ПОИСКИ КЛАДА

Вернулся Бенедикт, и Рождество было уже на пороге. Я все еще надеялась, что смогу забрать детей с собой в Корнуолл, но этому не суждено было случиться. Рождеству в Мэйнорли придавали важное значение. В Мэйнор Грейндже должны были состояться самые разные приемы — не только семейные, но и званные обеды. Нужно было пригласить и людей, работающих на территории округа. Такое время отчим желал провести в кругу семьи, поскольку Рождество — праздник, на который собирается вся семья.

Это было большим разочарованием, и дело было не только в том, что я очень хотела встретиться с бабушкой и дедушкой. Там находился Патрик со своими родственниками, и они наверняка собирались часто посещать Кадор.

Я очень огорчилась, и меня утешала лишь мысль о том, что время идет и в следующее Рождество мы уже будем строить планы нашего бракосочетания. Итак, следовало набраться терпения Мисс Стрингер уехала на три недели к своим родственникам в Котс-уолдс. Занятия на это время прекратились. Узнав об этом, Белинда закричала:

— Ура!

Люси присоединилась к ней, и они заплясали по классной комнате, распевая:

— Три недели без уроков!

— На Рождество всегда так много дел, что вы будете очень заняты, — напомнила им я.

Мы собирались соблюсти рождественские традиции.

Большой холл нужно было украсить падубом, лавром и плющом. Кроме веток омелы предстояло устроить старинный рождественский «куст»— два обруча, скрещивающихся под прямым углом, увитых вечнозелеными листьями и подвешенных к стропилам; они служили той же цели, что и омела, и назывались поцелуйным кустом.

Белинда была очень возбуждена. Она вместе с Люси бегала по всему дому, то помогая украшать помещения, то забегая на кухню, чтобы размешать пудинг, который, по словам поварихи миссис Грант, следовало размешивать всем, кто жил в доме, — большим и малым.

Мы все выполнили этот старый обычай, кроме Бенедикта. Я не могла представить человека, решившегося предложить ему поучаствовать в такой процедуре.

Запах кипящих пудингов пронизывал весь дом, и мы спустились вниз послушать, как они булькают, остывая. Миссис Эмери сказала, что на церемонии снятия пробы должен присутствовать весь штат прислуги, и, кроме того, к этому были допущены дети.

Это действительно казалось торжественной церемонией, когда миссис Грант, словно служительница какого-то храма, причащала присутствующих, зачерпывая ложкой пробы блюд из небольших мисок. Все заявили, что вкус просто необыкновенный.

Потом нужно было печь мясной пирог, охлаждать рождественский торт, на котором голубой глазурью были выведены слова: «Счастливого рождества»и «Боже, благослови этот дом»; торг водрузили на кухонный стол, где все желающие могли осмотреть его и выразить свое восхищение, перед тем как блюдо унесут.

Все было очень просто и в то же время волнующе.

Я с радостью заметила, что Белинда выглядит счастливой, чего с ней давно не бывало; еще больше радовало меня то, что она, похоже, хотела доставить мне удовольствие. Я сказала Седеете, что случившийся инцидент, каким бы неприятным он ни казался поначалу, был, видимо, поворотным пунктом.

— Мне кажется, я стала ей гораздо ближе, чем раньше. Она всегда казалась такой невыносимой, но на самом деле бедняжка нуждалась в любви и нежности. — Селеста была склонна согласиться со мной. Я продолжала:

— Я знаю, что она восхищается своим отцом Его холодность глубоко ранит ее. Я уверена: если бы он проявлял к ней хоть какой-то интерес, все было бы совсем по-другому.

— По-видимому, Люси нравится ему больше, чем Белинда.

— Возможно, Люси легче полюбить.

— Наверное, это так.. Но Белинда — его дочь.

— Может быть, в один прекрасный день одна из нас заставит его понять это…

— Может быть, — вздохнула Селеста.

Я постоянно получала письма из Корнуолла. Патрик держал свое слово и писал мне еженедельно, а я регулярно отвечала ему, поэтому знала о происходящем в Корнуолле. Дела в колледже шли у него хорошо. Прилежные занятия помогали сокращать время ожидания встречи. Я пыталась описывать жизнь в Лондоне и в Мэйнор Грейндже в шутливых тонах, рассказывая ему о политической жизни.

