— Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня или Тесс, — сказала она.

Мы поблагодарили ее. При этом от меня не ускользнуло, что ее живые глазки задержались на Дорабелле, тогда как я удостоилась лишь беглого взгляда.

Мы спустились по лестнице, прошли по коридору и опять спустились по лестнице.

— Это комната для вечерних приемов. Вас уже ждет миссис Льюит, — сказала Мертл. Она открыла нам дверь, и мы вошли.

Матильда Льюит поднялась нам навстречу. Я увидела довольно пожилого человека, сидящего в кресле, и поняла, что это отец Дермота. Должно быть, Дермот родился, когда его отец находился уже в летах: Я заметила, что одна нога у него забинтована.

Дермот, улыбаясь, направился к нам.

— Входите, входите, — пригласила нас миссис Льюит. — Джеймс… — она повернулась к старику в кресле, — познакомьтесь с этими юными леди.

Когда мы подошли к креслу, я увидела, что старику далеко за шестьдесят. В его остром и живом взгляде с хитрой усмешкой мне почувствовалось скрытое озорство, подбородок у него слегка подрагивал, как будто он боялся рассмеяться.

Дермот встал между нами и, взяв нас под руки, представил отцу:

— Папа, это Виолетта, а это Дорабелла.

Старик мельком взглянул на меня и уставился на Дорабеллу.

— Дорогие мои, — сказал он весьма мелодичным голосом, — вы должны простить меня за то, что я не встаю. Проклятая подагра. Иногда она совсем лишает меня сил.

— Вы так добры, что пригласили нас сюда, — сказала Дорабелла. — Нам здесь очень нравится.

Старик посмотрел на меня.

— Если не ошибаюсь, вы двойняшки, — сказал он. — Это очень интересно. Вы должны мне рассказать о себе… как-нибудь.

Матильда Льюит пригласила нас занять кресла:

— Пожалуйста, скажите, что вы будете пить. Дорабелла, вы садитесь сюда, рядом с мистером Трегарлендом, а вы, Виолетта, — сюда.

В это время в комнату вошли наши родители.

— Как хорошо, что прислали за нами эту милую служанку, — сказала мама, — иначе бы мы заблудились.

Я наблюдала за процедурой знакомства, стараясь уловить, как мистер Трегарленд отнесется к моим родителям.

Когда мы все расселись, нам подали напитки. Начался разговор самого общего характера, какой бывает между людьми, которые встретились впервые. Мы обсудили, чем отличается Хэмпшир от Корнуолла, поговорили о том, как мы доехали, и о том, что происходит в нашей стране. Тем временем я наблюдала за мистером Трегарлендом и миссис Льюит, пытаясь определить, что они думают о нас: действительно ли они рады появлению Дорабеллы в их доме или только стараются показать это.

Затем появился Гордон Льюит. Я, конечно же, сразу поняла, что это именно Гордон Льюит, по тому, как Дермот описал его раньше, но увидеть такого мужчину не была готова. Это был высокий брюнет, широкоплечий, ростом явно больше шести футов — отчего он выглядел несколько высокомерно.

— Гордон, дорогой, — Матильда Льюит встала, при этом сын слегка прикоснулся губами к ее щеке. — Это наши гости.

Он поздоровался за руку сначала с моим отцом, потом с мамой.

Матильда представила нас:

— А это двойняшки — Виолетта и Дорабелла. Когда Гордон пожимал нам руки, я почувствовала, что ладонь у него сухая и теплая.

— Мы рады видеть вас здесь, — сказал он, и я подумала: «Не звучит ли это „мы“ на королевский манер, не слишком ли он заносчив?» Всем своим видом он показывал, что совершенно равнодушен к нашему присутствию.

— Сейчас подадут ужин, — сказала Матильда, и я поняла, что ждали лишь появления Гордона.

— Ну, давайте же перейдем в столовую, — предложил он.

Я заметила, что он не спускает глаз с Дорабеллы, и она явно это чувствовала. Ей льстило его внимание, а мне казалось, что дело вовсе не в ее обаянии, а в том, что он думал, насколько важен для всей семьи ее приезд в этот дом.

