— Там, в лесу, настоящая ловушка для правды!.. Солдаты — вооруженные боевыми патронами!.. Подразделения «Альфа», «Дельта», «Омега»!.. Целая свора частей особого назначения. Мы с вами оба прекрасно знаем, что вы скрываете!..

Он попытался вскочить.

Полковник не обернулся.

Жесткая рука охранника усадила Малдера обратно.

— Вы за это ответите!..

Вошли еще двое охранников и молча встали рядом с пленником.

Военный изолятор

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

День первый

Вечер

Камера представляла собой четырехугольную клетку, обтянутую мелкой железной сеткой. В одном ее углу находилась койка, обшитая пластиком, а в другом — пластмассовый портативный умывальник. Более — ничего.

Электрическое освещение — вне стен клетки. Малдер опустился на новенькую, скрипнувшую, как кожа, поверхность. Голова от удара гудела, и боль толчками расходилась по всему телу. Жутко хотелось пить. И еще больше хотелось немедленно исчезнуть отсюда, чудом перенестись в Вашингтон, неожиданно появиться у того человека в плохо сидящем костюме и выложить ему на стол пленку с отснятым материалом.

Теперь это уже не получится.

Разве что именно чудом.

Фокс поморщился и еще раз осторожно потрогал затылок. Болело чуть глуше, но боль размывалась пятном на половину черепа — и перетекала вперед, если наклонить голову. Мерзко. Лучше всего было бы немного поспать.

Малдер протер слезящиеся глаза.

— Эй, вы кто? — тихонько окликнули его из соседней клетки. — Как вы сюда попали? Можно я тут с вами присяду?..

Длинноволосый, как хиппи, прикрытый плоской смешной синей кепочкой человек в круглых «битловских» очках смотрел из-за двойной решетчатой перегородки.

Вид у него был настороженный.

Впрочем, он тут же улыбнулся и присел — лицом к Малдеру. Пальцы цепко, как обезьяньи, ухватились за ячейки в сетке.

— Позвольте мне угадать. Вы — с этой военной группой, кажется, «Сокол», правильно? Малдер неопределенно пожал плечами. Незнакомец сразу же быстро и понимающе

закивал. Рыжие волосы патлами свешивались ниже плеч.

— Больше ничего говорить не нужно. Вы человек осторожный и не доверяете никому — очень мудрое правило. После того, что случилось с Кеннеди, я это прекрасно понимаю.

Он оглянулся, как будто их кто-то мог подслушивать. Впрочем, вполне возможно, именно так и было. Значит, не будем доставлять удовольствия полковнику Хендерсону.

Малдер привалился к перегородке.

— Спать хочется, — нейтрально сообщил он. Человек в синей кепке не обратил на эти слова никакого внимания.

— Позвольте представиться, меня зовут Макс Фениг. Я работаю в общественном Комитете по расследованию воздушных феноменов. Сокращенно — «NICAP», наверное, вы слышали о нашей организации? Время от времени мы устраиваем небольшие скандальчики в прессе. Летающие тарелки, контакт с зелеными человечками и все такое… — Он смущенно поправил кепочку, одновременно пытаясь убрать под нее свисавшие пряди. Кажется, он хотел выглядеть перед Малдером пореспектабельнее. — Очень приятно познакомиться с вами. Хотел бы я, чтобы мы с вами пожали друг другу руки — ну, как это бывало, вы знаете, в прежние времена — доброе рукопожатие, взгляд в глаза. Очень многое можно сказать о человеке по первому впечатлению; Простите, можно я задам вам один вопрос?

— Вопрос? — с сомнением повторил Малдер. Макс Фениг плотно прильнул к решетке. Проволока впечаталась в нос и щеки.

