Герцог Сорвиголова

Но теперь она была простой гувернанткой. Вольностей Джим не говорил, но обращался к ней соответственно ее теперешнему положению. Кася сняла дорожную накидку и шляпку. Она вымыла руки и как раз собиралась их вытереть, когда в дверь постучали.

— Войдите, — сказала она, и на пороге показалась экономка.

Это была немолодая женщина, которая сильно напомнила Касе экономку в загородной усадьбе отца.

— Добрый день, мисс Уотсон! — сказала миссис Медоуз. — Извините, что не встретила вас, но вы приехали раньше, чем я ожидала!

В ее устах это прозвучало укором.

— Я прекрасно доехала, — сказала Кася. — Как я понимаю, вы — миссис Медоуз.

Она протянула экономке руку, и та сильно ее встряхнула.

Кася снова прочла по глазам миссис Медоуз, что она слишком юна и хорошо одета для гувернантки.

— Сейчас вам принесут ленч, — сказала миссис Медоуз, — и как только вы поедите, я представлю вас мастеру Саймону, если он не удерет до этого времени.

Кася обратила внимание на ее резкий тон и спросила:

— А что, он имеет обыкновение удирать?

— Никогда не угадаешь, что он выкинет в следующую минуту! — сказала миссис Медоуз. — Я пыталась оставлять с ним служанок, но он ухитряется ускользать от них, когда ему вздумается куда-нибудь удрать из классной комнаты. Тогда поднимается крик и суета, пока мы его снова не найдем.

Кася ничего на это не ответила.

Разговаривая, они перешли в гостиную. Лакей уже принес поднос и теперь расставлял на столе блюда первой перемены.

— Как только вы закончите, я за вами приду, — сказала миссис Медоуз. Она направилась к дверям.

— Мне кажется, — сказала Кася ей вслед, — что я проходила классную комнату по пути сюда. Она направо от лестницы?

— Верно, — ответила миссис Медоуз.

— Тогда, если вы не возражаете, — сказала Кася, — я бы хотела появиться без объявления. Если мой подопечный не будет заранее знать, что я его очередная учительница, мне будет легче с ним поладить.

— Как хотите, — согласилась миссис Медоуз. — В любом случае он наверняка слышал, что вы должны приехать, так что мастер Саймон вас ждет.

Касе оставалось только надеяться, что он не готовит ей какой-нибудь каверзы, столь же неприятной, как та, что выпала на долю ее предшественника, но вслух она этого не сказала.

Она просто села за стол и принялась за еду.

Еще раз окинув ее удивленным взглядом, миссис Медоуз покинула комнату.

Кася проголодалась, еда была вкусной, и она ела с большим аппетитом.

Допивая кофе, она с легким волнением сказала себе, что готова принять бой.

Она подождала, когда лакей унесет поднос, и пошла в классную комнату.

Открывая дверь, Кася услышала легкие шаги с той стороны и не удивилась, увидев в дальнем конце комнаты мальчика, который смотрел в окно.

Он стоял к ней спиной.

Когда Кася закрыла дверь, он сказал:

— Если ты новая гувернантка и приехала меня учить, можешь убираться!

Он говорил сердито, и Кася остановилась прямо у двери.

Потом она тихим голосом сказала:

— Пожалуйста… Пожалуйста, помоги мне. Мальчик не отвечал. Она сделала шаг вперед и произнесла еще тише:

— Мне нужна твоя помощь, и если ты согласишься выслушать, я тебе все объясню.

Она сделала несколько шагов в его сторону и снова остановилась.

После довольно долгой паузы мальчик повернул голову и посмотрел на нее.

— Почему вы просите меня помочь? — спросил он.

— Это тайна, — ответила Кася. Он смотрел во все глаза, и она добавила почти шепотом:

— Выгляни и посмотри, нет ли кого за дверью. На мгновение Кася испугалась, что он откажется, но потом любопытство пересилило, и мальчик открыл дверь.

