– Ты знаешь… ты не должен себя винить… Кто же знал, что этот снайпер…

Молдер крутанулся на ступеньке, до судороги сжав телефонную трубку.

– А второй… труп? Вы нашли его?

– Пока нет. Ищем. Приезжай, Молдер.

– Как только смогу, – отозвался он, нажимая кнопку отбоя.

Не в силах переступить, он съехал на ступеньку вниз, ощутив ее ребро обеими ступнями сквозь подошвы. Качнулся – и съехал еще раз, оказался на ровной поверхности, где уже следовало идти, ногами, а до машины оставалось еще несколько шагов…

Он вдруг услышал, как работает мотор, который он забыл выключить.

Снова Мемориальный мост

Река Бетезда, штат Мэриленд.

В это же время

Короткие гудки оборвали фразу Молдера на середине. Скалли отвернулась к реке, чтобы не видеть санитарной машины, куда только что погрузили тело Саманты Молдер.

Какая дикость. Столько лет разыскивать сестру – и так нелепо потерять, едва встретив. А вообще, нашел ли он ту, которую искал? Ведь маленькая девочка с фотографии превратилась в бледную суровую женщину со сжатыми губами… Скалли оборвала себя, сообразив, что дорисовывает портрет Саманты, опираясь исключительно на воображение. Не в том она была ночью состоянии, чтобы что-то разглядывать и, тем более, анализировать. Лучше всего есть запомнился пористый асфальт, в который она чуть не врезалась и так уже покалеченным лицом… Она непроизвольно ощупала языком залеченный зуб, неестественно большой и гладкий, противно ноющий. Сколько там еще провозятся эти аквалангисты?..

– Агент Скалли? – позвали ее из-за спины.

Парнишка из службы сопровождения. Встревоженный… даже испуганный.

– Агент Скалли, вы должны на это посмотреть. Только быстрее!

– В чем дело?

– Это с трупом… Который вытащили из воды. С ним что-то странное происходит, посмотрите сами…

Скалли добежала до машины как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, что же такое странное творится с телом погибшей сестры Молдера. Тело стремительно расплывалось, теряя форму, позеленевшее лицо вминалось внутрь, в себя, пузырясь и пенясь, окончательно утрачивая сходство с человеческим лицом, растворяясь в самом себе… Дольше всего продержались волосы, но и они в считанные секунды превратились в вязкую зеленую жидкость. Теперь еще и «скорую» угробили, с неожиданной злостью подумала Скалли.

Снова Роквелл, штат Мэриленд.

В это же время

Молдер стоял на ступенькам, слушал, как работает мотор его машины и медленно думал, что машины должны ездить… ноги должны ходить… и он когда-то умел – и ходить, и ездить в машине… Как же это делается?

Он решительно повернулся, поднялся по ступенькам и с резким шорохом провел магнитную карточку сквозь щель электронного замка. Что-то загудело, щелкнуло – и решетчатая дверь отворилась. А следом отворилась и вторая дверь, внутрь здания. За ней был полутемный коридор, грязный и загроможденный чем попало – пыльной аппаратурой, письменными столами, картотечными ящиками. Молдер медленно двинулся вперед, стараясь ни к чему не прикасаться. Дважды он останавливался и проверял, снят ли пистолет с предохранителя.

Коридор раздвоился. Молдер заколебался, в какую сторону идти… Откуда-то справа донесся высокий звук. Прибор пискнул, что ли? Молдер всмотрелся в глубь прохода. Оказывается, в здании было не два этажа. Был еще и подвальный. Провал, лестничный пролет – и словно в другом мире. Ни мусора, ни темноты. Вполне современная и, главное, действующая, лаборатория – стерильно-белые стены, какая-то аппаратура, даже датчики пожарной сигнализации исправны… а вот и хозяйка… да, хозяйка, хотя в этих стандартных стерильных костюмах можно и спутать, тем более спиной.

– Федеральный агент, – хрипло представился Молдер, уверенно вскидывая пистолет. Он целился чуть пониже кромки медицинской шапочки. – Поднимите руки, держите их так, чтобы я их видел, и медленно повернитесь. Очень медленно.

