Деньги, магия и свадьба

Он хотел испугать свою дочь, и это ему удалось.

— Но если я его полюблю… — начала Олетта.

— Он скорее убежит от тебя на сто миль, чем позволит себе ответить на твою любовь, — не дал ей договорить полковник. Олетта ошарашенно замолчала, и он добавил: — Англичане испокон веку стараются не зависеть от жен — да и любой настоящий мужчина этого не захочет. Если женщина богата, то не важно, насколько она хороша собой: он примет все меры предосторожности, чтобы не попасться в ее сети.

— Но вы же… женились на маме, — возразила Олетта.

— Я никогда не сделал бы этого, будь она так же богата, как ты сейчас. Когда мы встретились с ней, я думал, что она обыкновенная, неплохо обеспеченная американка, которая смогла позволить себе путешествие в Англию.

Олетта встала из-за стола и подошла к окну. Несмотря на присобранную на одном бедре амазонку, она двигалась с удивительной для такой молодой девушки, почти подростка, грацией; ее волосы, поблескивающие в солнечных лучах, выгодно контрастировали с темным платьем.

С болью в душе полковник смотрел на нее. Он знал, что она очень ранима, и не забывал о том, как тяжела бывает жизнь богатой женщины. На своем веку он сталкивался с охотниками за приданым, которые не обращали внимания на возраст женщины — лишь бы у нее было состояние, и еще много лет назад поклялся, что всеми способами постарается спасти свою дочь от людей подобного сорта. Но теперь он видел, что это будет непросто.

Даже если бы молодой герцог не обладал титулом, он все равно был бы желанным зятем для полковника — если бы только ему удалось уговорить сначала его, а потом Олетту. Полковник не сомневался, что план, придуманный им, избавит от грядущих неприятностей их обоих.

Но Олетта молчала, и, не дождавшись ответа, отец заговорил сам:

— Когда ты увидишь герцога, то поймешь, почему я считаю его наиболее подходящим для тебя человеком. Он многое повидал, встречался с опасностями и умеет властвовать не только над другими людьми, но и над собой. — Олетта по-прежнему молчала, и полковник продолжал: — Дорогая моя, я прошу лишь, чтобы ты встретилась с ним, а дальше — решай сама. Но я честно — и, может быть, это прозвучит грубо — предупреждаю, что выбор у тебя невелик. Я скорее предпочел бы, чтобы ты умерла, нежели досталась человеку, который опутает тебя льстивыми речами, стремясь на самом деле только добраться до твоих денег!

Полковник говорил так пламенно, что Олетта в изумлении обернулась, а увидев выражение его лица, подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Вы только зря расстраиваете себя, папенька, — сказала она. — Пусть вас не заботит мой брак. Я счастлива здесь, с вами, и пока вы рядом, мне не о чем тосковать.

Олетта говорила ласково, в надежде убедить его, и когда он не ответил, наклонилась и прижалась щекой к его щеке.

— Вы не забыли, что мы собирались поохотиться вместе в этом году? — мягко спросила она. — А кто без меня присмотрит за гончими? Не вы ли всегда говорили, что я стою двух доезжачих?

Полковник улыбнулся и накрыл ладонью ее руку, лежащую у него на плече.

— Конечно, мне будет тебя не хватать, дорогая моя, и дом без тебя будет казаться пустым. Но, милая, я не могу вечно быть рядом с тобой. Что станет с тобой, когда я умру?

— Вы еще не старик, папенька, и долгие годы будете наслаждаться жизнью.

— Женщине нужен собственный дом, муж и, разумеется, дети, — сказал полковник.

Олетта едва заметно вздрогнула, словно мысль о детях пугала ее, и ее отец быстро проговорил:

— Верь мне, и пусть все будет так, как я задумал. Если я буду побежден, то приму поражение с достоинством — хотя и надеюсь стать победителем. — Олетта негромко засмеялась, но это был невеселый смех. — Верь мне, — повторил полковник.

Олетта выпрямилась и убрала руку.

