Как ни воображаешь себя умным, опытным и знающим, все-таки наталкиваешься на случаи, где снова приходится дорого платить за науку. К счастью нет ничего плохого, что не имело бы и хорошей стороны. Теперь я по крайней мере знаю, как мне понимать этого доктора Кварца. Этот человек не произнесет хвастливых угроз. Каждое сказанное им слово он может подтвердить фактами, и я охотно верю, что он внимательно следил за мной и моей деятельностью. Почему же и нет? На его месте я вряд ли стал бы поступать иначе, и во всяком случае его образ действий соответствует в точности тому методу, который был бы применен доктором Кварцем проклятой памяти. Что мне думать о всем том, что мне наболтал этот мерзавец? Он говорит, что потратил десять лет своей жизни на то, чтобы изучить меня и мои привычки, причем он умел держаться в стороне, да так хитро и умно, что я за все это время и не подозревал о его существовании. Кажется невероятным, чтобы какой-либо человек был способен на это, да и я сам назвал бы это басней, если бы я не знал, что люди кварцовского склада действуют основательно и обдуманно. Несомненно он в эти годы жил поблизости от меня, но старался не навлечь на себя моего внимания. Он несомненно располагает громадными средствами и наверно содержит целую армию сыщиков, которым всем вменено в обязанность тщательно следить за всеми моими действиями и мероприятиями. И вот теперь я понимаю, почему именно за последние годы происходило много такого, что влияло на мои планы и почему оказывались препятствия на моем пути там, где я их меньше всего ожидал. Часто уже у меня возникала мысль, что у меня есть могущественный враг, которому доставляет удовольствие препятствовать мне и вырывать у меня плоды моей деятельности. А теперь я знаю, что такой враг у меня есть – и это никто иной, как доктор Кварц. За десять лет он мог многое подготовить и сделать. Во всех городах мира он мог навербовать шпионов, служащих в самой полиции и доносящих ему о всех секретах власти, о всех ее мероприятиях и действиях. Его подчиненные сидят вероятно также в конторах больших торговых домов. Везде и всюду он содержит постоянную армию соглядатаев, повинующихся каждому его знаку. Словом, он мог добиться чуть ли не всемогущества. Теперь, по истечении десяти лет, он считает себя достаточно сильным, чтобы не только объявить мне войну открыто, но и победить меня. Я понимаю, – поражение его брата должно быть ужасно отомщено, причем он хочет исполнить этот акт мести всенародно. Он осмеливается, с глазу на глаз со мной, рисоваться стократным преступником, и только для того, чтобы высмеять меня. Он осмеливается впустить меня в свой дом и там демонстрировать мне свое могущество, сидя напротив меня и весело улыбаясь. На это способен только доктор Кварц. Он осмеливается лишить меня сознания в конце нашей беседы и осмеливается доставить меня на мою квартиру, только для того, чтобы еще раз показать свое могущество. На это опять-таки способен только доктор Кварц. Хладнокровно он признается мне, что он во стократ хуже и преступнее, чем предполагал даже я, он почти сознается в убийстве в товарном вагоне, – он доказывает свою способность разузнавать мои сокровеннейшие тайны. Во всяком случае верно то, что в открытой борьбе я не могу победить этого доктора Кварца. Для этого он слишком осторожен и располагает слишком большими оборонительными средствами. Я должен побить его его же собственным оружием." – А это что такое?

Нику Картеру удалось немного приподняться на постели, на которой он лежал, и он увидел на столе исписанный лист бумаги.

– Кварц оставил мне письмо, следуя примеру своего страшного предшественника, – бормотал сыщик.

Одним движением он вытянулся и сейчас же встал на ноги. Сразу он почувствовал, как к нему вернулось его обычное спокойствие. Он вполне оправился и одурманивающие последствия привитого ему яда исчезли.

Он подошел к столу и взял в руку лист бумаги. Это действительно было письмо доктора Кварца.

