Глава 3

Сидя на Меркурии и ведя на поводу черного жеребца, Харита следовала за деревенской телегой, на которую два фермера положили незнакомца.

Когда она подъехала к нему, то обнаружила, что он без сознания.

Она поняла, что во время падения он ударился головой об один из крупных камней, лежавших по краям ямы.

Она спешилась и стояла, не зная, что делать.

Тут, к своему облегчению, она увидела повозку, ехавшую по узкой дороге, с которой она и свернула в поле.

Она принялась звать людей в повозке, и те, открыв ворота, подъехали к ней.

Объяснения были излишни; они сразу поняли, что произошло.

Один из рабочих погладил жеребца, все еще дрожавшего после падения.

Другой сказал:

— Надо бы отвезти его на ферму.

Они подняли незнакомца и осторожно уложили его в повозку.

Затем один из них — оба были очень молоды, почти мальчишки — помог Харите сесть в седло.

Он передал ей поводья жеребца, и она с трудом поняла его деревенский выговор, когда он спросил:

— Вы поедете с нами?

Она кивнула и они отправились в путь тихим шагом, остановившись лишь для того, чтобы закрыть за собой ворота.

До фермы было около полумили. Сам фермерский дом оказался длинной низкой постройкой из кирпича.

Дом выглядел весьма живописно; вьюнок обвивал его стены.

Похоже, дом этот был очень старым.

Но он казался достаточно большим, и Харита призадумалась, не стоит ли попроситься к ним на ночлег.

Она очень устала и проголодалась и знала, как утомлен и голоден Меркурий.

Жеребец незнакомца еще не совсем оправился после падения и ступал медленно, словно бы нерешительно.

Парнишки обогнули дом и подъехали к конюшне.

Харита заметила, что она довольно просторна.

Повозка остановилась возле черного хода.

Один из парней поспешил в дом, крича:

— Ма!.. Ма!

Другой подошел к Харите со словами:

— Я проведу вас в конюшню.

Он зашагал по двору, и она последовала за ним, спешившись у дверей конюшни.

Там оказалось множество стойл, в некоторых стояли лошади для рабочих упряжек.

В других же размещались верховые лошади, правда, значительно уступавшие Меркурию и скакуну незнакомца.

Два стойла пустовали, и с помощью парнишки она завела в них лошадей.

Тут появился человек постарше и спросил:

— Что случилось?

— Несчастный случай, Джейк, — сказал мальчик. — Помоги нам с лошадьми.

Джейк оказался еще менее разговорчивым, чем ребята.

Но он с большой сноровкой снял уздечку с Меркурия и начал отстегивать подпругу.

Харита увидела, что в стойлах постелена свежая солома, а ясли полны сена.

Она похлопала по холке жеребца и, поскольку мальчик вышел из конюшни, последовала за ним.

Она надеялась, что «Ма», которую звал первый паренек, с сочувствием отнесется к ее положению.

Она вошла в дом через заднюю дверь, и он показался ей внутри очень уютным.

Потолок поддерживали тяжелые дубовые балки, по которым метались блики света от большого очага.

Мальчик исчез, и она стояла в замешательстве, пока не услышала звуки голосов наверху.

Харита поняла, что туда унесли незнакомца.

Она подумала, что ей по крайней мере следует узнать о его состоянии.

Она поднялась по дубовой лестнице и увидела открытую Дверь, из-за которой и доносились голоса.

Она неуверенно вошла в комнату.

Крупная женщина с румяными как яблоки щеками склонилась над кроватью. Харита подумала, что именно Такой она и представляла себе жену фермера.

Рядом стояла другая женщина, постарше. На ней был фартук и домашний чепец, покрывавший волосы. Она снимала с незнакомца верховые сапоги. Он же с закрытыми глазами лежал, вытянувшись на кровати.

На его лбу все еще кровоточила рана. Женщины негромко переговаривались, а мальчики, привезшие его на ферму, глазели на происходящее.

Первой Хариту увидела жена фермера.

— А, вот и вы! — воскликнула она. — Мои сыновья говорят, у ямы несчастный случай. Если б я им только один раз говорила! Но я дюжину раз говорила не оставлять яму открытой! Ну вот, пожалуйста!

