Джон Диксон Карр
      Ведьма отлива
      перевод И. И. Мансуров
      Судебный следователь Анри Банколен не смог предотвратить убийство. Но ему абсолютно ясно, что сбежавшего из психиатрической лечебницы серийного убийцу следует искать среди знакомых жертвы ("Под покровом ночи"). Невесту доктора медицины Дэвида Гарта обвиняют в преступлении. Гарт не верит в это и, проводя собственное расследование, выходит на след настоящих преступников ("Ведьма отлива").
      Часть первая
      КОЛДОВСТВО
      Мы вынуждены предостеречь новоприбывших от ловких карманников и хитрых самозванцев, двух самых многочисленных лондонских шаек. Благоразумнее избегать даже разговоров с незнакомыми людьми на улице. Всю желательную путешественникам информацию можно получить у любого полицейского, около 16 000 которых (из них почти 260 конных) несут службу на улицах столицы.
      Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель.
      Глава 1
      В сумерках прекрасного июньского вечера поезд прибыл на Чарринг-Кросс. Дэвид Гарт вышел с вокзала и собирался подозвать такси, тогда еще казавшееся непривычным новшеством. И тут ему впервые встретился тот человек, чьи слова привели его в ужас.
      Всю дорогу от Фэрфилда до Лондона он думал о Бетти Колдер. Досадно было покидать ее больше чем на несколько часов. А деловая встреча при таких странных обстоятельствах и в такое странное время нарушала упорядоченное течение его, несомненно, скучной жизни.
      Он был не просто Дэвидом Гартом, доктором медицины, он был Дэвидом Гартом, самым крупным специалистом (что бы под этим ни подразумевалось, как часто язвил Гарт) в области практической неврологии с Харли-стрит.
      Перед тем как покинуть Фэрфилд, он надел парадный костюм, как будто между Кентом и Лондоном проходила какая-то тайная граница. На белых перчатках и блестящем цилиндре осела дорожная пыль, и от этого он чувствовал себя несколько неловко. Ему было тридцать восемь, он был худощав, высокомерен, умен и язвителен и, при всем этом параде достоинств, самый отчаянный романтик на свете.
      "Ха!" - сказал про себя Гарт.
      Он так и не смог забыть этот вечер: смолистый запах деревянных тротуаров к вечеру жаркого дня, садившееся за Трафальгар-сквер солнце, ровный гул дорожного движения, нарушаемый иногда звяканьем колокольчика колесного экипажа или гудком случайного автомобиля.
      Эти знакомые шумы окружили Гарта в фантастических сумерках, опустившихся на Чарринг-Кросс. Его близкие друзья, Винсент и Марион Боствик, удивились бы его размышлениям.
      "Впервые,- думал Гарт,- я влюбился. Господи, влюбился".
      "Дорогой мой,- возразил ему другой ехидный голос,- это - физиология..."
      "Иди ты со своей физиологией,- возмутился первый.- Физиология отвратительный научный термин. Замолчи. Заткнись".
      Он оставил Бетти в Фэрфилде или, если быть точным, недалеко от Фэрфилда, в коттедже на морском берегу с купальным павильоном на пляже, где все лето грохотал прибой. Всякий раз, когда Гарт рисовал себе Бетти Колдер, в высшей степени респектабельную молодую вдову двадцати восьми лет, его мысли сбивались на образ, с точки зрения литературы (во всяком случае) сомнительный. Он сравнивал Бетти с русалкой. Но год стоял 1907-й. Для одинокой молодой вдовы аренда коттеджа у моря была, нельзя не признать, смелым поступком.
      Итак, Юго-Восточная и Чатемская железные дороги доставили Гарта в Лондон. Он уже пересек привокзальную площадь, направляясь к стоянке такси, когда из мрака его окликнул голос:
      - Эй! Вы! Сэр!.. Доктор Дэвид Гарт?
      - А?- Гарт резко остановился.- Да?
      На другой стороне сквозь летящую пыль и грязь ослепительно сияли новым, электрическим, освещением несколько витрин. Но здесь царил полумрак. Белый с зеленым конный омнибус, последний осколок былой роскоши, проскакал мимо, сотрясая дуговые лампы и, казалось, с таким же успехом раскачивая всю улицу.
      Гарт не мог хорошенько разглядеть подошедшего: разве заметил, что человек этот коренастый, толстощекий, в котелке с круто загнутыми полями и с огромными золотыми часами на цепочке. Вид у него был таинственный. Он запыхался, словно бежал.
      - Вы ведь доктор Гарт, не так ли? Позвольте спросить, сэр, не вызывали ли вас в Скотленд-Ярд?
      - В Скотленд-Ярд? Нет. Зачем бы им меня вызывать?
      - Давайте не будем обсуждать вопрос,- отрезал подошедший.- Если вы сейчас не туда направляетесь, доктор, могу я спросить, куда вы направляетесь?
      - Кто вы? Что вам нужно?
      - Я офицер полиции, сэр. Моя фамилия Твигг.
      - К вашему сведению, я еду в свой кабинет на встречу с пациентом. Затем - на обед с друзьями, мистером и миссис Боствик, после чего вернусь в пригород поездом 23.20.
      - Немножко поздно для встречи с пациентом, а, доктор?
      - Необычные обстоятельства...
      - Это точно, доктор. Итак, я думаю, сэр, вам лучше пойти со мной.
      - Ого! Зачем?
      - Не будем спорить, сэр.- Собеседник Гарта с многозначительным видом взял его под руку.- Вот, извольте взглянуть, мое удостоверение. Георг Альфред Твигг. Инспектор-детектив. Департамент уголовного розыска. Что касается "зачем", нам хотелось бы поговорить с вами. Речь пойдет, возможно (заметьте, я сказал "возможно"), кое о ком, кто ведет двойную жизнь.
      В потемках звякнул колокольчик экипажа.
      - Двойную жизнь?- бросил Гарт.- Кто ведет двойную жизнь?
      - Ах, это только предположения. Если вы, прямо сейчас, сядете в кеб, мы будем на месте через пару минут.
      - Инспектор,- весьма учтиво проговорил Гарт,- не лучше ли сразу все выяснить. Пока вы не скажете, чего вы от меня хотите, боюсь, я не смогу сопровождать вас в Скотленд-Ярд или куда бы то ни было еще. Так о чем вы собираетесь со мной говорить?
      - Вы все узнаете, сэр, в свое время.
      - Значит, таков же и мой ответ. Приятного вечера, инспектор Твигг.
      - Я предупреждаю вас, сэр...
      - О чем вы меня предупреждаете?- Гарт остановился и обернулся.
      Тишина повисла над шумной площадью. Гарт подождал мгновение, но, когда его собеседник не ответил, махнул водителю ближайшего такси и влез в машину. Водитель включил новинку, которая называлась счетчик, выскочил из кабины и начал с усилием проворачивать заводную ручку. Инспектор Твигг что-то сказал, но его слова пропали в звуках взревевшего мотора. Машина с глухим ревом покатилась вперед и повернула налево, туда, где по Трафальгар-сквер кружили огни других экипажей.
      Наемные кебы и частные кареты, казалось, неслись прямо на них. Один из извозчиков наклонился, чтобы яростно обругать водителя проезжавшего мимо такси.
      - Брр, ты - чертова колымага!- завопил он чуть не в ухо шоферу.- Брр, ты - перебежчик, мошенник! Брр! Брр!
      И он так щелкнул кнутом, что напугал собственных лошадей. Сидевший с надменным видом шофер не удостоил его ответом.
      Конечно, можно было бы подумать, что кучеров раздражали шум, вонь от выхлопных газов или превосходство в скорости. Но на самом деле они больше всего ненавидели счетчики, мешавшие таксистам завышать цену. Из-за этого сами кучера больше не могли устраивать шумных сцен, из-за которых англичане обычно готовы были заплатить за проезд любые деньги, лишь бы они заткнулись. Таксисты тоже не любили счетчики, отказывались их ставить. И все же, если бы они не приняли этого новшества, то в тридцатые годы весь гужевой мир был бы уничтожен.
      Невероятно! Но таков прогресс. Дэвид Гарт, сидевший в машине с откидным верхом, признавал это все справедливым, но сейчас его волновали совсем другие материи.
      Замечание насчет двойной жизни встревожило его больше, чем он того хотел. Безусловно, в каком-то смысле он вел двойную жизнь, по крайней мере в одном пункте. Его друг, Каллингфорд Эббот, личный секретарь комиссара полиции, мог каким-то образом об этом догадываться или даже знать.
      Черт бы побрал все это дело!
      Его двойная жизнь казалась не очень позорной. Она не заботила Бетти Колдер; еще менее она волновала бы Винсента и Марион Боствик, будь они в курсе. Но это было единственное, над чем Гарт не имел желания смеяться.
      Правда, он не возражал бы, если бы Винс Боствик все узнал. Они с Винсом были одногодками и выросли вместе, но насколько Винс был общителен, настолько Гарт сдержан. Винс, с его ввалившимися щеками, обветренным лицом и жесткой шевелюрой, разделенной посередине пробором, походил на путешественника, хотя на самом деле он редко выбирался из города дальше чем в шотландские пустоши или за столы для баккара в Остенде и Трувиле. Надо сказать, за небрежным видом Винса скрывался острый ум и ранимость. На людях они с Марион, на которой он женился всего два года назад, всегда выглядели светской, зажиточной парой.
      Но Гарт сомневался.
      Потом ругал себя за сомнения. Он очень любил Винса.
      Марион, дочь армейского офицера, родилась и выросла в Индии. Когда от холеры умерли ее родители, ее опекуном назначили командира и близкого друга ее отца, полковника Королевской артиллерии Джона Селби, человека в высшей степени надежного и добросовестного. Селби оплатил учебу девочки и отдал ее на воспитание суровой и учтивой даме, миссис Монтегю. Когда полковник Селби вышел в отставку, он забрал их обеих с собой в Англию, в чопорный и угрюмый дом на холмах Хэмпстеда. Винсент Боствик встретил там Марион и спустя три недели после их встречи предложил ей руку и сердце.
      - Старик, дорогой.- Винс почти кричал.- Говорю тебе, я знаю, что делаю. Никто не может и слова дурного сказать о Марион или ее семье.
      - Спокойно, Винс, я ничего не имею против этой молодой леди. Ты влюблен в нее, как я понимаю?
      - Старик, дорогой, она - единственная на свете. Я никогда не думал, что могу так в кого-нибудь влюбиться.
      - И она тебя любит?
      - Да. Да! Странно, правда?
      - Что здесь странного?
      - Ну, Марион молода. Ей всего восемнадцать. Она вдвое моложе меня. Но ведь это и хорошо, правда?
      Гарт ничего не ответил. К тому времени он еще не встретил Бетти Колдер и не знал, что и сам способен на подобное безумие. Марион он видел только один раз, вечером перед свадьбой, когда Винс пригласил его на обед в дом полковника в Хэмпстеде. "Тетя Бланш и дядя Сел" запомнились ему весьма смутно, поскольку ослепительная Марион затмила всех других.
      От нее исходило сияние: сияли ее темно-рыжие волосы, вспыхивал внезапный румянец на лице. В свои восемнадцать она держалась так самоуверенно, будто была лет на десять старше. Вдруг острое чувство тревоги пронзило сердце Гарта, но он все-таки ничего не сказал. Если Марион и выходила замуж, чтобы избавиться от своих воспитателей и их старомодных порядков, то жестоко было бы мешать сейчас счастью Винса, которого совсем не беспокоила атмосфера этого дома в Хэмпстеде. Полковник Селби купил его, по словам Винса, сравнительно дешево, потому что у него была плохая репутация в нем три человека покончили с собой.
      Тяжелые портьеры закрывали окна. В большой, похожей на пещеру гостиной, отделанной светлым дубом, звенел смех Марион, журчал ее непринужденный говор, и колдовские чары таились в уголках глаз.
      - Ну, старина,- спросил по окончании вечера Винс,- она тебе понравилась?
      - Да, вроде бы.
      - Черт возьми, Дэвид, нечего скрытничать и валять дурака. Или она тебе понравилась, или нет. Одно из двух!
      - Она мне понравилась, Винс. Она очаровательна. Я тебя поздравляю.
      Во всяком случае, кроме нескольких странностей поначалу - то, что ради ускорения дела брак регистрировали в хэмпстедской ратуше, или то, что на свадьбе не присутствовали ни миссис Монтегю, ни полковник Селби, у Гарта не было причин беспокоиться о своем друге.
      Богатство Винса устраняло все препятствия. После свадебного путешествия в Афины и Константинополь молодожены сняли дом на Гайд-парк-Гарденз и стали принимать массу гостей, большей частью родственников Марион. Что, в некотором роде, выглядело странно.
      Если от Марион исходило что-то тревожное, если она время от времени принималась ворчать и напоминать Винсу, что он старше ее, то все же именно она стала украшением дома. За два года она расцвела и превратилась в величавую прекрасную женщину. Впрочем, Гарт почти забыл о своих сомнениях из-за того, что случилось с ним самим в Остенде прошлым летом, в июне.
      В этом городке, считавшемся весьма фешенебельным климатическим курортом, пляжные зонтики порхали на морском ветру, а шляпки - на высоких прическах дам. Купальные костюмы были, как говорится, скандально смелы, а ставки в казино очень высоки. Но для неуклюжих усатых мужчин, маршировавших по Диг-де-Мер, это никакого значения не имело. В тот вечер Гарт, возвращавшийся домой после деловой поездки в Вену, зашел в казино, и этот поступок изменил всю его жизнь.