Оно было написано красиво и казалось литографированным. Содержание письма было следующее:

"Милейший Картер! Вы полагаете, что у меня та же Ахиллесова пята, как у того человека, о котором мы с Вами беседовали. Если наш общий знакомый имел слабость, то безусловно она состояла в том, что он писал слишком много писем. Несмотря на это, я осмеливаюсь писать Вам и вместе с тем разрешаю Вам извлечь из моего поступка те выгоды, которых Вы можете достигнуть при вашей изумительной ловкости. Вы имели несчастье упасть в обморок в моем доме, а потому я оказал Вам дружескую услугу проводить Вас до Вашей квартиры, где Вы будете пользоваться тем уходом, который, по-видимому, Вам необходим. Надеюсь, что Вы оправитесь вполне к тому времени, когда прочитаете эти строки. Я, конечно, вполне сознаю, что Вы от души желали бы, чтобы я проболтался в этом письме, что могло бы оказать Вам известную услугу впоследствии. Но я не намерен делать этого. Мое сегодняшнее письмо скорее преследует цель лишний раз доказать Вам мой интерес к Вам, и повторить мое обещание, что ни одна малейшая тайна в Вашей жизни и деятельности, не останется нераскрытой. Когда я исполню долг, еще задерживающий меня здесь и приготовлюсь к отъезду на тот восхитительный остров в Тихом Океане, о прелестях которого я дал Вам слабое описание, тогда я надеюсь иметь удовольствие видеть Вас своим спутником, причем Вы не откажете мне в Вашем ценном содействии при моих научных опытах. Я состою в тесной связи с наукой, милейший Картер, а ее высшим наслаждением является изучение человеческой природы на самом человеке, правда, не совсем безболезненное. Возможно, что Ваши умственные способности позволять Вам читать между строк, по крайней мере я так думаю. Тем временем я надеюсь не менее твердо, что ваш милый молодой помощник Патси, если только Вы его когда-нибудь еще увидите, даст Вам новое доказательство того, что я существую и на что я способен. Мне не нужно подписывать это письмо, так как Вы и без того знаете, от кого оно исходит".

Ник Картер, наморщив лоб, положил письмо обратно на стол.

"Что это опять значит? Что этот дьявол хочет сказать своим намеком на Патси" – спрашивал себя сыщик.

Он посмотрел на часы и испустил крик крайнего удивления. Он быстро подошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.

– Боже праведный, – бормотал он, – я пролежал без сознания несколько часов. Теперь уже настало утро. Прошло часов пятнадцать, пожалуй даже больше, с тех пор, как меня ранил тот подлый стул. Когда я лишился сознания в комнате этого дьявола доктора, было около девяти часов вечера, а теперь уже полдень.

Он отошел от окна и озабоченно осмотрел комнату.

"Патси должен был зайти ко мне на квартиру в полночь – думал он, – а имя его в этом письме может иметь только одно значение! Боже мой, это чудовище взяло в плен бедного Патси, и он теперь находится в его власти! Когда я свалился без сознания, Кварц доставил меня сюда, потом он выждал прихода Патси. Конечно! Я вижу это все совершенно ясно! Патси пришел, в то время, когда преступник находился здесь, и пока я лежал без сознания на постели в беспомощном состоянии, Кварцу не стоило большого труда завладеть юношей!"

К сыщику тем временем вернулись его обычная сила и способность размышлять. Очутившись лицом к лицу с неожиданными, грозными фактами, он сразу занялся ими всецело.

Он прежде всего вышел из комнаты, сошел с лестницы и открыл парадную дверь. Это он сделал для того, чтобы посмотреть, заходил ли Патси наверх в квартиру и оставил ли он в дверях условленный, еле заметный знак, по которому сыщик узнавал о его приходе и уходе.

Одним взглядом Ник Картер убедился, что Тен-Итси совершенно не заходил в квартиру; зато на дверях находился знак Патси: число "12", из которого сыщик усмотрел, что его молодой помощник вошел в дом в полночь. Если бы Патси обычным путем вышел потом из дома, то цифра "12" была бы вычеркнута и рядом с ней помечен час ухода. Патси писал красным, а Тен-Итси зеленым мелом.

"Так и есть, Патси вошел в дом в полночь, и не мог написать условленный знак, когда оставил дом, – мелькнуло в голове сыщика, – это теперь ясно. Мне остается посмотреть, удалось ли Патси оставить после себя какое-нибудь указание на то, что именно произошло наверху в квартире".

Он поспешно вернулся в свою квартиру.

В самой квартире все, по-видимому, было в полном порядке, хотя сыщик ни на минуту не сомневался, что доктор Кварц успел подвергнуть все подробному осмотру, причем от его внимания не мог бы ускользнуть ни малейший кусочек бумаги.

В течение довольно долгого промежутка времени сыщик отыскивал какой-нибудь след, могущий быть оставленным его помощником. Наконец, он открыл этот след, да такой, который делал честь остроумию молодого человека.

