"Что это: страх или подозрение? – мелькнуло у Ника. – Все равно, я теперь знаю, что мои подозрения оправдываются и постараюсь побольше понаблюдать за моим "хозяином"".

– Ага! Значит, ты спрашивал работы в Биркенгофе, – произнес Мейерс после минутного молчания.

– Должно быть, так, – беспечно отозвался собеседник.

– Я когда-то и сам служил там, – пояснил Мейерс.

– Возможно ли? Мне кажется, вы слишком богаты для этого!

– Теперь мне нет нужды служить! Раньше я был беден!

– Ага! Так, так!

– Ты у них не нашел работы? – снова начал Мейерс.

– Нет, – печально подтвердил Ник.

– Разве им не нужен работник?

– Мне сказали, что барышня куда-то уехала и пока она не вернется, никто не имеет права нанимать работников.

Легкая усмешка, как тень, пробежала по лицу Мейерса.

– Ты, значит, сам не видел молодой леди? – обратился он к "работнику".

– Какой леди? – наивно переспросил сыщик.

– Ну да той, которой принадлежит Биркенгоф!

– А она молода?

– Даже очень.

– Пожалуй, еще и красива? – осклабился мнимый Фил Симпкинс.

– Ослепительная красавица! – пояснил Мейерс.

– Ох! – тяжело вздохнул Картер.

Вздох этот обратил на себя внимание Мейерса...

– Что с тобой? – участливо спросил он.

– Я вспомнил кое-что неприятное!

– Что именно?

– Это для вас не интересно! Я вспомнил такое, что заставляет меня чуть ли не рыдать!

– Мне очень жаль, Фил, если я виноват в этом.

– Это было самое ужасное событие в моей жизни, хозяин! – продолжал притворяться Картер. – Я был обручен с дочерью богатого Джима Блоомера, молоденькой Селли, но родители не хотели ее отдать за нищего! Я отправился в Нью-Йорк заработать деньжонок, но когда вернулся, Селли уже вышла замуж за другого!

Глаза Мейерса заблестели, как горящие уголья... Он судорожно стискивал кулаки и нервно подергивал плечами.

Наконец он заговорил... Голос его, в противоположность лицу, был совершенно спокоен...

– Ну, и что же ты сделал тогда? – произнес он.

– Сделал-то я немного, но зато многое задумал! – отвечал сыщик.

– А что же именно?

– Первой моей мыслью было – придушить соперника.

– Но ты этого не сделал?

– Не сделал, так как еще неизвестно, кто бы кого придушил!

– Я бы не спустил этого, – злобно вымолвил Мейерс, – и непременно бы ухлопал его!

Глаза его при этом метали молнии, голос был глухой, как будто говоривший задыхался. Он встал, несколько раз прошелся по комнате и наконец снова сел напротив Ника Картера.

– Да! Насколько я себя знаю, я не остановился бы перед убийством!

– Хе-хе, – ухмыльнулся сыщик. – Я сделал гораздо лучше!

Мейерс вопросительно взглянул на него...

– А что же именно? – спросил он.

– Эге, – лукаво подмигнул Картер. – Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы вам все рассказывать!

– Со мной можешь не скрытничать! – убежденно заявил Мейерс. – Мне ты можешь довериться!

– Хорошо! Только поклянитесь, что вы никому не расскажете!

– Клянусь! Вот тебе моя рука! Мейерс еще никогда не был клятвопреступником.

Ник перегнулся через стол, сложил руку трубой около рта и таинственным шепотом произнес:

– Я подстроил такую штучку, что его заподозрили в том, что он убил меня!

Мейерс весь превратился в слух. Его глаза блуждали, губы пересохли и он их то и дело облизывал.

– Дальше... Дальше... – глухим шепотом поощрял он, – говори мне все, все! Может быть, я помогу тебе! Дай мне только немного времени и я обогащу тебя! Можешь мне поверить!