В столовой Дорабелле предложили место между Дермотом и его отцом. Моим соседом оказался Гордон Льюит, по другую сторону от него сидела моя мама. Сидя рядом с ним, я не могла не обратить внимания на его сильные руки, и вообще, от него исходила энергия. Какую же роль играет он в жизни этого дома? Матильда Льюит считалась членом семьи и приходилась дальней родственницей Трегарлендам. Зная это, Гордон Льюит должен был попытаться каким-то образом утвердить свое положение в доме. И каково же было его положение? Сын экономки! Однако он управлял имением — вместе с Дермотом. Постороннему могло показаться, что он здесь хозяин.

Соблюдая правила приличия, Гордон поговорил с моей мамой, потом со мной, желая узнать подробнее о Кэддингтоне и о нашем имении.

Я ответила ему, что все имения кажутся мне похожими друг на друга.

— Возможно, так оно и есть. Но везде по-разному, — возразил Гордон. — В одном месте сильный дождь — стихийное бедствие, а в другом он может стать благодатью. Здесь у нас нередки ураганы.

— А ваше поместье, наверное, большое? — спросила я.

— Как вам сказать. Здесь оно может считаться большим. Оно тянется в глубь полуострова, но оттого, что море близко, возникают определенные сложности.

— А вы не чувствуете себя здесь отрезанными от мира?

— Ну нет, совсем рядом — Полдаун, рыбацкая деревня, которую можно считать маленьким городком.

— И ее можно увидеть отсюда, из окна вашего дома?

— Да, это так.

— Я бы хотела побывать там.

— Вряд ли она покажется вам интересной. А в Лондоне вы часто бываете?

— Случается. Наш дядя живет в Вестминстере, и когда мы оказываемся в Лондоне, то останавливаемся в его доме. Но обычно мы живем в деревне. Мы с сестрой только что закончили колледж. Мы не жили дома несколько лет.

— Понятно… Вы спросили, чувствуем ли мы себя отрезанными от мира, и я могу вам ответить: нет, это не так. Правда, наше поместье занимает большую часть полуострова, и иногда вы можете проехать верхом несколько миль — и никого не встретить. По соседству с нами находится поместье Джерминов…

— Пожалуйста, продолжайте…

— Мы с ними не дружим. Очень давно между семьями произошла ссора. С тех пор Трегарленды и Джермины враждуют.

— Как Монтекки и Капулетти?

— Да, вроде того. — Обычно ссорятся из-за какого-нибудь пустяка, который со временем забывается. А потом дочь из одной семьи выходит замуж за сына из другой семьи, и все счастливы.

— У меня есть подозрение, что в данном случае именно это и послужило началом вражды.

Я засмеялась.

— Значит, нам не удастся познакомиться с Джерминами? — спросила я.

— Могу заверить вас, что сюда их не пригласят. — Он пристально посмотрел на меня. — Значит, вы с сестрой двойняшки?

— Да, — ответила я.

— Между вами есть легкое сходство.

— Я всегда думала, что между нами сильное сходство, а вы говорите — легкое.

— Именно легкое, — сказал Гордон.

«Наверное, он хочет сказать, что я не так привлекательна, как Дорабелла, — подумала я. — К тому же он находит меня скучной».

Я сосредоточилась на еде, и он повернулся к маме. Они о чем-то говорили, но я их не слышала. После ужина мы снова вернулись в холл, где семья Трегарлендов проводила вечера, и нам подали кофе. Спустя полчаса Матильда Льюит шепнула мне:

— От такой долгой поездки вы, наверное, устали и хотели бы пораньше лечь спать.

Мама ответила ей, что, пожалуй, она права, и мы разошлись по комнатам.

В моей комнате горел камин и было тепло, однако я испытывала какое-то неуютное чувство, похожее на страх. Я подошла к окну и раздвинула занавеси. Светила луна, от которой шла дорожка по воде, было слышно, как внизу у скал шумит прибой.