Она шумно вздохнула и продолжала:

— Но разве они послушают? Разрази меня гром, если они найдут хоть что-то похожее на ключ, который они там ищут!

— Там будет целый ручей, ма, — сказал один из ребят.

С этими словами он, пройдя мимо Хариты, пошел вниз по лестнице, сопровождаемый братом.

Харита приблизилась к кровати и, глядя на незнакомца, спросила:

— Вы думаете, он тяжело ранен?

— Не переживайте вы так, — ответила жена фермера. — Если я хоть что-то понимаю в этом, у вашего мужа небольшое сотрясение, и он будет как новенький всего через несколько дней.

Харита открыла было рот, чтобы сказать, что он вовсе не муж ей и что она никогда его раньше не видела.

Но тут ее осенило, что она могла бы скрыться здесь от своего отчима.

Он будет спрашивать о молодой одинокой девушке, а не о даме, путешествующей вместе со своим мужем.

Словно само небо ответило на ее молитву.

Может быть, именно поэтому она, почти без раздумий, надела мамино обручальное кольцо.

— Вы думаете, следует пригласить… сиделку для… него? — спросила она.

— Сиделку? — переспросила жена фермера. — Да зачем здесь сиделка? Джесси и я, мы быстро поставим его на ноги, правда, Джесси?

Другая женщина, управившаяся к тому времени с обоими сапогами, что-то утвердительно пробурчала.

Фермерша продолжала:

— Судя по тому, какая вы молоденькая, я думаю, вы недавно поженились, но вы скоро выучитесь всему. Когда у вас муж и четыре сына, вот как у меня, хоть с одним что-нибудь постоянно случается. Я часто говорю, что ран я перевязала больше, чем приготовила ужинов!

Она рассмеялась беззаботным веселым смехом.

— Вы так добры, — сказала Харита, — и большое спасибо за то… что вы приняли н… нас.

Она покраснела, когда произносила последнее слово.

Но фермерша, начавшая раздевать незнакомца, не заметила этого.

Она лишь подняла голову, чтобы сказать:

— Джесси проведет вас в комнату рядом, где вы будете спать, пока ваш муж не придет в себя. Там вы можете распаковать свои вещи.

Прежде чем Харита смогла хоть что-то ответить, Джесси пересекла комнату и открыла дверь в смежное помещение.

Спальня, в которой сейчас лежал незнакомец, была просторной, с большим окном с эркером.

Смежная комната была маленькой и узкой.

Харита подумала, что это как раз то, что ей было нужно.

Ей оставалось лишь благодарить как своего ангела-хранителя, так и своего отца за заботу о ней.

— Мои вещи в седельной сумке, — сказала она Джесси. — Я пойду и принесу их.

Джесси, не отличавшаяся, видимо, особой многословностью, лишь утвердительно буркнула что-то и начала снимать с кровати покрывало.

Харита увидела, что кровать уже застелена чистым опрятным бельем.

Другая дверь из комнаты вела на лестничную площадку.

Она спустилась вниз и вернулась в конюшню.

Ее седло с притороченной сумкой висело на крюке напротив стойла Меркурия.

Джейка не было видно, но в ясли, кроме сена, был засыпан овес, который обе лошади с аппетитом жевали.

Харита заметила и ведра, наполненные свежей водой.

Взяв свою седельную сумку, она пошла обратно в дом, повторяя про себя благодарственную молитву Богу.

Весь день ее мучил страх, что отчим нагонит ее.

Если бы это случилось, второй раз ей не удалось бы сбежать.

Он с удовольствием избил бы ее, добиваясь покорности.

«Я ненавижу его! Я ненавижу его!»— твердила она про себя.

Харита подумала, что если проведет всего два дня на ферме, Меркурий отдохнет достаточно для дальнейшего пути в Норфолк.

Когда она вновь поднялась по лестнице в спальню, то увидела, что фермерша вместе с Джесси раздели незнакомца и уложили его в постель.

На нем была белая ночная рубашка, принадлежавшая, должно быть, фермеру или одному из его сыновей.

Теперь, когда лицо его было обращено к ней, она увидела, насколько он красив.