Накануне Рождества я получила из Корнуолла письма и подарки. Бабушка с дедушкой подарили мне аметистовое ожерелье, а Патрик — золотой браслет. У меня сохранилось это письмо от него.

«Милая моя Ребекка!

Если бы мы могли быть вместе! Я сохраняю надежду на то, что ты приедешь к Рождеству. Мы все на это надеемся. Я должен тебе кое в чем сознаться: я все рассказал им. Невозможно держать это при себе. Зашел разговор о тебе, все начали говорить, как хотели бы встретиться с тобой… и у меня как-то само собой вылетело.

Мы уговорились молчать, и мне следовало подождать до тех пор, пока мы вместе не объявим об этом. Но если бы ты видела, с какой радостью они восприняли мои слова, то не сердилась бы. Моя мать с твоей бабушкой обнялись, а мои старики чуть не залились слезами счастья. Все сказали, что надеялись на это и молились, чтобы так случилось. Дедушка пообещал устроить такую свадьбу, какой никогда не видели в Корнуолле.

В то же время все считают, что мы поступили разумно, решив подождать, пока я не закончу колледж. Мы, мол, еще молоды и нам нужно подготовиться. Я с этим не согласен. Я просто пересказываю тебе их слова. Побыстрее бы шло время!

Ах, Ребекка, как было бы чудесно, если бы ты. приехала сюда! Это было бы такое счастливое Рождество! Твои бабушка и дедушка сказали, что ты обязательно приедешь весной, но это ведь так нескоро. Что ж, мне надо дождаться этой поры. Единственное, что я могу сделать, — внушить себе, что мы, поженимся и уже больше никогда не расстанемся.

С любовью к тебе

сегодня, завтра и вечно

Патрик.»

Бабушка тоже написала мне:

«Моя дорогая Ребекка!

Патрик только что все рассказал нам, и я чувствую, что должна сообщить тебе, как счастливы твой дедушка и я. Патрик был немножко смущен. Он признался, что вы договорились пока хранить молчание. Ты хотела подождать, пока он не закончит колледж. Не осуждай его, так уж получилось. Он был очень счастлив и хотел разделить это с нами.

Если бы ты могла приехать к нам!

Твой дедушка говорит, что не желал бы тебе лучшей судьбы, то же самое могу повторить и я. Тебе было бы интересно посмотреть на Пенкарронов. Это ведь такая милая, сентиментальная старая парочка, для которой Патрик и его мать являются всем в жизни. Они очень семейные люди.

Они весьма довольны тем, что Патрик, в конце концов, возьмет на себя управление шахтой; это, конечно, доставило бы им полное блаженство.

Мы пили за твое здоровье и постоянно говорили о тебе.

Миссис Пенкаррон сразу стала прикидывать, что бы ей надеть на свадьбу (как-никак она — бабушка жениха), а мистер П. уже задумывается, кого удостоить чести присутствия на великолепном торжестве, которое он замышляет. Свои мысли по этому поводу есть и у родителей Патрика. Морвенна и Джастин очень довольны. Морвенна говорит, что наши семьи всегда были близки, и без конца пересказывает историю о том, как вы оба родились в прекрасном доме твоего отчима, в этом жутком городке золотоискателей, и как близки они были с твоей милой матерью. Ах, Ребекка, как рада была бы твоя мать!

Она всегда думала лишь о твоем счастье, как и мы.

Патрик по-настоящему хороший молодой человек, и все мы нежно любим его. Так что все просто чудесно.

Теперь о более прозаических делах. В Полдери все, как обычно. Миссис Аркрайт родила двойню в соответствии с предсказаниями нашей мудрой миссис Полгенни. Одна из рыболовных лодок Джо Гарта утонула в шторм. Слава Богу, все, кто был на борту, спаслись, но потеря суденышка, конечно, удар для него. Кто-то сказал, что незадолго до этого звонили колокола Святого Бранока, но, как ты, понимаешь, так всегда говорят. Миссис Йео и мисс Хизерс, как всегда — , поссорились из-за того, кто будет руководить украшением церкви к Рождеству. Миссис Полгенни продолжает ездить по вызовам на своем старом» костотрясе «. Тебе было бы, очень забавно посмотреть на нее. Можно сказать, она стала одной из достопримечательностей Полдери.

