Скалли развернулась и медленно пошла обратно по тропинке к оставленной машине.

Молдер двинулся следом, отставая на десяток шагов. На Скалли накатила депрессия, и он прекрасно знал, что в таком состоянии ее лучше оставить одну.

Скалли вышла на дорогу, обогнула стоящую на обочине машину, открыла дверцу и плюхнулась на водительское место. Молдер немного постоял у капота, запрокинув голову вверх и вслушиваясь в шорох ветра в верхушках деревьев.

Затем он побарабанил пальцами по стеклу правой дверцы. Скалли открыла замок, Молдер уселся на правое сиденье. Некоторое время в салоне висело тягостное молчание, затем Молдер решил его прервать:

— Это слово «унруэ» — «беспокойство», «тревожность». Скалли, как ты думаешь, что оно могло обозначать? С какой целью Джерри Шнауц похищал женщин и чего он хотел добиться своими чудовищными экспериментами? У меня создается впечатление, что он пытался избавить их от чего-то. В смысле — вылечить, спасти от кошмаров. Скалли молча слушала его, не прерывая и не высказывая своего мнения. Молдер продолжил:

— Помнишь, он говорил про воющие морды? На фотографии, запечатлевшей его видения, эти морды окружали девушку со всех сторон, и одна из них оказалась лицом отца Джерри. Похоже, Шнауца мучили какие-то галлюцинации. Или предчувствия…

— А какое это сейчас имеет значение? — негромко спросила Скалли.

— Мне просто интересно.

— А мне — уже неинтересно. Преступника мы нашли, женщину спасти не удалось. Дело закрыто, его можно сдавать в архив, а Джерри Шнауца — отправлять обратно в психушку, — Скалли вставила ключ в замок зажигания и завела мотор. — Ладно, поехали.

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган

— О'кей, Джерри. А сейчас выкладывай из карманов все, что у тебя там есть — бумажник , деньги, ключи…

Полицейский сержант раскрыл кольцо наручников на правой руке Джерри Шнау-ца и сомкнул его на специальной дуге, вделанной в железный стол. Теперь Джерри был прикован к столу за одну руку.

— Давай другую руку. Ну, пошевеливайся живее!

Сержант раскрыл стоявшую на столе плоскую коробку, достал из нее полоску специальной бумаги и аккуратно прижал к ней подушечки пальцев на правой руке арестованного.

— А теперь, Джерри, оставь вот на этом листе свои отпечаточки. Давай сначала первый пальчик… Вот так. А теперь мы тебя отстегнем, и ты подойдешь к белой стенке. Там, где нарисованы горизонтальные полосы с цифрами. Возьми со столика дощечку со своим именем и фамилией, мы будем тебя фотографировать.

Джерри послушно исполнял все приказания. Сержант подошел к цифровой фотокамере, установленной на штативе посреди комнаты, и начал возиться с настройкой. На стоящего в другом конце комнаты Джерри он не смотрел. А Джерри внимательно смотрел на сержанта — точнее, на раскрытую кобуру у него на правом боку. Из кобуры соблазнительно выглядывала рукоятка полицейского «кольта».

— Внимание! — сержант поднял руку. — Гляди прямо в объектив и не вздумай испугать птичку. — Снимаю!

Он нажал на спуск. Джерри моргнул от ослепительной голубой вспышки, но остался неподвижен, пока сержант не взял его за руку и не отвел обратно к столу, прикрепив свободное кольцо наручников на прежнее место. Затем полицейский повернулся к принтеру, из которого поползла стандартная регистрационная карточка заключенного.

— Что за черт! — громко воскликнул он. В правом верхнем углу, где должна была находиться цветная фотография Джерри, отпечаталось совсем другое изображение — запрокинутое лицо самого сержанта с аккуратной дырочкой прямо по центру лба. На заднем плане расплывалось неровное красное пятно, окаймленное веером брызг.

В этот момент Джерри с неожиданной для него прытью рванулся вперед — насколько позволяла длина его прикованной левой руки. Этой длины оказалось достаточно, чтобы свободной правой рукой дотянуться до кобуры полицейского и схватиться за торчащую рукоятку «кольта».

Сержант мгновенно развернулся и прыгнул назад но его оружие уже находилось в руке арестованного. Джерри медленно поднял пистолет. Черный зрачок дула глянул полицейскому прямо в лицо. Затем грянул выстрел.

