От автора

Рафаэль, рожденный в 1483 году, был одним из самых кротких, самых добросердечных художников-знаменитостей. Всеобщий любимец, он никогда и ни с кем не затевал ссор. Он написал множество картин с изображением Мадонны, и каждый созданный им образ отражал ту красоту, тот внутренний свет — словом, все то совершенство, которое мечтает встретить в женщине мужчина. Немногие художники были окружены при жизни подобной любовью и восхищением; посмертно же он был признан подлинным мастером, «Князем живописцев».

Пол Мартин, родившийся в 1864 г., был самым знаменитым пионером фотографии. «Факсимильная» фотокамера производила в 1889 г, замечательные снимки. Ценой по 3 фунта 3 сантима.

Флоренция так и остается одной из сокровищниц Европы, и красота этого города, чистота его света, отзывчивость и чуткость людей не изменяются с течением столетий.

Глава 1

1893 год

Лорд Миер завтракал с отменным аппетитом.

Бывая в Лондоне, он любил выезжать на прогулку верхом ранним утром, прежде чем парк наполнится народом.

Сегодня он объезжал новую лошадь, которую недавно купил у коннозаводчика Тэттерсолла. Жеребец оказался очень горячим, и лорду пришлось немало повоевать с ним, прежде чем тот признал его хозяином и счел за лучшее вести себя с ним почтительно.

Лорд Миер слыл выдающимся наездником, и успех доставил ему огромное удовольствие, тем более что заодно лорд окончательно пришел в себя после развеселой ночи.

Вчера, покидая увеселительное заведение в Сент-Джеймсе, где некий богатый пэр праздновал сенсационный выигрыш Большого Национального кубка, лорд чувствовал себя как ребенок, объевшийся сладостями в кондитерской.

Лорд Миер в полной мере наслаждался радостями жизни, но была в этой жизни скрытая сторона, и о ней знали немногие.

Он имел самое непосредственное отношение к тайнам дипломатических сношений между Францией и Англией. Случалось ему негласно выполнять поручения правительства и во многих других странах Европы.

Только секретарь министерства иностранных дел знал, что бесконечные путешествия лорда Миера в поиске удовольствий, как это казалось на первый взгляд, имели совсем иную цель.

Весьма импозантный богатый наследник знатного рода, чьи предки не раз упоминались в трудах историков, он ловко ухитрился дожить до двадцати девяти лет, не связав себя брачными узами.

С тех самых пор, как лорд окончил Итон, многие честолюбивые матери желали заполучить его в зятья и прилагали к тому немало усилий.

Но лорд Миер позволял себе поддаваться чарам только замужних дам и пока что счастливо избегал серьезных отношений с юными девами и их мамашами.

Он жил в доме на Парк-лейн, построенном и обставленном еще дедом лорда. Хозяйство в нем велось на холостяцкий лад, что, однако, не означало отсутствия удобств и даже некоторой изысканности. Весь стиль жизни лорда Миера сложился постепенно, по мере того как он хорошо изучил и собственные потребности, и привычки других представителей своего круга.

— Я всегда утверждал, Инграм, что вы умеете принимать гостей, как никто другой в Англии, — сказал всего неделю назад принц Уэльский, обедая в Миер-Хаусе. — Не могу понять, почему мой шеф-повар не может сравниться с вашим в кулинарном искусстве.

Лорд Миер поблагодарил за комплимент, но не стал уточнять, в чем секрет его ведения хозяйства.

Отчасти этот секрет состоял, несомненно, в том, что его секретарь действовал весьма умело. Но, как усвоил лорд во время службы в армии, все нововведения должны исходить от начальства, и поэтому всегда проявлял особый интерес ко всему, что касалось его собственной персоны.

Своими поместьями лорд Миер тоже управлял так, что его фамильное имение в Бэкингемшире считалось образцовым в своем роде.

Его конюшня в Ньюмаркете была предметом зависти соперников, и, к их досаде, он легко выигрывал все классические скачки.

