- Это все - случайности. Я лучше расскажу вам о Глинис.
      - Твоей сестре?
      - Да.
      Марион, наверное, было легче: она была от природы любопытной и, казалось, не испытывала явной неприязни к Бетти.
      Но Бетти вдруг оставила вся ее отчаянная решимость. Она задумалась над тем, что наговорила этим незнакомым людям. Потом встала, резко махнула рукой в перчатке, отбежала к стене и повернулась лицом к остальным. Темно-синий костюм из саржи и белая блузка подчеркивали ее женственность.
      - Я...- начала она.
      - У тебя есть две сестры,- подсказал Гарт.- Ты родилась в Хокстоне, а поскольку жилось семье нелегко, вы, все трое, учились на танцовщиц.
      - Да, у Глинис единственной это получилось. Она на год старше меня. Она даже не очень на меня похожа, если бы с тех пор, как я вышла замуж за Гораса Колдера, не стала нарочно одеваться так же, как я. Такое у нее чувство юмора, если это можно так назвать. И это приносит одни неприятности. Глинис всегда говорила, что я...
      - Что?
      - Ханжа!- выкрикнула Бетти.- Я всегда ненавидела нашу жизнь. Я ненавидела ее. И не отрицаю. Семь лет назад Глинис получила свой первый ангажемент в "Мулен Руж". Через год она написала мне в Англию, что получает бешеные деньги (разумеется, мне она ничего не прислала) и что найдет мне занятие в Париже, если я к ней приеду.
      "Занятие" заключалось в том, что я должна была выступать в роли ее компаньонки и подменять ее, когда она куда-то не могла приехать сама. Естественно, я все знала о ее мужчинах. Это не очень приятная история, но, клянусь, я понятия не имела, что дело кончилось шантажом или попыткой шантажа.
      Осенью 1902-го Глинис ненадолго вернулась в Англию. Банкир по фамилии Далримпль пустил себе пулю в лоб, Глинис струсила и, когда полиция ее допрашивала, назвалась именем Элизабет Стакли. Вы можете мне не верить, но я ничего не знала об этом до тех пор, пока не оказалось слишком, слишком поздно.
      Глинис умела привязывать к себе людей, когда хотела. Но в следующем году ее отношение ко мне изменилось. Сэр Горас Колдер, губернатор Ямайки (служащие называли его главнокомандующим), увидел меня в Париже и предложил мне выйти за него замуж. Я сначала не поверила, что он говорит серьезно, но он не шутил. Ну, я приняла предложение. Ему было почти семьдесят три, но я согласилась. Я говорила вам, что это не слишком приятная история. Глинис все смеялась и смеялась, но она уже почти лишилась рассудка.
      Бетти говорила без истерики, не слишком громко, с тем странным равнодушием, какое иногда напускала на себя.
      - Я согласилась,- сказала она.- А вы не согласились бы, миссис Боствик?
      Марион рассмеялась. Этот звонкий смех всегда действовал Гарту на нервы.
      - Ну, миссис... или нет, леди Колдер, не так ли?- ответила Марион, прежде чем он вмешался.- Я и впрямь не знаю. Я могла бы это сделать, хотя едва ли. Все-таки он был старик. А я предпочитаю мужчин моложе. Много, много моложе.
      Винс Боствик вынул сигарету из серебряного портсигара, разломил ее надвое и выронил на пол.
      - Осторожно!- сказал Гарт.- Бетти, время истекает. Ты закончила?
      - Я думаю, самоубийство немного напугало Глинис, и, пока я была на Ямайке, она уехала в Трувиль...
      - В Трувиль?
      - В Нормандию.
      - Я знаю, где это, Бетти. Дальше.
      - Глинис жила там до прошлого года. Мой... мой муж умер. Хозяева в "Мулен Руж" поменялись, люди тоже, почти все. Она вернулась - сказала, что ее фамилия теперь Колдер и что она снова хочет работать. Французы любят титулы, но это не помогло бы, если бы она и в самом деле не была хорошей танцовщицей (ты понимаешь, Дэвид?). Я была прошлым летом в Париже, но ничего не знала до тех пор...
      - До каких пор?