Как все-таки жаль, что тебя нет с нами! Конечно, ты обязательно приедешь весной. Это действительно лучшее время года. По так было бы радостно видеть тебя на Рождество, а особенно теперь, когда Патрик поделился с нами этой прекрасной новостью.

С любовью, дорогая,

твои любящие и скучающие

(без тебя, конечно)

бабушка и дедушка.»

Такими милыми, согревающими душу были эти письма! Я уложила их в серебряную шкатулку, подаренную мне мамой, и спрятала в стол, зная, что мне захочется вновь перечитывать их.

За несколько дней до Рождества приехал Оливер Джерсон. Я была удивлена этим. Мне было известно, что деловые партнеры Бенедикта собираются праздновать Рождество в Мэйнор Грейндже, но имя Оливера при этом не упоминалось. Я была на верховой прогулке с девочками, что в последние дни стало моей обязанностью. Мисс Стрингер уже уехала, и поэтому я больше находилась в обществе детей.

Когда мы подъезжали к дому, я увидела у дверей экипаж. Тут же стояла миссис Эмери, которая распоряжалась, куда следует отнести багаж джентльмена.

Он обернулся, и я тут же узнала его.

— Мистер Джерсон! — воскликнула я.

Белинда удивила меня. Спрыгнув с пони, она устремилась к Джерсону. Остановившись перед ним, она подняла голову и улыбнулась. Трудно было ожидать от нее более теплого приема. Он взял ручку Белинды и, торжественно поцеловав ее, заявил:

— Как я рад видеть вас!

Он подошел ко мне и, взяв мою руку, поцеловал ее в той же манере. Затем он взглянул на Люси. Та протянула ручку и тоже получила поцелуй. Джерсон проделал все это очень изящно. Пристально глядя на меня, он сказал:

— Я давно искал этой встречи; Должен признаться, я побаивался того, что вы захотите провести Рождество в каком-то ином месте.

— Мы будем здесь! — воскликнула Белинда, подпрыгивая.

— За что мне это счастье?! — ответил он. — Рождество в провинции, в такой очаровательной компании, — и он одарил нас всех улыбкой.

— Вы долго здесь пробудете? — спросила Белинда.

— Это зависит от того, как долго будет держать меня здесь хозяин.

— А хозяин — это мой отец? — несколько поскучнев, спросила Белинда.

— Да, конечно.

— Может быть, пройдем в дом? — предложила я.

Конюх увел наших лошадей, и мы вошли в холл.

Бенедикт уже спускался по лестнице.

— А, вот и вы, Джерсон, — сказал он. — Ваша комната готова. Кто-нибудь проводит вас туда.. Очень рад видеть вас.

— Я доволен еще больше. Прекрасные дамы уже оказали мне самый теплый прием.

— Да, я вижу, — туманно промолвил мой отчим, — Ваш багаж поднимут наверх. Как вы доехали?

— Спасибо, очень хорошо.

— Мне хотелось бы до обеда поговорить с вами о делах.

— Да, разумеется.

— Хорошо.

Бенедикт вместе с Оливером Джерсоном прошел через холл. Казалось, он даже не заметил нашего присутствия.

Я взглянула на Белинду. Ее глаза сияли.

— Как здорово, — сказала она. — Ты рада, Люси?

Он будет здесь все Рождество.

— Он очень приятный, — согласилась Люси.

— Конечно, он самый приятный из всех, кого я знаю, — На самом деле ты не знаешь его, — напомнила я, — Нет, знаю. Он мне нравится. Я рада, что он здесь.

Она взбежала по лестнице. Взглянув на Люси, я рассмеялась.

— Ясно, что Белинда одобряет его приезд, — сказала я.

— Она все время говорит про него. Она считает его одним из тех рыцарей, которые совершали подвиги, чтобы получить дочь короля.

— Будем надеяться, что она права, — сказала я.