– Ну, так, слушайте же, – начал Ник, как бы сдаваясь на его уговоры. – Я забрался в дом моего соперника и украл оттуда его топор и веревку. Затем убил одну из отцовских овец, собрал всю кровь в горшок и пошел к озеру, по дороге разбрызгивая ее. Найдя на берегу лодку которой обыкновенно пользовались рыбаки, я вылил в нее большое количество крови, привязал к веревке камень, обмотал шею овцы и спустил труп животного в озеро. Сняв с себя будничное платье, которое знал каждый в деревне, я намочил его в крови. Сам же оделся в праздничный наряд. Завернув снятый костюм вместе с украденным топором в тряпку, я швырнул этот сверток в воду, недалеко от берега, потоптал землю кругом, чтобы получился вид, будто здесь происходила борьба и ушел из деревни.

– Это великолепно! Кровь, кровь, кровь! – дико взвизгивая, заговорил Мейерс. – О, эта чудная, пурпуровая, дымящаяся кровь! Весь мир – пузырь, наполненный кровью! Настало время вскрыть его! Ха, ха, ха! Конечно, топор найдут и твоего соперника повесят! Твоя месть восхитительна, Фил! Ты как раз подходишь к тому, что мной задумано! Пока ты бессилен, но я посвящу тебя в тайны природы и ты будешь покорять себе людей одним взглядом!

– О, это здорово! – мгновенно согласился сыщик. – Хорошо бы уж поскорей получить такую силу!

Итак, подозрения сыщика уже при первом взгляде на Мейерса оказались справедливыми: перед Картером был опасный помешанный!

"Бедная Этель! – промелькнуло в голове Ника, – что тебя ожидает? Мейерс один из ужасных безумцев, помешавшихся на убийствах, которые не остановятся ни перед чем! Жива ли еще его пленница?"

Но, конечно, ни одного из этих вопросов Картер не задал своему собеседнику. Он ограничился тем, что спросил его:

– Вы любили когда-нибудь, хозяин?

– Я? – удивленно взглянул на него Мейерс. – Женщину? Нет!

"Ах ты, хитрец!" – усмехнулся про себя сыщик, но спросил наивно:

– А хорошо бы было, если бы вы женились на этой красотке из Биркенгофа?

– Ого! Да ты уж не думаешь ли, что я влюблен в нее?

– По правде говоря, думаю, – простодушно ответил Ник.

– Ты ошибся! Я люблю только самого себя да еще две вещи!

– Это какие же?

– Кровь и деньги! – резко ответил Мейерс.

– По рукам, значит! Я держусь такого же мнения!

– Слушай, Фил! – начал помешанный. – Было время, когда я думал, что влюблен в ту женщину, о которой ты говоришь! Но это прошло, и теперь я вижу в ней только средство к достижению цели!

– Какой? – удивился сыщик.

– Быть обладателем колоссального состояния!

– Ого! Как я доволен, что попал именно к вам.

Вдруг с Мейерсом произошла резкая перемена: к нему вернулся на некоторое время рассудок, он вспомнил, что он хозяин и имеет право приказывать.

– Иди теперь в курятник, Фил, – повелительным тоном заговорил он, – и зарежь курицу! Хорошенько ощипи ее и принимайся за дрова! Скоро стемнеет и мы ничего не успеем сделать.

Картер послушно вышел во двор, и вскоре раздались глухие удары топора: сыщик колол дрова, не переставая думать об Этель, зная прекрасно, в каких она руках.

Когда час спустя Картер вошел в дом, он нашел Мирона Мейерса на кухне.

Несмотря на темноту, царившую там, сыщик увидел, что Мейерс снова охвачен безумием; глаза его сверкали, как у кошки и когда он заговорил, голос звучал глухо...

– Я ждал тебя, Фил, – начал помешанный, – мне нужен помощник. Скоро я снабжу тебя страшной способностью покорять взглядом людей – и ты станешь богачом, таким богачом, перед которым Вандербильт покажется нищим!

– Хорошо бы, если бы это случилось поскорее! А то у меня еще никогда не звенели золотые в карманах!