— Хорошо, — сказала она. — Я поеду с вами в Гор и взгляну на вашего герцога. Но вы должны поклясться всем, что для вас свято, что не станете заставлять меня выйти замуж за кого бы то ни было, если я сама этого не пожелаю.

Наступило молчание. Олетта уже не сомневалась, что отец ей откажет, когда он внезапно сказал:

— Интуиция ни разу не подводила меня. Я обещаю тебе это, Олетта, окончательно и бесповоротно.

— Благодарю вас, батюшка.

Голос Олетты звучал нетвердо; внезапно она осознала, что не только не одержала небольшую победу, как ей представлялось, а, наоборот, сама вовлекла себя в неизвестное и пугающее предприятие. Ей отчаянно захотелось взять назад свое обещание, сказать отцу, что она не желает видеть герцога и внушать ему пустые надежды…

Но она не успела. Полковник поднялся из-за стола и сказал:

— Поторопись! Мы теряем время, а лошади уже ждут!

Слова, которые Олетта собиралась произнести, умерли у нее на губах.

— Да-да, разумеется, — сказала она. — Я задержу вас не более чем на минуту, только надену перчатки и шляпку.

Олетта выбежала из комнаты, а полковник, потирая лоб, медленно пошел за ней. Он думал о том, что похож в эту минуту на игрока, который поставил на последний номер, и лошадь вдруг рванулась вперед куда резвее, чем ожидалось. В то же время решиться на это было нелегко, и, идя по коридору, он признался себе, что боялся этого разговора.

Глава 2

Олетта провела бессонную ночь.

Лежа в уютной кровати в спальне, которую сама обставила по собственному вкусу, она размышляла о том, что попала в ловушку, вырваться из которой вряд ли удастся.

Олетта была достаточно умна, чтобы понять: ее визит к герцогу будет, по сути, обещанием свадьбы, от которого она уже не сможет отказаться.

Кроме того, она сознавала, что отец всегда жаждал более высокого положения, чем то, которое он занимал в графстве Ворчестер. На самом деле оно его раздражало. Его раздражало, что он сам и его жена, люди известные и уважаемые, все же не могли соперничать с благородными фамилиями графства. Граф Ковентрийский, например, был известен по всей Англии, и весь Ворчестершир уважал его как спортсмена и истинного джентльмена.

Были и другие представители дворянства — например, лорд Кэвендиш Бентик, брат герцога Портландского, гордящийся своими гончими, натасканными на лис; или лорд Дадли, который владел одним из самых больших домов в Англии, и граф Бошамп, которому принадлежало одно из самых старинных зданий.

Мать Олетты была американкой, и потому не видела разницы в том, сажают ее слева или справа от хозяина на званом обеде, но отца, например, оскорбляло, что он не имеет права вести к столу хозяйку дома или какую-нибудь именитую гостью. Конечно, по сравнению с их счастьем это выглядело мелко, но Олетта знала, что после того как мать умерла, а сама она стала богатой наследницей, амбиции отца росли день ото дня.

Теперь она начинала понимать, почему он так тщательно занимался ее образованием и больше двух лет готовил фурор, который она должна была произвести своим первым выездом в свет. Поскольку считалось, что девушке не приличествует показываться на людях до тех пор, пока она не дебютирует в свете, полковник Эшерст никогда не позволял дочери посещать достаточно крупные состязания или появляться на праздниках, где бывали не только девушки ее возраста. По этой причине Олетта довольно смутно представляла себе светскую жизнь. Если родители устраивали прием, Олетта пряталась за резной ширмой старинной Галереи менестрелей и подсматривала за гостями оттуда.

Тем не менее она понимала, что прием, на который пригласил их герцог, несмотря на уверения отца, будет вполне официальным. За исключением их двоих, его почтят присутствием весьма высокие гости, с которыми был знаком еще старый герцог; может быть, даже принц и принцесса Уэльские. Нет сомнения, что появление на нем полковника Эшерста с дочерью вызовет немало вопросов, и догадаться об истинной подоплеке этого визита никому не составит труда.