Покончив с превосходными бараньими котлетами с гарниром из шампиньонов, доставленных вчера из его имения, лорд Миер жестом приказал подать себе кофе.

Лакей, который до того стоял неподвижно за спинкой хозяйского кресла, немедленно направился к двери, чтобы выполнить распоряжение господина.

В этот момент дверь распахнулась, и дворецкий торжественно провозгласил:

— Маркиза Керкхамская, милорд!

Лорд Миер удивленно смотрел на сестру, одетую в костюм модного зеленого оттенка, который ей очень шел, пока она торопливо пересекала столовую.

Поднявшись ей навстречу, он сказал:

— Я просто поражен, Дженни. Никогда бы не подумал, что ты можешь подняться так рано, тем более — выйти из дома!

— Мне необходимо поговорить с тобой, Инграм! — произнесла маркиза настойчиво.

По ее тону и тому смятению, которое выражали голубые глаза маркизы, лорд догадался, что она предпочла бы поговорить наедине.

— Не хочешь ли кофе или что-нибудь поесть? — спросил он.

— Нет-нет! Я ничего не хочу!

Миер взглянул на лакея, и тот немедленно вышел, закрыв за собой дверь. Лорд опустился в кресло, на спинке которого была вырезана корона, поддерживаемая ангелами. Кресло выглядело действительно по-королевски.

— В чем же дело? — спросил он.

К его удивлению, сестра коротко всхлипнула.

— О, Инграм, я даже не знаю, как тебе об этом сказать!

В ее голосе звучало такое отчаяние, что лорд Миер взял ее руки в свои, стараясь утешить сестру.

— Что с тобой, Дженни? — спросил он. — На тебя не похоже так вешать нос!

Лорд улыбнулся, вспомнив, что так говорили они между собой в детстве.

Сестра, опять всхлипнув, крепко сжала его руку.

— Инграм, если ты мне не поможешь, я безвозвратно погибла!

— Что же с тобой случилось?

— Ты будешь шокирован…

— Об этом не беспокойся…

— Ты единственный, к кому я могу обратиться. О, Инграм, я совершила безумную глупость!

— Со всеми это порой случается, — постарался успокоить сестру лорд Миер. — Но что же ты сделала?

Она высвободила руку из его ладоней и, достав обшитый кружевом платок, поднесла его к глазам.

— Он был так неотразим, так очарователен! Не уверена, что кто-нибудь устоял бы перед ним!

— Перед кем?

Маркиза глубоко вздохнула:

— Князем Антонио ди Соджино.

Лорд Миер ничего не сказал, но в его глазах мелькнуло любопытство, а потом вспыхнул тот огонек, который был хорошо знаком тем, кому вместе с лордом доводилось выполнять опасные задания.

Его сестра тоже молчала, видимо, не решаясь продолжать свой рассказ. Тогда лорд заговорил сам:

— Я знаю, о ком ты говоришь, но какое отношение он имеет к тебе?

На мгновение ему показалось, что маркиза пытается уклониться от прямого ответа. Ей явно не хотелось открывать ему правду.

Но, понимая, что ему необходимо точно знать, что именно произошло, она тихо сказала:

— Ты ведь знаешь, что Артур сейчас в Париже? Лорд Миер знал это. Королева послала его зятя выразить порицание британскому послу по поводу какого-то ничтожного обстоятельства, которое тем не менее вызвало неудовольствие ее величества. Королева, как всегда, делала из мухи слона.

Было бы гораздо проще послать письмо, чем отправлять не очень здорового шестидесятилетнего маркиза Керкхамского в Париж с подобным поручением.

Однако королева привыкла использовать его в тех случаях, когда, как она полагала, затрагивались ее личные интересы. А маркиз, разумеется, не счел возможным уклониться, — Да, я знаю, — вслух произнес лорд Миер. Немного помолчав, его сестра продолжала:

— Я встретила князя Антонио десять дней тому назад в Малборо-Хаусе. Он так божественно танцевал, что я была не в силах отказать ему и два, может, три танца протанцевала с ним. Он был так настойчив!