Женщина подчинилась. В ее глазах, слегка увеличенных большими пластиковыми очками, не отразилось ни малейшего волнения, но что-то заставило Молдера судорожно сглотнуть.

– Кто вы? – спросил он, справившись с дыханием.

Женщина неторопливо сняла очки и стянула маску, закрывавшую нижнюю часть лица.

Руки Молдера безвольно опустились под тяжестью пистолета.

Перед ним была Саманта…

Перед ним…

Перед ним была не Саманта! Эта женщина была чертовски похожа на ту, которую он потерял нынче ночью, но это была не она – более бледная кожа, более жесткие складки в уголках рта… и ни намека на теплоту.

– Она мертва, да? – утвердительно сказала лже-Саманта.

– Что за чертовщина? Что здесь творится?

– Пойдемте со мной, у нас очень мало времени.

Она прошла мимо агента и открыла боковую дверь.

– Кто вы? – Молдер возвысил голос – и чуть не сорвался в мальчишеский дискант.

– Пожалуйста, – женщина попыталась придать своему стальному голосу оттенок просьбы.

Совершенно растерянный, Молдер пошел вслед за ней. Коридор вел в следующее помещение, побольше. Окна под потолком забраны решетками. Боксы, коробки, лабораторный стол, аквариумы с какой-то зеленой дрянью, компьютер… И женщина в зеленом лабораторном костюме. Еще до того, как она повернулась, Молдер уже знал, чье лицо он сейчас увидит.

– Значит, все это была ложь? – бросил он в это – уже ненавистное – лицо, не прикрытое, а скорее обнаженное пластиковыми очками.

– Нам нужна была ваша помощь, – хладнокровно сказала первая лже-Саманта. – Мы знали, что вас можно убедить.

– Он скоро придет, нам надо торопиться, – таким же холодным голосом перебила вторая.

– Кто он? – зло спросил Молдер, уже зная ответ. Ему эту сказочку уже скармливали, на сутки раньше.

– Тот, кого послали нас уничтожить, – теперь знакомый голос доносился из-за спины. Третья!

И эта третья, в белом халате и с непокрытой головой выглядела почти как настоящая… Горло сдавило.

– Он мертв, – проговорил он очень тихо.

– Откуда вы знаете? – вмешался номер первый, своим металлическим голосом.

Молдер потерял остатки душевного равновесия.

– Они были вместе! И вместе погибли!

– Вы видели его тело? – спросила вторая.

– Нет. Он прыгнул с моста… с одной из вас.

– Тогда мы ни в чем не можем быть уверены. И должны исходить из того, что он жив и следил за вами, – мягко сказала третья. – Пойдемте. Идемте со мной, агент Молдер.

Она нырнула в следующий коридор, уверенная, что Молдер последует за ней. Молдер обвел затравленным взглядом два механически бледных лица своей сестры и послушно поплелся, куда было сказано.

Коридор замыкала дверь с электронным замком. Саманта-три провела карточку сквозь щель и, не дожидаясь, пока откроется дверь, заговорила:

– Остальными из нас можно пренебречь. Но она была первой. От нее произошли все мы. Это ее вы должны спасти, агент Молдер.

За дверью была еще одна Саманта. Еще одна. Молдер посчитал в уме до четырех, и от этого стало только хуже. У этой был легкий загар, брючный костюм, а вместо спирта и формалина пахнуло духами, точь-в-точь такими же, как у вчерашней, которую он не смог спасти… А зачем, спрашивается? Сколько их тут еще штук, на этом складе?!

– Я, между прочим, не ангел-хранитель, тупо сказал он. – И не Христос – спасать всех подряд.

– Но вы должны нам помочь, у вас нет выбора, – сказала говорящая кукла, похожая на Саманту.

– Нет, у меня как раз очень даже есть выбор, – обозлился он окончательно. – И я выбираю – свалить отсюда, и как можно дальше!

Он повернулся и пошел к выходу.

– Мы знаем, где ваша сестра!