Он высунулся в коридор, посмотрел по сторонам и снова закрыл дверь.

— Там никого нет.

— Хорошо! — с облегчением вздохнула Кася. — Раз нас никто не подслушивает, я могу все тебе рассказать.

Он подошел к ней поближе.

Кася увидела, что это, в сущности, очень симпатичный мальчик. У него были каштановые волосы и ясное лицо. На нем была дорогая и опрятная одежда, только шнурки болтались.

Кася догадалась, что он никому не позволял их завязывать.

Она присела на софу возле окна.

Саймон сел к спинке рядом с Касей и сказал:

— Вы просили меня помочь. Что я должен делать?

— Если я тебе скажу, — проговорила Кася, — ты поклянешься сердцем, что никому не расскажешь?

— Что значит — «поклянешься сердцем»? — спросил Саймон.

— Это значит, что если ты нарушишь слово, с тобой случится что-нибудь ужасное.

— Что именно? Меня кто-то застрелит или ударит?

— Может быть, ты выпадешь из окна, — пояснила Кася. — Или утонешь в озере.

— Я поклянусь сердцем, — решил Саймон.

— Вот как это делается, — сказала Кася. Она перекрестила левую часть груди, и Саймон повторил за ней этот жест.

— Все, что я сейчас скажу, — прошептала Кася, — очень, очень секретно. Потому что если ты проболтаешься, меня немедленно отправят обратно.

— Почему вас отправят обратно? — спросил Саймон.

— Потому что, — медленно проговорила Кася, — я не настоящая гувернантка. Я только притворяюсь.

Саймон был явно заинтригован.

— А зачем вам притворяться гувернанткой? — спросил он.

Кася огляделась, как будто боялась, что кто-то прячется в углу. Потом она еще больше понизила голос и сказала:

— Потому что я… скрываюсь! Саймон присел рядом с ней.

— А от кого вы скрываетесь?

— От того, кто хочет, чтобы я сделала то, чего я делать не хочу. Чтобы я сделала нечто ужасно дурное!

— И вы приехали, чтобы здесь спрятаться! — догадался Саймон. Кася кивнула:

— Верно. Здесь, в замке, меня никто не найдет. Она помолчала и, взглянув на него, добавила:

— Но только если ты разрешишь мне остаться…

— Оставайтесь, если не будете меня учить, — сказал Саймон. — Терпеть не могу тех, которые учат!

— Как я могу тебя учить, если я не настоящая гувернантка? — сказала Кася. — Однако тебе придется помогать мне притворяться. Иначе в замке решат, что я плохо справляюсь и тебе нужна другая учительница.

Саймон ненадолго задумался.

Потом он сказал:

— Если мы притворимся, будто делаем уроки, никто не догадается, что вы меня ничему не учите.

— Правильно, — сказала Кася. — Только мы должны притворяться очень умно, чтобы никто даже на минуточку не заподозрил, что я самозванка.

— Я вам помогу, — решительно сказал Саймон.

— О, спасибо тебе! Спасибо! — воскликнула Кася. — Мне очень важно спрятаться здесь хотя бы на время. Но если из-за тебя меня выгонят, я буду вынуждена совершить ужасный поступок и стану навеки несчастна.

— Никто вас не выгонит, если я скажу, чтобы вас оставили, — сказал Саймон.

— Это все, что мне нужно, — сказала Кася. — Только ты должен понять, что нам придется вести себя осторожно, чтобы всех ввести в заблуждение.

— И как же мы будем всех вводить в заблуждение? — заинтересовался Саймон.

Кася на минутку задумалась, потом сказала:

— Мне кажется, пока на дворе солнышко, неплохо было бы посмотреть сад — ведь я только что приехала и еще ничего не видела. А вечером или завтра я с удовольствием побродила бы по замку.

— Я покажу вам сад, — вызвался Саймон.

— Так пошли прямо сейчас, — предложила Кася. — Когда я подъезжала, он показался мне очень красивым.

