1

Дорога блестела от недавно прошедшего очищающего дождика, зеленые поля навевали мысли о бесконечности простой природы, о которой люди забыли в каменных мегаполисах. Хотелось выйти из автомобиля, разуться и побежать — вперед, к солнцу, без оглядки.

«Боже, какие банальные мысли!» — поймала себя Дэйна Скалли.

Любуется видом из окошка, хотя они с напарником прибыли сюда по делу. Но о деле-то как раз, кроме сумбурных поспешных объяснений Молдера, она практически ничего не знала. Она вспомнила нескольких слайдов с голыми перепуганными юношами, которых находили в окрестных лесах после ночного отсутствия дома. У каждого было непередаваемое чувство ужаса на лице, а на спине была выведена черным маркером одинаковая надпись: «Он не виноват». Собственно, эта надпись и позволила объединить все три случая в одно производство, но почему этим делом заинтересовался Молдер, Скалли пока так и не поняла. В самолете Молдер по обыкновению спал, но скорее всего он изложил ей все факты, что знал, и сам бы не смог объяснить даже себе, что заставило его сорваться с места и помчаться в эти бескрайние северные просторы штата Висконсин.

— Красиво у вас здесь… — выдохнула она, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.

Немногословный шериф Карл Мазеровски оторвал взгляд от бегущей под колеса автомобиля дороги и посмотрел на молодую женщину с рыжеватыми волосами. Встретив ее на улице, он никогда бы не подумал, что она — специальный агент ФБР из отдела насильственных преступлений.

— Да-а… — словно через силу улыбнулся он. — Места у нас красивые и тихие… Жизнь здесь скучна и размеренна, но нам нравится…

Скалли поправила ремень безопасности и бросила быстрый взгляд на Молдера. В его зеленых глазах ничего не отражалось. Можно было подумать, что он спит с открытыми глазами, как опытный студент на скучной лекции. Но Скалли знала, что это не так.

— Те, кто ищет приключений, идут служить в армию, — улыбнулась Дэйна шерифу, надеясь хоть как-то завязать разговор.

Необходимую информацию от него они все равно получат в том объеме, в каком это потребуется. Но всегда есть нечто, что можно узнать в пустом дорожном разговоре и пропустить в многочасовой серьезной беседе.

— Вы правы, мисс… Мы никого не трогаем и хотим лишь, чтобы нам не мешали спокойно жить. Но прутся сюда всякие… — в его словах прозвучала неподдельная злость. Он словно оборвал себя на полуслове и вновь уставился на дорогу.

— Вы говорите о Церкви Красного музея? — не желала прерывать завязавшийся разговор Скалли. — Я краем уха уже слышала о ней, но, что это такое, — не имею ни малейшего представления.

— Сами все увидите, — буркнул шериф. Видно было, что он может высказаться по этому поводу… и хочет! Но сдерживается, чтобы не наговорить лишнего. При исполнении служебных обязанностей, вынужден быть беспристрастным. — Они появились здесь примерно три года назад. Их глава — Ричард Удин — купил здесь ранчо. Сам он из Калифорнии…

— Что означает их имя? Странное словосочетание — Церковь Красного музея…

— Я не вникал в их бредни… — Шериф словно выругался про себя за неудачно сорвавшееся слово; его явно тяготил этот разговор. — То есть я знаю только, что они — вегетарианцы. Запустили поля и пятьдесят голов племенного скота держат вроде домашних любимцев. А переоборудованное ранчо называют монументом гибели воинствующего варварства.

— Вряд ли это может понравится владельцам других ранчо, — неожиданно подал голос Молдер.

— Еще бы! — откликнулся шериф. — Явиться в страну коров и обосновать свою церковь прямо в ее сердце. И именно в нашем городе! Интересно, куда они молоко девают, придурки, сливают на землю, что ли? То, что не продают, — это точно… И куда будут девать умерших животных — хоронить, как людей, на кладбище?

— Эти верующие агрессивны? — спокойно поинтересовался Молдер.