      - Пока две недели назад Глинис вдруг не приехала ко мне в коттедж и не рассказала мне все.- Бетти повернулась к Гарту: - Ее уволили с работы за пьянство. Она требовала денег, я ей дала. Мне надо было помириться с ней. Я могла бы доказать, что никогда не была шантажисткой или... или чем-то другим, хотя Глинис смеялась и говорила, что я ничего не докажу. Но что толку? Я ведь была танцовщицей. Две недели назад я думала, что скорее умру, чем позволю тебе узнать об этом. Вот теперь все.
      - Нет, Бетти, это не все. Здесь Марион и Винс, откуда ты узнала об их существовании?
      - Меня интересовало все, что связано с тобой. Они - самые близкие твои друзья. Так сказал Хэл Омистон.
      - Опять мой племянник. Он сказал тебе?
      - Да. Он сказал, что был довольно хорошо знаком с миссис Боствик.
      Четыре лампы люстры светили так же ярко, как и в кабинете Гарта. Бетти стояла у стены. Марион сидела выпрямившись на кожаном диване.
      - Поскольку он племянник Дэвида,- заявила Марион,- едва ли стоит удивляться тому, что и Винс, и я знакомы с ним.
      - Едва ли,- согласился Гарт, не глядя на нее.- Когда ты уехала с Харли-стрит на такси, куда ты направилась в первую очередь?
      - В дом номер 386, Гайд-парк-Гарденз. Хэл назвал мне этот адрес.
      - Зачем ты пошла к Боствикам?
      - Доктор Гарт, пожалуйста, не надо! У меня... у меня были причины.
      - Это и есть то, что я пытаюсь выяснить. Бетти, милашка Глинис шантажировала тебя. А кого-нибудь еще?
      - Я... не... не знаю.
      - Марион,- продолжал Гарт с умоляющим видом,- вы все еще утверждаете, что до сегодняшнего вечера в глаза не видели Глинис Стакли, иногда называвшую себя Элизабет Стакли?
      - Утверждаю.
      - А ты встречал ее, Винс?
      - Нет, старина,- невозмутимо ответил Винс.- Почему ты спрашиваешь?
      - Только потому, что инспектор из Скотленд-Ярда думает иначе.
      - Ты шутишь, старик?
      - Не шучу. Я хотел бы убедить и тебя, и Марион, что дело слишком серьезно, серьезнее быть не может.- У Гарта разболелась голова. Черные обои с пятнами, как кляксами, тусклого золота, казалось, кружились вокруг него. Кружилось и милое, сосредоточенное, озабоченное лицо Бетти.- Так или иначе, Бетти,- добавил он, взяв себя в руки,- но твое нежелание объяснить, зачем ты отправилась на Гайд-парк-Гарденз...
      - Одна из причин...- начала Бетти.- Я подумала, что ты можешь отправиться туда с Харли-стрит. Ты сказал мне, что будешь обедать "с друзьями". Я только-только завела машину и тут услышала, как мистер Филдинг кричит по телефону. Он разговаривал с миссис Боствик и казался очень расстроенным. Я не знала, что миссис Боствик не дома.
      - А еще ты подумала: "А что, если Глинис опять возьмется за свои игры?"
      На это Бетти ничего не ответила.
      - На Гайд-парк-Гарденз,- теперь она обращалась к Марион,- я поговорила с дворецким, представившись ему вашей подругой. Вы простите меня, миссис Боствик?
      - Зависит от того,- отозвалась Марион,- что вы ему сказали.
      - Совсем ничего! Я только сказала, что я ваша подруга, и спросила, когда можно с вами увидеться!
      - В самом деле?- осведомилась Марион.
      - Никто не пытается вас обидеть, миссис Боствик. Поверьте мне: никто не старается задеть вас!
      - В самом деле?- повторила Марион.
      - Минутку, дорогая,- вмешался Винс, уже совершенно другим тоном. Его твердость и обаяние полностью вернулись к нему.- Позволь мне поговорить с леди.
      Бетти, повернувшись к Гарту, безнадежно махнула рукой, но Винс перехватил ее взгляд и не позволил ей уйти от разговора. Высокий и худощавый, в безупречном сером костюме с цветком в петлице, он больше не был Винсом, остроумным бездельником, извиняющимся за то, что читает слишком много книг. Он стал Винсом, мудрым адвокатом, готовым в порыве симпатии поцеловать пальчики Бетти.