— Вы еще не видели дальнюю часть сада, — сказал Саймон. — Так что сначала я поведу вас туда.

— Это очень мило с твоей стороны, — улыбнулась Кася. — Я так тебе благодарна, что ты согласился мне помочь.

— Я никому не позволю вас прогонять, — совсем по-взрослому сказал Саймон.

— И как я уже говорила, мы должны быть очень осторожны, — заговорщицки проговорила Кася.

— Должны — значит, будем, — ответил Саймон. — Пойдемте в сад, пока нас никто не остановил.

Он повел Касю вниз по лестнице, и через боковую дверь они вышли в сад. Никто их не видел.

Сад, как и предполагала Кася, был очень красив.

Планировка его радовала глаз, а тисовые деревья, образующие как бы живую изгородь, явно росли здесь не одно столетие.

Саймон повел Касю в глубь сада мимо лужайки для игры в кегли.

Дорожка огибала замок и вилась между деревьями, многие из которых казались очень древними. Возле могучего дуба Кася остановилась:

— Вот на таком дереве хорошо прятаться!

— Мне нельзя лазить по деревьям, — пожаловался Саймон.

— А мне-то можно! — ответила Кася. — Если мы спрячемся в ветвях, нас никто не увидит.

— Мне всегда хотелось полазить по деревьям, — с сомнением в голосе сказал Саймон. — Но мне никто не разрешал. Все говорят, что я упаду и расшибусь.

— Но ты же не такой глупый, чтобы падать! — сказала Кася. — Я тебе покажу, как залезать на дерево, только сначала надо снять обувь.

Она разулась, и Саймон последовал ее примеру.

Не щадя своего красивого платья, Кася взобралась на нижнюю ветку.

Саймон посмотрел, как она это делает, и уцепился за другую ветку.

Кася предусмотрительно выбрала дерево, на которое было легко взобраться, но вообще-то она всю жизнь лазила по деревьям.

Мать считала, что это ей только на пользу.

«Я всегда забиралась на дерево, когда хотела спрятаться от своей гувернантки, — говорила леди Маргарет. — Было ужасно весело слышать, как она меня зовет, когда я прямо у нее над головой. — И добавляла обычно:

— Правда, меня вечно наказывали за беспорядок в одежде».

У Каси в саду было даже специальное дерево, на котором она любила сидеть и размышлять.

С него открывался изумительный вид.

Ей всегда казалось, будто она смотрит с небес на людей, которые суетятся внизу.

«Наверняка ангелы, когда смотрят на нас, — говорила она себе, — думают, какие мы глупые, что живем на земле, а не в вышине, среди звезд».

Саймон без ее помощи добрался до ветки, на которой она устроилась.

Кася подумала, что одна из причин его дурного поведения заключается в том, что у него не было возможности дать выход своей энергии.

«Это и в самом деле его первый урок, — подумала она. — И, на мой взгляд, довольно полезный».

Саймон уселся на толстый сук позади нее и свесил ноги.

— У меня получилось! — радостно воскликнул он. — У меня получилось!

— Разумеется, — улыбнулась Кася. — Теперь мы так высоко, что нас никто не найдет.

Листва дуба была очень густой.

Она слегка раздвинула ветки так, чтобы можно было смотреть на сад и озеро за домом.

За озером начинался парк, в котором наверняка водились олени. Вдруг Саймон сказал:

— Сюда кто-то идет.

Он не ошибся.

По тисовой аллее приближался мужчина.

— Сиди тихо, — прошептала Кася, — и он нас не заметит.

Она отпустила ветки, и они снова сомкнулись, пряча ее и Саймона от посторонних глаз.

Герцог добрался до замка за два часа и, приехав, сразу занялся делами.

Он послал за управляющим и сказал, что хочет объехать поля.

До него дошли вести, что фермеры просят дополнительные пастбища и земли для посева.

Управляющий сказал, что по крайней мере четыре фермы они за день могут объехать.