Оглядываясь в прошлое, я думаю, что центром этого Рождества был Оливер Джерсон. Он посвятил большую часть времени детям, и это, по-моему, было очень мило с его стороны. Кажется, он понимал Белинду, а она в его обществе была счастлива как никогда. Она стала нормальным живым ребенком. Это еще раз доказывало, что ей не хватало внимания, и именно этим объясняются ее дерзость и своеволие. Изменения в ней были видны невооруженным глазом.

Оливер Джерсон проводил много времени в обществе моего отчима. Видимо, для этих совещаний он и был приглашен в наш дом.

Он сообщил мне, что является правой рукой моего отчима.

— Я знаю, что вы деловые партнеры, — сказала я. — Те самые клубы, не так ли?

— И клубы, и другое. Знаете ли, я работал с дедушкой вашего отчима.

— О да, с дядюшкой Питером.

— Это был удивительный человек. Проницательный, знающий и хитрый, как лиса.

— Вам нравилось работать на него?

— Очень. Это можно было назвать не работой, а приключением.

— Его любила вся семья, хотя мы знали, что в том, чем он занимался, было нечто шокирующее. Дела обстоят все так же?

— Те, кто этим шокирован, просто завидуют успеху других. Для некоторых людей такие клубы необходимы. Если они желают поиграть, почему бы и нет? Если они проигрывают — это их дело.

— Мне кажется, речь шла не только об азартных играх.

Джерсон пожал плечами.

— Никого туда силой не тянут. Люди используют клубы в соответствии с собственными желаниями. Все совершенно законно. В этом нет ничего нелегального.

— Дядя Питер хотел быть членом парламента, но в связи с этими клубами разыгрался какой-то скандал, который разрушил его парламентскую карьеру.

— Я знаю. Это было давным-давно. После смерти принца-консорта многое изменилось. Сейчас все это выглядело бы совсем по-иному. Именно принц устанавливал жесткие моральные нормы.

— Но не может ли это повредить и моему отчиму?

— Думаю, вы сами знаете: он хорошо понимает, что делает.

— Моя мать очень расстроилась, узнав о том, что он получил все это в наследство. Она хотела, чтобы он продал свою долю.

— Для этого он слишком хороший бизнесмен. Разве можно упустить шанс увеличить свое огромное состояние?

— Думаю, очень даже легко. Он имеет вполне достаточно.

— Вы совершенно не понимаете образ мышления бизнесмена, Ребекка.

— По-моему, на первом месте должно стоять семейное счастье.

Он слегка сжал мою руку и процитировал из «Венецианского купца»:

О, юноша прекрасный, о, судья правдивый…

— Я не Порция, но и мне это ясно. Моя мать очень беспокоилась. Это было как раз незадолго до ее смерти.

Я резко оборвала себя. Я пыталась возложить на Бенедикта ответственность за случившееся, внушала себе, что своей жадностью он доставлял ей беспокойство, подрывал ее здоровье, и поэтому, когда наступили роды, она их не вынесла. Все это было чепухой.

Это не имело ничего общего с ее смертью.

— Видите ли, у него хорошее деловое чутье, — продолжал Оливер Джерсон. — Насколько я понимаю, в Австралии его дела процветали и до того, как ему достался этот золотой рудник. Ведь он нанимал рабочих, не так ли?

— Это так Мама не раз рассказывала мне об этом.

Он добывал золото, хотя и не в тех количествах, чтобы сколотить себе состояние. Но он, и в самом деле, мог нанимать людей, отчаявшихся найти что-либо и мечтавших уже лишь о постоянном заработке Когда на тебя работает множество людей, больше шансов найти золотую жилу.

— Значит, вы понимаете, что я имею в виду, говоря о его нюхе? Трудно ждать от таких людей, что они бросят дело только ради возможности тихо и мирно существовать. Им не нужна тихая и мирная жизнь.

Волнения и приключения — вот их стихия.

— А вы? У вас есть нюх?

— Ну разумеется. Однако у меня нет того везения, что у вашего отчима… пока.

— Надеюсь, что со временем придет и оно.

— Безусловно. Я искренне разделяю эту надежду.

А о его делах вы не беспокойтесь. Уверяю вас, ваш отчим знает, как вести корабль, чтобы избежать опасных рифов.

— Судя по всему, вы восхищены им.

— Поработав с ним, вы разделили бы мои чувства.