      - У моей жены доброе сердце, леди Колдер. И конечно, Дэвид - самый умный парень из всех, кого я знаю. Но иногда в нем слишком много благочестия в духе святого Антония...
      ("А теперь я еще и святой Антоний. Кто бы подумал!")
      Винс, конечно, не слышал этих сказанных про себя слов.
      - Из-за этого Дэвид порой не замечает то, что лежит на поверхности. Этот дворецкий (между нами говоря, напыщенное ничтожество) сказал вам, что Марион срочно уехала к своим бывшим опекунам, полковнику Селби и миссис Монтегю, в Хэмпстед. Вы представились подругой Марион, поэтому не могли признаться, что не знаете, где они живут. Так?
      - Да! Совершенно верно!- Бетти благодарно кивнула.- Спасибо, что вы поняли.
      (Однако! Оказывается, не обязательно быть Аристотелем или Шерлоком Холмсом или даже принцем Ариманом из рассказов Фантома, чтобы делать столь блестящие умозаключения.)
      Винс взял Бетти за руки.
      Еще больше бликов запрыгало на оскаленных клыках развешанных по стенам зверей.
      - Что вы делали дальше, леди Колдер?
      - Я... я взяла кеб и объехала все окрестности: искала почту или магазин, чтобы найти адресную книгу. Но все было закрыто. Тогда я подумала, что у них, может быть, есть телефон. Но на коммутаторе мне сказали, что такая фамилия не значится в их списках.
      - У них здесь есть телефон, дорогая.
      - Клянусь, мистер Боствик!..
      - Милая тетя Бланш ненавидит все эти дьявольские игрушки и держит его в секрете. Вот и все. Дальше?
      - Ну, я просто велела извозчику ехать в Хэмпстед. Потом я увидела синие огни полицейского участка на другой стороне. Я подумала, что там наверняка знают, где находится дом. Или это такая уж дерзость - пойти прямо в полицейский участок и спросить?
      Конечно, мне не хватило бы смелости, если бы это не было так важно, поэтому я остановила кеб и перешла дорогу. На ступеньках стоял тот полицейский, инспектор Роджерс. С ним разговаривал усталый пожилой мужчина с черным медицинским саквояжем, он рассказывал, что здесь произошло. Они не обращали на меня внимания, они даже меня не видели.
      Бетти вдруг вырвалась от Винса.
      - Дэвид,- проговорила она,- ты никогда не встречался с Глинис? Ты не видел ее на берегу? Скажи...
      - Что?
      - Глинис сказала: "Все, что у тебя есть, голубушка, принадлежит мне. Твои деньги, твой дом, твои драгоценности, твои платья. Я буду пользоваться твоим коттеджем, когда захочу, и купальным павильоном тоже, когда захочу. И если ты не будешь очень осмотрительна, голубушка, я заберу все".
      Я ответила: "Держись подальше от моих друзей". И добавила: "Иначе я убью тебя или посажу в тюрьму". А Глинис сказала: "Не убьешь, голубка, не посмеешь. И не посадишь в тюрьму, потому что у тебя нет доказательств. В любом случае ты этого не сделаешь. Свою собственную сестру, голубушка? Родную сестру?"
      Марион Боствик с легким возгласом откинулась назад.
      Голос Бетти мгновенно изменился, а выражение лица стало чуть ли не пугающим, как у совсем зрелой и опытной женщины.
      - Ну, Глинис узнает, что она ошибалась,- заключила Бетти.- Я потеряла голову, когда услышала, что доктор Фортескью рассказывает инспектору. Правда, доктор заявил, что было слишком темно и миссис Боствик не разглядела как следует эту, как она выразилась, "воровку", которая убежала через подвальную дверь. Но миссис Боствик описала рост женщины, цвет ее волос и глаз и сказала, что она была одета в темно-синюю саржу и соломенную шляпку.
      Я сразу поняла, что это была Глинис. Она напала на миссис Монтегю, как однажды напала на женщину в "Мулен Руж". А теперь есть такие штуки, как отпечатки пальцев, да? А то ведь она будет продолжать, правда?