Он предложил отправиться на следующий день после завтрака.

Герцог согласился.

Он понимал, что управляющий хочет дать фермерам возможность «навести красоту»и предстать перед хозяином в выгодном свете.

Потом он позвал мистера Беннета и велел собрать плотников, каменотесов и маляров.

В самом замке многое требовало ремонта.

— Завтра к полудню они придут, ваша светлость, — сказал мистер Беннет. — Каждый работает, и быстро их не соберешь.

Герцог снова согласился.

При этом он подумал, что у него неожиданно образовался свободный день, хотя он думал, что будет занят.

Он решил зайти в конюшни, посмотреть на лошадей, которых он покупал в последнее время.

Кроме того, нужно было предупредить старшего конюха, что на днях доставят еще.

На Таттерсэлловском аукционе он купил несколько лошадей и назначил цену за других, которые ему приглянулись.

Перед его отъездом мистер Эштон сказал ему, что его цена принята.

Теперь оставалось только доставить их с Беркли-сквер сюда.

Мистер Беннет составил список того, что необходимо сделать в замке.

После ленча герцог его просмотрел и пошел прогуляться по саду.

Он шел и думал о том, как глупо было с его стороны сидеть в Лондоне, когда за городом такая красота.

Здесь царили покой и умиротворенность.

И только проходя мимо лужайки, он поймал себя на том, что совсем забыл о своем маленьком племяннике Саймоне и о том, какой это трудный ребенок.

Пока он танцевал на приемах у леди Джулии, замок и все связанные с ним заботы казались очень далекими.

Теперь он чувствовал себя виноватым.

Герцог очень любил своего брата Чарльза и тяжело переживал его гибель.

Когда война закончилась, Дарси два года прослужил в составе оккупационного корпуса во Франции, и только вернувшись в Англию, он узнал, что единственный сын его брата доставил столько хлопот своим родственникам.

Жена Чарльза умерла через год после его гибели.

Опекуны Саймона выставили дом на продажу, и мальчику пришлось уехать.

Сначала они с няней жили у одной из сестер его матери. Однако скоро она заявила, что два лишних рта для нее слишком большая обуза, и Саймона отослали к родственнице по отцовской линии.

Это была престарелая дама, которая вскоре сочла, что маленький мальчик для нее невыносимое бремя.

Так его и передавали с рук на руки; герцог знал только, что в конце концов все родственники, к которым обращались опекуны, отказывались воспитывать мальчика.

Оставался только замок Дрегхорн.

Тогда герцог беспечно сказал:

— Здесь хватит места для маленького мальчика, и я не думаю, что с Саймоном будет много хлопот!

Он и представить не мог, что с обучением Саймона возникнут такие сложности.

Чарльз едва ли не с пеленок прочил своего сына в Итон. Там им с Дарси когда-то было очень неплохо.

Но скоро герцог понял, что ни Итон и никакой другой колледж не примут Саймона, если он останется таким же невеждой, как сейчас.

Он дал указание мистеру Беннету и мистеру Эштону нанять гувернантку и преподавателей.

Они приходили один за другим и через короткое время один за другим уходили.

Герцог очень заботился о будущем своего племянника, но у него просто не было времени самому заниматься маленьким мальчиком, когда в Лондоне происходило столько интересных событий.

Особенно его занимали красавицы вроде леди Джулии.

Но разве мальчик может не наслаждаться жизнью в таком прекрасном замке?

«И этот замок принадлежит мне, — думал он. — Он мой до тех пор, пока я живу, — и кто стал бы желать большего?»

Он шел и вспоминал о том, как замок завораживал его в детстве.

Его родители жили всего в пяти милях и часто вместе с ним приезжали сюда.

Он помнил, как играл здесь со своими двоюродными братьями.

Их семья была богатой, и они ни в чем не знали отказа.

Впрочем, они всегда охотно делились с ним всем, включая своих лошадей.