Очевидно, Патси был связан и положен на ту же постель, на которой лежал в бессознательном состоянии и сам Ник Картер. Для того, чтобы оставить после себя след, Патси, по-видимому, разорвал себе кожу пальца об какой-нибудь железный гвоздь, и написал собственной кровью на белой стене за постелью краткую, но многозначительную весть. Она гласила:

"Я во власти Кварца!"

Это было все – но этого было достаточно.

Когда на ратуше города Канзас-Сити часы пробили полночь, за углом здания, стоявшего от жилища доктора Кварца на три дома, показались две фигуры.

– Пока все обошлось благополучно, – послышался голос Ника Картера, – вперед, Тен-Итси, но будь безмолвен, как могила.

Они с изумительной ловкостью начали карабкаться вверх по громоотводу на крышу. Добравшись наверх, они юркнули возможно бесшумно и осторожно по крышам и, наконец, остановились в тени громадной печной трубы на крыше дома доктора Кварца.

– Вот там я уже вижу световое окно над его вестибюлем, – шепнул Ник Картер своему спутнику.

Рядом с этим окном, в одной с ним плоскости, была устроена спускная дверь, через которую по лестнице можно было с крыши спуститься в дом.

Ник Картер осторожно подполз к спускной двери и попробовал ее открыть. Но она не поддавалась никаким усилиям.

– Заперта изнутри, – шепнул сыщик, – дай-ка инструменты, Тен.

Тен-Итси снял с плеча кожаную сумочку, из которой он передал своему начальнику бурав. Ник Картер начал работать и быстро просверлил отверстие в железе, пробуравив также нижнюю деревянную обшивку. Таким образом он просверлил отверстие за отверстием, одно близко возле другого, пока сыщику в конце-концов удалось острым инструментом вытащить оставшиеся части. Благодаря этому образовалось большое отверстие, достаточно широкое, чтобы пропустить руку. Сыщик просунул руку и ему удалось нащупать засов и бесшумно его отодвинуть. Затем Ник Картер приподнялся.

– Готово, – шепнул он своему помощнику, – а теперь, Тен-Итси, я подниму спускную дверь и спущусь вниз. А ты останешься здесь на крыше.

– Не могу ли я вас проводить туда, начальник?

– Нет, ты подожди здесь, ты тогда лучше всего сумеешь оказать мне содействие. Нельзя знать, может быть в эту минуту по всему дому раздаются тревожные звонки, извещающие доктора Кварца о том, что теперь происходит на крыше. Если он услышал тревогу, то он меня уже ожидает внизу и я не хочу, чтобы он поймал нас обоих, хотя я на этот раз не дамся ему так легко в руки.

– А что мне тем временем делать здесь на крыше, начальник?

– Ожидать. Спокойно ожидать и слушать, что произойдет.

– И если я услышу шум или что-нибудь в этом роде?

– Прислушивайся, как только можешь внимательнее. Если ты услышишь, что я крикну "доктор", то сейчас же сойди мне на помощь. Если же я крикну "Кварц", то ты, как можно скорее, побеги к начальнику полиции и попроси его немедленно прийти сюда. Если же ты ничего не услышишь, то ты подождешь здесь час, и потом тоже отправишься к начальнику полиции. Приведи его сюда и побуди его обыскать каждый уголок в этом доме. Если я через час не появлюсь, то для обыска будет достаточно много оснований.

С этими словами Ник Картер поднял дверь и осторожно спустился вниз. Он сошел по лестнице донизу, там стал прислушиваться и убедился, что его приход остался незамеченным, а затем вынул свой электрический фонарь и надавил кнопку.

При ярком свете фонаря сыщик увидел, что он находился в каком-то шкафообразном помещении, еле вмещавшем лестницу. Прямо перед ним находилась дверь; легким нажатием ручки он убедился, что она заперта.

Сыщик умел без труда открывать всякие замки и в этом отношении мог соперничать с самым искусным слесарем. Для таких целей у него имелась изготовленная им самим переставляемая отмычка; через несколько секунд этот великолепный маленький инструмент выполнил свой долг и дверь была открыта.

Ник Картер бесшумно закрыл за собой дверь и вышел в верхний коридор дома, погасив предварительно свой фонарь.