      Поэтому я подошла к инспектору и сказала, что знаю эту женщину. Он не принял мои слова всерьез и сказал: "Ну, мисс, я все-таки надеюсь, что это не вы". Я ответила: "Нет, я была в другом месте и могу это доказать. Но если вы меня возьмете с собой в дом полковника Селби - и сейчас же!- то я назову вам и ее имя, и адрес в Лондоне".
      Он страшно изумился. Я попросила: "Возьмите меня туда! Возьмите меня! Позвольте мне поговорить с миссис Боствик". Я не ожидала увидеть здесь тебя, Дэвид, дорогой, но рада, что ты здесь. Дурная кровь во мне, как и в ней. Теперь все честно. Я выйду и скажу им, где найти Глинис. Я не хочу даже когда-нибудь еще увидеться с тобой.- Бетти замолкла, глаза ее наполнились слезами.- Извини,- добавила она,- я не хочу, чтобы ты видел меня даже сейчас.
      И она бросилась к двери.
      - Я и в самом деле думаю...- начала Марион.
      - Бетти,- сказал Гарт тоном, которым пользовался очень редко,- стой, где стоишь.
      В тот же момент Винс схватил Бетти за руку и развернул. Марион вскочила с дивана.
      - Когда ты перестанешь играть в детектива, Винс,- бросил Гарт,- может быть, ты ответишь на вопрос, который полиция обязательно задаст? Почему у нас возникли такие неприятности? Если Марион сказала правду...
      - Если я сказала правду?
      - Да. Я в этом не уверен. Но если Марион сказала правду, то каким образом Глинис Стакли, или кто там еще, могла выйти через подвальную дверь?
      Винс отпустил руку Бетти.
      - Да, старик, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я согласен, это прекрасный вопрос, чтобы привести нас всех в замешательство. Но ведь это вопрос чисто академический, не так ли?
      - Академический? Роджерс не будет все время пить виски в столовой, он спустится в подвал. Знаешь, что он там найдет?
      Веселая морщинка легла возле губ Винса и тут же исчезла.
      - Да,- согласился он,- знаю. Я подслушал, как ты рассказывал Марион, что сам отодвинул обе задвижки. Значит, если эти навозные мухи не поверят нам на слово, то найдут дверь отпертой, как и говорила Марион.
      - Так, я понял,- сказал Гарт, помолчав,- значит, мы будем придерживаться этой версии, потому что иная привела бы к невыгодным для нас заключениям.
      - А что еще делать?
      - Может быть, ты и прав. Ты уверен, что никогда не встречался с Глинис Стакли?
      - В жизни ее не видел, старик!
      - Так. Ты видишь Бетти? Я ее защищаю.
      - Не нужно,- вскричала Бетти,- не нужно меня защищать! Можно я сейчас выйду к инспектору? И еще, пожалуйста, не пытайся больше со мной увидеться.
      Она говорила отвернувшись, неестественным ровным голосом, со стыдом и унижением. Гарт, тронутый до глубины души, чуть ли не закричал ей:
      - Я уже говорил тебе однажды, Бетти, не будь глупой. Это не пустяки!
      - Не пустяки? Для тебя?
      - Да! Мы вместе поедем в Фэрфилд. Если Глинис случайно окажется там, мы с ней встретимся.
      - Ох нет, не надо. Я имею в виду...- Бетти зажмурила глаза и опять их открыла.- Я имею в виду,- сказала она,- что ты прекрасно притворяешься. Я люблю тебя за это притворство. Но кровь все-таки имеет значение. Или будет иметь значение. И ничего тут не поделаешь. Если ты полагаешь, что сможешь снова встречаться со мной, не задавая себе вопросов, кто я такая и что у меня на уме, ты приедешь ко мне завтра или послезавтра, когда у тебя появится время все обдумать. Но этого не будет. Все кончено, Дэвид, и я молю Бога, чтобы больше и не начиналось. Попроси этого человека отпустить меня, пожалуйста. Я пойду к инспектору.
      Гарт сделал знак Винсу, и тот сразу отступил в сторону.