Лорд Миер подумал, что его сестра вела себя несколько неосмотрительно. На такую красивую пару, как они, в танцевальном зале не могли не обратить внимания.

— Он умолял встретиться с ним на следующий день, — продолжала Дженни, — говорил, что обожает меня, Инграм! Признаюсь, я была им очарована.

Она говорила тихо, опустив глаза, избегая смотреть брату в лицо.

— Где бы я ни бывала — на прогулках в парке, на светских приемах, — он неизменно следовал за мной.

Если его сестра была очарована князем Антонио, то лорд Миер не удивлялся, что и князь Антонио пленился Дженни.

Утонченная голубоглазая блондинка была бы мечтой любого художника, который решил бы изобразить «совершенную розу Англии». Впоследствии лорд нередко сожалел, что его сестра совсем юной вышла замуж за человека старше нее на четверть века.

Конечно, с точки зрения общества, это была блестящая партия.

Маркиз Керкхамский имел доступ в Виндзорский дворец, а вскоре после свадьбы получил почетную должность королевского шталмейстера.

В молодости он был женат, но его первая жена умерла от родов, и в обществе строилось немало предположений о том, кто станет следующей маркизой Керкхамской.

Когда вдовец, занимавший столь высокое положение, познакомился с Дженни, которой в ту пору было всего восемнадцать лет, маркиз влюбился без памяти, и, прежде чем она успела понять, что происходит, маркиз уже стоял с ней у алтаря. Родители тоже не успели обсудить с дочерью, разумно ли выходить замуж за человека намного старше нее.

Тогда разница в возрасте, казалось, не имела значения, но теперь Дженни в тридцать четыре года была в расцвете красоты, а ее муж на пороге семидесятилетия, увы, приобрел и привычки, и потребности, соответствующие его возрасту.

Хотя лорд уже понял, чем закончится история сестры, он сказал:

— Продолжай! Что же было дальше?

— Этой ночью, — прошептала Дженни едва слышно, — я уступила мольбам Антонио. Мы встретились накануне вечером, но я как-то сумела устоять. Я все время помнила, что, как ни тяжел характер у Артура, я все же его жена и должна вести себя так, как он вправе ожидать от меня.

— Конечно, — согласился брат.

— А вчера мы обедали вдвоем, а потом… Маркиза замолчала, щеки ее залились краской, прежде чем она смогла выговорить:

— Сам понимаешь, что произошло! Брат сжал ее руки.

— Поверь, я понимаю тебя.

Произнося эти слова, он подумал, что еще удивительно, как долго держалась его сестра. С возрастом маркиз сделался не только заносчив, но и резок, а с окружающими, особенно с женой, вел себя как настоящий деспот.

Притом что он придавал огромное значение вопросам чести, лорд Миер знал, что, если маркиз заподозрит Дженни в неверности, последствия будут крайне неприятными.

— Мне стыдно, что я оказалась способна на такой предосудительный поступок, — опять заговорила Дженни, — но дело не только в этом!

— Что же еще? — спросил брат.

— Вчера я надела мое флорентийское колье, так как знала, что оно особенно нравится князю.

Лорд Миер знал это колье. Два года назад, когда после рождения двух дочерей маркиза наконец подарила мужу сына и наследника, Керкхам подарил ей колье необычайной красоты.

Оно было сделано в Италии в первой половине восемнадцатого века и поражало великолепием и изяществом, столь характерными для флорентийских ювелиров.

На цепочку из мелких бриллиантов мастер нанизал цветы, вырезанные из более крупных камней, с листьями из изумрудов, а в центре поместил изящный кулон в форме цветка с двумя подвесками поменьше из розовых алмазов.