Они вместе купались в озере и катались верхом, состязаясь в скорости и умении брать препятствия.

Ни разу в те дни Дарси не приходило в голову, что этот замок когда-нибудь будет принадлежать ему.

Он свернул на узкую тропинку, которую хорошо помнил еще с тех пор.

Она вела на пригорок, откуда открывался восхитительный вид.

Проходя мимо большого дуба, он увидел в траве что-то белое.

Приглядевшись, он с удивлением узнал пару изящных женских туфелек.

Рядом с ними лежали детские ботиночки.

Глава 4

Герцог постоял, разглядывая туфли, потом поднял голову.

Листва была очень густая.

Но почти прямо перед собой он увидел два больших внимательных глаза.

Ветви сомкнулись, и он подошел поближе.

Встав почти вплотную к стволу, он задрал голову и снова посмотрел вверх.

Он увидел весьма привлекательную девушку, которая сидела на толстом суку.

У нее было небольшое личико в форме сердечка; и для такого лица ее глаза казались слишком большими.

Потом он заметил рядом с ней своего племянника.

— Привет, Саймон, — сказал герцог. — Я вижу, ты движешься вверх! А кто твоя подружка?

Саймон растерялся, и Кася быстро ответила за него:

— Я новая гувернантка, ваша светлость. Моя фамилия Уотсон.

Герцог уставился на нее так, словно не верил своим ушам.

После долгой паузы, во время которой они молча смотрели друг на друга, он произнес:

— И вы хотите сказать, мисс Уотсон, что у вас урок?

— Разумеется, ваша светлость, — ответила Кася. — Это занятия по естествознанию в сочетании с гимнастическими упражнениями.

Герцог невольно улыбнулся.

— В таком случае не буду вам мешать, — сказал он. — Но надеюсь, что после того, как я вернусь из конюшен, вы оба выпьете со мной по чашечке чая.

С этими словами он повернулся и пошел своей дорогой.

Когда герцог отошел достаточно далеко, Саймон сказал:

— Это был дядя Дарси.

— Я догадалась, — ответила Кася. — Только я думала, что его здесь нет, потому что над замком не подняли флаг.

На мгновение наступило молчание. Потом Саймон неохотно, будто слова из него вытягивали клещами, сказал:

— Я его порвал.

— Ты порвал флаг? — переспросила Кася. — Как же ты умудрился?

— Я залез на крышу, — объяснил Саймон, — а мистер Джексон очень разозлился. Он начал стаскивать меня обратно, а я уцепился за флаг…

— И он порвался! — договорила за него Кася. — Но я полагаю, его еще можно заштопать. Ну а в крайнем случае закажут новый.

— Мистер Джексон хотел меня наказать, — продолжал Саймон. — Он велел мне двадцать раз написать «я не должен лазить на крышу».

— И ты написал? — полюбопытствовала Кася.

— Я швырнул в него чернильницей, — с затаенной гордостью ответил Саймон. Кася рассмеялась:

— Об этом я уже слышала. Надеюсь, в меня ты не станешь кидаться.

— Нет, конечно, — сказал Саймон. — А вы, конечно, не станете заставлять меня писать такие глупости?

— Возможно, тебе придется притвориться, что ты пишешь, — помолчав, сказала Кася. — Потому что твой дядя обязательно спросит, чему ты научился.

Саймон обдумал ее слова, но прежде, чем он успел что-то сказать, Кася предложила:

— Давай, пока твой дядя осматривает конюшни, поднимемся на пригорок. А потом я хотела тоже взглянуть на лошадей. Ты ездишь верхом?

— Ненавижу ездить верхом, — заявил Саймон.

— Ненавидишь? — переспросила Кася. — Как можно ненавидеть ездить верхом? По-моему, это самое увлекательное занятие на свете.

— Меня заставляют ездить на гадком маленьком пони, — сказал Саймон. — И грум водит его за уздечку по кругу.

