Глава 5

Герцога разбудило предчувствие. Подобное не раз бывало с ним в Индии — он безмятежно засыпал, не ожидая ничего дурного, но внезапно просыпался, словно кто-то его разбудил, с чувством неминуемой опасности, и немедленно начинал действовать. Никогда еще интуиция не подводила его. В последний раз она спасла не только герцога, но и его солдат от внезапного нападения, грозившего им неминуемой смертью.

Герцог сел в постели. По лунному свету, пробивавшемуся сквозь портьеры, он понял, что уже поздно и, должно быть, он проспал много времени.

Он встал, подошел к окну и выглянул наружу. Внизу блестела серебром под лунным светом река, а вдалеке темнели вересковые пустоши.

Луна убывала, и потому светила не так ярко, как в ту ночь, когда герцог встретил Джиованну. Но света было вполне достаточно, чтобы разглядеть сад и террасу в нем. На первый взгляд там было все спокойно.

Он в тысячный раз повторил себе, что опасность просто причудилась, но внутренний голос твердил свое: замок в опасности.

Герцог подумал о Джиованне.

Он высунулся из окна и оглядел стены башни, где жила Джиованна. Внезапно он замер. Интуиция не подвела.

У подножия башни, где окружавшая ее балюстрада переходила в широкую лестницу, граф заметил какую-то тень.

Разглядеть что-либо было очень трудно, но он все же усмотрел не то двоих, не то троих мужчин, темная одежда которых слегка выделялась на фоне серой стены замка.

Времени на раздумья у герцога не оставалось. Он схватил с кресла оставленный Россом халат, распахнул дверь и помчался по коридору в комнату Джиованны. Герцог тихо открыл дверь и убедился, что девушка спокойно спит под балдахином. Комната, к счастью, хорошо освещалась, потому что миссис Сазерленд велела всегда оставлять здесь горящий камин. Экономка понимала, что истощенная от голода девушка будет особенно чувствительна к холоду. В это время года камины топили только по вечерам, если шел дождь или дул сильный ветер, но у Джиованны стояла почти нестерпимая жара. Впрочем, герцогу помогли горящие в камине дрова — благодаря им он ясно видел, что девушка в безопасности.

Герцог вошел, закрыл дверь, быстрым шагом подошел к кровати и очень осторожно дотронулся до плеча Джиованны.

— Проснитесь, — прошептал он.

Девушка мгновенно открыла глаза, в диком ужасом взирая на герцога:

— Вставайте! Вам надо спрятаться.

Он откинул одеяло, и девушка поднялась в одной ночной рубашке. Герцог накрыл кровать покрывалом, лежавшим в изножье кровати, и шагнул к выложенной деревом стене.

Он положил пальцы на завиток резного украшения, отчего часть стены отъехала в сторону.

Джиованна чуть дыша стояла рядом с ним. Не говоря ни слова, он приобнял ее, ощутив на ней лишь тонкую ткани ночной рубашки и мягкую шерстяную шаль, подаренную миссис Сазерленд. Герцог заставил девушку подойти к стене и положил ее руки на перекладину лестницы, которая крепилась за панелями.

— Лезьте, — тихо приказал он. — Я после вас.

Он закрыл панель так осторожно, что сам не услышал щелчка. Джиованна полезла вверх по лестнице, и герцог, следовав за ней, видел, как маленькие босые ножки поднимаются все выше.

В бойницу лился бледный лунный свет. Лестница наконец кончилась, и герцог с Джиованной оказались в верхней части башни, как раз над комнатой девушки. Их убежище оказалось невысоким, но все же там можно было спокойно уместиться.

Медленно и совершенно бесшумно герцог подкрался к середине комнаты и на ощупь — света здесь не было — нашел то, что искал. Он медленно поднял с пола две плашки паркета, притянув за руку Джиованну. Не говоря ни слова, герцог обнял ее за плечи и показал в полу отверстие, сквозь которое можно было заглянуть в покинутую ими спальню.

Такие» глазки» были сделаны сотни лет назад, а последний предводитель клана спрятал их среди потолочной лепки, так что они стали абсолютно неразличимы снизу.

При свете камина герцог и Джиованна могли видеть все, происходившее в комнате. Слышимость тоже была прекрасная.