– В той конторке, – невозмутимо продолжал Мейерс, – лежит бумага, которая мне даст десять миллиардов! Долго я над ней работал, но теперь она готова!

– Хорошая это бумага! – с видимым интересом проговорил Ник.

– Я думаю! В ней находятся адреса женщин!

– Женщин? – удивился великий сыщик.

– Да! Среди них большинство – либо вдовы, либо девушки; только очень немногие из них замужем.

– Та-а-ак, – недоумевая протянул Ник Картер. – А какое же отношение имеют все эти бабы к десяти миллиардам долларов?

– Не перебивай меня, Фил! Итак, все эти женщины обладают большим состоянием и все их богатство должно перейти к нам!

– Гмм... Что же, вы думаете они нам отдадут эти деньги?

– Должны будут отдать, потому что мы на них женимся!

– Однако... ведь в жены нам довольно двух, – возразил Картер.

– Пустяки! Мы просто-напросто выкрадем их... К каждой из них мы заберемся ночью и принудим их следовать за собой. Не правда ли, как просто?

– Да, уж проще нельзя и придумать, если только кто-нибудь из них не крикнет, и нас не схватят.

– Ну, этого не трудно избежать! Ни одна женщина не осмелится закричать, видя перед глазами остро отточенный нож, а схватить себя даст только дурак. Всех похищенных я заставлю выйти за меня замуж.

Стоит только устроить все дело так, чтобы родные подумали, что девушка добровольно убежала со мной – и дело в шляпе!

– Сколько же у вас будет жен? – недоумевал Ник.

– Дурак! – резко возразил Мейерс. – Каждая из моих жен будет жить только до тех пор, пока ее состояние не перейдет в мои руки, затем она умрет!

– Или ей помогут умереть! – с великолепно разыгранным цинизмом докончил сыщик. – Потому что иные женщины очень упрямы и не захотят умереть!

– Э! Стоит ли на это обращать внимание! Кто заартачится, того мы просто прирежем! Придумать несчастный случай или самоубийство не так уж трудно! Затем я отправляюсь в другое место, где меня еще не знают, и проделываю там то же самое. Таким образом я стану поступать до тех пор, пока не скоплю себе тысячу миллионов долларов, а устроив свои дела, я примусь за твои, тебе, я думаю, будет достаточно и пятисот миллионов.

– Да, пожалуй, этим можно удовольствоваться, – невозмутимо серьезно заявил сыщик. – Если кое в чем стеснить себя, то на такой капитал можно прожить. Ваш план так прост, что я удивляюсь, почему он мне самому до сих пор не пришел в голову.

Когда Ник Картер вскоре после этой беседы остался один в отведенной ему Мейерсом каморке, на лбу его появились глубокие морщины.

Он имел дело с очень опасным помешанным, который в своем безумии почти потерял человеческий образ и превратился в дикое животное.

Для сыщика было ясно, как день, что Мейерс, а никто другой был похитителем несчастной девушки, и теперь вся задача состояла в том, чтобы отыскать ее и освободить из-под власти сумасшедшего.

Картер не скрывал, что следить за Мейерсом далеко не легко; сыщик по опыту знал, что сумасшедшие очень хитры и предусмотрительны, затевая какое-либо преступление.

Обдумав свой план, Ник снял сапоги и с шумом швырнул их в угол; затем бросился на кровать и некоторое время ворочался на ней, чтобы она скрипела. Все это он проделал для того, чтобы Мейерс, услышав этот шум, убедился, что его "работник" улегся спать.

Через несколько минут Картер бесшумно соскочил с постели и начал готовиться к выслеживанию помешанного.

Зная, что сумасшедшие имеют обыкновение вести разговоры сами с собой, Ник решил прокрасться вниз и подслушать. Он вышел в коридор и бесшумно сбежал по лестнице.

Мейерс все еще находился в той комнате, где разговаривал с сыщиком. Он ходил из угла в угол и издавал какие-то звуки, разобрать которые не было никакой возможности.