— Вы что-нибудь там видели? Вы удалось подойти достаточно близко? Лично я не видел ничего, практически ничего. — Он вдруг закинул голову и прокричал куда-то назад: — Я лично ничего там не видел! Я ничего не видел! Эй, вы там, слышите?.. — Малдеру не понравилась его усмешечка, не сходящая при этом с искривленных губ. Словно человек знал что-то смешное и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Или, наоборот, исподтишка издевался над собеседником. — Ничего не увидел — ноль! За сто ярдов до контрольного пункта на дороге меня засекли. Понятия не имею, как им это удалось сделать. Я точно вам говорю: это очень похоже на происшествие в Розуэлле. Вы читали, надеюсь, о происшествии в Розуэлле, наши материалы? Часть их была напечатана даже в национальных газетах. Все опять повторяется, и с теми же, насколько можно судить, последствиями. Те же люди и абсолютно такие же меры предосторожности. Просто один к одному.

— А с чего вы взяли, что там что-то такое есть?

Макс Фениг меленько засмеялся. А потом поднялся и хитро подмигнул Малдеру:

— По тому же самому, почему и вы так в этом уверены. Я ведь не ошибаюсь?.. — Я пока ни в чем не уверен, — спокойно сказал Малдер.

— Даже в том, что вы находитесь в военной тюрьме?

— Я здесь не нахожусь, — сказал Малдер. — Я здесь отдыхаю.

Он отвернулся, вытянулся на койке и с наслаждением прикрыл глаза.

Военный изолятор

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

День второй

Несколько часов спустя

Разбудил его железный скрип двери. Яркий уличный свет прорезал электрическую желтизну камеры. Ослепленный, Малдер почти ничего не видел — только некую расплывчатую фигуру на фоне сияющего входа. Но тут дверь из-за перекоса закрылась, света заметно убавилось, фигура выделилась гораздо отчетливее, и Фокс заулыбался, потому сразу же понял, кто это.

Тогда он сел и потянулся, как человек, которому некуда торопиться.

— Я не знал, что здесь бывают еще и горничные, — хмыкнул он.

Женщина вошла в камеру. Остановилась.

— Малдер, это совершенно не смешно, — сказала она резким неприязненным голосом.

— У меня, видимо, нет чувства юмора…

— Увы, Малдер!

Она подошла еще на пару шагов.

— Итак, ты в тюрьме, а в перспективе — неприятное служебное разбирательство. Поздравляю, Малдер, вот итог нарушения должностных инструкций. У тебя есть что сказать в свое оправдание?

Малдер обернулся и обшарил глазами смежную клетку. Длинноволосого соседа не было.

— Ты давно здесь?

— Примерно с полчаса…

— Макса видела?

— Кого?

— Макса Фенига из «NICAP». Он, по-моему, интересуется здесь тем же самым. И, надо признаться, с таким же точно результатом, как и я. — Остальные камеры тоже были пусты. Зарешеченное пространство просматривалось до наружной стенки. — А… наверное, его уже выпустили. Слушай, Скалли, надо бы с ним все-таки переговорить. Еще одна наивная и мятущаяся душа бесстрашно ищет контакта с внеземными цивилизациями. По-моему, он на этом немного свихнулся.

— Ах, — сказала Скалли. — Так вот, оказывается, в чем дело…

— А в чем же еще, моя дорогая?

— Не называй меня так!

— Прости. Я все время забываю, что ты — агент при исполнении служебных обязанностей. В чем они состоят на этот раз?

— Мне поручено как можно быстрее доставить тебя в Вашингтон, в Комиссию.

— Даже не завершив так успешно начатого расследования? — Он потрогал затылок, который сегодня болел значительно меньше. Только при закидывании головы что-то неприятно пульсировало. — Боюсь, что Комиссии мне пока докладывать нечего…

— Что с тобой, Малдер, тебе плохо?

— Нет, просто меры безопасности, установленные полковником Хендерсоном.

— У тебя голова…

— Ничего-ничего, уже проходит…

— Он не имел права физически воздействовать на агента ФБР!

— Солдат, что меня треснул, ни о каких таких правах не слышал… — Малдер поднял локти и сделал два-три разминочных упражнения. Суставы отозвались легким похрустыванием. — Нет-нет, мне пока действительно нечего сообщить.