Если Джерсон не находился с отчимом, то он проводил время с нами. Он продолжал уделять много внимания детям, и они были от него в восторге. Он умел делать вид, что относится к ним как к взрослым: никогда не подчеркивал, что вынужден опускаться до их уровня, а напротив, как будто не сомневался в том, что они уже вполне разумные существа.

Мы часто ездили вместе верхом. Я никогда не видела Белинду такой счастливой. Теперь я была убеждена в том, что она — обычный ребенок, которого долгое время угнетало безразличие и даже презрение со стороны отца.

Меня радовали эти изменения в ней, и я поощряла Оливера Джерсона к участию в наших делах. Правда, в особых поощрениях он не нуждался. Я поняла, что у него есть чутье не только на бизнес, но и на то, как обходиться с людьми. Во время прогулок у нас всегда шел легкий разговор, прерываемый смехом детей, которые делали это просто от удовольствия.

Он умел изобретать на ходу разные игры, всегда выдумывал что-нибудь новенькое, вызывающее у девочек интерес, так что верховые прогулки стали особенно привлекательными.

— Премия тому, кто первым встретит куст падуба, на котором не менее десяти ягод.

Они начинали хихикать. Люси восклицала:

— Вот тот!

— Но это же не падуб, правда, мистер Джерсон? — спрашивала Белинда.

— Нет… Это что-то другое, только не падуб. Чтобы точно выяснить, нам понадобилась бы ваша гувернантка.

— Ой нет, не надо. Она из всего хочет сделать урок.

— Так что извините, Люси, но это не падуб. Попытайте счастье еще раз.

Потом нужно было первым заметить серую лошадь.

В эти прогулки он вносил дух соревнования, и детям это нравилось.

Всем было известно, что мы будем делать в Рождество. Сначала мы пойдем в церковь, а потом придут рождественские певцы. Их угостят вкусными пирогами и горячим пуншем, а потом, в середине дня, в большом холле состоится обед, куда приглашено несколько гостей.

Дети расположатся за столом возле ширм под присмотром Ли; пищу будут подавать в традиционной манере, с соблюдением церемоний.

Потом взрослые, захмелев, заведут ленивые разговоры, кто-то вздремнет… В пять подадут чай, а вечером — легкий ужин. Потом гости, остающиеся ночевать, разойдутся по комнатам, а другие разъедутся по домам. Детям в виде исключения разрешат засидеться до девяти.

Оливер Джерсон сказал по этому поводу:

— Как много подготовки к событию, которое завершится, не успев начаться! Боюсь, малышкам будет нечем занять себя, пока взрослые станут предаваться отдыху. Нужно что-нибудь для них придумать.

— Прекрасная мысль. В Кадоре все было по-другому. Там всем находилось занятие.

— Нужно как-то занять их. Я подумал о поисках клада.

— Какого? Где?

— Думаю, нужно устроить это в саду. Иначе дети будут бегать по дому и мешать отдыхающим взрослым.

— А если дождь или снег?

— Тогда придется отменить поиски и придумать что-то в доме.

— А как мы будем искать клад?

— С помощью каких-нибудь подсказок… их может быть, допустим, шесть. Простенькие двустишия, каждое из которых ведет к следующему.

— Звучит это прекрасно. Кто придумает тексты?

— Мы. Мне понадобится ваша помощь, чтобы подобрать в саду подходящие места.

— Чудесная идея!

— Конечно. Ведь она принадлежит мне.

Мы оба рассмеялись.

— Сколько Здесь будет детей? — спросил он.

— Наверное, шестеро. Возможно, семеро. Два у поверенного, трое у этих неутомимых тружеников и наша парочка.

— Магическая семерка. Прекрасно. Нужно придут мать приз для победителя, какую-то цель, достойную стараний.

— Какой приз?

— Сегодня мы вместе сходим в деревенскую лавку и купим роскошную коробку шоколада. Большую и яркую. Такую, что сразу станет ясно: это достойный приз.

— Я уверена, все будут в восторге.

— Это в любом случае интереснее, чем скучать в доме, боясь потревожить кого-нибудь из спящих гостей.

— А вы сами, случаем, не захотите вздремнуть вместо того, чтобы гоняться вместе с ребятишками?

— Я? Никогда! Я буду столь же бодр, как вы.