Таким образом Ник Картер в полночное время очутился в доме своего смертельного врага. Больше того, он успел уже спуститься с крыши в верхний коридор, и теперь он сознавал, что представляется возможность раскрыть некоторые тайны этого загадочного дома.

Осторожность не позволяла ему пользоваться карманным фонарем, так как один единственный луч мог погубить его. Ввиду этого он передвигался в темноте, ощупью искал направление по перилам лестницы, принимая все возможные меры чтобы избежать какого бы то ни было шума.

У Ника Картера были удивительно зоркие глаза, не отказывавшие ему и ночью. Там, где другие чувствовали себя в непроницаемой тьме, он видел достаточно ясно, чтобы найти дорогу. Затем, из верхнего светового окна во внутрь дома падал легкий, сумрачный свет.

Таким образом Ник Картер увидел, что в верхний коридор вели четыре двери, выходившие по-видимому из стольких же комнат.

Он нажал на все четыре ручки дверей. Оказалось, что двери были незаперты, а комнаты пустовали.

Ник Картер, убедившись в том, что на верхнем этаже искать было нечего, подкрался обратно к лестнице и по ее покрытым ковром ступенькам неслышно спустился в нижний этаж.

Он тотчас же увидал, что здесь комнаты были расположены иначе.

В нижнем коридоре горел спущенный газовый рожок, распространявший достаточно света для того, чтобы дать сыщику возможность хорошо оглядеться.

Он опять остановился и стал прислушиваться. Но в доме все было тихо, однако сыщик заметил, что в одной из комнат того этажа, на котором он теперь находился, горел свет: он проходил через нижнюю щель в двери.

Но когда Ник Картер приблизился к двери, он вдруг расслышал бормотание голосов. Оно было настолько неясно и расплывчато, что сыщик несмотря на хороший слух, не мог установить, были ли то мужские или женские голоса.

Он опустился на четвереньки и приложил ухо к нижней щели в двери.

И сразу он испытал восторженную радость, так как по звуку голоса он сейчас же узнал своего молодого помощника Патси, хотя он и не мог разобрать ни одного слова из того, что говорил юноша.

Сыщик бесшумно привстал и тщательно рассмотрел дверь у которой он стоял.

Ему сразу бросилось в глаза, что дверь отворялась не вовнутрь, а в противоположном направлении, т. е. в коридор. Это было особое устройство, отличавшееся от обычных строительных правил в Америке. Кроме того Ник Картер заметил, что дверь была снабжена железными засовами.

С крайней осторожностью, дабы не возбудить внимания находившихся в комнате лиц – ведь можно было предположить, что там находится и доктор Кварц – Ник Картер отодвинул железные засовы; это оказалось легче, чем он предполагал. Засовы были хорошо смазаны и вероятно часто передвигались, так как они отошли свободно и совершенно бесшумно.

Ник Картер, как только мог осторожно, немного приоткрыл дверь, чтобы заглянуть в освещенную комнату, не будучи замеченным находящимися в ней лицами.

Сыщик сейчас же увидел, что он далеко еще не вошел в комнату, так как за открытой им дверью была расположена еще другая дверь, сооруженная из массивных железных прутьев, наподобие решетчатых дверей в американских тюрьмах.

Он взглянул во внутрь комнаты. В ней находились два человека, прикованных к продольным стенам друг против друга таким образом, что они могли смотреть один другому в лицо.

В одном из этих лиц Ник узнал своего помощника Патси.

А другое. Глаза сыщика при виде этого лица чуть не затуманились, так как он готов был поклясться, что это была та же дивно красивая молодая женщина, воскресшая к новой жизни, которую он видел распростертой на постели в товарном вагоне, мертвую и набальзамированную, с кинжалом в груди.

Ни Патси, ни молодая женщина – а ей по-видимому было не более двадцати лет – ничего не подозревали о близости сыщика. Последний не осмеливался дать им знать о себе, не убедившись предварительно, что кроме двух пленников никто не может его услышать.

Железная дверь была массивной работы, и плотно заперта. Это Ник Картер увидел по первому же взгляду, причем сознавал, что даже ему будет нелегко открыть эту решетку.

Он уже собрался уйти, чтобы продолжать осмотр дома, так как он ни за что не хотел допустить возможности быть не вовремя настигнутым в доме до освобождения Патси, как вдруг услышал, что молодая девушка заговорила.

– Я надеюсь, вы храбро будете смотреть опасности в глаза!