Фраза, брошенная вдогонку, опустилась ему на плечи, словно лассо, обняла мягко и повлекла обратно. Он был не в силах сопротивляться.

– Подумайте сами, агент Молдер, откуда мы могли так много узнать о вас и о ней, о вашем детстве? Только от нее самой…

Их прервал сигнал пожарной тревоги.

– Он уже здесь, – сказала Саманта-три, и в голосе ее еле слышно прозвучал страх.

Саманта-четыре все так же неподвижно стояла на пороге.

Молдер, уже ничего не соображая, повертел головой, стиснул пистолет и пошел на звук – противный, дребезжащий звук, от которого хотелось бежать. Оставалось утешать себя тем, что пожар не настоящий, что вместо пожара там всего лишь убийца-маньяк, которого можно застрелить, только вот лучше бы выстрелить точно в основание шеи…

Чем ближе к выходу, тем больше становилось дыма. Пистолетом вперед, Молдер пробивался сквозь этот дым, кашляя и моргая, повернул за угол – и налетел… Ему показалось, на снаряд, только что вылетевший из пушки. Уже приложившись спиной об пол, Молдер понял, что это был не снаряд. Это был кулак. В кулаке сверкнула сталь. Молдер понял, что сейчас его зарежут, причем, для верности, проковыряют дырку под затылком, а он даже сказать ничего не сможет. Но огромное черное пятно, которому принадлежали кулак со стилетом, просто перешагнуло хрипящее тело федерального агента и тяжелыми шагами, отдававшимися в спине Молдера, словно удары молота, ушло вглубь здания. Молдер остался наедине со своим хрипом, дымом, пожарным сигналом… а затем – обмороком…

Из обморока – и из горящего здания – Молдера вытащил пожарный. Всю дорогу до «скорой» Молдер уговаривал его вернуться, чтобы вытащить остальных. Он был так настойчив, что пожарная бригада прочесала здание повторно – но никого не нашла.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

Скалли дописывала отчет. На этот раз от нее ничего не требовали – забыли, наверное, – но она по привычке все равно писала.

“Агент Молдер был выписан из Самаритянского госпиталя в удовлетворительном состоянии. Диагноз: отравление угарным газом. Психический статус в норме, однако врачей настораживает его упорное стремление убедить всех, что в здании, помимо него, находились еще по крайней мере четыре человека. Поиск тел не дал результата. Однако, сопоставляя то, что я видела собственными глазами, с результатами поисков, могу заметить, что мы не должны более игнорировать те объяснения происходящему, которые находятся вне принятых нами за базовые, как-то: однояйцевые близнецы, случайные совпадения внешних данных, подстроенные кем-то с неизвестной целью инсценировки исчезновений людей. Мне кажется, уже нельзя игнорировать постулируемый агентом Молдером внеземной статус объектов нашего интереса…»

Она оторвалась от компьютера и почесала кончик носа. Было о чем подумать…

Распадающаяся на глазах Саманта – или это была не Саманта? – и агент Вайс, чье окостеневшее тело на ее глазах достали из холодильной камеры. Скалли прекрасно знала, что такой трупное окоченение, да еще с холодовым упрочнением. Но никакой холод не мог придать нормальному трупу ту костяную твердость – причем не только мышцам, что было бы понятно, но и жировой ткани… покойный питался хорошо и в пирожных себе явно не отказывал…

Она незаметно для себя вздохнула и продолжала писать:

“…который в связи со смертью агента ФБР Баррета Вайса наполнился новым конкретным содержанием. Тело агента Вайса изолировано в Федеральном Исследовательском Центре инфекционных болезней. Причиной смерти Вайса явилось ненормальное сгущение крови, вызванное тотальным поражением его организма неизвестным науке ретровирусом, чье происхождение и свойства пока также необъяснимы…»

С доктором Гарднером из ФИЦИБ она была шапочно знакома довольно давно: пару раз встречались на стажировках. Он имел славу донжуана и разбивателя сердец, пытался – совершенно автоматически – подбивать под нее клинья, но безуспешно: поскольку был совершенно не во вкусе Скалли. Однако при этом оставался отменным специалистом и компанейским милым парнем.