Олетта могла представить себе, как оскорблен будет герцог, если она откажет ему, а уж отец наверняка придет в ярость.

«Я не могу ехать в Гор, — твердила она себе. — Нужно найти повод отказаться, пока еще не слишком поздно».

Первое, что ей пришло на ум, — сказаться больной. Но она чувствовала, что отец оставит ее дома только в том случае, если она будет при смерти. Другого выхода она не видела — разве что сломать ногу или упасть с лошади и получить сотрясение мозга.

«Что мне делать? Что мне делать?» — вопрошала темноту Олетта. Под утро она забылась тревожным сном, а проснувшись, обнаружила, что вопрос все еще звучит у нее в ушах.

За завтраком отец был в прекрасном настроении. «Он принял приглашение герцога, — подумала Олетта, — и теперь с надеждой глядит в будущее». Накануне вечером у них были гости, и дочь с отцом не могли поговорить о текущих делах. Поэтому сейчас после нескольких фраз о погоде полковник Эшерст спросил:

— Олетта, ты не забыла, что сегодня вечером я уезжаю?

— Я помню об этом.

— Я обещал лорду Ладлоу навестить его и дать совет насчет лошадей, которых он недавно купил.

— Для вас это удовольствие, — машинально произнесла Олетта.

— Лошади — моя слабость, — признал полковник. — Поэтому от Ладлоу я поеду в Лондон. В Таттерсталле должен состояться аукцион.

— Большой?

— Не очень, — ответил полковник, — но там будет выставлен один жеребец, за которого я готов заплатить любые деньги.

— Позвольте мне поехать с вами. Полковник Эшерст покачал головой.

— На этот раз ничего не выйдет, — отозвался он. — Я приглашен на полковой обед, а значит, тебе придется побыть в одиночестве. Да, потом еще прием у моих старых друзей, Каннигемов.

Олетта вздохнула:

— И я должна сидеть дома, как Золушка.

— Боюсь, что так, дорогая моя. Но у тебя не будет времени скучать: ты начнешь изучать итальянский. Я нашел тебе нового преподавателя.

— Да, конечно, — согласилась Олетта. — Только мне начинает казаться, что меня набивают знаниями, словно ливерную колбасу — фаршем. Вместо настоящего опыта одна лишь книжная премудрость!

Полковник рассмеялся:

— У тебя еще будет время приобрести, как ты выражаешься, настоящий опыт. Этот процесс начнется, как только ты встретишься с герцогом. И помни, что я беру с собой юную леди, а не девочку со школьной скамьи.

— Значит, мне нужны новые платья.

— Говорит вечная женщина, — улыбнулся отец. — Я уже обо всем позаботился.

— Вы?

— Разумеется, кто же еще? Я написал в магазин на Ганновер-сквер— тот, которому покровительствовала твоя мать, и попросил, чтобы к моему отъезду из Лондона мне доставили по меньшей мере дюжину самых красивых и элегантных творений нынешней моды.

— Как замечательно! — воскликнула Олетта. — Только мне хотелось бы самой выбрать себе наряды…

— До сих пор ты вполне одобряла мой вкус, — быстро отозвался отец.

— Который абсолютно безупречен, — согласилась Олетта. — Но раз уж я должна быть взрослой, то хотела бы сама отвечать за себя и уж по крайней мере самостоятельно решать, что мне носить.

— Конечно, конечно! — согласился полковник Эшерст. — Но у нас мало времени, и придется оставить это до следующего раза. Правда, можно поступить вот как: если ты уже решила, какие цвета и фасоны тебе нужны, напиши в магазин. Можешь даже сделать наброски — ты ведь прекрасно рисуешь.

— Весьма практичный совет, — сказала Олетта. — Именно так я и сделаю.

Бросив взгляд на дочь, полковник понял, что она немного уязвлена его властностью, и произнес извиняющимся тоном:

— Прости меня, Олетта, если я поторопился, но времени действительно очень мало, а я бы хотел, чтобы ты имела невероятный, оглушающий успех!