— Попробуй объяснить это шефу секции Мак-Графу, — сказала Скалли. — Ты его помнишь? Ну вот, пойди к нему и объясни. Он уже выступил с требованием полного расследования твоих похождений. Рапорт Хендерсона он получил и дал ему ход. Рекомендуются самые строгие меры. Он хочет закрыть проект «Секретные материалы» и заодно, кстати, — чтобы тебя выгнали из ФБР…

— Ну, подумаешь, тоже мне новости. Скалли почти закричала:

— Я не понимаю тебя, Малдер!.. Как так можно! Почему ты всегда работаешь не по протоколу? Почему игнорируешь юрисдикцию, правила, наконец, которые обязательны для нас всех?..

— Потому что я знаешь что видел? Вот! Меня даже близко не подпустили к этому контейнеру, который якобы сошел с рельсов. Если, разумеется, это был контейнер…

— Это и не был контейнер, — запнувшись, сказала Скалли. — То, что ты видел, это не токсические отходы, случайно пролившиеся на землю. Но это и не было НЛО из галактики, как ты считаешь…

— Я пока ничего не считаю.

— Не надо хитрить — со мной…

— Ну хорошо, хорошо, — сдерживаясь, сказал Малдер. — Я весь внимание. Итак, что это было?

— Это был сбитый ливийский военный самолет с ядерной боеголовкой. Да-да, с настоящим ядерным оружием на борту. Теперь ты понимаешь, почему здесь именно Хендерсон?

Малдер усмехнулся.

— Ливийский самолет над Соединенными Штатами? Ерунда! И он, незамеченный, пересек океан и добрался до Таунсенда? За кого ты меня принимаешь?

— Там зарегистрирован уровень радиации средней величины, говорящий о том, что обшивка боеголовки дала трещину. Происходит непрерывная утечка радиоактивных веществ, Малдер. Чтобы избежать массовой паники и тому подобного…

Он, прерывая ее, поднял руку.

— Стоп-стоп-стоп!.. Ты что, действительно веришь во всю эту историю?

— Эта история, так уж получилось, в высшей степени засекречена.

— В высшей степени засекреченная ложь, как всегда…

Стрекочущий звук вертолета донесся снаружи. Малдер поднял голову и взглядом по потолку проводил невидимую машину.

— Слышишь?

— Да…

— Нет, здесь ищут что-то другое, Скалли.

— Если здесь кого-то и ищут, то скорее всего, пилота, — устало сказала она.

— Ты думаешь, столько народа понабежало бы ради одного какого-то свихнувшегося ливийца? Не смеши меня, Скалли, я все равно в это никогда не поверю… Кроме того, ни один пилот не мог бы уйти живым после такой катастрофы. Я там был, и я видел обломки. — Он на секунду запнулся. — Пилот, говоришь?..

— А может быть, он успел катапультироваться?

Малдер приподнялся и посмотрел на ее слишком яркое для агента ФБР лицо. Слишком много губ и ресниц.

— Что ты там увидел?

— Ничего, — сказал Малдер и снова сел. Вдруг щелкнул пальцами.

— Катапультироваться? — сказал он.

— А, знаешь, Скалли, кажется, это мысль…

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

Район проведения операции «Сокол»