Я не стала задергивать занавеси, чтобы не чувствовать себя отрезанной от мира, и, отвернувшись от окна, ждала, когда откроется дверь, ибо была уверена, что Дорабелла заглянет ко мне. Так оно и произошло.

Сестра была очень красива в синем шелковом халате, с распущенными по плечам волосами. Она прислонилась спиной к двери к улыбнулась.

— А ты ничуть не удивилась! Знала, что я приду? — сказала она. — Как тебе здесь нравится?

— Здесь интересно.

— Не просто интересно, а удивительно… встреча со всеми этими людьми…

— Я понимаю, что для тебя все это очень важно, ведь ты думаешь о том, что станешь здесь хозяйкой.

— Это место похоже на Кэддингтон, только здесь море, а у нас его нет… Послушай… а что ты скажешь о нем?

— Мужчин было несколько… Кого ты имеешь в виду?

— Ну, конечно же, Гордона Льюита.

— Я его не настолько хорошо знаю, чтобы судить о нем.

— От тебя можно сойти с ума. Ты так педантична и рассудительна во всем. Я спрашиваю, какое впечатление Гордон произвел на тебя?

— Мне кажется, он хочет, чтобы все знали, что он не просто сын экономки.

— Но Матильде Льюит вряд ли подходит такое определение.

— Пока я не могу ничего сказать о них. Все как-то необычно.

— А мне кажется, что все просто. Она приехала сюда, когда умерла мать Дермота. Трегарленды с ней в дальнем родстве, как я понимаю. Матильда навела в доме порядок и прекрасно справляется с хозяйством. Я думаю, она славная женщина, не так ли? Что касается Гордона, то я нахожу его весьма интересным, и мне кажется, — она хихикнула, — я ему нравлюсь.

— Ух не собираешься ли ты одарить его своей благосклонностью?

— Не дури! Что ты говоришь!..

— Ты знаешь, когда ты выйдешь замуж, тебе придется успокоиться. — Не пойму, о чем ты? Я просто сказала: кажется, я ему нравлюсь…

— Гордон Льюит не может не интересоваться девушкой, которая собирается стать членом их семьи.

Дорабелла сердито посмотрела на меня, и я почувствовала смутное беспокойство. Она очень быстро влюбилась в Дермота. А что если она так же быстро разлюбит его? Она привыкла к тому, что ею увлекались, и восприняла внимание Гордона как знак восхищения ею.

— Кажется, отцу Дермота я тоже понравилась. Он просил меня не уезжать, — сказала сестра.

— Так, значит, ты произвела хорошее впечатление на своих будущих родственников…

— Я так думаю. Дермот хочет, чтобы весной мы поженились. Как ты к этому относишься?

— Мне кажется такое решение слишком поспешным. Ты не задумывалась о том, что в это время в прошлом году ты еще не была с ним знакома?

— Какое это имеет значение?

— Имеет. Ты должна хоть что-то знать о людях, с которыми проведешь всю последующую жизнь.

— Мы с Дермотом уже знаем друг друга.

— И он все еще не отказался от своего желания жениться на тебе? — спросила я с наигранным удивлением.

— Не зли меня. Мы с ним прекрасно подходим, друг другу. Я побаивалась, что меня здесь плохо примут, но его семья отнеслась ко мне так душевно — и Матильда, и отец Дермота…

— И Гордон Льюит, — добавила я. Дорабелла слегка нахмурилась:

— Не уверена. Он не из тех, кого легко раскусить. Я засмеялась.

— Тебе до него не должно быть никакого дела. Главное для тебя, чтобы отец Дермота дал согласие на ваш брак. Матильде ты нравишься. Она все так же будет вести хозяйство, и ты не станешь мешать ей, чтобы не ссориться. Не так ли?

Дорабелла тоже рассмеялась:

— Это чудесно. Я уверена, что все так и будет.

— Все будет хорошо, — заверила я ее. — А теперь пора спать.

— Спокойной ночи, «двойняшка».

