— Вообще-то я не голодна, — раздраженно сказала дама с вуалью. — От всей этой качки меня тошнит.

— Может, немножко бренди, дорогая? — спросил ее муж.

— Нет, только не бренди! — вскричала дама так, словно ей предлагали не бренди, а мышьяк. — Но, может быть, бокал шампанского.

— Да, да, конечно, — засуетился пожилой господин.

Он достал из корзины для пикника опорожненную наполовину бутылку шампанского и подставил ее на пол у ног Мелинды. Ее обдало запахом цыпленка и клубники, и она остро почувствовала, что голод терзает ее, подобно нестерпимой боли.

Пожилой господин налил в бокал шампанское, а затем сказал жене шепотом, хотя Мелинда отлично слышала каждое слово:

— Дорогая, у нас осталось так много лишнего; как ты думаешь, может, стоит предложить что-нибудь этой юной леди напротив? Очевидно, она не взяла с собой никакой еды.

— Ни в коем случае! — запротестовала жена. — Женщина, которая одна садится в поезд!

Можно представить себе, кем она может быть!

Не смей вообще с ней разговаривать!

Мелинда закрыла глаза. Вот с чем ей придется постоянно сталкиваться в будущем. Одинокая женщина — это всегда повод для подозрений, и поэтому ее следует не замечать и избегать. Она была благодарна этим господам, когда они наконец убрали свою корзину для пикника под сиденье.

— Мы прибываем через час, — услышала Мелинда чей-то голос и определенно решила для себя, что прежде, чем она займется делами, ей надо будет обязательно поесть.

Поезд замедлил движение, и она нетерпеливо выглянула в окно. Внезапно движение совсем прекратилось.

— Почему мы остановились тут? — спросил один из пассажиров.

Его приятель открыл окно и высунул голову наружу.

— Ничего не могу понять, — сказал он. Затем тон его изменился:

— Эй, кондуктор! Я вас зову, кондуктор! Что случилось?

— Не знаю, сэр, — ответ был совершенно исчерпывающим. — Я полагаю, что это может быть вызвано только неисправностью на линии.

Что-то действительно случилось на линии, и их поезд простоял целых пять часов, пока устраняли поломку. Некоторые из пассажиров с большим трудом спускались с высоких ступенек вагонов и прохаживались вдоль поезда, чтобы взглянуть на оползень, который принес с собой кучу камней и засыпал ими рельсы. Мужчины были мобилизованы на расчистку путей. Поезд должен был тронуться сначала через час, потом через два, наконец, через три часа!

Но только по прошествии пяти часов со времени остановки поезд наконец вновь пришел в движение. Все это время делать было совершенно нечего, кроме как бродить по лесам и полям по обе стороны от железной дороги. Мелинда все сильнее и сильнее испытывала чувство голода. В конце концов она заговорила с кондуктором.

— Не подскажете, где здесь можно было бы купить что-нибудь поесть? — спросила она. — К несчастью, я уезжала в спешке и ничего не прихватила с собой.

— Все благоразумные пассажиры берут с собой что-нибудь перекусить, — ответил кондуктор. — Никто не знает, мисс, когда такая вот задержка может случиться на линии.

— Я все это понимаю, — продолжала Мелинда с улыбкой, — но теперь уже слишком поздно быть предусмотрительной, а я очень голодна.

Он взглянул на нее, и Мелинде показалось, что выражение чванливой важности на его лице несколько смягчилось.

— Давайте-ка посмотрим, что я смогу сделать для вас, — ответил он. — У меня самого дочь ваших лет.

Кондуктор отправился в сторону головного вагона, а когда вернулся, то держал в руках большой кусок пирога с деревенской ветчиной и ломоть хлеба с толстым куском сыра.

— Там, в одном из вагонов, едет фермерша, — объяснил кондуктор. — Говорит, везла пирог с ветчиной в подарок своей сестре, но, когда здесь случилось такое, они, пока ждали отправки, почти весь его съели.

— Как это милосердно с ее стороны, — сказала Мелинда. — Как бы мне расплатиться с ней?

— Я думаю, она бы обиделась, предложи вы ей деньги, — уверенно заявил кондуктор. — Когда я рассказал, что молодая дама, которая едет в нашем поезде, попала в затруднительное положение, она немедленно заявила, что хочет помочь.

