Глава 5

Клола долго смотрела на дверь, за которой скрылась миссис Форс. Необъяснимый страх мешал ей лечь в постель.

Ненависть домоправительницы сливалась в сознании Клолы с ненавистью герцога, столь заметной во время венчания.

Девушке казалось, что над головой ее сгущаются черные тучи. Она одна во вражеском лагере, вдали от семьи и друзей, от всего, что ей близко и дорого!

Теперь и сама свадьба казалась ей жестокой насмешкой. Всей душой Клола хотела вернуться домой, к людям, носящим ее имя.

Не раздумывая, влекомая внезапным порывом, Клола вышла из спальни и торопливо пошла по широкому коридору. Она хотела найти окно, откуда открывался бы вид на лагерь, разбитый людьми клана Килкрейгов.

Клола открыла первую попавшуюся дверь. Темную комнату освещали только багровые отблески пылающих за окном костров.

Девушка тихо прикрыла за собой дверь и подошла к окну. Огни родного клана властно тянули ее к себе, словно обещали безопасность.

В свете костров Клола различила движущиеся человеческие фигуры. Кто-то тянул эль из кружки, кто-то лихо отплясывал джигу. На больших кострах жарилось мясо — целые туши быков и баранов.

До слуха Клолы долетала плясовая мелодия волынок. Как хотелось ей быть там, среди людей, которые знают и любят ее, а не здесь, в золотой клетке, где ее ждет только всеобщая ненависть!

Теперь при мысли о будущем в стенах этого замка, где даже стены, казалось, дышали ненавистью, Клолу охватила настоящая паника.

Она вспомнила, как трудно ей было возвращаться домой после трех лет жизни с бабушкой в Эдинбурге.

Чувствительной натуре Клолы нелегко далась такая внезапная и резкая перемена. Однако она выдержала — да так, что отец и братья даже не подозревали, как тяжело и неуютно бывало ей временами в родном доме.

Однако это были все-таки родной дом и любимая семья. Теперь же Клола — одна, совсем одна среди враждебных чужаков.

Как сможет она жить с мужем, который ее ненавидит, со слугами, которые, как миссис Форс, взывают к мстительным духам мертвецов? А миссис Форс, как понимала Клола, говорила совершенно всерьез и верила каждому своему слову.

Клола задыхалась от ужаса. Сердце билось часто и гулко, словно колокол судьбы.

— Я этого не вынесу! — громко воскликнула она. — Надо бежать отсюда!..

И вдруг Клола ощутила чей-то внимательный взгляд из темноты.

В комнате никого не было. Однако Клола не сомневалась, что кто-то наблюдает за ней.

Уже не первый раз она видела и слышала то, чего не замечали другие. Клола с детства знала о своем необыкновенном даре, хотя никому об этом не рассказывала.

И сейчас, хотя для постороннего взгляда комната была пуста, Клола знала, что к ней приближается женщина. Серое платье ее сливалось с ночными тенями; сквозь него сквозили отблески костров. На призрачном лице сияли огромные, удивительно живые глаза.

Клола не испугалась: как ни удивительно, присутствие призрака ее успокоило. Она почувствовала, что Серая Дама, кто бы она ни была, пришла не со злом.

Призрак приблизился, и в мозгу Клолы зазвучал низкий, чуть печальный женский голос.

— Не бойся, — произнесла женщина. — Отринь страх!

— Но… но как? — пролепетала Клола. — Что я могу сделать?

— Ты послана судьбой. Только ты можешь предотвратить беду!

И Клола почувствовала, как тают все ее страхи, сменяясь немыслимой усталостью. Голова ее упала на грудь, глаза сами собой закрывались.

Серая Дама взяла Клолу за руку, и та послушно, словно ребенок за матерью, пошла за ней в спальню. Кто-то помог Клоле забраться на высокую кровать, чьи-то нежные руки укутали ее одеялом… и девушка провалилась в глубокий сон.

Лучи света, пробившиеся сквозь узкое окно, разбудили Клолу. Девушка открыла глаза и несколько секунд недоуменно оглядывалась кругом, но затем все вспомнила.

Она села, только сейчас заметив, что на кровати нет простыней. Но Клола этого даже не заметила: всю ночь она спокойно проспала под одеялом, укрытая чьими-то заботливыми руками.

Стояла тишина. Клола поняла, что гости уже разошлись по домам, где их ожидают семьи и тяжелый крестьянский труд.