Этим прозвищем сестра называла меня, когда попадала в какую-нибудь передрягу и ждала поддержки. Когда Дорабелла ушла, я разделась и легла в постель, долго еще лежала без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и думая о будущем. Дорабелла выйдет замуж и приедет сюда. И мы расстанемся.

Дни были заполнены до отказа. Дермот с Дорабеллой проводили большую часть времени вдвоем: они ездили по окрестностям верхом или в его машине. Он очень гордился Дорабеллой и старался познакомить ее со всеми своими соседями. Сестру это развлекало. Мою маму интересовало, как ведется хозяйство в доме, а папу — как содержится имение. Он подружился с Гордоном.

Меня же интересовали сами люди.

Маме всегда было неуютно без меня, и, когда Матильда Льюит предложила матушке провести ее по дому, та уговорила меня сопровождать их.

Отец уехал с Гордоном на ферму, чтобы познакомиться с каким-то новым приспособлением, установленным в коровнике, Дорабелла с Дермотом отправились на прогулку, и в доме остались только мы трое. Матильда знала и любила этот дом, она заботилась о нем больше, чем его хозяева — Джеймс и Дермот Трегарленды.

— Я люблю эти суровые места, — сказала Матильда. — Ветры дуют здесь с такой силой, что срывают крыши с крестьянских домишек и валят на землю изгороди.

— А как далеко отсюда ваша ферма? — спросила мама. — В полумиле отсюда, недалеко от владений Джерминов. — Ваших недругов, — вставила я.

— Значит, ты слышала об этом? — засмеялась Матильда.

Маме захотелось узнать, о чем мы говорим.

— Между двумя семьями существует многолетняя вражда, — сказала Матильда. — Никто не помнит, с чего она началась, подробности канули в прошлое, но вражда осталась.

— Они близко живут?

— Наши имения соседствуют, но имение Джерминов гораздо больше нашего. Мы редко видимся с ними, а когда это случается, ограничиваемся кивком головы в знак приветствия.

— И нельзя забыть ту старую вражду?

— Мы, корнуэльцы, придерживаемся традиций. Вы, англичане, склонны забывать о таких вещах, но мы о них помним долго.

— Вы питаете к ним недобрые чувства? — спросила я Матильду.

Мама строго посмотрела на меня.

— Мы относимся к ним с безразличием, — ответила миссис Льюит.

— Все же интересно, с чего это началось, — продолжала мама.

Матильда в ответ только пожала плечами, и больше об этом мы не говорили, а двинулись дальше осматривать дом.

— Дом построен во времена Елизаветы, — сказала Матильда. — В годы после Реставрации к нему пристроили западное крыло, а потом и восточное: тут смешались разные стили.

— А это делает его еще интересней, — сказала я, и мама поддержала меня.

Мы начали осмотр дома с большого холла. Он сохранил свой изначальный вид. На его стенах было развешано старинное оружие, которое служило прежним хозяевам дома для защиты от незваных гостей. В холле стоял длинный стол.

— Это стол эпохи Кромвеля, — сказала Матильда, — стулья относятся ко времени правления Карла II. Семья была откровенно роялистской, и во время протектората подвергалась гонениям, но жизнь наладилась с возвращением короля на трон.

Одна из дверей холла служила входом в небольшую домашнюю церковь. В ней стояли алтарь, кафедра для проповедника и ряд скамеек со спинками. Я посмотрела на овальный свод с каменными консолями, на резных ангелов, поддерживающих кафедру, и представила, как в тяжкие годы здесь собирались домочадцы помолиться и услышать Слово Божье.

— Теперь церковь почти все время пуста, — сказала Матильда. — Джеймс, отец Дермота, говорит, что в годы его юности в ней каждое утро читали молитву, на которой должны были присутствовать все слуги. Когда Джеймс стал хозяином дома, он отлучил слуг от домашней церкви и предоставил им возможность заботиться о своих душах без всякой помощи со стороны Трегарлендов. Я повторяю его слова, но считаю их богохульством.