Как у всех драгоценностей того времени, камни были оправлены в серебро, которое еще усиливало блеск бриллиантов. Колье было так необыкновенно прекрасно, что Дженни потряс этот поистине королевский подарок.

Маркиз рассказал ей, что колье продали ему представители старинного флорентийского рода. К сожалению, они были вынуждены его продать, но предпочитали, чтобы оно по крайней мере принадлежало представителю не менее знатного рода, чем их собственный.

Маркизу польстил этот комплимент, но лорд Миер всегда подозревал, что Керкхам заплатил за колье больше, чем оно стоило. Во всяком случае, подарок можно было расценивать как компенсацию Дженни за то, что маркиз уже не годился на роль пылкого любовника, который был весьма необходим его молодой жене.

По правде говоря, лорд удивлялся, что в отличие от многих красивых женщин большого света, которые входили в избранное общество, собиравшееся в Малборо-Хаусе, его сестра так долго хранила верность маркизу.

С легкой руки принца Уэльского неразборчивость в связях вошла в моду. Знаменитые красавицы, подарив мужьям наследника и прожив в браке лет десять, часто заводили пристойные романы.

Мужьям полагалось закрывать глаза на происходящее.

Но лорд Миер, увы, подозревал, что, коснись это его сестры, маркиз поведет себя совсем по-другому. Больше того, лорд был совершенно уверен, что его зять, как собака на сене, не давая жене того, что ей нужно, потребует, чтобы она обходилась без этого.

Лорд любил сестру и хотел бы видеть ее счастливой. Он уже давно догадывался, что Дженни испытывает беспокойство и отчаяние от тоски и одиночества. Теперь произошло то, что назревало давно.

К сожалению, Дженни выбрала себе в любовники иностранца, а это осложняло ситуацию.

Не то чтобы лорд Миер был вообще против иностранцев; ему всего лишь представлялось, что они, как правило, непредсказуемы и не способны питать к женщине стойкую привязанность, которой он был бы только рад, поскольку он видел, что именно ее-то не хватает Дженни.

Глядя сейчас на испуганное лицо сестры, лорд понял, что ее мучает еще что-то «ужасное, и терялся в догадках, что это может быть.

Тем временем Дженни заговорила снова:

— Антонио ушел на рассвете. Я очень боялась, что слуги проснутся и увидят его.

— И что же потом? — Лорд Миер был уверен, что маркиз не мог вернуться так рано и в доме не было никого, кто мог бы обвинить сестру в неверности.

— После его ухода, — прошептала Дженни, — я сама никак не могу в это поверить — мое колье исчезло!

Наступило молчание. Лорд Миер в полном изумлении уставился на сестру.

— Ты хочешь сказать, — выговорил он наконец, — ты допускаешь, что князь украл колье?

— Оно пропало, исчезло бесследно! Я положила его в футляр на туалетном столике. Когда горничная принесла завтрак, она спросила:» Убрать ваши драгоценности в сейф, миледи?«Она всегда это делает. Я ответила:

» Да, конечно. Роза, но только осторожнее с колье!«

Она открыла футляр, наверное, чтобы посмотреть хорошо ли уложено колье, и вскрикнула:

— Его там нет, миледи!

Дженни смотрела брату в лицо, и глаза у нее потемнели от ужаса.

— Оно пропало. Я искала повсюду, но на самом деле я точно помню, как укладывала его на место и любовалась им: на фоне черного бархата оно смотрелось удивительно изысканно.

— Ты, должно быть, что-то путаешь!

— Нет, я ничего не путаю! Теперь я припоминаю, что надевала его в тот вечер, когда познакомилась с Антонио. Он восхищался, говорил мне комплименты, уверял, что моя шея прекраснее всех, которые это колье украшало со времени своего изготовления в 1725 году.

Лорд» Миер молчал. Маркиза продолжала:

— Лишь обнаружив пропажу, я вспомнила тот разговор, и мне показалось странным, что он знал точную дату изготовления колье, хотя Артур не был в ней уверен.