Оглядевшись вокруг, Клола снова, как и вчера, восхитилась гобеленами на стенах и роскошными, расшитыми золотом шторами. Этим шторам было, должно быть, не меньше ста лет.

Клоле подумалось, что, хотя последний герцог и переделал спальню, в ней сохранился дух прошедших времен.

Девушка встала и подошла к окну. Как она и ожидала, за окном было пустынно: гости разошлись, и нигде во дворе она не замечала знакомого сочетания цветов — символа клана Килкрейгов.

Теперь Клоле ясно припомнилась встреча с Серой Дамой. Удивительно! Может быть, это ей приснилось? Однако девушка знала, что Серая Дама реальна — реальна так же, как сам замок, как населяющие его люди, как сама Клола.

Девушка уже повернулась к дверям, как вдруг заметила над камином женский портрет в тяжелой резной раме. Женщина была в сером платье старинного покроя, и сам портрет казался очень старым.

Медленно, словно зачарованная, Клола подошла к портрету. Она не сомневалась, что именно эта женщина явилась ей ночью.

Подойдя ближе, Клола прочла подпись под портретом:

Мораг, третья графиня Страгнарн 1488 — 1548 гг.

Подняв глаза, Клола вгляделась в лицо немолодой женщины — лицо, не блещущее красотой, но чем-то неуловимо привлекательное. В горькой складке губ читалась мудрость, дарованная суровым опытом, а огромные, удивительно живые глаза властно притягивали к себе.

Да, это была Серая Дама. Должно быть, при жизни она помогала всем, кто нуждался в помощи, а после смерти стала ангелом-хранителем замка и его обитателей.

— Спасибо вам, — прошептала Клола.

Клола не стала звонить в колокольчик — ей не хотелось лишний раз встречаться с миссис Форс. Вместо этого она сама приняла ванну и без посторонней помощи надела утреннее платье — одно из тех, что купила ей бабушка в Эдинбурге.

Уже одетая и готовая идти, она боязливо покосилась на вторую дверь, ведущую в комнату герцога.

Заходил ли он к ней вчера ночью? Или он так ненавидит ее, что не хочет даже видеть навязанную ему жену?

Но Клола вспомнила, как смотрел на нее герцог, когда она приносила ему клятву верности. Тогда их взгляды встретились, и Клоле показалось, что они говорят друг с другом без слов.

Но она поспешила убедить себя, что у нее разыгралось воображение. Без сомнения, герцог и сейчас ненавидит ее так же, как во время свадебной церемонии.

А что, если он пришел вчера и не застал ее в спальне? Вдруг он решил, что она не хочет блюсти свою клятву?

Клола тяжело вздохнула. Избавиться от страха ей помог призрак, но решить свои проблемы она может только сама.

Однако сейчас, при ярком свете утра, будущее уже не пугало Клолу. Она была уверена, что справится со всеми трудностями.

Взглянув на часы, Клола поняла, что потратила на одевание больше времени, чем собиралась. Уже почти половина девятого!

«Я спущусь вниз, — подумала она, — и по лицу герцога пойму, сердит он на меня или нет».

В коридоре она столкнулась с миссис Форс — та несла куда-то поднос с чаем и бутербродами.

— Доброе утро, миссис Форс! — вежливо поздоровалась Клола и, кивнув, прошла мимо.

Женщина проводила ее удивленным взглядом.

«Не стоит, — подумала Клола, — начинать утро с драматических проклятий и призывов к мести». И вообще, чем меньше ей придется общаться с миссис Форс, тем лучше!

Помнится, мистер Данблейн обещал нанять для Клолы личную горничную. Пожалуй, надо попросить его поторопиться с этим.

В столовой Клола, к своему удивлению, нашла только Джейми.

— Доброе утро, Джейми! — поздоровалась она.

— Доброе утро! — неприветливо пробурчал Джейми. — Все уехали на охоту, а меня не взяли!

— Все, кроме меня! — послышалось из дверей. Торквил плюхнулся в кресло и мрачно уставился вдаль. Клолу он как будто не замечал.

Слуга поставил перед Клолой и Торквилом по тарелке овсянки.

— Это нечестно! — продолжал ворчать Торквил. — Я стреляю не хуже любого в этих местах, а может, и получше многих! А дядюшка Тэран говорит, что я должен, видите ли, окрепнуть и прийти в себя после заключения у Килкрейгов! — Он презрительно фыркнул.