Мы поднялись по главной лестнице и оказались в длинной галерее. На стеках висели портреты Трегарлендов, написанные за последние три века. Я узнала Джеймса Трегарленда — по насмешливому выражению его глаз.

Матильда печально смотрела на портрет.

— Джеймс — жизнерадостный человек, — сказала она. — Он поздно женился, и его жена была совсем молоденькой девушкой с хрупким здоровьем, она умерла, когда Дермот был еще ребенком.

— И Джеймс не женился после этого?

— Нет, — Матильда Льюит покачала головой, и добавила: — А это было бы для него весьма разумным шагом.

— Ну что же, — сказала мама, — все устроилось неплохо. Он и Дермот находятся под вашим присмотром.

— Да, я стараюсь делать все, что могу. Эта лестница ведет к спальням.

На этаже находилось несколько спален, и в одной из них ночевал король Карл II во время гражданской войны.

Мы интересно провели утро.

Наш рассчитанный на неделю визит приближался к концу. В один из последних дней мы с мамой пошли утром в Полдаун. Это был очаровательный городок, через который протекала речка, разделяя его на две части: западную и восточную.

В гавани на буйках стояли рыбачьи лодки. Я присмотрелась к их названиям: «Милашка Джейн», «Мэри Энн», «Беатриса», «Красотка».

Я спросила маму:

— Почему все лодки носят женские имена?

— Не все, — ответила она. — Смотри, вон там качается на волнах «Веселый Роджер».

На берегу рыбаки чинили сети, а над ними с криками летали чайки, то падая камнем вниз, то взмывая в воздух. Порывы сильного ветра трепали наши волосы и платья. Мы жили в доме Трегарлендов не так уж давно, однако обитатели Полдауна уже знали нас. Я услышала, как один из рыбаков сказал другому: «Они гостят у Трегарлендов». Мы прошли по главной улочке городка. В окнах лавок были выставлены сувениры: морские раковины, пепельницы с надписью «Полдаун», глиняная посуда, стеклянные изделия и фигурки сказочных существ из местного фольклора. В лавках продавались ведра, лопаты, рыболовные снасти. В воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. В одной из лавочек продавались булочки и кексы. Городок был уютный и деловой.

Мы купили несколько вещиц на память, правда, только ради того, чтобы послушать местный говор.

— Вам нравится, Полдаун? — спросили нас в лавочке.

— Да, очень нравится, — ответили мы.

— Сейчас там, в доме наверху, наверное, хорошо. А здесь скоро начнется шторм. Я бы не вышел сейчас в море… даже если бы мне пообещали за это ферму. Старый Ник сейчас только и ждет, чтобы кто-то попался к нему в лапы…

Надо было срочно возвращаться домой. Идти в гору, да еще против сильного ветра, было очень трудно, и мы совсем выдохлись, когда добрались до особняка Трегарлендов.

Нас встретила Матильда.

— Как хорошо, что вы вернулись, — обрадовалась она. — Такая погода не для прогулок. Я боялась, как бы вас не сдуло ветром со скалы.

К ночи шторм набрал полную силу. Я подошла к окну и посмотрела на море. Оно кипело белой пеной. Огромные волны накатывали на берег и со страшным грохотом разбивались о скалы. Я не могла поверить, что это бушует то же самое море, которое еще вчера было таким спокойным и лазурным. Им словно овладел злой дух.

Я долго лежала и слушала шум ветра, уснула я лишь под утро.

К утру шторм утих. Проснувшись, я сразу заметила это. Я подошла к окну. На море все еще гуляли волны в белых барашках пены.

Я оделась и пошла к Дорабелле.

— Какая ужасная ночь! — сказала она. — Я думала, что дом снесет ветром.

— Это просто один из тех штормов, о которых здесь постоянно говорят.

— Но он вроде бы кончился. Мы с Дермотом собирались съездить в Плимут. — Дорабелла лукаво посмотрела на меня, — Это совершенно необходимо.

— Чтобы купить тебе кольцо?

— Как ты угадала?

Старый Ник — прозвище дьявола в Корнуолле. — Будто ты не знаешь, что я всегда угадывала твои мысли. Тебя выдают твои глаза.