— Может, это было просто его предположение, — сказал лорд Миер.

— После того случая, если я не надевала колье на светские приемы, он всегда спрашивал: «Где ваше флорентийское колье? Вы в нем восхитительны. Я не знаю ничего более прекрасного, что было бы достойно прикасаться к вашей коже».

— Поэтому ты и надела его, когда обедала вчера вечером наедине с князем!

— Да, конечно. Когда он вошел в гостиную, еще не успев поцеловать меня, он сказал; «Вот так я и хочу, чтобы вы выглядели!» Меня это слегка задело, потому что его глаза были устремлены скорее на колье, чем на меня.

Лорд Миер слегка пожал плечами.

— Это еще не доказывает, что он украл его!

— Он расстегнул застежку колье, целуя меня в шею и сказал: «Ты слишком прекрасна, чтобы нуждаться в украшении, даже в таком изысканном, как это колье, изготовленное моими соотечественниками».

При этих словах Дженни слегка вздохнула.

— Я не особенно следила за тем, что он говорит. Взяла колье из его рук и положила в футляр. Я хотела, чтобы он думал обо мне и разговаривал со мной.

— Ты совершенно уверена, что положила его именно в футляр?

— Абсолютно уверена. Я тщательно уложила его, ведь это такая драгоценность, что я всегда боялась сломать его. Артур очень рассердился бы.

Она всхлипнула.

— Что мне теперь делать? Артур будет в ярости! Я ведь не смогу сказать, что Антонио похитил его из моей спальни?

Сжимая руки, она воскликнула:

— О, Инграм, помоги мне! Спаси меня! Если Артур узнает о том, что случилось, он меня убьет!

— Он не должен узнать, — ответил лорд Миер, — и прежде всего нужно потребовать от князя объяснений.

— Ты полагаешь, я об этом не подумала? Полчаса назад я позвонила в итальянское посольство, где он остановился. Наверное, это было неблагоразумно, но я была в таком отчаянии, что мне казалось необходимым связаться с ним немедленно.

— И что же?

Ответ было предугадать нетрудно.

— Мне сообщили, что князь Антонио ди Соджино отбыл в Италию сегодня в восемь часов утра!

Ее голос дрогнул, и она закрыла лицо руками, чтобы скрыть слезы.

Лорд Миер сидел совершенно неподвижно. Через минуту он заговорил:

— Не плачь, Дженни. Я найду выход, если только ты поклянешься на Библии, что никто другой не мог похитить колье. Например, ты не думаешь, что после ухода князя в твою спальню мог проникнуть грабитель?

— Разве что у него были крылья и он влетел в окно. Я сама выпустила Антонио через садовую калитку. Мы спустились по боковой лестнице, ты знаешь, какую я имею в виду, а выйдя из спальни, я заперла дверь и взяла ключ с собой.

— Почему ты это сделала?

— Не знаю. Наверное, боялась, что горничная зайдет раньше, чем я успею прибрать одежду, разбросанную по полу, и привести в порядок постель.

Дженни снова зарделась и опустила глаза.

— Как видишь, никто не мог войти в спальню, потому что ключ был у меня.

— Но как ты могла не заметить, что он взял колье?

— Когда он разбудил меня и сказал, что уходит, он уже был одет. Я заторопилась; вот-вот должны были встать слуги.

— Значит, когда ты спала, он легко мог положить колье к себе в карман.

— Конечно. Я и не вспомнила о нем, пока Роза не открыла футляр…

Дженни снова всхлипнула.

— О, Инграм! Подумать только, что вернулся бы Артур через две недели и попросил меня надеть колье, а я обнаружила бы, что футляр пуст!

— Полагаю, князь на это и рассчитывал. Ему не повезло, что ты обнаружила пропажу так скоро.

— Колье пропало! Что же мне делать? — взмолилась Дженни. — Ты же знаешь, как радовался Артур, подарив мне такую редкость! И я знаю, что оно очень, очень дорого стоит.

