Ее отец всегда говорил:

— Можно легко узнать характер человека по его рукопожатию. Дряблое рукопожатие так же неприятно, как и агрессивное, когда резко сдавливают ваши пальцы, или слишком снисходительное, будто вас одаривают своим вниманием. Но рукопожатие достойного человека можно различить сразу.

Айна была еще мала, когда услышала это, но слова отца произвели на нее сильное впечатление, и еще девочкой она стала пытаться распознавать характеры людей по тому, как они пожимали ей руку.

С годами она все чаще убеждалась, что ее первое впечатление всегда оказывалось верным.

— Насколько я могу судить, это — первый в вашей жизни великосветский раут, — заговорил маркиз. — Надеюсь, мы сможем сделать его приятным для вас.

— О, я уже в восторге! — ответила Айна. — Ваш дом так великолепен, что у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.

Голос девушки звучал так искренне, что маркиз улыбнулся. В этот момент Люси требовательно спросила его:

— Какие же развлечения вы приготовили нам на завтра?

— Они должны стать приятной неожиданностью, — ответил маркиз.

Айне очень хотелось узнать, что же это за сюрприз, но дядя увел ее, чтобы представить другим гостям.

Привлекательная дама, миссис Маршалл, сказала несколько приятных слов в адрес девушки.

Остальные дамы разглядывали ее, как показалось Айне, с удивлением. Затем дядя представил ее мужчинам.

Все они выглядели весьма импозантно в накрахмаленных белых рубашках с высокими воротниками, и все они заводили с дядей разговоры о лошадях или скачках. Затем появился еще один гость и властным тоном обратился к ее дяде:

— Добрый вечер, Уимонд! Надеюсь, вы представите меня вашей племяннице. Она похожа на первый подснежник.

— Добрый вечер, ваше высочество! — ответил лорд Уимонд. — Это дочь моего брата, Айна. Вы, возможно, помните Роланда.

— Помнится, я видел его несколько лет назад в Каире, — прозвучало в ответ, — но он сказал, что ему там не нравится, и уехал на следующий день.

Айна улыбнулась. Это было так похоже на ее отца.

— Айна, это — князь Иван Романовский. Не знаю, помнишь ли ты вашу поездку в Египте?

— Конечно, помню, — ответила Айна. — Мне ведь было уже лет десять. Папе тогда все не нравилось, потому что верблюд наступил на два его холста и съел краски!

— Какая катастрофа, — заметал князь. — А часто ваш отец рисовал вас?

— Только когда никого другого не было под рукой, — улыбнулась Айна. — Он говорил, что я плохая модель, потому что не способна постоять смирно.

— Думаю, ни один художник не смог бы пройти мимо вас.

На протяжении этой беседы князь не выпускал ее руки.

Его хватка была крепкой и властной, и, высвободив наконец руку, Айна подумала, что не хотела бы снова ощутить эту хватку.

Ничего предосудительного она не заподозрила, но у нее появилось ощущение, словно он без разрешения вторгся в ее мир.

— Мы должны поговорить о вашем пребывании в Египте. И мне интересно, где еще вам приходилось бывать.

— Но мы с отцом побывали во многих странах!

— Я готов слушать, как бы много их ни оказалось.

Его манера разговаривать с ней насторожила Айну. Он напоминал ей надоедливых старичков, которые приставали к ней со своими поцелуями, когда они с отцом как-то проводили зиму в Италии. Этим старикашкам почему-то очень хотелось усадить Айну к себе на колени.

— Оставьте ребенка в покое! — раздраженно говорил им отец. — Девочка уже слишком большая для детских шалостей!

Один из них, совсем уже старый, был особенно настойчив. Он приносил ей подарки и желал, чтобы Айна выражала свою благодарность за них. К счастью, вскоре отец, как всегда неожиданно, заявил:

— Я сыт по горло этим местом! Мы уезжаем в Ниццу.

Айна была очень рада, потому что ей надоело постоянно повторять» нет» этому старикану.

Она надеялась, что князь, хотя это и казалось маловероятным, не станет вести себя подобным образом.