— Да, мы едем покупать обручальное кольцо! Это чудесно, как ты считаешь?

— Да, — согласилась я, — В жизни бывают чудесные мгновения.

— А что ты собираешься делать?

— После полудня собираюсь проехаться верхом.

— С кем?

— Ни с кем. Одна. Просто хочу побыть в одиночестве.

— Ты это серьезно?

— Да. Попрошу, чтобы мне для прогулки дали добрую старую Звездочку. Кажется, так ее зовут?

— Ты имеешь в виду гнедую кобылу с белым пятном на лбу?

— Да, она мне нравится, и мне кажется, что она относится ко мне по-доброму.

— Думаю, тебе доверят ее без возражений.

— Я тоже так думаю.

Дорабелла оделась, и мы спустились завтракать. Мама предложила мне снова прогуляться в поселок. Несколько рыбачьих лодок сорвало ветром со швартовых, и они оказались в море.

— Эти октябрьские шторма такие ужасные, — сказала нам мисс Полгени, хозяйка галантерейной лавки. Мама пришла к ней купить шерсти для вязания. — Не всегда удается предугадать, когда начнется шторм. Надо всегда верить приметам. Недавно пропали в море Томми Эйо и его брат Билли. Говорят, что когда они шли к лодкам, то встретили на дороге пастора. Но ведь каждый знает, что встретить священника перед выходом в море — это, не к добру.

Мы с мамой переглянулись. Нам потребовалось бы много времени, чтобы выучить все здешние приметы.

Мама долго выбирала пряжу, и мисс Полгени не удержалась от совета.

— Смотрите, какой хороший цвет, — сказала она, протянув матушке моток шерсти. Я потянулась за пряжей и уронила на пол перчатку, пришлось нагнуться и поднять ее.

— Ох, — промолвила мисс Полгени, испуганно глядя на меня. — Вам не следовало это делать. Вечером у вас могут быть неприятности.

— А что же я должна была сделать? — спросила я.

— Вы должны были оставить перчатку на полу, дорогая, пусть кто-нибудь другой поднял бы ее.

— А что за неприятности ожидают меня? — не удержалась я.

— А то, что вы встретите человека, с которым вам лучше бы не встречаться. Если бы кто-нибудь другой поднял перчатку вместо вас, это означало бы хорошую встречу.

— А можно все переиграть?

— Что вы, дорогая, это невозможно. Вам выпал такой жребий.

Мы с мамой вышли из лавки и рассмеялись.

— Нужно постоянно быть настороже, чтобы ничто не повлияло на твою судьбу, — сказала я.

— Ты думаешь, они и в самом деле говорят об этом всерьез?

— Не сомневаюсь.

Когда мы, вернулись, то узнали, что Дермот с Дорабеллой уехали в Плимут, а отец и Гордон ушли на ферму осматривать ее после шторма.

— Что ты собираешься делать после полудня? — спросила мама.

— Пойду прогуляюсь или проедусь верхом, — ответила я.

— Обо мне не беспокойся, — сказала мама. — Я люблю побыть одна.

— Тогда до встречи.

Я решила проехаться верхом. Мне нравилось, когда лошадь иноходью шла по извилистой тропке вдоль берега моря. Заблудиться здесь было невозможно.

Из конюшни мне навстречу вышел один из конюхов.

— Хотите взять Звездочку, мисс? — спросил он. — Да, если можно. Мне хотелось бы проехаться верхом.

— Она это любит. И вы с ней ладите, мисс, не так ли? Хорошая лошадка.

— Да, мне она очень нравится. Конюх заговорил о шторме:

— Будем надеяться, что сразу же такой не случится. А то у них в привычке налетать два, а то и три раза подряд. Они поздно начались в этом году.

Мы поговорили еще немного, и я села на лошадь.

Воздух был свежий и бодрящий. Пахло водорослями. Но мне захотелось в этот раз обследовать места вдали от берега.

