Глава 7

Кледра очнулась с таким чувством, что она проспала сотню лет.

Она слышала, как Ханна мягко ступает по комнате, и подумала, что она и раньше слышала звук этих тихих шагов. Как в тумане, ей вспомнилось, что ее напоили чем-то сладким, и она, видимо, погрузилась в глубокий сон без сновидений.

С большим трудом открыв глаза, Кледра увидела, что в окно светит солнце.

— Вы проснулись, мисс? — спросила Ханна, подходя к кровати.

При этих словах ужас всего, что произошло ночью, вновь охватил Кледру, и она закричала:

— Лошади! Крылатый победитель! Что с ним?

— Все отлично, мисс! Мне даже кажется, что именно на вашем коне я видела сегодня его сиятельство. Он промчался галопом через парк не более часа назад.

— Его сиятельство… на Крылатом победителе? — медленно проговорила Кледра, будто сама себе.

— Да, да! А когда его сиятельство вернется, он будет счастлив услышать, что вы проснулись. Он спрашиваем о вас каждый день.

— Каждый… день?

Ханна улыбнулась.

— Да, мисс, вы спали три дня, но для вас это было самое лучшее после всего, что вы пережили.

— Три дня? — повторила Кледра.

— Да, три, мисс. А сейчас конюшни убирают, и его светлость устраивает тренировочные пожарные тревоги в доме и во дворе. — Ханна поправила подушку под головой Кледры:

— Я иду вниз, чтобы принести вам поесть, мисс. Вы наверняка проголодались.

— Как я… могла… проспать… три дня?

— Этот вопрос вам нужно задать Йетсу. Но его сонные травы, как он их называет, не причинят вам вреда.

Кледра глубоко вздохнула, вспомнив, как испугалась, услышав от графа, что ее дядя мертв.

Ханна вышла из комнаты, и, глядя в окно, через которое в комнату вливался солнечный свет, девушка почувствовала, что теперь все в ее жизни будет таким же светлым и солнечным и не вернутся темные страхи прошлых дней.

Однако внезапно к ней пришло сознание того, что теперь, когда дядя больше не угрожает ей, у нее нет причин оставаться в доме графа.

Эта мысль повергла ее в ужас.

— Куда мне идти?

— Что я буду делать?

— Кому я нужна?

Она была не готова ответить на эти вопросы и только представила себе, как скачет на Крылатом победителе прочь от этого величественного дома, за парадными воротами которого лежит холодный чужой мир, где никому не будет дела до нее.

Страх перед будущим проснулся в ее груди. Она понимала, что, уехав, больше никогда не увидит графа, потеряет единственного человека, который мог защитить ее.

— Что я могу сделать?

Из-за нее он покинул Лондон в разгар сезона и оставался в своем поместье, чтобы защищать ее и своих лошадей от безумной злобы сэра Уолтера.

Теперь он может вернуться к балам, к прекрасным женщинам, которые обожали его.

Ее дядя был мертв, и Кледра не испытывала по этому поводу ничего, кроме радости. Он был для нее олицетворением зла.

Она столько выстрадала, завися от него, что имела право не сожалеть о его кончине. Но теперь она осталась одна в целом свете, где только граф давал ей ощущение покоя и безопасности.

Кледра приподнялась в постели.

— Я не должна… навязываться ему. Теперь, когда он может больше не опасаться злобных выходок дяди Уолтера, он, конечно же, не захочет, чтобы я была рядом.

Но от этой мысли ей стало так больно, что, снова упав лицом в подушки, девушка горько зарыдала.

Когда граф вернулся с верховой прогулки, ему сообщили, что в кабинете его ожидает некий джентльмен.

— Это мистер Харриман, милорд.

Граф вручил дворецкому шляпу, перчатки и хлыст:

— Я ожидал его.

Человек с седыми волосами, в очках поспешно поднялся ему навстречу, как только граф вошел в кабинет.

— Я получил ваше сообщение, милорд, — сказал он, — и немедленно приехал из Лондона.

Граф указал гостю кресло напротив.

— Узнав, что вы являетесь поверенным, занимающимся делами сэра Уолтера Мелфорда, — заговорил он, — я хотел бы обсудить кое-что с вами, прежде чем вы обратитесь к мисс Мелфорд.