Там же Два часа спустя

У входа в комнату Скалли посторонилась, пропуская мимо себя двоих санитаров с носилками. «Уже четвертый труп в этом деле, — машинально отметила она. — Господи, да когда же все это закончится?»

— Молдер! — окликнула она Призрака, который, низко склонившись над столом, изучал какие-то бумаги. Тот поднял голову.

— Скалли? Очень хорошо, что ты здесь появилась. Смотри, какая нестыковка: на фотографии пулевое отверстие находится аккурат посередине лба, но на самом деле полицейский был убит выстрелом в глотку. То есть на фото запечатлевается не реальная ситуация, а мысли убийцы, его представления или предчувствия…

— Это очень интересно, но у нас есть свежая новость. Только что была ограблена аптека, возле которой произошло первое похищение. Аптекарь получил травму черепа, на место выехала оперативная группа.

— Хорошо, — Молдер сложил бумаги и спрятал их в ящик стола. — Мы сейчас же выезжаем вслед за полицией. У меня возникли кое-какие подозрения, которые надо проверить на месте. Если я не ошибаюсь, в этой аптеке стоял еще и фотограф-автомат?

Теннесс-Сити

Угол Джойс-авеню и Лонг-Лзйк-Роуд

Аптека Стивена Бакстера

Внутри аптеки царил самый настоящий разгром. Впрочем, Молдеру показалось, что похититель имел к нему весьма слабое отношение — любое небольшое помещение, подвергнувшееся нашествию двух десятков полицейских, выглядело бы точно так же.

— Судя по описаниям свидетелей, видевших похитителя издалека, это был Джерри Шнауц, — сказал лейтенант Эриксон. — Он взломал ящик, в котором хозяин хранил свой фотоаппарат, и забрал все, что там осталось — руководство по пользованию аппаратом и пачки с фотобумагой. Кроме того, похититель взял морфин, скополамин, и инсулин.

— Интересно, зачем ему понадобился такой странный набор? Молдер вопросительно посмотрел на Скалли.

— Набор вовсе не такой странный, -возразила она. — Из этих препаратов готовится быстродействующее снотворное, вызывающее так называемый «сумеречный сон»

— Но зачем оно Ш.науцу? — поинтересовался лейтенант.

— Очевидно, для усыпления жертвы. Готовый препарат набирается в шприц, после чего шприц можно неожиданно воткнуть в мягкие ткани ничего не подозревающего человека — даже просто на улице. Одного-двух кубиков с гарантией хватит для того, чтобы усыпить довольно крупного мужчину. Не говоря уж о том, что для проведения его сумасшедших операций Шнауцу нужен наркоз.

— То есть, он уже выбрал следующую жертву? — подытожил Молдер. — Но в таком случае нам надо очень поторопиться.

— Хорошо бы еще знать, где произойдет это нападение, — задумчиво произнес Эриксон.

— Не исключено, что он охотится где-то неподалеку, — предположила Скалли. — Кстати, стройка, на которой я его арестовала, тоже находится здесь рядом. А вокруг — одноэтажные дома, частные коттеджи. Тихое немноголюдное место, исключительно удобное для маньяка-убийцы.

— Ты хочешь сказать, что тогда, на стройке, застала его в момент охоты? — спросил Молдер.

— Может быть, и так.

— И что же ты предлагаешь нам теперь делать?

— Вот что, господа, — вновь вступил в разговор лейтенант Эриксон. — Давайте-ка каждый из нас займется своим делом. Предлагаю вам отправиться назад в полицейское управление. Сейчас начнут поступать данные разработок по Шнауцу и всем людям, связанным с ним, это работа как раз для вас. Извините за нахальство, но безопасность жителей этого района — моя задача. Сейчас я вызову пару машин, и мы организуем здесь постоянное патрулирование. А одновременно объявим о маньяке по местному кабельному телевидению. Поверьте, после этого добровольные помощники из числа здешних обывателей найдут его в течение получаса если, конечно, он вообще здесь появлялся.

— Очень хорошо, — улыбнулся Молдер. — Вы совершенно правы, лейтенант. Нам действительно стоит вернуться в управление. Скалли, ты пока иди к машине, а мне надо провести здесь еще один эксперимент. Через пару минут я присоединюсь к тебе.

С этими словами он направился к фотоавтомату.

Завернув за угол, где не так был слышен шум проносящихся по шоссе машин, Скалли достала из кармана пиджака мобильный телефон и набрала номер дежурного по полицейскому управлению:

— Еще раз привет, Стивене. Появилась какая-нибудь новая информация по Джерри Шнауцу?