      - Доктор Гарт,- сказал ему коллега,- позвольте представить вам леди Колдер.
      И представил.
      Всякий раз, когда Гарт пытался разобраться в своих чувствах к Бетти Колдер, хотя это редко случалось, ему приходили на ум два забавных факта. Сразу становилось ясно, что ее покойный муж, сэр Горас Колдер, губернатор одной из колоний, был из "шишек", потому что Бетти изо всех сил старалась держаться гордо и неприступно, что выходило у нее крайне неубедительно. И первая странность заключалась в том, что двадцативосьмилетняя Бетти казалась не столь зрелой, как Марион Боствик в свои двадцать.
      Правда, Марион была на полголовы выше, двигалась словно ожившее изваяние, а Бетти явно не хватало величавости. Бетти предпочитала одиночество, в то время как Марион умирала от тоски без компании. Бетти обладала богатым воображением, чего, возможно, не хватало Марион.
      В тот момент, когда он впервые увидел Бетти за кофе с доктором Хендерсоном и его супругой в казино, когда она подняла глаза и их взгляды встретились, Гарт мысленно представил себе многое такое, о чем не следует говорить вслух. Бетти, как всегда, была почти не накрашена, застенчива и очень женственна. Несмотря на ее любовь к прогулкам, строгие правила приличия или притворная стыдливость заставили ее отказаться (почти с ужасом!) от морских купаний на глазах у всех.
      Конечно, совсем другое дело этим летом, когда она сняла коттедж на берегу недалеко от Фэрфилда. В уединенном месте, где никого вокруг нет, она носила самый модный в 1907 году купальный костюм. У Бетти - прекрасная фигура. Не говоря уж о карих глазах и блестящих волосах. В общем, в ней была та пылкая чистота, к которой Гарта неудержимо влекло. Он не мог совладать с ревностью - он желал ее только для себя одного.
      Бетти, Бетти, Бетти!
      Тем не менее, если на счет застенчивости можно было списать тот факт, что Бетти казалась моложе и приветливее, чем Марион, это еще не объясняло второго курьезного обстоятельства. Почему он до сих пор так и не представил ее Винсенту и Марион и, даже более того, не упоминал о существовании Бетти?
      Сейчас в такси, трясущемся по Риджент-стрит, Гарт попытался ответить на этот вопрос. Его намерения в отношении Бетти самые благородные. Тогда почему же он не хотел, чтобы Винс и Марион встретились с ней?
      "Ты сам все сказал,- заявил один из внутренних голосов.- Ты хочешь, чтобы она была только твоей. Ты - слепой ревнивец, хуже молодого идиота, твоего племянника".
      "Ну нет,- вмешался второй, насмешливый голос,- так не пойдет. Для ревности к Хэлу есть причина. Но нет никаких поводов ревновать к Винсу и Марион. Почему же ты ни разу даже не заговорил о Бетти?"
      Неделю назад, в субботу 8 июня, давали новый спектакль у Дали. Такие премьеры не были редкостью: нашумевший в прошлом году спектакль Джеральда дю Морье "Взломщик-любитель" играли в ту же субботу в "Лотереях". Пьесу специально переписали для мюзикла и назвали все это действо "Веселая вдова". Какой-то друг Винса снял в театре на несколько вечеров четыре ложи.
      Гарт был с ними, и ему хотелось, чтобы Бетти тоже была там. Пока вздорная бабенка - главная героиня - отплясывала на сцене, половина зала азартно подпевала под не менее вздорную музыку. Но когда зазвучали "Вальс веселой вдовы" и "Пойду к Максиму я", Гарта тоже так и подмывало запеть. А потом, на ужине у Романо, Марион Боствик каким-то образом оказалась на стуле рядом с ним.
      На Марион было вечернее приталенное платье с глубоким декольте и все в серебряных блестках. Свет хрустальных люстр играл на ее обнаженных плечах и прическе под молоденькую американочку Гибсона. Некоторое время она смотрела на Гарта голубыми глазами, будто о чем-то размышляла.
      - Дэвид,- вдруг спросила она,- у вас в последнее время появлялись новые пациенты?
      Это было так неожиданно, что Гарт рассмеялся. Марион надменно смотрела на него, а он никак не мог справиться с собой.
      - Неужели я сказала что-то очень смешное?
      - Вовсе нет, за исключением того, что вы попытались таким образом завязать разговор с доктором. Мне приятна ваша забота.
      - Благодарю вас, но вы не правы. Я просто пытаюсь выказать вежливый интерес к вашей работе. Тем не менее, если вы не хотите, чтобы я...- Марион пожала плечами, ее тон изменился.- Кстати, Дэвид.
      - Да?
      - Боюсь, что наш автомобиль снова сломался. Это, конечно, промах Винса. В его возрасте нельзя быть таким глупым. Но с пожилыми мужчинами это бывает.
      - Пожилыми?- воскликнул Гарт и снова подумал о Бетти.- Винс не пожилой, знаете ли. Мы с ним одного возраста.
      - Ой, ну вы знаете, что я имела в виду. Во всяком случае, вам это к лицу. У вас такой мудрый вид, да еще эта обходительность, это удлиненное лицо с резкими чертами...
      - Ничем не могу вам помочь, Марион.
      - Дэвид, я просто хочу, чтобы вы не держали на меня обиды. Наш автомобиль сломался, а я ненавижу общественный транспорт, вот и все. Не будете ли вы так любезны подбросить нас на Гайд-парк-Гарденз? О, а потом могли бы немного поболтать?
      - С удовольствием, Марион. Вас что-нибудь беспокоит?
      - Беспокоит... меня?- выдохнула она.- Не понимаю.
      - Ну и не беда.
      У Дэвида Гарта не было шофера, он отвез друзей сам в большом пятиместном двадцатисильном "панхарде" ярко-зеленого цвета, украшенном всякими латунными штучками. Поскольку все слуги уже спали, Винс исполнял обязанности бармена и открыл бутылку шампанского.
      Стены гостиной были отделаны панелями из мореного дуба с геральдическими щитами. Гостиную заливал розоватый свет электрических свечей. Высокий и худой Винс, в вечернем костюме со стоячим воротничком, молча поднял бокал.
      Марион спросила:
      - Дэвид, почему вы не женитесь?
      Винс поставил бокал на стол. Гарт в который раз удивился, почему он не говорит им о Бетти. Интересно, не слышали ли они что-нибудь? Очевидно, нет, судя по тому, как засмеялся Винс.
      - Рано или поздно, старик,- лениво проговорил он,- любая женщина сделает тебе такое замечание. Но ты зря тратишь время на Дэвида, дорогая. Он из закоренелых холостяков. Во всяком случае, я должен напомнить тебе, он работает.
      - Да,- вскричала Марион,- но это еще полбеды! Бедняга Дэвид,- она скорчила такую сочувственную гримасу, будто Гарт был лет на тридцать старше,- так занят работой, что это уже почти болезнь. Он никуда не выходит; даже в театр мы затащили его почти силком. И кажется, кроме убийств, его больше ничего не интересует.
      - Убийств?- изумился Винс.
      - Ой, ну ты знаешь, что я имею в виду. Эти детективы, которые он всегда читает. Шерлок Холмс, Мид, Роберт Юстас и все эти глупые книжки из серии "Фантом".
      - Твой ум, дорогая,- сказал Винс,- похож на привокзальную площадь с мчащимися во все стороны экипажами. Да, я знаю, что ты имеешь в виду. Но интересное с практической точки зрения убийство меня бы тоже заинтересовало.
      - Да, дорогой. Я полагаю, ты бы взялся за расследование. Но, пожалуйста, не уводи нас от темы,- Марион обернулась,- и простите мое невежество, Дэвид, объясните, что хорошего в вашей работе, что вы так ею увлечены? Что такое неврология?
      - В основном, Марион, это исследование нервных заболеваний. Считается, что многие из них органического происхождения...
      Марион нетерпеливо махнула рукой:
      - Органического происхождения? Боюсь, это мне непонятно.
      - Я имею в виду, что многие из них связаны с физиологией, к примеру эпилепсия. В течение многих лет мы придерживались теории доктора Вейра Митчелла, который заявлял, что нервные заболевания носят органический характер. Ничто так не лечит пациента, как хороший отдых, даже без лекарств.
      - Разумеется.
      - Не обязательно. Некий профессор Венского университета придерживается другого мнения. Его теории - горькая пилюля для всех нас. По-моему, он слишком упрощает дело.
      Но рано или поздно отношение профессионалов к его методам изменится.
      - В самом деле, Дэвид? А как зовут этого венца?
      - Его зовут Фрейд. Зигмунд Фрейд.
      - Так что он говорит?
      Где-то наверху часы пробили один раз. Было уже очень поздно. Гарту следовало бы вежливо закончить этот нелепый разговор, но он уже увлекся и не мог остановиться.
      - Послушай, старина,- попытался вмешаться Винс.
      Но Марион, кажется, не сердилась и не была шокирована, как обычно бывали шокированы, в действительности или притворно, другие слушательницы. Наоборот, она вдруг засмеялась, сделала успокаивающий жест и отошла от стола. Потом повернулась так резко, что ее белая юбка приподнялась и заколыхалась.
      - Как забавно! В самом деле, послушайте, над этим стоит подумать. Как вы правильно говорите, Дэвид, все живут двойной жизнью.
      - Я не думаю, что дело обстоит именно так. Хотя, полагаю, с известными оговорками это может быть правдой.
      - Послушайте!- снова перебил Винс.
      - Дорогой, пожалуйста, успокойся. Это потрясающе. Дэвид, ответьте мне еще на один вопрос. Возьмем, для примера, меня. Предположим, кто-нибудь пришел бы в ваш кабинет и что-нибудь рассказал бы обо мне. Ну, что я странная и ненормальная, что меня следует запереть в сумасшедшем доме, чтобы я не совершила убийство. Что бы вы тогда сказали?
      Повисла напряженная тишина. Гарт молчал.
      - Господи, Марион,- воскликнул вдруг Винс,- что ты заладила об убийстве?! И что это за вздор о сумасшедшем доме? Ты ведь шутишь, да?
      Марион опять засмеялась, на этот раз поддразнивая его.
      - Глупый, конечно, я шучу. Вы с Дэвидом притворяетесь такими мужественными и читаете такие нелепые истории, могу я немножко вас подразнить?- Она протянула руку.- А теперь, если не возражаете, я вас покину. Я устала. Давайте все забудем, да?
      Это было в субботу, 8 июня. А в понедельник в полдень, когда Дэвид сидел в своем кабинете на Харли-стрит, поджидая очередного пациента, в переговорной трубке, висевшей на стене, завыло.
      - Извините, сэр,- сказала трубка голосом Майкла Филдинга, студента-медика, который исполнял за Дэвида черновую работу,- но здесь, в холле, джентльмен. Он говорит, что ему нужно увидеться с вами и что это очень срочно.
      - Я не могу принять его, Майкл. Вы же знаете, на сегодня мой день расписан...
      - Я знаю, сэр! Но он не просит, чтобы вы приняли его сейчас. Он хотел бы прийти к вам в пятницу в девять вечера.
      - Майкл, вы понимаете, что вы...
      Ассистент закашлялся. Он был блестящим студентом и очень обаятельным молодым человеком, несмотря на слишком худое, подвижное лицо и несколько суетливые манеры.
      - Я знаю, сэр, вы не делаете исключений. Но здесь особый случай, я думаю. На его карточке написано: "Полковник Джон Селби. Королевская артиллерия. В отставке".
      Гарт застыл возле трубы.
      За окном стоял сумрачный, унылый полдень; по соседним крышам забарабанил дождь. Изморозь затуманила оконные стекла, и такой же туман клубился у Дэвида в голове.
      - Это бывший опекун миссис Боствик, не так ли? И на карточке в качестве адреса указан Хэмпстед. Во всяком случае... Доктор! Вы меня слышите?
      - Да. Слышу.
      - Надеюсь, я не сказал ничего лишнего, сэр? Если так, то мне очень жаль.
      - Все в порядке. Прошу прощения, Майкл.- Гарт перешел на деловой тон: Назначьте полковнику Селби прием на девять часов вечера в пятницу, скажите, что я буду рад его видеть.
      И вот теперь, в сгущающихся сумерках, почти ночью, Гарт тащился в лязгающем такси по всем этим чопорным площадям, между Оксфорд-стрит и Риджент-парком. И тут он со всей ясностью осознал еще один факт.
      Не то чтобы он не хотел встречи Бетти Колдер с Марион и Винсом. Нет, он не хотел, чтобы Бетти встретилась именно с Марион Боствик.
      Но сейчас беспокоиться не о чем. Бетти в Кенте. Он сядет на последний поезд на Фэрфилд, а затем такси доставит его к гостинице "Кавалер и перчатка", где он обычно проводит уик-энд; потом он заедет к Бетти - совсем ненадолго, после чего благопристойно пожелает ей спокойной ночи и вернется в гостиницу, и опять встретится с ней в субботу и в воскресенье. Ей тоже не нужно ничего знать о Марион.
      Он не хотел, чтобы Бетти запачкалась.
      "Ты - отъявленный лицемер",- сказал себе Дэвид Гарт и громко рассмеялся.
      Запачкалась?
      Почему, собственно? В других случаях он никогда не рассуждал о пороке, безнравственности и тому подобных материях, столь любимых моралистами. Вот и нужно забыть всю эту ерунду и подходить к собственным проблемам так же трезво, как к проблемам любого другого. А кроме того, за исключением его собственных туманных ощущений и предполагаемого визита полковника Селби, который мог и не иметь отношения к Марион Боствик, у него не было поводов для опасений.
      Машина свернула на Харли-стрит. Посмотрев вперед, Гарт резко выпрямился и попросил водителя:
      - Остановитесь здесь. Прямо здесь.
      Он расплатился с шофером и услышал, как тот шумно покатил прочь. В доме, где помещался его кабинет, арендовали помещения еще шесть медиков. Они пользовались общей большой приемной на первом этаже, а двое из них, Гарт и старший офицер медицинской службы, хирург, тоже холостяк, тут же и жили.
      У тротуара стоял его собственный "панхард".
      Сначала Гарт подумал, что ошибся,- этот автомобиль должен находиться за много миль отсюда, в Фэрфилде. Но это был его зеленый "панхард" - пустой, покрытый грязью после дальней поездки и такой горячий, что можно было услышать, как под капотом кипит смазка.
      Выудив ключ из кармана, Гарт взбежал по ступеням, отворил входную дверь и уставился на женщину, сидевшую в вестибюле.
      - Вот это сюрприз, Бетти,- проговорил он.
      Глава 2
      - Ничего, что мы приехали?- спросила Бетти Колдер.
      - Мы?
      - Хэл и я.
      Хэл Омистон, его племянник. Хэл Омистон, вялый и высокомерный молодой человек, не скрывавший своего презрения к отставшему от жизни дядюшке.
      - Машину вел Хэл. Я хотела, но он мне не позволил. Мы проехали двадцать пять миль без единой остановки и успели как раз к приходу твоего поезда. Видишь ли, Хэл был у меня...- Бетти осеклась.- Ты ведь не возражаешь, правда?
      - Нет, не возражаю. Но я не знал, что мой уважаемый племянник навещает тебя.
      - Господи, он меня не навещает! Он зашел в "Кавалер и перчатку", чтобы повидаться с тобой.
      ("Наверняка хотел занять денег. И конечно, взял машину, когда обнаружил, что меня нет".)
      Хотя Гарт не произнес этого вслух, ничего и не надо было произносить. У него появилось неприятное ощущение, что Бетти может прочесть и другие его мысли тоже.
      Они стояли в холле, с расписными белыми деревянными панелями по стенам и с черно-белым "в шашечку" полом. Никакой другой обстановки, кроме пышной пальмы в кадке, стойки для шляп и телефонного столика, здесь не было. Хотя газовые рожки заменили на электрическое освещение, горела, и то в полнакала, только одна лампа. В темноте холл казался даже выше; стук закрываемой двери отозвался эхом где-то наверху.
      Бетти немного испугалась. На ней был строгий жакет и такая же юбка, к манишке приколоты часы. Совсем не красавица, она была благовоспитанной, сдержанной, скромной, можно сказать, целомудренной девушкой. В блестящих карих глазах читались смущение и обида. Бетти благоухала духами, словно и не проехала двадцать с лишним миль по летней жаре; ее вуаль, шляпа, слюдяные очки и сумочка валялись на столике.
      - Пожалуйста,- проговорила она,- пожалуйста, не надо!
      - Что не надо?
      - Думать то, что ты думаешь.
      - Разве я что-нибудь сказал?
      - Нет. Ты никогда ничего не говоришь. Хотя лучше бы сказал. Ты не должен упрекать бедного Хэла. Да, он взял твою машину, но только потому, что я попросила его.
      - Это как же?
      - Ох, ладно!- вскрикнула Бетти.
      Ее каблучки простучали по шахматному полу к столу.
      - Вот,- она выдернула из кучи черный кейс,- твой портфель. Ты забыл его в коттедже. Я испугалась, что он понадобится тебе на работе, и решила его привезти.
      В портфеле ничего не было, кроме нескольких напечатанных страниц, которые... Тут Гарт приказал внутреннему голосу заткнуться. Однако это ничего не меняло. Случается, что глупца повергают в смятение грядущие беспокойства, которые может принести женщина.
      - Ты проехала такое расстояние, чтобы привезти...
      - Ах, дорогой, какое это имеет значение?
      - Для меня имеет, Бетти. Мера моего раскаяния...
      - Не велика заслуга - сделать то, что хочется сделать. И я не хотела заставить тебя ревновать. Я, правда, люблю это делать, но только тогда, когда это выглядит забавно.
      - Ну ладно. А мой уважаемый племянник, эта молодая свинья...
      - Пожалуйста! Если тебе не нравится Хэл...
      - Да, я его не люблю. Он со всей наглостью юнца ставит старших в неловкое положение. Я настолько его не люблю, что даже одалживаю ему деньги. Но Хэл, я хотел сказать,- это повод, чтобы оправдать мою неприветливость. Настоящая причина в том, что в девять часов сюда должен прийти человек и тебе с ним совершенно незачем встречаться. Кстати, где Хэл? И как ты попала в дом?
      - Хэл пошел в бар "Критерион". Очень приятный молодой человек позволил мне войти, когда я постучала; он сказал, что он твой помощник.
      - Майкл? Но ему незачем было сюда приходить!
      Дверь в приемную справа была закрыта. В дальнем конце находилась дверь в кабинет Гарта. Дальше располагалась комната, которую доктора называли малой библиотекой. Дверь в нее внезапно распахнулась, и на пороге возник Майкл Филдинг со своим обычным дерзко-застенчивым видом. Все четыре пуговицы его горчичного жакета были застегнуты, словно он готовился к серьезному испытанию.
      - Может быть, это и так, сэр,- заявил он,- но как раз хорошо, что я пришел. Пациент уже здесь.
      - Уже? Я опоздал?
      - Нет, сэр; полковник Селби пришел слишком рано. Он в приемной. Я надеюсь, вы не задержите его долго, доктор. По-моему, он сильно напуган.
      Слова Майкла разнеслись эхом по всему холлу. Гарт взглянул на закрытую дверь.
      - Мистер Филдинг,- официальным тоном произнес он,- проводите леди Колдер. Да,- собрав со стола вещи Бетти, он сунул все Майклу,- возьмите. Я думаю, леди Колдер предпочитает подождать в малой библиотеке. Потом пригласите полковника Селби в кабинет.
      - Вам это не нужно, да?- спросила Бетти, протягивая Гарту портфель.Ну, не важно.
      - Очень нужно, леди Колдер, благодарю вас.- Гарт забрал портфель и напомнил: - В малую библиотеку, мистер Филдинг!
      В тоне его слышалось: "И не спорить!" Спустя несколько минут он уже сидел с любезным и торжественным видом за своим столом. Но ситуация осложнилась еще больше.
      В кабинет чуть не маршем вошел плотный пожилой мужчина, со стального оттенка сединой, лысеющий, с прямой спиной и командным голосом. Казалось, полковнику приходится следить за собой, чтобы говорить тише.
      - Мы однажды уже встречались, доктор,- сказал он, чопорно подав руку.Хэмпстед. Два года назад. Очень любезно с вашей стороны, что вы приняли меня.
      - Ничего, пожалуйста.
      - Ах да. Я имел в виду,- полковник Селби махнул рукой,- этот визит в ночи, тайком, словно я какой-нибудь вор. Но у меня не большой выбор. Дело в том, что...
      - Что же вы не садитесь?
      - Благодарю. Дело в том, что...
      Полковник Селби тяжело вздохнул. Его сюртук с шелковыми отворотами, белый жилет и широкий черный галстук с перламутровой булавкой - все дышало демонстративной благопристойностью. Но стиснутые кулаки портили впечатление.
      Над столом висела люстра с колпаками в виде стеклянных цветков. Когда Селби опустился на подушки черного кожаного кресла, стоявшего перед столом Гарта, свет упал на лицо полковника: веки его нервно подрагивали, на лбу блестели капли пота.
      - Послушайте,- опять начал он,- я пришел к вам. Пришел, потому что вы друг Боствиков. Это облегчает дело. Иначе было бы хуже. Слушайте, то, о чем мы будем говорить, должно остаться в тайне!
      - Конечно. Надеюсь, мне не нужно убеждать вас в этом.
      - И никуда не пойдет дальше, да поможет вам Бог?
      - И никуда не пойдет дальше, да поможет мне Бог!
      - Доктор, как поступают с сумасшедшими людьми?
      В старом доме стояла полная тишина. Этот кабинет с зелеными стенами и витающим запахом антисептиков вызывал острое ощущение чего-то мрачного и нереального. Слева, на каминной полке из белого мрамора, стояли бронзовые часы, рядом с ними - фотография Бетти Колдер с одной стороны и фотография родителей Дэвида с другой. Резная рама обрамляла зеркало над камином.
      Стиснув подлокотники кресла, полковник Селби наклонился вперед:
      - Откровенно! Что делают с сумасшедшими людьми?
      - Зависит от того, что вы понимаете под словом "сумасшедший". Это слишком расплывчатый термин. Вы знаете, в Бедламе {Бедлам - разговорное название Вифлеемской королевской психиатрической больницы, основанной в Лондоне в 1247 году} не все люди "сумасшедшие". Многие из них просто думают, что они помешаны; их пугает само слово, и таким можно помочь.
      - Вы полагаете?
      - Мы можем проверить это. Вы о ком говорите? О себе?
      - Обо мне?- Он уставился на Гарта и вздохнул.- Громы небесные! Неужели вы думаете, что я говорю о себе?
      Гарт ждал.
      - Давайте будем говорить гипотетически. Нет! Давайте будем говорить о конкретном человеке, которого я знаю. Обратите внимание, здесь моя ошибка. Всегда стараюсь быть пристойным - и, надеюсь, был. Тихо! Это не оправдывает моего промаха. Даже если Бланш подозревает...
      - Бланш?
      - Миссис Монтегю. Друг. Домоправительница. Весьма богобоязненная особа.
      - Да, кажется, я встречал эту леди. Дальше, пожалуйста.
      Могучая рука полковника зависла над подлокотником.
      - Напрасно я не пришел сюда раньше, доктор. Но легко говорить. Я не согласен, что в последнюю пару лет стал на плохую дорожку. Забавная вещь: я сидел в этой вашей приемной и листал книжку, одну из тех, что вы держите для посетителей. Вот она-то и стала последней каплей.
      - Книжка?
      - Да. О женщинах, которые одержимы дьяволом или думают, что одержимы. Таинственная история. Полагаю, в конце книги всему найдется объяснение. Но я видел такое в Индии. И мне это не кажется забавным. Мне не смешно.
      - Полковник Селби,- бросил Гарт,- тут, наверное, какая-то ошибка, я не стал бы держать подобную литературу в своей приемной.
      - Но она там есть. Книга в красном переплете. "Фантом", автора не помню, с картинкой на обложке. Там женщина... ну, почти раздетая, знаете ли, склонилась над спящим парнем. Я бы заподозрил, что книжку положили к моему приходу, но мне она не понравилась.
      - Говорю вам, сэр, вы, должно быть, ошиблись.
      - А я вам говорю...
      Снаружи, в холле, пронзительно зазвенел телефон.
      Контакт был нарушен, нить разговора оборвалась. Полковник Селби побледнел, отвернулся от Гарта и медленно перевел взгляд на камин. Руки его снова вцепились в подлокотники.
      В холле послышались поспешные шаги. Телефон умолк. Обычно из-за толстой двери кабинета слов нельзя было разобрать. Но Майкл Филдинг, как и большинство пользующихся телефоном людей, был вынужден кричать.
      - Миссис Боствик?- прокричал он.- Да, доктор здесь. Но боюсь, я не смогу позвать его. Нет, я не могу. Если это так срочно, может быть, вы передадите что-нибудь, миссис Боствик?
      К голосу Майкла присоединился другой голос, на что тот зашипел: "Ш-ш! Тише!" - после чего все звуки заглушил треск - на улице кто-то запустил двигатель автомобиля. Гарт повернулся к посетителю:
      - Понимаете, полковник Селби...
      - Извините,- выпалил тот.
      - Извинить?
      - Я, пожалуй, не стану продолжать. Боюсь, я напрасно отнимаю у вас время. Очень жаль, но это так. Вы меня извините, доктор?
      Мотор автомобиля все еще трещал. Гарт почувствовал, что настроение полковника Селби резко изменилось. Вдруг посетитель закрыл ладонями лицо, потер глаза и уронил руки, словно с призывом о помощи, на который Гарт бессилен был ответить.
      - Вы извините меня, доктор? Вы не станете задерживать меня?
      - Задерживать вас? Нет, конечно. Но если я могу быть чем-то полезен, обращайтесь.
      - Благодарю. Я подумаю. Вот моя карточка. Пришлите ваш счет. Ни за что на свете я не стал бы тревожить вас, если бы не... Моя шляпа и трость в приемной. Я пойду?
      - Полковник Селби, возможно, вы еще измените свое решение!
      - Доктор, я не могу изменить решение. Что сделано, то сделано.
      Полковник поклонился с чувством собственного достоинства. Гарт поклонился в ответ. В тот же миг Майкл Филдинг заглянул в открывшуюся дверь кабинета без приглашения, даже не постучав.
      - Сэр,- начал он,- здесь человек из Скотленд-Ярда, он не уходит и ничего не желает слушать. Но это еще не все.
      - Мистер Филдинг,- с холодной яростью прервал его Гарт,- не будете ли вы любезны проводить полковника Селби до дверей?
      - Простите, сэр. Мне только что передали нечто очень важное.
      Гарт сосчитал до трех.
      - Мистер Филдинг, не будете ли вы так любезны проводить полковника Селби до дверей? Его шляпа и трость в приемной.
      - Да, сэр.
      Треск мотора за окном перерос в рев, потом тон изменился и звук стал удаляться по направлению Харли-стрит. Глухая тишина воцарилась в кабинете. Майкл и полковник Селби вышли. Гарт стоял возле стола, тупо уставившись в книгу записей.
      Потом кто-то кашлянул. Инспектор Георг Альфред Твигг, в котелке с немыслимо загнутыми полями, наблюдал за Дэвидом с порога.
      - Ах, доктор! Мы снова встретились.
      - Если вы преследуете меня, то это неизбежно. Надеюсь, вам недолго пришлось ждать?
      - Ах, как всегда. Не возражаете, если я войду?
      - Обычно предполагается, что мой кабинет - место приватное. Но сейчас входите. Чем быстрее мы начнем, тем раньше кончим. Хотя прошу меня на минутку извинить.
      - о?..
      - Я сказал, на минутку. У меня небольшое дело в приемной.- Гарт вежливо указал на черное кожаное кресло.- Чувствуйте себя как дома, инспектор.
      И он вышел в холл.
      Бетти, видимо, в малой библиотеке; дверь библиотеки закрыта. Зато входная дверь была немного приоткрыта, в щель с улицы пробивался слабый свет газовых фонарей. Гарт вошел в приемную и с порога оглядел комнату.
      Два окна, затянутые шелковыми шторами, выходили на улицу. У полковника Селби была, по крайней мере, возможность выкурить здесь сигару: окурок валялся на фарфоровом блюде в центре стола, и запах табака еще витал в воздухе. Тоскливое место. На столе среди разбросанных журналов горела лампа мозаичного стекла. Роман назывался "Чьей рукой?" и был открыт на фронтисписе. Новое шестишиллинговое издание.
      Гарт не видел ни полковника Селби, ни Майкла Филдинга, но услышал, как полковник Селби что-то сказал. Майкл засвистел, подзывая кеб.
      "Бланш Монтегю",- подумал Гарт.
      Один свисток для кеба, два - для экипажа, три - для такси. Майкл все еще свистел. Гарт не стал рассматривать книгу на столе в приемной, он ее уже видел. Вместо этого он припомнил ту ночь, когда они с Винсентом Боствиком, тоже в кебе, ехали по улицам Хэмпстеда к дому на Нагс-Корнер.
      Они держали путь через Свисс-Коттедж и Фицджонс-авеню на последний холм, куда кеб взбирался с трудом, даже когда не было грязи. Возле Черч-роу они повернули направо, миновали Сент-Джон и поднялись по узкой и очень крутой улице, больше напоминавшей проселочную дорогу.
      Дом полковника Селби был окружен высокой каменной стеной, попасть внутрь можно было только через решетчатые железные ворота. Хотя, по словам Винса, полковник не был богат, можно предположить, что помимо половинной пенсии у него имелись кое-какие собственные средства. Миссис Монтегю, крепкая женщина с редкой сединой в черных волосах, расположилась на сиденье в углу. Марион смеялась. Три человека покончили с собой в этом доме.
      "Стоп!" - сказал себе Гарт.
      Повернувшись, он поспешил обратно в кабинет и остановился, неприятно пораженный увиденным.
      Невозмутимый инспектор Твигг сидел в большом кресле. Шляпа Твигга лежала на полу рядом с ним. В руках он держал черный портфель с золотыми буквами "Д. Г." на пряжках. Твигг пытался его открыть.
      - Он заперт.
      - Разумеется.
      - Вы можете его открыть?
      - Да.- Гарт с трудом сдержался.- Знаете, инспектор, я редко сталкивался с такой откровенной наглостью. Встреча с вами - для меня нечто новенькое. Клянусь Юпитером, это даже занятно! У вас есть ордер на обыск?
      - Нет еще, нету.
      - В таком случае я не стану отпирать портфель.
      Красный лоб Твигга пересекла морщина. Инспектор задумчиво разглядывал ширму в углу кабинета, скрывавшую раковину. Внезапно его гневный взгляд упал на вечерний костюм Гарта.
      - Все вы, джентльмены, одинаковы. Вы думаете, мир принадлежит вам. Думаете, что можете делать все, что захотите и как захотите. Может быть, скоро вы пожалеете, что не захотели мне помочь, когда вам давали такой шанс.
      - Мы вернемся к обсуждению вопроса о чьей-то двойной жизни?
      - Черт возьми, вернемся!
      - Что вам здесь нужно? Ну, выкладывайте!
      - Сейчас еще не время терять самообладание, сэр.- Твигг воздел руки торжественным жестом священника.- Хотя это не последняя наша встреча. Но я вам расскажу. Речь идет о вашей подруге, у которой очень странные склонности. Некоторые могут даже подумать, что леди просто немного тронулась головой...
      - Леди?
      - Именно так. И что бы ни утверждал мистер Каллингфорд Эббот, хотя я не пуританин, у меня есть для этого другое слово. Однако не в том суть. Не наше дело обсуждать несуразные выходки леди (или ее репутацию) до тех пор, пока она не нарушает закон. Но до этого недалеко, доктор. Я вас просто предупреждаю.
      - О! О чем? Если о миссис Боствик и ходят какие-нибудь нелепые слухи...
      - Миссис Боствик?- переспросил Твигг. Он медленно поднялся.- При чем здесь миссис Боствик?- спросил он.- Я говорил вовсе не о миссис Боствик. Я говорю о вашей подруге, о леди Колдер.
      Глава 3
      - Инспектор, вы шутите?
      - Это не шутки. И ничего смешного тут нет. За исключением, может быть (вы ведь извините меня за то, что я так говорю?), за исключением глупости, которую вы совершаете, если думаете, что никто ничего не замечает. Эта теперешняя леди Колдер... вы знаете, кто она такая?
      - Она - вдова сэра Гораса Колдера, губернатора Ямайки. Он умер в пятом году.
      - Ого!- Твигг широко раскрыл глаза.- Это правда так. Ну, не будем считать ее круглой дурой. А вы знаете, кто она еще?
      - Кто?
      - Послушайте меня, сэр. Я вам человеческим языком говорю. Вы встретили ее в Остенде, так?
      - Да.
      - Прошлым летом, так?
      - Если это вас так волнует, да.
      - Она приехала туда из Парижа. Что она делала полгода в Париже?
      - Я не стал ее расспрашивать.
      - Я могу вам рассказать,- заявил Твигг. Он поставил поблескивавший пряжками портфель на стол.- Она родилась в Хокстоне. Их было три сестры. Перед тем как выйти замуж за престарелого сэра Гораса, она вместе с сестрами готовилась стать танцовщицей. "Мулен Руж" как раз подходящее для этого место. Но старый джентльмен оставил ей неплохое состояние. Очевидно, что-то заставило ее вернуться во Францию в прошлом году. Но это мы обсуждать не будем. О том, кто она есть, я могу сказать вам коротко и ясно. Она шантажистка и профессиональная проститутка.
      - Как вы смеете!
      - "Смеете",- печально передразнил Твигг.- Как красиво! Прекрасные слова для джентльмена, который знает все о человеческой душе. Умиляться чистой невинности, а потом обнаружить, что остался в дураках.
      - Убирайтесь.- Гарт шагнул вперед.
      - Я не стал бы с этим шутить, доктор. Вы можете меня выгнать отсюда, но у вас будут большие неприятности, поскольку я офицер полиции. Не говоря уж о том, что такое грандиозное зрелище на Харли-стрит попадет во все газеты.
      Гарт взял себя в руки.
      То же сделал инспектор Твигг. После слов "как вы смеете" маленькие глазки на крупном лице налились кровью. Но теперь, понимая, что зашел слишком далеко, детектив сменил тон и заговорил почти ласково:
      - Я хочу, сэр, чтобы вы перестали думать, будто мы стараемся заманить вас в ловушку или причинить вам вред. Нет. Это честно. Если бы вы заехали в Ярд, когда я вас об этом просил, вы бы все это услышали от мистера Эббота, секретаря комиссара. А он ваш друг.
      - Я понимаю.
      - Вот! Мистер Эббот высказался бы вежливее.- Твигг пристально посмотрел на своего собеседника: - Доктор, вы, упаси бог, не предлагали этой женщине выйти за вас замуж?
      Гарт молчал.
      - Так. Похоже, предлагали. А еще удивляетесь, почему она так волнуется. Даме под тридцать, как я понимаю. И у нее не слишком много шансов подцепить кого-нибудь из ровесников. Но, я надеюсь, вы оставили эту идею?
      - Ваша заботливость меня просто умиляет. Так в чем именно вы обвиняете леди Колдер?
      - Господи, вы поверили хоть одному моему слову?
      - Нет.
      - В передней есть телефон,- показал пальцем Твигг,- а мистер Эббот еще на работе. Поговорите с ним! Спросите его! Если не верите мне, может быть, он вас убедит.
      У Гарта немного закружилась голова.
      - Мы поступим лучше. Давайте спросим у самой леди Колдер. Оставайтесь здесь, инспектор.
      Гнев, несомненно, признак слабости или неуверенности; это эмоциональная распущенность, которой нельзя потакать. К тому же следует быть очень осторожным с Георгом Альфредом Твиггом. Лучше не обращать на его выходки внимания. И все же бывает, что единственная возможность сохранить душевное равновесие - это дать волю гневу.
      Твигг бросил что-то ему вслед, но Гарт не обратил внимания. Небрежно постучав в дверь, он вошел в библиотеку.
      В комнате было пусто.
      Парадная дверь оставалась приоткрытой и скрипела на слабом сквозняке. Снаружи послышались шаги. Потом по ступенькам крыльца взбежал запыхавшийся Майкл Филдинг.
      - Извините, что задержался,- сказал он.- Нам пришлось дойти до самой Девоншир-Плейс, прежде чем удалось раздобыть кеб для полковника Селби.Вдруг он спохватился: - Если вы ищете леди Колдер, то она ушла.
      - Ушла?
      - Уехала на машине, я думал, вы сами догадаетесь. Этот ваш автомобиль шумит не меньше, чем парочка "максимов".
      - Почему леди Колдер ушла?
      - Доктор, это сейчас не важно! Я в который раз пытаюсь сказать вам, что передала миссис Боствик. Кажется...
      - Мистер Филдинг, не будете ли вы любезны объяснить, что здесь произошло?
      Майкл прошел вперед через сумрачный вестибюль, мимо декоративных пальм; вид у него был не только взволнованный, но и озадаченный.
      - Видите ли, сэр, это случилось за пару минут до того, как ушел полковник Селби. Мы с леди Колдер сидели в малой библиотеке, там,- он махнул в ту сторону рукой,- когда этот полицейский постучал в парадную дверь. Он заявил, что он из Скотленд-Ярда и все такое. Я сказал ему, что вы заняты, но он без всяких там "с вашего позволения" прошмыгнул в приемную.
      - Да?
      - Следующее, что мне известно: леди Колдер побежала прямо к машине. Она бросила на сиденье свои вещи и выхватила из кузова ручку. Я подумал: "Ну, привет! Она же не умеет водить машину. И конечно, не настолько сильна, чтобы провернуть ручку. А если попытается, то повредит запястье".
      - Леди Колдер,- вмешался Гарт,- не особенно сильна, но она, как вы могли заметить, достаточно крепкого сложения. И, кроме того, она состоит в Королевском обществе спасения утопающих.
      - Я вас не совсем понял.
      - Королевское общество спасения утопающих. Бейли-стрит, Бедфорд-сквер. Там учат, как вынести пострадавшего из воды и сделать ему искусственное дыхание.
      - Сэр, к чему вы это говорите?
      Дэвиду Гарту слишком хорошо запомнились тренировки на берегу возле Фэрфилда: лицо Бетти и ее загорелое тело, выделявшееся на утоптанном белом песке пляжа.
      - Я хочу сказать, мистер Филдинг, что леди незачем было бежать.
      - Кто об этом говорит? Я подумал, что ей, может быть, нужна помощь, вот и все. Я вышел, чтобы помочь ей, и в это время зазвонил телефон. Звонила миссис Боствик, очень взволнованная...
      - Мистер Филдинг, пойдемте со мной.
      В малой библиотеке, как и в кабинете, горели четыре электрические лампочки, и колпаки на них тоже были в форме цветка. Мягкие кресла и напольная пепельница на высокой ножке придавали комнате вполне уютный вид. Вдоль стен стояли застекленные книжные шкафы с дверцами, завешанными рисунками на мелованной бумаге. В них помещалась в основном медицинская литература.
      В первый момент, поверх плеча Майкла, Гарт увидел собственное отражение в стекле книжного шкафа. А в следующий различил среди тяжелых темноватых томов красный переплет романа, автор которого пожелал назваться Фантомом.
      Так, Майкл, догадываюсь, что мы слышали именно этот телефонный разговор. Сегодня вечером я обедаю с мистером и миссис Боствик. Миссис Боствик говорила из Гайд-парк-Гарденз, так?
      - Нет, сэр, из Хэмпстеда.
      - Из дома полковника Селби?
      - Во всяком случае, я так понял. Она сказала, что ей нужно поговорить с вами, и еще сказала: "Эта женщина сведет меня в могилу".
      - Какая женщина?
      - Тут я не совсем понял. Это вообще было нелегко. Не успел я сказать "Миссис Боствик" или "Это вы, миссис Боствик?", когда она назвалась, как из приемной появился этот детектив и встал рядом со мной. Он все время спрашивал: "Ну, мой мальчик, чего хочет миссис Боствик?" Я не мог заставить его замолчать или уйти, и слышно было плохо.
      - Майкл, а почему инспектор Твигг интересовался Марион Боствик?
      - Я не знаю, сэр. Наверное, лучше вам спросить у него?
      - Да, я так и сделаю. Но не раньше, чем выясню кое-какие подробности... Подождите-ка!
      Гарт ожидал увидеть Твигга стоящим у телефона в холле, но инспектора там не было, хотя из приемной доносилось его посвистывание. Дэвид схватил микрофон и слуховой рожок - две детали, прилагавшиеся к коробке, которая висела отдельно на крюке. При этом нужно было еще прижать металлический штырек на коробке, чтобы на том конце могли услышать то, что вы сказали.
      - Скотленд-Ярд! Каллингфорда Эббота!
      Здание Нью-Скотленд-Ярда представляло собой массивное строение из белого и красного кирпича с конусообразными башнями по углам и галереей над внутренним двориком, соединявшей основной корпус с южным крылом. С тех пор как столичная полиция перевела сюда свой штаб, здесь всегда толпился народ.
      Да, за прошедшие семнадцать лет отношение публики к департаменту уголовной полиции сильно изменилось.
      Когда они переехали в новое здание, еще не забылась их неудача с поимкой Джека-потрошителя. Тогда же начались реформы, но их результаты стали ощутимыми лишь после того, как должность комиссара занял бывший глава индийской полиции мистер Эдвард Генри.
      Хулители замолчали. В 1905 году в связи с делом убийц из Масуэлл-Хилл впервые в британском суде идентификация по отпечаткам пальцев была признана в качестве доказательства. Авторитет полиции сильно вырос.
      Основные заслуги в этом приписывались сэру Эдварду Генри, но и его сослуживец, Каллингфорд Эббот, тоже был причастен к этому успеху. Эббота называли секретарем комиссара, хотя официально такой должности не существовало. В отсутствие шефа он возглавлял департамент.
      Эдвард Генри был резок и молчалив; Каллингфорд Эббот - богатый дилетант с моноклем и седеющими усами, по вечерам обычно обедавший в сине-золотой гостиной "Кафе-Руайяль",- тоже бывал жестким, но порой мог проявить милосердие. Он увлекался оккультизмом, но при этом поклонялся техническому прогрессу.
      - Понимаете,- говорил он Гарту не далее как пару недель назад,- что хорошая работа полиции - это просто хорошая организация плюс новые идеи. Эти ваши игры... как это называется? Психоанализ?
      - Да, но психоанализ - только термин.
      - Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.
      И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.
      - Ошибка?- повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота.Ну нет. Инспектор Твигг - не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.
      - Бетти Колдер?
      - Как ни смешно.
      - Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.
      - Дорогой Гарт,- раздраженно сказал Эббот,- верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.
      - О чем вы?
      - Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться - особенно если он женатый человек,- он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?
      - Да, и с вами тоже.
      - О, несомненно,- голос Эббота потеплел,- но я не замешан в деле о шантаже.
      - А кто замешан?
      - Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?
      - Да.
      - Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.
      (Господи боже мой!)
      Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?
      - Гарт! Вы здесь?
      - Здесь.
      - Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета,- продолжал Эббот.- Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в "Мулен Руж". Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!
      - Я пока не имел такого удовольствия,- вежливо ответил Гарт.
      - Рекомендую,- также любезно посоветовал Эббот,- посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.
      За то время, пока она танцевала в "Мулен Руж", три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них - биржевой маклер, другой - член парламента из консервативного округа, а еще один - глава частной банковской фирмы. Ваша подружка Бетти преследовала их, и писала им, и звонила. Если человек ее избегал, она звонила его жене. Мы не знаем, что произошло в первых двух случаях; дело было как-то замято. А вот банкир застрелился.
      Повисла тишина.
      Вошел, немелодично насвистывая, инспектор Твигг.
      - Он застрелился осенью 1902 года,- заметил Эббот.- Мисс Бетти избежала наказания; родственники самоубийцы подтвердили, что имел место шантаж, но отказались выдвигать обвинение. Следующим летом она вышла замуж за сэра Колдера, уехала на Ямайку и оставалась там до тех пор, пока он два года спустя не умер. Прошлым летом, до вашей с ней встречи в Остенде, она опять была в "Мулен Руж".
      Каллингфорд Эббот снова выдержал паузу. Гарт хорошо его себе представлял: энергичного, неутомимого, с моноклем в левом глазу, склонившегося над бумагами.
      - Послушайте, Гарт. Колдер оставил ей хорошее состояние. Но что удивительно! Этот коттедж на морском берегу - весьма скромное жилище, я правильно понимаю?
      - Разумеется.
      - Именно. В то же время у нее полдома в Лондоне на Патни-Хилл. Еще один факт, который может вызывать не просто академический интерес. Как нам стало известно, прошлым летом, еще в Париже, она вступила в общество сатанистов.
      - В какое?
      - В общество сатанистов. С непристойными обрядами поклонения Сатане. В Париже всегда найдется несколько фанатиков, но еще больше скучающих искателей приключений.
      - Эббот, ради бога! Я надеюсь, вы не станете утверждать, что Бетти ведьма?
      - Едва ли. Но вы спрашивали о фактах. Итак, ей потребовались деньги, и она вернулась в "Мулен Руж", чтобы провернуть очередной шантаж. А к группе сатанистов она присоединилась, потому что ей нравится появляться полуобнаженной. Большинство женщин, даже уважаемых, получали бы от этого удовольствие, если бы осмелились на такое. Впрочем, пусть это вас не огорчает, дорогой мой.
      - Меня это не огорчает,- сказал Гарт.
      - В самом деле? А я думал...
      .- Ничего, пустяки, не обращайте внимания. Минуту назад вы заявили, что Винсент Боствик был... что он увлекся Бетти. Этому есть доказательства?
      - Мистер Боствик, как мне говорили, прошлым летом был в Париже.
      - Как и тысячи других туристов, позвольте заметить. Откуда вы знаете, что он с ней встречался? Или она преследовала его в Лондоне, как, по вашим словам, преследовала других? Она писала ему или пыталась с ним увидеться?
      - Нет,- почти с удивлением проговорил Эббот,- ничего такого нам не известно.
      - Ну и?..
      - Боюсь, в доказательствах такого рода нет нужды. Она не получила денег от Боствика, это очевидно.- Тон Эббота изменился.- Но эта старая-старая игра играется в старой-старой манере. Слушайте, Гарт! Три раза за последние две недели она звонила миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
      - Откуда вы знаете?
      - Инспектор Твигг не спускал с нее глаз.
      - Снова Твигг!
      - На вашем месте я не стал бы его недооценивать. С ним не всегда легко, но он способный офицер. Он ничего не упустит. Если вы встанете на его пути, то обретете грозного врага.
      - Ну-ну,- пробормотал инспектор Твигг.- Ну-ну!
      Непонятно, разобрал ли Твигг смысл слов, сказанных Эбботом по телефону, но, стоя на пороге кабинета, он с удовлетворенным видом приподнялся на цыпочки и снова опустился. Свет сиял на лысом черепе с несколькими мазками темных волос. Потом инспектор шагнул к Гарту.
      - Эббот,- сказал в трубку Гарт,- я с вами прощаюсь.
      - Стоп! Подождите! Скажите...
      - Я прощаюсь,- повторил Гарт. И отключился.
      - Не стоит дальше терять время, доктор,- сердечно проговорил Твигг.- Вы слышали,- он ткнул большим пальцем за плечо,- что говорит молодой джентльмен. О словах миссис Боствик по телефону.
      - Мистер Филдинг,- рявкнул Гарт,- вы ничего не расскажете этому человеку! Ясно? Вы ничего не будете ему рассказывать.
      Он до боли сжал зубы, лицо его побелело. Твигг сразу пошел на попятный:
      - Я не хочу больше беспокоить вас, доктор.
      - Я вас не задерживаю. Миссис Боствик - мой пациент,- Гарт в первый раз солгал,- и любые сведения, поступающие от нее, конфиденциальны. Вам нечего больше делать в этом доме, мистер Твигг, мы оба будем счастливы проститься с вами.
      - Но я предупреждаю вас, сэр...
      - Да?- Гарт подождал.- Вы второй раз говорите эти слова прямо и дюжину раз подразумевали нечто подобное. Предупреждаете о чем?
      - О том, что все это доведет вас до большой беды. Миссис Боствик в Хэмпстеде. Я только что оттуда...
      - Напротив, мистер Твигг, это я предупреждаю вас. Позвольте мне повторить, что миссис Боствик - мой пациент. Если вы попытаетесь увидеться с ней без моего разрешения, сегодня или в любое другое время, у вас будут большие неприятности, так и знайте. Вот дверь. А теперь уходите.
      - Я бы не стал так...
      Оба из последних сил сдерживались: в голосе инспектора слышались визгливые нотки, Гарт говорил с явным раздражением. Их слова эхом отдавались под сводами вестибюля. Инспектор секунд десять, наверное, смотрел на Гарта, шумно дыша. Потом кивнул. Вернувшись в кабинет, он забрал свою шляпу и пошел обратно по черно-белым клеткам пола - осторожно, словно на цыпочках. У двери он чуть помедлил, но ничего не сказал, хотя взгляд, которым он одарил Гарта, был выразительнее любых слов.
      Дверь за ним закрылась.
      Нервная гримаса исказила лицо Гарта, но он заставил себя улыбнуться.
      - Все хорошо, Майкл. Что сказала миссис Боствик?
      - Послушайте, сэр, разве это разумно? Я имею в виду, выгонять его?
      - Не знаю. Я не собираюсь беспокоиться по этому поводу. Нет, неправда; я волнуюсь! Так что вы сказали? Насчет миссис Боствик?
      Майкл решительно вышел из малой библиотеки.
      - Она хотела, чтобы вы приехали к ней как можно скорее. Она просила, сэр. Она была очень взволнована.
      - Что случилось?
      - В то время как миссис Боствик и ее тетя были одни в доме, туда проникла какая-то женщина и попыталась убить миссис Монтегю. Задушить ее. Если я правильно понял.
      - Им нужен врач?
      - Нет. Во всяком случае, вы ей нужны не как врач. Миссис Боствик позвонила своему хэмпстедскому доктору. Ей нужна ваша консультация по частному вопросу. Эта женщина, которая проникла в дом...
      - Кто она была?
      - Миссис Боствик не сказала.- Майкл облизнул губы.- А учитывая то, что я сегодня понял из намеков и заметил уголком глаза, мне не хотелось бы строить догадки.
      Гарт на это ничего не ответил.
      Обойдя молодого человека (кадык Майкла дернулся и опустился над высоким воротником), он направился к каминной полке, на которой слева от часов, на фоне зеркала стояла фотография Бетти в серебряной рамке.
      Это была другая фотография. Тот, маленький, сделанный "кодаком", снимок лежал в бумажнике Дэвида во внутреннем нагрудном кармане. Гарт коснулся кармана. Никакая фотография не могла передать цвет ее ярко-каштановых волос, карих глаз или слегка приоткрытых розовых губ. Но лицо в серебряной рамке казалось живым, дышало спокойствием и невинностью.
      - Сэр!- воскликнул Майкл.- В чем дело?
      Гарт снова прикоснулся к внутреннему карману, где хранилась фотография, достал часы из белого жилета, нажал на головку, проверил время, защелкнул крышку и опять убрал их.
      - Сэр, я только спросил...
      - Да,- сказал Гарт,- я вас слышал.- Он повернулся.- Не попробуете ли вы еще раз, поймать кеб? Пожалуйста. Что бы ни случилось, я хочу доказать, что все вовсе не так, как они думают.
      Глава 4
      Марион Боствик бесцельно бродила по гостиной.
      Она была величава и нетороплива. Казалось, она о чем-то размышляет. Подол ее юбки подметал ковер.
      Еще спускаясь по лестнице, Дэвид Гарт заметил свет за дверью гостиной. Он постоял пару минут, прикидывая, что скажет, и вошел.
      Этот дом на холмах, настолько высокий и непропорциональный, что казался неустойчивым, сегодня произвел на Гарта иное впечатление, чем в его первый визит. В воздухе витала тревога, все время, неизвестно почему, хотелось оглянуться через плечо. Но при этом дом казался сейчас не таким темным, каким он ему запомнился. В гостиной стояли стулья из золоченого дуба, жесткие, без обивки, с ярким глянцем на резьбе. У полированного дубового стола имелись ящики с блестящими медными кольцами-ручками. На стене над камином красовалась голова тигра.
      Марион снова прошла мимо двери, прижимая к верхней губе шелковый носовой платок. На ней было нарядное платье из синего атласа, пожалуй даже более яркого, чем ее бледно-голубые глаза. Услышав шаги, она оглянулась, не отнимая от лица платка:
      - Дэвид, это вы?
      - Руки были коротковаты,- заявил Гарт.
      - Что?
      - Руки, душившие миссис Монтегю. Короткие, но очень сильные. Ее схватили сзади; на шее остались следы пальцев. Ей повезло, что она осталась жива.
      - О!- Марион широко раскрыла глаза.- О да, я знаю. Бедная тетя Бланш! Как она?
      - Спит.
      - Я имею в виду ее состояние. Вы ведь осмотрели ее?
      - Я не осматривал ее тщательно. Она - не мой пациент.
      - Ох уж эти мужчины и их глупая этика!- бросила Марион с раздражением.Знаете, Дэвид, пожалуй, вам лучше было не приходить.
      - Вы меня просили.
      - Просила. Даже я,- Марион отвернула манжету,- даже я могу кое-чем похвастаться. К счастью, это не слишком серьезно.
      - Это достаточно серьезно, Марион. Расскажите, что произошло.
      - Зачем вам знать?
      - Насколько я понимаю, мы с вами и Винсом должны были обедать на Гайд-парк-Гарденз. Как вы оказались здесь?
      - Ах это? Да, я вам объясню. Хотя меня обманули, а я не люблю оставаться в дураках! Дэвид, тетя Бланш пригласила меня.
      Глаза Марион потемнели. Глубоко вздохнув, она села очень прямо на один из массивных стульев и предложила Гарту другой.
      - Дэвид, она позвонила. Это очень странно. Тетя Бланш ненавидит телефон и не прикасается к нему. Но на сей раз ей пришлось воспользоваться им. Она сказала, что отпустила всех слуг; выпроводила их с напутствием не возвращаться до поздней ночи. Ей должна позвонить какая-то женщина, таинственно сообщила она, но при этом ей не хочется оставаться в доме одной. Не могу ли я приехать и составить ей компанию? Ну, может такое быть?
      - И дальше?
      Продолжая стоять, Гарт наклонил голову. Свет от двух ламп отражался на лакированной мебели. По углам поблескивала бенаресская медь.
      - Дядя Сел каждую среду и пятницу проводит вечер в своем клубе. А Винс, как обычно, ушел, поэтому я не могла послать его. Кроме того, еще не было восьми. Вы сказали, что не сможете приехать на Гайд-парк-Гарденз раньше десяти часов. Я подумала, что могла бы удовлетворить эту нелепую прихоть тети Бланш и вернуться вовремя.
      Но, Дэвид, это не было смешной прихотью.
      Сначала я сглупила, взяв такси. И водитель попытался подняться на этот чудовищно-длинный склон рывком, по Фицджонс-авеню. Мотор заглох, когда мы поднялись на две трети. Потом оказалось, что не держат тормоза, как бывает в половине случаев; мы начали скатываться обратно; я чувствовала, что машина почти не слушается. К счастью, водитель сумел вывернуть машину и остановиться, уткнувшись задним колесом в бордюрный камень.
      Ничего страшного не случилось, если не считать того, что я понервничала. Остаток пути я прошла. Парадная дверь была приоткрыта. Еще не стемнело, но тетя Бланш опустила все шторы, поэтому, когда я вошла в холл, там было темно. Потом я услышала, как тетя Бланш что-то кричит.
      Она с кем-то разговаривала на верхней площадке лестницы. Мне было видно их обеих. Тетя Бланш повторяла одно слово: "Шлюха, шлюха, шлюха".
      Марион замолчала.
      На ее лицо возвращались все краски. Но взгляд оставался остекленевшим. На одно мгновение самообладание и величавость исчезли, и Гарт увидел перед собой испуганного подростка.
      Гарт медленно сел в резное кресло, положил локоть на подлокотник и подпер голову рукой. Он сидел и слушал, не поднимая глаз.
      - Дэвид, я никогда не слышала, чтобы тетя Бланш употребляла подобные слова. Вдруг она замолчала и больше ничего не говорила. Послышался странный шум. Мне надо было подняться наверх по парадной лестнице, а я побежала через весь дом к боковой. Когда я прибежала туда... ну, вы были правы, эта женщина держала ее за горло.
      Тетя Бланш лежала ничком на соломенной циновке. Та женщина наклонилась над ней спиной ко мне. Тогда я что-то крикнула, и она оглянулась. Она была от меня на таком же расстоянии, как вы сейчас. Я подскочила к ней и замахнулась, вот так. А она побежала вниз по парадной лестнице.
      Парадная дверь была распахнута; я подумала, что она бежит туда. Она сначала двигалась ощупью, как слепая, а потом куда-то свернула. Я ничего не могла понять, я просто упала на тетю Бланш. Но с верхней площадки сквозь балюстраду видны главные ворота. Там стоял полицейский.
      Потом полисмен пошел дальше; было еще не очень темно, вечер стоял жаркий, и он, наверное, подумал, что ворота и дверь открыты именно поэтому. Женщина не видела, как он прошел. Из дома можно выбраться еще только одним путем - через дверь под главной лестницей, вниз, потом через подвал, а из него есть выход на той стороне дома. Она так и поступила.
      Я сделала ужасную глупость. Когда она побежала вниз, в подвал, подумала: "Ну вот, она попалась". Я подбежала к той двери под главной лестницей и заперла засов. Я совсем забыла, что слуг никого в доме нет.
      Я все еще возилась с засовом, когда услышала, как открылась и захлопнулась подвальная дверь. Стало тихо-тихо, мне показалось, что я слышу, как она бежит к воротам, хотя это могло быть просто игрой воображения. Я осталась одна, начало темнеть, а тетя Бланш все еще лежала без чувств.
      Марион замолчала.
      - Понятно,- заметил Гарт.
      - Дэвид, дорогой,- проговорила Марион абсолютно другим тоном,- как, наверное, все это вам скучно! И какой я вам кажусь надоедливой!
      Она сказала это так, словно никаких бурных рыданий и не было. Марион встала и уронила шелковый носовой платочек. Ее пальцы сжались в кулак. Несколько мгновений она стояла как изваяние, потом медленно пошла к камину.
      - Это ужасно, то, что случилось с тетей Бланш,- добавила она, повернувшись спиной к камину,- и никто так не переживает, как я. Но знаете, могло быть хуже.
      - Несомненно.- Гарт провожал ее взглядом.- Что вы сделали, когда выяснили, что незваная гостья исчезла?
      - В самом деле...
      - Так что вы сделали? Вы сообщили в полицию?
      - Нет, не сообщила. Что толку? И потом, подумайте, что скажут люди!
      - Вы не сообщили в полицию о том, что человека пытались убить, потому что это может вызвать разговоры?
      - Мой бедный дорогой Дэвид, в мире все так. Я поняла это еще в четырнадцать лет и, слава богу, никогда не забывала. Когда тетя Бланш очнется, она сможет рассказать что-то мне, или вам, или кому-то еще, но, я уверена, она рассердилась бы, вызови я полицию.
      - Возможно. Но вы не сказали мне, что вы сделали.
      - Конечно, позвонила доктору Фортескью. Он был здесь через пару минут, и мы перенесли бедную старушку в постель.
      - Вы изложили ему историю, которую только что рассказали мне?
      - Я ничего ему не сказала.
      - Надеюсь, вы понимаете, что доктор Фортескью обязан сообщить о случившемся в полицию? Если он еще этого не сделал.
      - Нет, Дэвид, боюсь, я ничего не понимаю в таких делах, но доктор Фортескью наш человек. С другими мы не общаемся.
      - Понятно. А как же та женщина, кто бы она ни была, которая напала на миссис Монтегю и чуть не убила ее на лестничной площадке? Разве вы не хотите, чтобы ее наказали, Марион?
      - О, я бы хотела это увидеть,- взгляд бледно-голубых глаз метнулся в сторону,- никто не знает и даже не представляет себе, как бы я этого желала. Но я справлюсь сама, если не возражаете.
      - Вы узнали эту женщину?
      - Узнала ли я...
      - Вы ее когда-нибудь видели прежде?
      - Господи боже, нет! Какой абсурд!
      - Вы знаете, кто она?
      - Нет.
      - Как вы думаете, почему она хотела убить миссис Монтегю?
      - Честно говоря, Дэвид, я, в отличие от вас, не умею читать в чужих душах. Откуда мне знать.
      - Если вы никогда раньше не видели эту женщину и не знаете мотива, то без помощи полиции ее будет очень трудно отыскать. Вы можете описать ее?
      - Она была... ну, не хочу повторять это слово. Отвратительная, отталкивающая, противная. Как раз такая, как сказала бедная тетя Бланш.
      - Мы говорим о ее внешности, Марион, не о ее характере. Можете вы описать ее внешность?
      - Это не трудно. Ей около тридцати, может, больше. Ниже меня, дюйма на четыре-пять. Каштановые волосы, карие глаза. Не очень хороша, но вполне сносна для своей профессии.
      - Как она была одета?
      - Прилично. Простой жакет и юбка из темно-синей саржи, от Редферна, думаю. Белая блузка с шелковой ленточкой на шее. Золотые часики: Геррард или, может быть, Ламберт. Шляпка из голубой соломки с сине-белой лентой.
      - Кстати, Марион, когда вы ее увидели? Можете вспомнить?
      - О, только приблизительно! Это было... Дэвид.
      Она замолчала.
      Они оба говорили старательно понижая голос: Гарт - с деланным равнодушием, Марион - адресуясь к простенку между окнами, выходящими на улицу. Бледный свет лампы отблескивал на ее гладко зачесанных рыжих волосах, на золоченой дубовой мебели, в стеклянных глазах тигриной морды над камином. Неприятная атмосфера этого дома (и Гарт подумал вдруг, что знает ее источник) настолько действовала на них, что Марион замерла, когда они услышали чьи-то шаги в холле.
      - Дэвид,- повторила Марион.
      Гарт вскочил, вышел в холл и чуть не налетел на Винсента Боствика.
      - Дружище, дорогой...- Пораженный не менее Гарта, Винс запнулся. На нем был серый летний костюм, а котелок он нес в руке.
      Мгновение Дэвид и Винс смотрели друг на друга.
      - Я нашел такую забавную записку от Марион, когда пришел домой,- сказал Боствик.
      - Марион здесь, Винс. Она там.
      - Да, старик, но почему никто не подошел к двери? Я стучал минут пять.
      - Боюсь, мы тебя не слышали. Мы разговаривали.
      - Но кто-то же должен был меня услышать! Я даже обошел дом и спустился к подвальной двери. В кухне горит ночник, это видно сквозь стеклянную дверь. Но никто не отвечал. Я вернулся к парадной двери - и что же? Дверь оказалась незапертой.
      - Винс, это не странно. Все слуги ушли. Никого нет, кроме...
      Гарт вдруг остановился.
      Похоже, Винс все-таки был встревожен, хотя вид, как обычно, имел благожелательный. На длинной физиономии, загорелой и обветренной, резче проступили смешливые морщинки. В уме Гарта встал образ его друга Винса Боствика, разительно отличавшийся от того бездельника, которого он так старательно изображал. И тут же проскочило видение Винса с Бетти Колдер.
      Забыть это! Забыть!
      - Винс, ты уверен?
      - В чем?
      - В том, что подвальная дверь закрыта изнутри?
      - Ну, если быть точным,- ответил Винс,- то я не уверен, что она заперта на ключ. Но там есть пара задвижек, одна наверху и одна внизу, и я точно знаю, что они задвинуты. А какая разница?
      - Кое-что случилось.
      - В каком смысле?
      - Зайди, там Марион.
      Винс вошел.
      В холле слышались легкие ночные шорохи, скрип, потрескивание - их издавали стены, облицованные темным дубом. Сверху стены были обтянуты грубой тканью - чем-то вроде уныло-красной мешковины. Лампа, которую не слишком надежно поддерживала фигура Дианы в конце лестничного марша, освещала металлические полоски, закрепляющие ковер на ступенях, и сам ковер, а также балюстраду верхней площадки, с которой были видны ворота.
      Гарт огляделся.
      Потом пошел к лестнице. Дверь на лестницу, ведущую в подвал, как и говорила Марион, все еще была заперта. Гарт отодвинул засов, открыл дверь, нащупал выключатель над первой ступенькой и стал спускаться.
      Если в атмосфере дома живет память о самоубийстве, это может вызвать слишком многие и опасные эмоции, которые будут искать выход. "Я не могу находиться в этом месте. Давай немедленно уйдем",- говорит внутренний голос. Но запертый узник, который не прислушался к этому голосу или, в силу обстоятельств, не может к нему прислушаться, многое способен натворить.
      Гарт обследовал весь подвал. Он осмотрел кухню, комнату слуг, буфетную, кладовую, прачечную, но, включая свет, видел только разбегавшихся черных тараканов. Он заглянул в угольный ларь и в винный погреб. Все полуподвальные окна были закрыты на задвижки и опечатаны глубоко въевшейся грязью.
      Правда, в кухне, которую он обследовал последней, замок не был заперт, но обе задвижки, наверху и внизу, так туго сидели в своих гнездах, что Гарт чуть не вывихнул запястье, пытаясь открыть их.
      Старинная угольная лампа слабо освещала кухонную плиту, соединенную с дымоходом камина. Ее отражение мерцало в дверном стекле. Гарт оставался в подвале минут десять, потом, грохоча по деревянным ступеням, заспешил наверх. Марион сидела одна в гостиной. Когда Гарт вошел, она улыбнулась ему.
      - А где Винс, Марион?
      - Пошел проведать тетю Бланш.- Марион опустила глаза.- Я сказала, что доктор ввел ей морфий.
      - Вы рассказали ему, что произошло?
      - Конечно. Разве вы не чувствуете, как дрожит воздух? Он очень расстроился, бедняжка. Упаси бог, я его не упрекаю. Дэвид, вы меня о чем-то спрашивали перед его приходом?
      - Спрашивал.
      - О том, когда я увидела эту женщину?
      - Да.
      - Пара минут роли не играет?
      - Нет.
      Марион провела рукой по подлокотнику кресла. Ее пальцы скользнули и коснулись его левого рукава. Она едва ли собиралась обольщать Гарта, но, когда она подняла голову, чувственность, которая всегда ее отличала, струилась из ее глаз, изливалась с ее губ.
      - Я сильно запоздала, я говорила вам, из-за происшествия с таксомотором. Остаток пути прошла пешком. Когда входила в парадную дверь, было примерно без десяти девять.
      - Вы уверены?
      - Да. О, Дэвид, стойте!
      Она так и не объяснила, к чему относилось "стойте", а Гарт не обратил на это внимания.
      - Вы довольно подробно описали ту женщину, Марион. Сможете вы узнать ее на фотографии?