— Сейчас я наложу повязку на рану, — сказала фермерша, увидев ее. — Рана неглубокая, но синяк будет у него еще добрую неделю!

— Вы уверены, что он придет в сознание еще раньше? — спросила Харита.

— Наверняка, — ответила фермерша. — Главное для него сейчас — набрать побольше сил. Во всем виноваты мои сыновья. Они никогда меня не слушают — ни один из них!

Джесси забрала одежду незнакомца, испачкавшуюся после его падения.

Все содержимое его карманов она вынула и положила на комод.

Харита смотрела на все это с удивлением.

Она увидела кошелек, полный монет, и бумажник, набитый банкнотами.

Фермерша перехватила ее взгляд.

— Вы лучше заберите деньги вашего мужа, — сказала она, — да припрячьте их. Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что ушел от нас, имея меньше, чем когда пришел!

Харита неохотно подошла к комоду.

— Берите, берите, — сказала фермерша, словно обращаясь к ребенку. — В той комнате есть ящик, который запирается.

— Вы очень добры… что приютили нас, — сказала Харита, — и мы, конечно… должны… заплатить вам.

Фермерша засмеялась.

— Поговорите об этом со своим мужем, когда он очнется! Да это мои мальчишки должны были бы заплатить вам!

Вырыть яму, в которую могла упасть любая наша корова или овца, и не прикрыть ее!

Харита хотела сказать, что они вряд ли могли предвидеть, что незнакомый всадник вздумает перескакивать через изгородь.

Но она была так рада возможности остаться на ночь на ферме, что молча забрала кошелек и бумажник незнакомца.

Она уже направилась к своей комнате, когда фермерша сказала:

— Да! Я не спросила вашего имени, да и вы не спросили моего.

— И верно, — сказала Харита. — Я буду рада узнать, как вас зовут.

Она отчаянно придумывала имя, которым могла бы назваться.

— Моя фамилия Джонсон, — сказала жена фермера. — На этой ферме Джонсоны живут уже три поколения!

— Моя фамилия Фримэн, — ответила Харита.

Это было первое, что пришло ей в голову.

Теперь же она подумала, что имя вполне подходит ей, поскольку она оказалась в бегах4.

— Ну вот, миссис Фримэн, — сказала миссис Джонсон, — я рада оказать вам помощь, и поскольку мистер Джонсон должен вернуться с минуты на минуту, снимайте вашу шляпку и спускайтесь-ка вниз поужинать.

— С удовольствием, — ответила Харита. — Я ведь очень проголодалась.

Только теперь она почувствовала, как ослабела.

Причиной тому был не только голод, но и все недавние потрясения.

— Тогда поторапливайтесь, — сказала миссис Джонсон.

Харита прошла в свою комнату и присела на край кровати.

Ей казалось, что весь мир бешено вращается вокруг.

Возможно ли, чтобы все так переменилось за столь короткое время?

Она с такой тревогой ожидала приближения ночи, странствуя в одиночестве, — и ее спасло появление незнакомца.

«Он — благородный человек, — говорила она себе, — и я уверена, что он не упрекнет меня за то, что я притворилась его женой на один день».

Она решила, что если он и будет недоволен этим, она сможет ускользнуть отсюда прежде, чем он поправится и продолжит свой путь.

Она сняла свою шляпку.

Она готова была снять и жакет, когда вдруг вспомнила о вшитых в него драгоценностях.

Если Джесси или кто-нибудь другой заметит их, это может вызвать у них подозрения.

Тут она вспомнила о деньгах незнакомца.

Она без труда нашла запирающийся ящик, о котором говорила ей миссис Джонсон.

В комнате, кроме кровати и маленького гардероба, был лишь комод.

Очень старый, он, очевидно, был ровесником самого дома.

В одном из его ящиков из скважины торчал ключ.

Первым делом Харита положила в ящик деньги незнакомца.

Затем, убедившись, что в ящике хватит места и для ее жакета, убрала его туда.

Заперев ящик, она задумалась, где спрятать ключ.

И тогда она вспомнила, как в детстве делала ее мама, когда уходила с ней на прогулку.

Она подсовывала ключ под уголок ковра.

Теперь Харита сделала то же самое.

Вряд ли кто-нибудь будет искать его там.