– …надеюсь только, что эта тварь никогда не выберется на оперативный простор, – говорил он, показывая Скалли огромные, с газетный разворот, снимки, сделанные электронным микроскопом. – Иначе всякий там жалкий СПИД и лихорадка Эбола покажутся нам триппером…

– Это ретровирус…

– Да, но до сих пор в природе не наблюдавшийся.

– Точно?

– Абсолютно.

– Вот это сгущение крови, которое было причиной смерти…

– Да-да. Во-первых, стенки сосудов становятся буквально как рисовая бумага для чайных пакетиков: плазма выходит, а клеточная масса остается. А во-вторых, из всех депо в просвет сосудов выбрасывается весь наличный запас крови. Смерть наступает за пять-десять минут. Говорю же: нас спасает только то, что вирус сам погибает практически сразу после того, как произведет свое действие – и действует в очень узком температурном диапазоне: от девяноста шести до девяноста девяти по Фаренгейту. То есть и легкое переохлаждение, и легкая простуда будут губительны для маленького мерзавца…

– Да? – с сомнением проговорила Скалли. – И из второй пробы тоже?

– Разумеется, они же идентичны. А почему ты спросила?

– Потому что своими глазами видела, как тело, только что вынутое из ледяной воды, начало разлагаться.

– Ты не путаешь? Именно разлагаться?

– Причем самым необычным образом…

– Нет, Дэйна, этот вирус не может обладать таким действием. Ты же сама врач.

– Да какой я врач… Ладно, дружище Гарднер. Просто, повторяю: я видела это своими глазами. Только, боюсь, с разбегу мы этот маленький мерзкий бастион не возьмем, придется вести планомерную осаду. Если вдруг появится что-то новое, сразу сообщай мне. В любое время дня и ночи. Договорились?

– Лично? – с хитрым блеском в глазах спросил Гарднер.

– Расслабься. Телефон еще не отменили…

Культурный центр имени Кеннеди

Вашингтон, округ Колумбия

“Х» был в смокинге и потому выглядел чрезвычайно цинично.

– Ну? – спросил он, повернувшись к Молдеру боком и делая вид, что стоит тут совершенно случайно.

– Как опера? – зло спросил Молдер.

– Замечательно. Никогда еще не убивал время более бестолково. Какого черта устраивать эти внезапные встречи, Молдер, вы знаете, как я этого не люблю.

– Мне очень жаль, но я нуждаюсь в вашей поддержке.

– К дьяволу. Я пошел слушать эту жирную тетку.

– Я должен знать то, что знаете вы, понятно?

– Да? Пожалуйста. Они все мертвы. Этого хватит?

– А тот, который их уничтожил?

– Глубоко копаете… Могу сказать только, что его аппарат был обнаружен в море Бофорта пять дней назад маленькой старой подводной лодкой. Им дали приказ уничтожить аппарат торпедами, но с лодкой что-то случилось, и она всплыла – можно сказать, чудом. Экипаж сняли вертолетами…

– Я должен попасть туда.

– Знаете, Молдер, победить в войне можно тогда, когда выигрываешь нужные сражения. На этот раз вы ввязались в сражение, которое вам не выиграть.

“Х» бросил в урну непотушенную сигарету, которой ни разу не затянулся, и ушел в зал. Бархатная портьера качнулась и скрыла его.

Квартира Молдера

Александрия, штат Вирджиния

– Молдер! Молдер, это я, Скалли. Ты дома?

Она уже поняла, что – нет.

Открыв дверь своим ключом, она вошла и осмотрелась. Все был выключено, кроме компьютера. На стекле буквой «Х» белели две бумажные полоски. И еще она заметила: на эти полоски падал бы свет от настольной лампы, будь она включена…

Почти автоматически Скалли запустила почтовую программу. Модем сыграл незатейливую мелодийку тоновыми сигналами набираемого номера. Потом засвистел, устанавливая связь…

Скалли подошла к аквариуму. Кормушка-дозатор была полна наполовину: Молдер отсутствовал не более суток.