– Полагаю, мне придется страдать меньше, чем вам, – ответил Патси, – я предпочту вынести на себе всевозможные мучения чем беспомощно смотреть, как другого человека терзают и пытают.

Ник Картер ясно разглядел в слабо освещенной комнате, как девушка печально взглянула на молодого человека.

– До сего времени, – сказала она, – я присутствовала еще не на многих пытках, хотя он заявил, что мне придется скоро пройти и это испытание. Он исходит из того положения, что может заставить даже самого нежного и мягкого человека отупеть настолько, что тот будет видеть страдания других, не испытывая решительно ровно ничего, – что даже самые ужасные и страшные сцены, которые могут быть придуманы лишь дьявольской фантазией, не произведут никакого впечатления и не вызовут даже сердцебиения, не говоря уже о чувстве сожаления или сострадания. Правда, я еще не видела, как он пытал кого-нибудь так ужасно, как он собирается сделать это с вами, если верить его клятве. Надеюсь, он не заставит меня смотреть на все это до конца.

– Давно ли вы уже находитесь в этом ужасном доме?

– Не знаю. Понятия о времени и пространстве исчезли из моей памяти и я ничего не могу вспомнить. Либо меня одурманивают, либо я живу в тисках какого-то властного гипнотического внушения.

– Но ведь вы разговариваете так разумно, – ответил Патси, – что я не могу себе и представить, чтобы ваши умственные способности пострадали столь сильно.

– Умственные способности я пока сохранила, хотя живу как бы во сне и все кажется мне, как бы несуществующим. Чтобы объяснить вам это, скажу, что мною овладела из-за вас большая печаль, но это не страх, который, быть может, я испытывала раньше, когда я еще не была в этом доме. Доктор Кварц говорит, что я представляю собою наилучший объект для опытов, когда-либо ему попадавшийся под руки, и что я должна считать себя счастливой потому, что могу много сделать для науки.

Ник Картер ясно заметил, как его молодой помощник задрожал. Он уже опять собирался уйти, как услышал вопрос Патси:

– А скоро ли он возвратится?

– Он сказал, что оставит нас вместе на один час. С тех пор наверно прошло уже около получаса.

– Я думаю, больше, срок наверно уже истек, – с дрожью в голосе возразил Патси.

Как бы в подтверждение этого замечания Ник Картер в этот момент услышал на самом нижнем этаже шум приближающихся шагов.

Сыщик немедленно закрыл наружную дверь, привел в порядок засовы и быстро скользнул на лестницу, ведущую на верхний этаж, чтобы не быть замеченным приближавшимся лицом.

Едва только он успел скрыться, как уже услышал, что шаги приближаются к двери комнаты, в которой находились пленники.

В коридоре было достаточно светло, и Ник Картер узнал доктора.

Почти не сознавая, что делает, как бы повинуясь повелению свыше, Ник Картер вынул револьвер и прицелился в это чудовище. Он решил прикончить дальнейшую преступную карьеру этого демонического человека. Но его благородство не позволило ему выстрелить в человека, сидя в засаде, как бы преступен не был этот человек. Поэтому он в нерешительности опустил руку с револьвером и стал зорко наблюдать за доктором.

Доктор Кварц отодвинул засовы наружных дверей, открыл ее, отпер решетчатую дверь, отодвинул ее, и вошел в помещение, служившее тюрьмой.

Он и не подумал запереть ту или другую дверь, через которые он вошел, а оставил их открытыми, прошел до середины комнаты и там остановился между своими двумя пленниками.

Он остановился совершенно неподвижно, и смотрел то на девушку, то на юношу с таким выражением в лице и глазах, которого сыщик совершенно не знал за ним, и который привел его в ужас.

"Он имеет вид лунатика, собирающегося совершить преступление, о котором душа его ничего и не знает", – подумал сыщик.

Он наклонился вперед, чтобы лучше видеть, что будет делать его смертельный враг.

Лицо доктора было бледно, как смерть. Кровь, казалось, совершенно ушла из лица, а выражение последнего по мертвенности напоминало лицо покойника. Глаза его были безжизненны и как бы механически перебегали от одного пленника к другому, по-видимому не замечая их присутствия.

"Возможно, – подумал Ник Картер, – что этот человек представляет собою жертву какой-нибудь отвратительной страсти? Может быть, он морфинист или курильщик опиума? На то похоже, и кажется, теперь он находится под действием одного из этих наркотических средств. Несомненно он не в полном сознании."