— Да нет, — вынужден был признаться шериф. — Внешне — нет. Только раньше, до их появления, у нас ничего подобного не было…

— Не было изнасилований? — удивленно посмотрела на шерифа Скалли.

Мазеровски досадливо поморщился.

— Изнасилования, конечно, случались. Но это были обычные изнасилования. Иногда жертва отделывалась легким испугам, иногда… — Какие-то воспоминания заставили шерифа тряхнуть головой, словно в попытке избавиться от них. — В общем, всегда была понятна цель насильника. И мы всегда ловили преступника, чаще всего это были перекати-поле, которые болтаются без цели и денег по стране… Но это, то, что происходит сейчас, ни в какие ворота не лезет. Сперва взялись за домашних животных… Находили трупы пропавших собак и кошек… В жутком виде, от них словно откусывали мясо прямо зубами… Теперь эти дети, со странной надписью на спине. И главное — их не насиловали. В том смысле, — он бросил быстрый взгляд на молодую женщину, — в котором обычно употребляют это слово. Кому это могло понадобиться? Из них словно выпили душу, они сами на себя не похожи стали! Да еще эта надпись на спине! «Он не виноват»! Я доберусь еще до тех, кто виноват!

Шериф замолчал, словно столь продолжительная речь выбила его из сил.

Скалли тоже не знала, что сказать.

— Взять того же Гарри Кейна, к которому я вас везу, — неожиданно продолжил Мазе-ровски. — Сами увидите, во что его превратили. А был… Атлет, лидер футбольной команды. Тренер из Мэдисона приезжал специально смотреть на него… Сейчас Гарри уступит любому пятиклашке… Кстати, накануне происшествия у Гарри пропал его любимый сенбернар, и я отнюдь не удивлюсь, если пса найдут убитым и изуродованным. Три года назад подобного у нас не происходило. Вон, кстати, ранчо этих придурков. Собираются к главному зданию… Месса у них сейчас, что ли? Или проповедь… как там они обзывают свои собрания?

— Вы не могли бы остановиться? — попросил Молдер. — Вы не знаете, шериф, они пускают к себе непосвященных?

— Пусть только попробуют не пустить! — проворчал шериф. — Я пока еще представляю на этой земле власть!

Он затормозил у бывшего ранчо, несколько ярдов не доезжая до ворот. Через решетчатые ворота Молдер и Скалли наблюдали, как молодые люди в красных одеждах и белых головных уборах, издали напоминающих чалму, небольшими группками проходили в здание бывшего коровника, выкрашенного сейчас в красный цвет. За главным домом возвышался бревенчатый скелет нового здания. Вдали виднелось еще одно, отличающееся от основных построек, почти готовое строение, — похоже было, что община решила обосноваться здесь всерьез и надолго.

Снова начал накрапывать мелкий дождик. Молдер вышел из машины, помог выйти Скалли, раскрыл зонтик. Мимо них прошли вереницей четверо молодых людей в той же униформе, что и остальные члены секты, — их лица ничего не выражали, незваных гостей они словно не замечали.

«А может, и действительно не замечают, погруженные в свои мысли о вечном», — пришло в голову Скалли.

Шериф запер двери автомобиля, и все трое пошли прямо ко входу в «храм».

— Как заноза в пальце, — вроде и не обращаясь к спутникам, проворчал шериф. — И не смертельно, а зудит, зудит…

— Ведут они себя весьма пассивно, — заметила Скалли. — Учитывая, что, по вашим словам, культ проповедует весьма странные идеи.

— Смотрите, — пожал плечами шериф, — и все сами увидите.

Внутри здания было светло и просторно. У дальней стены стояли неразобранными несколько стойл, и было ясно, что сохранены они здесь не случайно, а как некий символ.

Перед небольшой сценой, на которой стоял столик с компьютером и микрофон, располагались ровные ряды простых обструганных скамей. Первые ряды были уже заняты, задние заполнялись вновь прибывающими членами общины. Все были в одинаковых одеждах, молча ждали начала, на пришедших чужаков никто не обратил внимания.