Только сейчас, укрывшись от врагов, герцог понял, как все случившееся должно было перепугать Джиованну. Прижимая девушку к себе и помогая заглянуть в глазок, он чувствовал ее дрожь. Герцогу очень хотелось подбодрить девушку, но пока необходимо было хранить молчание.

Не успел он как следует присмотреться в глазок, как внизу послышался негромкий звук — кто-то взбирался по стене замка к открытому окну комнаты. Это было нетрудным делом — стены старой части замка, а особенно башен, были неровными, с большими впадинами между камнями.

Безусловно, они нуждались в немедленном ремонте, но на это у последнего герцога не нашлось денег.

Будучи еще мальчиком, Талбот со своими приятелями частенько забирался в окна по крепостной стене, хотя им это строжайше запрещалось взрослыми. Помещение, в котором прятались сейчас герцог и Джиованна, было излюбленным местом мальчишек, где они скрывались от учителя и от бросавшихся на их поиски слуг.

Старший кузен частенько хвастал перед своим младшим братом и Талботом, что он — единственный человек, посвященный в многочисленные тайны замка.

— Это передается от главы клана к его сыну, — говорил он, — так что не вздумайте рассказывать папеньке, что я вас сюда водил.

— Не расскажем! — обещали проказники.

Талботу очень нравилось искать в замке тайники, где мог затаиться беглец и где глава клана с семьей укрывались от внезапного наступления врагов. Теперь герцог хвалил себя за то, что поселил Джиованну в башне, а не в большой удобной спальне.

Он не сразу разобрался, исходит ли звук снаружи, проходя сквозь крошечные окошки, спрятанные под кровлей, или кто-то уже забрался в комнату Джиованны. Потом в глазке появилась темная фигура, посередине комнаты. Человеке негромко произнес:

— Ее нет.

— Сбежала! — предположил второй голос.

Герцогу хватило одного-единственного слова, чтобы узнать голос Кейна Хорна. Он даже увидел, как тот подошел к кровати и заявил:

— Ты мне сказал, что она была здесь еще утром!

— Была, сэр, я своими глазами видел ее у окна!

— Значит, он ее увез… если только не спрятал в других комнатах.

Кейн Хорн сделал еще шаг, и Джиованна с герцогом увидели его макушку прямо под глазком.

Кейн задумался, а потом резко скомандовал:

— Поищи в других комнатах, да смотри, никого не разбуди. Если в этой комнате камин горит, значит, он горит и там, где спит девчонка.

В логике ему отказать было нельзя. Человек, к которому обращался Хорн, должно быть, тотчас же вышел, потому что американец умолк и остался на месте. Постояв еще немного, видимо, не в силах находиться без дела, он отправился следом за сообщником. Однако герцог подумал, что Хорн скорее всего остановится за дверью в коридоре и не пойдет обыскивать комнаты, боясь быть узнанным.

Это было всего лишь предположение. Когда в глазке никого не стало, Джиованна посмотрела на герцога, собираясь что-то сказать.

Герцог действовал, не раздумывая, и закрыл ей рот поцелуем.

Его губы коснулись ее губ, и он прижал девушку к себе сильнее, опасаясь, что одним-единственным звуком они могут выдать себя.

Джиованна застыла в изумлении. Не отнимая губ, герцог ощутил нежный рот девушки, дрожь ее тела, слабое движение, которое она сделала и которое наполнило герцога неведанным прежде чувством. Чувство это притянуло его к Джиованне и соединило их невидимыми узами. Именно эти узы помогли герцогу спасти Джиованну у водопада, именно они заставили его охранять девушку не только от нее самой, но и от людей, желающих причинить ей вред, — теперь эти чувства слили его воедино с той, которая принадлежала ему навеки.

Поцелуи герцога становились все настойчивее, и от губ Джиованны в него перетекала такая страсть, подобную которой он не испытывал никогда прежде. Он знал, что теперь девушка трепещет не от ужаса, а от восторга, заставившего ее забыть о преследователях.

На миг герцог оторвался от губ Джиованны, чтобы вдохнуть воздух, а потом снова приник к ним в долгом поцелуе, который разбудил небывалый восторг, молниями пронзивший обоих. Не сознавая, что делает, герцог распахнул халат.

