Глава 21

Разломанная кровать – настоящая рухлядь, горбилась в углу комнаты, а напротив дальней стены виднелись покосившиеся останки дешевого пневмокресла. Там же на стене висели дешевые аляповатые трехмерные порнушки с «обнаженкой». Голый пол, даже ковра не было, только обшарпанный пластик, покрытый пылью, раздавленными окурками ароматических сигар и парой использованных оберток. Пахло плесенью, объедками, дешевым алкоголем и табаком.

Но комната оказалась пуста. Киллер или же киллеры успели сбежать. Фишка метнулся к двери, однако она оказалась закрыта. Должно быть, убийца старого Сферна Хаффарда покинул помещение за пару секунд до того, как здесь появился Фишка Ртуть. Запах химикалий – того самого яда – еще витал в спертом затхлом воздухе.

Фишка запустил руку в свой «деловой костюм» и достал тонкую серебряную трубку, которую приставил к двери, точно врач – фонендоскоп к ребрам пациента. Время сейчас значило все: он мог взломать замок, но на это ушли бы драгоценные секунды. Серебряная трубка ослепительно вспыхнула и замигала. Весь косяк вместе с дверью из сверхпрочного пластика моментально превратился в дым – в воздухе остался только металлический замок, застрявший в пазах. Фишка прыгнул в дыру на месте двери и оказался в пыльном коридоре, залитом бледным светом с улицы. Пусто.

В конце коридора находилась лестница, которая вела в бар на первом этаже. Фишка Ртуть спустился в большой зал, наполненный потрепанными типами, поглощавшими дешевое пойло и курившими дешевые вонючие сигары. Помимо дыма, воздух в помещении был наполнен смрадом и голосами.

Вор почувствовал на себе взгляд владельца бара. Огромный краснорожий детина в фартуке жевал углом рта окурок ароматической сигары. Он поманил Фишку пальцем.

– Что нужно, босс? – проворчал он сквозь окурок, чуть двинув толстой губой.

– Информация, – отрывисто объявил Фишка, сверкнув иридиевой монетой в ладони.

Детина ухмыльнулся, обнажив позеленевшие резцы.

– Валяйте.

– Комнаты наверху… Кто их снимает?

– Мфф… Арендатор. Если надо, можете снять сами. Номер Моцарта, номер Джона Филипа Суза, номер Ойсинг Бойлин – сегодня свободны. Сняли только номер Мередит Уилссон, сегодня до полтретьего.

Фишка Ртуть отвечал с едва заметной усмешкой:

– У вас тут целый народный университет. Культурка, однако!

– Заходите культурки хапнуть, – ухмыльнулся детина.

Фишка Ртуть окинул мимолетным взором шумный салон. Перед ним была пестрая толпа – настоящие подонки общества из сотни различных миров. Наметанный взгляд его сразу выделил серенького орготрийца в светящемся трико с окантовкой и морщинистым гребнем, волльхеймианца с добрым лицом и характерной стрижкой и синюшного хлойма с Пацатара Девятого, а также белого и пушистого двуголовика с Вольверина Третьего. Вполне вероятно, что он шестым чувством ощутил, что уже видел этих существ, которые сопровождали его от самого космодрома.

Фишка еще раз сверкнул монетой в ладони и поинтересовался, кто… или что… снимало номер Мередит Уилссон последний раз. Бармен плюнул на пыльный пол, тяжело колыхнув многочисленными животами и подбородками.

– Слово даю, мастер, не знаю, кто он. Какой-то залетный, первый раз вижу его в городе.

– А можешь ты мне описать его внешность, голубчик?

– Хмм, – задумчиво скривился бармен и поскреб ручищей размером со свиной окорок свой щетинистый подбородок, словно пытаясь привести в действие некий орган памяти.

– Ну, тот тип, что снимал номер… такой серенький орготриец в светящихся штанах с черной окантовкой и морщинистым гребнем, кажись. Вот такой он был!

– Что ж, охотно верю. И зачем он снял номер?

– Сказал, что для игры.

В глазах Фишки сверкнули кубики льда.

– Да, и он в нее сыграл. С одним проигравшим.

Фишка бросил детине монету и вернулся в номер Мередит Уилссон, где произвел быстрый и тщательный обыск. Он особо не надеялся на успех, но на этот раз боги удачи были на его стороне.