— В том, что оно стоит дорого, я не сомневаюсь.

— И это не может быть грабитель, ведь ничего больше не пропало!

Маркиза замолчала, а ее брат переспросил:

— Это точно? Ты все проверила, и ничего не исчезло?

— Нет, ничего. Браслет с алмазом, кольцо, серьги — они все на туалетном столике.

— Только колье, — задумчиво произнес лорд Миер.

— Только колье, — подтвердила Дженни. — Колье, которого Артур никогда не забудет. О, Инграм, подумай, какие пойдут сплетни, если он потребует развода. Но даже если дело не дойдет до развода, я уверена, что муж перестанет разговаривать со мной, настолько уязвленным он себя почувствует.

Слезы текли по ее щекам, она была не в состоянии сдержать их.

Лорд Миер поднялся с кресла.

— Я могу сделать только одно.

— Что именно? — спросила Дженни упавшим голосом.

— Отправиться во Флоренцию и разузнать, что же на самом деле произошло. Если этот проклятый итальянец украл твое колье, я или выкраду его у него, или каким-нибудь образом заставлю его вернуть драгоценность.

— О, Инграм, ты действительно сделаешь это? Дженни вскочила со стула и обняла брата.

— Только ты в состоянии спасти меня! Ах, дорогой, дорогой Инграм, ты так умен! Если кто-нибудь в целом мире и может заполучить мое колье обратно, так это ты!

Лорд Миер поцеловал ее в щеку, а потом спросил:

— А теперь послушай, Дженни. Я полагаю, ты можешь доверять своей горничной?

— Роза обожает меня, она всегда была мне преданна и служит у меня уже десять лет.

— Очень хорошо, возьми с нее клятву хранить все в тайне.

— Я уже это сделала. Она знает, как рассердится Артур, если обнаружит пропажу. Она сделает все, чтобы помочь мне.

— Очень хорошо. Когда Артур возвратится, ты ни на мгновение не должна дать ему повод заподозрить, что чем-то обеспокоена или чего-то боишься.

Когда он произносил эти слова, напряженно обдумывая их, между его бровями залегла глубокая складка. Потом он продолжил:

— Мужья и жены инстинктивно понимают друг друга, даже угадывают мысли супруга. Что бы ты ни делала, ты ни в коем случае не должна дать Артуру такой возможности.

Дженни слегка вскрикнула от ужаса.

— Нет, конечно, нет!

— Вот и хорошо. Веди себя как любящая жена, которая радуется, что муж вернулся домой, потому что ей было одиноко без него.

Он помолчал, потом добавил:

— Все женщины умеют играть, когда хотят. И если ты дорожишь своей репутацией и добрым именем, Дженни, ты должна на этот раз сыграть так хорошо, как никогда раньше!

— Я попытаюсь, изо всех сил попытаюсь, но я боюсь: вдруг у меня не получится!

— Не беспокойся, в самом худшем случае нам придется самим взломать сейф и заявить, что кто-то тайком проник в дом и обокрал вас. Но надо ухитриться это сделать так искусно, чтобы полиция не догадалась, кто бы это мог быть.

— Полиция?! — пробормотала Дженни, запинаясь. Она так побледнела, что брат поспешил добавить:

— Мы обратимся в полицию только в крайнем случае. Это вызовет осложнения. Тебе ведь не захочется говорить, что ты была с князем, когда надевала колье в последний раз. Значит, придется придумать, по какому случаю ты могла бы его надеть. Например, на светский раут.

— О, Инграм, сможем ли мы разделаться с этим? Ты знаешь, куда бы я ни пошла, все всегда говорили, что это колье — самая красивая вещь, какую им приходилось видеть!

— Я знаю, — произнес лорд Миер с раздражением. — Нам придется придумать что-нибудь и на тот случай, если я не сумею вернуть его.

