Секретные материалы (№103) - Канал Связи

Скалли чуть не упала, так силен был удар по обонянию — пиво, пиво, пиво, пот, пот, табачный дым, травка… Толкотня, жар, вонь… Кажется, у них тут еще была кухня, на которой что-то жарилось…

Завсегдатаи, разумеется, моментально определили в Скалли и Малдере чужаков. То ли по их приличным костюмам, так контрастирующим с принятыми здесь кожанками и цепями, то ли по тому, что от них при ходьбе не отваливались куски грязи, мало ли какие у них были критерии идентификации. Определили — и принялись комментировать их внешность и поведение.

«Смотри, смотри, небось столичные штучки… А зачем он ее сюда привел, в машине трахаться им уже надоело?.. Да нет, у них в машине тесно, чулки о видик и холодильник рвутся… Что ты понимаешь, он пару парней напрокат взять хочет, сам не справляется…»

Малдер прорезал толпу, словно хорошо прогретый нож — сливочное масло. Где поворачивался боком, где вежливо отодвигал помеху. И безошибочно угадывал дорогу сквозь нагромождение столиков и людских тел к стойке бармена. Скалли сосредоточила все внимание на том, чтобы удержаться у партнера в кильватере, не отстать и не затеряться, не сбиться с курса и не дать себя отвлечь. Не обращать, ни на кого не обращать внимания! В конце концов, в каком-то смысле, это самая передовая часть населения Сну-Сити. Просто в столицах этим уже переболели, пошли дальше, у молодежи другие привычки и увлечения. А здесь… Не хакерством же им тут увлекаться…

Вот и бармен. Под стать своим клиентам. Кожаная жилетка, не особо прикрывающая могучую волосатую грудь, пивное брюхо и окорока, которые с натяжкой можно назвать руками. Разумеется, небрит и, разумеется, потен. Ладно, по крайней мере в поведении бармена можно подозревать зачатки социальности — общается же он как-то с поставщиками и инспекторами!

Малдер доплывает до стойки и голосом Братца Кролика интересуется, нет, просит:

— Извините, мы ищем Грэга Рэндалла…

— А кто спрашивает? — нормальная автоматическая реакция бармена-на-работе.

Малдер тянется к внутреннему карману пиджака — бармен пугается — и раскрывает удостоверение прямо у него под носом. В самообладании и глубоко укоренившемся чувстве независимости старому рокеру отказать нельзя. Он, кажется, даже прочитывает весь текст удостоверения, на что в его положении способен был бы далеко не каждый. Потом восстанавливает в голове вопрос, с которого все началось.

— В какое дерьмо он на этот раз вляпался?

Малдер не меняет тона. Незачем постоянно тыкать бармена носом в его маленькие слабости. Но и иллюзии тоже не стоит развеивать.

— Может, вы нам расскажете? На лице у бармена отражаются мучительная борьба морально-этического свойства — говорить что-то чужакам или просто послать — и не менее мучительная попытка что-то вспомнить и о чем-то связно подумать. Наконец решение принято:

— Грэг последний раз приходил сюда три недели назад, весь больной. Больше я его не видел.

— А куда он мог пропасть?

— Не знаю. Но если найдете его, передайте, что я его уволил.

Как изящно — и демонстрация независимости, и отмежевание от всех потенциальных преступлений Грэга одновременно.

После этой маленькой победы у бармена складывается впечатление, что он в достаточной мере овладел ситуацией. Успокаивается, оглядывается по сторонам, замечает меня. Сейчас поинтересуется, что здесь делает женщина. Мало ли кто и зачем ходит следом за агентом ФБР. Надо не ударить в грязь лицом, не подвести Малдера в его психологическом этюде и не дать перехватить инициативу.

Достаю визитку — жаль, у меня нет внутреннего кармана — и протягиваю бармену.

— Мы остановились в этом отеле. Позвоните, если что узнаете.

Именно так — Мы! Остановились! Позвоните! Я все правильно сказала? Можно уходить?