И все же она обрадовалась, когда дядя представил ее еще одному джентльмену, и тот, для приличия сказав ей пару приятных слов, тут же перевел разговор на лошадей.

— Сегодня у нас только небольшой домашний вечер, — услышала Айна голос маркизы. — Завтра будет играть оркестр, и к обеду съедутся все наиболее уважаемые люди графства. Но я считаю, что по пятницам все сильно утомлены, и лучше пораньше отправиться ко сну.

Айна подумала, что всем собравшимся не с чего было переутомиться. Никто из них не работал, и все были озабочены только тем, как доставить себе удовольствие. Она предположила, что танцы и азартные игры до утра не шли им на пользу.

Столовая, куда их пригласили, так очаровала ее, что она плохо слышала, о чем велись разговоры вокруг.

Никогда не видела она подобного великолепия. Фрески покрывали стены между колоннами розового мрамора, а стол сам по себе был поэмой.

Маркиз сидел на одном его конце, Люси — по правую руку от него. Его мать сидела на другом конце между лордом Уимондом и князем.

Айна, которая боялась за столом оказаться около князя, с облегчением обнаружила, что ее место в середине стола, Рядом с ней с одной стороны сидел Гарри Тревелин, с другой — молодой человек, погруженный в весьма интимную беседу с леди, сидевшей рядом.

На столе было много золотых украшений, а посредине стоял очень красивый букет орхидей. Айне комната напомнила декорации в опере или в наиболее замечательных спектаклях, которые она видела в театрах Парижа.

Она было собиралась сказать что-нибудь по этому поводу, но вспомнила слова Ханны:

— Ваш отец может брать вас в театр, но если бы вы жили в Англии, вы не могли бы себе это позволить.

— Почему же? — спросила Айна.

— Молодым леди не положено смотреть те пьесы, которые написаны не самим Шекспиром или кем-нибудь, столь же признанным.

— Хорошо, что я не в Англии и мне не надо изображать из себя настоящую леди, — сказала на это Айна.

— Да, я не вижу, чтобы визиты в театр приносили вам вред, — заявила Ханна, как всегда решительно, — но я не знаю, как ваши родственники отнеслись бы к этому.

— Откуда они узнают? — спросила Айна. — А если бы и. узнали, им-то какое до этого дело?

Теперь она сказала себе, что это еще одно событие ее прошлой жизни, которое ей придется хранить в секрете, или, как сказал бы отец, «за пазухой».

— Полагаю, Чейл произвел на вас впечатление, — начал беседу Тревелин.

— Безусловно! — откликнулась Айна. — Это совершенно сказочный дом, я даже не смогла бы вообразить ничего подобного, не доводись мне побывать здесь.

— Я тоже так подумал, когда впервые увидел его. — — Вы часто бываете здесь? — поинтересовалась Айна.

Немного помолчав, ее собеседник признался:

— Фактически я живу здесь!

— Как же вам повезло!

— Да, пожалуй!

Он не вдавался в объяснения, и Айна задумалась о том, какое положение в доме занимал этот человек.

Но вскоре она забыла о нем, наблюдая за маркизом, сидевшим во главе стола. Ей пришло в голову, что на своем стуле с высокой спинкой, обитом красным бархатом, он напоминает ей короля.

«Ему бы еще корону на голову, и он будет выглядеть в точности как король из рыцарского романа», — размышляла девушка.

Затем в поле ее зрения попали сережки тети Люси, которые раскачивались, когда она поворачивалась к маркизу, и Айна решила, что такая красавица, как ее тетя, непременно должна тоже играть роль в том романе, который складывался в ее воображении.

«Конечно, раз он король, ему это понравится, — продолжала фантазировать Айна. — А на другом конце стола вместо его матери должна быть принцесса, которую он нашел в этом дворце после долгих и трудных странствий. И они станут жить вместе долго и счастливо».

Вот только какой должна быть принцесса?

Раз маркиз темноволосый, принцессе лучше быть белокурой, вроде тети Люси, но еще лучше и моложе. И он должен спасти ее, подобно Персею, от морского дракона или, возможно, от огромного орла, который хотел унести ее в свое гнездо в горах.