Клола подумала, что это правильная предосторожность, но вслух сказала:

— Я уверена, вы найдете себе и другие развлечения. Почему бы не сходить на реку с удочкой? Лицо юноши немного смягчилось.

— Ну, разве что… — пробормотал он.

— Торквил, можно я пойду с тобой? Ну, пожалуйста! — немедленно заныл младший брат.

— Ладно, — откликнулся Торквил, — если Джинни тебя отпустит.

— А я от нее убегу! — немедленно отозвался Джейми.

— Мои братья всегда завидовали вашему улову лососей, — заметила Клола, обращаясь к Торквилу.

На мгновение ей показалось, что Торквил не удостоит ее ответом, но он произнес:

— Да, Хемиш мне об этом говорил.

— Ну, разумеется! — улыбнулась Клола. — Я очень рада, что вы с братом стали друзьями.

Она пожалела, что это сказала. Сейчас Торквил взревет, что не собирается дружить с Килкрейгом!

Однако он довольно спокойно ответил:

— Когда я сидел у вас, в замке Килкрейгов, один Хемиш относился ко мне по-человечески.

Оставшееся время Торквил молчал, но Клола видела, что у него зреет какой-то план.

Доев завтрак под неугомонную болтовню Джейми, он обратился к слуге:

— Прикажи привести из конюшни моего пони. Поеду прогуляюсь в окрестностях. Слуга поклонился и вышел.

— Ты же говорил, что мы пойдем на рыбалку! — воскликнул Джейми.

— Я придумал кое-что другое, — ответил Торквил. — А удить рыбу будем после обеда.

— Джейми, я знаю, чем ты пока можешь заняться, — сказала Клола. — Покажи мне, пожалуйста, замок!

Эта мысль привела мальчугана в восторг. Он торопливо доел кашу и повел Клолу за собой.

Вдвоем исследователи облазили весь замок и под конец даже залезли на одну из башенок, украшавших крышу.

Никогда еще Клола не видела землю с такой высоты. Она замерла, пораженная красотой и величием открывшегося перед ней пейзажа.

Теперь она понимала, почему замок Нарн считался неприступным. Не позавидуешь врагам, которые пытались взять его штурмом!

Она наклонилась, чтобы взглянуть на холмы и сапфировое озеро внизу, но Джейми вдруг ухватил ее за платье.

— Не подходи к краю! — воскликнул он. — Джинни говорит: от этого может закружиться голова и ты упадешь — Джинни права, — ответила Клола, — ты молодец, что меня предупредил. Я надеюсь, ты никогда не ходишь сюда один?

— Иногда хожу, — признался Джейми. — Только не говори Джинни!

— Я ничего не скажу, — пообещала Клола, — но, пожалуйста, будь осторожен! Я не хочу потерять своего первого друга в этом замке!

— А я правда твой первый друг? — гордо спросил Джейми.

— Самый первый, — ответила Клола, а про себя добавила: «И пока единственный».

Герцог, лорд Хинчли и мистер Данблейн провели все утро на охоте.

День выпал на редкость удачный: возвращаясь домой, герцог думал, что давно уже так не охотился.

Только подъезжая к замку, он вспомнил о своей жене. Как-то она провела эту ночь?

Герцог заходил к ней в спальню, поскольку подумал, что правила вежливости требуют от новобрачного хотя бы пожелать жене спокойной ночи. Однако Клолы там не было, и герцог почувствовал странное облегчение. Нет, он больше не чувствовал отвращения к своей жене, но при мысли о ней его охватывало какое-то странное чувство.

За ужином он не отводил взгляда от Клолы, с каждым мгновением все больше поражаясь ее красоте и элегантности.

Герцог разбирался в моде и понимал, что ее платье прекрасно смотрелось бы и в Букингемском дворце.

Эти черные волосы, скрепленные голубыми шпильками, белоснежная кожа и огромные таинственные глаза очаровали бы не только юных лондонских вертопрахов, но и самого монарха.

Герцог вспомнил, как боялся насмешек приятелей, как из-за этого уже решил не брать с собой жену… Ну, об этом можно больше не беспокоиться!

Однако, что ни говори, а женили его силой, и об этом было неприятно вспоминать. К тому же герцог чувствовал предубеждение против клана Килкрейгов.