Бармен берет визитку, чуть не обнюхивает ее, прячет в карман — наверное, он так и не решил для себя, как относиться к нашему приходу. Позвонит он, как же…

Малдер спокоен. Все идет как надо. Уже поворачивается, чтобы идти… И вдруг… Замечает на руке у бармена, прямо поверх прививки оспы, татуировку. Собственно, туша собеседника сплошь покрыта татуировками, а Малдер выделяет из них одну, конкретную — стилизованное изображение летающей тарелки.

Он с преувеличенным вниманием вглядывается, тычет пальцем в длань бармена и интересуется:

— Отличная татуировка… Что это?

— А на что похоже?

Бармен уже снова на коне, легко отделался, остался при своих — и расположен поболтать с чужаками на равных на темы, интересные ему — посудачить, посплетничать, похвастать — заняться своим обычным делом. А вопросом «На что похоже?» он просто заманивает, приглашает к разговору. Ну, сейчас начнется! Малдера хлебом не корми, дай только о летающих тарелках…

— На летающее блюдце. Неужели вы верите во всю эту чепуху?!

Что?!! Кто это сказал! Таким пренебрежительным и снисходительным тоном? Малдер? Об НЛО?!! Мне не подменили напарника? Малдер смеется над увлечением инопланетянами? Почему? Зачем? Что происходит?

Бармен к насмешкам устойчив. И не с таким сталкивался. И потом — он уверен в своей правоте, как и все они… И потом — он не знает Малдера.

— А вы, значит, нет?

— Нет. Я считаю, что кое-кто спятил и сдуру воет на луну в компании себе подобных.

Наверное, я галлюцинирую. Кислородное голодание мозга в условиях пивного бара приводит к кратковременному коллапсу, а в дальнейшем, если больной пренебрегает лечением и выходом на свежий воздух… О чем это я?

— Значит, вы не были на озере Окабоджи!

— Нет, не был, а что там?

Сейчас он искренен. На озере он и вправду не был. Правда, подозреваю, знает о нем больше, чем все рокеры и прочие аборигены, вместе взятые. Но осведомлена-то об этом из присутствующих только я… А вдруг я сейчас вслух, невпопад… Он настолько мне доверяет?.. Не предупредив, не попросив… Хотя откуда он мог знать заранее? Не станешь же заранее предупреждать насчет всех теоретически возможных случаев и ситуаций… Видимо, в его глазах мы на одной стороне. Постараюсь не подвести.

Бармен, разумеется, все принимает за чистую монету.

— Приглашаю прокатиться туда с нами. Вы увидите такое, что сразу измените свою точку зрения. — на секунду задумывается… «А, чего там, не впервой». — Видели когда-нибудь такой ожог? — и задирает прядь немытых нечесаных волос прямо над правым ухом. — Получил посреди ночи…

Ожог, точнее, зарубцевавшийся шрам от ожога и в самом деле довольно странный. Такой можно было бы получить от непрерывного получасового воздействия электроразрядником. Или, к примеру, заснув на глушителе заведенного «Харлея». Трудновато себе представить эту груду мяса, позволяющую проводить над собой подобные эксперименты. «Трудно, но можно…» — Светлый Рыцарь во мне не хочет успокаиваться и заставляет искать рациональные объяснения до самого конца.

Малдер изображает вежливое недоумение и абстрактное желание прокатиться когда-нибудь, в туманном будущем, на озеро. Бармен условно удовлетворен. Малдер условно заинтересован. Можно уходить. Уже уходим…

И это все? Жалкие крохи информации… Еще одна маленькая чешуйка в мозаике будущей истины? Откуда тогда у меня это ощущение крупного достижения, какой-то победы, прозрения? Грэг Рэндалл не найден, нет ни зацепок, ни направления поисков. Про озеро Окабоджи и местные легенды про НЛО я не узнала ничего нового. Откуда чувство открытия? Может быть, я искала вовсе не то? И не тех? Тогда — кого?!

Ладно, едем в гостиницу. Завтра — трудный день.