Вымыв руки и лицо холодной водой, она быстро спустилась вниз.

Семья Джонсонов уже собралась вокруг большого стола на кухне.

Потолок этого просторного помещения подпирали балки, с которых свешивались два окорока, множество связок лука, утка и три неощипанные курицы.

Фермер Джонсон оказался слегка располневшим и слегка облысевшим человеком средних лет.

Он стоял в конце стопа и нарезал ногу барашка.

У Другого конца стола восседала миссис Джонсон.

Еще присутствовали три молодых человека, в том числе и мальчики, привезшие на повозке незнакомца, и девочка лет четырнадцати.

Судя по сходству, это была сестра парнишек.

Джесси подносила блюда от печи к столу.

Покончив с этим, она заняла место рядом с миссис Джонсон.

— А, вот и вы, дорогая, — приветствовала миссис Джонсон Хариту. — Я надеялась, что вы не задержитесь слишком долго, а то ваш ужин бы остыл. Моих двух сыновей, Билли и Люка, я думаю, вы знаете. Это — их друг Джим, а это — моя дочь Молли. А у того конца стола — мой муж.

Харита подошла к мистеру Джонсону.

— Добрый вечер, — сказала она. — Я очень благодарна вам и вашей жене за то, что вы позволили нам остаться.

Даже не знаю, что делала бы, если бы ваши сыновья не подоспели вовремя.

— Вечер добрый, — сказал фермер Джонсон.

Прежде чем он успел произнести еще хоть слово, его жена закричала со своего конца стола:

— А теперь садитесь, миссис Фримэн, я ведь знаю, как важно вам как следует подкрепиться после всего, что вы пережили!

Фермер Джонсон поставил перед нею доверху наполненную бараниной тарелку.

Блюдо было щедро приправлено картофелем, горошком и морковью.

Она задумалась, а сможет ли со всем этим управиться.

— Когда тарелка наконец опустела, Харите казалось, что она никогда больше не проголодается снова.

Семья была так поглощена едой, что никто не произносил ни слова.

Одна миссис Джонсон продолжала говорить не умолкая, хотя никто, казалось, не обращал на нее никакого внимания.

— Я все думала, куда вы ехали? — сказала она, когда Харита расправлялась с бараниной.

Джесси поставила перед нею чашку кофе, но она заметила, что мужчины пьют сидр.

Она предпочла бы выпить того же.

Но она стеснялась попросить об этом, думая, что, может быть, сидр — это привилегия мужчин.

Она уже готова была ответить, что направлялась в Норфолк, когда спохватилась, что это могло быть неразумным.

А вдруг — хотя это и было маловероятно — отчим вспомнит, что у нее в Норфолке есть дядя.

Вряд ли такая мысль пришла бы ему в голову.

И все же, когда она писала своим родственникам о смерти матушки, она говорила ему, что ее дядя теперь унаследовал титул лорда Уэнсли Уэнского.

Во всяком случае, рисковать не стоило.

Быстро вспомнив, что Саффолк граничит с Норфолком, она ответила:

— Мы направлялись в Эссекс.

— О, да это далекий путь! — ответила миссис Джонсон. — Может быть, и неплохо, что вы отдохнете немного. Я всегда очень устаю от езды верхом, все мои это хорошо знают.

Однако вся семья не отрывалась от своих тарелок. Миссис Джонсон продолжала:

— Отец говорит, у вас две отличные лошади. Вам нечего беспокоиться о них. Джейк ведь у нас знаток лошадей, правда, мальчики?

Наступила пауза, пока один из них, кажется, Билли, не ответил:

— Да, ма, конечно!

За бараниной последовал смородиновый пудинг, обильно политый патокой.

Проглотив лишь несколько кусочков, Харита поняла, что больше есть не в силах, и раздумывала, не сочтут ли хозяева ее отказ за обиду.

Тут кто-то потерся о ее ноги.

Это оказался спаниель, которого она заметила, еще только входя в комнату.

Под столом их было двое.

Она тайком скармливала им маленькие кусочки пудинга, которые собаки принимали с явной благодарностью.

Когда ужин был закончен, ребята отодвинули свои стулья и вышли из комнаты.

— Не забудьте запереть кур! — прокричал им вслед фермер Джонсон.