Теперь между их телами остался лишь тонкий шелк ночной рубашки Джиованны, что только добавляло сладости поцелую. Когда же герцог и Джиованна воспарили в небеса, к звездам, негромкий, но резкий голос разбил идиллию и заставил их вернуться на землю.

— Нашел?

Это был Кейн Хорн. Герцог оказался прав, он не ушел далеко от двери. Хорн появился в комнате в сопровождении человека, безрезультатно искавшего Джиованну.

— Не нашел, сэр. Все комнаты, кроме одной, заперты или пусты.

— А какая открыта?

— По-моему, хозяйская спальня. Кровать приготовлена для сна, но там сейчас никого нет.

Герцог понял, что речь идет о его комнате. Наступило молчание, которое нарушил Кейн Хорн:

— Должно быть, удрали. Кто следил вместе с тобой за домом?

— Только Антонио, но он в подзорных трубах плохо разбирается. Спросить его, что он видел?

Говоривший уже собрался выглянуть в окно, когда Кейн Хорн остановил его:

— Нет, дурень! Если они уехали, значит, герцог повез ее на железнодорожную станцию. Оттуда она сможет поехать домой.

— Домой? В Италию?

— Ну да, в Неаполь. Куда ей еще деться!

Повисла краткая пауза. Наконец Кейн Хорн хрипло произнес:

— Вы испортили все дело, упустив ее! Ну да ладно, в Неаполе не составит труда убить и ее, и старуху.

— Я же говорил, надо было сразу ее кончать!

— Знаю, знаю! — раздраженно ответил Кейн Хорн. — Только в Шотландии с этим непросто, слишком люди любопытные.

— И что же теперь делать?

— Сказано тебе, едем в Италию! И чтобы больше никаких ошибок!

— Вот это на вас похоже. Как будем выбираться из чертовой развалины?

— Через дверь! — отрезал Кейн Хорн. — Здесь должен быть выход в сад. Заодно уведешь Антонио.

С этими словами он пересек комнату, и герцог увидел, что сообщник последовал за ним. Они не закрыли дверь, и шаги их раздавались по коридору вполне отчетливо. Герцог еще долго сидел неподвижно, сжимая Джиованну в объятиях и на всякий случай держа палец у ее рта. Он был слишком опытен и знал, что кажущаяся пустота комнаты может таить в себе опасность.

Наконец, уверившись в стопроцентной безопасности, он отнял палец от губ Джиованны и, тронув ее за подбородок, приподнял ее голову. Он хотел было поцеловать девушку, но та, вскрикнув, как раненый зверек, отвернулась.

— Все в порядке, дорогая, — сказал герцог. — Я никому не позволю до тебя дотронуться. Не волнуйся.

— Но они… убьют бабушку… они опасаются, что бабушка меня опознает!

— Как я уже опознал. Почему ты не доверилась мне?

— Я боялась… очень боялась, потому что мачеха сказала: если я выдам их, то они… убьют не только меня, но и бабушку.

Ее слова были едва различимы за рыданиями, и герцог, прижав девушку к себе, коснулся губами ее волос.

— Придется поторопиться, — заметил он.

— Что нам делать? — всхлипнула Джиованна.

— Мы немедленно отправляемся в Италию, чтобы спасти твою бабушку от этих типов.

Вздохнув, он добавил:

— По крайней мере между нами больше нет секретов.

Впрочем, времени у нас мало: надо ехать.

Герцог первым спустился по лестнице и открыл проход в комнату, чтобы Джиованне было светлее спускаться. Он помог ее крошечным босым ножкам нащупать ступеньки лестницы и, когда девушка оказалась рядом с ним, прижал ее к себе и нежно поцеловал.

— Я люблю тебя, — сказал он, — а любовь сильнее зла к победит любую недобрую силу.

— Ты… ты в самом деле спасешь бабушку?

Девушка говорила, задыхаясь, и герцог понял, что она все еще дрожит от поцелуя. При свете очага ему видны были ее огромные сияющие глаза.

Герцог отвел девушку к кровати, расправил постель и опустил Джиованну на простыни.

— Отдыхай, — велел он, — а я пойду приготовлю все для поездки. Ты ведь понимаешь, что действовать надо как можно быстрее.