Отель «Стоп-н-рест»

Сну-Сити, штат Айова

б октября 1992 года 5:30

Скалли снился кошмар. К ней домой ворвался любитель человеческой печени Тумс, хищно оскалившись окровавленным ртом, и выволок Дэйну во двор, где ровно гудела турбинами озаренная призрачным светом летающая тарелка. Из проема люка выглядывал Малдер, махал Тумсу рукой, торопил. Скалли кричала, упиралась… И вдруг из мрака выступил другой Малдер, улыбающийся и спокойный. Он схватил Тумса за ворот, встряхнул… Но тот, первый Малдер поднял пистолет, прицелился… Выстрел, другой! Скалли закричала — и проснулась.

Где я? А, это номер в гостинице, как ее… Часы в изголовье… Глубокая ночь. Час Тигра… Что же меня разбудило?

А на шторах — человеческие тени от уличных фонарей. Они движутся, все ближе, ближе к двери. Сколько их? Пять, десять? И все идут за мной. Приглушенные голоса… Скрип половиц… Поворачивается дверная ручка…

Это — сон? Или уже нет? Если нет, то чего ж я лежу?! Где пистолет? Вон, на журнальном столике… Так далеко! Надо успеть дотянуться. Тихо, незаметно выползаем из-под одеяла… Хорошо, что на мне пижама… Расстегнуть кобуру… Заряжен ли?

Дверь внезапно влетает в номер, с грохотом, щепками и выбитым замком. Отскакиваю прочь. В комнату вваливаются люди, много людей. Их не разглядеть в темноте. В лицо слепят фонарики — как прожектора. Кто это? Зачем? Что им надо?

И вдруг — как пистолетный выстрел — вопрос:

— Где Малдер?!

Так вот в чем дело! Зачем им Малдер? Кто это такие?!! Так можно и оскорбиться — они что, полагают, что Фокс ночует в моем номере? Но это — потом. Сейчас главное — выяснить, что им надо… Переодеться…

— Кто вы такие?

Удостоверение с бляхой — под нос:

— Служба безопасности! Где Малдер? СБ? Это немного меняет дело… Но манеры у них — как у гангстеров!

— Малдер? В соседнем номере, разумеется.

Всей толпой вываливают обратно на веранду. Нет, не всей. Остается один, присмотреть, дать официальные разъяснения. Я бы тоже так сделала… Отвернись хоть, чурбан!

И пока переодеваюсь и пропускаю мимо ушей его невнятные официальные пассажи можно прислушаться к тому, что происходит в соседнем номере. И дорисовать в воображении всю картину.

Сцена штурма, судя по грохоту, повторяется. Иначе входить эти ребята не умеют.

И на сонного Малдера набрасываются с расспросами. Нет, с допросом.

— Откуда у вас этот документ?

— Объясните сначала, о чем речь… Малдер и тут пытается быть независимым и самостоятельным. Прямо как вчерашний бармен. Только вот противники у него посерьезнее. И их методы производить впечатление на собеседника куда отточенной.

«Шестерка» из-за спины начальника протянул Малдеру сложенный вчетверо лист термобумаги. Фокс сонно-близоруко прищурился. Те самые нолики и единицы, каракули мальчишки — факс, отосланный вашингтонскому приятелю.

— Вы это называете документом? Для меня это не более чем набор единичек и нулей… — Ироничный смешок, снисходительный взгляд…

— Откуда он у вас? — Службе безопасности не до шуток.

— Сначала объясните, что это за документ.

«Это все — ваши проблемы». «Я вас не трогаю — и вы меня не трогайте». «Я тут тоже не форель ловить приехал». Не торопясь встал с постели, надвигаясь прямо на незваного гостя, набросил рубаху…

Все это окончательно вывело визитера из себя. Преисполненный значимостью собственной миссии, раздраженный Малдеровым поведением, стыдящийся уронить себя в глазах подчиненных, он побагровел, в беспомощности хватанул ртом воздух — и содрал с себя маску приличия:

— Хватит играть в прятки, Малдер, не то я сдам тебя контрразведке. Будешь им объяснять, какое ты имел право совать нос в чужие дела.

Вот Малдер и победил. Теперь — на этом поле — ему легче играть. Пусть даже правила устанавливает не он. Пока не он… Тем более что они, кажется, даже знакомы. И подобное столкновение — не впервой.