— Никогда не слышала ничего глупее! — воскликнула Кася. — Разумеется, ты слишком большой, чтобы тебя так катали. И ты хочешь, чтобы у тебя была большая лошадь, а не какой-то там пони.

— Такую мне не разрешают, — пробормотал Саймон.

— Разрешат, если я попрошу, — сказала Кася. — А я бы с удовольствием с тобой поездила. О, пожалуйста, Саймон, давай покатаемся вместе! Это будет так здорово!

— И мне можно будет взять настоящую лошадь? — спросил Саймон.

— Я уверена, ты получишь ту, которая тебе понравится, — сказала Кася.

Она подумала, что легче всего будет просто прийти в конюшню и заказать лошадей.

— Вот что мы сделаем, — сказала она. — Мы никому ничего говорить не станем, а завтра пораньше, пока твой дядя будет у себя в комнате, пойдем в конюшню и выберем себе лошадей по вкусу.

Она улыбнулась ему и добавила:

— И тогда, если ты не упадешь, а наоборот, тебе это понравится, никто уже не будет тебе запрещать ездить верхом.

— Обалденно придумано! — восхитился Саймон.

Кася не сомневалась, что он подцепил это словечко у кого-то из слуг, но не стала его одергивать, а лишь улыбнулась.

— Я спущусь, — сказала она, — а ты давай за мной — только не спускайся, пока я не слезу.

Она легко соскользнула с сука, повисла на руках и ловко спрыгнула.

Покрытая толстым ковром зеленой травы, земля была мягкой.

Кася знала, что даже если Саймон случайно сорвется, он не ушибется.

Она сказала ему, что и как нужно делать Он точно выполнил ее указания, и только приземлившись, не удержал равновесие и плюхнулся на колени.

Впрочем, он ничуть не ушибся и, выпрямившись, воскликнул:

— Это было здорово!

— Я так и знала, что тебе понравится, — сказала Кася. — А скоро мы будем забираться на самые высокие деревья, и там нас вообще никто не найдет.

— Да, давайте в следующий раз найдем высокое-высокое дерево! — согласился Саймон.

Они поднялись на пригорок по той же тропинке, по которой ушел герцог.

До самого горизонта открывался такой чудесный вид, что у Каси перехватило дыхание.

Ей показалось, что в эту минуту она видит мир с какой-то другой стороны, которая раньше была от нее скрыта.

Потом, словно спустившись с небес на землю, она вспомнила, что рядом с ней стоит Саймон.

— Ты привел меня в волшебное место, — сказала она. — Что ты мне покажешь теперь?

— Давайте пойдем в конюшню, — предложил Саймон. — Дядя Дарси долго там не пробудет.

— Почему ты так думаешь? — спросила Кася.

— Все только и говорят о том, как много у него дел, — ответил Саймон.

Кася подумала, что, судя по этим словам, мальчик живо интересуется всем, что происходит вокруг.

Пока они шли по парку, она сказала:

— Я всегда любила лес. Когда я была маленькая, я часто прислушивалась к деревьям и верила, что под корнями трудятся гоблины. А в прудике возле нашего дома жили нимфы.

— Няня рассказывала мне сказки про гоблинов и фей.

— А где теперь твоя няня? — спросила Кася.

— Ее отослали. Тетя Марта сказала, что я уже взрослый и мне не нужна няня. Но няня говорила, что тете Марте просто не хочется тратить на нее еду.

— Представляю себе, как ты по ней скучаешь, — сочувственно проговорила Кася.

— Я один раз убежал и хотел ее разыскать, — сказал Саймон. — Но меня вернули домой и сильно ругали.

Кася подумала, что таким обращением можно испортить любого чувствительного ребенка.

Однако вслух она не стала об этом говорить. Вместо этого она рассказала Саймону о том, как древние бритты устраивали в лесах засады, когда Англию захватили римляне.

Кася закончила рассказ как раз, когда впереди показалась конюшня.

Тут она встала за кустами и сказала:

— Давай незаметно подкрадемся и проверим, ушел уже твой дядя или еще там.