— Да, агент Скалли! Только что вернулась бригада, обследовавшая его квартиру, и привезла с собой кое-что новое.

— Очень хорошо. Мы с Молдером возвращаемся к вам, будем в течение получаса.

Скалли убрала телефон, подошла к арендованному джипу, достала связку ключей, выбрала один из них и вставила в замок. Уже поворачивая его в замке, она услышала под машиной странный шорох, а затем что-то больно укололо ее в левую ногу повыше голеностопного сустава.

Скалли отскочила в сторону, выхватывая из кармана пистолет. Под машиной мелькнула какая-то тень. Но в следующий момент Скалли почувствовала невероятную слабость, будто все мышцы в одночасье превратились в тряпки. Затем перед глазами возникла белая пелена, еле различимые сквозь нее предметы стали расплываться, двоиться и растворяться в воздухе, внезапно ставшем густым, как кисель. Скалли отстраненно подумала, что ни морфин с инсулином, ни даже героин пополам с нейролептиками не должен давать подобной картины. Да еще при легком укольчике…

Из-под машины показалась чья-то грузная фигура. Она выползала боком, точно испуганный рак, быстро-быстро перебирая десятком маленьких ножек… Какие ножки, это же Джерри Шнауц! Джерри Шнауц с большими черными клешнями и ядовитым хвостом, как у скорпиона…

Невероятным усилием воли Скалли подняла пистолет, навела его на Джерри и попыталась нажать на спусковой крючок. Бесполезно. С недавнего времени во избежание несчастных случаев все полицейское оружие начали оснащать очень тугими спусками.

Эта была последняя мелькнувшая в голове мысль. Ноги С калл и подкосились, а белая пелена милосердно заволокла весь окружающий мир…

Внутри автомата щелкнуло, загудело и смолкло. После этого он затих на несколько секунд, как бы раздумывая, а потом из щели выползла готовая фотокарточка.

Поскольку в момент съемки в автомате никого не было, карточка должна была оказаться пустой. Ну, может быть, запечатлеть цветочки на задней шторке. Однако на выданной автоматом фотографии было изображено женское лицо.

Испуганное, кричащее женское лицо.

Лицо агента Дэйны Скалли.

Молдер вздрогнул, поначалу не поверив своим глазам. Но ступор длился не более пары секунд. А в следующую секунду Молдер уже бросился к выходу из аптеки.

Он завернул за угол как раз в тот момент, когда черный джип «паджеро», взятый ими со Скалли напрокат в аэропорту, взвыв мотором, развернулся и выехал со стоянки.

— Стой! — заорал Молдер. — Стой!

Джип, с места набрав скорость, рванулся по Джойс-авеню. Молдер бросился за ним, на бегу выхватывая пистолет.

— Скалли! Скалли!

Но за рулем машины явно сидела не Скалли. Тяжело дыша, Молдер остановился, пошире расставил ноги и положил левую ладонь поверх правой, сжимающей рукоятку пистолета. Стрелять надо по скатам, причем по левым — так, чтобы машину не занесло вправо, в длинный каменный забор.

Господи, да ведь там же находится Скалли!

Проклятье, неужели это помешает ему выстрелить?

Молдер сжал зубы и прицелился в заднее левое колесо джипа. Но тут черная машина, взвизгнув тормозами, резко развернулась. В боковых стеклах блеснуло солнце, а в следующий момент джип скрылся за углом перекрестка.

Полицейское управление Теннесс-сити, штат Мичиган

Поздний вечер того же дня

Молдер сидел за столом, сжав руками виски, и тупо смотрел на лежащую перед ним фотографию. Фотографию Скалли, выданную автоматом в аптеке Бакстера.

Искаженное криком лицо на этой карточке было трудно узнать. Рыжие волосы растрепались, правая рука вытянута вперед, будто Скалли хотела от чего-то защититься или за что-то ухватиться. И точно так же, как и на фотографии Мэри Лафайет, лицо женщины было как ореолом окружено странными светлыми пятнами. Будто кто-то положил на фото свою растопыренную пятерню…

— Сэр?..

Молдер оторвал взгляд от фотографии и повернул голову. К нему обращался сидевший за соседним столом молодой полицейский , рядом с которым лежала телефонная трубка.

