди сельских красот.

Часовня, окруженная высокими соснами, стояла чуть в стороне от дороги. Ее растрескавшиеся и полуобрушившиеся стены отбрасывали странные тени, а лунный свет словно серебром заливал развалины. Высокая арка дверного проема сохранилась, и, выйдя из кареты, Барбара быстро прошла в нее и остановилась, осматриваясь вокруг, словно рассчитывала, что ее приезда ждали.

Она была так красива, что казалась существом из какого-то иного мира. Широкие пышные юбки вечернего платья шелестели при каждом ее движении, бриллианты на шее мерцали и переливались, темные волосы обрамляли безупречно прекрасное лицо. Она стояла, слегка покачиваясь, словно какое-то сильное чувство не позволяло ей оставаться неподвижной. Она стояла и ждала, но ничего не происходило, и постепенно с ее лица исчезло радостное возбуждение. Она застыла в растерянности.

И в эту минуту от дальней стены часовни отделилась какая-то фигура. Человек двигался так тихо, что Барбара заметила его, только когда он сделал уже несколько шагов. Ее губы приоткрылись в тихом вздохе, а руки сжались, словно от избытка радости. В следующую секунду Белогрудый вышел в полосу лунного света.

Барбара осталась на месте, а он подошел к ней неспешной, размеренной походкой. Движения его были такими решительными, что заставляли почувствовать: в его приходе есть нечто важное. Он подошел настолько близко, что Барбара увидела, как в прорезях маски сверкают его глаза. На мгновение его губы сжались, а потом он снял шляпу и вежливо поклонился.

— Вы леди Каслмейн? — спросил он.

— Вы меня узнали!

— Ваше лицо, как и ваше имя, известны многим, Барбара не поняла, была ли в его словах насмешка или простая констатация факта. После короткой паузы Белогрудый спросил:

— Почему вы здесь?

Она удивленно посмотрела на него, а потом ответила:

— А почему бы нет? Есть какая-то причина, по которой мне не следовало сюда приезжать?

Его губы сжались, но, помолчав, он сказал:

— Похоже, ваша светлость решили со мной поиграть. Я рассчитывал встретить здесь кого-то другого, и, полагаю, вам об этом известно.

— А почему мне должно быть это известно? Я приехала полюбоваться лунной ночью. Мне вдруг захотелось убежать от лжи и притворства, которые царят при дворе. Я приехала сюда одна в поисках чего-то нового.

Говоря это, Барбара пристально наблюдала за ним, ожидая увидеть беспокойство, недоумение, неуверенность, говорит она правду или нет. Обычно ей удавалось заставить всех верить себе, но разбойник, к ее изумлению, казался совершенно спокоен, и его лицо оставалось суровым. Почему-то ей вдруг показалось, что он строго судит ее, хотя она не могла бы объяснить, откуда у нее возникло такое чувство.

— И, приехав сюда, вы нашли то, что искали? — спросил он.

Барбара чуть запрокинула голову, чтобы лунный свет упал на ее лицо, и тихо ответила:

— Да: ведь я нашла вас!