В этот момент компьютер издал звук почтового рожка: пришла почта.

Всего одно письмо.

«От: Фокс.

Кому: Фокс.

Содержание: Для Скалли.

Скалли, когда ты это прочтешь, я буду достаточно далеко. Остановить меня уже не удастся, да я и не позволил бы тебе сопровождать меня в этой поездке. Я ничего не говорил тебе, чтобы не ставить под угрозу твою карьеру, поскольку дело это касается меня и только меня. Пришло время расставить все точки над i…

Не пытайся найти меня, ладно? Я сам сообщу тебе все, что нужно. Когда смогу, разумеется.

Молдер».

Скалли решительно встала…

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

Когда Скалли вошла, Скиннер что-то пристально читал, переводя взгляд с одного листа на другой – видимо, сличая тексты. Головы он не поднял и, похоже, заметил Скалли только после того, как она кашлянула.

– Сэр, простите, что без доклада…

Скиннер напряженно и странно смотрел на нее – похоже, думая о чем-то другом и слишком медленно переключаясь. Так смотрят люди, плохо владеющие английским и потому вынужденные переводить про себя речь собеседника.

– Но секретаря не было в приемной, и я…

– Что случилось, Скалли?

– Можем мы поговорить… э-э… не для печати?

– О чем?

– Об агенте Молдере.

Скиннер встал, подошел к двери, выглянул за нее и плотно закрыл.

– Слушаю.

– Он уехал.

– Куда?!

– Не знаю. Но, может быть, вы поможете мне выяснить это?

Скиннер нахмурился.

– Вчера я разговаривал с ним. Он попросил у меня несколько дней отпуска в связи с семейными обстоятельствами… ну, вы знаете…

– У меня есть основания предполагать, что он соврал вам. Или высказался как-то обтекаемо и двусмысленно. То есть все это связано с повторным исчезновением его сестры, да только он отправился не в родительский дом. А куда-то совсем в другую сторону. Можно ли поискать его… через неофициальные каналы?

Скиннер долго молчал.

– Я не могу ничем помочь вам, агент Скалли.

– Пожалуйста… – она поняла, что шепчет, и повторила чуть громче: – Пожалуйста!..

– Он обманул мое доверие, – голос Скиннера был ровен и почти безжизнен. – Он нарушил присягу. Он поставил под удар мое положение и вашу карьеру…

– Он старался спасти мою карьеру! – возразила Скали.

– Если бы он доверял вам так, как вы доверяете ему, он сказал бы, куда направляется…

Скиннер тяжело подошел к своему креслу и опустился на него.

– Когда будете уходить, закройте дверь, – сказал он и вернулся к рассматриванию каких-то значков на двух бумажных листах.

Скалли несколько секунд оторопело стояла, приоткрыв рот. И это тот человек… и это тот человек… Ее душило презрение. Наконец она стремительно развернулась и вышла из кабинета, как следует закрыв за собой дверь. Как следует.

Скиннер равнодушно глянул на поросячье-розовую пластиковую папку, плюхнувшуюся с верхней полки стеллажа, и вернулся с своему занятию. Потом вдруг с размаху хватил кулаком по толстой столешнице. Под удар подвернулся желтый маркер…

В образовавшейся кляксе Скиннер, разумеется, увидел вечно полусонную морду агента Молдера, а потому скомкал испорченный листок очень тщательно, обернув другими листками, чтобы не мог самостоятельно развернуться, – и отправил в корзину для бумаг…

Квартира Молдера

Александрия, штат Вирджиния

Скалли проснулась от стука в дверь. Ей снился какой-то вялый кошмар, к которым она давно привыкла – и привыкла сразу забывать их навсегда.

Понадобилось два-три раза вдохнуть и выдохнуть, чтобы понять, где она и что происходит.

Так. Это квартира Молдера. И это диван в квартире Молдера. На нем она спала, прикрывшись плащом. Она приходила сюда кормить рыбок. Она всегда приходит кормить рыбок, когда Молдер долго отсутствует…

Свет от настольной лампы освещал букву «Х» на оконном стекле.

Она открыла дверь, не спрашивая, кто там. Просто – держа за спиной пистолет.

Постучавший ночью в дверь квартиры Молдера был крупным чернокожим с офицерской выправкой и холодным блеском в глазах. Под широким плащом мог скрываться любой арсенал…

– Где Молдер? – громко спросила Скалли.

– Простите, я не туда попал, – сказал гость и повернулся, чтобы уйти.

– Не врите! – Скалли выскочила следом. – Я должна знать, где он!

– Мне очень жаль, но вы принимаете меня за кого-то другого.

– Мы теряем время!

– Ничем не могу помочь…

Он нажал на кнопку вызова лифта. Дверь открылась сразу.

– Очень, очень жаль, – сказал он уже из кабины. Белые зубы засияли в усмешке.

Если бы дверь не закрылась еще секунду-полторы, Скалли не выдержала бы и открыла пальбу. Но дверь закрылась…

«Х» тоже готов был начать пальбу – во все, что движется. Он провалился, он засветил себя – это было очевидно. Причем глупо, по-детски…

Одно было ясно: это начало конца. Независимо от того, продаст его эта сучка или нет. Запущен какой-то внутренний процесс краха, саморазрушения – и пройдет день, или месяц, или год… да пусть несколько лет… и вот это разрушаемое сознание сгенерирует ту ошибку, которая приведет его…

Обычно под пулю. Но бывало и как-то иначе.

И, вполне возможно, это будет пуля Молдера. Или кого-то из ближайших и самых доверенных помощников.

Да. Скорее всего, последнее. В глазах Глубокой Глотки «Х» заметил той ночью изумление, смешанное с пониманием и – как бы это сказать… – с напоминанием: ты, дурачок, принимаешь эстафетную палочку, которая не совсем палочка, а этакий жезл со змеями. Кадуцей. Дающий поначалу этакое куцее всемогущество, а потом забирающий жизнь. Зачем она тебе, эта жизнь, если все равно – никакой жизни…

Дверь открылась, но выйти ему из лифта не дали.

Скиннер? Ну ни фига себе…

– Вы дали ей то, о чем она просила? – прошипел замдиректора ФБР, втискивая обратно в лифт замдиректора АНБ.

– Простите, са?

«Х» сделал дебильно-недоуменное лицо, у него это неплохо получалось – «канать под ниггера», обычно это на секунду сбивало противника с толку – одновременно выхватывая пистолет…

Резким ударом по предплечью Скиннер выбил пистолет из его руки. Потом – тычком под ребра припечатал его к стенке лифта.

– Добавить? 

– Попробуйте…

«Х», сгруппировавшись, нырнул вниз и вперед, пытаясь дотянуться до пистолета на полу, и Скиннер нанес ему сокрушительный хук правой. Этот удар отбросил «Х», но не остановил – тот, как футболист, ударил плечом в колени Скиннера, опрокинул его…

Через миг оба стояли, держа друг друга под прицелом.

– Я убивал и за меньшее… – прохрипел «Х».

– Не сомневаюсь, – выдохнул Скиннер. – Но я успею нажать спуск… Где Молдер?

…Скалли распахнула дверь и, пораженная, отступила. Перед нею стаял Скиннер – но в каком виде! Плащ был разорван, по щеке с виска текла струйка крови, под глазом красовалась грязная ссадина…

– Агент Молдер улетел коммерческим рейсом в Такому, штат Вашингтон. Оттуда военно-транспортным самолетом он добрался до Деадхорза, на Аляске. Там военная база – Эйзенхауэр-филд. Он использовал полномочия ФБР, чтобы зафрахтовать эти самолеты, а потом еще и вездеход. Но ему предстоит еще как минимум десятимильный марш по торосистому ледяному полю к точке со следующими координатами… дайте ручку, Скалли.

Ошеломленная, Скалли протянула ему ручку и блокнот.

– Вот. Это конечный пункт его пути.

– Как вы добыли это, сэр?

– По неофициальным каналам…

И Скиннер хрипло, но весело засмеялся.