В ответ послышалось: «Есть!»

Когда они ушли, миссис Джонсон объяснила Харите:

— Приходится закрывать все на ночь. Эти лисы снуют повсюду, хватая что ни попадя! Нам и так приходится нелегко, а тут еще и лис нельзя трогать, чтобы господам было на кого охотиться, а они настигают-то всего одну из трех!

Харита улыбнулась.

В Хэлдон-Холле ей часто доводилось слышать подобные жалобы фермеров.

Сэр Мортимер же сокрушался, что лис слишком мало, и будь его воля, он специально разводил бы их.

Сама мысль о нем заставила Хариту содрогнуться, и она Сказала миссис Джонсон:

— Я очень устала и надеюсь, вы извините меня, если я пойду спать.

— Конечно, дорогая, идите, — сказала с сочувствием миссис Джонсон. — Я поднимусь с вами посмотреть, все ли в порядке с вашим мужем. Если вы оставите дверь открытой, то услышите, если ему будет худо ночью, Харита хотела спросить, что ей тогда нужно будет делать.

Но она боялась, что это покажется странным миссис Джонсон, и промолчала.

Как будто прочитав ее мысли, фермерша сказала:

— Я сказала Джесси приготовить отвар на случай, если он проснется. Просто дайте ему этот отвар, и он поймет, кто рядом с ним.

Харита понимала, что, никогда не видя ее раньше, незнакомец, конечно, не узнает ее.

Но об этом следовало помалкивать, и она просто сказала:

— Я не сомневаюсь, мой… м-муж будет очень благодарен вам, когда выздоровеет.

Она споткнулась на слове «муж», но миссис Джонсон не заметила этого.

Они поднялись в спальню незнакомца; две свечи освещали кровать, в которой он лежал.

Судя по всему, он не двигался с тех пор, как Харита в последний раз видела его.

Она вновь подумала, насколько он красив.

Но почему человек явно очень богатый, обладатель такого прекрасного жеребца ехал один, без конюха?

Когда миссис Джонсон удалилась, пожелав ей доброй ночи, Харита ушла в свою комнату и начала раздеваться.

Она невольно думала, что было бы жаль уехать до того, как к незнакомцу вернется сознание.

Ведь тогда она так и не узнает, кто он и куда направлялся.

Во время вечерней молитвы она вновь и вновь благодарила Бога за то, что может провести ночь под надежным и гостеприимным кровом.

Если бы ей пришлось в одиночестве провести ночь в гостинице, ее владелец счел бы это крайне необычным и подозрительным.

И она не смогла бы уснуть из-за страха, что отчим заявится туда и найдет ее.

Ее бы неминуемо с позором препроводили обратно в Хэлдон-Холл.

И без сомнения, вернувшись домой, отчим избил бы ее за побег.

«Я не смогу… вынести этого… я… не смогу!»— с ужасом думала она.

Она плотнее закуталась в одеяло.

Как бы там ни было, сегодня она в безопасности.

Ей следует оставаться спокойной и планировать свои дальнейшие действия.

С этими мыслями, усталая от всех пережитых тревог, она заснула.

Было уже утро, когда Харита проснулась.

Ее даже испугало то» как крепок был ее сон.

Если бы незнакомец позвал на помощь, она, не услышала бы его.

Она быстро соскочила с кровати и прошла в соседнюю комнату.

Он лежал в том же положении, в котором она оставила его вчера вечером, и она с облегчением вздохнула.

Снизу уже доносился шум, и Харита вспомнила, как рано начинается день на ферме.

Она подумала, что и ей теперь следует поступать так же.

Она умылась холодной водой и оделась в одно из прихваченных с собой муслиновых платьев.

Выглянув из окна, она убедилась, что день обещает быть жарким.

Она спустилась вниз и обнаружила, что мужчины уже покончили с завтраком.

В кухне оставались лишь миссис Джонсон, Джесси и Молли.

— А, вот и вы, моя дорогая! — воскликнула миссис Джонсон. — Думаю, вы чувствуете себя лучше после крепкого сна.

— Я хорошо выспалась, — улыбнулась Харита.

