— Конечно же, они рассказали мне о вашей фантастической популярности и о том, какое количество сердец вы разбили.

— Не стоит верить слухам, — заметил герцог.

— Но мне так хотелось верить им! — воскликнула графиня. — Уверяю вас, вы выглядите в точности так, как я ожидала — вы очень красивы и галантны.

В течение всего ужина она не переставая изливала на бедного герцога потоки лести. Это выглядело очень похоже на то, как она льстила своему мужу. Слушая ее. Ленсия задавалась вопросом о том, нравится ли это герцогу. Если нравится, то вряд ли ему могло импонировать общение с Ленсией, хоть он и заверял девушку в этом.

Когда обед подошел к концу. Ленсия заметила, что за все время Алиса не произнесла ни слова. Наверняка мачеха добивалась именно этого.

Когда общество перешло в гостиную, графиня села на диван подле герцога и продолжала болтать о Париже и об успехе, который герцог имел среди ее друзей.

— Возможно, вы и заслужили репутацию шаловливого молодого человека, но разве можно винить вас за это? — заметила она.

— Да, действительно, разве можно? — согласился герцог, при этих словах посмотрев на Ленсию.

Девушка с трудом выносила болтовню мачехи о победах гостя над женщинами. Наконец Ленсия сказала отцу, что устала, и они с Алисой ускользнули, не пожелав доброй ночи ни мачехе, ни герцогу.

— Видишь теперь, что она за человек? — заметила Алиса, закрыв за собой дверь. — Если бы мы устроили прием для наших друзей, вряд ли у нас была бы возможность сказать им хоть слово.

— Особенно если бы они были хоть сколько-нибудь красивы и знатны, — горько добавила старшая сестра.

Ленсия поднялась к себе и долго стояла у окна. Ей показалось, что прошло не меньше ста лет, прежде чем герцог пересек луг и зашел за фонтан. Он нашел ворота в сад пряностей, о которых ему говорила Ленсия, и скрылся внутри.

Девушка поспешила туда же.

Как она уже говорила герцогу, окна комнат ее отца и мачехи выходили на другую сторону, и никто не мог увидеть, как Ленсия пробежала по саду.

Ярко сияла луна, а небо было усеяно сияющими звездами. Их свет отражался в фонтанчике, бившем в центре сада пряностей, и стоявший у него герцог прекрасно вписывался в картину.

Ленсия бегом бежала через луг, но по саду шла медленнее. Когда она наконец очутилась подле герцога, оба они словно онемели.

Наконец Ленсия спросила каким-то чужим голосом:

— Зачем вы… приехали?

— Как вы могли убежать, ничего мне не сказав? Как могли вы поступить так жестоко? — в свою очередь спросил герцог. — Я едва не обезумел от мысли, что могу никогда больше не увидеть вас.

— Мне… необходимо было… уехать.

— Почему? — настойчиво спросил герцог.

Не желая отвечать на этот вопрос. Ленсия быстро спросила:

— Почему вы приехали… именно сюда? Герцог улыбнулся, и возникшее между ними напряжение стало ослабевать.

— Аписа забыла одну из своих книг о замках Луары. На книге стоял экслибрис замка Эрмерон.

— Это из нашей библиотеки! — воскликнула Ленсия.

— Я тоже так подумал, — ответил герцог. — Поэтому я сразу же отправился в Англию, чтобы узнать у графа Эрмерона, не живет ли где-нибудь по соседству леди Винтертон.

— Так вот что произошло, — задумчиво сказала Ленсия.

— Как же вы смогли подвергнуть себя такой опасности и отправиться во Францию в сопровождении одной только Алисы?

— Папенька пообещал свозить нас, а сам вместо этого уехал в Швецию с нашей мачехой, — объяснила Ленсия. — Алиса была так расстроена! Я думала, что все будет безопасно, если я… притворюсь замужней дамой.

— С вашей внешностью? Вы ведь поняли наконец, что множество мужчин во Франции сочло вас неотразимой? Да взять хотя бы меня!

Ленсия ничего не ответила, и он продолжал:

— Почему вы уехали так неожиданно, даже не попрощавшись?

Ленсия молчала, и герцог добавил:

— Неужели вам не было любопытно, о чем я хотел поговорить с вами после возвращения.

— Я… я догадывалась, — очень тихо произнесла Ленсия, — и… боялась, что… что я соглашусь.