Море Бофорта, севернее Деадхорза

Спутниковый навигатор вывел Молдера чуть севернее нужной точки – очевидно, лед медленно дрейфовал, и за три дня координаты слегка изменились…

Рубка подводной лодки возвышалась надо льдами – странная и нелепая здесь, посреди «белого безмолвия», как… как рояль на Луне; почему-то пришло в голову именно это сравнение. Вероятно, от усталости. Ноги были уже совсем чужие. Молдер ожидал, что переход будет тяжел, но не до такой же степени…

И как это всякие чудаки бегают по льду то на Полюс, то вообще в гости к русским?

Молдер выпотрошил ручной фонарь, всунул в его недра очередную порцию «энерджайзеров» (жалко, что я не зайчик с барабаном…) и стал искать трап, ведущий наверх.

Нашел… но по нему надо еще и подняться, по стылому глухому железу, норовящему схватить за пальцы даже сквозь толстенные меховые рукавицы.

Верхний люк оставался открытым. Молдер посветил вниз, потом стал спускаться.

Здесь было еще холоднее, и несильно, но едко воняло кислотой. И старой гарью – масляной и той, которая возникает при сжигании изоляции.

Он двинулся вперед, с шипением плавя темноту тугим лучом.

Двери в переборках были открыты. Он миновал одну, другую…

А потом – ему показалось, что за третьей дверью кто-то шевельнулся!

– Эй! Кто здесь?

Пистолет как-то сам собой оказался в руке.

– Стой! Это ФБР!

Звук шагов. Кто-то убегал.

Вне себя от усталости, ничего не видя и обо все ударяясь, Молдер бросился следом. Железный трап вниз…

Кто-то в меховой куртке и вязаной шапочке сидел на корточках в углу, закрываясь рукой от разящего луча.

– Вы… кто? – в два приема выдохнул Молдер.

– А вы? – пискнул тот.

– ФБР… специальный агент Молдер…

– Лейтенант Уилмер… механик это жестянки…

– Что вы тут делаете?

– Как – что? Моя вахта… – он вдруг захихикал. – Уже третьи сутки. Или четвертые. Эти сукины дети обещали сменить меня еще позавчера…

– Что тут произошло?

– Вот и пытаюсь разобраться. Внезапно отказали все системы. Все! Вообще все! Даже пневматика. Всплыли каким-то чудом. Полынья была не больше сотни ярдов – одна на все это траханное море. А потом оказалось вдобавок, что некоторые ребята умерли! Их не забрали. Сказали, что места в вертолетах только для живых. Ни хрена себе, агент?

– Да уж… – согласился Молдер. – И сколько их, покойников?

– Было семеро?

– Было? Почему?

– Я к ним не заглядывал. Боюсь… Но там определенно что-то происходит… Мне кажется, их кто-то убил. Он хотел убить всех. Но не успел. А теперь делает что-то с мертвыми. Я их запер под лестницей. Всех. И там такое – шур-шур-шур…

– Ага… Заглянем туда?

– Не, я не пойду. Ну их, этих мертвых. Идите сами. Только я ту дверь не открою. Вдруг им только этого и надо?

– В моем пистолете серебряные пули, – сказал Молдер. – Кладут наповал любого мертвеца. Пойдемте, глянем…

Он мотивированно взял лейтенанта Уилмера за руку пониже локтя – и вдруг защелкнул на его запястье браслет наручника. Второй браслет уже охватывал запястье самого Молдера…

– Вы что, сумасшедший? – взвизгнул лейтенант.

– Многие думаю так. Ладно, не будем размазывать манную кашу по столу. Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. Кроме того, я очень устал. Разойдемся: я вас отпускаю, и вы возвращаетесь на свой корабль. Взамен сообщив мне, где находится моя сестра.

– Не понимаю, о чем вы!..

– В основание шеи, да? Считаю до пяти. «Под лестницей, дверь»… тоже мне, моряк. Если вы не скажете мне, как ее найти…

– Пожалуйста, прошу вас!.. – голос вдруг изменился. – Вы делаете действительно очень серьезную ошибку. Мистер «Х» предупреждал вас…

И, взмахнув Молдером, как большим мокрым полотенцем, он обрушил его на пол, выстланный толстым слоем пористой резины.