— Мы разыскивали мисс Мелфорд, — ответил поверенный, а когда секретарь вашей светлости уведомил нас, что она находится в вашем доме, это избавило нас от потери времени и от лишних хлопот.

Мистер Харриман говорил медленно и четко, что отличало людей его профессии, зато голос графа звучал необычно тревожно:

— Мисс Мелфорд еще не поправилась, и я хотел бы избавить ее от ненужных юридических сложностей, поэтому предлагаю вам сообщить сначала мне о ее нынешнем положении, поскольку сэр Уолтер Мелфорд, ее опекун, умер.

Мистер Харриман открыл саквояж, который держал на коленях.

— Мои партнеры и я подумали, что ваше сиятельство захочет получить четкое описание дел сэра Уолтера Мелфорда. Полагаю, милорд, вы не будете удивлены, узнав, что она очень богатая наследница.

Последовала долгая пауза, прежде чем граф проговорил:

— Для меня это большая неожиданность! Я скорее ожидал, что сэр Уолтер вообще не включит мисс Мелфорд в свое завещание.

— Сэр Уолтер составил свое завещание пятнадцать лет назад, когда женился, — объяснил поверенный.

— Сэр Уолтер был женат? Я и понятия не имел об этом! — воскликнул граф.

Тонкие губы мистера Харримана дрогнули в неком подобии улыбки.

— Лишь несколько человек знали об этом, милорд, потому что его женитьба держалась в секрете даже от его родственников. После медового месяца за границей леди Мелфорд оставила его.

Граф подумал про себя, что это его не удивляет.

— Она вернулась в свою семью, и, как мы полагаем, они с сэром Уолтером больше не общались друг с другом иначе, чем через нашу фирму.

— Но завещание не менялось?

— Нет, милорд. Хотя сэр Уолтер и говорил об этом, ничего не было сделано. По этому завещанию было выделено содержание для его жены, которая в настоящее время умерла, а все остальное, чем он владел, завещалось его ближайшим наследникам. Он ожидал, что это будут его дети. — Граф промолчал, и после паузы мистер Харриман продолжил:

— Как ваше сиятельство наверняка знает, брат сэра Уолтера полковник Мелфорд и его жена умерли два года назад. Единственная наследница сэра Уолтера, следовательно, мисс Кледра.

Граф откинулся в кресле.

Итак, финансовое положение Кледры оказывалось обеспеченным.

Но, размышлял граф, как она, такая юная, сможет справиться с неожиданно свалившимся на нее богатством и огромным поместьем?

Будто прочитав его мысли, мистер Харриман заметил:

— Ваше сиятельство, конечно же, знает дом сэра Уолтера, и конюшни находятся в Ньюмаркете, но фамильное поместье в Сассексе намного больше. Там две тысячи акров плодородной земли. Имеется еще дом на Парк-стрит в Лондоне.

— И вы утверждаете, что нет никого, кроме мисс Мелфорд, кто наследует эту собственность и деньги сэра Уолтера?

При этом граф имел в виду значительную сумму, которую сэр Уолтер получил от аукциона незадолго до смерти.

Поверенный сверился со своими бумагами:

— Мои партнеры и я, милорд, установили, что у сэра Уолтера и мисс Кледры есть дальние родственники, но большинство из них стары и сравнительно неплохо обеспечены. — Он посмотрел документы и продолжал:

— Хоть это и странно, но, судя по всему, в семье не осталось молодых людей мужского пола, так что очень печально, что у сэра Уолтера не было детей, у его брата, всем известного милейшего полковника Мелфорда, осталась только дочь.

— Согласен с вами, — ответил граф. — Молодой женщине нелегко оказаться богатой наследницей.

— Вы абсолютно правы, милорд. В Лондоне полно охотников за приданым. Я и мои партнеры слишком часто сталкиваемся с подобными трудными и сомнительными делами.

Граф поднялся:

— Уверен, мистер Харриман, — сказал он, — вы не откажетесь что-нибудь выпить и отдохнуть, прежде чем вернетесь в Лондон. Сожалею, что мисс Мелфорд еще слишком слаба, чтобы увидеться с вами, но я передам ей все бумаги, которые вы пожелаете оставить для нее.