— А ты не суйся в мои, Холлсмэн. Я отвечаю за свои действия только перед своим начальством, и мне наплевать, кто мною интересуется, даже если это НАСА или полиция Ватикана.

Приходится Холлсмэну давать задний ход. Сейчас он с Малдером ничего поделать не может. Вот потом, когда все кончится…

— Это — трансляция секретного спутника.

— Шутишь? — Малдер удивлен по-настоящему.

— Всего лишь фрагмент, но материал сверхсекретный. И мы должны знать, откуда он. Малдер снова прикрыл глаза.

— Понимаю. И сообщу, как только выясню.

Какая услужливость. Какая доброжелательность. Пошел вон.

Холлсмэн ясно прочел эти слова в кротком взгляде Малдера, понял, что ничего не добился, — и рассвирепел:

— Ты меня достал, Малдер! Считай, что ты уже летишь в Вашингтон! И там!.. Тебя!..

Что «там» и что «тебя», он не успел ни додумать, ни прокричать — зазвонил телефон в кармане одного из громил. Тот секунду слушал трубку, потом кивнул Холлсмэну:

— Есть!

И всю бригаду выдуло из номера. Малдер закончил застегивать рубашку, по-прежнему стоя в центре комнаты, с тоской во взгляде и дрожью в руках — теперь можно не скрывать ни то ни другое. Он прекрасно понял причину срочной эвакуации Холлсмэна со товарищи — они все-таки добились своего, допытались, узнали, выяснили, пронюхали…. И им вовсе не пришлось для этого прибегать к пыткам, шантажу или подкупу. Им достаточно было просто вежливо навести некоторые справки у Дэйны Скалли, специального агента ФБР.

Вот и она сама появляется на пороге. Удивленная, растрепанная со сна. Нет и намека на понимание того, что она только что угробила все дело.

— Пять баллов…

— Что?!

Как бы ей помягче объяснить — «Что» Она ведь не виновата… Не во всем виновата…

— Зачем ты им сказала? Мы им не подотчетны…

— Малдер! — вот теперь она недоумевает. — Они же из Национальной безопасности.

Как будто этим все объясняется и прощается!

— И они считают, что мальчика необходимо изолировать…

Ах, так вот они как считают!

— Брось! Какую угрозу национальной безопасности может представлять малыш, не умеющий даже умножать? И меня еще называют параноиком…

— Но как мог Кевин получить сверхсекретную информацию? Точнее, откуда он ее получил?!

Вот это — действительно вопрос, малышка… И если до этой ночи у нас еще были шансы найти на него ответ, то теперь их практически нет. Ты еще это поймешь, я надеюсь… Ладно, это расследование у нас не последнее…

— Собирайся, поедем к Моррис. Скалли, войдя в свой номер, плотно прикрыла развороченную дверь, прислонилась к ней спиной, прижалась затылком, закрыла глаза…

Спасла дурака, называется. Идиотка.

Дом Дарлен Моррис

Сиу-Сити, штат Айова

6 октября 1992 года 07:00

Трудно, больно, неприятно, стыдно, мучительно стыдно представлять себе сцену, разыгравшуюся этим утром в доме Дарлен Моррис. Что там говорили патриархальные англичане? «Мой дом — моя крепость»? Как бы не так! Ворвались ранним утром, набросились, перепугали ребенка, перевернули все вверх дном… И все это — помощь?! Это — забота о спокойствии и безопасности граждан?! А мы что, не граждане? Кто позаботится о нас? Все, что приобреталось, наживалось, создавалось семьей все эти годы — вещи, игрушки, порядок, покой, — все пошло прахом однажды утром. И лишь из-за того, что, сомневаясь, но и надеясь, доверилась чужакам, открылась перед ними. Никому нельзя верить в этом мире. Никому! Никому на этой Земле, да и на других… планетах — тоже.

Скалли с Малдером подъехали к дому Моррис, когда стервятники уже уносили в клювах свою добычу. Выводили, вежливо взяв под локоток, хозяйку. Вежливо, но окружив плотным профессиональным кольцом, помогали спуститься по лестнице:

— Ступеньки, мэм.