Обеденный стол представлял собой столь эффектное зрелище, что Айна никак не могла представить себе, что все сидящие за столом — обыкновенные люди, которые живут за пределами этих «декораций». Невозможно было представить себе, что их могут коснуться бедность, голод или болезни.

«А может, это и есть Олимп, на котором собрались боги и богини?»— спрашивала себя девушка.

Сама того не замечая, она не спускала с маркиза широко раскрытых глаз. И словно эти огромные глаза притянули его внимание, он взглянул на нее, и на мгновение ей показалось, будто он разговаривает с ней через весь длинный стол.

Все вокруг исчезло. Существовали только его темные глаза. Затем Люси привлекла его внимание, а Айна сообразила, что мистер Тревелин уже в третий раз о чем-то спрашивает ее.

После обеда дамы перешли в другой салон, даже более красивый, чем тот, в котором гости собирались перед обедом. Скоро к ним присоединились мужчины.

В углу салона карточные столы ожидали игроков, но гости, казалось, предпочитали картам разговоры.

Поскольку никто не обращал на нее никакого внимания, Айна подошла к специальным столам со стеклянными крышками, которые стояли в нише на другом конце комнаты. Нечто подобное она видела в Париже.

Как и ожидала девушка, это оказались своеобразные витрины, в которых располагались табакерки, украшенные бриллиантами и другими драгоценными камнями, миниатюры в изящных рамках из эмали и перламутра и другие украшения из кораллов, нефрита и хрусталя. Все они были старинными, редкими и очень ценными.

Она внимательно разглядывала их. Как бы ей хотелось открыть витрины и подержать все это в руках! Кто-то остановился позади нее. Айна подняла глаза и увидела маркиза.

— Вам нравятся мои сокровища? — спросил он.

— Они прекрасны. Прекраснее всего, что я когда-нибудь видела на свете.

— Вы много путешествовали, поэтому для меня ваши слова звучат как комплимент.

— Наверное вы привыкли к ним, — заметила Айна, — но я думала сейчас, что только словами одной поэмы можно описать и этот дом, и все, что есть в нем.

— Какой поэмы?

— «…Дворец воздвигнул Кубла-хан. В стране Ксанду благословенной…», — процитировала Айна.

Маркиз засмеялся.

— Вот это, действительно, комплимент! И вы полагаете, я похож на Кубла-хана? Так вот с кем вы сравнивали меня во время обеда!

— Нет, за обедом я представляла себе, будто вы — король, — без всякого смущения призналась Айна.

— Зная, как тяжела жизнь королей и сколько неприятностей их постоянно подстерегает, могу совершенно искренно признаться, что благодарен Всевышнему за то, что он избавил меня от их участи.

— Но ваше королевство — сказочное, в нем не бывает тех неприятностей, которые обычны в реальном мире. Например, революций!

— Ну, в таком случае, — рассмеялся маркиз, — я готов принять корону!

— А еще, — продолжала Айна, — я думала, не попала ли я на современный Олимп.

— Это мысль, — согласился маркиз, — но я думаю, если вы читали греческие мифы, вы знаете, что даже у богов случались свои драмы и трагедии.

— Конечно! Но иначе им просто нечего было бы делать, и им скоро надоело бы поглощать амброзию и пить нектар.

Внезапно девушку поразила странная догадка: выражение лица маркиза, за которым она наблюдала за обедом, отражало именно скуку.

Возможно, это было не совсем точное слово, но, глядя на маркиза, казалось, будто все происходящее уже знакомо ему, и ничего необычного, неожиданного произойти не может. Впрочем, ничего естественного или волнующего во всем этом действе не присутствовало даже намеком.

Неожиданно для себя она нашла ответ на вопрос, который, хотя она не очень-то придавала этому значение, где-то в глубине души мучил ее.

— О чем вы задумались? — спросил маркиз.

Айна, все еще оставаясь в плену своих фантазий, проговорила:

— Я только что поняла, чего лишила вас злая фея, которая проникла к вашей колыбели.

— И чего же?

— Волнений! Волнений, которые порождают ожидание чего-то неведомого, неожиданного.