— Хорошо, что вам пришла в голову такая мысль.

Дети будут в восторге. Очень удачное получится Рождество.

— Что ж, пора браться за работу. Для начала — подсказки. Давайте где-нибудь спрячемся. Может, в летнем домике? Если прикрыть дверь, там будет достаточно тепло, а они и не подумают искать вас там.

— Хорошо. Вы имеете в виду, прямо сейчас?

— Времени остается немного, а во второй половине дня нужно ведь сходить в лавку за призом.

Мы уединились в летнем домике, быстро сочинили соответствующие подсказки и спрятали их в саду, в укромных местах. Потом отправились в деревню и приобрели большущую коробку шоколада, обвязанную красной лентой.

Когда мы вернулись, Белинда и Люси, находившиеся в саду, бросились к нам. Белинда схватила Оливера Джерсона за руку.

— Где вы были?

— О, — загадочно сказал Оливер, — у нас было секретное дело.

— Какое секретное? Что это такое?

Он прижал палец к губам и заговорщицки переглянулся со мной. Люси повисла у меня на руке.

— Ну что там, скажи, Ребекка? — взмолилась она.

— Это приз, — торжественно объявил Оливер, продемонстрировав сверток.

— Какой приз? Какой приз? — завизжала Белинда.

— Скажем им? — спросил у меня Оливер.

— Думаю, можно, — снизошла я. — Пожалуй, им пора уже узнать.

Белинда запрыгала, не в силах сдержать волнение.

Оливер объявил:

— В Рождество, после обеда, мы будем искать клад.

— Клад? Какой клад?

— Который мы с мисс Ребеккой приготовили для вас.

— Для нас?! — воскликнула Люси с не меньшим восторгом.

— Для вас и для детей, которые придут в гости.

Здесь ведь будут и другие дети, так что вам придется побороться за приз.

— Расскажите! — потребовала Белинда.

— Это, как я сказал, приз, можно назвать его кладом.

Выиграет тот, кто принесет нам все ключи к кладу.

Первый мы дадим, а остальные пять вам придется найти самим. Все они спрятаны в саду. Когда вы их отыщете, то принесете нам, мне и мисс Ребекке. Мы будем ждать в летнем домике, кто первый придет. Тот, кто принесет все шесть ключей, — не забывайте, там будут и другие дети, — получит сокровище.

— Чудесная игра! — заявила Белинда; — Вы придумали чудесную игру, мистер Джерсон.

— Моя цель — доставить вам радость, мисс Белинда.

— А мне? — спросила Люси.

— И вам, мисс Люси, и мисс Ребекке, конечно. И всем, кто будет с нами на Рождество.

— А когда мы получим первый ключ? — спросила Белинда.

— Только когда соберутся все участники. Видите ли, играть нужно честно.

О поисках сокровища девочки говорили до конца дня. Сомнений не было: идея оказалась блестящей.

— Теперь будем молиться о том, чтобы погода выдалась удачной, — сказала я, — Будет ужасно обидно, если из-за погоды придется отменить поиски клада.

С утра на Рождество было сухо, но облачно. Воздух был насыщен влагой, но мы надеялись, что дождь не пойдет. По крайней мере, погода стояла не слишком прохладная.

Утром мы все отправились в церковь, а когда вернулись, тут же появились рождественские певцы.

«Благая весть», «Падуб и плющ», «Двенадцать рождественских дней»и «Придите все верные»— эти знакомые с детства слова и музыка брали за душу.

Исполнив свою программу, певцы прошли в холл, где отчим произнес краткую благодарственную речь; дети под присмотром Селесты вынесли горячий пунш и пироги с мясом.

После этого мы сели обедать: дети с Ли — за отдельным маленьким столиком, а остальные — за огромным дубовым столом в центре холла. Непрерывно слышался смех. Я наблюдала за восседавшим в центре стола отчимом, веселым, любезным, и думала: «Отчего он не может вот так же относиться к своей семье?»

Селеста, сидевшая в противоположном конце стола, старалась как могла. Мы с Оливером Джерсоном сидели рядом. Наверное, он заранее устроил это, но я не сердилась на него, потому что имела возможность предаваться легкой светской болтовне.