Из кухни доносилось потрескивание дров.

Несколько минут спустя Мейерс вошел в кухню.

Тотчас же Картер проскользнул к дверям и приник глазом к двери. Обоняние сыщика приятно защекотал запах жареного мяса, Ник понял, что Этель жива и что жаркое предназначается ей.

Окинув глазами комнату, Картер заметил широкий диван, спрятавшись за который он мог видеть каждое движение Мейерса.

Правда, это было рискованно, так как внешние чувства помешанного были развиты очень хорошо, но сыщик никогда не отступал перед опасностью, если это было нужно.

Так поступил он и на этот раз.

Спрятавшись за диваном, Ник увидел, что Мейерс поливает каким-то соусом курицу, вероятно, ту самую, которую сыщик незадолго до того зарезал и ощипал.

Через четверть часа помешанный снова вошел в комнату и нервно заходил по ней взад и вперед.

– Да... да... – бормотал он. – Фил явился вовремя. Именно теперь мне нужен помощник.

Не менее часа продолжалась эта ходьба, лишь изредка Мейерс заглядывал в кухню, чтобы присмотреть за жарившейся курицей.

Наконец, кушанье было готово... Мейерс вынул из шкафа большой поднос, поставил на него тарелку с курицей, хлеб, ножи и вилку, надел на голову шляпу и, держа поднос на ладони правой руки, как это делают официанты, вышел из дома.

Вслед за ним вышел и сыщик.

Под соснами было темно, но за ними начиналась поляна с низкими кустами, которую ярко освещал полный месяц. Нику было удобно следить за сумасшедшим, не боясь быть замеченным.

Мейерс круто повернул в сторону от дороги и пошел по полям к видневшимся на горизонте горам.

Так как помешанный шел возле самых кустов, Картер пробирался за ним. В конце концов расстояние между Мейерсом и сыщиком не превышало тридцати футов.

Там, где оканчивалась поляна, начинался овраг, густо заросший кустами и небольшими деревьями. Почва была каменистая, изредка попадались обломки скал и небольшие холмы. Заблудиться в этой поросли было очень нетрудно.

Держась как можно ближе к преследуемому, Ник Картер все время следовал за ним. Мейерс шел уверенным шагом, прекрасно зная дорогу.

Пройдя около полумили по узкой тропинке, пролегавшей между скалами, помешанный свернул круто вправо и вдруг скрылся, словно провалился сквозь землю.

Сыщик остановился и невольно протер глаза.

Сомнений не было, Мейерс исчез, исчез самым непостижимым образом!

Картер дошел до места, на котором в последний момент видел преследуемого, и внимательно осмотрелся.

Он находился на вершине небольшого холма. Во все стороны от него шел небольшой лесок и мелкие отроги скал. Прямо перед сыщиком стояла высокая сикомора (смоковница), но ни в ней самой, ни в скале, находившейся около, не было ни малейшей щели, в которую бы мог исчезнуть Мейерс.

Спрятавшись за кустом, сыщик решил ждать возвращения помешанного. Однако, проходил час за часом, а он не являлся.

Ник Картер понял, что тот вернулся домой по другой дороге и, боясь, как бы отсутствие "батрака" не было замечено, бегом пустился обратно. В эту ночь, очевидно, ему не суждено было раскрыть тайну сумасшедшего.

Увидев сквозь ставни свет, Картер осторожно заглянул в кухонное окно. Мейерс мирно спал, сидя на стуле.

Так как всю дорогу сыщик бежал в одних чулках, то бесшумно раскрыл дверь и смело подошел к спящему. В то же мгновение он отшатнулся назад и едва не вскрикнул: руки Мейерса были в крови!

На полу, у самых ног, лежал обыкновенный карманный нож, рукоять и лезвие которого точно также были покрыты пятнами крови.

Очевидно, помешанный кого-то зарезал, но кого?

На это был только один ответ, и Картер боялся его произнести.