На устах доктора теперь уже не играла та насмешливая улыбка, которая обыкновенно не сходила с его лица. Его обычно красные губы обнажали теперь мясо на деснах, причем они были грязновато-серого цвета.

Ник Картер все больше недоумевал, так как тот человек, который стоял там посередине комнаты, совершенно не был похож на того, которого всегда видел перед собой сыщик.

Глаза ужасного доктора все еще переходили от девушки к юноше и обратно, причем однако жалкий вид пленников, способный возбудить сожаление даже у бесчувственного камня, не вызывал никакого изменения в его лице.

К крайнему своему изумлению Ник Картер услышал, как молодая девушка, не взирая на присутствие своего мучителя, заговорила:

– Мы можем спокойно продолжать разговор, – обратилась она к Патси, – он нам не будет препятствовать, и даже, если бы услышит нас, не обратит внимания на наш разговор. Я его уже раз видела в таком состоянии – Боже, как это было ужасно! Это было тогда, когда он на моих глазах убил мою двоюродную сестру – вероятно это было очень, очень давно. Я и не знаю, когда это произошло, но наверно это было в каком-нибудь другом городе.

– Вашу двоюродную сестру? – воскликнул Патси, – тогда мы в товарном вагоне на постели нашли вероятно ее труп с кинжалом в сердце?

– Да, – отозвалась девушка, – вероятно то была она, хотя он ее не заколол – нет, он задушил ее своими руками. Боже мой, это было ужасно! В тот час он имел такой же вид, как и теперь. Он тогда подскочил ко мне и наверно убил бы и меня, если бы в тот самый момент злой дух не вышел из него – краска опять вернулась к нему, он обернулся к трупу моей несчастной сестры и уставился на него с выражением такого беспредельного изумления, точно не сознавал, что именно он-то и задушил ее на смерть. А теперь он, быть может, убьет нас обоих! Дай Бог мне быть первой по очереди! Тише!

Доктор Кварц повернулся к девушке, как будто расслышал теперь звук ее голоса. Затаив дыхание, оба пленника в ужасе смотрели на своего мучителя, а за дверями Ник Картер опять поднял револьвер и прицелился в голову доктора, твердо решив пристрелить его раньше чем совершится новое злодеяние.

Но уже в следующую секунду голова недвижно стоявшего врача опустилась на грудь, как будто душа его снова отправилась в странствия.

Через несколько времени девушка снова осмелилась заговорить:

– Неправда ли, вы ужасаетесь, что я так безучастно спокойна при всех этих ужасах? – спросила она, – но вы не удивлялись бы этому, если бы знали все, чего только я должна была насмотреться с того времени, как я в его власти. Он – дьявол! Он не человек, никогда этому не поверю! Он заставил меня привыкнуть к ужасу так, что я не узнала бы самой себя, если бы еще обладала способностью ужасаться! Я с дрожью ощущаю, что все больше теряю способность различать добро и зло! Сострадания во мне давно уже нет! Я знаю, доктор Кварц убил моего отца и мою мать точно также, как он убил мою несчастную двоюродную сестру Алису и ее родителей – и все-таки я могу говорить и думать об этом, даже касаться его руки и беседовать с ним без того, чтобы меня охватывало дикое отвращение. Он говорит, что не успокоится до тех пор, пока сделает из меня вторую Занони. Но если он действительно исполнит это, то моим первым делом будет – убить его!

– Кто это – Занони? – спросил Патси еле слышно, так как в противоположность молодой девушке он с трудом мог говорить в присутствии ужасного человека, недвижно стоявшего между ними и все еще глядевшего то на одного, то на другого пленника.

– Занони? Это единственное существо в мире, которого боится даже этот ужасный доктор Кварц. Посмотрите – он задрожал, когда только произнесли ее имя. Занони ужасна... Занони... Занони ведьма! Посмотрите, как он дрожит, как он извивается!

И действительно. Доктор Кварц, этот человек, состоявший как бы только из железа и стали, не способный чувствовать по-человечески – задрожал.

Все еще он смотрел из стороны в сторону, и его стеклянные глаза, казалось, снова начинали видеть и узнавать окружающее.

– Тише, – шепнула девушка, – если вам еще дорога ваша жизнь, то теперь не смейте говорить.

Но в этот роковой момент начал действовать другой.

То был Ник Картер: подкравшись ближе, он одним громадным прыжком подскочил к доктору, одной рукой схватил его за горло, а другой нанес ему ручкой револьвера страшный удар по голове, так что тот свалился на пол, как сраженный бык.