У разбитого вдребезги окна он обнаружил забавный талисман, не сразу вспомнив, что это такое. Кусочек странного металла багрового цвета, размером не больше человеческого ногтя. Осколок был обработан в форме округлого эллиптического медальона, и посредине его находилось что-то вроде символического изображения глаза. Странно. Он не мог вспомнить, где уже видел нечто подобное. Тем не менее Фишка сунул эту штуковину в карман, чтобы позже рассмотреть ее повнимательнее и ознакомиться с ней поближе. Фишка Ртуть не любил вопросов, остающихся неразрешенными.

Вернувшись на улицу через грязный прокуренный салун, он снова зашел в квартиру Хаффарда, воспользовавшись все тем же электронным частотным ключом-камертоном. Что может рассказать покойник? Практически ничего, однако оставалась надежда, что здесь может найтись нечто, имеющее отношение к местонахождению Мотли. Может быть, прежний адрес в записной книжке, номер телефона на клочке бумаги или старое письмо, так называемая «малява» от бывшего подельника.

В комнате вспыхнул свет. Шагнув за порог, Фишка замер как вкопанный…

Киллер, этот самый серенький орготриец в светящемся трико с черной окантовкой и морщинистым гребнем, или один из его соотечественников, не терял времени даром, пока Фишка расспрашивал краснорожего бармена.

Квартира бывшего вора-пенсионера была перевернута вверх дном и буквально выпотрошена. Если здесь и была какая-то зацепка к новой «хазе» Дугана Мотли, которую скрывал Сферн Хаффард, то ее уже нашли прежде Фишки.

Снова его опередили. С плотно сжатыми губами и глазами холодными, как космический межзвездный вакуум, Фишка поклялся, что последний раз дает своим врагам фору.

Однако он заблуждался…

Глава 22

Комната была в самом деле не просто перевернута вверх дном – вывернута наизнанку. Каждая вещь буквально выпотрошена, в том числе и мусорная куча в углу. В комнате словно прошелся смерч. Даже полусгнившая мебель не миновала злой участи. Одежда из шкафа была раздергана в лоскуты. Засаленные, засиженные мухами самоклеющиеся пластиковые обои полосами сорваны со стен.

Дело выглядело совершенно безнадежным. Противник не оставил Фишке Ртути ни одного шанса отыскать след Дугана Мотли, после подобного обыска, больше напоминающего стихийное бедствие. Последней надеждой для Фишки оставалось найти ключ в этом утильсырье. И он стал быстро и внимательно переворачивать мусор и обломки.

Двадцать минут спустя он нашел то, что искал. Пролистнув небольшую книжную коллекцию Хаффарда, он заметил, что одна из книг была мемуарами самого Дугана Мотли, довольно занимательным и не лишенным пикантности текстом под названием «За преступление не платят дважды», отпечатанным и распространенным издательством «Бразилия Пресс», на Солнце Три, сектор Центавра, Квадрант Второй. В глаза ему бросилась при беглом осмотре красная печать над адресом издательства: какой-то код или шифр:

107 – А – s/М.

Фишка в задумчивости уставился на эту загадочную надпись. Все это походило на заурядный библиотечный номер – загадка для непрофессионала. Но дело в том, что Фишка Ртуть не был дилетантом! В багаже его знаний содержалась и структура кодов различных государственных и частных учреждений – так называемая десятичная система Фенстера-Косгрува. Но там все коды были исключительно цифровыми и представляли собой лишь числа, а этот включал символы алфавита.

Губы Фишки Ртути сложились в ироническую усмешку. Сама книжка казалась достаточно потрепана, чтобы походить на зачитанный до дыр библиотечный бестселлер. Чернильный штамп мог ввести в заблуждение кого угодно, только не профессионала такого класса, к которому принадлежал Фишка Ртуть!

Это было чертовски умным ходом: спрятать адрес Мотли в единственной вещи в квартире, имевшей к нему отношение… Но что же могут означать эти цифры и буквы: 107 – А – s/М? Это не телефонный номер: все номера состоят из шестнадцати цифр. Длина волны рации тоже не могла уместиться в этих знаках, и по определению это не координаты на голографической карте… Ну, что ж, тогда, быть может, это…

Адрес! Номер дома на улице!

Ну, конечно! Старина покойник Сферн Хаффард сразу вырос в его глазах на несколько дюймов. Его проницательности и уму поистине можно было позавидовать. Старый трюк с украденным письмом*![7] Оставить секретную информацию на виду, там, где никому не придет в голову ее искать! Усмехнувшись, Фишка снова посмотрел на титульную страницу. Вот что там было написано:

Заметим, что, как и у Де Тревиля, капитана королевских мушкетеров, – это звание было ближе к маршалу, чем к генералу.

Затем шла «библиотечная печать»:

Улыбка Фишки стала еще шире. Заметив эту хитрость, разглядев эту уловку, уже почти невозможно было сбиться с верного следа! В самом центре страницы, можно сказать, у всех на виду:

Достав сотовый телефон, Фишка набрал номер публичной библиотеки Притона, попросив соединить его с отделом планетарных директориев.

Бразилия оказалась столицей планеты Сол Три. Там, в чужеземной метрополии, была одна улица, к которой более всего подходила аббревиатура А – s/М – Авенида-сан-Мигель. Его предположение оказалось совершенно справедливым, и он опять на полкорпуса опередил «Серокожего и компанию»! Они упустили свой шанс во время обыска квартиры, они просто лопухнулись, оставив всю информацию нетронутой, так что Фишка смог спокойно подобрать ее за ними. Иначе налетчики ни за что не оставили бы книгу Фишке, по крайней мере, не испепелив титульной страницы, чтобы спрятать концы в воду.

Встав на движущийся тротуар, идущий в обратном направлении, к городу, он каждую минуту ожидал вооруженного нападения. Однако дорога оказалась спокойной и даже достаточно скучноватой.

Его быстроходный катер-спидстер, самый быстроходный корабль во всей Вселенной, за все это время не подвергся попыткам взлома, что достаточно редко для такой планеты. На всякий случай, чтобы убедиться, что никто не подложил в сопло взрывчатки и не приклеил где-нибудь пластиковую мину, Фишка осторожно обшарил корабль сканером, но ничего не нашел. Или компания серокожего «со товарищи» не сработала, или руки-лапы у них не дотянулись, или же сигнализация, на которую он поставил корабль полчаса назад, оказалась им не по силам.

Корабль Фишки нырнул обратно в космос, прощально сверкнув дюзами криминальной планете Воровской Притон. С пронзающим организм до самых костей гудением субсветовой скорости Бетлехайм-Ортлей-Робтоновские двигатели понесли корабль вперед, к далекой планете Сол Три, на скорости семьсот пятьдесят семь световых лет в час.

Глава 23

По дороге Фишка Ртуть вновь изменил свой облик. Голубая пигментация лица, красный парик ежиком, костюм с пневмоподкачкой плеч и груди – и вот он уже один из Синих кочевников с Кордовы 6, Аристократического класса, типичный турист, в ритуальной одежде праздного гуляки.

Компьютер корабля, заговорив из настенного динамика, напомнил ему о времени. Он распорядился подать легкую закуску. «Де закус-сь» – как бы назвали это серые звероящеры с планеты Притон.

После ланча, состоявшего из языка морского животного, носившего название в переводе на человеческий «гнутые звездой пальцы» или попросту «звездопал», и салата, Фишка Ртуть проконсультировался с небольшой, но очень практической справочной библиотекой, находившейся на корабле. «Галактические религии и их символика» Ордовика дали ему ответ на вопрос о Красном Оке, которое он нашел в номере Мередит Уилссон над баром.

Этот металлический жетон служил обозначением планеты Тоут. И тут было не просто совпадение – за это говорило многое. Совершенно очевидно, серокожий со своей бандой охотились за тем же, за чем и Фишка. Они искали Корону Звезд, они к ней подбирались. Возможно, используя его как пешку в своей игре. Итак, в гонке за короной появился четвертый участник! Фишка в этой игре занимал позицию крупье – и в его власти (пока!) было решать, кому же она достанется, знаменитая Корона Звезд, раритет неотоутского культа, сокровище варваров-жрецов. Фишка старательно прошерстил книжку Ордовика, выискивая все, что может пригодиться.

Круг внутри эллипса на медальоне представлял собой планету, которая была окружена завитком фосфоресцентного багрового пара. Такой медальон означал, что носивший его имеет непосредственное отношение к планете Тоут и является одним из членов касты жрецов-неотоутиков. Значит, жрецы уже начали охоту за теми, кто пока только мыслил покуситься на их сокровище? Или ему просто подкинули медальон, чтобы сбить со следа?

Время, как гласила древняя максима, покажет.

Затем Фишка поискал в библиотеке информацию о Соле Три, планете, с которой он был совершенно незнаком. Он узнал, что планета по форме представляет собой слегка сплющенный сфероид средних размеров, с атмосферой, в основе содержащей кислород, и силой притяжения ровно в одну единицу гравитации. Местный народ считался очень древним, хотя несколько отсталым в смысле технологий. Когда-то Сол Три назывался Землей – вот уж самомнение, ничего не скажешь. В те времена аборигены еще наивно размышляли над вопросом «Одиноки ли мы во Вселенной?», всерьез полагая себя пупом мира.

Международным планетарным языком был португальский. Ознакомившись с ним, Фишка поморщился: какое грубое варварское наречие. Ни в какое сравнение не шло с языком его предков, языком, способным к передаче на дальние и близкие расстояния, языком, который можно было не только петь, но и свистеть, благодаря множеству гласных – около 350, передающих все смысловые оттенки разговора. Но ничего не попишешь, придется учить еще один, ненужный ему, в общем-то, язык. Он подошел к переборке корабля и погрузил в нее ключ. Створка распахнулась: несведущий принял бы это за потайной сейф, но на самом деле там скрывалась гипнопедия – устройство для ускоренного обучения во сне. Набрав код нужного предмета, он опустился в кресло и под мягкое гудение гипнопедии погрузился в сон. Не прошло и часа, как Фишка проснулся португальцем. За это время он отдохнул, набрался сил, а также заодно выучил разговорный язык и нахватался разных сведений о культуре этой страны.

Когда Фишка проснулся, корабль уже вынырнул из пространства математического парадокса, в котором он путешествовал на сверхсветовой скорости. Со слабой головной болью и легким недомоганием Фишка смотрел на планету, которая расплылась перед ним размазанным облаком грязи, перемешанной с чем-то голубым.

Но это же смешно – всего один спутник! И эти люди считали себя центром Вселенной!

Корабль стал спиралями заходить в плотную атмосферу планеты. Где-то на полпути он завис, дожидаясь, пока планета повернется к нему своим материком под названием Южная Америка. И тогда он сел в Бразилии – мировой столице.

Теперь срочно на поиски Дугана Мотли! Фишка надеялся, что это не займет много времени. Поймав воздушное такси – поскольку скользящих самодвижущихся тротуаров здесь не было, он пустился в путь. «Интересно, почему Дуган Мотли из всех планет цивилизованной галактики выбрал именно эту, отсталую и застойную – настоящее болото устаревших технологий», – размышлял он по дороге.

Здесь все было незыблемо, наверное, с самого начала времен. Таксист хмуро изучал Фишку в зеркало заднего вида. Как только он понял, что перед ним инопланетный турист с набитым кошельком и пустой головой, скитающийся по галактике в поисках развлечений, настроение таксиста заметно улучшилось: он стал более разговорчив. Судя по этому образчику земной расы, земляне были маленьким, смуглолицым, длинноносым народцем, с быстрыми глазами, так и норовящим стырить, что плохо лежит. И, судя по ухваткам, питали нескрываемую враждебную зависть ко всей остальной богатой и цивилизованной галактике. Пока маленькое аэротакси, брызгая турбинами, продиралось сквозь серые моросящие облака, Фишка от нечего делать праздно размышлял о том, как давно Галактические Имперские Силы открыли этот сектор галактики цивилизованному миру и, стало быть, воздействию более развитой культуры. Из разговора с шофером Фишка почерпнул информацию, что крестовый поход на так называемую «Землю» начался в 1968 году, в соответствии с местным календарем. Речь водителя была пересыпана колючими эпитетами, адресованными как местным политикам, так и зарубежным колонизаторам. Фишка понял, что 1968 год был зарей земной цивилизации. За прошедшие с того времени тысячелетия земляне с трудом смогли удержаться на прежнем уровне технологий, не говоря уже об улучшениях. Например, аэротакси было явно музейным экспонатом, с допотопным ядерным реактором, занимавшим целый кубический фут! Неслыханная громоздкость аппарата вызывала у него смех и серьезные опасения за свою жизнь. Конечно, рухни такая колымага с небес, он бы нашел, как выкрутиться из положения. «Но все равно, – понял Фишка, – в этом пещерном мирке надо быть все время настороже».

Волочась над облаками со скоростью всего 500 жалких миль в час, таксомотор пролетел над столицей Бразилия, где сбросил высоту над кварталами пригорода. Не успел Фишка выкурить вторую сигару, как под ними потянулись крыши домов, такие же забавные и старинные дома-биотермосы, в которых искусственно поддерживался так называемый «североамериканский» климат. Перед каждым биодомом был посажен вяз, а на крыше располагался гараж на два вертолета. Теперь они пролетали над фешенебельной окраиной Матту Гроссу.

Чем дальше они летели, тем бодрее стучал счетчик такси, и тем более утешительную сумму ожидал увидеть таксист в качестве чаевых. Поэтому «бразилианец» становился все более приветливым и словоохотливым. Он оттаял до того, что стал указывать на местные достопримечательности, над которыми они пролетали: дельту реки Ориноко, Национальный парк Бласко Ибаньеса и полную копию Потерянного города «Зет», который местный народный герой, именуемый «полковником Фосетом», искал, когда встретил ужасную и загадочную смерть, пропав бесследно в затопленных амазонских джунглях, великих и непроходимых. Теперь там, где были ил и вода, бесконечные топи лесов, возвышались кварталы пригородов, словно солдаты, ряд за рядом, в своем примитивном убожестве одинаковых мундиров.

«Вот он, прогресс!», – подумал Фишка не без иронии.

Глава 24

Дом под номером 107 на Авенида-сан-Мигель оказался роскошным особняком, чьи величавые очертания носили благородную патину аристократической колониальной культуры. Это было изготовленное заводским методом сборное строение из жидкого формопластика пастельных тонов в стиле, ностальгически напомнившем Фишке о том времени, когда он гостил в детстве на ферме бабушки. Изящный особняк, который можно было назвать дворцом или палаццо, возвышался над пышным цветущим парком с крохотными извилистыми дорожками между подобными же почти сказочными строениями.

– Неплохо он тут устроился, старый чертяка! – пробормотал Фишка Ртуть.

– Сеньор что-то сказал? – оглянулся таксист.

– Нет, ничего, летим.

Они проносились над парками, выращенными искусной рукой мастера, имя которому – природа. Это была не дикость и запущенность, но роскошь и изобилие, которыми славилась Латинская Америка. За парками и лугами, точно сомбреро, возлежала пашня, словно зеленое пончо, наброшенное на неровности рельефа: долины, холмы и низины. Эта зеленая планета положительно начинала нравиться Фишке. Конечно, не настолько, чтобы он отказался от мысли в дальнейшем обитать на астероиде с искусственной атмосферой и полупотухшим солнцем по имени Астарта, но…

Таксист наконец приземлил аэротачку, которая при этом так заскрежетала и вздрогнула, что чуть было не рассыпалась на составные части. Двигатель у нее едва не вывалился, шасси, слава Богу, не открутились и не разлетелись по сторонам, а крышка капота чудом не ударила в ветровое стекло. Однако Фишка остался крайне признателен водителю уже зато, что сам долетел, не разлетевшись на части в этом воздушном драндулете. Судя по звукам, которые издавала тачка в воздухе, у мотора был либо тяжелейший случай астмы, либо прорвался сальник, либо готовы были отвалиться выхлопные трубы – то есть дюзы летательного аппарата. Фишка щедро переплатил по счетчику, прибавив чаевые, при виде которых таксист едва не упал в обморок от счастья, и нажал на кнопку дверного звонка.

Он сунул роботу-дворецкому свою визитную карточку с псевдонимом, изготовленную специально для таких случаев. Робот удалился, а Фишка тем временем с любопытством озирался по сторонам. Вокруг все было отделано розовым мрамором, вывезенным с далекого Капуцина, и ковкой в стиле высокого Фриота, строго отделанной хромом, обитым циркониевыми заклепками. Это были панно, на которых изображались подвиги различных героев местной цивилизации: Хуареса*,[8] Микки-Мауса, Фиделя Кастро, Зорро, Жоан Блондель и прочих. Брови его иронически поползли вверх. Какая изысканность! Какой вкус! Дуган Мотли, похоже, мудро распределил свои наворованные капиталы.

В это время его восторг нарушил голос: гулкий и звучный, точно сирена спасательного катера над морем:

– Едят меня псы, если это не сам великий Фишка Ртуть собственной персоной почтил меня своим посещением! Признайся, ты тоже рад встретиться со мной, или ожидал увидеть здесь кого-то другого?

Оттиснув в сторону чопорного робота-дворецкого, навстречу Фишке по лестнице спускался сам Дуган Мотли, все семь футов три дюйма и 325 фунтов плоти. Громадная пиратская борода, выкрашенная в фиолетовый цвет, падала на широкую бочкообразную грудь и такое же брюхо, в котором запросто мог разместиться бочонок вина или пива. Над этой бородой сверкали озорные голубые глаза, цветом похожие на земное Карибское море, над которым вор только что пролетал. Словом, олицетворенный облик легендарного пирата высился сейчас перед Фишкой. Казалось, каждая часть тела: нога, рука, брюхо – жили отдельной жизнью, колыхаясь и двигаясь вместе. В ухе Мотли поблескивало пиратское иридиевое кольцо.

Светясь улыбкой, он приблизился к пораженному Фишке, словно супердредноут к обыкновенной шлюпке, гостеприимно накрыв бородой и заключив в свои зверские объятия. Он похлопал его по спине с такой силой, как будто вытряхивал ковер, затем дружелюбно помял ладонями, как тесто, и, наконец, оставил в покое, выказав все радушие и гостеприимство. От радостного смеха Дугана Мотли тряслись все фарфоровые безделушки в шкафах и алебастровые бюсты на пьедесталах, а также звенели хрустальные люстры из тысячи подвесок.

Взломщик экстра-класса в чине капитана провел Фишку Ртуть в залу, лишь на несколько микронов меньше той, что носила название Великой Имперской Палаты Заседаний. Ласково впихнув гостя в стеганое пневмокресло, в мягких объятиях которого можно было запросто утонуть, Дуган подошел к стене и нажал кнопку.

Стена беззвучно уползла в пол, оставив перед завороженным взором Фишки самую восхитительную коллекцию бокалов из резного хрустала, окрашенного в различные спектры специально для употребления разнообразных напитков – настоящая алкоголическая фантазия Изумрудного города.

Дуган Мотли с фальстафовской удалью ухмыльнулся, раздвигая бороду и сверкая зубами:

– Ну, друг мой великий Фишка, о котором я премного наслышан, что же ты будешь пить? – Он обвел хрустальную выставку рукой шириной в ломоть ветчины, срезанного с доброго окорока. – На твой выбор двести одиннадцать тысяч четыреста тридцать шесть различных напитков, пойла, бурды и пота пантеры, как это называли древние земляне… Хо-хо… Что выберешь? Или ты предпочитаешь курить? Нюхать? Колоться? Оросить носоглотку? А, может быть, какой-нибудь из видов электростимуляции нервных центров? Только скажи – и это моментально будет здесь! – Мотли даже раскраснелся от дружелюбия и гостеприимства, в предвкушении удовлетворить любые, даже самые неожиданные, вкусы гостя. – В моих подвалах собрано все, что можно достать в галактике.

– Другими словами, назвать мой любимый яд? – улыбнулся Фишка. И тут же в нем заговорил гурман, уверенно перекрикивая неслыханную расточительную щедрость взломщика мастер-класса. Он задумчиво потянул воздух, как всегда делал перед дегустацией любимого напитка, и обвел туманным взором длинные ряды сверкающих бокалов.

– Ну что же… Шато Московитц, Дуган, если это найдется в твоих подвалах.

– Если найдется… Ха-ха… Вот уморил! На семнадцать бутылок больше, чем в винной коллекции императора…

И Дуган хлопнул по соседней стене – таким ударом можно было свалить вола.

– Рюмочки-бутылочки – одна отрада старого пенсионера, – пропел он куплет из популярной песенки прошлого века. – И мне того же самого, что хочет Фишка, мой гость! – проревел он в заключение, хотя таких слов в песне не было.

Из глубины подвала поднялась целая этажерка, уставленная бутылками. Дуган выбрал одну из них.

– Урожай 2002 года. Пойдет, дружище? А?

Фишка кивнул:

– Вполне. Год подходящий.

Дуган расплескал бесценный напиток в два сверкающих, как алмазы, хрустальных кубка. Они подняли бокалы.

– За преступление, – торжественно произнес Фишка традиционный тост.

– За преступление… Хе-хе-хе!..