Произнеся эти слова, Айна вдруг поняла, что говорила с маркизом так, как привыкла разговаривать с отцом. В смятении она подумала, что совершила большую ошибку.

Маркиз смотрел на нее не то удивленно, не то с негодованием; она не поняла, какое из этих чувств преобладало.

— Мне… искренне жаль… я не хотела никого… обидеть… — поспешно начала она, пытаясь загладить свою ошибку, но тут к ним подошла Люси.

— Как мило с вашей стороны, что вы так добры к нашей крошке Айне, — сказала она, — но, надеюсь, вы составите мне партию в баккара. Гарри организует стол, и все мы хотим играть.

— Непременно. Полагаю, ваша племянница не интересуется азартными играми?

— Она не моя племянница, а Джорджа, и, конечно, она слишком молода, чтобы играть на деньги.

Люси взяла маркиза под руку и повела к карточному столу, а Айна осталась, спрашивая себя, как она могла быть столь глупа, чтобы открыто высказывать свои мысли.

«Это было невежливо с моей стороны, и, главное, маркиз, пожалуй, сочтет меня дурочкой».

Но тут она снова погрузилась в свои фантазии. Ей казалось, заговори она с маркизом по-французски или по-итальянски, ее слова не показались бы столь грубыми.

«Я совершила ошибку, — думала Айна, — и, хотя папа посмеялся бы над этим, люди, собравшиеся здесь, вряд ли нашли бы в этом что-нибудь забавное».

Она чувствовала себя среди них неловко. К тому же радостное возбуждение, которое она испытывала в начале вечера, покинуло ее. Девушка решила отправиться спать.

Она не сомневалась, что тетя не жаждет ее общества. Дядя беседовал с обворожительной миссис Маршалл.

— Пойду лягу и почитаю, — решила Айна. — Завтра, если представится такая возможность, я извинюсь перед маркизом, хотя не думаю, что он запомнит мои слова.

Она уже подошла к двери, когда знакомый голос окликнул ее:

— Куда это вы направляетесь, прекрасная леди?

Это был князь, и Айна не сомневалась, что ей не понравился бы его взгляд.

— Я иду спать, ваше высочество, — ответила она. — Желаю вам доброй ночи.

Он попытался загородить ей дорогу, но девушка быстро открыла дверь и выскользнула из комнаты, так что он не успел остановить ее.

Айна торопливо пересекла мраморный холл и начала подниматься по позолоченной и инкрустированной хрусталем лестнице. Она уже почти дошла до верхнего пролета, но, взглянув вниз, увидела, как князь приближается со стороны салона.

Не останавливаясь, Айна поспешила по коридорам и галереям в западное крыло и, оказавшись в своей спальне, облегченно вздохнула.

Когда Ханна предложила ей свою помощь, Айна посмеялась:

— Я уже десять лет как укладываюсь самостоятельно, — сказала она, — а тебе наверняка хочется поболтать со здешней прислугой и порассказать им о том, что ты повидала во время наших путешествий.

— Им это неинтересно, — ответила Ханна. — Все, о чем они говорят, — это принц Уэльский. Мы, возможно, встречали многих необычных людей, мисс Айна, но мы не водили знакомства с принцем Уэльским!

— Неужели парочка султанов или тот разбойник, которого папа уговорил ему позировать, не идут в счет?

— Конечно, нет! А если и нашелся бы кто-нибудь, кто сравнил бы принца с бандитом, я за такого и ломаного гроша не дала бы!

— Они, возможно, знавали и принцев, и даже королев, но ты в жизни испытала много такого, что им и не снилось.

Помнишь, как нас преследовали разбойники в Сахаре? Или как мы заблудились где-то в Албании и ночевали в пещере, которая, наверное, раньше была волчьей норой?

— Я даже не хочу вспоминать об этом, мисс Айна, скорее уж я вспомню то время, когда мы поселились в маленьком славном домике, с которым было так легко управляться, а фрукты можно было собирать в своем саду.

Айна подумала о своей матери и неслышно вздохнула.

— Я часто вспоминаю то фиговое дерево на Кипре, — сказала она вслух. — Я все ждала, пока созреет инжир, а папа вдруг собрался уезжать, когда осталось всего недели две до того, как он созрел.