Джиованна смотрела на него, не находя слов, которые могли бы выразить ее чувства. Герцогу захотелось снова поцеловать ее, заставить поверить в победу, но время было слишком дорого. Не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты, позвонил Россу и стал одеваться.

И герцог, и его камердинер были привычны к ситуации, когда одна лишняя секунда означает жизнь или смерть, поэтому спустя всего час путешественники выехали из замка.

Миссис Сазерленд подыскала для Джиованны одежду, некогда принадлежавшую тетушке герцога. К счастью, тетушка была женщиной небольшого роста и, хотя одежда была самая простая, из тех, что предпочитали обычно в Шотландии, герцог здраво рассудил: лучше уж такой наряд, чем никакого. А на случай холодной погоды миссис Сазерленд достала из сундуков несколько старомодную, но все еще прелестную соболью шубку, которую тетушка носила в последние годы жизни. Роскошные меха надежно защитят девушку от холода. Кроме того, Джиованна могла уютно закутаться в шубу и поспать перед путешествием, нелегким даже для крепкого здорового человека.

Разумеется, они взяли Росса — незаменимый слуга успел разбудить кучера, и дорожный экипаж был готов в рекордное время. Герцог решил покинуть замок через конюшни, на случай, если Кейн Хорн оставил своих людей следить за замком. Впрочем, это представлялось маловероятным, и герцог почти не сомневался: каким бы путем эти люди ни приехали из Далбет-Хауса, сейчас они уже там и готовятся отправиться в Италию. Следовало во что бы то ни стало опередить злоумышленников.

Теперь герцог был уверен, что правильно угадал происхождение Кейна Хорна. Злоумышленник мог долгое время жить в Америке, но в его речи явственно слышалось итальянское, даже неаполитанское начало. Об огромном наследстве падчерицы рассказала ему вдовствующая графиня, но кто поручится, что он не узнал этого раньше, из сплетен и слухов?

Герцогу хотелось быть в курсе абсолютно всех событий, и на некоторые его вопросы могла ответить только Джиованна.

Однако сейчас важно одно — действовать быстро.

Герцогу и так пришлось потратить время, чтобы взять деньги и объяснить свой отъезд членам клана. Пока Росс собирал вещи, герцог сел за стол и поспешно набросал письмо сэру Иэну Мак-Кэрону. Он говорил, что его срочно вызвал министр по делам Индии и что вызов связан с военными действиями на северо-западной границе.

«Вы, конечно, понимаете, — писал герцог, — что я все еще являюсь офицером действующей армии и не могу игнорировать вызов. Я постараюсь вернуться как можно скорее, но, вы должны знать, дело секретное и продлиться может долго. Прошу вас принести мои извинения вдовствующей графине и ее падчерице, которых я пригласил погостить на выходные. Передайте старейшинам клана, что в мое отсутствие вся власть переходит в ваши руки. Сделайте самый необходимый ремонт. К письму я прилагаю чек на неотложные расходы, которые могут случиться до моего возвращения».

Герцог выписал чек — вместе с деньгами для путешествия он исчерпал свой банковский счет и даже залез в долги, хотя сейчас это мало его беспокоило. Не деньги тревожили его, а жизни — особенно жизнь Джиованны.

Он дописал письмо сэру Иэну и, запечатав его, подумал, что происходит нечто странное. Он, Талбот Мак-Кэрон, не только ввязался в опаснейшее предприятие, но и — невероятно! — ухитрился по уши влюбиться. Все произошло на удивление быстро, но герцог никогда прежде не испытывал ничего подобного. Случившееся было великолепно, герцог уже видел перед собой новую жизнь, о которой раньше и не мечтал.

Держа в руке письмо сэру Иэну, герцог встал из-за стола и увидел дворецкого, поджидающего его у двери.

— Я так понял, ваша светлость едет на юг, — заметил слуга, явно удивленный суетой, охватившей замок посреди ночи.

— Я обязан ехать, Дональд, — ответил герцог. — Я надеюсь, вы присмотрите за замком. Самое главное — никто из посторонних не должен знать, что мы уехали ночью.

Если спросят, говорите, что я отбыл под вечер.