Саймон был в восторге от этой затеи.

Продираясь сквозь заросли, они подобрались поближе. На конном дворе было пусто.

Потом из конюшни, насвистывая, вышел грум с ведром и повернул за угол.

Кася подумала, что он вряд ли стал бы свистеть в присутствии герцога.

Поэтому они с Саймоном смело выбрались из-за кустов, и Кася спросила мальчика, не покажет ли он ей лошадей.

Но только Саймон собрался ответить, из конюшни вышел другой грум, постарше.

Кася протянула ему руку.

— Позвольте представиться, — сказала она. — Я мисс Уотсон, новая гувернантка. Я хотела, чтобы мой ученик, мастер Саймон, показал мне лошадей.

— У нас как раз появились новые, мисс. Настоящие красотки, — ответил грум, который, как оказалось, был старшим конюхом.

— Я так и думала, — сказала Кася. — А поскольку я очень люблю лошадей, мне хотелось бы на них посмотреть.

Саймон подошел к одному стойлу и закричал:

— Вы только взгляните на эту лошадь, мисс Уотсон!

Она двинулась за ним, и старший конюх сказал:

— Эта у нас одна из первых. Очень красивая скотинка.

Саймон уже открыл дверцу, забежал в стойло и гладил лошадь, которая, на взгляд Каси, была чистых кровей.

Лошади явно доставляло удовольствие, что мальчик ее гладит.

Кася отметила про себя, что завтра надо будет попросить, чтобы ему оседлали именно ее.

Впрочем, об этих планах она пока не стала распространяться, а просто пошла от стойла к стойлу, разглядывая только что привезенных из Лондона лошадей.

Таких великолепных животных она еще ни разу не видела.

Саймон, однако, не отходил от кобылы, которую звали Принцессой.

— Я ей нравлюсь! — воскликнул он радостно.

Кася подумала, что он так рад этому, потому что до сих пор никто не проявлял к нему особой любви.

Но время шло, и, боясь, что Саймон опоздает к чаю, Кася настояла на том, что пора возвращаться в замок.

— Завтра я снова приду посмотреть на Принцессу, — сказал Саймон по дороге домой.

— Если захочешь, ты можешь на ней покататься, — заметила Кася.

У Саймона вспыхнули глаза.

— Мне можно будет на ней покататься?

— Конечно, можно. Я просто не стала об этом говорить, чтобы никто не сказал «нет».

— Тут все только и делают, что говорят «нет» на все, что я попрошу, — пожаловался Саймон.

— Но ты же сказал мне «да», когда я попросила тебя помочь. Так что постарайся вести себя за чаем прилично, иначе меня могут отослать домой.

— Я не позволю дяде Дарси никуда вас отсылать! — горячо воскликнул Саймон.

— Я тоже хочу остаться, — сказала Кася. — Так что прошу тебя, Саймон, будь со всеми вежлив и сделай так, чтобы все думали, будто ты прилежно учишься.

Опасаясь, что Саймон при слове «учишься» начнет протестовать, она поспешно добавила:

— Твоему дяде и мистеру Беннету и всем остальным кажется, что я слишком молода, чтобы быть твоей гувернанткой. Поэтому нам надо вести себя умно и убедить их, что я учу тебя многим полезным вещам.

Саймон кивнул, и Кася решила, что он все понял.

Они поднялись в классную комнату, и она уговорила его переодеться.

Ему помогала служанка, поэтому Кася пошла к себе в комнату.

Залезая на дерево, она испачкала платье. Касе пришлось надеть другое, хотя она понимала, что для гувернантки оно чересчур дорогое.

Но это было самое простенькое платье из тех, что она взяла с собой.

Спустившись вниз, они с Саймоном нашли герцога в красивой комнате, окна которой выходили на розовый сад.

Мебель здесь была по преимуществу французской, и на стенах Кася увидела несколько прекрасных картин кисти французских художников.