День второй

Раннее утро

Место, обозначенное в лесу нитями лазеров, первые сутки никем практически не охранялось. Трудно было бы объяснить, почему так получилось, но в движении громоздкого армейского механизма, особенно когда в его работе задействованы группы из специальных частей, возникают порой и более странные ситуации. Правая рука не всегда знает, что делает левая, соблюдая субординацию и самые удивительные инструкции. Видимо, нечто подобное случилось и в этот раз. Часовые возле двух красных шнуров, висящих один над другим, поставлены не были. Аппаратура слежения еще не была привезена, развернута и подключена. Наблюдение с вертолетов, барражирующих над лесом, велось эпизодически. И потому абсолютно никто не мог видеть, как нагретый воздух внутри огороженного участка заколебался — заслоился, как будто сдвинулись относительно друг друга вертикальные стекла. Кусты сомкнулись, изломы веток, напротив, разъединились, что-то пшикнуло — паром воды, попавшей на раскаленную сковородку. Сдвинувшиеся узкие полоски стекла как бы соединились в мягкое зеркало. Правда, зеркало это просвечивало насквозь и ничего не отражало, края его смялись, оплыли, затрепетали, миг — и оно крылом тихой бабочки полетело к дороге, несколько мгновений помедлило, пережидая проезжающий грузовик с солдатами, и затем, качнувшись туда-сюда, устремилось на противоположную сторону.

Слабо ворохнулась задетая им трава, и все стихло.

Только — пыль, только — солнце, только — шорох потревоженных ветром медовых сосен.

Более — ничего.

Окрестности Таунсенда

штат Висконсин, Кемпинг

День второй

Раннее утро

Они пересекли стоянку, где в беспорядке приткнулись разнообразные автомобили, и по поскрипывающим ступенькам поднялись под навес легкой деревянной гостиницы, превращенной сейчас во временное пристанище всех имеющих отношение к происходящим событиям.

Разумеется, прежде всего — журналистов.

Малдер достал ключ.

— Не может быть, чтобы ты серьезно говорил это! — сказала Скалли.

— Пока мы здесь, в прелестном местечке Таунсенд, почему бы и нет?

— Малдер! Я тебя прошу!..

— Слушай, Скалли, завтра в десять часов утра — слушания по этому делу. У нас остается на следствие всего двадцать четыре часа.

— Я тебя привела сюда, чтобы отдохнуть, а не чтобы закапываться дальше в эту мрачную тягомотину.

— Я и отдохну, не сомневайся…

— Малдер, перестань!

— Как только поверю в фантастику с ливийским самолетом-убийцей. Кстати, из тебя получился бы неплохой репортер. Последние новости с места событий, сообщение Дэйны Скалли! Это потрясающе…

Он открыл дверь.

— Боже мой!..

Стандартный гостиничный номер как будто подвергся нападению банды грабителей: вещи на тахте сбиты комом, бумаги и документы разбросаны, со стола на кольчатом пружинном шнуре свисает телефонная трубка.

Разгром был полный.

— Что здесь творится?

— Кажется, горничная в этот номер еще не заглядывала, — растерянно сказал Малдер. Он замер и быстро приложил палец к губам. — Тс-с!..

— Что?

Из соседней комнаты доносились странные звуки: побрякивания какие-то, постукивания, мелкое дребезжание. Точно там осторожно выламывали нечто массивное, но старались при этом производить как можно меньше шума.

Скалли посмотрела на Малдера и вытащила пистолет. Малдер едва заметно кивнул.

Они приблизились к внутренней двери. Малдер, став сбоку, прижался к стене щекой, глянул на Скалли — она тоже едва заметно кивнула. Тогда он отсчитал на поднятых пальцах:

раз… два… три!.. — при последнем счете врезал по двери ногой, и Скалли, пригнувшись и держа перед собой в вытянутых руках, пистолет, влетела в комнату. Картина была потрясающая.

Из прямоугольного, в одну вертикальную створку, окна с поднятой и, видимо, заклинившейся на полдороге рамой торчали внутрь помещения отчаянно дрыгающиеся ноги в голубых джинсах и сандалиях, лягая воздух с невероятной частотой и энергией. Человек, вероятно, пытался вывалиться наружу, но застрял под обрезом рамы, сорвавшейся вниз. Он пыхтел, безумно дергался, даже постанывал, но не продвигался ни туда, ни сюда ни на сантиметр.

Опасно дребезжало стекло.

Малдер ухватил дрыгающиеся колени и одним мощным движением выдернул неудачника, как гвоздь из стенки. Оба мужчины свалились внутрь. А Скалли, взяв пленника на прицел, скомандовала от двери:

— Руки вверх!