— Лейтенант Эриксон просит сообщить вам, что джип агента Скалли найден в лесу, недалеко от придорожного мотеля, в пяти милях от города.

— Кого-нибудь видели рядом с джипом?

— Нет, но со стоянки у мотеля была угнана красная «ауди».

— Все понятно. Он поменял машину. Скорее всего, он сделает это два или три раза. А затем, описав круг, вернется в город по другой дороге.

— Вы думаете, что он не станет покидать город? — удивился полицейский.

— Скорее всего, нет. Его ведь снова спугнули, не дав завершить задуманное. Конечно, если у этого маньяка действительно есть какой-то продуманный план действий.

Молдер вздохнул и снова вернулся к созерцанию фотографии. Пятерня, накрывшая лицо. Кстати, почему пятерня. Раз, два, три, четыре, пять, шесть!.. Эта ладонь имела шесть пальцев! Или это вовсе не ладонь?

— Вы проверили квартиру Шнауца? — громко спросил Молдер.

— Конечно. Там теперь постоянно дежурит наряд — три человека.

— А какой-нибудь летний домик, дача или мастерская у него есть?

— Нет ничего. У него в этом городе даже нет больше никаких родственников.

— А знакомые?

— Как раз сейчас мы занимаемся проверкой всех телефонов, найденных в бумажнике Шнауца. Пока ничего интересного.

— Бумажник? — оживился Молдер. — Дайте-ка мне его посмотреть!

— Пожалуйста, — полицейский привстал и протянул Молдеру потертый бумажник из черной кожи. Молдер раскрыл его. Под окошечко из пожелтевшего целлулоида, за которым обычно хранятся фотографии, была засунута свернутая в несколько раз газетная вырезка. Молдер извлек ее оттуда и аккуратно развернул.

Это была местная газета полугодовой давности. Бумага еще не успела ни пожелтеть, ни стать хрупкой и ломкой. Молдер пробежал глазами какие-то заметки о строительстве нового водопровода, рекламу крема от облысения, прейскурант фирмы, изготавливающей стальные двери, и понял, что листок надо перевернуть. На другой стороне обнаружилась фотография, изображающая почетный караул в окружении каменных надгробий. Рядом была заметка, обведенная черной рамкой.

— Похоже, это некролог его отца, — пробормотал Молдер. Полицейский за соседним столом отодвинул телефон и заинтересованно повернулся.

— Кавалер Бронзовой Звезды за Корейскую войну Джеральд Шнауц, — продолжил читать Молдер. — Торжественная панихида состоялась в церкви Святого Мартина… Председатель Комитета Ветеранов полковник Стивенсон сказал… Так, а вот это уже интересно. Оказывается, Шнауц-старший был зубным врачом! И имел, если верить этой заметке, обширную практику в городе. Вы проверили его кабинет?

— Нет, — отрицательно покачал головой полицейский — По крайней мере, я об этом не слышал. Сейчас свяжусь с лейтенантом Эриксоном…

Через четверть часа Молдер, Эриксон и трое полицейских уже стояли на замусоренной лестничной площадке перед обшарпанной дверью. Надпись, выгравированная на позеленевшей медной табличке, гласила: «Джеральд Шнауц, зубной врач». И ниже, мелкими буквами: «Прием с одиннадцати до семнадцати, кроме субботы и воскресенья». Без сомнения, эта дверь, как и все здание, когда-то знавала много лучшие времена.

— Похоже, приема здесь не было как минимум шесть лет… — пробормотал лейтенант Эриксон, пытаясь открыть дверь ключами, принесенными с первого этажа, где сидел дряхлый консьерж. Но замок упорно отказывался подчиняться чужой руке — а, может быть, просто заржавел. К Эриксону подошел один из полицейских, комплекцией своей напомнивший Молдеру несгораемый шкаф в кабинете Скиннера.

— Сэр, разрешите мне.

Эриксон смерил взглядом подчиненного и, не задавая лишних вопросов, отступил в сторону. Шкафообразный полисмен внимательно оглядел дверь, отступил на шаг и, качнувшись, ударил ее плечом. Молдер живо представил окованный бронзой римский таран, врезающийся в створки врат Карфагена. Первый удар дверь выдержала, но второй попросту снес ее с петель. Остальные полицейские, держа оружие наизготовку, дружно ворвались в зияющую темную пещеру.