      - Простите?
      Дэвид залез во внутренний карман, достал бумажник и извлек из него снимок, размером с открытку. Бетти Колдер стояла на берегу возле коттеджа, подставив лицо солнцу, на заднем плане виднелся купальный павильон на сваях, обнажившихся из-за отлива.
      - Эту женщину вы видели?
      - Дэвид, где вы это взяли?
      Эту женщину вы видели? Посмотрите, пожалуйста. Это она?
      - Да, да, это она! Она ведь не наденет чулки к купальному костюму? Вы ее знаете, да?
      - Я знаю ее довольно хорошо. Ее фамилия Колдер. Она вдова бывшего губернатора Ямайки. Мы должны были пожениться в этом году.
      - Боже мой!- Руки Марион взлетели к щекам.
      Гарт говорил спокойно и уверенно, но сердце его сжалось. В горле стоял комок. Марион смотрела на него с ужасом, смешанным с сочувствием и искренней симпатией.
      - То, что вы сказали, не имеет значения,- твердо произнес он,- при условии, что вы сказали это только мне. Или мне и Винсу, если на то пошло. Просто не говорите этого больше, вот и все. Вы сказали неправду, понятно?
      - Но я говорила правду! Все, до единого слова!
      Если бы он не знал ее настолько хорошо, то мог бы поклясться, что Марион сама во все это верит. Гарт старался говорить ласково.
      - Послушайте, Марион. Сегодня вечером, без десяти девять, Бетти Колдер была в моем доме, на Харли-стрит. Она разговаривала с моим помощником по имени Майкл Филдинг. Я сам могу подтвердить, что ровно в девять часов она находилась там. Как раз на это время у меня была назначена встреча с...
      Он запнулся.
      - С кем?
      - Не важно. Позвольте мне отметить один существенный факт. Мой дом находится на таком расстоянии отсюда, что несколько минут, даже десять, даже пятнадцать, значения не имеют. Бетти Колдер не могла оказаться в Хэмпстеде в то время, которое вы назвали.
      Это во-первых. Теперь второе. Вы сказали, что "таинственная женщина" выбралась из дома через подвальную дверь и даже хлопнула ею.
      - Я и сейчас так говорю! Это правда!
      - Марион, вы, хоть ненадолго, спускались в подвал?
      - Нет! Конечно нет!
      - А кто-нибудь еще? Доктор Фортескью, например?
      - Нет, зачем ему?
      - А я спускался. Подвальная дверь была закрыта изнутри на две задвижки до тех пор, пока я не открыл ее несколько минут назад. Задвижки не могли сами закрыться изнутри. Даже если вы ошиблись насчет того, что слышали, как открылась и захлопнулась дверь, ваша "таинственная женщина" не могла выбраться через окно, они тоже все заперты. Кроме того, она не могла вернуться в холл, поскольку вы сами заперли и оставили запертой дверь на подвальную лестницу. А сейчас никакой женщины внизу нет.
      - Мой бедный Дэвид!- вскричала Марион, которая, казалось, не столько рассердилась, сколько расстроилась.- Вы отчаянно влюблены в эту особу, да?
      - Послушайте, Марион!..
      - Нет, правда?
      - Скажем так: да, я люблю ее. Но забудем об этом. Не суйте голову в петлю; если полиции станет известно о случившемся, неужели вы думаете, что она проглотит такую детскую историю?
      - А ваши чрезвычайно высокие представления о профессиональной этике вынудят вас рассказать им обо всем?
      - К черту профессиональную этику.- Гарт ужаснулся собственным словам.Вы с Винсом самые близкие мне люди, кроме Бетти. Я всегда поддержу вас, если это будет необходимо. Я думаю, вы это знали, когда вызвали меня сюда, чтобы проверить на мне вашу версию. Но оставьте Бетти в покое. Достаточно, что ее называют мошенницей и шлюхой. Вы же не станете утверждать, что она может быть в двух местах одновременно или проходить сквозь каменные стены?
      Марион вскочила с кресла.
      - Каждое слово, которое я вам сказала,- медленно, с ударением проговорила Марион,- истинная правда. И пусть я умру, если это не так. Господь свидетель!- воскликнула она, подняв глаза к потолку, и затопала ногами, как раскапризничавшийся ребенок.- Господи, ну поверьте же!
      Сзади раздалось протестующее "Эй!".
      Винс Боствик, бледный как полотно, решительно вошел в гостиную, устланную яркими индийскими коврами. Он курил сигарету, которую, под холодным взглядом Марион, поспешно загасил в медной пепельнице, стоявшей на столе.
      - Старина,- сказал он, смерив Гарта суровым взглядом,- я никогда не слышал, чтобы ты так злился. Я не знал, что ты так можешь.
      - Не знал?- вскричала Марион.- Ты не знал, да?
      - Нет. А теперь тебе, моя лапочка! Ты убедила доктора Фортескью не сообщать полиции насчет тети Бланш? Или хотя бы попросила его этого не делать?
      - Мой бедный Винс, зачем? Я просто намекнула. Он сделает все, что я попрошу.
      - Я не уверен, дорогая. Выгляни в окно.
      Марион не двигалась.
      - Люди в форме,- добавил Винс.- Насколько я помню, один из них инспектор из полицейского участка на Росслин-Хилл. Что скажешь, Дэвид?
      - У меня есть один вопрос,- отозвался Гарт, тоже повернувшись к Марион.- Вы сказали, что ничего не говорили доктору Фортескью. Что вы имели в виду?
      - Ну, кое-что, конечно, я сказала. Не могла же я совсем ничего не объяснить. Я сказала, что на тетю Бланш напала женщина, которая убежала через подвальную дверь, как оно и было. Но еще я сказала, что она, наверное, воровка и что я не очень хорошо ее рассмотрела и вряд ли узнаю.
      В парадную дверь постучали, почтительно, но властно. Эхо разнеслось под сводами вестибюля.
      - Ты лучше подумай, что ты скажешь полицейским,- посоветовал Винс и, расправив плечи, пошел открывать дверь. Гарт следовал за ним.
      За дверью стоял навытяжку крепкий мужчина военного вида, с пышными седыми усами, в плоской фуражке инспектора. За фуражкой маячила каска констебля. Винс всегда был любезен с нижними чинами, которые, в свою очередь, уважали его.
      - О, здравствуйте...- приветливо проговорил Винс,- э-э... инспектор Роджерс, не так ли?
      - Сэр!- еще больше оцепенев, произнес инспектор и отсалютовал.Полковник Селби дома, сэр?
      - Полковник Селби сегодня вечером в своем клубе.
      - Честно говоря, сэр, я хотел видеть не полковника Селби. Вы ведь мистер Боствик, его зять?
      - Вроде того. Слушаю вас.
      Лицо инспектора Роджерса стало еще более встревоженным. Он снова отсалютовал.
      - Это... Плохо дело, сэр, насчет бедной леди, которую ранили. Вот, значит. У нас есть свидетель, который полагает, что смог бы нам помочь, если бы ему дали побеседовать минут десять с миссис Боствик.
      - Свидетель?
      - Да, сэр. Если вы выглянете за ворота, вы ее увидите. Она сидит в такси. Ее фамилия Колдер.
      Глава 5
      - Колдер,- повторил Винс. Он оглянулся на Гарта.- Да, старик,- добавил он голосом таким же безжизненным, как и его взгляд,- я слышал твою беседу с Марион.
      С верхнего этажа из окна, как однажды заметил Винс, в ясный день можно было через пустошь увидеть собор Святого Павла. Но сейчас, даже если бы можно было что-нибудь разглядеть, Гарт смотреть не стал бы.
      Высокая каменная стена отгораживала неряшливый сад с рододендронами и араукариями от Нагс-Корнер-роуд. Сквозь открытые железные ворота Гарт видел, как свет уличных фонарей отражается в медной отделке зеленого такси.
      Первое, что подумал Гарт: "Инспектор Роджерс. Как это Винс запоминает имена? Каким образом он запоминает все их имена, чем доставляет им всем большое удовольствие?" Потом он думал уже только о Бетти.
      - Леди Колдер,- опять повторил Винс.- Благодарю вас, инспектор. Вы попросите леди Колдер зайти?
      - Хорошо, сэр.
      В холле, который на своем веку, наверное, многое видел, воздух словно взорвался. Марион Боствик, шурша юбками, с надменным видом вышла из гостиной и направилась в дальний конец вестибюля.
      Гостиная и столовая располагались с правой стороны. А в торце, прямо напротив парадной двери, помещалась не большая комната, которая, как увидел Гарт, когда Марион зажгла в ней свет, служила своего рода мужским клубом.
      Бетти Колдер входила в ворота.
      Лицо ее под соломенной шляпкой с сине-белой лентой было бледным. Казалось, застенчивая, сдержанная Бетти делала над собой неимоверное усилие, чтобы совершить нечто для нее оскорбительное. Когда она увидела Гарта, на щеках ее появились пятна, но она решительно шла вперед.
      Инспектор Роджерс, которому Гарт теперь доверял настолько же, насколько не доверял инспектору Твиггу, что-то сочувственно бормотал.
      - Вот, миледи,- сказал он,- это - мистер Боствик. Там, в рабочем кабинете полковника Селби, миссис Боствик. Этот джентльмен...
      - Я знакома с доктором Гартом,- сказала Бетти.
      Восковая бледность Бетти не исчезла. Бронзовая Диана на стояке балюстрады держала лампу, которая четко освещала обеих женщин: Марион в дверях комнаты и медленно приближающуюся к ней Бетти.
      Гарт шагнул между ними.
      - Спокойно!- произнес он и коснулся локтя Бетти. Она дрожала всем телом: локти прижаты к бокам, руки сжаты в кулаки.
      Марион сделала гневный жест и двинулась вперед, но внезапно остановилась на пороге кабинета, не от страха, а просто удивившись тому, что видит. Бетти тоже остановилась. Все замерло в старом холле, отделанном мореным дубом и тускло-красной мешковиной над панелями.
      - Инспектор,- тихо проговорила Бетти,- не будете ли вы любезны исполнить то, что мне обещали? Оставить меня наедине с мистером и миссис Боствик на десять минут? Да, и с доктором Гартом тоже! А потом будь что будет.
      - Инспектор...- быстро сказал Винс.
      - Спокойнее,- отозвался Гарт.
      - Ну, миледи,- заволновался инспектор Роджерс,- теперь уж я не знаю, стоит ли это делать. Вы на редкость отважны, и я рискну, если только я не слишком ошибаюсь. Помните, десять минут! Мы с констеблем подождем снаружи.
      - Не надо ждать на улице,- остановил его Винс.- В столовой есть виски, располагайтесь. И констебль тоже.
      - Ну, сэр...
      Марион, все еще сохраняя царственные манеры, шагнула в кабинет. Бетти с Винсом и Гартом последовали за ней.
      Головы еще трех крупных зверей - пантеры, черного козла и снежного барса - смотрели вниз с темных, в пятнах тусклого золота, обоев. В комнате сильно пахло сигарами и коричневой кожей кресел. Фотографии в рамках украшали стены: в основном охота на кабанов или охотничьи компании. Никаких книг, кроме нескольких переплетенных вместе номеров журнала "Поле" на застекленной стойке для ружей. Хотя люстра тоже была переделана под электричество, газовая лампа с зеленым абажуром - полковник Селби предпочитал старую моду - стояла на аккуратно прибранном столе. Еще один трофей, на сей раз в виде тигровой шкуры, лежал на полу.
      Гарт закрыл дверь. Он все еще держал в руке снимок из портмоне. Бетти избегала его взгляда.
      - Посмотрите на меня,- сказала она Марион.- Посмотрите на меня еще!
      - Большое спасибо, я это и делаю.
      - На самом деле вы ведь видели не меня сегодня вечером в этом доме? Вы видели кого-то, очень похожего на меня, и одетого так же, как я. Я больше не могу ее тер петь. Я старалась, я очень старалась быть вежливой, но я больше не могу терпеть.
      - Ее?- вскричала Марион.- Вы так говорите, будто вы не виноваты!
      - Нет, я не виновата. Я очень на нее похожа, только я не преступница. Много раз, когда она напивалась, я приезжала к ней. Самое ужасное, что в глубине души я не возражала против всего этого, я даже веселилась. До тех пор, пока...- Она помолчала.- Но с этим покончено,- продолжала Бетти,- и, если она снова примется за свои фокусы, я убью ее. Я ведь не та, кого вы видели, не так ли?
      - Знаете,- пораженная Марион, похоже, прониклась уважением к своей собеседнице,- я начинаю думать, что это были не вы.
      - Бетти,- ласково позвал Гарт.
      - Не трогай меня!- закричала Бетти и отшатнулась.- После сегодняшнего вечера ты не захочешь даже прикоснуться ко мне. Ты не понимаешь.
      - Бетти, глупенькая, я думаю, Марион видела одну из твоих сестер, если вообще не кого-то другого.
      Винс Боствик, вертевший в руках открытый серебряный портсигар, с шумом его защелкнул. Бетти вздрогнула и наконец подняла глаза на Гарта.
      - Откуда ты знаешь?
      - Исходя из всего того, что рассказал Твигг, догадаться нетрудно. Садись сюда,- он показал на кресло, обтянутое коричневой кожей, стоявшее в правом углу возле камина,- и давай разберемся до конца.
      - Но...
      - Вы тоже, Марион. Садитесь на тот конец дивана.
      - О, если вы хотите.- Марион слегка пожала плечами.- Я ни слова не понимаю, но если вы хотите...