Дворецкий недоумевал, но послушно произнес:

— Вы можете на меня рассчитывать. Я все сделаю, как вы сказали.

— Спасибо, Дональд. Чем меньше вы будете обсуждать случившееся, тем лучше. Да, и еще — миссис Сазерленд вам наверняка скажет, что никто, кроме доверенных слуг, не должен знать и о том, что со мной уехала некая девушка.

— Я проконтролирую, чтобы не было слухов.

Не говоря больше ни слова, герцог сбежал по ступеням и помчался по коридору, дверь в конце которого выходила к конюшням. Там уже ждала карета. Росс и миссис Сазерленд успели собрать Джиованну, и девушка сидела в экипаже. При свете фонаря Джиованна была очень хороша собой — закутанная в соболя, с маленькой, отороченной мехом шапочкой на светлых волосах.

— Будьте осторожнее, — наказывала миссис Сазерленд, — пейте молоко не меньше трех раз в день, да смотрите, не забудьте.

— Конечно, — отвечала Джиованна. — Спасибо вам, дорогая миссис Сазерленд, за вашу заботу.

Ее голос сорвался, и герцогу показалось, что девушка боится прощаться не только с миссис Сазерленд, но и со всем замком.

Герцог коснулся плеча миссис Сазерленд и сел в карету.

Когда лошади тронулись. Росс вскочил на запятки. Багаж герцога и Джиованны был привязан к крыше и к задку кареты.

Герцог взял Джиованну за руку и произнес:

— Это последний этап нашей операции. Надеюсь, путешествие тебе понравится, ведь мы едем вдвоем.

Девушка повернулась к нему. Солнце еще не встало, но луна и звезды понемногу исчезали с небосвода, и герцог не смог разглядеть выражение лица, однако голос ее чуть дрожал:

— Ты… не сердишься, что я… не сказала тебе, кто я такая?

— Мне жаль, что ты не захотела довериться мне, — ответил герцог, — та»в конце концов я догадался сам.

— Но как?

— Ну, самой большой подсказкой стало твое имя.

Девушка замерла в удивлении.

— Ты знал, что «Джиованна» по-итальянски — то же самое, что «Джейн»?

— Я не так глуп.

— О, конечно, нет… но мало кто мог бы додуматься. Я писала папеньке, что так меня звали девочки в монастырской школе.

— И мачеха сказала, что отныне ты будешь Джиованной.

— Да.

Вспомнив о мачехе, девушка вздрогнула, и герцог быстро произнес:

— Сейчас мы не будем говорить об этом. Впереди еще долгий путь. Я хотел бы услышать всю историю целиком, но расстраивать тебя у меня нет никакого желания.

— Как же мне не расстраиваться… ведь я вовлекла тебя в такие опасности…

— Ты же знаешь, что я люблю тебя и не могу оставаться в стороне от твоих дел.

Джиованна крепче сжала его руку и сказала:

— Только ты можешь говорить… так прекрасно… и если ты любишь меня… я полюбила тебя с того самого мгновения, как увидела… когда ты спас меня у водопада.

— О водопаде мы тоже не будем, — предложил герцог, — я не могу даже думать о том, что едва не потерял тебя.

Я хочу говорить только о нашей любви, хочу рассказать, что я искал тебя всю жизнь. Едва я поверил, что никогда моей мечте не сбыться, как ты вошла в мою жизнь словно по волшебству.

Он умолк, а потом добавил:

— Ты моя, Джиованна, и я никогда не отпущу тебя!

Глава 6

Французский поезд выехал из Кале, и герцог облегченно вздохнул. Впрочем, он не мог не наслаждаться очередной авантюрой, которую преподнесла ему жизнь.

Добравшись до станции Инвернесс, герцог отправил несколько телеграмм своему курьеру, чтобы тот встретил его в Лондоне и подготовил все необходимое для путешествия в Неаполь.

Начальник станции был так поражен визитом герцога Инверкарона, что приказал сразу же проводить герцога с Джиованной в лучшие спальные купе. Россу выделили смежное купе. Условия эти очень отличались от тех, в которых приходилось прежде путешествовать офицеру Мак-Кэрону.