Какое-то мгновение герцог молча смотрел на нее, а потом произнес:

— Я хотел спросить тебя, моя дорогая, не окажешь ли ты мне честь стать моей женой.

Ленсия едва не задохнулась от волнения. Она посмотрела на герцога.

— Вы… хотели просить меня… выйти за вас замуж?

— И прошу сейчас, — добавил герцог.

— Но вы же говорили, что… после того, что с вами случилось, вы… никогда больше не женитесь.

— Это было до того, как я встретил тебя, — заметил герцог.

Он положил руки на плечи девушке, впервые прикоснувшись к ней.

— А теперь послушай, — начал он. — Как только я увидел тебя, я понял, что ты не только самая красивая девушка из всех виденных мною. Мне казалось, что ты каким-то образом принадлежишь мне. После этого я повел себя, как любой молодой человек, желающий сохранить свободу.

Ленсия сделала легкое движение, но герцог не отпустил ее и продолжал говорить:

— Однако когда я увидел тебя с ребенком на руках, я захотел, чтобы ты была моей женой и матерью моих детей.

Ленсия удивленно посмотрела на него, а он все говорил:

— Но я боролся с тем, что говорили мне душа и сердце, и поэтому пришел в твою спальню.

— И даже после того, как… я отослала вас… вы все еще хотели… жениться на мне? — спросила Ленсия.

— Я всегда подозревал, что ты не та, за кого себя выдаешь, — признался герцог. — Ты во многом казалась такой юной, неискушенной и — как это ни невероятно — нетронутой.

Ленсия покраснела.

— Ты и правда так… подумал? — спросила она.

— Правда, — ответил герцог. — А потом, поцеловав тебя, я понял две вещи. Во-первых, тебя еще никто никогда не целовал, а во-вторых, ты принадлежала мне целиком и полностью.

Его голос стал глубже.

— Я никогда — клянусь тебе, Ленсия, никогда — не чувствовал ничего подобного тому, что почувствовал от поцелуя, который так не походил на все, которые я знал.

— Это… правда? — прошептала Ленсия.

— Думаю, мы можем доказать это, — заметил герцог.

Он привлек девушку к себе и поцеловал, вначале очень нежно, а затем более властно.

Ленсии показалось, что струи воды из фонтана несут их все выше и выше, до самых звезд, которые внезапно оказались очень близко. Только когда наслаждение, подаренное герцогом, стало почти невыносимо сладким, он поднял голову.

— Теперь ты поняла, — сказал он глубоким голосом. — Мы не можем противиться этому. Ты — моя. Ленсия, а я — твой, как предначертано на небесах.

— Я люблю тебя, — шептала Ленсия, — люблю, люблю… уже так долго… Но я никогда не думала, что ты… полюбишь меня.

— Я знал, что ты так думаешь, — ответил герцог, — но, драгоценная моя, мы не можем отрицать, что наши чувства великолепны и могут быть ниспосланы только небесами.

— Да… да, иначе и быть не может, — прошептала Ленсия.

— Мы думаем одинаково, мы едины, мы — одно целое, — продолжал герцог. — Таким образом, остается только один простой вопрос: когда ты выйдешь за меня замуж?

— Как только… ты захочешь, — сказала Ленсия, спрятав лицо у него на плече.

— Сейчас же! — ответил герцог. — Но, дорогая моя, я хотел бы просить тебя еще об одной вещи, хоть она и может показаться тебе странной.

Ленсия подняла голову.

— О чем? — спросила она ? некоторой опаской.

— Я хочу, чтобы ты была храброй и убежала со мной, — ответил герцог.

Ленсия непонимающе смотрела на него.

— Зачем? — спросила она.

Герцог обнял ее крепче и ответил:

— Сейчас наши чувства так великолепны, так восхитительны, что я не перенесу, если что-либо испортит их.

— Я… я тоже, — призналась Ленсия.

— Если наша свадьба будет такой пышной, как полагается, нам придется ждать по меньшей мере месяц, — объяснил герцог. — Я знаю, что за это время тебе расскажут обо мне много всякой всячины.

Он глубоко вздохнул и продолжал:

— Возможно, эти истории будут правдивы, но я не хочу, чтобы ты слышала их. Даже если ты постараешься не обращать ни на что внимания, вокруг тебя будут говорить о том, сколько женщин было в моей жизни… и о других вещах, которые я хотел бы скрыть от тебя. Усилившимся голосом он закончил:

— Это все прошло, и в нашем общем будущем не будет места этой грязи.