Когда они вошли, герцог читал газету. Отложив ее в сторону, он встал и сказал:

— Чай только что принесли, так что вы вернулись как раз вовремя.

— Мы поднимались на холм, ваша светлость, — сказала Кася. — Оттуда открывается такой прекрасный вид!

— Я сам не устаю им наслаждаться, — кивнул герцог. — И чему же, по-вашему, это может научить Саймона?

Кася решила, что он ее проверяет, и ответила то, что думала:

— Когда стоишь там, кажется, что смотришь с небес на землю и на людей, — и это чувство рождает в нас понимание того, что все мы по мере своих сил должны помогать им и заботиться о них.

Герцог посмотрел на нее с изумлением и, помолчав, попросил:

— Вы не могли бы разлить чай, мисс Уотсон?

На столе напротив дивана стоял роскошный серебряный чайник и такие же заварник, молочник и сахарница.

Кася села за стол и принялась разливать чай в чашки из китайского фарфора.

В процессе этого у нее само собой вырвалось:

— У нас дома такой же чемберленовский сервиз, и каждый раз, когда я на него смотрю, я думаю, какой он красивый!

Повисла неловкая пауза, и Кася с опозданием сообразила, что гувернантка вряд ли может иметь дома такой дорогой фарфор.

Герцог ничего не сказал и только взял у нее блюдце и чашку, которые она ему протянула. Кася повернулась к Саймону.

— Ты любишь чай, Саймон? — спросила она. — Или, может быть, ты хочешь молока? Или лимонада?

— Мне не дают лимонада, — буркнул Саймон. — Потому что у нас нет лимонов, так мне говорят.

Герцог рассмеялся.

— Я думаю, что если это было вчера, то сегодня они уже появились. — Он позвонил и сказал вошедшему дворецкому:

— Мастеру Саймону вместо чая хочется лимонада. Будьте добры проследить, чтобы впредь для него всегда готовили лимонад.

— Слушаюсь, ваша светлость, — ответил дворецкий.

— Вы очень добры, — сказала герцогу Кася и выразительно взглянула на Саймона. Он понял и сказал:

— Спасибо, дядя Дарси. Я люблю лимонад.

— В твоем возрасте я его тоже любил, — сказал герцог. — Да и во время войны, будь у меня такая возможность, я бы с удовольствием его пил.

— О, пожалуйста, расскажите нам о войне, — попросила она. — Я знаю, что вы совершили немало подвигов и у вас много медалей, — но я уверена, что Саймону об этом никто не рассказывал.

Герцог был удивлен. Ему казалось, что уж где-где, а в замке это обычная тема для разговоров.

— Мне не рассказывают о войне, — сказал Саймон, — потому что, когда я жил у кузины Эми, я однажды сказал, что хочу быть как дядя Дарси и перестрелять всех, кто враги.

Герцог опять рассмеялся:

— Неудивительно, что они испугались.

— Я хотел быть похожим на вас, — сказал Саймон.

— Я обязательно расскажу тебе о войне, — ответил герцог, — но сейчас я озабочен мирными делами, а это значит, что мне многое нужно сделать в замке и вообще в поместье.

— Я уверена, что Саймон вам охотно поможет, — сказала Кася.

Тут же она поняла, что эта мысль никогда не приходила герцогу в голову.

Он быстро спросил сам себя, что можно поручить мальчику, и вслух сказал:

— Разумеется, я буду рад любой помощи. Вообще-то было бы неплохо, если бы ты, Саймон, и вы, мисс Уотсон, написали для меня перечень всего, что требует ремонта, покраски или переделки. Когда вы запишете все, что увидите в доме, можно будет добавить к этому список того, что нужно сделать в саду.

Кася сообразила, что таким образом он хочет вызвать у своего племянника интерес к письму, и решила ему подыграть.

— Это блестящая идея! — воскликнула она. — Мы с Саймоном можем устроить соревнование, у кого список будет длиннее.