Этель Пайн... вот, единственно возможная жертва преступления!

Сыщик очень хорошо понимал, что будить спящего и пытаться узнать от него истину было напрасным трудом: помешанный все равно не сказал бы ни слова! В этом отношении он напоминал бульдога, который раз вцепившись, не разжимает зубов даже тогда, когда его бьют.

Поэтому он удалился к себе и еще долго обдумывал все события дня.

Не было сомнения в том, что руки Мейерса были в крови; но, несколько успокоившись, Ник Картер пришел к выводу, что это кровь во всяком случае не мисс Пайн.

Ведь у помешанного была одна идея, которую он, очевидно, станет проводить очень методично: ему необходимо, чтобы Этель вышла за него замуж и чтобы ее состояние досталось ему! Только тогда он убил бы девушку...

– Нет! Она еще ему не жена, и, значит, пока находится в полнейшей безопасности, – со вздохом облегчения произнес сыщик.

Наконец, усталость взяла свое: Ник бросился на постель и тотчас же уснул... Он проснулся, когда солнце залило лучами всю его каморку...

Спустившись вниз, Картер не застал в кухне Мейерса. Осмотрев внимательно кухню и комнату, сыщик убедился, что помешанный спал на кровати... После этого "работник" занялся колкой дров.

Появившийся Мейерс едва взглянул на него и шепотом произнес:

– Фил, дело обогащения я уже начал!

– Ага! Каким же образом? – притворно обрадовался Картер.

– Кровью, Фил, кровью! Все на свете созидается и разрушается этим соком! Целые нации, государства – все зиждется на одной крови!

"Кажется, он все больше и больше сходит с ума, – подумал Ник. – Бедная Этель! Как жаль, что я не видел ее вчера!"

– Кого же вы убили вчера? – с напускным равнодушием осведомился он, всаживая топор в бревно и с замиранием сердца ожидая ответа.

Но помешанный не произнес ни слова... Он хихикнул, пожал плечами и отошел от собеседника.

Вплоть до вечера Мейерс молчал. За ужином он снова пустился развивать свой дикий план обогащения, в том же хвастливом тоне говорил о легкости выполнения задуманного и точно также обещал Нику Картеру пятьсот миллионов долларов.

Отговорившись усталостью, сыщик удалился в свою каморку. Когда он, как и накануне, спустился вниз, то застал Мейерса снова за приготовлением пищи.

Снова понес Мейерс кушанья, снова преследовал его Ник, и снова сумасшедший исчез на том же самом месте...

– Черт возьми! – выругался сыщик. – Это немножко глупо! Если бы я не был убежден в том, что на свете нет ничего сверхъестественного, я бы поверил в волшебников, колдунов и духов!

И в самом деле: происходило нечто совершенно непостижимое! Отправившись в третий раз за Мейерсом, сыщик, как и предыдущие два раза, не мог ничего открыть.

А между тем Мейерс становился все опаснее, он уже прямо заговаривался, так что его совершенно нельзя было понять.

Три дня и три ночи прошли, но сыщик ни на один шаг не подвинулся вперед. За все это время Картер не мог послать вести в Биркенгоф, так как Мейерс отлучался только ночью, когда относил в потайное место поднос с кушаньями. Да и что мог Ник сообщить Бетси Вандерполь? Ничего! Несмотря на всю энергию и находчивость, он еще ничего не знал!

Казалось, что помешанному удастся нанести поражение лучшему сыщику Америки.

Утром на четвертый день Мейер сообщил "работнику", что он уходит.

– Куда? – спросил Ник.

Но сумасшедший только загадочно усмехнулся и не сказал больше ни слова.

– Вы мне, значит, не доверяете? – прикинулся Картер сильно обиженным.

– Не доверяю тебе? – глухо заговорил Мейерс. – Да разве ты не видишь по моим глазам, что я изобрел план... Ах! Какой это дивный план!

– А в чем он состоит, хозяин? – осведомился сыщик.