Мальчик льнул к матери, дрожал, обводил затравленным непонимающим взглядом всех этих огромных дядь. Что они хотят сделать?

— Все будет хорошо, малыш, не бойся… Сказала, сама не веря в сказанное.

И это — наша защита, наша опора, наши

власти! Что с нами будет?

Один из защитников отодрал ребенка от

матери, повел к машине.

— Пойдем со мной, сынок.

Хоть бы порепетировал эту фразу, для убедительности интонаций!

Дарлен в ужасе и растерянности бросилась вслед за сыном. И наткнулась на неприступную стену служак. Гора мышц в дорогом костюме неумолимо отодвинула женщину, направила в другую сторону. Куда?

— В эту машину, мэм.

Дарлен в панике. Будь это в другом месте и в другое время, набросилась бы. как кошка, на обидчиков, выцарапала бы глаза, защитила бы сына… А он уже плачет и кричит:

— Мама!!!

— Кевин!!!

А на тротуаре, в стороне от начинающей собираться толпы зевак, стоят двое. Главные виновники всего происходящего. Те, из-за кого все началось. Эти, снецагснты… И до нас, простых людей, нет им никакого дела. Вон, любуются делом рук своих. Ну, с этой агентшей все ясно, она — как все. Но он-то, он! Казалось, все понимал, искренне заботился… Какая подлость!

Кевин кричит, зовет. Потерпи, малыш, мы еще повоюем! Ничего они нам не сделают! Не позволю! Они сами нас боятся!

— Все будет хорошо, малыш… — теперь это звучит куда убедительнее.

Фэбээровец (все они — фэбээровцы!) настойчиво усаживал Дарлен на заднее сиденье автомобиля, наклонял ее голову, втискивал, впихивал внутрь…

— Осторожно, мэм.

Позаботился!.. Ты еще!!! Дарлен окатила агента полным ненависти взглядом, но почти тотчас — этот-то здесь при чем, он просто орудие — перевела взгляд, весь свой страх, всю свою боль, всю свою ненависть на Малдера. Вот главный виновник!

Захлопнулась дверца. Поднялось тонированное стекло, отгородив Дарлен от всего мира. Но ее взгляд пронзает все заслоны, прожигает и уничтожает ненавистного человека, доставившего несчастной матери столько горя.

А Фокс — странно, удивительно — не нападает и не защищается. У него на лице, во взгляде, неуместное, неожиданное выражение. Он принимает на себя, впитывает всю эту боль, весь этот страх, всю эту ненависть. Он молит — взглядом — о прощении, он разделяет — взглядом — боль, он отбирает и накапливает — взглядом — ненависть. Он…

Он подходит вплотную к отъезжающему автомобилю, провожает Дарлен своим невозможным взглядом — и словно что-то обещает ей… Уезжает она с ощущением теплой дружеской руки на плече. Кто он? Кто этот человек? Человек ли?..

Я наблюдаю всю эту сцену молча, неподвижно стоя в стороне. Мне нечего сказать ни Малдеру, ни Дарлен, ни Кевину. Сказать:

«Я не знала, что так выйдет»? Неправда. Знала, могла бы догадаться — если бы дала себе труд подумать. Сказать, что считаю себя неправой? Неправда. Я поступила в соответствии с духом и буквой инструкций и законов, как должен сделать любой сотрудник Конторы. Сказать, что мое дело маленькое, что я не отвечаю за действия смежных ведомств? Неправда, отговорка для дураков. Малдер ведь и знал, и предвидел, и от ответственности не уклонялся… И сделал бы по-своему, если бы не я. Было бы лучше? Для Дарлен Моррис — безусловно! В конце концов — не это ли главная цель нашей деятельности? Проклятый разум, интеллект, ум! Насколько легче быть набитой дурой, строить глазки и не отвечать за свои поступки. Но мозги — есть. Именно поэтому так больно бывает, когда осознаешь последствия своих действий. Задним умом осознаешь. Мало иметь разум, надо уметь вовремя им пользоваться! И учиться этому, глядя на других. На то он и дан…

Дом Дарлен Моррис внутри выглядит как после пронесшегося торнадо. Ни одной вещи целой, ни одной вещи на месте. Все разбито, разорвано, распорото, вскрыто, сломано… Даже детские рисунки со стены. Даже подарочные букетики к Рождеству. Даже фотографии с каминной полки. И все это творилось на глазах у Дарлен?! На глазах у Кевина?!!