— Ну, здесь у вас будет возможность поесть и инжира, и персиков, и мускатного винограда, и всяких других фруктов, какие только можно себе вообразить.

— Но здесь я не смогу сама срывать их, — ответила Айна.

Ее длинная ночная рубашка была разложена на кровати, зажженные свечи стояли на туалетном столике. Айна подумала, что Ханна, наконец, сможет от души наговориться там, внизу, чего она многие, многие годы не могла сделать.

— Ханне понравится Чейл, как и мне, — думала она.

Вспомнив свой разговор с маркизом, Айна дала себе слово впредь не делать подобных глупостей и не спешить делиться своими мыслями.

Так случилось, что и маркиз тем же вечером заговорил о ней, но, конечно, не с Люси.

Он был слишком проницателен, чтобы не понять, насколько приезд Айны некстати, по мнению ее тетки.

Но когда дамы отправились спать, а мужчины собрались выпить еще по стаканчику на ночь, он обратился к лорду Уимонду:

— Расскажите мне о своей племяннице, Джордж. Она очаровательна, хотя совсем крохотная.

— Когда я впервые увидел ее, я подумал, что, наверное, это закономерно: именно Роланд, который провел всю жизнь в поисках красоты, создал такое совершенство.

Маркиз кивнул в знак согласия и добавил:

— К тому же она умна.

— Я тоже так думаю, — отозвался лорд Уимонд. — Полагаю, что путешествия по экзотическим местам и встречи с самыми необычными людьми должны были научить ее многому, о чем и не подозревают обыкновенные юные девушки, которые покидают классную комнату, не зная ничего, кроме того, как заполучить мужа!

— Не думаю, что вам будет трудно выдать ее замуж, — заметил маркиз.

— Это по части Люси, — ответил лорд Уимонд, — и поскольку моя жена не имеет никакого желания опекать девочку, она поспешит повести ее к алтарю.

Прежде чем маркиз успел ответить, к ним присоединился князь.

— Я услышал, как вы говорите об этом прелестном, обаятельном ребенке, которого вы привезли с собой, — обратился он к лорду Уимонду.

— Ей восемнадцать, — заметил лорд Уимонд. Ему не нравился князь, хотя тот пользовался чрезвычайной популярностью среди дам. Он был очень богат, но в остальном его жизнь окутывал покров тайны, Три четверти года он проводил в Европе, затем возвращался в Россию месяца на три, чтобы заняться делами свою «обширных владений», как все их называли.

Для лорда Уимонда князь был человеком, всегда избегавшим любой ответственности и, по мнению английского лорда, тратившим слишком много времени на любовные интрижки с чужими женами.

— Она словно драгоценный камень, и вы увидите, что найдется немало мужчин, стремящихся обладать ею, — продолжал князь.

Лорд Уимонд слушал все это с нарастающим раздражением.

— Она еще очень молода, — сказал он спокойно, — слишком молода, в частности, для приемов, подобных этому. Так уж вышло, что нам некуда было ее отправить на эти дни. Я надеюсь, ваше высочество не станет расточать ей слишком много комплиментов. Мне не хотелось бы, чтобы она потеряла голову прежде, чем узнает побольше об этом мире.

— Вы, возможно, и правы, Джордж, — заметил с улыбкой маркиз, — но когда ваша племянница жила со своим отцом, она повидала совсем другой мир и приобрела опыт, который я нахожу захватывающе интересным.

— Безусловно, это мир, который вы никогда не видели, — согласился лорд Уимонд.

При этом он вспомнил трущобы в Риме и ту девочку, полуитальянку, полумавританку, которую рисовал его брат.

С удивлением услышал он в ответ слова маркиза, которые прозвучали необычайно серьезно:

— Возможно, этого мне и не хватает.

Немного погодя лорд Уимонд отправился спать. Он знал, задержись он подольше, Люси обвинит его в том, что он ее разбудил, когда она уже начинала засыпать, а это означало многочасовую ссору. Поэтому он решил не будить ее, если она уже спит, а провести ночь в своей туалетной комнате, как случалось ему не раз.