Скалли показалось неестественным садиться среди них, и она чуть ли не с облегчением вздохнула, когда шериф и Молдер прошли к перегородке, отделяющей пустующие стойла от зала, и встали там; шериф со скептической улыбкой оперся о перила, всем своим видом показывая, насколько ему смешно и отвратительно все, происходящее здесь.

Ждать пришлось не слишком долго. На сцену поднялись двое, в таких же одеждах и странных головных уборах, как и у остальных. Приглядевшись, Скалли поняла, что из этих двух — одна женщина. Мужчина сразу прошел к столику с компьютером и сел. Женщина приблизилась к стойке микрофона и сложила у груди руки в ритуальном приветствии. Присутствующие в почти полной тишине так же сложили руки и чуть склонили головы.

— Вон он, — вполголоса сказал шериф. — Тот, у компьютера. Ричард Удин, глава всего этого заведения.

Мужчине было на вид лет сорок, но с тем же успехом могло оказаться, что ему за пятьдесят. Начинающие седеть волосы посеребрили виски, на худощавом лице резко выделялся острый нос, у плотно сжатых тонких губ был заметен застарелый шрамик. Вид у Ричарда Удина был сосредоточенный и благостный, точно он готовился одним разом осчастливить всю Вселенную. Он закрыл глаза и принялся быстро стучать по клавиатуре. На огромном экране за его спиной начали появляться слова. Женщина у микрофона, не глядя на экран, слово в слово начала вещать его откровения в микрофон.

«Театральная постановка, — подумала Скалли. — Простенько, но, надо признать, довольно эффектно».

— Передаются вам, братья и сестры, — монотонным, хорошо поставленным голосом говорила женщина на импровизированной сцене, — благословения от нашего Хозяина и Повелителя. Он соберет свое стадо в это же время суток на закате века Водолей через восемнадцать земных лет от начала нового королевства. Посланец Слова говорит от имени Хозяина и Повелителя, что мы, братья и сестры, можем быть свободны от смерти и от прозябания в царстве бездуховном.

Ричард Удин, не открывая глаз, вальсировал тонкими пальцами на клавиатуре. Всем своим видом он показывал зрителям, что прислушивается к голосу, слышимому ему одному, но предназначенному для всех сидящих в зале.

«Да, это может производить впечатление на людей, лишившихся всех надежд, — подумала Скалли. — Хотя слепым методом набора владеет любая секретарша…»

— По мере того, братья и сестры, как приближается время Хозяина нашего и Повелителя, — разносился по залу голос женщины, — мы, посвященные, обязаны нести Его учение остальному человечеству, дабы люди смогли выжить в новые времена. Хозяин и Повелитель дал нашим душам второй шанс не для того, чтобы мы жили в покое и благости, но чтобы помогли спастись всем заблудшим людям, пожирающим мясо живых существ и запивающих его горячей кровью. Чтобы мы, братья и сестры, добившись гармонии с собственной душой и телом, несли Слово в мир, погруженный во мрак взаимной ненависти и…

Скалли, привыкшая больше доверять документам, а не словам, успевала прочесть на экране раньше, чем произносила служительница странного культа. Честно признаться, ни прочитанное, ни услышанное не увязывались в ее голове в стройную систему. Говоря проще, она ничего не понимала. И вопросительно посмотрела на напарника, желая по его лицу прочесть, что он обо всем этом думает.

Молдер перехватил ее взгляд.

— Я слышал о подобном вероучении, — на ушко Скалли заметил он. — Они считают себя переселенцами…

— И кто такие эти «переселенцы»? — живо поинтересовалась Скалли.

— Мы — вторые души первых тел, — вместо него ответила женщина на сцене.

Скалли обратила внимание, что Ричард Удин перестал набирать, откинулся, словно изможденный общением свыше, на спинку стула; экран позади него погас. Действо вступало в новую фазу. И словно в подтверждение догадки, стройный хор голосов вторил:

— Мы вторые души первых тел…

— …носители Слова и хранители священных обрядов нового просвещения… — нараспев произносила жрица неведомого Хозяина и Повелителя.