— Не стреляйте!.. Не стреляйте!.. — панически выкрикнул человек. Он каким-то образом вывернулся из объятий Малдера, вскочил и сдернул с головы смешную синюю кепочку — знакомые рыжеватые длинные волосы, круглые очки «под битлов».на переносице.

Взлетели, защищаясь, ладони с растопыренными пальцами.

— Макс?!

— Вот… Так получилось…

Взбешенный Призрак взял Фенига за локоть, протащил в переднюю комнату и швырнул в кресло.

Он был действительно разъярен.

— Рассказывайте, зачем вы сюда забрались? Макс Фениг испуганно бормотал:

— Ну, я прошу прощения… Извините, пожалуйста. .. Я просто очень любопытный человек. Я должен был удостовериться — кто? Мне это не давало покоя. Вы ли это на самом деле?

Малдер навис над ним неумолимой глыбой.

— Но вы же меня совершенно не знаете. Мы с вами не виделись никогда. Вчера, в камере, мы встретились первый раз в жизни.

Макс Фениг блеснул очками и радостно прихлопнул в ладони.

— А вот и неправда, — с нескрываемым торжеством объявил он. — Мы с вами никогда не встречались, это действительно так. Однако отсюда вовсе не следует, что я вас так-таки и не знаю. Я вас очень хорошо знаю, Малдер. Мы, «NICAP», следили за вашей карьерой довольно внимательно. С тех самых пор, как вы начали проект «Секретные материалы». Помните, три года назад?..

— Следили за моей служебной карьерой? Интересно, каким образом?

— Ну, не только лично за вами. Вообще за самыми разными фигурами, имеющими отношение к этому делу. Разрабатывалось все очень профессионально, Малдер. Нам весьма помог «Пакт о свободе доступа к информации». Просто великолепно, что у нас есть такие законы!.. Например, отчет о ваших расходах на дорогу можно было получить запросто. Это, оказывается, ни для кого не секрет. А если есть расходы, значит, есть и дорога… — Он изогнулся, выглядывая из-за нависшего Малдера. — О, черт возьми! А это, по-видимому, тот самый загадочный агент Скалли. На вас мы тоже имеем кое-какую информацию. Как поживаете, мисс Скалли?

— Нормально…

— Значит, вы тоже в этом участвуете?

— Некоторым образом…

Скалли посмотрела на Малдера. Она явно ничего не понимала. Малдер протянул руку и толкнул обратно Макса Фенига, попытавшегося подняться.

— Ну ладно, хватит валять дурака. Откуда вы в самом деле меня узнали? Только не надо сказок насчет ваших способностей по сбору секретных сведений! Даже отчет о моих расходах надо уметь получить!..

— Ну… видите ли, я встречал вашу фотографию в некоторых публикациях и, конечно, читал статью в «Омни» в прошлом году. Как в Персидском заливе наблюдали летающую тарелку. В наших кругах вы — личность достаточно популярная.

— Но я же не подписывался своим именем, — сказал Малдер.

— Вы подписались псевдонимом «М. М. Лумодер», — еще более радостно объявил Макс Фениг. — Это то же самое, что и «Малдер», только переставлены буквы. Догадаться нетрудно. Нам такие штучки знакомы.

Малдер серьезно покачал головой:

— Вы думаете, меня так легко обмануть? Я уверен, что эту мою статью никто не читал.

— Ну что вы, мистер Малдер! Внимание всегда кто-нибудь обращает.

— Надо же, как интересно…

— Интересно! Интересно! — бурно воскликнул Макс Фениг. — И вы это называете «интересно»? Ну, уж если вы хотите узнать нечто действительно интересное, пойдемте со мной.

— Куда?

— Там увидите!..

Он вскочил на ноги — возбужденный, опомнившийся, дрожащий от нетерпения, — натянул свою кепочку и, прежде чем Малдер успел ухватить его, проскользнул к выходу.