Но герцог был умен и понимал, что сделанного не воротишь. Клола — его жена, и, будут ли они счастливы вместе, зависит только от них. Герцог должен серьезно поговорить с женой, выяснить, чего они оба ждут от брака, — и чем скорее, тем лучше.

Пока мистер Данблейн был рядом, герцог и лорд Хинчли говорили на посторонние темы. Однако, когда охотники повернули к дому, мистер Данблейн, извинившись, заметил, что у него много дел в замке, и поскакал вперед.

— Хочешь знать, о чем я думаю? — поинтересовался лорд Хинчли немедленно, как только они остались наедине.

Герцог не стал притворяться простачком.

— Ты думаешь, что я напрасно боялся своей невесты.

— Да она просто красавица! — воскликнул лорд Хинчли. — Клянусь богом, я никогда не видел такого обворожительного личика!

— Обворожительного? — переспросил герцог.

— Бог свидетель, такое лицо трудно забыть! — с жаром ответил лорд Хинчли.

Герцог молчал, но слушал своего друга с напряженным вниманием.

— Может быть, дело в глазах, — продолжал лорд Хинчли. — У нее удивительные глаза — что-то в них есть такое, что нельзя описать словами. Может быть, это оттого, что они чуть приподняты к вискам. Или весь секрет в длинных, загнутых кверху ресницах…

Он расхохотался над своей собственной горячностью и продолжил:

— Держу пари, Тэран, живи она в стародавние времена, ее сожгли бы как колдунью или поклонялись бы ей как богине!

— На тебя дурно действует северный воздух, — шутливо заметил герцог, — у тебя развивается необузданная кельтская фантазия.

Лорд Хинчли снова расхохотался. Несмотря на иронию герцога, он видел, что его друг въезжает в замок совсем не в том мрачном настроении, в каком был вчера.

Поднимаясь по лестнице, герцог решил, что, прежде чем переодеться и принять ванну, он должен поздороваться с Клолой.

Он заглянул в комнату герцогини, но Клолы там не было. «Может быть, она в саду или отдыхает в спальне», — подумал герцог и пошел вниз.

Проходя по коридору, он услышал доносящиеся откуда-то издалека звуки музыки — музыки, какую он никак не ожидал услышать в замке.

Герцог был знатоком и истинным ценителем музыки.

В те времена опера была в Лондоне модным развлечением. Однако большинство светских львов являлись в театр лишь затем, чтобы поглазеть на дам или, в лучшем случае, оценить стройные ножки какой-нибудь заезжей танцовщицы.

Однако король всерьез увлекался классической музыкой. Именно он научил герцога ценить и понимать гармонию Моцарта и яростные порывы Бетховена. Герцог стал одним из влиятельнейших членов Королевского филармонического общества и лично организовал немало концертов.

Так, именно он от имени общества пригласил в Лондон знаменитого скрипача Луи Спора, которого считал несравненным виртуозом.

Однако сейчас герцог не мог понять, что же за инструмент издает эти дивные, серебристые звуки.

Фортепиано? Клавикорды? Нет, не похоже. Ясно одно: исполнитель, на чем бы он ни играл, несомненно, талантлив.

Герцог догадался, что музыка доносится из Красного кабинета, чаще называемого Музыкальной комнатой.

Во времена его отца эта комната обычно стояла запертой. Однако герцог знал, что там хранятся клавикорды, виолончель и арфа.

Арфа! Ну, конечно же!

Герцог улыбнулся. Теперь он разгадал загадку. Черт возьми, никогда еще ему не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь играл на этой арфе!

Герцог тихо отворил дверь.

Клола сидела перед огромной позолоченной арфой. Тонкие пальцы девушки умело перебирали струны; мелодия была герцогу незнакома, но радовала слух необыкновенной гармонией.

Герцог не сводил глаз с Клолы. В своем золотистом утреннем платье, залитая солнечным светом, она казалась ангелом, сошедшим с небес.

Голова ее была поднята, взор устремлен куда-то ввысь, на губах играла легкая улыбка. Герцог понял, что душа Клолы сейчас далеко отсюда — в чудесной стране, рожденной ее фантазией.

Не успел герцог обругать себя за излишнюю впечатлительность, как Клола обернулась.

Пальцы ее скользнули по струнам. Арфа издала последний аккорд и замолкла.

Герцог медленно подошел к ней.