— …носители Слова и хранители священных обрядов нового просвещения… — многоголосым эхом разносилось по помещению бывшего коровника.

— Они верят в переселение душ, — снова наклонился Молдер к Скалли. — Посвященные души, которые овладевают телами других людей, отчаявшихся и не способных жить.

— …благодарны оказанной нам милости Хозяина и Повелителя, и готовы к исполнению нашей величайшей миссии и к тяжелому труду. Наша борьба благословенна, и наши пути укажут пастыри наши…

— …пастыри наши, — послушно повторяют собравшиеся.

— …которые приведут нас к расцвету новой эры.

— …которые приведут нас к расцвету новой эры.

Торжественное молчание повисло в зале, словно верующие переваривали благость, снизошедшую на них.

Шериф, словно не выдержав открывшегося ему откровения, раскашлялся.

Но никто из присутствующих не обернулся в их сторону.

— Сегодня, — неожиданно сказал в свой микрофон Ричард Удин, открыв глаза, — с нами свидетельствуют Слову трое, которые не веруют Хозяину и Повелителю всего сущего. Мы поощряем их открыть сердца и умы для нашего учения и понять, что те, кто убивает плоть, вместо этого убивают собственную душу.

Все члены странной секты, словно дождавшись приказа, повернули головы к незваным гостям.

Мазеровски хотел что-то сказать, но лишь сплюнул в сердцах и направился к выходу из коровника. Молдер и Скалли последовали за шерифом.

2

Семейство Кейнов жило в довольно старом многоквартирном доходном доме с обшарпанными стенами. К их квартире на втором этаже вела довольно крутая деревянная лестница, возле которой стояла опустевшая будка.

Миссис Кейн оказалась вполне миловидной женщиной бальзаковского возраста, утомленной повседневными заботами и физическим, судя по ее отнюдь не женственным рукам, трудом. При появлении гостей она крикнула куда-то внутрь квартиры: «Гарри!» — и пригласила гостей пройти. Быстро подошла к телевизору, где кинематографические полицейские выглядывали с оружием в руках из-за сине-красно-белых автомобилей, взяла со стола пульт и выключила телевизор.

— Прошу вас, садитесь, — устало улыбнулась она гостям, указывая на диван и стулья вокруг стола. — Гарри, ну где ты там?

Шериф уверенно отодвинул стул и уселся, положив на стол свою папку. Молдер прислонился к косяку, Скалли прошла к дивану.

— Здравствуйте.

В гостиной появился черноволосый подросток, ссутулившийся и на вид крайне смущенный. Мазеровски, бросив на него быстрый взгляд, досадно крякнул — совсем не таким он знал этого юношу.

— Привет, Гарри, — шериф постарался, чтобы его тон был как можно дружелюбнее. — Проходи, садись. Эти люди, — он кивнул на Молдера и Скалли, — хотят узнать от тебя подробности… того вечера. Не бойся их, они стремятся поймать мерзавца и отдать под суд. Расскажи им то, что рассказывал мне.

Гарри подошел к дивану и притулился на самом краешке — в дальнем от Скалли углу.

Все молчали, ждали его рассказа. Он был в полосатой футболке и шортах, что еще больше придавало ему беззащитный вид. Он молчал, слышно было лишь тиканье старинных часов, висящих на стене, — наверняка семейная реликвия, доставшаяся по наследству от прабабки.

— Ну же, сынок, — улыбнулся юноше Мазеровски. — Мы ждем.

— Я… Я почти ничего не помню… Мне не хочется вспоминать об этом… Да, я почти ничего не помню… Словно опился пивом… Но я не пил, — голос его на мгновение приобрел какую-то жизненность. — Честное слово, ни глотка. Да и Стивен подтвердит.

— Мы верим тебе, верим, — успокоил его шериф. И пояснил спутникам: — Стивен, — его младший брат. Продолжай, Гарри.