Он немного помолчал и добавил:

— Как только ей станет лучше, я либо привезу ее в Лондон, где вы сможете встретиться с ней в моем доме, либо буду просить вас еще раз совершить путешествие сюда.

— Я чрезвычайно признателен вашей светлости, — заверил его мистер Харриман. — К тому же в этом деле нет никакой спешки, кроме инвестирования довольно внушительной суммы денег, которые в настоящее время находятся в банке.

Граф позвонил в золотой колокольчик, стоявший на столе, и, как только дверь открылась, протянул руку поверенному:

— Благодарю вас еще раз, мистер Харриман, за то, что вы приехали повидаться со мной, и за то, что вы так четко описали мне ситуацию. Я передам мисс Мелфорд все, что вы рассказали мне, как только это будет возможно.

Мистер Харриман поклонился:

— Могу только еще раз поблагодарить ваше сиятельство, — почтительно произнес он.

Оставшись один, граф подошел к окну и остановил невидящий взгляд на цветущей сирени, бабочках, порхающих над цветами, на белых голубях, которыми так восторгалась его бабушка.

Но перед ним стояли глаза Кледры, исполненные страха, когда она смотрела на Эдди. Он вспоминал, как она инстинктивно придвигалась к нему, словно ища защиты.

— Как, черт побери, она справится с двумя поместьями и огромной кучей денег?

Он не знал ответа и поэтому поднялся к бабушке.

Графиня сидела около окна в гостиной, смежной с ее спальней, и солнце играло на ее драгоценностях.

Когда граф подошел к ней, ее глаза блеснули едва ли не ярче ее бриллиантов.

— Я ждала тебя, Леннокс, — сказала она, когда граф подошел поцеловать ее руку. — Эдди сообщил мне, что к тебе приезжал поверенный. Уверена, он должен был сообщить тебе, оставил ли этот ужасный Мелфорд что-нибудь бедняжке Кледре.

Граф рассмеялся, усаживаясь рядом с графиней.

— Происходит ли что-нибудь в этом доме, о чем бы вы не узнали тут же? — поинтересовался он.

— Пожалуй, нет. Иначе мне было бы слишком скучно жить, привязанной к этому креслу, чувствуя постоянно, что я не способна участвовать в драмах, которыми столь богата твоя жизнь.

— Без которых я вполне мог бы обойтись!

— Чепуха! — воскликнула графиня. — Ты прекрасно знаешь, что пожар, который устроил этот сумасшедший, ты воспринимал как опасное, но безмерно увлекательное приключение.

Граф ничего не возразил, зная, что в словах старушки было зерно истины.

Тем не менее он искренне надеялся, что ему больше не придется пройти через те муки, которые он испытал, представляя, что Крылатый победитель и Кледра могли погибнуть в огне.

Но ему было приятно сознавать, что, если не считать смерть самого безумного злодея, никто серьезно не пострадал.

Будто читая его мысли, графиня взглянула на след ожога на его лбу и сказала:

— Для большинства красивых мужчин эта рана стала бы настоящим несчастьем, но твоему лицу она придает оттенок озорной лихости, что даже идет тебе.

— Благодарю вас, бабушка, — ответил граф довольно сухо, — но должен сказать, что она ужасно болела первые дня два, а ожоги левой руки болят и до сих пор!

— Ну, это неизбежно, раз уж ты решил играть в героя! — без тени сочувствия ответила бабушка. — Я слышала, что ты вынес Кледру из огня, и, конечно, только потому, что ты пошел в конюшни по ее просьбе, ее конь да и твои лошади уцелели.

— Готов получить часть заслуженной награды за это, но безошибочный инстинкт, предупреждающий об опасности, оказался у Кледры.

— Непременно передам ей это, когда увижу, — ответила графиня. — Я слышала, она уже проснулась.

— Мне кажется, Йетс был прав. Ей был необходим сон.

И я рад, что она не присутствовала, когда я отправлял то, что осталось от ее дяди, в Сассекс, чтобы его останки похоронили в фамильном склепе.