— Нет, я верю, ты добудешь его! Я знаю, какой ты умный, какие сложные задачи тебе приходилось решать. Конечно, ты никогда не говоришь об этом, но муж моей подруги Айлин работает в министерстве иностранных дел. Он рассказывал, как гам все восхищаются тобой. Тебе удается прямо-таки чудеса творить, когда наши послы пасуют.

— Твоей подруге лучше бы не болтать о таких вещах! — резко заметил лорд Миер.

— Однако я уверена, это правда! И ты, мой дорогой, мой удивительный Инграм, сумеешь спасти меня. Разве я значу для тебя не больше, чем любой из этих королей и королев, которым тебе приходилось помогать?

— Думаю, что они, во всяком случае, так не считают! Но, конечно, я постараюсь сделать все, что в моих силах, Дженни. Когда я уеду во Флоренцию, молись, чтобы мне удалось найти и вернуть колье.

— Конечно, я буду непрестанно молиться! И если ты и вправду вернешь колье, я пожертвую, сколько только смогу, святому Антонию или любому другому святому, который помогает тем, у кого похитили их собственность.

Лорд Миер рассмеялся.

— Нам, несомненно, понадобится поддержка этих святых, — сказал он. — Если князь украл твое колье, на это должна быть очень веская причина. Я совершенно уверен, что князь не признается в этом, если только не прижать его основательно.

Когда сестра удалилась, осыпав его благодарностями и заверениями, что ее счастье в его руках, лорд Миер вызвал своего секретаря и велел мистеру Бэррингтону заняться приготовлениями к отъезду, отменив все деловые встречи, назначенные на ближайшие ДНИ.

Потом лорд поднялся наверх, в спальню, чтобы отдать распоряжения своему камердинеру.

Открывая ящик комода, он вспомнил, как сказал сестре о том, что князя надо будет «прижать к стене», и вынул хранившийся в комоде маленький револьвер.

Он был сделан по специальному заказу и отличался меньшими размерами, чем обычные револьверы. Таким оружием обладали весьма немногие.

Он положил револьвер и запас патронов к нему, чтобы все это было под рукой, когда настанет время укладывать чемодан.

Потом лорд извлек из глубины ящика тонкий острый кинжал, блестящий острый конец которого был заключен в специальный чехол. Кинжал можно было заткнуть за пояс и даже в случае необходимости засунуть за голенище или спрятать в карман.

Глядя на кинжал, лорд Миер припомнил те случаи, когда ему приходилось прибегать к его помощи для самозащиты.

На этот раз лорд надеялся, что ему удастся обойтись без оружия, хотя сознавал, что отправляется навстречу опасным приключениям. Лишь провидению ведомо, с чем он столкнется во Флоренции.

Его секретарь позаботился о том, чтобы лорд успел на поезд, согласованный с пароходным расписанием. Времени было мало, однако мистер Бэррингтон привык действовать быстро, когда это касалось интересов его хозяина.

Лорд Миер знал, что некая неведомая сила зарезервирует для него вагон в поезде на Дувр, лучшую каюту на пароходе через Ла-Манш отведут ему, а некий невидимый сопровождающий закажет для него купе в скором поезде до Флоренции.

Тем не менее он хотел покинуть Миер-Хаус несколько раньше, чем это было необходимо, чтобы успеть на поезд, который отходил от вокзала Виктория.

Лондонский экипаж лорда, запряженный двумя великолепными лошадьми, быстро домчал его до здания министерства иностранных дел, где он попросил госсекретаря принять его.

Лорда Миера сразу провели в кабинет графа Росберри, который явно обрадовался его приходу.

— Мой дорогой Миер, — произнес он, — вот так сюрприз! Нечасто же вы снисходите до визитов. Это мне приходится отправлять вам послания, умоляя удостоить меня вашего общества!

— Мне кажется, вы настроены несколько саркастически, милорд, а я нуждаюсь в вашей помощи!

— Моей помощи?! Это что-то новое. Обычно я обращаюсь за помощью к вам!