— В меня… словно вселился дух. И было больно, очень больно… Сперва были только боль и темнота, чернее, чем ночью, — совсем черно. В меня словно вселился дух дикого зверя, хотелось рвать зубами и когтями других животных, хотелось бежать вперед, хотелось… Я не могу объяснить…

— Продолжай, продолжай, сынок, — подбодрил его шериф.

— А потом вдруг появился яркий-яркий свет, и я закричал. Сколько кричал, не помню, а когда пришел в себя, понял, что уже рассвет и я в лесу. Мне было холодно, очень холодно…..

Он весь дрожал, словно и сейчас ему было так же холодно.

— И больше ты ничего не помнишь?

— Нет, Я даже не помню, как меня нашел ваш помощник. Очнулся уже в больнице.

— Ты молодец, Гарри, — отеческим тоном похвалил шериф, — хорошо держишься. Двое других парней, с которыми обошлись так же… Один до сих пор в больнице…

— И ты больше совсем ничего не помнишь? — спросила юношу Скалли. — Не помнишь, кто позвонил тебе перед тем, как ты ушел из дома?

— Нет.

— А ты знаешь что-нибудь о служителях Церкви Красного музея? — спросил Молдер. — Общался когда-нибудь с кем-либо из них?

— Ну… Я видел их в городе… Такие, в красном… Нет, я никогда ни с кем из них не разговаривал…

— Хорошо. — Молдер повернулся к его матери. — Миссис Кейн, а вы можете рассказать о том вечере? Постарайтесь вспомнить все подробности, любая самая незначительная деталь может оказаться для нас предельно важной. Во сколько ушел Гарри?

— Ну, я вернулась с работы… С тех пор, как мы остались втроем, я вынуждена работать на мясокомбинате, как еще прожить? Устаю очень… Стивен открыл мне дверь, обрадованный. Он всегда радуется, когда я возвращаюсь… А Гарри лишь крикнул: «Привет», не вставая с дивана.

Гарри быстро посмотрел на мать. Молдер увидел в его глазах огонек, оставшийся, наверное, от прежнего, уверенного в себе шестнадцатилетнего парня, убежденного, что весь мир будет у его ног. Но этот огонек мгновенно потух, Гарри вновь опустил голову, уставившись на носки домашних тапочек.

— Я тогда, помню, устала очень и сразу пошла в ванную, чтобы принять душ, — продолжала миссис Кейн. — А ребят попросила заказать на ужин пиццу…

Скалли встала с дивана и подошла к двери, из которой вышел Гарри. Дверь вела в коридор, на стене красовались застекленные фотографии в аккуратных рамочках. На самой, наверное, ранней были изображены молодая пара с грудным младенцем, — в чертах женщины с трудом угадывалась нынешняя миссис Кейн. Затем та же чета, но уже с другим ребенком на руках, а первенец стоит рядом; мужчина заметно погрузнел. Больше мужчины на фотографиях не было, да и сама миссис Кейн появилась еще раз или два. В основном это были фото Гарри: он с футбольной командой. Он в шлеме с решетчатой маской стремится вперед. Он с кубком в руках. Он с молодыми людьми, видимо одноклассниками, в парадных костюмах на пороге школы. Он с младшим братом. Он на пляже… Он…

Дверь справа — как оказалось, в ванную комнату — неожиданно громко скрипнула, коридор залился светом. Скалли резко повернулась. Перед ней стоял девятилетний мальчик, чертами неуловимо напоминающий Гарри, особенно с детских фотографий, которые она только что рассматривала.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровался мальчик, удивившись появлению незнакомой тети в своем доме.

— Привет, — Скалли улыбнулась мальчику, подошла и присела перед ним на корточки, чтобы, разговаривая, он видел ее глаза. — Ты кто?

— Стивен.

— Я догадалась. Я видела сейчас твою фотографию с Гарри. Я хочу найти того, кто с ним… Ты помнишь тот вечер, когда он не ночевал дома?