От острой боли в вывернутой руке потемнело в глазах. Удар добавил черноты. А может, просто фонарик отлетел…

Фонарик отлетел, но не погас, и света его хватило на то, чтобы увидеть, как моментально меняется лицо человека, прикованного к Молдеру. Или наоборот: к которому он опрометчиво приковал себя.

Надбровные дуги… челюсти… скулы…

– Ты мразь, – сказал этот новый человек, нависая над Молдером. – Ты был у меня в руках черт знает сколько раз. Я мог тебя придавить в любой момент. Порвать, как котенка.

– Где она? – просипел Молдер.

– Ты, наверное, трахал ее в детстве, маленький развратник, и теперь не можешь забыть? Так, да? В вас так много смешного…

– Где – она? Только скажите…

– И ты готов узнать – и умереть счастливым?

– Да…

– Она жива. И прекрасно выглядит. А теперь иди – умирай.

Молдер отбитым, отсушенным телом едва чувствовал, как его волокут, ударяя о высокие комингсы…

И тогда он поднял пистолет и несколько раз выстрелил в спину инопланетянина.

Тот недовольно обернулся. А из маленьких пробоин вырвалось несколько зеленоватых пузырей…

…и Молдер почувствовал сводящую с ума резь в глазах! Уже знакомую резь, но тогда его тут же засунули в больницу… а здесь центр Арктики…

Тошнота подступила к горлу. Сердце плотным комком уперлось куда-то под кадык и раздувалось, раздувалось, как футбольный мяч. Мутилось сознание.

Потом он все-таки понял, что его поднимают куда-то высоко вверх – и выбрасывают из люка! Он повис на одной руке. Люк захлопнулся. Запястье гремело такой болью, что резь в глазах казалась ничем. Но потом что-то звонко цокнуло, и он полетел вниз с высоты третьего этажа…

Крышка люка, которая ставится на место гидроусилителем, обрубила стальную закаленную цепочку наручников легко – словно та была из мягкого олова.

Лежа на спине, Молдер сквозь зеленоватую пелену смотрел, как рубка внезапно вспыхнула огнями и как перья рулей глубины беззвучно развернулись вертикально. Потом лед затрещал, и рубка стала быстро проваливаться, проваливаться…

Тело Молдера как-то нашло в себе силы, чтобы перекатиться чуть дальше от лодки – иначе его рассекло бы острым пером руля, как дождевого червяка лопатой. Но тело откатилось… и теперь можно было долго лежать, слушая хруст льда и плеск ненадолго освободившейся воды.

Она жива. Она жива и хорошо выглядит. А он скоро умрет. Потому что нет сил встать и куда-то идти. Мороза он уже не чувствовал. Потом с неба в снежном вихре спустились ангелы и взяли его к себе. При этом ангелы почему-то ругались, как последние летчики…

База ВМС Эйзенхауэр-филд, Аляска

Госпиталь, отделение скорой помощи

– Не приходил в себя?

– Нет.

– На счет три: раз, два…

– Опа!

– Тяжелый…

– Ректальная температура девяносто два градуса, пульс нитевидный, семьдесят шесть, давление пятьдесят на сорок пять….

– Взять общий крови, биохимию, гематокрит…

– Пульс пропадает! Нет пульса!

– Стимулятор! Сто пятьдесят… руки убрали! Разряд!

– Нет пульса!

– Двести… Разряд!

– Нет пульса!

– Готовить набор для торакотомии, кровь первая отрицательная – три единицы… Двести пятьдесят! Разряд!

– Есть систолы… Запустилось. Так… девяносто, давление пятьдесят пять на сорок пять…

– Гематокрит семьдесят, док!

– Переделайте, не бывает. Он замерз, а не высох! Ванна готова?

– Да, доктор.

– Повезли! И горячий раствор для промывания желудка…

– Понял. Может быть, и внутривенно?..

– Сердце не справится.

– Гематокрит шестьдесят восемь. Это не ошибка!