— Если вы ждете, чтобы я воссияла, словно звезда, — заметила Олетта, — вам придется направить на меня прожектор и заставить барабанщиков выбивать дробь при моем появлении.

В ее словах звучала насмешка, а про себя она цинично подумала, что деньги осветят ее ярче любых прожекторов и у каждого, кто на нее взглянет, в голове будет только одна мысль: деньги, деньги, деньги! Даже представить себе это было вульгарно; но не представлять после вчерашнего разговора невозможно.

После завтрака отец с дочерью по обыкновению совершили верховую прогулку по парку, а потом заставили лошадей брать препятствия, специально устроенные в паддоке.

Наблюдая за дочерью, полковник думал о том, что ни один мужчина не сможет остаться равнодушным, увидев ее на лошади, — разве что только тот, у кого слишком строгие правила.

«Если герцог не влюбится в нее с первого взгляда, значит, в нем нет ничего человеческого», — сказал сам себе полковник и неожиданно понял, что все еще сомневается в Олетте, как бы уверенно она ни выглядела. Ему известна была глубина ее чувств, обычно несвойственная юности; кроме того, он знал, что она встревожена его предложением, хотя тщательно это скрывает. Полковник так желал успеха своему плану, что на мгновение подумал: не остаться ли дома? В конце концов, лорд Ладлоу потерпит, да и на обеде без него обойдутся… Опасно уезжать и оставлять ее одну именно в этот момент. Но, поразмыслив, полковник решил, что так оно, может, и лучше.

Он старался поменьше говорить с дочерью о герцоге и вообще о том, что ждет ее в Горе. Полковник хотел, чтобы она сама осознала красоту поместья и, как он надеялся, привлекательность его владельца. Ему самому молодой герцог был симпатичен, но женщины, как известно, непредсказуемы, а Олетта была женщиной во всех отношениях, пусть и не слишком опытной.

Лошадь взяла последний барьер, и Олетта, улыбаясь, подъехала к отцу.

— С каждым днем Юпитер становится все лучше, — сказала она. — Надеюсь, ты доволен тем, как я его тренирую?

— Безусловно! — ответил полковник. — А сейчас нам, наверное, пора возвращаться: я велел подать второй завтрак пораньше.

Полковник уехал сразу после завтрака, и Олетта, чувствуя себя непривычно одинокой, удалилась в библиотеку.

Она не стала говорить отцу, что учитель итальянского, который должен был не оставить ей времени скучать, прислал записку с сообщением, что жестоко простужен и, следовательно, вынужден отменить уроки.

«Чем же заняться?» — думала Олетта; ей необходимо было отвлечься от непрестанных размышлений о том, что должно произойти через две недели.

Заботясь об образовании дочери, полковник увеличил и улучшил библиотеку. Олетте нравилась эта комната, и ей всегда было приятно здесь заниматься.

Вдоль одной стены стояли новые книги, а вдоль другой — старинные, хранившиеся в поместье на протяжении веков фолианты. В большинстве своем Эшерсты были спортсменами и военными, но вместе с тем любили и уважали литературу. Не так давно Олетта предложила отцу починить совсем дряхлые книги и каталогизировать библиотеку.

— Насколько я понимаю, — говорила она, — некоторые из наших книг очень редкие, а значит, и ценные. Не кажется ли вам, что нужно точно узнать, чем мы владеем?

Отец заинтересовался.

— Разумеется, каталог необходим, — согласился он. — Не понимаю, почему мне самому не пришла в голову эта мысль.

Он написал в Британский музей, и оттуда ему прислали список рекомендуемых экспертов. Два месяца назад один из них, мистер Бэрон, начал работу, и Олетта с радостью убедилась в том, что была права: в библиотеке нашлись труды, высоко ценимые средневековыми учеными, и другие издания, представляющие немалый интерес для историков. Многие книги были в очень плохом состоянии, и мистер Бэрон отослал их в переплетную мастерскую, заметив с досадой, что это давно надо было сделать.