— Я не знал, что вы занимаетесь музыкой, — произнес он. — Никогда не слышал, чтобы кто-то играл на этой арфе!

— Ее нужно настроить, — робко ответила Клола, — и сменить несколько струн… но вообще она в хорошем состоянии.

По дрожи в ее голосе герцог догадался, что она ему жена.

— Думаю, вам нужно что-нибудь посовременнее, — заметил он, шутливо указывая на клавикорды.

— О, это… было бы замечательно. Клола бросила на него быстрый взгляд и снова спрятала глаза за длинными ресницами.

— Что вы играли? — спросил он. Поколебавшись, Клола ответила:

— Эту мелодию я сочинила сама, хотя… мне кажется, она навеяна Моцартом.

— Вы играете на фортепиано?

— Да.

— Тогда я куплю вам рояль фирмы Джона Бродвуда.

Клола радостно всплеснула руками, и глаза ее загорелись восторгом.

Герцог не знал, как тосковала Клола в отцовском доме без рояля своей бабушки!

Мгновение — или вечность — мужчина и женщина смотрели друг на друга, и слова были им не нужны.

Почувствовав, что молчание слишком затягивается, Клола спросила:

— Вы хорошо поохотились?

— Отлично! — рассеянно ответил герцог, как будто думал о чем-то другом.

— Я… рада за вас.

— Надеюсь, вы не скучали здесь в одиночестве?

— Джейми был так любезен, что показал мне весь замок. Это было очень интересно.

Герцог вдруг пожалел о том, что не сделал этого сам, но тут же напомнил себе, что Джейми лучше знаком с замком.

— Надеюсь, замок произвел на вас впечатление, — заметил он.

— Как же иначе? — пылко ответила Клола. — Он великолепен! Я никак не ожидала, что он настолько великолепен!

— Вы, должно быть, уже поняли, что мой дедушка был большим оригиналом, — с улыбкой заметил герцог.

— И вы должны быть ему благодарны. Он наполнил замок сокровищами, которыми вы можете по праву гордиться.

— Я не уверен, что «гордиться»— подходящее слово, — резко ответил герцог. — Вы знаете, что я убежал из этого замка, от души желая навеки забыть и его, и родных, и Шотландию?

Эти слова прозвучали вызывающе, почти грубо. Но Клола только подняла свои удивительные глаза и тихо ответила:

— Я понимаю, как вы страдали. Мы должны сделать так, чтобы Торквил и Джейми никогда не испытали ничего подобного.

И герцог с удивлением понял, что ей действительно небезразлична судьба его племянников.

Обменявшись еще несколькими незначащими словами, они разошлись по своим комнатам.

Переодеваясь к ужину, Клола была так поглощена мыслями о статном, красивом муже, что даже не замечала злобных взглядов миссис Форс.

Не успели все сесть за стол, как вдалеке послышался отдаленный громовой раскат и в открытое окно ворвался порыв свежего ветра.

— Так я и думал, — заметил мистер Данблейн.

— Надвигается гроза? — спросил герцог.

— Это было заметно еще с утра, — ответил управляющий. — Такая удушливая жара всегда предвещает грозу.

— Верно, день выдался чертовски жаркий, — вставил лорд Хинчли. — На охоте я просто обливался потом.

— Ничего, скоро станет прохладнее, — успокоил его мистер Данблейн и приказал слугам закрыть окна.

— Хорошо, что прошлой ночью не было дождя! — глубокомысленно заметил лорд Хинчли.

Клола подумала о том же.

Летние грозы в Шотландии бывают поистине страшными. Грохот грома и сверкание молнии сменяются настоящими потоками воды с неба; ручьи превращаются в бурные реки, а реки выходят из берегов, и дороги становятся совершенно непроходимыми.

Клола от души надеялась, что все Килкрейги уже добрались домой и что Торквил успеет вернуться домой до начала грозы.

Он уехал после завтрака, и за обедом Клола его не видела.

Впрочем, и вчера вечером Торквил не ужинал вместе с остальными. Может быть, герцог считает, что Торквил еще слишком мал?

Ее отец сажал детей за общий стол, как только им исполнялось пятнадцать. Клола понимала, что к Торквилу нельзя относиться как к несмышленому ребенку — это его только испортит.

Однако она считала себя не в праве вмешиваться в дела герцога. Нужно подождать, пока замок Нарн не станет ее домом.