— Я заглядывала к вам утром и видела, что муж ваш лежит спокойно, — сказала миссис Джонсон. — Но я-то знаю об этих сотрясениях, сначала человек лежит тихонько как мышка, а потом принимается метаться да бредить.

— И… и что… мне делать тогда? — спросила Харита.

Миссис Джонсон улыбнулась ей.

— Вы уж не беспокойтесь о вашем муже. Я пригляжу за ним так же, как я выхаживала отца, да и Билли тоже. Он вечно попадает в какую-нибудь переделку. Я уж и забыла, сколько раз перевязывала его.

Харита улыбнулась.

Если миссис Джонсон решила позаботиться о незнакомце, то ей нечего волноваться.

Она съела целую тарелку яичницы с беконом, которую Джесси поставила перед ней.

Потом она пошла проведать лошадей.

Похоже, они хорошо отдохнули.

И все же ей показалось, что жеребец незнакомца был еще беспокоен, однако Джейк уверил ее, что с ним все обойдется.

— Завтра он будет уже спокоен, — сказал он. — Лучшего коня я еще не видал.

Харита почувствовала себя уязвленной из-за Меркурия.

Она зашла в его стойло, чтобы приласкать его.

— Ты у нас самый лучший! — говорила она ему.

Он тыкался в нее носом, и она думала, что он, похоже, остался ее единственным другом во всем мире, и она никогда не расстанется с ним.

«Конечно же, у нас все будет хорошо, когда мы доберемся до Норфолка», — успокаивала она себя.

Но в глубине души она боялась, что дядя не позволит ей остаться.

Ее отец ведь постоянно говорил, какой он необычный.

— Он мог бы быть монахом или факиром в Индии, сидеть на вершине горы, медитировать, размышлять о жизни, которая сменит эту жизнь, — сказал он как-то раз.

— Почему факиры делают это, папа? — спросила тогда Харита.

— Бог знает! — отвечал ее папа. — Мне всегда хватало забот в этой жизни, чтобы задумываться о будущей!

Но каким бы беззаботным он ни был при жизни, она не сомневалась, что сейчас он думает о ней и помогает ей.

«Мне так нужна твоя помощь, папа, — мысленно взывала она к нему. — Я отчаянно нуждаюсь в ней! Ты знаешь, я не могу выйти за лорда Стилбэри, но если отчим найдет меня, мне придется скорее согласиться на это, чем позволить ему бить меня».

От одной мысли об этом ее охватила дрожь.

Она обвила руками шею Меркурия.

Она прижалась к нему так, как будто только он и мог защитить ее от ужаса и унижения, которые готовил ей отчим.

«; Вернувшись в дом, она спросила миссис Джонсон, не может ли она чем-нибудь помочь ей в домашних делах.

Миссис Джонсон на мгновение задумалась. Наконец она спросила:

— Вы хорошо управляетесь с иголкой?

— Да, конечно, — ответила. Харита.

— Тогда вы могли бы помочь мне со штопкой, — сказала миссис Джонсон. — Эти мальчишки умудряются снашивать носки быстрее, чем я успеваю их штопать.

— Конечно, я помогу вам в этом, — сказала Харита.

Миссис Джонсон принесла целый ворох носков и чулок, выстиранных и приготовленных для починки.

И все они были порваны — то на носке, то на пятке.

Миссис Джонсон дала ей шерстяную пряжу для штопки, и Харита с корзинкой для рукоделия отправилась наверх, в комнату незнакомца.

Ближе к полудню становилось все жарче.

Харита сидела у окна, время от времени отрываясь от работы и бросая взгляд в сторону кровати.

Тишина мирного летнего дня нарушалась лишь жужжанием пчел за окном и квохтаньем кур во дворе.

Временами слышалось щебетание птиц, пролетавших над заросшим садом и исчезавших в поле, окружавшем дом.

Харита то и дело прекращала работу, чтобы полюбоваться окружающей красотой.

Ей казалось, что она вступила в совершенно иной мир, разительно отличавшийся от того, который она оставила.

Неожиданно со стороны кровати послышался какой-то звук.

Она отложила носок, который штопала, и поднялась на ноги.

Незнакомец перевернулся на бок и покачивал головой из стороны в сторону.