— Не горячитесь, мистер Бэрон, — смеялась Олетта. — Они бы еще сто лет так простояли, не скажи я отцу, что с ними нужно что-то делать.

— Следующие поколения Эшерстов будут благодарить вас, — со всей серьезностью ответил мистер Бэрон.

Оценив порядок, в котором теперь стояли тома, Олетта сняла с полки учебник XV века с великолепными иллюстрациями и начала рассеянно перелистывать страницы. Внезапно открылась дверь, и вошел мистер Бэрон. Олетта улыбнулась ему и сказала:

— Я как раз восхищалась тем, как аккуратно вы все здесь расставили.

— Благодарю вас, мисс Эшерст, — отозвался мистер Бэрон. — Я только что узнал, что ваш отец уехал.

— Да, его не будет несколько дней.

— В таком случае мне придется попросить вас передать ему мои извинения.

— За что? — спросила Олетта.

— Поскольку никто не поставил меня в известность о его отъезде, я не успел сообщить ему, что завтра покидаю ваш дом.

— Завтра? — удивилась Олетта.

— Моя работа завершена, — пояснил мистер Бэрон. — Вот, прошу взглянуть: это полный каталог, который я сегодня намеревался представить вашему отцу.

С этими словами он протянул Олетте конторскую книгу. Раскрыв ее, она увидела, что эксперт расположил все имеющиеся в библиотеке тома в алфавитном порядке, указав рядом с названием не только автора, но еще год издания, а часто и краткое содержание книги.

— Значит, вы в самом деле закончили? — переспросила девушка. — Как замечательно у вас получилось! Я уверена, что отец будет очень доволен.

— Надеюсь, он не разочаруется. Жаль только, что я не успел увидеться с ним до его отъезда, чтобы сказать ему, какое удовольствие доставила мне эта работа, и поблагодарить за проявленную ко мне доброту.

— Я передам отцу ваши слова, — сказала Олетта. — И не сомневаюсь, что, увидев каталог, он напишет вам, чтобы лично поблагодарить вас.

— Это будет весьма высокая оценка моих скромных трудов. — Мистер Бэрон слегка поклонился. — Мне кажется, что каталог заинтересует и вас, мисс Эшерст. Я знаю, что именно вы обратили внимание на то, сколь редки и ценны многие из ваших книг.

— Теперь я знаю о них гораздо больше, — улыбнулась Олетта, — и очень благодарна вам за все, чему вы меня научили.

— Это было удовольствие для меня, — галантно ответил мистер Бэрон.

— Почему вы так спешите уехать? — спросила Олетта, листая каталог. — Мой отец вернется не позже чем через неделю, и я знаю, что он тоже хотел бы поговорить с вами.

— Видите ли, мисс Эшерст, — объяснил мистер Бэрон, — сегодня я получил письмо, в котором меня приглашают поработать с библиотекой, где, как я подозреваю, таится еще больше неизвестных сокровищ, чем в вашей.

Это было сказано таким тоном, что Олетта подняла голову от каталога и с любопытством поглядела на эксперта:

— Я вижу, вы сгораете от нетерпения. Мистер Бэрон рассмеялся:

— Так оно и есть, мисс Эшерст! Ведь я в основном занимаюсь каталогизацией публичных библиотек, а там книги частью разворованы, а частью — в ужасном состоянии. Мне крайне редко выпадает удача работать в частных библиотеках, где порой хранятся целые книжные состояния, о которых сами хозяева и не подозревают.

— Наверное, это очень увлекательно, — сказала Олетта. — Ив какую же библиотеку вас пригласили?

— В библиотеку Гора, мисс Эшерст. Как я понял из письма, там тысячи и тысячи книг, которыми никто никогда не занимался всерьез.

— Гор! — прошептала Олетта.

— Один из лучших домов Англии, — пояснил мистер Бэрон. — Я много слышал о его библиотеке, но не имел случая ознакомиться с ней. Быть может, поскольку род герцогов Горлстонских сыграл немаловажную роль в истории Англии, там отыщутся поистине бесценные манускрипты, которые считаются безвозвратно утраченными.