— Согласен, но сейчас, смею надеяться, вы не откажете мне.

— Что я могу для вас сделать?

— Расскажите, что вы знаете о князе Антонио ди Соджино.

Секретарь, казалось, удивился.

— И это все?

— В настоящий момент — да!

— Любопытно узнать, зачем это вам?

— Это, прошу прощения, мое дело, — отвечал лорд Миер. — Все, что мне нужно, — это информация.

Граф позвонил в колокольчик и, когда появился служитель, приказал:

— Принесите мне флорентийское досье. Всего через несколько минут перед секретарем министерства оказалось объемистое досье.

Открыв его и» пролистав несколько страниц, секретарь заговорил:

— Род Соджино, надеюсь, вам это известно, принадлежит к числу наиболее влиятельных семейств Флоренции, и князь — глава рода — может проследить свою родословную вплоть до одиннадцатого века. Он старается, чтобы никто не забывал об этом!

Лорд Миер улыбнулся, однако воздержался от комментариев, и граф продолжал:

— Здесь у меня есть донесение, для вас вряд ли интересное, о застарелой вражде между родом Соджино и родом Гориция. — Секретарь перевернул еще несколько страниц. — С недавних пор Соджино стали испытывать денежные затруднения и были вынуждены расстаться с кое-какой собственностью в окрестностях Флоренции. Это крайне расстроило князя и по какой-то причине, которую я не смог установить, усилило вражду между ним и кланом Гориция.

История была настолько типична для знатных итальянских семейств, что лорду Миеру она показалась похожей на сюжет какого-то романа. Все, что он узнал, не представляло особого интереса, за исключением того обстоятельства, что Соджино испытывали денежные затруднения.

Однако и в этом не было ничего необычного. Все-таки лорд спросил:

— Вы знаете старшего сына этой семьи, князя Антонио?

— Да, я встречал его на нескольких светских приемах, а также знаю, что всякий раз, когда он бывает в Лондоне, Париже или любой другой столице, он оставляет за собой разбитые женские сердца.

— Он женат? — осведомился лорд Миер.

— Был женат, разумеется, когда был помоложе. Но я не уверен, жива ли сейчас его жена. Официальных сведений о ее смерти нет, но это ничего не значит.

Граф Росберри откинулся на спинку кресла и спросил:

— Скажите все же, Миер, почему вы проявляете такой интерес к особе князя?

Лорд Миер молча улыбнулся, и граф не смог удержаться от восклицания:

— Черт бы побрал вас с вашей скрытностью! Но если ди Соджино интересует вас по личным причинам, вы могли бы проделать небольшую работу и для меня.

Лорд Миер вопросительно посмотрел на секретаря министерства.

— У меня есть основания предполагать, что ди Соджино и его семья каким-то образом причастны к подрывной деятельности против итальянского королевского дома. Возможно, я ошибаюсь, но кое-какие обстоятельства, которые стали мне известны, наводят на такую мысль, хотя у меня нет целостной картины.

Лорд Миер поднялся с кресла.

— Благодарю вас за помощь. Можете быть, как всегда, уверены, что, если вам понадобится мое содействие, я сделаю все возможное.

— Это все, о чем я прошу, — отвечал граф. — Вы прекрасно знаете, что в ваших силах сделать гораздо больше, чем в силах кого бы то ни было.

Лорд Миер рассмеялся.

— Вы мне льстите!

— Я просто пытаюсь заранее подготовить вас к манере итальянцев заговаривать зубы. Она может быть столь же убедительна, как ирландская, и гораздо опаснее, чем то, что мы, англичане, называем «говорить напрямик».

Он пожал лорду Миеру руку и добавил:

— Берегите себя. Вы знаете, как ценны вы для нас, и мы не хотим вас потерять.

— Я чувствую, что каждое ваше слово имеет тайный смысл.

Оба рассмеялись. Проводив лорда до двери, граф положил руку ему на плечо и сказал: