Бесценный выигрыш

— Я возвращаюсь в Лондон и больше никогда, запомните, никогда не переступлю порога этого проклятого дома! Я ненавижу Миер, и я ненавижу вас, Элстон, за то, что вы со мной сделали!

Она снова замолчала и потом сказала отчетливо с ядовитой злобой в голосе:

— Но знайте, если вы покидаете меня, вы не достанетесь и никакой другой женщине!

Дейзи высвободила из-под плаща правую руку, и Лорена с ужасом увидела в этой руке револьвер.

Графиня произнесла последние слова медленно, придавая им особый драматический смысл.

Затем она прицелилась так, чтобы пуля попала в него ниже пояса.

Но прежде чем она успела спустить курок, Лорена, повинуясь безотчетному инстинкту, опередившему даже мысль, бросилась вперед и схватила графиню за руку.

Раздался выстрел. Лишь слегка задев плечо герцога, не причинив ему особого вреда, пуля угодила в зеркало над камином, и оно со звоном разлетелось на тысячи осколков.

Кто-то вскрикнул, но все остальные присутствующие застыли в молчании.

Как только Лорена отпустила руку графини, та со всей силы ударила ее револьвером по голове.

Удар пришелся по виску, и Лорена рухнула на паркетный пол Голубой гостиной.

Перри выхватил револьвер из руки Дейзи, а герцог опустился на колени возле бесчувственной Лорены.

И тут началась невообразимая суета. Все заговорили, перебивая друг друга, раздавались возгласы изумления и ужаса. Привлеченные звуком выстрела и звоном стекла, появились озабоченные слуги. Графиня, со сверкающими глазами и краской на лице, молча стояла, глядя на герцога.

Он даже не поднял головы и не посмотрел в ее сторону.

— Как вы могли совершить такой ужасный поступок? — с гневом обратился к графине сэр Хьюго. — Вы могли бы убить Элстона, и вас бы тогда повесили!

— Я бы не убила его! Я бы только положила конец его волокитству, если бы ваша племянница мне не помешала! — без тени раскаяния, даже с некоторым вызовом произнесла она.

— Вы должны быть благодарны ей за это, — заявил сэр Хьюго. — Подумайте только, какой бы это вызвало скандал, если бы вы убили или изувечили Элстона. Если кто-нибудь проговорится о том, что здесь произошло, вся история попадет в газеты, и тогда случится катастрофа.

Все остальные гости столпились вокруг, глядя на Дейзи, словно не в силах поверить тому, что совсем недавно произошло прямо на их глазах.

Герцог поднялся, держа на руках Лорену.

— Пошли за доктором, — приказал он Перри, оказавшемуся с ним рядом, и направился к двери.

Как только он вышел, снова поднялся гул голосов. Сэр Хьюго поднял руку, добиваясь тишины.

— А теперь послушайте меня все! — сказал он. — Я хочу, чтобы вы поклялись всем для вас святым, что никто никогда не обмолвится ни одним словом о том, что произошло в стенах этой комнаты.

Графиня презрительно фыркнула и сделала движение, чтобы уйти, но сэр Хьюго преградил ей путь.

— Вы тоже поклянетесь, Дейзи, — сказал он, — и поверьте, я стараюсь спасти не вашу репутацию, но моей племянницы.

— Ваша племянница тут ни при чем', она только помешала мне обойтись с Элстоном так, как он того заслуживает, — отрезала Дейзи.

— Вы отлично знаете, что, если распространится слух, что она спасла жизнь Элстону и оказалась замешанной в вашей с ним ссоре, она станет парией в свете, что было бы в высшей степени несправедливо, — с горячностью произнес Хьюго Бенсон.

Он заметил, что графиня колеблется, и продолжил:

— Если вы не согласитесь на мое предложение, я не только без сожаления расскажу всю правду об этой непривлекательной истории вашему мужу, но и сочту своим долгом довести все подробности случившегося до сведения их величеств!

Графиня взглянула на него с изумлением. Затем, поняв, что она потерпела сокрушительное поражение, презрительно пожала плечами.

— Хорошо, — сказала она. — Я даю вам обещание, но я только не понимаю, почему Элстон должен так легко отделаться.

Сэр Хьюго ничего ей не ответил. Обратившись к присутствующим, он сказал:

— Вы обещаете мне, леди и джентльмены, что никто не проболтается обо всей этой некрасивой истории с участием Дейзи и не будет упоминать имени моей племянницы в связи со всеми этими прискорбными обстоятельствами?

— Я обещаю!

— Клянусь!

— Можешь положиться на меня, Хьюго! Голоса раздавались со всех сторон.

— Благодарю вас, — сказал сэр Хьюго. — А теперь, Дейзи, чем раньше вы отсюда уедете, тем будет лучше в первую очередь для вас.

— У меня нет никакого намерения здесь задерживаться, — возразила графиня, собрав остатки достоинства. — Но я хотела бы сначала поговорить с Элстоном.

— У меня нет никакого намерения вам это позволить, — сказал сэр Хьюго. — На сегодня вы уже достаточно ему навредили. Возвращайтесь в Лондон, Дейзи, и благодарите вашу счастливую звезду, что все обошлось для вас столь благополучно. Могло бы быть и хуже. Вы дурная женщина, и, я надеюсь, что мы с вами не скоро встретимся.

Вскинув голову, графиня вышла, сопровождаемая молчанием присутствующих и их гневными взглядами.

Сэр Хьюго посмотрел ей вслед, потом достал носовой платок и вытер себе лоб.

— Все, что я могу сказать, это только благодарение богу за Лорену! — заметил Перри. — А теперь я должен найти доктора, как мне приказал Элстон.

— А я пойду ее проведать, — сказал сэр Хьюго. Они вышли вместе, а оставшиеся в комнате гости сразу же снова заговорили. Их голоса доносились до сэра Хьюго, когда он поднимался по лестнице.

Он нашел Лорену на постели, куда ее положил герцог.

Девушка была очень бледна и казалась такой молоденькой, хрупкой и ранимой. На виске у нее, куда пришелся удар револьвера, уже выступило большое красное пятно.

Герцог неподвижно стоял у постели, глядя на нее.

Сэр Хьюго приблизился к нему.

— Я не звал горничную, — сказал герцог. — Я думаю, мы сначала должны решить, как все случившееся объяснить прислуге и, разумеется, доктору.

— Я заставил всех присутствующих при скандале поклясться, что они будут молчать о случившемся, — сообщил ему Хьюго.

— Я так и думал, что ты догадаешься это сделать, — с признательностью улыбнулся приятелю герцог. — Благодарю тебя, Хьюго.

— Я подумал о Лорене и пригрозил Дейзи, что, если она обмолвится хоть словом о происшедшем, я не только расскажу все ее мужу, но сообщу и королю с королевой.

— Она просто невменяема! — сказал герцог тихо.

— Я давно тебя предупреждал, что она не владеет собой и к тому же испорчена до мозга костей.

— Ты был прав, — коротко заметил герцог. Сэр Хьюго с тревогой взглянул на Лорену.

— Я полагаю, Элстон, нам следует сказать, что девочка поскользнулась на паркете и ударилась о край стола. Так легко могло случиться.

— Пожалуй, — согласился герцог. — Я прослежу, чтобы вся прислуга придерживалась именно этой версии, а ты объяснишь все доктору.

Он направился к двери, но сэр Хьюго остановил его.

— На твоем месте, Элстон, я бы дал возможность гостям немного прийти в себя, — посоветовал он. — Когда я поднимался наверх, они трещали, как канарейки.

— Я собираюсь пройтись. Мне хочется побыть в одиночестве, — устало сказал герцог.

— И правильно сделаешь, — сказал сэр Хьюго, протягивая руку к шнурку колокольчика.

Глава 7

Келвин Фэйн вошел в библиотеку, где герцог что-то писал, сидя за столом.

— Я уезжаю, Элстон, — сказал майор прямо с порога.

Герцог поднял на него удивленный взгляд.

— Как, уже, Келвин? Я думал, ты еще задержишься.

— Я хочу быть в Лондоне до вечера, — ответил майор Фэйн, — потому что я принял решение, которое, я полагаю, ты одобришь.

— Какое? — спросил герцог.

Он поднялся из-за стола и подошел к камину.

— Я думаю, — сказал Келвин Фэйн, тщательно выбирая слова, — что нам очень скоро придется воевать с Германией.

— Ты действительно считаешь, что это возможно?

Келвин Фэйн утвердительно кивнул.

— Месяц назад я говорил с главнокомандующим.

Он убежден, что мы должны быть в полной боевой готовности, хотя в настоящий момент о нас этого не скажешь.

— И что ты намерен делать по этому поводу? — спросил герцог.

— Как только приеду в Лондон, я собираюсь посетить военное министерство с просьбой направить меня на курсы по переподготовке командного состава в Кэмберли.

На лице герцога отразилось удивление.

— Главнокомандующий сам предложил мне это. Он высказался обо мне очень лестно, Элстон. Прямо так и сказал: «Вы один из тех, Фэйн, кого я бы желал в случае войны иметь при своем штабе».

Майор на мгновение замолчал, а потом добавил:

— Тогда я не принял его слова всерьез, но теперь пришел к выводу, что пора мне взяться за что-то более серьезное, а не растрачивать попусту свое время и способности с такими женщинами, как Сара.

Его откровенность изумила герцога.

Келвин Фэйн никогда еще не говорил с ним так о своих личных делах.

После небольшого молчания Элстон спросил:

— Это твое внезапное решение имеет какое-нибудь отношение к тому, что случилось здесь в понедельник?

— Ну конечно! — отвечал Келвин Фэйн. — Но еще до того, как Дейзи так возмутительно повела себя, Лорена заставила меня осознать, что мое существование сейчас бессмысленно.

Герцог поднял брови.

— Ты серьезно интересуешься Лореной? — недоверчиво спросил он.

— Скажем так, что я серьезно о ней думаю и намерен встретиться с ней, когда она уедет отсюда. После этого я, может быть, смогу ответить тебе более определенно, — искренне признался Келвин Фэйн.

Он протянул герцогу руку.

— До свидания, Элстон, и благодарю тебя за эти необыкновенные дни, что я провел в Миере в этот раз. Не нахожу слов, чтобы сказать, что они для меня значили, — с чувством сказал майор.

Герцог пожал протянутую руку.

— Я пойду провожу тебя.

— Не надо, — остановил его Келвин Фэйн, — я вижу; ты занят.

— Я составляю текст речи, с которой хочу обратиться к палате лордов. Я давно уже ее обдумывал, но все было как-то лень заняться этим вплотную.

— Похоже, что за последние несколько дней что-то вывело нас всех из состояния праздности, в котором мы все так долго прозябали, — заметил Келвин Фэйн.

Дойдя до двери, он обернулся.

— Я расплатился с Хьюго. Так что, Элстон, даже без твоего судейского решения понятно, кто одержал верх в этом пари. Надо признаться, победа досталась ему легко! Кстати, Лайонел Дартфорд хотел видеть тебя. Послать его сюда?

— Да, конечно.

Оставшись один, герцог не вернулся к столу. Он продолжал стоять, задумчиво глядя перед собой.

Прошло несколько минут, прежде чем открылась дверь и вошел лорд Дартфорд.

— Как и Фэйн, я только хотел проститься, — произнес он, — и, разумеется, поблагодарить тебя за гостеприимство.

— Я в любом случае хотел видеть тебя, — сказал герцог. — Но все почему-то разъезжаются раньше, чем я ожидал. — Лицо Элстона выражало легкое недоумение.

Лорд Дартфорд усмехнулся.

— Я думаю, дело в том, что все нынешние гости Миера несколько сконфужены, — предположил он.

— Что неудивительно, — сухо заметил герцог. Лорд Дартфорд протянул руку.

— Ну что же, до свидания. Еще раз благодарю за все, Элстон.

— Подожди минутку, — остановил его герцог. — Я хотел сказать тебе кое-что, что, быть может, тебя заинтересует.

— А что такое?

— Неделю назад я получил письмо от магараджи Кочапура. Он просил меня порекомендовать ему какого-нибудь надежного честного человека, который закупил бы в Англии лошадей для его команды игроков в поло.

— Одна из лучших в Индии, — пробормотал лорд Дартфорд.

— И который также приобрел бы для него, — продолжал герцог, — обстановку для нового дворца. Элстон улыбнулся.

— Ты представляешь себе, что это такое: дорогие люстры, зеркала в золоченых рамах, великолепные ковры, и все это, конечно, по самым высоким ценам.

Лорд Дартфорд слушал герцога с жадным вниманием, но он не сказал ни слова, и Элстон продолжал:

— Магараджа, как тебе известно, один из богатейших людей в Индии, и он предлагает тому, кто окажет ему эту услугу, не только хорошее жалованье, но и комиссионные за все приобретенное имущество.

Герцог сделал небольшую паузу, прежде чем договорить:

— Я не знаю никого, кто мог бы лучше справиться с таким поручением, чем ты, Лайонел. Лорд Дартфорд глубоко вздохнул.

— Ты это серьезно, Элстон? Я был бы очень рад. Кроме того, что я так глупо проиграл здесь, я еще купил фальшивые акции. Короче говоря, я в очень затруднительном положении.

— Значит, это должно помочь тебе выйти из него, — сказал герцог. — На самом деле, предвидя твое согласие, я уже написал магарадже и назвал твое имя. Я сообщил, что ты большой знаток лошадей, а что касается убранства его дворца, твой вкус нисколько не уступает моему.

Лорд Дартфорд произнес что-то неразборчивое. Но герцог не дал ему продолжить:

— Прежде чем ты уедешь, зайди к моему секретарю и прочти письмо на тот случай, если ты пожелаешь что-нибудь изменить в нем.

— Я не знаю даже, как тебя благодарить, — начал было лорд Дартфорд.

— И не пытайся, чтобы меня не сконфузить, — остановил его герцог. — Я думаю, мы все должны быть благодарны Лорене. Ведь это она привлекла мое внимание к тому, что у меня в доме ставки в карточной игре бывают слишком высоки. Больше этого не будет.

— Она самая отважная девушка, какую я когда-нибудь встречал! — воскликнул лорд Дартфорд. — Передай ей это от меня, пожалуйста, когда она поправится. И скажи Хьюго, если мне не случится его увидеть до отъезда, что он оказался настолько прав, что Арчи придется заплатить, хочет он того или нет!

— Конечно, он заплатит, — согласился герцог. — Я за этим обязательно прослежу!

После выражений благодарности со стороны лорда Дартфорда они наконец расстались.

Герцог вернулся за стол и какое-то время продолжал работать, когда в библиотеку заглянула маркиза Трампингтон.

Она выглядела необыкновенно привлекательной в дорожной шляпе, окутанной облаками воздушного голубого шифона.

— Вы одни, Элстон? — спросила она.

— Энид! — воскликнул герцог. — Я и понятия не имел, что уже так поздно! Я знал, что вы с Джеком уезжаете в три часа, и хотел увидеться с вами.

— Еще нет трех «, и Джек возится с автомобилем, — отвечала маркиза, — а я хотела поговорить с вами.

— Конечно! — сказал герцог. — Прошу вас, садитесь.

Маркиза села на диван и смотрела на герцога с улыбкой.

— Я вижу, что вы насторожились, — сказала она. — Но вы останетесь довольны тем, что я вам скажу.

— Я надеюсь.

— Я полагаю, вы предчувствовали, что мы с Джеком намерены совершить какой-то отчаянный поступок, например, сбежать вместе, — начала маркиза Трампингтон.

— Такая мысль приходила мне в голову, — признался герцог. — В день вашего приезда сюда что-то сказанное Джеком заставило меня задуматься, как бы я мог предотвратить это.

— Вам ничего не нужно делать, — сказала маркиза. — Я пришла сказать вам, Элстон, что мы с Джеком и вправду собирались покинуть Англию. Собственно говоря, мы затем и приехали в Миер, чтобы побыть вместе и окончательно обсудить наши планы.

— А теперь вы передумали? — спросил герцог с облегчением.

— Это все Лорена, — сказала маркиза.

— Лорена? — переспросил герцог с удивлением.

— Она так молода, так неопытна, и в то же время вокруг нее существует какая-то аура, она словно источает добро.

Маркиза слегка вздохнула.

— Это напомнило мне себя в ее возрасте, романтическую идеалистку, верившую, что этот мир прекрасен и что если я счастлива, то и все люди вокруг меня тоже.

Маркиза замолчала, погрузившись в воспоминания. Герцог не сказал ни слова, и она продолжала:

— Глядя на Лорену и слушая ее, я поняла, что то, что мы с Джеком замышляли, повредит не только моему мужу, от которого я не видела ничего, кроме хорошего, но и многим другим людям, нашим близким и друзьям.

Она оглянулась по сторонам, словно впервые увидела эту комнату. Затем маркиза сказала:

— Миер и другие такие же поместья, такие люди, как вы, Элстон, и, конечно, семья Трампингтон, воплощает в общественном мнении не только величие Англии, но и незыблемость всего уклада жизни.

Понизив голос, Энид продолжала:

— Я начала понимать, что обязательства, налагаемые на меня моим положением, намного важнее, чем веления моего сердца. То же самое относится и к Джеку.

Она сделала выразительный жест руками.

— Я люблю его! Я люблю его бесконечно, но он занимает ответственное положение в своем графстве, он пользуется уважением служащих у него, его дети любят его, и он их.

Ее голос дрогнул, но маркиза справилась со своим волнением.

— Конечно, любовь сильнее нас, и мы будем продолжать встречаться тайно, и, может быть, когда-нибудь — кто знает? — судьба смилостивится над нами. До тех пор мы будем продолжать играть каждый свою роль и, я надеюсь, сделаем это достойно.

Герцог сел рядом с маркизой и взял ее руку в свою.

— Благодарю вас, что вы сказали мне это, Энид, — мягко сказал он. — Я восхищаюсь вами и Джеком за то, что вы нашли в себе мужество прийти к единственно правильному решению.

— Я уверена, что оно правильное, — отвечала маркиза. — Пожалуйста, скажите этой милой девочке, что, как только она поправится, я хочу, чтобы она приехала ко мне погостить. Если Китти Бенсон не пожелает опекать ее, я охотно возьму эти обязанности на себя.

— Я скажу это Лорене.

— И благодарю вас, дорогой Элстон, — сказала маркиза, — за то, что вы всегда были лучшим другом мне и Джеку. Я уверена, что, если в будущем нам понадобится помощь, мы можем положиться на вас, — улыбнулась она.

— Можете в этом не сомневаться, — ответил герцог.

Он поцеловал руку маркизы, и, когда они оба встали, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Благодарю вас еще раз, Элстон, — сказала Энид Трампингтон со слезами на глазах.

Герцог проводил гостью до парадной двери. Лорд Гилмур дожидался маркизу у подъезда возле автомобиля. Они тепло простились, пообещав друг другу встретиться в Лондоне.

Поднимаясь по ступеням, герцог подумал, что его бы волновали теперь совсем другие чувства, если бы они выехали в другом направлении, по дороге, ведущей в порт и к переправе на континент. Он бы до конца дней испытывал чувство вины перед семьями Джека и Энид.

Маркиза была права — в их положении оба они имели обязанности, которыми нельзя было пренебречь.

Герцог шел через вестибюль, когда навстречу ему спустился сэр Хьюго.

— Энид уже уехала? — спросил он. — Я хотел проститься с ней.

— Только что, — кивнул герцог.

— Значит, я увижу их в Лондоне.

— Да, в Лондоне. А как Лорена? У нее уже был доктор? — спросил герцог.

— Да, час назад. Завтра она сможет встать. Доктор сказал, что ей лучше соблюдать покой несколько дней, поэтому нам придется задержаться до четверга, если ты не возражаешь.

— Разумеется, нет, — кивнул герцог. — Я бы хотел поговорить с ней сейчас, если можно.

— Я помог ей перебраться в будуар, рядом с ее спальней, — сказал сэр Хьюго. — Чай ей подадут туда.

— Тогда я поднимусь к ней, — сказал герцог. — Меня просили передать ей кое-что, а Энид пригласила Лорену к себе, если Китти не пожелает принять ее в своем доме.

Герцог заметил, что сэр Хьюго упрямо сжал губы.

— Вы с Китти решили что-нибудь насчет будущего Лорены? — решился спросить он.

— В этом случае решение буду принимать я! — отвечал сэр Хьюго.

Глаза герцога блеснули лукавой усмешкой, но он ничего не сказал.

Словно торопясь изменить тему разговора, сэр Хьюго заметил:

— Кстати, тебе будет интересно узнать, что Арчи добросовестно расплатился сегодня утром перед отъездом. Он сказал, что трудно спорить с кем-то, у кого на руках все козыри.

Сэр Хьюго засмеялся.

— Но мне кажется, что Арчи не стал спорить еще и потому, что слишком торопился в Лондон. Готов держать пари, что он хотел попасть в клуб раньше Келвина и Джека, чтобы изложить там свою теорию о влиянии питьевой воды на скаковых лошадей.

Герцог тоже рассмеялся.

— Не сомневаюсь, что честь этого открытия Арчи припишет себе, хотя все мы знаем, что его сделала Лорена.

— У меня есть все основания ею гордиться, — сказал сэр Хьюго. — Признаюсь тебе, что, встречая ее на вокзале Виктория, я очень волновался, боясь оконфузиться перед вами. Но она оказалась на высоте!

— Можно мне навестить ее сейчас? — спросил герцог.

Сэр Хьюго сильно подозревал, что Элстон не слышал ни одного слова из сказанного им. Поэтому он просто ответил:

— Конечно. У нее на виске огромный синяк, а в остальном все в порядке.

Сэр Хьюго внезапно понял, что говорит в пустоту, потому что его собеседник уже был наверху лестницы.

Сидя на софе в будуаре рядом со своей спальней, Лорена размышляла, какую из книг, принесенных ей миссис Кингстон, стоит почитать.

Дядя уже сообщил ей, что они уезжают в Лондон в четверг, и Лорене не хотелось, покидая Миер, оставить здесь недочитанный роман.

Откинувшись на подушки, она внимательно осматривала комнату, стараясь как можно лучше запечатлеть в памяти все, что ее окружало. Купидоны с украшавших стены полотен Буше гармонировали с росписью потолка, изысканной французской мебелью, бирюзовым шелком занавесей и обивки кресел в стиле Людовика XIV.

» Все в Миере так прекрасно! — подумала Лорена, — и герцог должен быть счастлив тем, что он живет здесь «.

И при мысли, что ей скоро придется расстаться со всем этим, она испытывала более сильную боль в сердце, чем в ушибленном виске.

Но, по правде говоря, ее больше всего преследовала мысль о владельце Миера, который, как она знала, останется навечно не только в ее памяти, но и в душе, и в сердце.

» Я спасла его!«— подумала она с упоением, как только пришла в сознание.

Хотя она испытывала невыносимую головную боль и легкую дурноту, ничто не имело значения, кроме того, что герцог не пострадал и что ей удалось не дать графине осуществить ее намерение.

» Как может женщина быть такой… жестокой и такой… злобной?! — подумала Лорена. — Она ведь говорила, что любит герцога, а сама навела на него пистолет «.

Лорена не могла понять этого, потому что, любя герцога, она желала защитить его не только от физических страданий, но и от душевной боли, причиняемой тяжелыми переживаниями и разочарованием.

Если он любит графиню, как мучительно должно было быть для него видеть такое ее поведение. Но если, судя по ее словам, герцог не любит ее больше, как унизительно для него сознавать, что он растратил свое чувство на женщину, способную проявить полное отсутствие сдержанности и приличий.

» Вчера мне удалось спасти его, — подумала Лорена, — но что, если она… сделает новую попытку?«

Мысль о том, что герцог может снова оказаться в опасности и ее не будет с ним рядом, чтобы она могла защитить его, причиняла ей душевную боль.

» Но ведь это глупо «, — сказала она себе.

В его жизни Лорена не имела никакого значения. Ей просто выпало необыкновенное счастье выразить ему свою любовь так, как она и мечтать не могла.

Это был чистый случай, что как раз в тот момент она находилась именно на том месте.

Будь Лорена в любом другом углу гостиной, она не успела бы броситься на графиню и помешать ей совершить меткий выстрел, как бы ни был в ней силен инстинкт, предвещавший опасность.

» Ты храбрая девочка, и я очень горжусь тобой «, — сказал ей вчера вечером сэр Хьюго, навестив ее после ухода доктора.

Лорена страстно желала спросить его, а что сказал герцог по поводу случившегося, но застенчивость не позволила ей задать подобный вопрос.

Считая, что племяннице хочется заснуть и что ей нужно дать покой, сэр Хьюго тихонько удалился, и Лорена осталась наедине со своими мыслями.

Она знала, что если бы открыла одну из лежавших на столе возле нее книг, то не смогла бы разобрать и строчки. Лицо герцога неотступно стояло перед ней.

Никакая книга не могла доставить ей большего наслаждения и завладеть ее воображением сильнее, чем его милый облик, стоявший перед ее мысленным взором.

Лорена откинулась на подушки и снова предалась воспоминаниям о том, что произошло с момента их первой встречи.

Она вспомнила то утро, когда они вместе выехали на верховую прогулку, а потом завтракали в уютном фермерском домике.

» Как бы я хотела, чтобы это могло повториться!«— подумала Лорена.

Но это означало желать невозможное: как только Лорена покинет Миер, герцог станет для нее так же недоступен, как луна в небе.

В это время раздался стук в дверь, и прежде чем она успела что-нибудь сказать, в комнату вошел герцог.

Поскольку все ее мысли в этот момент были сосредоточены на нем, он показался ей не человеком из плоти и крови, а скорее порождением ее воображения.

Но когда герцог приблизился к софе, на которой она лежала, краска бросилась ей в лицо. Под кружевной накидкой на ней был только пеньюар, волосы ее были свободно распущены.

Лорена не могла не заметить странного выражения его глаз.

Пеньюар из белого шелка с застежкой доверху, отложным воротником и длинными рукавами выглядел очень скромно. Она носила его еще в пансионе.

Но сейчас, с распущенными волосами, Лорена казалась в нем особенно юной и чистой, похожей на неземное существо, сошедшее с небес. Герцог вспомнил, что столь же удивительно прекрасной она показалась ему, когда они вместе встречали восход солнца.

Он подошел к софе и протянул руку.

— Как вы себя чувствуете, Лорена? — участливо спросил Элстон. — Ваш дядя сказал мне, что я могу повидать вас.

— Я… я вполне здорова, — ответила Лорена. Собственный голос показался ей чужим. — Завтра… я смогу встать.

Она подала ему руку, видя, что герцог ожидает этого, и он сжал обеими руками ее тонкие пальчики. А затем, к ее большому удивлению, герцог сел рядом с ней на софу, а не в кресло, как она этого ожидала.

— Вы очаровательны, — проникновенно сказал он. — Я всегда думал, что ваши волосы именно так и должны выглядеть.

Лицо Лорены пылало от смущения, а глаза оживленно блестели. Она потупилась, и ее длинные ресницы легли тенью на белоснежную кожу щек.

По-прежнему не выпуская ее руку, он сказал:

— Прежде чем мы скажем друг другу все, что нам хочется сказать, я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

По тому, как задрожали ее пальцы, герцог понял, насколько близко к сердцу она приняла то, что могло случиться.