Энтузиазм эксперта был заразителен, но Олетта думала не о книгах, а о себе самой. Ей представлялось невероятным совпадением, едва ли не знаком судьбы то обстоятельство, что мистер Бэрон собрался в Гор как раз в тот момент, когда хозяин этого поместья так неожиданно вошел в ее жизнь.

Олетта машинально поставила книгу, которую просматривала, назад на полку. Мысли ее были далеко. Мистер Бэрон произнес:

— Не сомневаюсь, что этот учебник понравится вам, мисс Эшерст. Я не забыл, как вы привлекли мое внимание к «Vitae Illustrum Vironium» Плутарха, о которой я непременно позабыл бы, если бы не вы. — Он рассмеялся. — Если вам когда-нибудь придется самой зарабатывать на жизнь, уверен, вас будет ждать карьера эксперта…

Он замолчал, видя, что девушка смотрит на него с таким выражением лица, словно ей пришла на ум какая-то идея. Но еще больше мистер Бэрон удивился, когда Олетта сказала:

— Я хотела бы поговорить с вами, мистер Бэрон. Не могли бы вы присесть со мной у окна? Мне нужна ваша… помощь.

На следующее утро Олетта ехала к железнодорожной станции в отцовской карете, думая по пути, что ввязалась в приключение под стать тем, что описаны в книгах из ее библиотеки.

После разговора с мистером Бэроном она обдумала все детали и целую ночь не спала, снова и снова просчитывая каждый шаг, чтобы не упустить ни одной мелочи, которой могла бы себя выдать. Это было похоже на головоломку, и, как ни странно, с каждым фрагментом, вставшим на место, собственный план казался Олетте все более простым и ясным, а вовсе не трудновыполнимым, как она предполагала.

Первой сложностью было доказать мистеру Бэ-рону, что план этот не только вполне осуществим, но и совместим с моральными принципами эксперта. В первую минуту мистер Бэрон был просто шокирован и сухо сказал, что не намерен принимать участия в обмане полковника Эшерста или герцога. Но Олетта убеждала, подталкивала, упрашивала его, и в конце концов мистер Бэрон сдался. Олетта не отдавала себе отчета в том, что, доказывая свою правоту, она выглядела такой очаровательной и в то же время такой трогательной, что любой мужчина независимо от возраста поддался бы на ее уговоры.

— И все же мне кажется, я поступаю дурно, мисс Эшерст, — продолжал сомневаться мистер Бэрон. — Риск, на который вы меня толкаете, вероятнее всего, уничтожит мою репутацию — а она до сих пор была безупречна.

— Обещаю вам, что вы не пострадаете, — уверяла Олетта. — Я всего лишь прошу вас задержаться с отъездом в Гор на четыре дня. Вы пошлете герцогу телеграмму, а потом… — Она на мгновение замялась. — Я приеду и объясню, что вас задержало важное дело, и представлюсь вашим помощником. Я скажу, что всегда работаю вместе с вами, и до вашего приезда буду временно вас замещать.

— Не покажется ли герцогу странным, что у меня такая юная ассистентка? — возразил мистер Бэрон. Он чувствовал себя крайне неуютно.

— Тогда я скажу, что я ваша дочь. Никто меня не заподозрит.

— Разумеется, мисс Эшерст, но вы должны понимать, что моя дочь вряд ли могла бы обладать вашей внешностью.

Олетта улыбнулась.

— В Горе об этом никто не подумает, потому что вас там не знают. К тому же, мистер Бэрон, вы слишком скромничаете. Уверена, что если у вас есть дочь, то она весьма привлекательна и, без сомнения, очень умна.

На уговоры ушло почти два часа, но наконец мистер Бэрон сдался и согласился еще на четыре дня остаться в поместье и лишь потом отправиться в Гор.

— Я уеду оттуда сразу, как только приедете вы, — пообещала Олетта. — Я успею вернуться домой до приезда отца и к тому времени буду знать о герцоге все, что мне нужно.