Остановился на пороге и замахал:

— Идемте, идемте!..

Скалли тревожно взглянула на Малдера.

Малдер пожал плечами.

Кемпинг, вагончик Макса Фенига

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

День второй

Утро

На крыше вагончика белела тарелка спутниковой антенны. А также — две обычные антенны, с разлапистыми проволочными верхушками. Малдер значительно повел глазами вправо и влево. Скалли еле заметным движением головы дала понять, что тоже увидела. Макс Фениг, повозившись, отомкнул дверь.

— Это моя, так сказать, научная лаборатория. Прошу вас, проходите, беспорядок — не обращайте внимания… — Он, как хорек, проворно, на четырех конечностях вскарабкался внутрь и сразу же начал рыться на полках, в четыре-пять ярусов облепивших внутренние стены вагончика. — Так-так-так… Сейчас мы это найдем… Где же она? Вот здесь!..

Откуда-то из-под груды журналов он извлек требующийся экземпляр.

— Последние имеющиеся сведения о проекте «Аргус». Помните, был такой проект, тоже полностью засекреченный? Ведьмины круги, обнаруженные в штате Мэн сборщиками урожая. Черная земля, а по краям — ряды полегшей пшеницы. Вот-вот, смотрите, как по-вашему, факт или подделка?

— Подделка, — мельком взглянув, равнодушно сказал Малдер.

— Хорошо, — захихикал Макс Фениг. — Между нами говоря, это и в самом деле фальшивка. В земле потом были обнаружены корни выдранных злаков. А вот как вы объясните эти совершенно ненормальные волдыри на растениях? Здесь, здесь и здесь… Смотрите, все — крупным планом.

— Ну, по-видимому, патологическая реакция на удобрения, вызванная, скорее всего, тем, что при внесении химикалий была превышена допустимая дозировка.

— Ах, патологическая реакция! Такова ваша версия!.. А вот биологи утверждают, что с подобными образованиями они никогда ранее не сталкивались…

— Мало ли с чем не сталкивались ваши биологи…

— Тоже, значит, фальшивка?

— Я в этом не специалист, Макс… Пока они препирались, Скалли осматривала необычную обстановку вагончика: явно самодельную сборную аппаратуру на стенах, путаницу проводов, которую мог накрутить лишь человек, страдающий шизофренией, развешанные там и сям фотографии непонятных объектов. Были они самые разнообразные: в виде конусов с каемочками у оснований, в виде шаров, в виде классических суповых тарелок. Правда, на окружности одной из тарелок имелись круглые иллюминаторы. Подпись гласила: «Штат Иллинойс, США. 8 сентября 1979 г.». Скалли внезапно пригнулась к полочке в самом низу. Рядом с чем-то напоминающим наполовину выпотрошенный, пыльный приемник, стояли два пузырька явно медицинского вида.

Стараясь двигаться незаметно, Скалли взяла один из них и прочла этикетку. Брови ее озабоченно поднялись. Она осторожно повернула голову в сторону Макса Фенига.

Тот, увлеченный беседой, не обращал на нее никакого внимания.

— А вот снимки происшествия в районе мыса Канаверал. Видите эти конусы, которые летят друг за другом? Объясняли это бликами, наложившимися в объективе…

— Вы хотели показать нам что-то необычное? — со скукой сказал Малдер.

— Да-да, конечно! Идите сюда! — Он остановился у громоздкого агрегата со множеством никелированных ручек. Темная полоска шкалы в нижней части была расчерчена более густо, чем у обычных приемников. Макс Фениг с гордостью провозгласил: — «Волчье ухо—2000». Вы что-нибудь слышали об этом?

— Немного… Макс объяснил:

— «Волчье ухо» представляет собой самое современное оборудование для слежения за радиопередачами. Поиск и перехват одновременно — более ста каналов в секунду. Автоматическое разделение передач, отстройка помех, дешифрующий синтезатор. Это чтобы можно было восстановить утраченную часть перехвата. Ну, и много всяких разных других технических хитростей.