— Пожалуйста, передайте ей большое, большое спасибо! — попросила Мелинда.

Это было так не похоже на отношение той пожилой пары из ее вагона. Потом Мелинда поела, и еще никогда в жизни еда не казалась ей столь вкусной.

Поезд наконец тронулся, но двигался очень медленно. Солнце уже село, и день клонился к вечеру, когда они в конце концов прибыли на Юстонский вокзал в Лондоне.

— Ну, слава богу, мы наконец-то доехали! — сказала дама с вуалью. — Более отвратительной поездки в жизни своей не помню. В следующий раз я воспользуюсь только экипажем.

— Я знал, дорогая, что ты всегда отдаешь предпочтение карете, — ответил мягко ее муж. — Поездки по железной дороге не для благородных дам.

— Разумеется, нет, — продолжала его жена. — О корзине для пикника не беспокойся. Отдадим распоряжение лакею, и он заберет ее, когда мы найдем карету.

— Да, а носильщик пока присмотрит за ней, — заключил пожилой господин. — Не тревожься, Гертруда. Ты ведь знаешь, что на вокзалах ты всегда излишне нервничаешь.

— Ну, это уж точно в последний раз, когда я согласилась ехать поездом, — твердо заявила ему жена.

— Ты уже говорила это в прошлый раз, — напомнил ей муж. — Но я полностью согласен с тобой. Надо вернуться к старой доброй карете, а еще лучше всего, к собственному экипажу и ехать маленькими перегонами.

— А мое мнение таково, что поезда скоро прекратят свое существование, — сделала всеобъемлющее заключение эта дама. — Общественность просто откажется от переездов с такими неудобствами.

Мелинда едва прислушивалась к их беседе.

Она напряженно и внимательно смотрела в окно. На вокзале, казалось, сосредоточилась огромная масса людей. В первый момент она даже почувствовала настоящий испуг. Было уже довольно поздно. Нечего и думать о том, чтобы ехать в бюро миссис Бруэр в столь поздний час.

Мелинда подумала, что можно было бы поинтересоваться у парочки напротив, не знают ли они какие-нибудь приличные меблированные комнаты. Она собралась с духом, и сразу после того, как дверь купе открылась и деловые джентльмены уже выходили из вагона, она проговорила слабым, испуганным голосом:

— Я… я хочу спросить… не могли бы вы… сказать мне…

Дама в вуали бросила на нее уничтожающий взгляд.

— Нет! — ответила она враждебно. — Мы ничего не сможем вам сказать. — И она величаво выплыла из вагона, сопровождаемая своим мужем.

Мелинда покидала вагон последней. По перрону распространялся запах дыма, шумел паровоз, кричали носильщики. Все это, казалось, оглушило девушку.

— Носильщик? Носильщик? Вам нужен носильщик, мисс?

— Нет… нет, благодарю, — ответила Мелинда, и, захватив свой саквояж, она влилась в поток других пассажиров.

Ей показалось, что все куда-то безумно спешат. Она шла по платформе гораздо медленнее.

— Ваш билет, мисс?

Ей пришлось поставить свой багаж и открыть кошелек, чтобы достать билет. Доставая билет, она оглянулась и заметила, что покидает платформу почти последней. Сойдя с платформы, народ спешил к длинной цепочке темных экипажей. Мелинда остановилась, оглядываясь вокруг. Наверняка должен быть кто-то, у кого она могла бы все узнать, — например, священник.

А потом тихий, очень приятный женский голос рядом с ней произнес:

— Вы так оглядываетесь, будто что-то потеряли. Не могла бы я вам чем-нибудь помочь?

Мелинда обернулась. Незнакомая дама, просто, но со вкусом одетая, с сочувствием смотрела на нее. На вид ей было около пятидесяти.

— Я… боюсь, что я… я впервые в Лондоне, — пробормотала Мелинда, чуть ли не извиняясь. — Я просто… я просто хотела узнать… может быть, кто-нибудь посоветовал бы мне… где можно снять меблированную комнату только на одну ночь.

— Что же, у вас нет здесь ни друзей, ни родственников? — сочувственно спросила женщина, что как-то успокоило Мелинду.

— Боюсь, что нет, — ответила девушка. — Я… я приехала в Лондон, чтобы найти работу.

Поезд задержался, и сегодня вечером я уже не смогу попасть в бюро, где мне могли бы предложить место.