Мальчик кивнул.

— А кто ему позвонил, не знаешь?

— Нет. Он повесил трубку и больно ущипнул меня за нос. Сказал, чтобы я передал маме, что он придет через пятнадцать минут. А сам не пришел. Мама волновалась, а поздно ночью позвонила в полицию… А теперь Гарри не такой. Он стал хорошим. Больше меня не обижает. Жалко, что Чапи пропал, он бы и его больше не мучил.

— Чапи? — удивленно переспросила Скалли.

— Наш пес, — пояснил Стивен. — Я его любил, он был таким хорошим. А Гарри все время, пока мама не видит, обижал его. И меня. А теперь Гарри хороший. Вы не знаете, он теперь всегда таким будет?

— Всегда, — подавила в себе вздох Скалли и встала.

Ее взгляд уперся в собственное отражение в зеркале ванной комнаты, дверь в которую так и осталась открытой. Она поправила себе челку и хотела было вернуться вместе со Стивеном в гостиную, но обернулась. Ей показалось, что отражение смотрит на нее чужими глазами. Она вдруг поняла, что устала от перелета и чертовски хочет есть.

— Скалли, я жду тебя на улице, — донесся до нее голос Молдера.

Значит, он узнал все, что ему нужно, и решил, что большего здесь не добьется. Скалли ласково потрепала малыша по плечу и поторопилась к выходу.

Шериф Мазеровски остановился внизу у лестницы прикурить, Молдер стоял рядом, дожидаясь напарницу.

— У Гарри были когда-нибудь неприятности с законом? — поинтересовался Молдер.

— Нет, не было. Я его хорошо знаю, он ровесник моего сына, они дружат. Ну, покуривает, балуется пивком. Обычный шестнадцатилетний парень. Во всяком случае, был таким до этого происшествия, сейчас его не узнать. А раньше он был раскованным, веселым, душа компании… Не удивлюсь, если мне скажут, что он, или мой Рикки, уже и с девочками пробовали. — Он вздохнул. — Времена сейчас другие. Я в его годы ни о пиве, ни о девочках и не помышлял.

Молдер многозначительно улыбнулся. Подобные слова он слышал отнюдь не впервые.

— Скажите, — решил сменить тему Молдер, — а эта Церковь Красного музея… Как к ней относятся горожане?

— Да плевали они и на нее, и на их призывы! Одержимые! Что, на каждого придурка обращать особое внимание?

— Ну, к членам общины никогда не приставали на улице? Не оскорбляли? Может, лавочники отказывались продать им что-либо?

Шериф вздохнул.

— У меня подобных случаев не зарегистрировано. А вообще… Ну, наверное, иногда над ними смеются. Наверное, даже зло смеются. Но до рукоприкладства дело пока не доходило. — Почему-то шериф сделал ударение на слове «пока». — Что вы решили? Беретесь за это дело?

Молдер пристально посмотрел ему в лицо.

— Да, шериф, мы остаемся. Я хочу разобраться во всем, что здесь происходит.

— Уличите этих мерзавцев в преступлениях, и от этой Красной Гадости и духу не останется в нашем городе.

— Я хочу понять, что представляет собой. этот тип — Ричард Удин.

— Я первым делом послал бы запрос в вашу картотеку о его прошлом. Сдается мне, что там все не так гладко.

— Разумеется, — сказал Молдер таким тоном, что энтузиазм шерифа сразу поутих.

Действительно, ему ли, провинциальному шерифу, учить сыскному ремеслу столичного агента ФБР?

— Вы можете порекомендовать нам приличный отель? — спросил Моддер— И место, где мы возьмем напрокат машину, не хочется вас утруждать… Неизвестно, сколько дней мы здесь пробудем.

Шериф внимательно посмотрел на агента ФБР и, после паузы, кивнул:

— Пойдемте, я отвезу вас.