Ленсия прекрасно понимала его. Она помнила, сколько мачеха говорила со своими друзьями об интрижках герцога, то, как она назвала его» шалуном»и в то же время с удовольствием говорила о его «проказах». Теперь девушка осознала, насколько дешево будет выглядеть после таких разговоров ее любовь. Сама мысль о будущем пугала ее.

Словно прочитав ее мысли, герцог заметил:

— Именно! Вот поэтому, моя дорогая, я хочу, чтобы ты была достаточно храброй и немедленно поехала со мной. Никто и ничто не должны испортить то счастье и восторг, которые мы познали друг с другом.

Он нежно добавил:

— Я до сих пор не понимаю, как ты можешь дарить мне такие чувства. Я не только хочу тебя так, как не хотел еще ни одну женщину, но готов боготворить тебя, ибо ты — само совершенство.

— Неужели ты… и на самом деле… говоришь мне это? — спросила Ленсия. — Но я… я хочу, чтобы ты действительно так думал… если это… приносит тебе счастье.

— Сейчас я так счастлив, как не был еще никогда в жизни, — ответил герцог. — Теперь я понимаю, что, когда меня звали «Господин тысячи листьев», я искал жену, которая любила бы меня, и дом, где мы любили бы наших общих детей.

У Ленсии промелькнула мысль о том, что он будет так же добр со своими детьми, как с сынишкой дровосека, который ушиб копенку. Она прижалась ближе к герцогу и прошептала:

— Я… я убегу с тобой, но… ты должен сказать мне… что делать.

— Дорогая моя, милая, я так хотел услышать это от тебя! — воскликнул герцог.

Он вновь стал покрывать поцелуями ее губы, глаза, маленький прямой носик и нежную шею. Ленсия никогда еще не испытывала подобных чувств.

— Я научу тебя очень многому, — сказал герцог, почувствовав, как она дрожит. — А любовь, моя драгоценная, любовь — это очень долгий урок.

— Я люблю тебя… люблю, — ответила Ленсия. — Но как же мы убежим, ведь меня попытаются остановить?

— Попытаются, если мы не будем очень умны и осторожны.

Он поцеловал ее в лоб.

— Когда ты уехала, я поклялся, что если когда-нибудь найду тебя, то увезу с собой. А теперь все будет гораздо проще, чем я думал.

— Но как? Как? — нетерпеливо спросила Ленсия.

— Сегодня вторник, — начал герцог. — Если завтра я уеду, сможешь ли ты быть в Лондоне в четверг?

— Да, я могу сказать, что… снова еду к зубному врачу, — ответила девушка.

— Тогда я увезу тебя из Эрмеронского дома в одиннадцать утра в пятницу. После этого мы обвенчаемся и исчезнем до тех пор, пока вызванные этим сплетни не улягутся.

— Это слишком хорошо звучит, — заметила Ленсия, — но нам придется быть очень осторожными, чтобы никто ни о чем не догадался.

— Осторожной быть придется тебе, — заметил герцог. — Ты можешь рассказать о наших планах Алисе, но никому больше.

Ленсия припомнила, что Алиса очень хотела узнать, что с Пьером, и нерешительно спросила:

— А где… Пьер?

— Он в Хемпшире, ищет Алису. Она рассказывала, что живет именно там.

— А он хочет найти ее? — спросила Ленсия.

— Он очень любит ее, — серьезно ответил герцог.

— Как прекрасно! — воскликнула Ленсия. — Алиса ведь тоже любит его! Но как же мы устроим их встречу, чтобы папенька ничего не заподозрил.

Герцог улыбнулся.

— Это несложно. Перед отъездом я попрошу твоего отца сделать мне одолжение, показав моему племяннику своих лошадей. По твоим словам я понял, что у вас есть великолепные скакуны. А если Пьер будет гостить в замке, то кого удивит, если они с Алисой полюбят друг друга с первого взгляда?

Ленсия засмеялась.

— О, какой умный план! Тут уж точно никто ничего не заподозрит!

— Я буду честен с тобой, — сказал герцог с искоркой в глазах. — Моя сестра с мужем собирались устроить брак Пьера, и уж, конечно бы, не согласились на мисс Апису Остин. А вот леди Алиса Пи из замка Эрмерон — это совсем другое дело.

Ленсия снова рассмеялась, а затем попросила:

— Прошу тебя, дорогой, устрой это. Я хочу, чтобы Алиса была счастлива, а в одном замке с мачехой это невозможно.

— Это я понял еще за обедом, — заметил герцог. — Это тоже причина того, что я хочу как можно быстрее увезти тебя отсюда.

Ленсия помяла, что он боится, как бы она не поверила в россказни мачехи. Очень сдержанно она произнесла:

— Ты знаешь, что я… обожаю тебя. Будь мне суждено всего два или три года счастья с тобой, я бы… не променяла их на целую жизнь, полную сожалений, если бы отвергла тебя.

— Я не позволю тебе отвергнуть меня, — ответил герцог. — В день шестидесятой — или восьмидесятой? — годовщины нашей свадьбы ты скажешь мне, каким я был замечательным мужем. И еще скажешь, что никогда не знала и минуты волнений из-за меня.

— Не слишком ли многого мы хотим? — рассмеялась Ленсия. — Но пока ты любишь меня и пока мы вместе, мне будет казаться, что мы живем в раю.

Она говорила так искренне, что герцог вновь поцеловал ее и не отпускал ее губ до тех пор, пока оба они не стали задыхаться.

Потом он сказал:

— Ты должна идти спать, дорогая. Тебе ведь придется очень многое сделать и о многом подумать до пятницы.

— Боюсь, — замялась Ленсия, — что у меня будет не слишком богатое приданое.

Герцог улыбнулся:

— Я ведь француз, дорогая моя, а значит, мне будет невероятно приятно одевать тебя по-французски, чтобы ты стала еще красивее.

— Я… я буду очень счастлива, — пробормотала Ленсия.

Герцог поцеловал ее и велел:

— Иди спать, дорогая, и думай обо мне.

— Я думала о тебе с того самого момента, как мы расстались, — призналась Ленсия. — Я думала, что никогда больше не увижу тебя… и плакала.

— Ты никогда больше не будешь плакать, — пообещал герцог. — Но если ты плакала, то представь, каково было мне — ведь я не знал, где искать тебя. Ты только раз мельком упомянула, что живешь в Кенте.

— А потом тебе принесли книгу, — закончила Ленсия. — Аписа была очень неосторожна, забыв ее.

— Она упала под кровать, — объяснил герцог. — Я думаю. Аписа собиралась в спешке и потому не заметила пропажи.

— Которая и привела тебя сюда. Господи, как я рада, что Аписа захотела повидать замки Луары.

— Отныне вы с ней будете жить именно там, — сказал герцог. — Пути Господни неисповедимы, и мы можем разве что на коленях благодарить Его за милость.

Он еще раз поцеловал Ленсию и сказал:

— Да, ты ведь понимаешь, любовь моя, что мы обвенчаемся тайно и довольно быстро — я ведь принадлежу к католической вере, а ты нет.

Возникла небольшая пауза. Ленсия нарушила ее, сказав:

— Я почти забыла об этом, но на самом деле я крещена в католичество.

— Каким образом? — изумленно спросил герцог.

— Вероятно, мой отец рассказывал об этом твоему, но ты не слышал, — начала Ленсия. — Я родилась во Франции. Папеньку послали в Париж со специальным заданием. Маменька тогда ждала меня и была на седьмом месяце. Папенька хотел оставить ее в Англии, но она шутливо заявила, что боится отпускать его одного к французским красоткам. Теперь я думаю, что она была права.

Герцог отвел глаза, понимая, что Ленсия думает о его репутации. Он не произнес ни слова, и девушка продолжала:

— Недалеко от Парижа у них сломалась карета. Ничего серьезного, но маменька поняла, что я собираюсь появиться на свет раньше положенного.

— И что сделал твой отец?

— Он отвез маменьку в женский монастырь Сент-Клуа, где монахини стали ухаживать за матушкой и помогли мне появиться на свет. Я была очень слабенькой, родители боялись, что я умру, и потому местный священник крестил меня.

Она улыбнулась, прижалась к герцогу и добавила:

— Думаю, я была рождена для тебя, и потому выжила. Конечно, после возвращения в Англию были устроены еще одни крестины с подобающими крестными родителями…

— Но ты уже была крещена в католичество, — закончил герцог. — Тогда все гораздо проще.

— Конечно. — мягко сказала Ленсия, — когда мы… поженимся, я хотела бы стать католичкой, чтобы мы… вместе ходили в нашу церковь.

— И водили туда наших детей, — добавил герцог. — Я молился о том, чтобы ты согласилась на это. Ты же понимаешь, моя любовь, что это сделает наш дом еще прекраснее.

Они пошли через сад к воротам, где герцог еще раз поцеловал Ленсию долгим страстным поцелуем. Потом, словно уже уладив все формальности, они рука об руку вернулись в замок.

Только когда Ленсия осталась одна и легла спать, она смогла множество раз возблагодарить небеса:

— Благодарю Тебя, Господи… за то, что Ты поспал мне его.

Герцог уехал рано утром, и Ленсия начала отбирать одежду, которую хотела взять с собою в Лондон. У нее было очень мало новых платьев и ни одно из них не подходило для венчания. Конечно, вряд ли кто-нибудь будет присутствовать при этом таинстве, однако она хотела быть красивой для герцога. Она мечтала, что муж будет бережно хранить воспоминание об их свадьбе, какой бы скромной она ни была.

Когда Ленсия рассказала о своих планах Алисе, сестра пришла в восторг — особенно после того, как узнала, что скоро снова увидит Пьера.

— Сдержи свою радость, когда будешь уезжать, — предупредила Ленсия, — не то мачеха может заподозрить неладное. Вряд ли перспектива посетить зубного врача может заставить глаза так блестеть.

— Я люблю его. Ленсия! — воскликнула Алиса. — А если он тоже любит меня… о, что может быть прекраснее!

Граф предложил было сопровождать дочерей, однако мачеха быстро расставила все по местам. Она намеревается отправиться в Эрмеронский дом на следующей неделе, а девочки в это время должны будут оставаться в замке. Уезжать же всем сразу да еще в конце недели бессмысленно.

— Тогда придется отложить все еще на неделю, — ответил граф. — Герцог сказал мне, что его племянник, виконт Бетюн, очень хочет увидеть моих лошадей. Я предложил, чтобы он приехал в следующую субботу и погостил у нас с неделю.

— Виконт Бетюн? — заинтересовалась графиня. — Я бы хотела познакомиться с ним. Он наверняка очень приятный молодой человек.

— Да, он очень хорошо воспитан, — произнес граф. — А когда он уедет, дорогая, мы съездим в Лондон и откроем дом, если ты пожелаешь.

— Я дам несколько приемов, — заявила графиня, и ее муж согласился. Однако Ленсия заметила ее тяжелый взгляд, брошенный на сестер и явно означавший, что девушки на этих приемах присутствовать не будут.

«К счастью, — подумала Ленсия, — она не знает, что в это время у меня будет собственный прекрасный праздник».

Она прекрасно понимала, что ее мачеха будет ревновать и придет в ярость, узнав о свадьбе падчерицы. Кроме того, она будет чувствовать себя обманутой, потому что не сможет присутствовать на пышной свадьбе. Ведь даже не будучи невестой, она могла стать хотя бы хозяйкой на приеме по этому случаю.

«Валери прав, в пышной свадьбе нет нужды», — сказала себе Ленсия, углубляясь в сборы. Она решила взять с собой несколько симпатичных ночных рубашек, принадлежавших еще ее матери, и отделанное кружевами шифоновое неглиже, которое, как она надеялась, покажется герцогу очаровательным. Брать с собой платья она не стала, сделав исключение лишь для того, которое надевала, обедая в замке герцога. Остальные могли только состарить ее. Впрочем, по этому поводу у Ленсии уже был план, который она твердо намеревалась осуществить.

Ленсия с Алисой выехали в Лондон рано утром в четверг. Вместе с ними поехала одна из пожилых горничных, которую отец послал присмотреть за девушками. Па станции их ждала карета, посланная из Эрмеронского дома. Сев в нее. Ленсия приказала кучеру отправиться на Бонд-стрит, дав ему адрес магазина, где одевалась ее матушка. Ленсия уже бывала там несколько раз.

Ленсию очень тепло приняли, едва узнав, кто она такая. Девушка сказала, что хочет купить красивое белое платье для праздничных случаев.

Однако предложенные платья были не слишком красивы и совсем не казались такими мягкими, как хотелось Ленсии.