Клоле трудно было даже мысленно назвать это огромное здание, полное чужих людей, «своим домом». Но она была практична и понимала, что, как только домашние герцога привыкнут к ее присутствию, она должна будет стать здесь полноправной хозяйкой.

Конечно, не все и не сразу с этим смирятся. Какое-то время Клоле придется побыть в неприятном амплуа «новой метлы», которая «по-новому метет».

«Я не стану ничего предлагать или тем более требовать, пока не почувствую, что стала здесь своей», — сказала себе Клола.

Впрочем, для людей, подобных миссис Форс, она никогда не станет своей. Интересно, много ли слуг придерживаются таких же взглядов?

Герцог и лорд Хинчли увлеченно рассказывали мистеру Данблейну об охоте на куропаток и фазанов на Юге. Клола не участвовала в разговоре — только, не отрываясь, смотрела на герцога, и с каждой минутой он казался ей все красивее.

«Он выглядит сильным и властным, как настоящий вождь, — думала Клола. — Несомненно, вчера это почувствовал не только его собственный клан, но и Килкрейги».

Клола с нетерпением ждала возможности поговорить с ним наедине. Может быть, это удастся завтра, когда уедет лорд Хинчли… или даже сегодня вечером…

При мысли о предстоящей ночи Клола залилась румянцем, и герцог, не отрывавший от нее глаз, задумался о том, что могло ее смутить.

«Какие удивительные у нее глаза! — думал он. — Ах, если бы я мог угадать, о чем она думает!»

После ужина вся компания под звуки волынок направилась в библиотеку: мистер Данблейн сообщил, что гам есть старинные книги об охоте, которые, возможно, заинтересуют герцога и лорда Хинчли.

Клола, предоставленная самой себе, бродила вдоль книжных полок и мечтала о том, как долгими вечерами будет читать все эти книги подряд!

Через некоторое время, почувствовав, что все устали и готовы разойтись по своим комнатам, она первая пожелала мужчинам спокойной ночи.

— Я уеду завтра на рассвете, когда вы будете еще спать, — заметил лорд Хинчли. — Мне надо спешить ко встрече короля. Но, поверьте, я буду считать часы и минуты до новой встречи с вами.

— Спасибо, — ответила Клола.

Все еще держа ее за руку, лорд Хинчли продолжил:

— На прощание позвольте еще раз пожелать вам с Тэраном счастья. Он — мой лучший друг, и я искренне рад за него.

— Благодарю вас, — с улыбкой ответила Клола.

Лорд Хинчли поцеловал ей руку, а она присела в глубоком реверансе.

Затем Клола перевела неуверенный взгляд на герцога. Но тот молчал и, кажется, не собирался ни целовать ей руку, ни желать спокойной ночи. Залившись краской, Клола выскользнула из комнаты, а в спальне, как она и боялась, ее уже поджидала миссис Форс.

Однако Клола твердо решила, что сегодня никому больше не позволит себя расстроить. Она не сказала ни слова, и миссис Форс помогала ей раздеваться в полном молчании.

Только улегшись в постель, Клола произнесла:

— На сегодня все, миссис Форс, благодарю вас.

Домоправительница молча вышла, и Клола вздохнула с облегчением.

Страшный удар грома заставил задребезжать стекла в окнах замка, и Клола с тревогой подумала о членах клана Килкрейгов. Едва ли все они добрались домой, — должно быть, многие сейчас мокнут под дождем где-нибудь в поле или в лес) За первым ударом последовал второй, а за ним — еще и еще, каждый сильнее предыдущего.

Небо распарывали яркие вспышки молний, Клола видела их даже сквозь тяжелую ткань штор.

Оставив возле кровати две горящих свечи, Клола скользнула в постель — и в этот самый миг дверь отворилась.

Девушка вздрогнула и села в постели, хотя и понимала, что для герцога слишком рано. В дверях стоял Джейми: в длинной ночной рубашке он казался совсем маленьким и беззащитным.

— Торквил до сих пор не вернулся, — грустно сказал он. — Я не люблю спать один.

Клола догадалась, что мальчик боится грозы, хотя и не хочет в этом признаваться. Но у нее был младший брат, и она знала, что делать в таких случаях.

— Как хорошо, что ты ко мне зашел! — заговорила она. — Такая ужасная гроза! Но теперь, когда я не одна, я ничего не боюсь!

Джейми вошел в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Ты правда мне рада? — неуверенно спросил он.