Граф улыбнулся:

— К тому же ее конь беспокоился весь следующий день, а это наверняка заставило бы ее страдать еще сильнее.

— Конь сейчас в порядке? — строго спросила графиня.

— В полном! Я ездил на нем верхом сегодня утром. С ним все хорошо. Только должна отрасти грива и зажить окончательно ожоги на носу и на шее.

— А что с твоими собственными лошадьми?

— Постепенно успокаиваются, хотя, Бог знает, что бы с ними стало, если бы Мелфорд успел раскидать среди них фейерверки, как намеревался сделать.

— Хорошо, что больше нет нужды бояться его выходок, — сказала графиня, — но я все думаю, что же ты намерен предпринять в отношении Кледры.

— Это беспокоит и меня, бабушка, потому что поверенный ее дяди сообщил мне, что она наследует все, что осталось после него. А он был очень богатым человеком.

— Учитывая, как он обращался с ней, можно только сказать: есть все-таки на свете справедливость, — резко сказала графиня.

— Согласен. Но как сможет этот ребенок справиться с таким состоянием самостоятельно? Полагаю, в первую очередь надо подыскать ей компаньонку.

— Или супруга!

Граф не ответил, и графиня заметила, что он нахмурился.

После долгого молчания она спросила:

— Тебе не нравится эта идея?

— Должен признать, это возможный вариант. Но я уверен, что в настоящий момент Кледра будет чувствовать себя неуютно в обществе незнакомых мужчин. Обращение ее дяди оставило шрамы в ее душе, не только на теле.

— Но тогда решение просто очевидно!

— И какое же?

— Ты должен сам присматривать за ней, пока не найдешь человека, которого она примет, которого не будет бояться.

— Я не могу больше спать! — воскликнула Кледра.

— Ну конечно же, мисс, — согласилась Ханна. — Его сиятельство оставил для вас сообщение.

— Какое?

— Он сказал, что, когда вы достаточно окрепнете, он хотел бы увидеться с вами.

— О, Ханна! Почему ты не сказала мне этого раньше?

Я сейчас же спущусь к нему!

— Его светлость вышел, мисс. Он просил вас, если для вас это не слишком тяжело, спуститься к чаю в оранжерею.

— Конечно, это совсем не тяжело для меня!

Девушка так взволновалась, что машинально, без возражений съела весь свой обед, а потом позволила Ханне уложить себя, чтобы отдохнуть перед чаем. Добрая женщина занавесила окна, чтобы сон Кледры не тревожил солнечный свет.

Но Кледре не хотелось спать. Ей хотелось думать о графе, о том, как приятно будет снова увидеться с ним.

«Я хочу, чтобы он поговорил со мной, — думала она, — хочу, чтобы он рассказал мне про Крылатого победителя и про остальных лошадей».

Когда Ханна наконец открыла занавески и помогла ей одеться, Кледра чувствовала, что готова летать от радости.

Однако ноги у нее слегка подкашивались после нескольких дней, проведенных в постели.

Она надела одно из платьев, что привез ей из Лондона граф, и, взглянув в зеркало, призналась сама себе, что выглядит очень мило.

Она заметно похудела, и от этого глаза казались еще больше. На щеках играл легкий румянец, а волосы легким светящимся нимбом окружали маленькую головку.

— Будьте осторожны, мисс, и не переутомляйтесь, — наставляла ее Ханна. — Если устанете, сразу же возвращайтесь в постель. У меня все будет готово для вас.

— Надеюсь, его сиятельство пригласит меня на ужин.

— Ну, это уже слишком. Вам, мисс, лучше спокойно поужинать здесь.

— Но это так скучно! Если его сиятельство пригласит меня на ужин, я, конечно, соглашусь!

Не дожидаясь ответа Ханны, Кледра поспешила по коридору к главной лестнице.

Лакей в холле приветливо улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ, подумав, что весь дом будто приветствует ее после возвращения откуда-то издалека.

Она спешила в оранжерею, ловя себя на мысли, что надеется, даже молится, чтобы не застать там Эдди Лаутера.

«Я хочу быть с графом наедине, — думала Кледра. — если там будет кто-нибудь еще, это все испортит!»