– Кровь, – скорее прошипел, чем проговорил помешанный. – Кровь! Я уйду и вечером вернусь... Когда ты увидишь меня снова, всюду будет кровь... Весь мир будет в крови и на наших царственных плечах будет кровавая, пурпуровая мантия.

– А когда вы пойдете? – задал вопрос сыщик, понимая, что более разумных слов ему не добиться.

– Через час. Теперь я лягу и усну.

Сыщик решил не спускать глаз с помешанного. Он видел, как тот ушел в комнату и повалился на кровать.

Через несколько минут он спал...

Когда спустя четверть часа Картер снова вошел в комнату, кровать была пуста и, Мейерс исчез.

– Ах, я осел! – выбранил себя Ник. – Меня перехитрил жалкий помешанный! Кажется, пора бы мне знать, что он не говорит ни одного откровенного слова... Исчезает каждую ночь, руки у него в крови, и в тоже время я знаю, что режет он только кур... Ну, уж сегодня вечером я тебя поймаю, хотя бы для этого мне пришлось повиснуть на фалдах твоего сюртука!

Из боязни, что Мейерс вернется, Картер не отлучался из дома.

Действительно, в сумерки помешанный возвратился. В одной руке он нес обыкновенную дорожную сумку из черной кожи. Тотчас по приходу домой Мейерс отнес ее в свою спальню.

Всю остальную часть дня сумасшедший был очень разговорчив, но, однако, ни словом не упомянул о том, где был и что принес в сумке.

Вечер сменился ночью – и сыщик отправился в отведенную ему комнату...

Однако, вместо того, чтобы направиться вниз по лестнице, как он обыкновенно делал, Картер выпрыгнул из окна и бегом пустился по хорошо ему знакомой дороге к тому дереву, у которого так таинственно исчезал Мейерс. Быстро взобравшись по стволу на ближайший сук, Ник уселся поудобнее и стал ждать.

Прошло не более получаса, как послышались знакомые шаги и вскоре появился Мейерс, как всегда с подносом в правой руке. Он обошел дерево кругом, пошарил рукой под тем самым суком, на котором сидел сыщик и вдруг скрылся так же быстро, как и в предыдущие разы.

Ник чуть не вскрикнул от удивления. Мейерс исчез в самом дереве!

Быстро соскочив вниз, Картер засветил фонарь и начал обшаривать рукой шероховатую, похожую на чешую крупной рыбы, кору.

Наконец...

Под одной из выпуклостей коры сыщик нащупал железное кольцо. Сильно потянув его к себе, Картер почувствовал, что кора дерева открывается точно дверь. Несомненно, внутри дерева проходила железная полоса, на которой и была укреплена эта своеобразная доска. Заглянув внутрь дерева, Ник увидел, что оно совершенно прогнило и что "дверь" поднималась посредством блока.

Быстро решившись, сыщик осветил фонарем дупло и заметил лестницу, ведшую куда-то в глубину. Она была сколочена из жердей и стояла почти отвесно.

Картер бесстрашно начал спускаться, предварительно потушив свой фонарь.

Когда он был приблизительно на 20 метров ниже поверхности земли, он услышал звук человеческого голоса.

– Мирон, – говорил этот голос, – освободите меня! Верните мне свободу, клянусь вам, я отдам вам все мое состояние до последнего доллара!

Чувство необычайной радости охватило сыщика: наконец-то жертва помешанного была найдена!

Он продолжал слушать, затаив дыхание.

– Согласись быть моей женой! – раздался голос Мейерса. – Согласись и ты сейчас же будешь свободна!

– Ни за что! – твердо произнес женский голос.

– Слушай, Этель! – снова заговорил сумасшедший. – Завтра ночью я приду к тебе в последний раз! Если ты и тогда не согласишься на мое предложение, я убью тебя!

– Зачем ты мучаешь меня? Зачем увел меня из дома?

– Я тебя мучил? Разве ты голодаешь? Зябнешь?

– Этого нет, но...