В гостиной продолжают возиться сотрудники отдела безопасности. Довершают разгром. Последние штришки, последние мазки в картине полного и окончательного разгрома.

Малдер озирает полотно. И со всей иронией, на какую способен, роняет в пространство:

— Какая тонкая работа, ребята… Что тут еще скажешь? Проходит к останкам тумбочки, бережно подымает с пола треснувшую детскую копилку с позвякивающими в ней даймами. Была ли такая в детстве у Холлсмэна? Вряд ли…

А Холлсмэн, довольный, как мартовский кот, уже потрясает пачкой бумаги, плотно исписанной все теми же единичками и нулями — добыча! С удачной охотой, Шер Хан! Белый Волк промахнулся!

— Отвезем на экспертизу криптографам!

это — своим шакалам. А после — мне, как своей, как разделяющей успех: — Вот то, что нужно. Спасибо.

И уходит.

Я не знаю, куда спрятать глаза. Получила поцелуй Иуды? Хотя какой там поцелуй! Это мои тридцать сребреников!

Центурионы выметаются вслед за предводителем, один кидает прощальный взгляд на комнату — не уцелело ли чего по недосмотру? И напарники остаются вдвоем.

Малдер подходит к окну. Опирается рукой на раму да так и застывает, неподвижно глядя во двор.

Долгая мучительная неподвижная пауза.

О чем он думает?

О том, что все опять потеряно, упущено, и на этот раз — по моей вине? О том, каково пришлось Дарлен и как она теперь будет относиться к любым попыткам хоть как-то ей помочь? О том, где и как теперь искать ниточки к загадочным силам, похищающим людей планеты Земля? Скорее всего, обо всем этом — и еще о многом одновременно.

Пауза затягивается до предела. И вдруг я понимаю, что Фокс уже не просто так смотрит в окошко. Он там что-то увидел. Что-то заинтересовавшее его, имеющее непосредственное отношение к делу.

Я подхожу ближе, становлюсь у него за спиной, смотрю вниз. Вагончик, маленький походный домик на колесах, с которого все и началось. Заботливо спрятанное за углом дома главное сокровище семьи Моррис. Неудивительно, что Холлсмэн его и не приметил.

А вся крыша вагончика покрыта… тонким слоем… непонятным серым налетом… что же это такое?

Малдер уже, оказывается, внизу. Добыл где-то стремянку, прислонил ее к домику, взбирается наверх…

Эй, ты куда?

— Что это, Малдер?

— Пока не знаю…

Сгребает с крыши щепоть мельчайшей пыли, растирает на пальцах, нюхает… Пепел, зола? Но пепел чего? Алюминия?!

Так или иначе, новая зацепка есть! И не все так просто в этой истории. Надо разбираться дальше, копать, изучать. Надо работать.

Едем!

Региональное отделение ФБР б октября 1992 года 15:30

Агент Леса Ацуми, миловидная японка двадцати пяти лет, компетентная и уверенная в себе, одним своим существованием вполне оправдывала курс руководства ФБР на полинационализацию кадров. Скалли вдруг поймала себя на скептической мысли — зачем ты работаешь в Конторе, если все время сидишь за компьютером в офисе, полируя ногти? Ладно, послушаем, что она говорит.

— Мы просканировали все семьдесят семь страниц. Сколько?!

— И вся информация вполне безобидна? — спрятать, спрятать эту надежду в голосе…

— Да. Кроме единственного фрагмента трансляции со спутника, все остальное угрозы национальной безопасности не представляет. Насколько я знаю, мальчика уже отпустили.

Ну, слава Богу… Хоть так…

— Так что, эти семьдесят страниц — не более чем случайный набор единичек и нулей?

— Наоборот, ни о какой случайности не может быть и речи. О Господи!

— Тогда что это?

Агент Ацуми, заметив искреннюю заинтересованность, оживилась и начала лекцию.