      Но Гарт не должен был отпускать ее. И тем более не должен был позволять ей одной возвращаться в Фэрфилд. Тогда не случилось бы той катастрофы, которая разразилась в шесть часов вечера следующего дня.
      Часть вторая
      НЕРЕАЛЬНОСТЬ
      Как "s'il vous plait" в Париже, "будьте любезны" или "пожалуйста" в основном употребляются, когда вы делаете заказ в кафе или ресторане или хотите обратиться с просьбой. Однако английские формы учтивости не требуют такой поминутной церемонности, как во Франции.
      Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель.
      Глава 6
      Фэрфилд-приморский даже в июньский субботний полдень нельзя было бы назвать слишком веселым местом.
      Не бренчали банджо на его пляжах, не пели свои песни темнолицые музыканты, и странствующие проповедники не объясняли, почему в мире все так плохо и что нужно сделать, чтобы привести все в порядок. Хотя среди его обитателей были и бедные, и старые люди, все же большинство составляли преуспевающие и степенные.
      Правда, несколько купальных кабин, этих любопытных пережитков восемнадцатого века, напоминавших, по мнению Гарта, "удобства во дворе" на колесах, могли в прилив выкатиться на линию прибоя, с тем чтобы полные чувства собственного достоинства купальщики могли раздеться внутри и нырять в воду прямо с них, избежав необходимости появляться на пляже в купальном костюме. Но сейчас был отлив, и широкая полоса ила мокро блестела под серым пасмурным небом.
      Кроме того, вдоль берега шла прогулочная набережная с шеренгой высоких кованых фонарей, а в парке с рассохшимися скамейками и позолоченной эстрадой при случае можно было услышать стихи и напевы Гилберта или Салливана. Но к этому времени, к шести часам теплого вечера, большинство народа уже уютно устроилось по домам за чаем.
      Если не считать лая нескольких собак, которые выросли слишком нервными, в Фэрфилде царила тишина.
      "Удивительно",- подумал Дэвид Гарт.
      К северу на некотором расстоянии от Фэрфилда располагался печально известный морской курорт, носивший название Банч. Случалось, что порыв ветра доносил оттуда обрывки мелодий "гидди-гоу-раундс" или "коконут-шиз", но фэрфилдцы старались этого не замечать. Гарт предпочитал Банч. Но вы никогда об этом не догадались бы, увидев, как он шествует по набережной в южном направлении. Там над берегом неясно вырисовывались очертания дома Бетти, а за ним, еще дальше к югу, лежал третий приморский городок под названием Рейвенспорт.
      По случаю поездки за город Гарт сменил деловой костюм на твидовый, а цилиндр - на мягкую фетровую шляпу. И все-таки он выглядел внушительно и мрачно, поскольку думал о Бетти и о прошлом вечере. И конечно, об ужасных нелепых словах, брошенных ею перед тем, как она покинула дом в Хэмпстеде.
      Бетти еще отвечала в кабинете на вопросы инспектора Роджерса, когда Винс Боствик сделал Гарту сногсшибательное предложение и высказал столь же сногсшибательное предположение.
      - Старик, перестань твердить "нереально, невозможно...",- раздраженно произнес Винс.- Ты все еще пытаешься объяснить, как оказалась закрытой изнутри на две задвижки подвальная дверь?
      - Да. Согласись, это странно.
      - Знаешь,- сказал Винс,- я могу это объяснить.
      Это замечание, столь не вовремя сделанное, рассмешило Марион до визга.
      Пока инспектор Роджерс допрашивал в кабинете Бетти, остальные расположились в гостиной. Марион ходила взад и вперед, пару раз взметнув подол юбки чуть ли не до бедер.
      - На самом деле,- продолжал Винс, всецело погруженный в себя,- я думал об этом малом, который подписывается Фантомом. Он, кто бы ни был, очень умен. Фантом...
      - Если вы, мужчины, не перестанете болтать об этих рассказах,- сказала Марион,- я могу сойти с ума. Детективы!- Ее голос сорвался на визг.- Ваши нелепые детективы ничего общего не имеют со всем этим.
      - Не торопись, моя лапочка,- отозвался Винс.- Если ты сказала правду, то, как говорит Дэвид, получается, что кто-то запер задвижки.