Этот удар, казалось, возымел чудодейственную силу; доктор Кварц очнулся от сонного состояния, в котором находился, когда вошел в комнату.

Казалось, будто резиновый мяч ударился об пол, так как доктор Кварц в тоже мгновение с поразительной эластичностью вскочил опять на ноги. Он хотел обернуться в сторону сыщика, но последний немедленно нанес ему, на этот раз кулаком, увесистый удар в висок.

Вместе с тем оба свалились на пол. Доктор оказался внизу, а Ник Картер очутился на своем противнике.

Хотя оба страшных удара должны были оглушить доктора, он начал бороться с такой силой, таким присутствием духа, такой яростной решительностью, что вряд ли кто другой был бы способен на это при одинаковых обстоятельствах.

С другой стороны Ник Картер сознавал, как опасен был его противник. Он еще только за день до этого испытал на себе силу негодяя и знал, что ему приходится напрячь всю свою ловкость, чтобы одолеть его. Он, не медля ни одной секунды, воспользовался всеми приемами, могущими привести к победе.

Когда они оба свалились на пол, сыщик снова стал ударять своего противника изо всей силы, стараясь тем окончательно оглушить его. Он бросил револьвер и теперь пытался наложить на кисти рук доктора стальные наручники, прежде чем тот успел бы воспротивиться этому.

Но даже после того как ему удалось сделать это, противник его все еще яростно боролся, поднимаясь и пуская в ход зубы, так что Нику Картеру осталось только еще раз взять револьвер и снова бить им изо всей силы по голове своего пленника.

Это подействовало, члены доктора вытянулись, сознание его на время помутилось, и сыщик воспользовался этим коротким перерывом, чтобы вынуть из кармана еще пару кандалов, и наложить их на ноги пленника.

Хотя лицо доктора обливалось кровью, на устах побежденного все-таки заиграла насмешливая, вызывающая улыбка.

Сыщик увидел, что пленник опять совершенно пришел в себя.

– Что же, Картер, вам повезло, вы наткнулись на лунатика, – проговорил доктор Кварц с таким холодным спокойствием, точно речь шла вовсе не о нем, – иначе связаны были бы вы, и я стоял бы на вашем месте. Не сдобровать бы вам тогда!

– Лучше так, как оно теперь есть, – злобно улыбаясь, возразил сыщик, – я полагаю, нам теперь удастся составить против вас всякое обвинение скорее, чем вы предсказывали.

– Конечно, пока козыри находятся в ваших руках, господин полицейский проныра, – ответил доктор Кварц, – но не забывайте, вы еще не вышли из этого дома.

– Об этом не извольте беспокоиться, доктор. Мы будем очень осторожны.

Пока Ник Картер еще говорил, он заметил, что доктор Кварц обратил свой взор на прикованную к стене девушку. Он видел, как взгляд его снова становится холодным и жестким. Сыщик сейчас же понял, что несмотря на свои узы, пленник делал дерзкую попытку гипнотизировать девушку, превращая ее таким образом в послушное, безвольное орудие своих гнусных замыслов и планов.

С быстротой молнии Ник Картер подскочил к доктору и в тот же момент нанес ему ладонью сильный удар по глазам.

– Будьте вы прокляты, – прошипел доктор.

Но сыщик не обратил на это внимания. Не отвечая ни слова, он схватил доктора несмотря на то, что тот отчаянно отбивался, поднял его и вынес из комнаты в коридор. Там он перевязал ему глаза платком, а с помощью третьей пары наручников, приковал его к перилам лестницы.

– Я собираюсь вернуться в комнату, доктор, чтобы там немного потолковать с нашими общими друзьями. Но я стану так, что беспрерывно вы у меня будете на виду. Не пытайтесь произвести ни малейшего подозрительного движения, так как это будет равносильно вашей верной смерти. Обо мне говорят, что я один из лучших стрелков в этой благодатной стране, и я, не задумываясь, испытаю на вашем теле, правы ли люди или нет.

В ответ на это предупреждение доктор Кварц лишь насмешливо и презрительно рассмеялся.

– Ерунда! – пренебрежительно возразил он, – убирайся, скройся хоть к черту или куда хочешь, но только не надоедай мне своей ребяческой болтовней! Не пройдет и часа, как ты у ног моих будешь молить меня о пощаде!