Мысли мои занимала Дорабелла, я пыталась представить себе, как она будет жить здесь. Сейчас она счастлива — но как она почувствует себя, выйдя замуж за Дермота?

Мне нравился Дермот, но на фоне житейских обстоятельств он казался мне несколько легкомысленным. Я воспринимала его по контрасту с Гордоном Льюитом, который был по горло занят делами и которому было интересно общаться только с моим отцом.

Удивительно, как меняются люди в зависимости от обстоятельств. Мне захотелось стряхнуть с себя беспокойство, которое владело мною с того момента, как я оказалась здесь.

Я преодолела небольшой подъем и. выехала на извилистую тропу. Мне не случалось бывать здесь раньше.

Дождь, сопровождавший вчерашний шторм, вымыл кусты и деревья. Было приятно вдыхать запахи листвы, смешанные с запахом сырой земли.

Я остановила лошадь и огляделась. «Еще два дня, — подумала я, — и мы уедем домой». Вдали отсюда я смогу спокойно осмыслить события. Я поговорю с родителями и узнаю, что они думают обо всем этом.

Тропа кончалась развилкой. Я снова остановила лошадь, соображая, куда ехать, и свернула вправо.

Я продолжала думать о Дорабелле. Она ничего не знала о семье Дермота. Его родня приняла ее хорошо, но это меня не утешало. Что владело мною? Мое слишком бурное воображение? А может, осознание того, что я теряю сестру?

Я выехала на открытое место, окруженное деревьями. Звездочка дернула головой. Она устала от трусцы, ей хотелось движения. Я не успела дать ей понять, что согласна с ней, как она пустилась галопом через поле. Не помню, как все произошло. Течение времени замедлилось. Я видела, как падает дерево. Оно только что стояло, и вдруг легло поперек тропы.

Звездочка вздыбилась и сбросила меня на землю. Моя нога запуталась в стремени. Я поторопилась освободить ее, и в этот момент услышала стук копыт.

Я поднялась с земли и увидела приближающегося ко мне всадника. Он резко остановил свою лошадь, спрыгнул с нее и удивленно воззрился на меня.

— С вами все в порядке? — в его голосе прозвучало беспокойство.

— Кажется, да, — ответила я.

— Ничего не болит?

— Нет, я просто упала с лошади. Незнакомец присмотрелся ко мне внимательнее:

— Травм нет?

— Лошадь остановилась, когда я упала, — сказала я.

Он успокаивающе положил руку Звездочке на холку:

— Хорошая лошадка, хорошая. А вы что, не увидели дерева?

— Оно упало прямо перед нами.

— Это все из-за шторма, — сказал мужчина. — Посмотрите-ка, у вашей лошадки отвалилась подкова.

— Как же мне быть? — растерялась я.

— Да, далёко вам не уехать… Я смотрела на него выжидающе.

— Здесь неподалеку кузница, — сказал он. — Надо подковать лошадь. Вы впервые здесь?

— Да, впервые. — Я так и думал. Вы гостите у соседей, не так ли?

— Да, у Трегарлендов.

Мужчина внимательно посмотрел на меня.

— Никуда не деться, надо идти к кузнецу, — сказал он. — Вам повезло с лошадью.

Он повернулся к Звездочке:

— Ах ты, старушка. Ты у нас умница. Кобыла ткнулась мордой ему в руку, и он снова похлопал ее по холке.

— С ней все в порядке. Мы отведем ее к кузнецу. А вы нигде не чувствуете боли?

— Нет, — ответила я. — Просто я немного не в себе.

— Это вполне естественно, — согласился он.

— Вы очень добры, — поблагодарила я.

— Не стоит благодарности, я чувствую себя виноватым, — возразил незнакомец. — Ведь дерево росло в моих владениях.

— В ваших владениях? Он слегка улыбнулся:

— Да. Вы нарушили границу.

— Ах, простите, — сказала я. — Значит, вы…

— Я Джоуэн Джермин, — представился он. — Что вы так растерялись?