– Значит, не о чем и говорить! Подумай и выбирай любое: или быть моей женой и перевести на меня все свое состояние или смерть от моей руки! До свидания!

С этими словами помешанный направился в сторону, противоположную той, где на последней ступени лестницы сидел Картер.

Когда шаги Мейерса замолкли, сыщик громко произнес:

– Мисс Пайн, это вы?

– Боже мой! Кто это? – испуганно вскрикнула девушка.

– Ваш спаситель, сыщик Ник Картер! – произнес тот, подходя ближе, так что его осветил фонарь, стоявший на ящике, заменявшем стол. – Надо вам сказать, что вы избежали страшной опасности, так как Мирон Мейерс помешанный! Однако, мисс, пора идти! Идемте!

– Я не могу идти, – слабо выговорила Этель. – Я прикована к стене.

– Прикованы? – изумился сыщик.

– Да, прикована, мистер! Мою талию охватывает железный пояс, а от него идет к стене цепь. Посмотрите!

Ник Картер осмотрел цепь и увидел, что она проведена к кольцу, вделанному в огромный камень, и заперта на замок.

Сыщик быстро вынул изобретенную им самим отмычку, и через несколько минут цепь, гремя, упала на пол – Этель Пайн была свободна!

– Скажите, пожалуйста, – осведомился Ник, – зачем вы там, на зеркале, написали, что ваш похититель высокого роста и брюнет? Ведь он же блондин!

– Да, но тогда он, вероятно, выкрасил волосы или надел парик, – послышался ответ.

– Так. Ну, а голос? Ведь вы могли его узнать по голосу?

– Представьте себе, он так искусно его изменил, что я поняла, с кем имею дело, только когда мы были здесь, в этом ужасном подземелье!

– А как вы спустились сюда? – продолжал Картер допрос. – По лестнице?

Этель кивнула головой.

– Каким образом уходит отсюда Мейерс? Он пошел не в ту сторону, с которой попал к вам я.

– Он проходит каким-то тоннелем, который, по его словам, выходит к той скале, в которой выбита эта пещера.

– Вы позволите мне поискать этот тоннель? – любезно обратился к девушке сыщик. – Вам не будет страшно остаться на несколько минут одной? Я опасаюсь, что подъем по лестнице будет вам не по силам.

– Сделайте одолжение, – согласилась Этель. – Я так долго пробыла здесь, что несколько минут немного прибавят к моим страданиям.

– Я потороплюсь, – успокоил ее сыщик и скрылся.

"Тоннель", как назвала девушка ход, был невелик, так что Картер легко нашел выход из подземелья. Он уже возвращался назад, когда слух его поразил отчаянный вопль Этель.

С быстротой молнии сыщик помчался к пещере.

Крик повторился, и вслед за ним раздался дикий хохот помешанного: Мирон Мейерс вернулся и мисс Пайн снова была в его власти!

Не разбирая дороги, сыщик мчался вперед. Последний поворот – и глазам его представилась пещера. Увы! Она была... пуста!

Картер кинулся к лестнице и сквозь густую сеть сплетшихся под землею корней сикоморы увидел мелькавшее платье девушки. Началась отчаянная погоня.

Мейерс обладал силой помешанного: он, как стрела, мчался через кустарник, не обращая внимания на препятствия. Девушка висела у него на одной руке, другой он раздвигал ветви.

Хотя дорога была хорошо знакома сыщику, но против озверевшего сумасшедшего бороться было довольно трудно. Как взбесившаяся лошадь, он делал громадные скачки, перепрыгивал кусты и большие камни, так что сыщик сильно отстал от него. Брезжило утро.

– Уйдет! – с болью проговорил Ник. – Осталось одно...

С этими словами он вынул револьвер и направил его в Мейерса. Однако, Картер должен был отбросить это намерение: легко могло случиться, что пуля попадет не в помешанного, а в его жертву.

Когда Мейерс добежал до своего дома, расстояние между ним и Ником не уменьшилось, если только не увеличилось. Рванув дверь, сумасшедший вскочил в спальню, схватил принесенную утром черную сумку и с диким хохотом выбежал в кухню.