Дорога утомила Джиованну, и герцог, велев прислуге подготовить постель, уложил девушку спать. Он понимал, что бедняжка всего боится, и, хотя герцог не раз гарантировал Джиованне безопасность, предпочитал не оставлять ее одну в темноте.

Сам герцог не исключал возможности того, что по прихоти судьбы в одном поезде с ними окажется Кейн Хорн.

Поэтому он попросил постелить ему в купе Джиованны и лег спать, не раздеваясь. Благодаря его присутствию, впервые со времени отъезда из замка девушка уснула спокойно.

Герцог верил, что любовь к нему придаст Джиованне уверенность, и окончательно убедился в этом, когда поговорил с Джиованной у нее в каюте, пока судно переправлялось через пролив. Герцог опасался, что на море девушке станет плохо, но не говорил об этом, а сама Джиованна была неописуемо счастлива путешествовать с ним вместе и едва ли замечала неудобства.

Курьер, нанятый для герцога в Сен-Панкрасе, был знающим человеком, говорившим и по-французски, и по-итальянски. Войдя в курс дела, он послал все необходимые срочные телеграммы, и в результате на корабле герцог получил отдельную каюту — неслыханная роскошь! — а в поезде, уходившем из Кале, путешественникам выделили целый вагон.

Джиованна была в восторге.

— Я слышала, что именно так путешествует королева, — восхищалась она, — но теперь я знаю, что герцог — тоже почти король.

Герцог смеялся.

— Не совсем так, — отвечал он, — но я рад, что тебе нравится.

Курьер забронировал для них роскошный вагон с двумя спальнями, в которых стояли кровати на медных ножках, и вся мебель прикреплялась к стенам.

— У меня такое чувство, будто это наш собственный дом, — воскликнула Джиованна.

— Скоро он у нас будет, — тихо ответил герцог.

В глазах Джиованны светилось счастье, а после появилась серьезность, когда девушка задумалась о том, что ждало путешественников впереди.

Герцог снял с Джиованны шляпку и расстегнул шубку, оставив ее на случай, если девушке будет холодно.

— Садись, — пригласил он. — Когда поезд тронется, Росс подаст нам ужин — я уже распорядился. Думаю, нам обоим не повредит бокал шампанского.

— О, пусть поезд идет как можно быстрее! — воскликнула Джиованна, боявшаяся, что Кейн Хорн первым прибудет в Неаполь.

Чтобы подбодрить девушку, герцог произнес:

— Могу побиться об заклад — впрочем, денег у меня все равно нет, — что мы опередили наших врагов. Не забывай, они путешествуют с меньшими удобствами.

Джиованна успокоилась, и герцог решил не говорить пока о будущем, которое представлялось ему весьма туманным.

По распоряжению герцога курьер послал телеграммы шефу полиции Неаполя, но, зная итальянскую беспечность, герцог сомневался в том, что в Италии шеф полиции обладает большой властью, как, например, в Англии. Кроме того, Талбот опасался за здоровье Джиованны, которая была еще очень слаба, но в этом вопросе он не был силен — разве что заботился о ней и подчинялся Россу, следовавшему наставлениям миссис Сазерленд.

Ужин был великолепен — герцог заказал его в лучшем отеле Кале и немало заплатил за эту роскошь.

После Росс распорядился:

— Отдохнули бы вы, мисс. Была бы тут миссис Сазерленд, она сказала бы вам идти спать и не открывать глаз до самого утра.

Джиованна рассмеялась, и герцог подумал, что у нее очень красивый смех.

— Вы пользуетесь моей беззащитностью, — запротестовала девушка. — Впрочем, честно говоря, я очень устала.

Росс распахнул дверь в спальню, и Джиованна обернулась к герцогу.

— Я приду поцеловать вас на ночь, — пообещал он, — но вам придется послушаться Росса.

Она улыбнулась ему и медленно, придерживаясь за стояки стульев, вошла в спальню.

Вскоре Росс вернулся.

— Не беспокойтесь, ваша светлость, — сказал он. — С ее светлостью все будет в порядке.

Он впервые говорил о девушке в таком почтительном тоне, и герцог, невольно взглянув на него, спросил:

— Ты знаешь, кто такая мисс Джиованна на самом деле?

— Я с самого начала подозревал, — признался Росс, — но не хотел, чтобы вы мне за такие мысли голову сняли.

Улыбнувшись, герцог поинтересовался:

— Что же навело тебя на такие мысли?

— Эта молодая графиня в Далбет-Хаусе. В первый же вечер я увидел, как она спускалась к обеду, и сказал себе:

«Если она шотландка, то я готов съесть свою шляпу!»

— Ты неглуп, — похвалил его герцог. — Я тогда даже не подозревал, что она притворяется. Я был только неприятно удивлен ее чересчур роскошным нарядом и чересчур накрашенным лицом — нашим людям это вряд ли понравилось бы.

— Макбеты тоже были не шибко рады, — заметил Росс. — Слышали бы вы, что про нее говорят слуги!

Герцог представил себе ужас старых слуг, увидевших юную девушку, предводительницу своего клана, накрашенную, точно дешевая шлюха.

— Я с ними говорил, ваша светлость, — сказал Росс, убирая со стола. — Надо будет хорошенько подумать, как можно договориться.

— Знаю, — согласился герцог. — Главное — не расстраивать леди Синклер — насколько я понял, у нее очень слабое здоровье.

По выражению лица Росса герцог понял, что тот не верит в мирный исход дела. Не сказав ни слова, слуга пошел в маленькую кухню, находившуюся в другом конце вагона, где у него стояла складная кровать. Герцог был доволен, что на этот раз Росс будет рядом, и ему не придется соскакивать, как бывало, на первой же станции подыскивать себе место в третьем классе.

Курьер особо позаботился о том, чтобы вагон герцога был прицеплен к экспрессу, и между Кале и Парижем поезд совершил всего одну остановку.

Рано утром путешественники прибыли в Париж. Хотя герцог был уже одет, он не стал будить Джиованну. Когда он заглянул в ее купе, девушка все еще спала.

Накануне он пришел пожелать ей спокойной ночи, но Джиованна уже почти уснула, и герцог только очень нежно поцеловал ее. Девушка была так хороша в облаке разметавшихся по подушке светлых кудрей, что герцогу хотелось остаться с ней подольше, чтобы снова и снова целовать ее.

Однако он понимал, что Джиованна смертельно устала, и действительно — не успел он уйти, как глаза у девушки закрылись, и она провалилась в глубокий сон.

Конечно, отдых был нужен Джиованне, но все же, возвращаясь в гостиную, герцог чувствовал волнение при мысли, что он касался девушки, а сердце его бешено стучало.

«Как же так, — спрашивал он себя, — почему я, с моим опытом, в моем возрасте ощущаю себя влюбленным мальчишкой?»

Он помнил индийское поверье о том, что истинную, небесную любовь посылает на землю Кришна, но лишь немногие из людей достойны этого священного чувства.

Теперь герцог знал — он нашел свою любовь, дарованную ему Колесом Возрождения. Он никогда и помыслить не мог, что где-то в этом мире ожидает его такая девушка, как Джиованна.

Его охватывал ужас при мысли, что подойди он к водопаду на несколько секунд позже, опоздал бы навсегда.

Но он пришел вовремя. Он встретил Джиованну и, подобно героям старинных легенд, спас ее — пусть не от демонов или драконов, но от шайки безжалостных и расчетливых преступников, которые готовы были убить девушку из-за денег.

Через несколько часов поезд покинул Париж и помчался на юг Франции. Джиованна вошла в гостиную. Она выспалась и выглядела такой хорошенькой, что герцог не смог сдержать одобрительного возгласа.

— Мне стыдно, что я столько проспала, — сказала Джиованна, когда герцог усаживал ее в кресло у окна.

— С твоей стороны это было самое разумное, — заметил он.

— Когда Росс принес мне завтрак и сказал, что уже десять утра, я не поверила, что пролетела целая ночь.

— Тебе не было страшно? — спросил герцог.

— Я знала, что ты рядом… и что ты защитишь меня…

Ее голосок звучал так трогательно, что герцог произнес:

— Ну что же, сказать тебе, как ты прекрасно выглядишь, или сейчас еще слишком рано говорить об интересных вещах?

Джиованна засмеялась и ответила:

— Мне хочется думать, что для тебя я всегда выгляжу прекрасно, но я знаю, что отощала до невозможности — наверное, у меня даже скулы торчат!