      - О! Кто же?
      - Может быть, я это сделал?
      Марион судорожно вздохнула и широко раскрыла глаза. Винс указал пальцем на Гарта:
      - Когда я стучал в дверь, вы с Марион были слишком увлечены разговором и не слышали меня. Парадная дверь была открыта. Очень хорошо! Предположим, что подвальная дверь тоже была открыта, как говорит Марион. Допустим также, что я вошел в дом, любым путем, каким захотите. Предположим, что я хотел доказать, что моя дорогая жена врет, и доставить ей неприятности. Предположим, я сам закрыл задвижки, а потом поднялся по лестнице из подвала и пошумел в холле, словно я только что вошел в парадную дверь.
      - Это нечестно!- выкрикнула Марион.- Это не по правилам!
      Она довольно неловко шагнула назад, схватилась за спинку стула и села.
      - Ты мне теперь мстишь, Винс, да?- с вызовом проговорила она.- В тот вечер, когда мы смотрели "Веселую вдову", я... я шутила и дразнила тебя по поводу кое-чего, а теперь ты мне мстишь.- Выражение ее лица изменилось.- На самом деле ты ведь этого не делал?
      - К черту все! Конечно, я этого не делал! Даже для меня это не шутки.
      Лицо Винса тоже изменилось. Он подошел и положил руки на плечи Марион.
      - Я все еще люблю тебя, мое взрослое дитя, хотя подобные признания противоречат моему характеру.- Беспокойство заострило и без того резкие черты его лица.- Я этого не делал, но кто-нибудь еще это сделать мог. Кто-то мог подождать, пока дверь закроют, и только потом сообщить полицейским.
      - Но полиция ничего не знает! Инспектор, как его там, верит всему, что мы сказали!
      - Хм... Возможно. Ты, лапочка, никогда не умела думать на два хода вперед.
      - Но, Винс!..
      - А ты что скажешь, Дэвид? Это разумное объяснение?
      - Ну,- сказал ему Гарт,- в какой-то мере, разумное. Когда я впервые подумал об этом...
      - Ты уже думал об этом? Обо мне?
      - Да, о тебе. Это довольно очевидно.
      - Очень любезно с твоей стороны говорить так!- воскликнул оскорбленный Винс, с него слетело все его добродушие.- Ты имеешь в виду, что, по-твоему, я запер задвижки?
      - Нет, я не думаю, что это сделал ты; я не думаю, что это вообще кто-нибудь делал. Этот дом похож на резонатор; все полы скрипят и трещат; деревянная лестница в подвал тоже плоха. Мы с Марион были здесь одни. Даже если мы были поглощены разговором, едва ли я мог совсем ничего не услышать. Есть и несколько других причин, но о них потом. Я могу почти поклясться, что это неверное объяснение.
      - Но, боже всемогущий!..
      Гарт взглянул на своего друга:
      - В чем дело, Винс? Ты так легко относился ко всему этому. Что же случилось теперь?
      - Я просто подумал. Если это не произошло так, то это не могло произойти никак иначе, это совершенно невозможно!
      - А-а. Ну, если ты, наконец, убедился в этом, мы можем потихоньку двигаться дальше. Кто-то постарался устроить нам неприятности. Если так, то нам стоит приготовиться к ним.
      - Как?
      Дверь из кабинета в дальнем конце холла распахнулась - судя по всему, допрос закончился. Бронзовая Диана с лам пой вздрогнула. Бетти шла медленно, опустив плечи. Инспектор Роджерс провожал ее до дверей.
      - Да, миледи, пока все. Боюсь, только пока. Очень жаль, что эта женщина - ваша сестра.- Тут Бетти дернулась.- Однако, если это она, наши люди захотят расспросить вас еще и о других случаях, это может пригодиться.
      - Ее арестуют?
      - Это вопрос не ко мне, миледи. Даже если миссис Боствик ее опознает это еще не доказательство, что она напала на бедную леди наверху. У меня есть ее адрес,- Роджерс выудил из нагрудного кармана блокнот,- и я передам его в Скотленд-Ярд.- Потом добавил: - Есть еще одна вещь, о которой я должен спросить.