— Я слышала, что вы соседи Трегарлендов. Мне жаль, что я оказалась нарушительницей…

— Это вы меня простите — за дерево. Вы уверены, что с вами все в порядке? Тогда давайте пойдем к кузнецу. Лошадь нужно подковать.

Я присматривалась к мужчине, пока мы шли по тропке. Он был такой же высокий, как Гордон Льюит, но более стройный. У него были правильные черты лица и насмешливый взгляд.

— Я прикажу убрать дерево, а то еще кто-нибудь, вот так же, как вы, налетит на него. Шторма здесь всегда грозят какими-нибудь опасностями. Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Спасибо.

— Вы, должно быть, еще не пришли в себя. Вам не помешает сейчас стаканчик бренди. Недалеко от кузницы есть гостиница, мы заглянем туда, и я попрошу, чтобы нас угостили бренди.

— Я очень признательна вам. Не знаю, что бы я делала, если бы не вы.

Мне вдруг стало смешно.

— Почему вы рассмеялись? — спросил он.

— Знаете, сегодня утром я была в городке, и одна дама предсказала мне встречу с незнакомцем, с которым мне лучше бы не встречаться. Ее предсказание сбылось, но мне кажется, что она была не права.

— А ведь если бы дерево не упало, мы бы не встретились. Так что она в какой-то мере права.

— Она оказалась бы права полностью, если бы вы рассердились на меня за вторжение в ваши владения.

— Ну что вы… за кого вы меня принимаете? А вот и кузница. Я говорил вам, что до нее недалеко.

Джоуэн Джермин взял Звездочку за уздечку и повел к кузнецу.

Кузнец встретил нас — черноволосый и черноглазый парень с покрасневшим лицом.

— Джейк, — сказал мой покровитель, — для тебя есть работа. Лошадь потеряла подкову.

— Найдем другую, — ответил Джейк. — Как это случилось?

— Рухнуло дерево, и лошадь резко остановилась.

— Этот чертов шторм, — сказал кузнец — Надо ждать еще одного. Ручаюсь, помяните мое слово.

— Я верю тебе, но скажи, когда ты подкуешь лошадь?

— Прямо сейчас и возьмусь за это, сэр. Кузнец пристально посмотрел на меня:

— А вы, мисси, живете у Трегарлендов, не так ли? Джоуэн Джермин взглянул на него с улыбкой.

— Джейк у нас про все знает.

— Мистер Джермин хотел сказать, что я люблю посплетничать, — подмигнул кузнец.

— Да уж чего скрывать, так оно и есть, — сказал Джоуэн. — Зато ты у нас самый лучший кузнец в округе. Не так ли, Джейк?

— Если вы так считаете, то я не буду вам возражать.

— Хорошо. Пока ты будешь заниматься делом, мы с юной леди заглянем в гостиницу. Леди должна подбодриться, она сильно испугалась.

— Конечно, сэр.

Я уловила хитрецу в его взгляде. Ему будет о чем посплетничать. Еще бы: враг Трегарлендов проявил усердную заботу об их гостье.

Я почти пришла в себя после нервной встряски, и это приключение начало забавлять меня. Конечно же, оно должно было случиться не со мной, а с Дорабеллой.

В гостинице было тепло и уютно, в камине горел огонь, но в зале никого не было. Мой компаньон пригласил меня присесть, а сам направился к стойке.

— Том, эй, Том, — позвал он. Появилась женщина.

— Миссис Броуди, здравствуйте, — сказал Джоуэн. — Вот эта леди упала с лошади, а лошадь потеряла подкову. Мы оставили ее у кузнеца.

— Ах ты, Боже мой! — вздохнула женщина. Она была полной, с румянцем на щеках. — Надеюсь, вы не расшиблись, мисс? — Ее черные глазки с любопытством уставились на меня.

— Нет, спасибо, со мной все в порядке.

— К счастью, все обошлось хорошо, — сказал Джоуэн. — Но леди не помешает глоток бренди, и мне тоже, миссис Броуди.

— Сейчас, сэр, я принесу вам лекарство, — сказала она, дружелюбно кивнув мне. — Вы сразу поправитесь.