Она подошла к оранжерее, очарованная ароматом цветов и солнечным светом, который лился в открытые окна.

Сердце подпрыгнуло у нее в груди, когда она увидела графа. Он стоял у окна и ждал ее.

Не в силах сдержаться, Кледра бросилась к нему, протягивая руки, охваченная всепоглощающей радостью от того, что снова видит его.

Но вдруг она вскрикнула от ужаса.

— Вы ранены! Почему никто не сказал мне этого?

Она смотрела на шрам у него на лбу, заметив, что его левая рука перевязана, воскликнула, прежде чем он успел заговорить:

— Вы так сильно… обожглись! Вам, должно быть, очень больно! О, мне так жаль… так жаль… простите меня!

— Мои раны заживают, — ответил граф, улыбаясь, — и я клянусь вам, что они уже не причиняют мне никакого беспокойства.

— Это все моя вина… вы могли серьезно пострадать.

В ее голосе слышались еле сдерживаемые рыдания, и граф поспешил заметить:

— Я категорически отказываюсь поднимать суматоху из-за таких пустяков. Лучше позвольте мне рассказать вам, что Крылатый победитель вел себя очень храбро.

— С ним все в порядке?

— Абсолютно!

— Ханна говорила мне, что сегодня вы ездили на нем на прогулку.

— А Крылатый победитель сказал мне, — улыбнулся граф, — что он с нетерпением ждет того момента, когда снова почувствует вас на своей спине!

— Можно мне покататься на нем завтра?

— Надеюсь, вы будете в состоянии это сделать.

Лицо Кледры просияло. Неожиданно она осознала, что до сих пор не отпускает руку графа. Убрав руки, девушка смущенно произнесла:

— Можно налить вам… чаю?

— Жду не дождусь, когда вы сделаете это.

Кледра взглянула на стол и с восторгом заметила, что на нем только две чашки.

Она села и разлила чай из большого серебряного чайника. Граф наблюдал за ней.

Взяв чашку из ее рук, он сказал:

— Мне многое нужно рассказать вам, Кледра. Поверенный вашего дяди приезжал ко мне сегодня утром.

Кледра не ответила, просто взглянула на него, и в ее глазах граф заметил невысказанное беспокойство.

— Для меня это стало сюрпризом, — продолжил он, — и, полагаю, таким же сюрпризом станет для вас. Дело в том, что все, чем владел ваш дядя, теперь принадлежит вам.

Кледра посмотрела на него, не веря своим ушам.

Затем она воскликнула:

— Но я не хочу его… денег! Я не… возьму их!

Граф промолчал, и она добавила:

— Дядя Уолтер всегда издевался надо мной, повторяя, что оставит меня умирать с голоду, потому что сам он намерен жениться и у него будет сын.

— Но он не сделал этого, — спокойно возразил граф.

— Я ненавижу его деньги, я не прикоснусь ни к ним, ни к чему другому, чем он владел! — Немного помолчав, она сказала уже спокойнее:

— Разве что… не могли бы мы послать немного денег… старикам в Ньюмаркет?

Граф улыбнулся.

— Я был прав!

— Правы?

— Я знал, что об этом вы подумаете в первую очередь и уже послал письмо моему управляющему в Ньюмаркете с распоряжением снабдить их едой и деньгами, пока мы не оформим все это юридически.

Кледра почти благоговейно воскликнула:

— О, благодарю вас! Только… вы могли быть таким… чудесным… таким… понимающим! Спасибо! Мне было бы невыносимо думать, что они… продолжают страдать от жестокости дяди Уолтера.

— Еще я думаю, — сказал граф, — что, когда вы обеспечите всех тех, кто полагается на вас, вы захотите продать дом в Ньюмаркете. Но дом вашего дедушки, в котором жил ваш отец, тоже принадлежит вам.

— Он был мне… домом, пока нам с мамой не пришлось… жить в крошечном домике, — едва слышно прошептала Кледра.

— Ваш дядя был злым человеком и заставил страдать многих невинных людей. Вам придется исправлять зло, которое он причинил.

— Он мог… убить Крылатого победителя, — тихо сказала Кледра.