      Его тон резко изменился. Он стал сдержанным, хотя и по-отечески покровительственным. Бетти вдруг остановилась посреди холла. Заметив Гарта в дверях гостиной, она залилась краской и повернулась к инспектору Роджерсу.
      - Да?- спросила Бетти.
      - Почему вы так торопитесь вернуться в коттедж?
      - Но... я живу там все лето! С середины мая.
      - А вдруг вы встретитесь со своей сестрой?
      - Нет, конечно нет!- воскликнула Бетти в явном удивлении.- Глинис в Лондоне; я же только что дала вам ее кенсингтонский адрес.
      - Что я хочу сказать: вы не боитесь своей сестры, а? А может, вы замыслили какую-нибудь глупость?
      Гарт отступил на шаг. Взгляд инспектора Роджерса последовал за ним. Слова инспектора явно предназначались ему, хотя обращался он к Бетти.
      - Сейчас, сейчас, миледи, я же сказал вам, что нет нужды беспокоить мистера Гарта или брать его машину, чтобы отвезти вас на Чарринг-Кросс. Констебль поймает для вас такси или кеб; он сейчас вернется. Что я хотел сказать...
      - Пожалуйста, потом.
      - Вы говорили мне, сестра вам угрожала. Говорила, что заберет ваши деньги или вашу собственность. Она упоминала о коттедже и павильоне. Не сочтите за пустое любопытство, миледи, но что такое "павильон"? Что-нибудь типа "Брайтон-павильон"?
      - Господи, конечно нет! Это домик, нечто вроде купальной кабины, только без колес, с двумя комнатками для благопристойности.
      - Для чего, миледи?
      Бетти засмеялась так же, как ранее смеялась Марион.
      - Для переодевания: в одной комнате переодеваются женщины, в другой мужчины, все очень благопристойно.- Смех звенел до тех пор, пока Бетти не удалось с ним справиться.- Простите, пожалуйста, мистер Роджерс. Это совсем не смешно. Люди, лет десять или двенадцать назад строившие коттедж, заодно построили и павильон.
      - И?..
      - Сейчас никто там не переодевается. Если у меня бывают гости, они переодеваются в коттедже, но мы иногда сидим на маленькой веранде, когда хотим полюбоваться морем, и пьем чай. Мы поднимаем флаг, если занимаем павильон.
      - У вас бывает много гостей, миледи?
      - Нет. Разве я не говорила вам, что я - пария? Только доктор Гарт и... и мистер Хэл Омистон. А что? Это имеет значение?
      - Может быть, и нет. Хотя надеюсь, что все кончится хорошо. Только берегите голову, когда пойдете купаться.
      - Что вы хотите сказать?
      На крыльце послышались решительные шаги, парадная дверь открылась.
      - Кеб здесь, инспектор,- отрапортовал констебль.
      Каждое слово, каждая интонация запечатлелась в памяти Дэвида Гарта. Эта сцена и сейчас стояла у него перед глазами, пока он под пасмурным небом шагал по набережной Фэрфилда и ветер трепал поля его шляпы.
      Он настолько погрузился в воспоминания, что чуть не налетел на каменные с чугунным литьем ступени "Ройял Альберт аквариум", которым заканчивалась шеренга зданий. Сойдя на параллельную морю тропинку и миновав "аквариум", он должен был попасть на Балаклава-роуд, по том свернуть направо, на Севастополь-авеню, и идти по ней, пока она не упрется в немощеную дорогу, идущую вдоль берега.
      Полоска плоского берега длиной пять миль изогнулась дугой между кентскими скалами от Банча на севере до Рейвенспорта на юге. Рейвенспорт, когда-то бывший маленьким, но оживленным морским портом, со времен Средневековья впал в спячку; сохранилось лишь несколько живописных старинных зданий да два, самых лучших в Англии, паба.
      На окраине Фэрфилда Гарт прошел мимо гостиницы "Кавалер и перчатка". Комнаты ему были уже забронированы, но в гостиницу он не зашел. Свою машину он оставил в Лондоне и приехал поездом. Десять минут быстрой ходьбы, и он доберется до дома Бетти.
      И что?..
      "Есть один вопрос,- подумал он,- который вчера не был задан. Но если вспомнить о шантаже, он вообще может стать самым главным".