— Нет, разумеется, не сможете, — сказала пожилая дама. — И поэтому вы хотите снять комнату?

Мелинда кивнула.

— Только на одну или две ночи, — пояснила она, — пока я не найду какую-нибудь подходящую работу.

Наступило молчание, и так как дама ничего не ответила, Мелинда спросила у нее с отчаянием:

— Может быть… вы знаете… где это?

— Думаю, что я просто обязана вам помочь, — ответила дама. — Это очень непредусмотрительно с вашей стороны — приехать подобным образом в незнакомый город, даже не зная, где в нем можно остановиться. У вокзала стоит мой экипаж. Если вы поедете со мной, я отвезу вас в такое место, где вы могли бы остановиться сегодня на ночь.

— Вы очень добры, — ответила Мелинда с благодарностью. — Надеюсь, это не причинит вам лишних хлопот? Я имею в виду… Ведь вы кого-то встречаете.

— Я расскажу вам об этом, когда мы сядем в карету, — сказала дама. — У вас есть багаж?

— Только это, — ответила Мелинда.

— Тогда пойдемте, дорогая. Нам нужно только чуть-чуть пройти пешком.

Экипаж оказался весьма изящным, с кучером на козлах, а лошадь, как оценила Мелинда с первого взгляда, была хорошей породы и очень ухоженной. Дама пригласила Мелинду сесть в карету, а затем и сама уселась рядом с ней.

— Вы действительно никого не собирались сегодня встречать? — спросила Мелинда.

Дама печально вздохнула.

— Я очень часто прихожу сюда, — ответила она. — Видите ли, моя дочь — она примерно вашего возраста — собиралась приехать в Лондон с севера. Я пришла встречать ее на вокзал, но она так и не приехала, и больше я о ней ничего не слышала.

— Но это ужасно! — воскликнула Мелинда.

— Я так и не узнала, что с ней случилось, — продолжала дама печальным голосом. — Вот почему я прихожу на вокзал, надеясь, всегда надеясь, что в какой-нибудь день моя дочь вернется и я найду ее там.

— Я очень сочувствую вам, — сказала Мелинда. Она всем сердцем сочувствовала пережившей тяжелую утрату матери, но где-то в глубине души у нее шевельнулась мысль, что, вероятно, дама от перенесенного горя стала немного не в себе.

— Иногда мне удается помогать молодым девушкам, как вам сегодня, — продолжала дама. — И когда я помогаю им, то становлюсь немножечко счастливее. Вы понимаете меня?

— Да, конечно, понимаю, — ответила Мелинда. — Я очень вам благодарна. Хотя и сожалею, что вы встретили меня, а не свою дочь.

— Какие добрые слова, — сказала дама. — Но теперь хватит о моих бедах. Расскажите мне о себе. Ваши родители живут в сельской местности?

— У меня нет родителей, — ответила Мелинда. — Они погибли в дорожном происшествии.

— И именно поэтому вы приехали в Лондон? — продолжала свои расспросы дама.

На какое-то мгновение Мелинда заколебалась, но потом подумала, что если упомянуть своего дядюшку, то это может оказаться опасным и для ее новой знакомой.

— Да, именно поэтому, — ответила она. — У меня нет денег, и я обязательно должна найти какую-нибудь работу. Может быть, вы могли бы подсказать мне адрес бюро миссис Бруэр?

— Об этом мы подумаем завтра, — ответила пожилая дама. — Сколько вам лет?

— Мне восемнадцать, — сказала Мелинда, — и я уверена, что смогла бы учить детей. Кроме общих предметов, я могу рисовать, играть на фортепьяно, а если я буду заниматься с ребятишками из сельской местности, то могла бы учить их и верховой езде.

— Ну, теперь я уверена, что мы сможем найти для вас подходящее место, — сказала дама. — Вероятно, сейчас нам самое время познакомиться.

— Да, разумеется, — улыбнулась Мелинда в ответ. — Меня зовут Мелинда Стейнион.

— Какое чудесное имя! — воскликнула дама. — А я — миссис Элла Харкорт. Ну не счастье ли, что мы с вами встретились?

— Да, действительно, — согласилась Мелинда.

Все это время они ехали по ярко освещенным улицам. Мелинде безумно хотелось выглянуть в окно и рассмотреть все вокруг, но она подумала, что это, наверное, было бы невежливо с ее стороны, и поэтому ограничилась несколькими взглядами по сторонам.