Не сводя с девушки восхищенного взгляда, Элстон мягко произнес:

— Я хочу, чтобы вы забыли о происшедшем. Это было чудовищно и отвратительно, и об этой событии никогда больше не нужно вспоминать, Лорена.

— Я… я так испугалась… за вас, — тихо призналась она.

— Я знаю, — ответил герцог. — Вы были очень решительны и храбры. Вы одна не растерялись в эту минуту. Но я цел и невредим, поэтому не думайте об этом больше.

Повинуясь властной нотке в его голосе, Лорена проговорила:

— Я… постараюсь.

— У нас найдется еще над чем подумать, — сказал герцог с улыбкой. — У меня есть приятное поручение к вам от маркизы Трампингтон. Она хочет, чтобы вы приехали к ней и не только в гости, но и остались бы, если пожелаете, на неопределенное время.

Лорена посмотрела на него с удивлением.

— Вы хотите сказать… я могла бы поселиться у нее? — не могла поверить она в услышанное.

— Я именно так и понял ее желание, — с улыбкой подтвердил герцог, — но мне кажется, у вашего дяди на этот счет есть собственные планы.

— Дядя Хьюго сказал… мне показалось, что он бы не возражал, чтобы я жила у них… но я знаю… тетя Китти… не захочет терпеть мое присутствие в своем доме.

— Во всяком случае, у вас уже есть два предложения на выбор, — сказал герцог. — Но мне бы хотелось, чтобы вы выслушали и третье предложение — мое.

Лорена смотрела на него молча.» Никакая другая женщина, — подумал он, — не могла бы выразить столько одним лишь взглядом «.

Герцог посмотрел на ее руку, которую он все еще держал в своих, и затем сказал, тщательно выбирая слова:

— Вы так хорошо начитанны, что, вероятно, помните, греки говорили, если вы спасли человеку жизнь, вы навсегда берете на себя за него ответственность.

Лорена молчала, пальцы ее застыли в его руках.

— Поэтому, Лорена, я и задумался, что вы намерены делать со мной, — неожиданно сказал герцог.

— Я… я не понимаю.

— Я думаю, вы обязательно должны присматривать за мной, — улыбнулся герцог, — потому что вы нужны мне, как никто другой мне никогда в жизни еще не был нужен.

По дрожи ее пальцев он догадался, что Лорена начинает понимать, о чем он говорит, но в то же время она не смела поверить его словам.

— О чем… вы… просите меня? — едва слышным голосом спросила девушка.

— Я прошу тебя, дорогая, стать моей женой, — сказал герцог. — Я понял, что люблю тебя, когда мы вместе наблюдали рассвет, но я не мог найти случая сказать тебе об этом.

— Вы… любите… меня?

Никакие слова не могли выразить охватившую ее радость.

— Я люблю тебя! — торжественно произнес герцог. — И я надеюсь, поскольку мы уже стали так близки друг другу духовно, что и ты любишь меня хоть немного.

— Я люблю тебя! О да, я люблю тебя! — воскликнула Лорена. — Моя любовь к тебе не знает границ… Но…я не могу стать твоей женой, — упавшим голосом закончила она.

Герцог с трудом расслышал ее последние слова, так тихо они были сказаны.

— Ты сказала, что не можешь быть моей женой? — спросил он в изумлении. — Но почему, Лорена?

Ему никогда не приходило в голову, что какая-нибудь женщина может отказаться выйти за него замуж, и уж, конечно, не такая скромная и робкая, как Лорена.

— Я не могу стать твоей женой, — сказала Лорена на этот раз твердым голосом. — Но я всегда буду гордиться… твоим предложением.

Герцог с силой стиснул ее пальцы.

— Но почему ты отказываешь мне? — с удивлением спросил он. — Ведь ты только что сказала, что любишь меня.

— Я люблю тебя и… и на свете для меня нет… ничего прекраснее твоей любви и… — голос Лорены все время прерывался от волнения, — и хотя мне невыносима мысль о разлуке с тобой…