      Часы на церкви Святого Иуды, возвышавшейся над отвратительными портиками вилл, оставшихся позади него в Фэрфилде, пробили без четверти шесть. Но у него не было случая спросить Бетти. Когда через десять минут ходьбы Гарт опять вышел на дорогу и уже видел дом Бетти, у него в голове мелькнула другая мысль.
      За довольно высокой вечнозеленой изгородью разместился солидный дом под красной черепичной крышей, довольно длинный и приземистый. К пляжу надо было спускаться по откосу, заросшему колючей низкой травой. Справа нечеткий велосипедный след - Бетти была любительницей, хоть и не слишком ловкой, велосипедной езды - уходил от дороги по траве вниз, к пляжу.
      И тут Гарт остановился в недоумении.
      Перед домом стоял его собственный автомобиль.
      Машина смотрела в сторону Фэрфилда. Ее мотор полузадушенно урчал в абсолютной тишине. Хотя некоторые заводчики уже додумались снабжать автомобили ветровыми стеклами и откидным верхом, защищающим от пыли, у машины Гарта не было ни того ни другого. Пыль толстым слоем лежала на кожаных подушках в кузове, где кто-то бросил легкое пальто, пару водительских перчаток с крагами, кепку и зловещего вида слюдяные очки.
      - Хэлло, Нанки,- сказал несколько удивленный голос.- Добрый день, Нанки. Хотя день не очень добрый, не так ли?
      Двигатель продолжал стучать.
      Мистер Генри Омистон, невысокий, светлолицый молодой человек с довольно длинным носом, который вполне уравновешивался выдававшимся вперед подбородком, шел по дорожке от дома Бетти к деревянным воротам между вечнозелеными зарослями. Соломенную шляпу он сдвинул на затылок, а руки сунул в карманы красно-белого полосатого жакета.
      - Кажется, вы о чем-то размышляете, Нанки?
      - Интересно, найдется ли в английском языке более неприятное слово, чем "нанки", которым ты заменяешь слово "дядя"?
      - Боюсь, слишком многие вещи покажутся вам неприятными.
      - И ты - лишнее тому доказательство. Что ты здесь делаешь?
      - Мой дорогой Нанки,- вежливо ответил Хэл,- не стоит передо мной заноситься или разыгрывать из себя знаменитого доктора. На меня это не действует, а вам не поможет, так что и не пытайтесь. Кроме того, знаете ли, вы не блещете остроумием.
      - Я спросил, что ты здесь делаешь?
      То же, что и вы.- Хэл невозмутимо улыбался и ждал.- Когда я рано утром позвонил, ваша экономка сказала мне, что вы уже уехали куда-то. В крайнем смятении. Она не знает - или говорит, что не знает,- куда. Но она сказала, что вы собирались быть здесь примерно в это время.
      - И именно поэтому, я полагаю, ты опять взял мою машину?
      - Естественно. Кстати, я заправился. Поговорим о скромном банкноте в десять фунтов?
      - А ты уверен, что десяти фунтов будет достаточно?
      - Нет, но на ближайшее время мне хватит. Ваш сарказм не остался незамеченным, Нанки. Он, конечно, трудноуловим, но я его понял.
      Из каменного дома не доносилось ни звука. В сердце Гарта закрались ужасные подозрения, и он хотел как можно скорее увидеть Бетти. Он готов был дать Хэлу любую сумму, лишь бы тот убрался отсюда, и немедленно. Очевидно, Хэл это понял: со стороны Гарта было ошибкой сразу лезть в карман за бумажником.
      - Вот интересно,- проговорил Хэл и прищурился,- с чего вдруг вы так расщедрились? Как это сыну вашей дорогой покойной сестры удается склонить вас к столь богатым пожертвованиям? Кстати, вам, случайно, не встречался славный, честный полицейский по имени Георг Альфред Твигг?
      - А он что, тоже оказался на Харли-стрит? Случайно.
      - Может быть, и случайно. Я не знаю, что вы ему сделали, Нанки, но едва ли вы ему нравитесь. Я также не думаю, что ему нравится Бетти.
      - Где Бетти?
      - Вы, конечно, очень хотите это узнать. Представляю себе...