Миссис Харкорт, казалось, готова была расспрашивать девушку бесконечно. Но внезапно Мелинда почувствовала страшную усталость.

Это был очень длинный день, а ведь всю предыдущую ночь напролет она не спала. Она вдруг заметила, что отвечает на расспросы почти автоматически. Наконец экипаж остановился.

— Мы приехали, — проговорила миссис Харкорт. — Я вижу, вы очень устали. Я хочу отвести вас наверх и уложить в постель, а завтра мы можем поговорить обо всем.

— Да, конечно, — сказала Мелинда. — И благодарю вас за ваше доброе отношение ко мне.

Простите, если я сказала что-нибудь невпопад.

Просто я чувствую, что засыпаю.

— Бедное дитя! — сочувственно проговорила миссис Харкорт. — Ну, пойдемте.

Она сошла на тротуар. Мелинда последовала за ней. Они оказались на тихой улице, по обе стороны которой располагались особенно дорогие особняки — у каждого дома вход был оформлен в виде портала. Обе дамы поднялись по ступенькам, и, как только добрались до двери, она открылась. Лакей в ливрее провожал какого-то благородного господина, на голове у которого был цилиндр, слегка сбитый набок, а одет он был во фрак с очень высоким белым воротничком. В петлицу его фрака была вдета желтая гвоздика. Он поднес руку миссис Харкорт к губам, одновременно отводя монокль от правого глаза.

— Я уже подумал, что мы не встретимся, миледи, — сказал он весьма учтивым тоном.

— Меня не было дома, как может видеть ваша светлость, — ответила миссис Харкорт.

— Да, да, понимаю! — медленно и со значением произнес незнакомый джентльмен.

Он взглянул на Мелинду. В совершенно сонном состоянии она также подняла на него глаза.

Она вдруг подумала, что никогда еще не видела мужчину, который бы столь походил на сатира, мужчину с более похотливым лицом. Возможно, на деле это было и не совсем так, но он произвел на Мелинду именно такое впечатление.

— Представьте меня!

Эти слова прозвучали почти как приказание, но миссис Харкорт быстро ответила:

— Эта юная леди, которую я только что встретила на железнодорожном вокзале, очень устала, милорд. Это ее первый визит в Лондон, и единственное, о чем она сейчас мечтает, — это выспаться. Надеюсь, ваша светлость извинит нас.

— Представьте меня!

Слова он произносил медленно и властно, и Мелинде показалось, что госпожа Харкорт слегка волновалась, когда отвечала.

— Мелинда, это лорд Ротэм, мой… мой старый друг. Мисс Мелинда Стейнион.

Лорд Ротэм взял обе руки Мелинды в свои.

— Ах, ваш первый приезд в Лондон, дорогая!

Ну, тогда мы должны сделать его очень приятным. Я думаю, что нам непременно стоит узнать больше друг о друге.

Он крепко сжал ее руки, стараясь заглянуть Мелинде в лицо. Свет из зала освещал лицо господина Ротэма, и она могла заметить темные круги вокруг его глаз, полные губы. Мелинда попыталась убрать руки.

— Благодарю, — прошептала она, — но…

— Как я уже сказала, Мелинда устала, ваша светлость, — вмешалась госпожа Харкорт, и в ее голосе прозвучали резкие нотки.

— Слышу, слышу, дорогая, — ответил лорд Ротэм. — Очень милое лицо. Юное, неиспорченное, невинное!

Мелинда почувствовала, как его глаза заскользили по ней, и она еще раз с усилием попыталась вырваться.

— Завтра, моя дорогая Мелинда! — сказал лорд Ротэм и поцеловал ее руки.

Мелинда сняла перчатки еще в карете и теперь почувствовала кожей прикосновение его губ, теплых и весьма настойчивых. Это вселило в нее безотчетный страх. Мелинда выдернула свои руки из рук господина Ротэма и мимо госпожи Харкорт протиснулась в зал.

— Вы не имеете права, ваша светлость, — с гневом в голосе сказала госпожа Харкорт.

Затем Мелинде показалось, будто она услышала ответ господина Ротэма:

— Я зайду завтра. Скажите Кэт, что эта девушка моя!

Но, конечно, говорила себе Мелинда, она наверняка ошиблась.