— Представляю себе, что он мне скажет, когда узнает, кто вы на самом деле, мисс Эшерст!

— О, вам не о чем беспокоиться, — заверила его Олетта. — Я объясню герцогу, что вы ничего не знали. А вы можете сказать, что, поскольку первым пригласил вас мой отец, вы сочли себя обязанным закончить работу здесь, прежде чем приступать к другой.

Замысел казался неплох даже самой Олетте, и мистер Бэрон, как ни старался, не смог найти в нем ни малейшего изъяна.

Вторая трудность заключалась в том, чтобы убедить секретаря отца отпустить Олетту.

— Полковник ничего не говорил о вашем отъезде, мисс Эшерст, — возразил мистер Аллен, как только речь зашла о том, что она уедет.

— Да, но я только что вскрыла письмо, в котором моя подруга приглашает меня к себе, — ответила Олетта. — Отцу не хотелось оставлять меня одну, поэтому он был бы только рад, если бы я поехала к Элизабет Грейсон.

Услышав это имя, мистер Аллен сразу успокоился:

— Если вы хотите погостить у леди Грейсон, то все в порядке, мисс Олетта. Просто вам следовало бы объяснить это раньше.

— Я сяду на поезд, а в Паддингтоне меня встретят.

У мистера Аллена больше не было возражений, и только старая горничная ворчала, что собираться приходится второпях.

Марта всегда была такой. Если у нее было время, она совершала походы, невероятные для человека ее возраста, но терпеть не могла спешки.

— Мне нужно совсем немного, — сказала ей Олетта. — Отец купит новые платья, а старые мне уже надоели.

— Неслыханное сумасбродство! — заявила Марта с бесцеремонностью старой служанки. — Вы же еще их и месяца не носили!

— Знаю, — отозвалась Олетта, — но я в них выгляжу как девочка, а поскольку отец сказал, что я уже взрослая, мне они не подходят.

Марта не слушала и продолжала ворчать, укладывая дорожный сундук. Олетта же прикидывала, как от нее избавиться, понимая, что это весьма нелегко. Дочь эксперта вряд ли может приехать с горничной — и в то же время Марта ни за что не позволит ей ехать одной даже к подруге.

Поразмыслив, Олетта пришла к выводу, что торопиться не стоит. Увидев, что она уезжает без Марты, мистер Аллен непременно заподозрит неладное и немедленно телеграфирует отцу. Олетта вновь терзалась раздумьями до рассвета, но подходящего решения так и не нашла.

Можно было, конечно, посвятить Марту в свои планы — но, помимо всего прочего, старая служанка была никуда не годной притворщицей и, конечно, выдала бы ее в Горе. И только когда Олетта, которую проводил на вокзал заботливый мистер Аллен, уже сидела в купе, на нее снизошло вдохновение. Она пересела так, чтобы оказаться напротив Марты.

— Кажется, я уже говорила тебе, Марта, — начала она, — что с месяц назад я получила письмо от моей няни.

— Говорили, мисс Олетта, — ответила Марта.

— Помнишь, она писала, что хотела бы повидать нас, если мы будем в Лондоне?

— Помню, мисс Олетта.

— Вот я и хочу тебя попросить съездить к ней на четыре дня.

— Зачем это, мисс Олетта? — удивилась Марта.

— Я не хотела тебе говорить, пока мы не уехали, но леди Грейсон особо просила меня не привозить служанку.

— Почему это? — возмутилась Марта. — Я ведь часто у них бывала.

— Ну да, конечно, — согласилась Олетта, — но ты же знаешь, дом у них небольшой, а мисс Элизабет затеяла пышный праздник. Сэр Роберт и леди Грейсон тоже пригласили своих друзей, и теперь у них нет ни одной свободной комнаты.

— Почему вы мне раньше-то не сказали, мисс Олетта? — по-прежнему сердито поинтересовалась Марта.