Время от времени он бросал взгляд в сторону маленького столика. Встретившись с ответным взглядом Белинды, он приветственно помахал ей рукой. Ее лицо осветилось радостной улыбкой. Я прониклась к нему теплыми чувствами: он сумел сделать это Рождество действительно радостным для нее.

Как он отличался от моего отчима, полностью занятого собственными амбициями и нежелавшего поделиться своим временем с близкими.

Я сказала:

— Кажется, погода нас не подведет.

— Так и должно быть. Иначе нам пришлось бы срочно что-то выдумывать.

— Погода просто обязана быть хорошей. Они так ждут этой игры. Белинда и Люси ни о чем ином и говорить не желают. Даже рождественские подарки отошли для них на второй план.

Обед тянулся целую вечность, но и он закончился.

Детям сообщили о кладе, и все изъявили желание отправиться на поиски. Миссис Эмери сказала по этому поводу:

— Никогда не знаешь, что с ними делать. Взрослые все полусонные, а детям бы побегать, пошуметь. Хорошо, что они не будут под ногами путаться. Этот мистер Джерсон знает, что делает. Поглядеть, как он с нашими двумя возится, так можно подумать, что они — его собственные.

Наконец все дети собрались, и Оливер дал им первую подсказку:

— Мы с мисс Ребеккой будем поджидать в летнем домике. Первый, кто принесет нам все шесть ключей, получит таинственное сокровище. Вот оно. — Он поднял большой пакет, обвязанный красной лентой. — Нам понадобится шесть таких бумажных квадратиков.

Приготовиться. Вперед!

Когда мы прошли с ним в летний домик, я сказала ему:

— Вам не кажется, что Белинда с Люси будут пользоваться определенным преимуществом? Они знают сад гораздо лучше, чем остальные.

— Жизнь полна несправедливостей, — ответил он. — Их невозможно избежать.

— Среди них двое детей постарше остальных.

Уильям Арлотт, например.

— Вот видите! У одних — одно преимущество, у других — другое.

В летнем домике стояли два кресла, в которые мы сели.

— Как вы думаете, нам долго ждать? — спросила я.

— Нет, подсказки довольно незамысловатые. Не бойтесь, вскоре кто-нибудь появится.

— Белинда отчаянно хочет победить.

— Надеюсь, что так и случится, — сказал он.

— Похоже, вы искренне сочувствуете ей.

— Она весьма интересная девочка. И сообразительная… очень сообразительная. Такое впечатление, что она не вполне счастлива, верно?

— Вы правы. Временами с ней приходится трудно.

Он кивнул.

— Правда, в последнее время дела идут лучше, — продолжила я. — Большую роль в этом сыграли вы.

— Мне кажется, ей недостает родителей.

— Да. Очень грустно, когда ребенок оказывается в таком положении, как она. Самый важный в мире человек для ребенка — его мать, а она потеряла ее, не успев увидеть.

— А что за отношения у нее с Ли?

— В сложившихся обстоятельствах ничего лучшего нельзя придумать. Она готова для ребенка на все.

Возможно, она слишком многое спускает ей с рук.

Иногда я волнуюсь за Люси, потому что столь явное предпочтение…

— Люси очень дружелюбный ребенок, правда?. Ее беспокоит это?

— Я не знаю В некоторых вопросах дети очень скрытны. Они не всегда делятся своими переживаниями. Время от времени Белинда напоминает ей, что она — дочь хозяина дома. Происхождение Люси вообще загадочно. Ее мать была полубезумна, а кем был отец, никто не знает.

— И самое странное — ваша опека, чуть ли не удочерение.

— Скорее, в этом заслуга бабушки с дедушкой.

Мне в то время было всего одиннадцать лет. Правда, я сразу приняла решение, что никогда не оставлю Люси. Но все это, несомненно, было бы обречено на» неудачу без доброго участия родителей моей матери.

Если бы я не смогла взять Люси с собой, они присмотрели бы за ней в Кадоре. Но когда мы переезжали в Лондон, мой отчим не стал возражать против нее… и с тех пор она живет здесь.

— Если есть причина, по которой у ребенка появляется чувство бесприютности, скорее следовало бы ожидать, что страдать им будет Люси, а не Белинда.

— Люси принимает жизнь такой, какая она есть.