— Всю информацию, в принципе, можно передавать с помощью цифр, чередуя единицы и нули. Когда мы проанализировали записи мальчика, то были поражены тем, как… Впрочем, сейчас сами увидите.

Она подошла к терминалу мощного компьютера, открыла файл… Скалли заинтересованно подалась вперед. Малдер с безучастным видом стоял в сторонке. А на экране возникли все те же ряды цифр, отсканированные детские рисунки. Леса подключила программу обработки — и двоичный код сменился картинкой…

— «Универсальный человек» Леонардо да Винчи…

Следующая страница нулей и единиц. Программа обработки…

— Схема двойной спирали молекулы ДНК… И многое другое…

Еще одна случайно выбранная страница сменилась частотной разверткой звукового сигнала. Компьютер считал ее — и из динамиков зазвучала музыка.

Скалли не выдержала и, не доверяя самой себе, попробовала угадать:

— А это — И3 «Бранденбургских концертов»?..

Ацуми кивает и продолжает выступление. Ну и духи у нее… Впрочем, ребята — молодцы. Семьдесят семь страниц за полдня — отсканировать, обработать, расшифровать, проверить содержание… С банальным «Эппл-Классик» работы — на полгода.

— И все это — только фрагменты. Что-то из одной области, что-то из другой. Строчка из Корана, сонет Шекспира и так далее…

Но как такое может быть? Откуда? Маленький мальчик… Может быть, мистификация? Чья? Зачем?

А уже не скрывающий своего интереса Малдер, чуть не влезая в экран, высказывает догадку-утверждение:

— Словно кто-то переключает каналы… Если бы это могло хоть что-то объяснить…

Внезапно краем глаза я замечаю сквозь стеклянную стену движение в коридоре. Оборачиваюсь. Агент Холлсмэн провожает к выходу Дарлен Моррис и маленького Кевина. Пытается поддерживать женщину под локоток. Дарлен нарочито грубо вырывает руку, устремляется вперед сама…

Малдер мгновенно оценивает ситуацию, устремляется в коридор. Я едва успеваю за ним.

— Мисс Моррис!

Малдер тоже пытается дотронуться до нее, но вдруг понимает, как Дарлен это теперь воспримет, и отдергивает руку, как от огня.

Резкий разворот. Сощуренные глаза. Поджатые губы.

— Я не хочу с вами говорить! Малдер стоит неподвижно, молча… А что он может сказать?

— Позвольте мне хоть объясниться… И взгляд. Тот самый взгляд. Если бы не он…

Дарлен садится на корточки перед сыном, обнимает его обеими руками, ласково выговаривает:

— Подожди меня вон там, внизу. Хорошо, сынок? Я скоро.

Вот! Видели? Вот как мы друг друга любим!

— Я думала, вы приехали, чтобы помочь…

Я не выдерживаю. Я не могу просто стоять и молчать. Я должна сказать хоть что-то, объяснить, оправдать, оправдаться…

— Произошла ужасная ошибка! Уверяю вас, правительство возместит вам и материальный, и моральный ущерб…

Нужна ей эта компенсация!

— Не нужны мне ваши деньги! Я хочу вернуть мою дочь! И хочу, чтобы нас оставили в покое!

Вот так — ясно, твердо и однозначно. Воспитанный, да и просто порядочный человек оставил бы все попытки навязываться семье Моррис, забыл бы к ним дорогу и не мучил бы более расспросами. Но Малдер не может позволить себе быть воспитанным и порядочным.

— Ваш сын что-то видел…

Удивленный взлет бровей. Тебе еще не ясно? Можно объяснить более доходчиво. Так, как умел Чарльз.

— Держитесь подальше от меня и от моего сына!

И уйти. Не оставлять ему возможности для последнего слова. Не дать вновь опутать себя, утопить во лжи. Прочь из этого гнезда.

Дарлен спустилась в холл, к сыну. Кевин стоял у мониторов охраны, всматривался в изображения, передаваемые камерами слежения из всех уголков регионального отделения, и никак не мог понять, почему работает столько телевизоров и ни один из них не передает привычных ему картинок… Зачем тогда их тут столько? Он даже не заметил подошедшую мать.