Сравнение с пещерой было весьма кстати — в этом Молдер убедился после того, как сотрудники Эриксона внимательно обшарили все три комнаты, из которых когда-то состоял приемный кабинет Шнауца-старшего. Комнаты были абсолютно пусты, если не считать огромного количества мусора, устилавшего пол. Тут были куски штукатурки, рваные газеты, обломки досок и искореженные куски ржавого металла. Ерунда какая-то. Откуда вдруг в заброшенном кабинете дантиста куски ржавого металла?! А обломки досок?! Что за деткие образы?. Мебель, а также большинство медицинского оборудования — все, видимо, было демонтировано и вынесено.

— Лейтенант, гляньте-ка сюда! — позвал один из полицейских. — Здесь явно кто-то был! Причем, скорее всего, недавно.

Молдер и Эриксон подошли к полицейскому, склонившемуся возле порога. На полу и в самом деле отчетливо выделялись следы огромных ботинок с рифленой подошвой. Эриксон присел над следом на корточки.

— Очень интересно! — пробормотал он.

— Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, — сообщил полицейский, принесший ключи.

Эриксон усмехнулся:

— Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял — ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?

— Зубоврачебное кресло? — насторожился Молдер. — А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?

— Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны — «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.

— Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? — задумчиво пробормотал Молдер. — Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…

Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать — кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.

Тогда Скалли шевельнула головой и попыталась расправить плечи. И обнаружила, что последнее удается с трудом. Скосив глаза вбок, она убедилась, что сидит в кресле, напоминающем зубоврачебное, а ее руки намертво притянуты к подлокотникам широкой лентой скотча. Ног видно не было, но. подергав ими, Скалли убедилась, что они тоже спеленуты намертво.

Память постепенно воскрешала все произошедшее — аптека, ключи от машины в руке, укол в ногу и туман, заволакивающий сознание. «Сумеречный сон»! Наркоз, которым Шнауц усыплял своих жертв! Надо было проявить очень большую неосторожность, чтобы вот так, за здорово живешь, из охотника внезапно превратиться в жертву.

Скалли отвернула голову в сторону, насколько это было возможно, и попыталась разглядеть помещение, в котором находилась. Узкая длинная комната непонятных размеров — из-за полумрака и бьющего в глаза яркого света стены помещения как бы тонули во тьме. Низкий потолок и отсутствие каких-либо окон, по крайней мере, в пределах той части помещения, которую можно было оглядеть. Никакой мебели в комнате тоже не было — если не считать придвинутой справа к креслу высокой табуретки, на которой стоял блестящий металлический поднос.

Лежащие на подносе предметы были следующим, что привлекло внимание Скалли. Поднос находился чуть ниже уровня ее глаз, поэтому точно разглядеть, что находится на нем, не представлялось возможным. Однако все это ужасно походило на набор хирургических инструментов. Особенно в сочетании с яркой лампой и креслом, явно имеющим медицинское происхождение. Скалли почувствовала легкое дуновение ужаса.

Ощущение леденящей холодной струи было настолько сильным, что Скалли не сразу сообразила, что по помещению всего лишь пронесся поток холодного воздуха. А в следующий момент ока осознала, что впереди, там, где темнота из-за бьющего в глаза света лампы казалась особенно кромешной, кто-то стоит.

— Отпустите меня! — произнесла Скалли, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более твердо и спокойно.

Стоявший в темноте человек пошевелился и шагнул вперед.

— Все в порядке, — произнес он по-немецки.

Скалли глубоко вздохнула и произнесла на том же языке:

— Джерри, ты ведь сам прекрасно понимаешь, что все кончено. Отпусти меня сейчас же.

Джерри Шнауц протянул руку и отвернул лампу немного в сторону — так, чтобы ее свет падал на столик с хирургическими принадлежностями. Теперь стало видно и лицо самого Джерри. Он улыбался.

— Джерри, ты ведь знаешь, что я не желаю тебе зла. Я только хочу помочь тебе, избавить тебя от страха перед твоим отцом, как можно более убедительно произнесла Скалли, продолжая пользоваться языком Гете, Шиллера и Фрейда.

Джерри Шнауц покачал головой.

— Нет, — произнес он по-немецки. — Я его уже давно не боюсь. Наоборот, это я должен помочь тебе.

Скалли вновь почувствовала, что ее охватывает ужас — такая железная, спокойная убежденность звучала в голосе Джерри Шнауца.

— Но я вовсе не хочу, чтобы меня кто-нибудь спасал, — возразила она, переходя на английский язык.