— Ваш конь стойко сражался за свою жизнь. И он избавил меня от необходимости совершить убийство!

Кледра протянула к нему руку:

— Если бы вы… убили дядю Уолтера, вы оказались бы в ужасном положении… а я бы никогда не простила себя, потому что это была бы моя вина… Ведь я пришла именно к вам.

— Но Крылатый победитель спас меня от этого, а ваша интуиция спасла его и моих коней от ужасной смерти.

— Это сам Крылатый победитель позвал меня, — сказала Кледра, — но, когда я вспоминала об этом сегодня утром, я подумала: как чудесно, что вы… поверили мне. Большинство людей, я уверена, сочли бы меня просто… истеричкой.

— Нет, этого о вас невозможно сказать, несмотря на весь ваш трагический опыт. Уверяю вас, Кледра, что считаю вас очень храброй и совершенно исключительной девушкой.

Выражение удивления, мелькнувшее на личике Кледры, сказало графу, что она ни на мгновение не ожидала от него такой похвалы.

Ее щеки запылали:

— Вы правда так думаете?

— Я всегда говорю только то, что думаю. И я уверен, что ваш отец, будь он жив, гордился бы вами.

— Папа тоже все мог понять, как вы.

Затем она добавила изменившимся голосом:

— Теперь, когда его нет на свете, я думаю, найдется кто-нибудь, такой же, как он или дедушка, кто будет жить в том огромном доме. Он принадлежал Мелфордам более века.

— Теперь он ваш, — ответил граф. — Вы поселитесь там, когда выйдете замуж, и вы будете хранить семейные традиции.

Мгновение Кледра смотрела на него, затем отвела взгляд и взглянула в окно.

— Я… никогда… не выйду замуж!

Граф ожидал этих слов:

— Вы думаете сейчас так потому, что ваш дядя был так жесток с вами. Но вы молоды, Кледра. Поверьте, вы сможете забыть ужас этих двух последних лет.

Она молчала. Граф добавил:

— Когда вы почувствуете себя достаточно окрепшей, мы с бабушкой подумаем о том, как ввести вас в лондонский высший свет и представить королю и королеве в Букингемском дворце.

Граф говорил спокойно, ласково, но Кледра вскочила со своего кресла:

— Нет! Нет! Я не… хочу, не буду… и я знаю, почему вы… предлагаете мне это! Чтобы я встретила мужчин, которые захотят жениться на мне.

Она содрогнулась от ужаса при этих словах.

Граф тоже поднялся.

— Попытайтесь рассуждать здраво, Кледра. Но не надо спешить. Мы поговорим об этом, когда вы совсем поправитесь.

Кледра вскрикнула, как животное, которое попало в капкан.

— Я… я все понимаю. Я знаю, что теперь, когда дядя Уолтер… мертв, мне нужно уехать и оставить вас в покое.

Но я боюсь… я не умею заботиться о себе… я не знаю, что мне делать, когда… останусь… одна.

Ее голос надломился на последнем слове, и, не думая ни о чем, она кинулась к графу и спрятала лицо у него на груди.

— К… как я могу… оставить вас?

Она захлебнулась рыданиями, по ее щекам струились слезы.

— Я… в безопасности… только с вами.

Медленно руки графа обняли ее.

Он чувствовал, что девушка рыдает все отчаяннее, все ее тело сотрясалось от плача.

— Вы не должны плакать, — нежно сказал Пойнтон. — Помните, вы очень храбрая!

— Я… не х-храбрая. Я… трусиха… Я хотела бы умереть! Тогда, по крайней мере, я снова была бы с папой и мамой.

Руки графа еще крепче обняли ее.

— Вы не должны так говорить.

— Что еще я могу сказать, если должна уехать и… остаться… совсем одна… без вас!

Ее слова были едва слышны, но все же граф услышал их.

— Вам так не хочется покидать меня? — очень спокойно спросил он.

— Я… я… люблю вас! Я… люблю вас… потому что вы такой… чудесный… такой… в… великолепный… а когда я уеду, вы забудете обо мне… как забывали… других женщин, которые… любили вас… Но я никогда… никогда… никогда не забуду вас!