Когда он тихо вошел в будуар, он увидел, что из-под двери Люси льется свет, и с волнением открыл ее. Люси еще не ложилась и сидела перед зеркалом, тщательно изучая свое лицо.

Это было занятие, за которым он слишком часто наблюдал свою жену, чтобы оно могло привлечь его внимание.

— Это вы, Джордж? — спросила она.

— Да, дорогая. Я пришел спать.

— И вовремя, — пробормотала она. — Я была бы в ярости, если бы вы меня разбудили.

— Я собирался лечь в своей туалетной комнате.

— В любом случае это хорошая идея. Я собираюсь спать допоздна завтра утром, чтобы вечером выглядеть как можно лучше.

— Пускай так, моя дорогая, — согласился лорд Уимонд.

Последовало молчание, словно каждый из них мучительно думал, что еще можно сказать. Люси заметила:

— Не забудьте завтра сказать своей племяннице, чтобы она не навязывала свое общество маркизу. Не могу даже представить, что могла подумать о ней Элис, когда девчонка задержала его в нише салона сегодня вечером, вместо того, чтобы дать ему возможность развлекать гостей.

— Я полагаю, под гостями вы подразумеваете себя, — перебил ее муж.

Его тон заставил Люси понять, что она сглупила, напав на Лину. Следовало предположить, что муж встанет на защиту ребенка.

Она просто рассвирепела, когда, оглянувшись, увидела, что Айна и маркиз беседуют наедине в нише. От ее глаз Не укрылось, с каким интересом Ирвин слушал девчонку.

— Он просто по своей доброте проявил внимание к ней, — говорила себе Люси.

В то же время она отнюдь не сомневалась в юном очаровании Айны, хотя скорее умерла бы, чем признала это, зная, что девочка в скромном белом платье не могла оставить равнодушными мужчин.

«Какую чудовищную ошибку я совершила, привезя ее сюда!»— размышляла Люси.

С того момента, как она поднялась к себе в спальню, Люси не переставала ломать голову, как держать Айну подальше от маркиза.

Поскольку эти мысли никак не оставляли ее, она, рискуя рассердить мужа, заговорила снова:

— Элис сообщила мне, что среди тех, кто приглашен к обеду завтра вечером, есть несколько приятных молодых людей, и я убедила ее посадить вашу племянницу рядом с самым достойным молодым холостяком в графстве. Я уверена, вы и она останетесь довольны.

— Я хочу только, чтобы было хорошо ей, — сказал лорд Уимонд упрямо.

— Конечно, Джордж, это так похоже на вас, ваше доброе благородное сердце заставляет вас волноваться о молодой девочке, хотя, судя по тому, что я видела сегодня, она вполне способна сама о себе позаботиться.

С прозорливостью, обычно не свойственной его натуре, лорд Уимонд догадывался, что большинство мужчин, увидев Айну, захотят защищать ее, уверенные, справедливо или нет, что без их помощи она совершенно беззащитна.

Но он не мог сказать этого жене, поэтому он только придвинулся к ней и обнял за плечи.

— Доброй ночи, моя дорогая! Счастливых сновидений! Я постараюсь не потревожить вас, когда встану утром.

— Спасибо, Джордж. Вы всегда так чутки и внимательны.

Он поцеловал ее в щеку, ощутив экзотический аромат и нежность ее кожи.

Его пальцы напряглись, и он глухо проговорил:

— Вы были так красивы сегодня вечером, моя дорогая. Я очень, очень гордился вами!

Он хотел поцеловать ее снова, но Люси резко отодвинулась.

— Я устала, Джордж, — сказала она, — просто валюсь с ног.

На мгновение лорд Уимонд замер.

Затем его рука соскользнула с ее плеча, он встал и пошел к выходу, обогнув кровать с пологом, мимо атласных занавесок с соблазнительными рисунками и плотных гардин.

Открыв дверь к себе, Джордж Уимонд оглянулся.

Его жена в очередной раз разглядывала в ручном зеркале свое прекрасное лицо.

Лорд тяжело вздохнул и вошел в свою туалетную комнату.