— Нет, это необходимо, — возразил Джерри таким же спокойным тоном, тоже уже по-английски. — Всем надо, чтобы их спасали. Особенно тебе.

— Но от чего? — на этот раз Скалли была настолько удивлена, что даже на мгновение забыла, в какой ситуации находится. — И почему ты считаешь, что именно меня надо спасать? Может быть, я напоминаю тебе о твоей сестре?

Кажется, она попала в точку — во всяком случае, по лицу Джерри пробежала странная гримаса. Было видно, как его глаза опять забегали из стороны в сторону.

— Отчего твоя сестра покончила с собой, Джерри? — Скалли не оставалось ничего, кроме как бить в эту явно больную точку. — Что твой отец с ней сделал?

— Ничего он с ней не делал, — буркнул Джерри. — Это воющие с ней сотворили…

— Воющие? А кто это такие? Расскажи мне, пожалуйста, о них поподробнее.

Известный психологический феномен: вооруженный человек, вступивший с вами в беседу, уже не сможет так просто вас убить. А если это сумасшедший, который хочет вас спасти… при помощи лоботомии? Сможет ли ваш мирный диалог помешать ему осуществить задуманное?

Джерри Шнауц глубоко вздохнул.

— Они живут внутри твоей головы, — начал объяснять он, окончательно перейдя на английский язык. Теперь в его голосе звучали интонации учителя, разъясняющего урок нерадивому ученику. — И они заставляют тебя делать и говорить то, что ты не хочешь ни делать, ни говорить. Самому от них избавиться нельзя, так как они полностью контролируют твой мозг. Поэтому тебе нужна помощь.

— Ты говоришь, они живут в голове? — переспросила Скалли, мучительно придумывая, куда бы еще свести эту беседу.

— Да. Они находятся вот здесь, — и Джерри указал пальцем прямо на середину лба Скалли. — Неужели ты их не чувствуешь?

— Не чувствую. Поэтому что у меня их нет, Джерри.

Лицо Джерри просияло:

— Вот видишь! Это они только что заставили тебя так сказать. Потому? что они знают, что сейчас я их убью.

Джерри Шнауц улыбнулся и, взяв с подноса длинный блестящий предмет, поднес его к лицу Скалли. При ближайшем рассмотрении предмет оказался тонким острым металлическим щупом на длинной рукояти. Скалли была не слишком хорошо знакома с нейрохирургическим инструментарием, но даже она опознала зонд для суборбитального проникновения в мозг. В памяти сразу же всплыли потеки крови в уголках глаз у Мэри Лафайет. И лицо несчастной Элис Брэнд.

Джерри улыбнулся и положил зонд обратно на поднос. Затем он взял с подноса шприц, доверху наполненный прозрачной жидкостью.

— Это совсем не больно. Сейчас я сделаю тебе укол, и ты уснешь. А потом проснешься, уже избавившись от них…

— А что, если ты не прав, Джерри? Скалли очень надеялась, что ее голос не дрогнул. Металлическое лезвие приближалось к ее глазам.

— Послушай, Джерри, а если ты всего лишь придумал этих существ, эти «воющие морды», как ты их называешь? Может быть, они живут только в твоей голове, а не в моей? Подумай, может быть, то, что сказала твоя сестра про твоего отца, можно объяснить каким-то другим способом?

Скалли била наугад — и попала в точку. Лицо Джерри Шнауца исказилось гневом и покраснело. Глаза налились кровью и, казалось, были готовы выскочить из глазниц.

— Отлично! — прохрипел он сдавленным голосом. — Теперь они и тебя заставили заговорить, как Зигмунда Фрейда.

Казалось, произнесенные Скалли слова оказали гораздо большее воздействие на Джерри, чем она рассчитывала. Руки гиганта задрожали, он задыхался и брызгал слюной, сорвавшись на визгливый крик:

— Я всю тебя вижу насквозь и знаю твои фокусы! Кроме того, я сам видел их! Я видел их на той фотографии, что показывал мне твой напарник. А фотографии не лгут никогда, не могут лгать. И ты тоже их видела!

Скалли вздохнула. Чем больше бесновался Джерри, тем менее опасным он становился. Похоже, сейчас он вообще забыл о своих зловещих инструментах. Теперь он с пеной у рта пытался что-то доказать. Что? И кому? Неужели — самому себе?

— Джерри, пожалуйста, выслушай меня и попытайся понять. Если эти воющие лица существуют, они живут только внутри твоей головы.