— Послушай, Марта, дорогая, ты же знаешь, каким ворчуном становится мистер Аллен, когда мой отец в отъезде. Он никогда бы не разрешил мне ехать в Лондон одной, взялся бы меня сопровождать, и я бы с ним умерла от скуки. — Олетта накрыла ладонью руку старушки. — Я люблю ездить с тобой, Марта. Три часа туда и еще три обратно в обществе мистера Аллена просто свели бы меня с ума!

Марта была польщена, и, заметив это, Олетта воодушевилась.

— И потом, я хотела дать тебе еще одно важное поручение, — сочиняла она на ходу. — Есть уйма вещей, которые нужно купить в Лондоне до того, как мы отправимся к герцогу.

Олетта знала, что от слуг ничего не утаишь, и потому в доме всем уже известно, что полковник с дочерью приглашены в Гор. И без сомнения, камердинер отца шепнул Марте, что Олетта должна выглядеть сногсшибательно — особенно если учесть, что на приеме почти наверное будет принц Уэльский.

— Отец обещал купить мне новые платья, — продолжала Олетта, — но мы с тобой хорошо понимаем, что он, конечно, забудет про всякие мелочи. Мужчины все такие.

— Это уж верно, — закивала Марта. — Но эти мелочи девушка должна выбирать сама.

— Ты отлично знаешь, что мне нравится, и я тебе доверяю, — ответила Олетта. — Мне очень хочется побывать на празднике у Элизабет. Там будет так весело!

Олетта видела, что Марта уже почти убеждена. Еще немного — и она согласится.

— Марта, помоги мне составить список всего, что необходимо, чтобы, как хочет отец, блеснуть на приеме у герцога.

В этом деле Марта была докой и в мгновение ока перечислила огромное количество наименований, а Олетта их тщательно записала. Заполнив мелким почерком несколько последних страниц, вырванных из своего дневника, она с удовлетворением подумала, что Марта будет слишком занята беготней по магазинам, чтобы зайти в лондонский дом Эшерстов посплетничать с прислугой. И все же Олетта, считая, что лишняя предосторожность не помешает, сказала:

— Знаешь, Марта, по-моему, тебе будет лучше не заходить на Парк-лейн. Если отец узнает, что я уехала одна, он непременно рассердится.

— Тогда вам вообще не надо бы никуда ездить, мисс Олетта. Не могу понять, почему леди Грэйсон проявила по отношению к вам такую беспечность.

— Она рассыпалась в извинениях, — ответила Олетта. — Но ты только представь, что тебя втиснут в одну комнату с еще какой-нибудь служанкой.

Это был ловкий ход: такое уже случалось, и Олетта помнила, что Марта воспринимала это как личное оскорбление. Она не ошиблась: Марта с минуту молчала, а потом проворчала:

— Ладно, вы, мисс Олетта, и впрямь уже не маленькая девочка. Надеюсь, с вами ничего не случится, а все эти вещи, конечно же, будут нужны вам в Горе.

— Вот и привези их, — подвела итог Олетта. — И если увидишь еще что-нибудь подходящее, покупай не раздумывая.

Марта убрала список в большую кожаную сумку, и Олетта с ощущением победы вернулась на свое место.

Без сомнения, она поступила умно, но понимала, что в Паддингтоне ей придется быть еще умнее, чтобы уговорить Марту уехать сразу. Когда они сошли, с поезда, Олетта подозвала первый попавшийся кеб.

— Я должна видеть, как вы садитесь в карету леди Грэйсон, мисс Олетта, — возразила Марта. Но она, как всегда, была слегка растеряна, оказавшись на шумном вокзале, и Олетте не составило труда этим воспользоваться.

— Я вижу ее карету, она вон там, — сказала она, неопределенно махнув рукой. — Езжай, Марта, иначе тебе придется сто лет дожидаться следующего кеба.

— Но мисс Олетта… — запротестовала Марта.

— Не волнуйся за меня, я пошла к мисс Элизабет. — И Олетта решительно отвернулась и велела носильщику, везущему багаж, двигаться вперед.