В это время Картер добежал до дома. С поднятым револьвером в правой руке он ринулся к двери. Мимо него, как вспугнутая лань, пронеслась Этель.

– Кровь, кровь, кровь! – дико доносились из кухни вопли помешанного.

Великий сыщик появился на пороге. В тот же момент Мейерс взмахнул рукой и швырнул черную сумку в огонь печи.

Раздался выстрел Ника и в тоже мгновение сыщик почувствовал, как дрогнула земля, затрещал дом и что-то толкнуло его в плечи.

Густой едкий дым застлал ему глаза, крыша дома, казалось, навалилась на грудь – и он потерял дознание.

Что же случилось?

Впоследствии выяснилось, что помешанный купил в соседнем городке Гаверстрове динамит, который и положил в сумку.

Когда Картер пришел в себя, он почувствовал, что на голову его льется что-то холодное. Это мисс Пайн, склонившись над ним, поливала водой лоб. К счастью, Ника, стоявшего на самом пороге, силой взрыва отбросило довольно далеко от рухнувшего дома, и отважный сыщик отделался только легким повреждением головы, потребовавшим всего несколько дней на излечение.

Очнувшись, Картер быстро вскочил на ноги.

– Где Мейерс? – задал он вопрос.

– Он там, в доме! – с ужасом ответила девушка. – Вероятно, его разорвало на куски! Несчастный!

Когда сыщик направился к развалинам, Этель с мольбой положила ему на плечо руку.

– Ради Бога, мистер Картер! – произнесла она. – Не входите туда! Кто знает? Может быть, взрыв повторится!

– Не думаю, – спокойно возразил Ник. – Насколько я понимаю дело, взрывчатое вещество находилось в той самой сумке, которую Мейерс бросил в огонь.

С этими словами сыщик вошел в дом, если только можно было так назвать жалкие развалины. После взрыва стены треснули и частью упали, частью покосились, грозя падением. Окна и двери были выбиты, печь и мебель были расщеплены в мельчайшие куски.

Картер обвел глазами бывшую кухню, ища Мейерса.

Из-под навалившегося и разбитого вдребезги шкафа торчала нога и рука, но когда Ник потянул их, он увидел, что они отделены от туловища.

Только после долгих поисков он нашел под грудой кирпичей тело несчастного. Несмотря на то, что одна рука и обе ноги его были оторваны, страдалец еще дышал.

Сыщик освободил эти жалкие останки человека из-под мусора и вышел во двор.

– Ну, что? – встретила его Этель.

– Все так, как вы предполагали! Несчастный буквально разорван на куски! Ужаснее всего то, что он еще дышит!

– Боже! – в отчаянии, зарыдала девушка. – Он, наверное, испытывает нечеловеческие страдания?

– Без сомнения! Скажите скорее, где вы брали воду, чтобы поливать мне голову? Мы должны постараться сделать все, что в наших силах.

– В колодце, сзади дома! Поспешите, мистер Картер.

Сыщик схватил лежавший на земле черепок, зачерпнул воды и вернулся в дом.

Мейерс еще подавал слабые признаки жизни.

Когда Ник Картер, намочив платок, приложил его ко лбу умирающего, тот открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на сыщика и зашевелил губами.

– Этель... про... сти... – слабо прошептал Мейерс.

Вслед за этим голова его запрокинулась, тело передернулось судорогой, уцелевшая рука конвульсивно сжалась и... все было кончено!

С немым ужасом смотрел сыщик на труп. Правда, Мейерс был преступником, но оправданием ему служило то, что он "не ведал, что творил". Смерть этого человека была поистине ужасна!

Когда Картер снова вышел на двор, Этель Пайн сидела на бревне и вопросительно уставилась на сыщика.

– Мирон Мейерс умер, – начал Ник, останавливаясь против девушки. – В последний момент к нему вернулось сознание. Он умер со словами: "Этель, прости".