Она подошла к нему и увидела, что глаза его по-прежнему закрыты.

Но губы его были полураскрыты и Харита подумала, что его мучит жажда.

Она заметила, что отвар из трав, приготовленный Джесси, был налит в кувшин, стоявший рядом с кроватью.

Она налила полстакана отвара.

Она бережно приподняла рукой голову незнакомца с подушки.

Он пошевелил рукой, и она испугалась, что он опрокинет стакан.

Харита тихо сказала:

— Вас мучает жажда. Выпейте это. Вам станет легче и вы опять заснете.

Произнося эти слова, она вспомнила, что так говорила с ней ее матушка, когда она болела в детстве.

Она была уверена, что успокоит таким образом незнакомца.

Возможно, что даже будучи без сознания, он хотя бы смутно воспринимает происходящее.

Он выпил почти все, что было в стакане.

Когда она опускала голову незнакомца на подушку, ей показалось, что у него жар.

Подойдя к умывальнику, она поискала губку и не обнаружила ее там.

Харита побежала в свою комнату за губкой и полотенцем и вернулась к незнакомцу.

Она осторожно протерла влажной губкой его лицо, а потом бережно вытерла его.

Впервые в жизни она ухаживала за больным мужчиной.

Он казался ей маленьким мальчиком, упавшим и поранившимся.

Теперь он нуждался в заботе и уходе.

То ли благодаря ее стараниям, то ли под действием отвара, но он затих.

Он лежал спокойно, когда она спускалась к обеду.

После полудня миссис Джонсон поднялась к ним, чтобы взглянуть на больного.

— Может быть, у него жар? — спросила Харита.

— Завтра, — сказала миссис Джонсон, — мы вымоем его.

Это всегда помогает при лихорадке, а сегодня уж слишком жарко!

Харита смутилась от такого предложения, но отказаться помочь миссис Джонсон не могла.

— Может быть, завтра он придет в себя, — предположила она. — Тогда он сможет помыться сам.

Миссис Джонсон покачала головой.

— Чем дольше он будет спать, тем лучше, — сказала она. — Так что не беспокойте его без необходимости.

Она улыбнулась, говоря это, и положила руку на плечо Харите.

— Скоро он снова станет здоровым и сильным, — сказала она. — Я понимаю, что вы ждете не дождетесь, чтобы он вновь обнял вас, но вам необходимо терпение.

Харита смутилась, но сказать ей было нечего.

— А теперь пойдем вниз, — сказала миссис Джонсон. — Я вижу, вы все носки за меня перештопали, так что мы можем теперь вместе приготовить что-нибудь особенное на ужин.

— Я с удовольствием помогу вам в этом, — сказала Харита.

— Конечно, — улыбнулась миссис Джонсон, — и не забывайте: когда он оправится, вам придется хорошенько подкормить его. Ему это пойдет на пользу, да и досадовать он будет меньше. Не было еще такого мужчины, который мог бы допустить в чем-нибудь промашку и признать ее!

Посмеиваясь, она пошла вместе с Харитой вниз.

Девушка же подумала, что, может быть, когда-нибудь этот совет пригодится и ей, когда у нее самой будет муж.

Но эта мысль тотчас вернула все ее страхи.

Она вновь стала молить Бога:

» Но только не лорд Стилбэри… пожалуйста. Господи… только не лорд Стилбэри! Кто угодно… но только… не он!«

Ужин, который они приготовили в тот вечер, показался Харите превосходным.

Она помогла миссис Джонсон зажарить нескольких цыплят.

На десерт вместо пудинга они приготовили желе и салат из фруктов, которые собрали в саду.

Салат подали с густой сметаной.

Харита думала, как понравился бы ее маме такой ужин, если бы они только могли его себе позволить.

Поднимаясь к себе, она напевала тихонько какую-то песенку.

Незнакомец все еще спал, и миссис Джонсон поставила возле его кровати кувшин со свежим отваром трав.

Харита разделась, готовясь ко сну.

Было все еще жарко, и она накрылась лишь простыней.

Она проспала около часа, когда се разбудил звук, донесшийся из соседней комнаты.

Перед тем как лечь в постель, она отодвинула занавеси на окне.

Лунный свет вливался в ее комнату.