Продавщица принесла платье из белого шифона, и Ленсия поняла, что это именно то, что ей нужно, — вот только лиф платья несколько смущал ее. Впрочем, женщина тут же пообещала, что к вечеру у платья будет закрытый воротник и длинные рукава, и Ленсия решила, что именно в таком свадебном наряде ей и хочется показаться герцогу. Оно так мягко облегало ее фигуру и так красиво струилось, что девушка надеялась походить на богиню, как однажды назвал ее жених. Кроме этого платья она отобрала еще два попроще, бледных тонов, думая, что в них она похожа на цветок.

Ленсия знала, что из-за тайны, окружавшей ее свадьбу, она не сможет надеть ни вуаль, ни тиару. Однако она нашла совсем небольшую шляпку, украшенную цветами и отделанную прозрачным материалом, который словно светился вокруг лица девушки.

— В этом наряде ты великолепна, — шепнула Алиса, и Ленсия понадеялась, что сестра права.

Они приехали в Эрмеронский дом уже за пять часов. К этому времени слуги успели поволноваться.

— Мы ездили за покупками, — объяснила им Ленсия.

— Мы боялись, что с вами что-то случилось. — сказал дворецкий.

— Нет-нет, все в порядке, — ответила девушка.

Сестры вместе поужинали и отправились спать.

Ленсия была так возбуждена, что долго не могла уснуть. Она думала о том, как сердит будет отец, получив от нее письмо, однако в то же время понимала, что поступает правильно. Как верно заметила Алиса, без матушки их дом не был домом, а значит, отцу будет гораздо лучше, если девушки перестанут раздражать мачеху своим присутствием.

Утро было солнечным. Ленсия встала пораньше, чтобы успеть принарядиться к приезду герцога.

В одиннадцать часов Аписа вбежала в комнату сестры и сообщила, что приехали гости.

Ленсия спустилась вниз, немного волнуясь, понимая, что сейчас переходит из старого мира в новый, едва ли знакомый ей доселе.

Но сейчас для нее был важен только герцог. Он прекрасно смотрелся в корректном вечернем костюме французского покроя. На груди пиджака у него была лента с наградами, а у воротника блестел бриллиантовый крест.

— Ты прекрасно выглядишь! — заметила восхищенно Ленсия. Герцог улыбнулся.

— А ты, дорогая моя, выглядишь в точности так, как я хотел.

Он поцеловал ей руку и повел к ожидавшей их закрытой карете. Позади нее стояла еще одна, для Пьера с Алисой. Эти двое говорили очень мало, но по выражению их лиц Ленсия, поняла, как они были влюблены друг в друга. Это довершило ее счастье, потому что Ленсия побоялась бы оставить несчастную Алису одну, без поддержки сестры.

Когда карета тронулась, герцог произнес:

— Это самый великолепный день в моей жизни, дорогая. Пас повенчает кардинал Воган, глава англиканской церкви.

— А где мы обвенчаемся? — спросила Ленсия.

— В его личной часовне в Вестминстерском доме архиепископа.

— Звучит великолепно, — заметила Ленсия.

— Так оно и есть, — согласился герцог. — Кардинал был очень мил, и, когда я попросил священника, чтобы тот обвенчал нас, он сказал, что сделает это лично.

Герцог усмехнулся и добавил:

— После этого, любовь моя, никто уже не сможет отрицать того, что мы муж и жена. Ленсия сжала его руку.

— Ты уверен, что не хочешь отказаться от свадьбы, пока есть время?

— Я лучше отвечу на этот вопрос сегодня ночью, — ответил герцог. — Сейчас я думаю только о том, как люблю тебя и как мне повезло встретить тебя после таких долгих поисков.

Ленсия поняла, что он думает о цветах, брошенных им на обочине, и мягко сказала:

— Я люблю… люблю всем сердцем и душой… и не смогу уже любить сильнее.

— Это тебе только кажется, — сказал герцог. — Обещаю тебе, дорогая, что наша любовь будет расти изо дня в день и из ночи в ночь.

Венчание состоялось в очень красивой часовне, полной цветов. Кардинал оказался высоким красивым мужчиной, каждое слово которого звучало как благословение. Пьер был шафером, а Аписа — подружкой невесты. Кроме них, в часовне было только двое служек и алтарников.