3

— Знаешь, — сказала Скалли, откладывая на тарелку обглоданную косточку, — после таких ребрышек я считаю, что эту Церковь Красного музея надо закрывать не думая. Это ж надо — призывать питаться травой с фруктами и отказывать себе в таком удовольствии.

Вместо ответа Молдер взял салфетку и аккуратно вытер капельку жира с губы Скалли.

— Спасибо, — кивнула она.

Они сидели в уютном кафе на одной из центральных улиц города. Шериф Мазеровски оказался прав: может, это и не самое фешенебельное заведение, но кормят здесь отменно. Скалли с сожалением посмотрела на пустую тарелку.

— Так что ты там, в Красном музее, хотел мне рассказать о переселенцах? — спросила она. — Я вообще не поняла про них ничего, кроме того, что они вегетарианцы.

— Я уже сталкивался с подобным учением, — терпеливо, словно послушной ученице, объяснил Молдер, разглядывая через стеклянную витрину довольно оживленную улицу. — Насколько я понимаю, эта община — часть лиги «Новая эра». Их философия основана на довольно старой идее, что, если человек окончательно потеряет надежду или отчается и захочет покинуть свою бренную оболочку, он становится совсем уязвимым и в него может вселиться новый дух.

— Новый просвещенный дух?

— Совершенно верно. А старая душа может оказаться, например, в теле коровы. Именно поэтому они все — вегетарианцы. Их логика идет еще дальше. Поскольку они считают, что старая душа может оказаться в любом живом существе, то не убивают даже тараканов… Согласно литературе их церкви, Авраам Линкольн был переселенцем, Михаил Горбачев, Уэйн Гретцки. Советники Никсона…. — Но не Никсон?

— Нет. Даже у них не хватает наглости утверждать, что Никсон был переселенцем. Хотя, надо признать, у них порой случаются чрезвычайно смелые заявления относительно природы и истории людей.

— Короче говоря, ты подписываешься под словами шерифа об их одержимости?

— Я не знаю, — честно ответил Молдер. — Теории придумывают философы, а защищают их и претворяют в жизнь — практики. Все зависит от конкретных людей.

— Почему тебя заинтересовало это дело? — в лоб спросила Скалли. — Я даже сформулирую вопрос иначе. Почему оно интересует тебя сейчас, когда ты поговорил с шерифом и ознакомился с документами, когда видел мальчика, когда сам побывал в этом Красном музее? Что тебя задело? Что здесь такого необычного?

— Положа руку на сердце, пока сам не понимаю, — он замолчал и снова бросил взгляд на улицу. — Хотя, ответь мне, что означают надписи черным маркером, одинаковые у всех трех пострадавших?

— Понятия не имею.

— Вот когда мы найдем разгадку, все разрозненные кусочки соберутся в единое целое, как в детской игре…

— А эти странные слова хоть как-то увязываются с религией Красного музея?

— Вполне возможно, что и напрямую, — пожал плечами Молдер— Постой, постой… Посмотри-ка туда.

Скалли, повинуясь его жесту, обернулась в сторону стеклянной стены, через которую просматривался большой участок улицы, освещенной электрическими фонарями и рекламными вывесками магазинов.

Перед одним из членов общины Церкви Красного музея разворачивалась машина. В ней сидели четверо молодых людей, явно уже испробовавших чего-то, крепче апельсинового сока.

Даже из кафе было видно, что член общины не намного старше своих визави и вряд ли владеет даром убеждения, чтобы успокоить развеселившуюся компанию. Но бежать он не собирался, готовясь терпеливо снести все предстоящие мучения во благо своей Церкви.

Молдер поставил чашку на стол, взял салфетку и встал.

— Так… — произнес он. — Кажется, приехали экстремисты. Проверим слова шерифа — доходит ли здесь дело до рукоприкладства. ..

Молодого человека в красных одеждах и в странном белом головном уборе, напоминающем чалму, обступили три парня примерно шестнадцати лет и одна девушка с длинными светлыми волосами.

— Эй, голова-подгузник!

— Ты сегодня коровку не доил?

— Молочка не попил?