И они выпили.

Глава 25

Дуган Мотли залпом проглотил вино, довольно крякнув и вытерев бороду тыльной стороной ладони.

– Пфаа! Крепкая штука, но это самый настоящий старый «Москви», клянусь последними клыками.

Это было явное преуменьшение, или «литота», как называют эту фигуру речи: Мотли напрашивался на комплимент. Его рот украшали великолепные белоснежные трансплантанты, которыми можно было без труда перекусывать проволоку.

– Великолепно, – согласился Фишка. Он со знанием дела потягивал напиток, распределяя его по краю бокала ловким движением запястья. Все в его движениях выдавало знатока и говорило о том, что он делал это не впервые. При каждом глотке он запрокидывал голову назад, чтобы лучше чувствовать букет. Сначала он втягивал воздух левой ноздрей, затем правой, а потом снова левой – так, поочередно, обеими ноздрями, то одной, то другой, он выжимал из букета все, что мог: все его оттенки, краски и послевкусия.

– Неплохое винцо, довольно очаровательное, – пробормотал он наконец, распробовав напиток как следует.

– Крепка-а, – восхищенно хрипел Дуган Мотли. – Ох, крепка, как она называется… Московский замок?

– Да, именно, что зАмок, а не замОк.

Фишка опустил в оставшуюся жидкость кончик языка и проделал еще несколько столь же странных действий, выдававших в нем гурмана и дегустатора.

– Хмм, – пробормотал он задумчиво. – Похоже, с западного склона виноградника. Больше чувствуется полуденного солнца, – пояснил он, встретив непонимающий взгляд Мотли. – Оно выводит из почвы танниновую кислоту. Да, в целом, очень и очень неплохое винцо. Очень.

Борода Дугана раздвинулась в улыбке, обнажая зубы – клавиши, от которых быстрее забилось бы сердце пианиста.

– Хо! Да он настоящий знаток, этот Фишка, едят меня собаки Макдональда. Он умеет чувствовать вино как женщину! Какую радость ты пролил на мое старое сердце. Правильно сделал, что заехал ко мне… О деле не спрашиваю.

– Я тоже счастлив повстречаться с вами, – скромно отвечал Фишка. – Меня всегда приводило в восхищение то, как…

В этот момент голос Дугана снова загрохотал, как бетономешалка, перекрыв вежливый голос Фишки точно бульдозер, наехавший на капустный лист.

– Пошли наверх… Сейчас я тебе покажу!.. У меня есть альбомы с твоими фотографиями, с твоими делами. В тот раз на Зануке Третьем, когда ты украл рубиновый глаз у Кукурузного идола Н'гумба Йо-Йо. Какая тонкая работа! И как точно все рассчитано, как гладко прошло! Просто диву даешься.

– Да ничего особенного, – скромно отмахнулся Фишка.

– А похищение принца с Никаса 12! Как это тебе только удалось… Вот это да! И какой выкуп запросил, не постеснялся. Да и сам этот принц, сорокафутовый крокодил, чего стоил… Как тебе удалось с ним справиться? Да, полно чудес на свете… Одна отрада, как глоток воздуха из тех прежних дней, почитать о подвигах тех, кто прилетел нам на смену.

Вопреки природной скромности, Фишка Ртуть не мог не почувствовать умиления от этой похвалы.

– Ничего себе старик! – воскликнул он, не желая остаться в долгу. – Надо же, как прикидывается! Посмотрев на вас, я бы голову об заклад положил, что вам и дня не стукнуло за двести! Не больше двухсот лет, ни на один день. Правда ведь? Пойдем, сейчас же готов поставить отпечаток на документе. Сейчас же готов подтвердить это отпечатком пальца!

Так они шутили, проезжаясь взаимно насчет друг друга над бокалом игристого вина, как ветераны на профессиональном празднике. Однако Фишка прекрасно помнил, что летел в такую даль вовсе не за тем, чтобы встретить коллегу по мастерству и распить с ним бутылочку вина. Он мечтал как можно скорее, соблюдя все традиции гостеприимства, приступить к делу. Несмотря на радушный прием, он ничуть не сомневался, что Дуган Мотли может заартачиться и не станет давать ему информацию… Ведь когда дело касалось мастерства… Тем более, Фишке предстояло донести до Дугана Мотли дурную весть о кончине его бывшего подельщика Сферна Хаффарда.