Когда Ленсия и герцог преклонили колени, кардинал благословил их, и девушке почудилось, будто над ними запели ангелы. Ей казалось, что их окутывает свет, который может исходить только с небес.

У часовни, где ожидала закрытая карета, Ленсия поцеловала на прощание сестру и Пьера. Сев в карету, она спросила мужа:

— Куда мы едем?

— У Вестминстерского моста, совсем рядом, меня ожидает моя яхта, — ответил он.

Через несколько минут они были на месте. Ленсия увидела большую красивую яхту. Их доставили на борт. Капитан поздравил молодую чету, и герцог приказал немедленно сниматься с якоря и идти по Темзе к морю.

В прекрасном бледно-зеленом салоне их ждал обед.

— Я никогда не думала о том, чтобы бежать на яхте, — заметила Ленсия.

— Разве это не самый лучший способ — скрыться от мира в море, где никто не сможет найти нас? — спросил герцог.

— А куда мы плывем? — в свою очередь спросила Ленсия.

— В места, где ты никогда не бывала, и которые я хочу тебе показать, — ответил герцог и тихо добавил:

— А еще в наш собственный рай.

Ленсия улыбнулась ему и сняла шляпку.

Они ели вкуснейшие блюда, приготовленные поваром-французом, но Ленсия не могла думать ни о ком и ни о чем, кроме собственного мужа, сидевшего напротив нее.

Он же смотрел на нее глазами, ясно говорившими о том, как он любит ее.

После обеда, когда яхта неторопливо и плавно двигалась по реке, герцог сказал:

— А теперь, моя дорогая, мы должны следовать французским обычаям, которые впредь будут очень важны для нас, а один из них — в особенности.

— Какой? — с легким волнением спросила Ленсия.

— Сиеста, дорогая моя. Это то, в чем мы нуждаемся, и то, что мы сейчас и получим.

Он повел ее вниз, в большую спальню, наполненную ароматными цветами. Ленсии показалось, что она вошла в беседку. Она радостно спросила:

— Неужели ты сделал это для меня?

— Это всего одна из многих вещей, которые я хочу сделать для тебя, драгоценная моя, — ответил ей герцог. — Но я надеюсь, ты заметила, что эти цветы так же белы и невинны, как ты.

Ленсия вспыхнула от смущения. Герцог вышел, чтобы снять награды.

Ленсия понимала, чего он ждет, и быстро разделась. Она скользнула на большую кровать, задрапированную точно так же, как кровать в замке. Каюта, напротив, была маленькой, но цветы придавали ей какой-то неземной вид. Ленсии начинало казаться, что все происходящее снится ей.

«А что, если я проснусь, и все это исчезнет?»— спросила она себя.

В этот момент вошел герцог, и девушка порывисто протянула к нему руки.

— Я боялась, что это… может оказаться сном, — сказала Ленсия, — но… ты здесь, значит… я не сплю.

— Если ты спишь, то и я тоже, — глубоким голосом ответил герцог, садясь на край постели и глядя на Ленсию.

— Как можешь ты быть такой красивой? — спросил он. — Разве может такая совершенная красота быть моей?

Ленсия вытянула руку и дотронулась до него, чувствуя от этого прикосновения некоторое волнение.

— Я так боюсь, — прошептала она, — боюсь, что… разочарую тебя.

— Этого не может быть, — ответил герцог. — В тебе есть все то, что я искал и уже не надеялся найти. Теперь ты моя, и никто уже не сможет отнять тебя у меня.

— А ты научишь меня… любить тебя так… как ты хочешь, чтобы я тебя любила? — застенчиво спросила Ленсия.

— Можешь быть уверена в этом, — ответил герцог. — Это будет самое великолепное занятие из всех.

Он лег рядом с ней и обнял ее. Ленсия почувствовала, словно солнечный луч пронзает ее насквозь, и поняла, что это было чудо их любви. В этот миг они в самом деле принадлежали друг другу.

Герцог начал целовать ее, вначале очень нежно, как драгоценность. Ленсия чувствовала, что таинство венчания все еще осталось с ней.

Затем поцелуи стали более властными, и она почувствовала, что солнечный луч превратился в пламя. Это пламя поднималось все выше и выше, пока восторг не стал почти невыносимым.

Герцог овладел ею, и им обоим показалось, что они вознеслись в небо, касаются звезд и держат их в руках.

Они были в раю, созданном для любящих. Теперь он принадлежал им навеки.