— Эй, я с тобой разговариваю. Крепкий невысокий юноша в джинсовой жилетке и рубашке в крупную клетку легонько толкнул молчащего сектанта.

— Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются, ты, придурок?

— Лай ему, Рикки, дай! — подбодрила девушка и сделала большой глоток из маленькой пузатой бутылки с пивом.

— Чего ты молчишь? — все больше распалял себя Рикки. — В чем дело, а?

Молодой человек в красных одеждах приготовился к худшему, но к ним уже спешил Молдер, на бегу вытирая руки салфеткой.

— Ни в чем! Оставьте его в покое.

Все четверо дружно повернулись к наглецу, который осмеливается что-то приказывать им в их родном городе.

— Оставьте в покое человека. Отправляйтесь домой! — жестко приказал Молдер и повернулся к члену Красного музея: — Идите спокойно своей дорогой.

Молодой человек, приученный к строгой дисциплине, недоверчиво посмотрел на нежданного спасителя, возможно, вспомнил, что видел его сегодня в храме. И пошел, не убыстряя шага, хотя по его движениям чувствовалось, что больше всего ему сейчас хочется со всех ног броситься прочь отсюда и поскорее оказаться в родной общине, такой тихой и безопасной, где все ясно и просто, а что неясно, — объяснят «пастыры наши» и примут за него решение.

Молодые люди переводили взгляд с удаляющейся жертвы на своего предводителя. Но Рикки решил отпустить малую добычу, которая все равно никуда не денется, чтобы заняться более крупной рыбешкой, какой ему представлялся столичный пижон, явно оказавшийся здесь проездом.

— Мы тебя еще поймаем, морковка, — бросил вдогонку верующему долговязый черноволосый парень.

— В чем проблема? — поинтересовался Молдер.

— А тебя кто спрашивал? — осклабилась девица, и Молдер понял, что она не столько пьяна, сколько хочет такою казаться. — Никаких проблем нет!

— Кэт права, — ухмыльнулся четвертый юнец. — У нас никаких проблем нет.

— Четверо против одного? Я считаю, что это проблема.

Рикки смерил его оценивающим взглядом хозяина положения.

— Это, кажется, у тебя сейчас появятся проблемы, мистер.

Он приготовился нанести удар прямо в челюсть, чтобы умерить прыть наглеца. А приятели пусть добьют ногами.

— Молдер — — на помощь спешила Скалли. — У тебя все в порядке?

Все четверо перевели взгляд на новое действующее лицо. Женщина! Только этого не хватало. Рикки досадливо сплюнул себе под ноги и процедил:

— Валяй-ка ты отсюда, подобру-поздорову. Я сегодня добрый. И жену свою забери, а то опоздаете на автобус.

Скалли встала рядом с напарником и скромно поправила пальто, обнажив кобуру.

— У нее пистолет, — заметила Кэт.

— И что она, им застрелит что ли? — усмехнулся Рикки, но поза его уже не напоминала изготовившегося к победоносному удару боксера. — Пойду папе позвоню. Я думаю, ему интересно будет полюбопытствовать, есть ли у нее разрешение на этот пистолет.

— А кто твой папа? — поинтересовался Молдер.

— Шериф! — ответил подросток, надеясь удивить незнакомцев.

Молдер со Скалли переглянулись.

— Да, я думаю, ему будет интересно услышать о поведении своего сына, — согласился Молдер. — Час назад он утверждал нам совсем противоположное тому, что мы видели своими глазами.

— Рикки, идем отсюда! — сказал черноволосый…

Рикки смерил парочку недовольным взглядом. Естественно, его взгляд встретили спокойствием победителей.

— Рикки, поехали! — вмешалась девушка. — Мы же собирались на дискотеку!

Когда просит девушка, трудно отказать. Тем более, если противник явно не по зубам. Ругнувшись, Рикки направился к машине, толкнув по пути Молдера, — якобы случайно. Но желаемой реакции не добился, Молдер этого просто не заметил, рассматривая салфетку в руках.