— Откуда это у вас?

— Ну-ну, если я скажу, что купил, вы мне все равно не поверите! — Он взялся за тумблер, щелкнул им и завертел верньеры. — В данный момент я подключен к каналам местной полиции и пожарных: сотовые телефоны, обычные телефоны, аварийная связь, а когда погода хорошая, я даже слышу диспетчера авиабазы «Уиллсмарш».

Темная панель ожила, и по ней побежали быстрые квадратные огоньки, похожие на светлячков, соперничающих друг с другом.

— Что за чушь? — приблизив ухо, бесстрастно спросил Малдер.

— А вы послушайте, — предложил Макс Фениг. Он как будто даже подпрыгивал от предвкушаемого удовольствия. — Передача с машины, в режиме сканирования, две ночи назад. Радиоперехват, местное полицейское управление.

Он прибавил звук и пальцами отогнул ухо. Торопливый мужской голос ворвался в вагончик:

— На окружной дороге «D-7» пожар. Это рядом с самым началом каньона. Да-да, я знаю, о чем говорю!.. Немедленно высылайте пожарных. Говорит заместитель шерифа Райт. Алло, вы слышите меня? Алло?.. Пожар на «D-7», на окружной дороге!.. А, черт!..

Далее — тишина.

— А потом вот это — через тридцать пять минут после первого сообщения. Вероятно, уже от команды пожарных. Слушайте-слушайте! Почему-то передача шла с перерывами. Помехи были просто невероятные…

Из динамика ударили гул и надсадный свист, но прорезавшиеся вслед за тем голоса выделялись все же довольно отчетливо:

— Алло, Троттер? Здесь очень серьезное положение. Говорит Даннингсон, немедленно требую медицинскую помощь и эвакуацию!.. Медиков сюда! Медиков! Быстрее-быстрее!.. Нет, по радио я тебе объяснить не могу. Даннингсон? Алло? Троттер? Почему не отвечаете?.. — Раздался звон, точно от разбитой посуды, затем треск, простуженный гул, нечеловеческое завывание. Несмотря на это, голос снова прорвался. — Так, что здесь у нас? Секунд очку… О господи, что это такое?.. Какого черта?! Чарли! Чарли!.. Троттер, говорит Даннингсон!.. Ситуация чрезвычайно серьезная!..

Голос пропал, а свист и гул в эфире резко усилились.

Макс Фениг с сожалением почмокал и выключил свой агрегат.

Он больше ничего не сказал.

Он лишь хитро, точно разыгрывая их, глядел на Малдера и Скалли. Кепка отбрасывала тень козырька на лицо, и в его круглых металлических «битловских» очках отражались мелкие огни приборов.

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

Штаб операции «Сокол»

День второй

Ближе к вечеру

Внутри штабной палатки царил полумрак. Мундиры обслуживающего персонала почти сливались с темнотой. Из-за этого казалось, что в помещении совершенно пусто. И только полковник Хендерсон, выхваченный из темноты конусом лампы, прижимал к уху телефонную трубку:

— Мы накинули в этот раз очень плотную сеть, — докладывал он. — Да, сэр! Разумеется, мы учли все наши прошлые промахи. Земля по периметру зоны прорыта, перекопана, обработана рекомендованным антисептиком и огорожена. В операции в данный момент участвуют все три спецкоманды!.. Нет, сэр! На этот раз оно не уйдет. Да, сэр! Это тоже предусмотрено, сэр! У меня, сэр, насчет этого нет никаких сомнений! Все будет исполнено согласно аварийному плану!.. — Он послушал, что ему говорят на том конце провода. Бровь у него поднялась, и на лбу появились резко очерченные морщины. — Малдер меня не слишком беспокоит, сэр. В зону он проник, но у него нет документального подтверждения. Сэр, вы уже получили мой рапорт? Хорошо, сэр, вы можете быть в этом абсолютно уверены! У нас все в порядке, сэр!.. Он задумчиво положил трубку и несколько секунд сидел неподвижно. Затем рявкнул, как тигр:

— Эй, дежурный!.. Кто-нибудь!.. Вы что, все спите?