Лицо Джерри Шнауца исказила жуткая гримаса. Он отскочил в сторону, за пределы светового круга от лампы, и начал торопливо рыться в куче сваленных в углу вещей, в темноте роняя на пол и отбрасывая в сторону какие-то предметы. С кал ли поняла, что это ее последний шанс. Она стиснула зубы и попыталась левой рукой дотянуться до подноса с инструментами, где — теперь она хорошо это видела — в числе прочих блестящих предметов покоился скальпель. Обыкновенный медицинский скальпель.

Скотч, которым рука была примотана к подлокотнику кресла, постепенно растягивался — но очень медленно и плохо. Тем не менее, вытянутые пальцы сантиметр за сантиметром приближались к краю подноса. Вот они уже достигли холодного металла… Скалли резко дернулась в кресле, пытаясь покачнуть, сдвинуть его с места. Концы среднего и указательного пальцев ухватились за край подноса и сжали его… И в тот же момент Джерри с рычанием развернулся и вновь шагнул в круг света.

Скалли не сразу поняла, что за предмет Джерри Шнауц держит в руках. Потом до нее дошло — и глаза Скалли от удивления полезли на лоб. Гигант держал на весу большой студийный фотоаппарат, как две капли воды похожий на тот, которым аптекарь Бакстер фотографировал несчастную Мэри Лафайет.

Одним движением ноги Джерри Шна-уц отшвырнул табуретку с подносом, до которого уже почти дотянулась Скалли. Инструменты, лязгнув, покатились по полу. Затем Джерри поднял фотокамеру и навел ее на свою жертву. Скалли внезапно почудилось, что сейчас должно произойти что-то страшное.

Но ничего не произошло. Несколько секунд Джерри держал камеру на весу, а затем, будто решившись на что-то, внезапно развернул ее объективом к себе. И нажал на спуск.

— Полиция штата в своих поисках дошла в южном направлении до Гранд-Рапидес. Но до сих пор так ничего и не обнаружено, — доложил вошедший в комнату полицейский. Молдер непонимающе взглянул на него и машинально кивнул.

— Шесть пальцев на фотографии… — пробормотал он вполголоса, обращаясь то ли к лейтенанту Эриксону, то ли к самому себе. — Почему их шесть?

— Не думаю, что это нам в чем-то поможет, — лейтенант Эриксон тоже выглядел уставшим и обеспокоенным. — Похоже, у нас очень мало времени. Что вы думаете делать, агент Молдер?

Молдер поднял на него взгляд, а затем, будто спохватившись, торопливо полез в свой бумажник и достал оттуда газетную вырезку, найденную в бумажнике Шнауца.

— Раз, два, три:.. Смотрите, лейтенант! На фотографии с похорон Шнауца-стар-шего видно пять каменных надгробий. Причем между третьим и четвертым есть промежуток — очевидно, там и должны были установить шестое надгробие для Джеральда Шнауца, зубного врача и ветерана войны в Корее. Вы понимаете, что это значит?

Лицо Эриксона прояснилось.

— Так значит, не шесть пальцев, а шесть надгробий? — догадался он.

— Да, конечно. Хоть косвенный, но все же намек. И поэтому сейчас нам надо срочно мчаться на кладбище!

Джерри Шнауц торопливо перебирал фотографии, будто тасовал карты в колоде, тщетно ища крапленую. Скалли напряженно следила за ним. Лицо гиганта выглядело скорее растерянным, чем испуганным.

— Что это значит? — пробормотал он по-немецки и бросил одну из фотокарточек на колени своей пленнице.

Взглянув на фотографию и попытавшись как можно глубже скрыть свое удивление, Скалли ответила тоже по-немецки, тщательно подбирая слова:

— Это значит, что тебе требуется помощь, Джерри. Помощь хорошего врача.

Зеленая кладбищенская лужайка вовсе не навевала мыслей о покое и смерти. Напротив, посыпанные песочком дорожки, аккуратно подстриженные кусты и бившие из оросителей тонкие струи воды делали ее похожей на тихий уютный парк. Для полноты картины не хватало только чинно прогуливающихся по этим дорожкам молодых мам с разноцветными колясочками.

— Проверьте все за линией деревьев! — скомандовал лейтенант Эриксон, когда полицейские машины одна за другой затормозили у конца асфальтированной дорожки. Полисмены бросились врассыпную.