— Пойдем, милый, все в порядке. Пошли домой.

И они ушли.

А Малдер и Скалли остались недвижимыми в коридоре, провожая мать и сына взглядами, все еще пытаясь молча что-то сказать.

Поздно…

Национальный парк «Озеро Окабоджи»

Штат Айова

6 октября 1992 года 18:00

Вот и вечер.

Вечер этого безумного дня, за который столько всего произошло. Всего вторые сутки мы в этом городе, а мне кажется, что я чуть ли не провела в нем всю жизнь.

Что теперь? Руби не найдена. И может быть, и не будет найдена. Контакт с семьей Моррис утерян. Единственная зацепка — Грэг Рэндалл — бесполезна. Улик никаких нет. Все? Возвращаемся в Вашингтон? Рейс завтра. Переночуем в гостинице… в соседних номерах…

Стоп, стон, стон! А куда это Малдер ведет машину? Все лес да лес. Не настолько же далеко за городом находится региональное управление ФБР…

Указатель:

«ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ В НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК „ОЗЕРО ОКАБОДЖИ“. СТОЯНКА ТОЛЬКО В СПЕЦИАЛЬНО ОТВЕДЕННЫХ МЕСТАХ. ОХОТА ЗАПРЕЩЕНА».

— Куда мы едем? Я думала, мы возвращаемся в город…

Разумеется, на вопрос он толком не ответит. Да и вопрос был риторическим. Куда едем — и так понятно. Но зачем?

— Этот мальчик — ключ, Скалли! Я уверен!

— Ключ? Ключ к чему?

— К таинственному исчезновению Руби. Учти, этот малыш получает информацию с экрана телевизора.

Ну и что?

— Агент Ацуми считает, что это обычные телепомехи…

— Нет! Я уверен, что Кевин — своего рода канал.

— Канал?

— Канал связи с чем-то или с кем-то, v кого сейчас находится Руби.

Что значит «канал»? Как это мальчик может быть каким-то «каналом связи»? О чем он говорит?

— Но как?! Какой связи?

— Если имело место похищение, то Кевина оно каким-то образом затронуло…

Не Кевина оно затронуло, а тебя. Тебе, Фокс, хочется любой ценой разыскать твою пропавшую сестру. Ты уверил себя в том, что ее похитили инопланетяне, и все хоть немного подходящие случаи подгоняешь под свой. Воспринимаешь их как личные — и роешь, копаешь, не останавливаясь ни перед чем. И вовсе не Руби ты сейчас ищешь.

— Малдер, я догадываюсь, о чем ты думаешь… — не верит. — Я знаю, почему это так важно для тебя. — все равно не верит, в самом деле — откуда мне знать? — Знаю! Но… — что «но»? Сама-то ты знаешь? — …прямых доказательств похищения нет. — Убедила, кажется.

Вот только — в чем убедила? В своей правоте или же в своей непроходимой тупости? Скорее, во втором. Потому что отвечает ласково, медленно, как утомившему ребенку:

— Вот за ними мы и едем на озеро Окабоджи.

Уже пылим по грунтовке. Сквозь деревья проступает полоска воды. Галечный пляж. Столб с указателем:

«МЕСТО ДЛЯ ЛАГЕРЯ 78»

Приехали. Выходим. Ох, и зябко же здесь! Все правильно: осень, лес, озеро, Айова… Побыстрее бы убраться.

Кострище, выложенное из камней. Следы от колышков. Примятый валежник.

— Судя но снимкам, сделанным полицией, Кевин и Руби спали вот здесь.

Да, очень похоже. Осмотрим местность…

— Совсем рядышком с лесом.

— Ну и что?

— А то, что напасть и затащить ее в лес мог любой.

Действительно, мог… Малдер и не спорит. А место и в самом деле красивое, как специально созданное для отдыха. Суровая северная красота. Окабоджи хоть и не из числа Великих Озер, тем не менее дальний берег угадывается с трудом. Облака, подсвеченные заходящим солнцем, тяжело нависают из голубизны. Исполинские сосны сторожат песчаный пляж… Прекрасно. Если бы еще немного потеплее…