К нему немедленно подскочил лейтенант, словно материализовавшийся из темноты.

— Что у нас с электронной охраной периметра?

— Только что подключили систему слежения, сэр!..

— Вы гарантируете, что она будет фиксировать все движущиеся предметы?

— Разумеется, сэр, для этого система и предназначена.

— Я имею в виду: если, скажем, этот предмет неодушевленный?

Лейтенант в растерянности переступил с ноги на ногу.

— Простите, сэр?

— Я говорю: камень, дерево или какие-нибудь химические соединения?

— Простите, сэр, я все-таки не понимаю…

— Если сквозь барьер пойдет что-то, не идентифицируемое с привычными нам объектами?

— Система реагирует на любые сколько-нибудь существенные изменения, сэр!..

— Значит — только ждать… — сказал после паузы полковник Хендерсон. Лейтенант наклонился к нему:

— Простите, сэр?

— Я говорю: будем ждать. Обо всех изменениях в ситуации докладывать незамедлительно!..

Милл Роуд, средняя школа

Чрезвычайный эвакуационный центр

День второй

18:27

Койки были расставлены, видимо, в бывшем актовом зале. Кресла отсюда вынесли, и освободилось довольно большое пространство. Вероятно, семей на двадцать, как Малдер успел быстро прикинуть. То есть во всей школе, наверное, было размещено человек сто пятьдесят — двести. И ни один из этих двухсот людей не знал истинной причины эвакуации — той, что на самом деле вынудила их оставить свои дома и—по крайней мере в ближайшие дни — полагаться только на службы срочной социальной помощи.

Как это было типично для всего, связанного с «Секретными материалами»! Искажение информации, фальсификация, наконец, откровенная ложь, выдаваемая за правду. А настоящая правда заперта за семью замками. На Малдера школа произвела гнетущее впечатление. Он видел мужчин и женщин, сидящих на своих временных лежаках как бы в некотором отупении. Одни тихо переговаривались — видимо, просто чтобы обрести поддержку в своих соседях, — другие пытались найти себе хоть какое-нибудь занятие. Кто-то возился с простынями, выданными социальной службой, кто-то возводил кустарную ширму из стоек и полотенец, а кто-то со сдерживаемым раздражением объяснял, что «…он так этого не оставит, правительство должно понимать, что оно делает. Если перевозки опасны, значит, надо запретить эти перевозки. Промышленные токсичные вещества — не для нашего мирного города…» Ему поддакивали, но без особого энтузиазма. Настроения не было. Вероятно, все были слишком подавлены.

Малдер и Скалли прошли прямо в следующее помещение, где курчавая негритянка в блузке и джинсах терпеливо успокаивала мальчика лет, вероятно, двенадцати. Гладила его по голове и говорила с истощающимся терпением:

— Подожди, Пайлис, мы скоро опять будем дома.

— А я хочу вернуться домой сейчас!

— Сейчас нельзя, Пайлис.

— А я хочу!

— Ну, Пайлис, ну ладно, ну ты ведь уже взрослый мужчина…

Мальчик послушно кивал, но тут же начинал сначала. Малдер шагнул к ним и постарался придать лицу соответствующее выражение соболезнования:

— Миссис Райт? Извините, я — Фокс Малдер из Федерального Бюро Расследований. Это Дэйна Скалли, агент, моя помощница по расследованию. Мы хотели бы задать вам пару вопросов… про вашего мужа.

Женщина немедленно вскинулась:

— Что вам еще нужно о нем знать?..

После чего отвернулась и прошла к уже застеленной койке — безо всякой нужды перевернула чистенькую подушку, поправила и так ровно натянутое одеяло.

Мальчик подвинулся вслед за ней, не издав ни единого звука.