      - Ничего не выйдет, Марион. Не притворяйтесь, что вы ничего не знаете о шантажистке из "Мулен Руж".
      - У меня нет ни малейшего представления...
      - Сядьте там, обе. Мы попали в неловкую ситуацию, и у нас не слишком много времени.- Гарт подождал.- Так-то лучше. Бетти, когда сегодня вечером инспектор Твигг явился на Харли-стрит и сказал, что хотел бы поговорить со мной по поводу кое-кого, кто ведет двойную жизнь, ты ударилась в панику и убежала. Это понятно, и никто тебя не упрекает. Но что заставило тебя отправиться сначала в хэмпстедскую полицию, а потом сюда? Откуда ты узнала о Марион и Винсе? Я ведь даже не упоминал о них.
      - Это все - случайности. Я лучше расскажу вам о Глинис.
      - Твоей сестре?
      - Да.
      Марион, наверное, было легче: она была от природы любопытной и, казалось, не испытывала явной неприязни к Бетти.
      Но Бетти вдруг оставила вся ее отчаянная решимость. Она задумалась над тем, что наговорила этим незнакомым людям. Потом встала, резко махнула рукой в перчатке, отбежала к стене и повернулась лицом к остальным. Темно-синий костюм из саржи и белая блузка подчеркивали ее женственность.
      - Я...- начала она.
      - У тебя есть две сестры,- подсказал Гарт.- Ты родилась в Хокстоне, а поскольку жилось семье нелегко, вы, все трое, учились на танцовщиц.
      - Да, у Глинис единственной это получилось. Она на год старше меня. Она даже не очень на меня похожа, если бы с тех пор, как я вышла замуж за Гораса Колдера, не стала нарочно одеваться так же, как я. Такое у нее чувство юмора, если это можно так назвать. И это приносит одни неприятности. Глинис всегда говорила, что я...
      - Что?
      - Ханжа!- выкрикнула Бетти.- Я всегда ненавидела нашу жизнь. Я ненавидела ее. И не отрицаю. Семь лет назад Глинис получила свой первый ангажемент в "Мулен Руж". Через год она написала мне в Англию, что получает бешеные деньги (разумеется, мне она ничего не прислала) и что найдет мне занятие в Париже, если я к ней приеду.
      "Занятие" заключалось в том, что я должна была выступать в роли ее компаньонки и подменять ее, когда она куда-то не могла приехать сама. Естественно, я все знала о ее мужчинах. Это не очень приятная история, но, клянусь, я понятия не имела, что дело кончилось шантажом или попыткой шантажа.
      Осенью 1902-го Глинис ненадолго вернулась в Англию. Банкир по фамилии Далримпль пустил себе пулю в лоб, Глинис струсила и, когда полиция ее допрашивала, назвалась именем Элизабет Стакли. Вы можете мне не верить, но я ничего не знала об этом до тех пор, пока не оказалось слишком, слишком поздно.
      Глинис умела привязывать к себе людей, когда хотела. Но в следующем году ее отношение ко мне изменилось. Сэр Горас Колдер, губернатор Ямайки (служащие называли его главнокомандующим), увидел меня в Париже и предложил мне выйти за него замуж. Я сначала не поверила, что он говорит серьезно, но он не шутил. Ну, я приняла предложение. Ему было почти семьдесят три, но я согласилась. Я говорила вам, что это не слишком приятная история. Глинис все смеялась и смеялась, но она уже почти лишилась рассудка.
      Бетти говорила без истерики, не слишком громко, с тем странным равнодушием, какое иногда напускала на себя.
      - Я согласилась,- сказала она.- А вы не согласились бы, миссис Боствик?
      Марион рассмеялась. Этот звонкий смех всегда действовал Гарту на нервы.
      - Ну, миссис... или нет, леди Колдер, не так ли?- ответила Марион, прежде чем он вмешался.- Я и впрямь не знаю. Я могла бы это сделать, хотя едва ли. Все-таки он был старик. А я предпочитаю мужчин моложе. Много, много моложе.
      Винс Боствик вынул сигарету из серебряного портсигара, разломил ее надвое и выронил на пол.
      - Осторожно!- сказал Гарт.- Бетти, время истекает. Ты закончила?
      - Я думаю, самоубийство немного напугало Глинис, и, пока я была на Ямайке, она уехала в Трувиль...
      - В Трувиль?
      - В Нормандию.
      - Я знаю, где это, Бетти. Дальше.
      - Глинис жила там до прошлого года. Мой... мой муж умер. Хозяева в "Мулен Руж" поменялись, люди тоже, почти все. Она вернулась - сказала, что ее фамилия теперь Колдер и что она снова хочет работать. Французы любят титулы, но это не помогло бы, если бы она и в самом деле не была хорошей танцовщицей (ты понимаешь, Дэвид?). Я была прошлым летом в Париже, но ничего не знала до тех пор...
      - До каких пор?
      - Пока две недели назад Глинис вдруг не приехала ко мне в коттедж и не рассказала мне все.- Бетти повернулась к Гарту: - Ее уволили с работы за пьянство. Она требовала денег, я ей дала. Мне надо было помириться с ней. Я могла бы доказать, что никогда не была шантажисткой или... или чем-то другим, хотя Глинис смеялась и говорила, что я ничего не докажу. Но что толку? Я ведь была танцовщицей. Две недели назад я думала, что скорее умру, чем позволю тебе узнать об этом. Вот теперь все.
      - Нет, Бетти, это не все. Здесь Марион и Винс, откуда ты узнала об их существовании?
      - Меня интересовало все, что связано с тобой. Они - самые близкие твои друзья. Так сказал Хэл Омистон.
      - Опять мой племянник. Он сказал тебе?
      - Да. Он сказал, что был довольно хорошо знаком с миссис Боствик.
      Четыре лампы люстры светили так же ярко, как и в кабинете Гарта. Бетти стояла у стены. Марион сидела выпрямившись на кожаном диване.
      - Поскольку он племянник Дэвида,- заявила Марион,- едва ли стоит удивляться тому, что и Винс, и я знакомы с ним.
      - Едва ли,- согласился Гарт, не глядя на нее.- Когда ты уехала с Харли-стрит на такси, куда ты направилась в первую очередь?
      - В дом номер 386, Гайд-парк-Гарденз. Хэл назвал мне этот адрес.
      - Зачем ты пошла к Боствикам?
      - Доктор Гарт, пожалуйста, не надо! У меня... у меня были причины.
      - Это и есть то, что я пытаюсь выяснить. Бетти, милашка Глинис шантажировала тебя. А кого-нибудь еще?
      - Я... не... не знаю.
      - Марион,- продолжал Гарт с умоляющим видом,- вы все еще утверждаете, что до сегодняшнего вечера в глаза не видели Глинис Стакли, иногда называвшую себя Элизабет Стакли?
      - Утверждаю.
      - А ты встречал ее, Винс?
      - Нет, старина,- невозмутимо ответил Винс.- Почему ты спрашиваешь?
      - Только потому, что инспектор из Скотленд-Ярда думает иначе.
      - Ты шутишь, старик?
      - Не шучу. Я хотел бы убедить и тебя, и Марион, что дело слишком серьезно, серьезнее быть не может.- У Гарта разболелась голова. Черные обои с пятнами, как кляксами, тусклого золота, казалось, кружились вокруг него. Кружилось и милое, сосредоточенное, озабоченное лицо Бетти.- Так или иначе, Бетти,- добавил он, взяв себя в руки,- но твое нежелание объяснить, зачем ты отправилась на Гайд-парк-Гарденз...
      - Одна из причин...- начала Бетти.- Я подумала, что ты можешь отправиться туда с Харли-стрит. Ты сказал мне, что будешь обедать "с друзьями". Я только-только завела машину и тут услышала, как мистер Филдинг кричит по телефону. Он разговаривал с миссис Боствик и казался очень расстроенным. Я не знала, что миссис Боствик не дома.
      - А еще ты подумала: "А что, если Глинис опять возьмется за свои игры?"
      На это Бетти ничего не ответила.
      - На Гайд-парк-Гарденз,- теперь она обращалась к Марион,- я поговорила с дворецким, представившись ему вашей подругой. Вы простите меня, миссис Боствик?
      - Зависит от того,- отозвалась Марион,- что вы ему сказали.
      - Совсем ничего! Я только сказала, что я ваша подруга, и спросила, когда можно с вами увидеться!
      - В самом деле?- осведомилась Марион.
      - Никто не пытается вас обидеть, миссис Боствик. Поверьте мне: никто не старается задеть вас!
      - В самом деле?- повторила Марион.
      - Минутку, дорогая,- вмешался Винс, уже совершенно другим тоном. Его твердость и обаяние полностью вернулись к нему.- Позволь мне поговорить с леди.
      Бетти, повернувшись к Гарту, безнадежно махнула рукой, но Винс перехватил ее взгляд и не позволил ей уйти от разговора. Высокий и худощавый, в безупречном сером костюме с цветком в петлице, он больше не был Винсом, остроумным бездельником, извиняющимся за то, что читает слишком много книг. Он стал Винсом, мудрым адвокатом, готовым в порыве симпатии поцеловать пальчики Бетти.
      - У моей жены доброе сердце, леди Колдер. И конечно, Дэвид - самый умный парень из всех, кого я знаю. Но иногда в нем слишком много благочестия в духе святого Антония...
      ("А теперь я еще и святой Антоний. Кто бы подумал!")
      Винс, конечно, не слышал этих сказанных про себя слов.
      - Из-за этого Дэвид порой не замечает то, что лежит на поверхности. Этот дворецкий (между нами говоря, напыщенное ничтожество) сказал вам, что Марион срочно уехала к своим бывшим опекунам, полковнику Селби и миссис Монтегю, в Хэмпстед. Вы представились подругой Марион, поэтому не могли признаться, что не знаете, где они живут. Так?
      - Да! Совершенно верно!- Бетти благодарно кивнула.- Спасибо, что вы поняли.
      (Однако! Оказывается, не обязательно быть Аристотелем или Шерлоком Холмсом или даже принцем Ариманом из рассказов Фантома, чтобы делать столь блестящие умозаключения.)
      Винс взял Бетти за руки.
      Еще больше бликов запрыгало на оскаленных клыках развешанных по стенам зверей.
      - Что вы делали дальше, леди Колдер?
      - Я... я взяла кеб и объехала все окрестности: искала почту или магазин, чтобы найти адресную книгу. Но все было закрыто. Тогда я подумала, что у них, может быть, есть телефон. Но на коммутаторе мне сказали, что такая фамилия не значится в их списках.
      - У них здесь есть телефон, дорогая.
      - Клянусь, мистер Боствик!..
      - Милая тетя Бланш ненавидит все эти дьявольские игрушки и держит его в секрете. Вот и все. Дальше?
      - Ну, я просто велела извозчику ехать в Хэмпстед. Потом я увидела синие огни полицейского участка на другой стороне. Я подумала, что там наверняка знают, где находится дом. Или это такая уж дерзость - пойти прямо в полицейский участок и спросить?
      Конечно, мне не хватило бы смелости, если бы это не было так важно, поэтому я остановила кеб и перешла дорогу. На ступеньках стоял тот полицейский, инспектор Роджерс. С ним разговаривал усталый пожилой мужчина с черным медицинским саквояжем, он рассказывал, что здесь произошло. Они не обращали на меня внимания, они даже меня не видели.
      Бетти вдруг вырвалась от Винса.
      - Дэвид,- проговорила она,- ты никогда не встречался с Глинис? Ты не видел ее на берегу? Скажи...
      - Что?
      - Глинис сказала: "Все, что у тебя есть, голубушка, принадлежит мне. Твои деньги, твой дом, твои драгоценности, твои платья. Я буду пользоваться твоим коттеджем, когда захочу, и купальным павильоном тоже, когда захочу. И если ты не будешь очень осмотрительна, голубушка, я заберу все".
      Я ответила: "Держись подальше от моих друзей". И добавила: "Иначе я убью тебя или посажу в тюрьму". А Глинис сказала: "Не убьешь, голубка, не посмеешь. И не посадишь в тюрьму, потому что у тебя нет доказательств. В любом случае ты этого не сделаешь. Свою собственную сестру, голубушка? Родную сестру?"
      Марион Боствик с легким возгласом откинулась назад.
      Голос Бетти мгновенно изменился, а выражение лица стало чуть ли не пугающим, как у совсем зрелой и опытной женщины.
      - Ну, Глинис узнает, что она ошибалась,- заключила Бетти.- Я потеряла голову, когда услышала, что доктор Фортескью рассказывает инспектору. Правда, доктор заявил, что было слишком темно и миссис Боствик не разглядела как следует эту, как она выразилась, "воровку", которая убежала через подвальную дверь. Но миссис Боствик описала рост женщины, цвет ее волос и глаз и сказала, что она была одета в темно-синюю саржу и соломенную шляпку.
      Я сразу поняла, что это была Глинис. Она напала на миссис Монтегю, как однажды напала на женщину в "Мулен Руж". А теперь есть такие штуки, как отпечатки пальцев, да? А то ведь она будет продолжать, правда?
      Поэтому я подошла к инспектору и сказала, что знаю эту женщину. Он не принял мои слова всерьез и сказал: "Ну, мисс, я все-таки надеюсь, что это не вы". Я ответила: "Нет, я была в другом месте и могу это доказать. Но если вы меня возьмете с собой в дом полковника Селби - и сейчас же!- то я назову вам и ее имя, и адрес в Лондоне".
      Он страшно изумился. Я попросила: "Возьмите меня туда! Возьмите меня! Позвольте мне поговорить с миссис Боствик". Я не ожидала увидеть здесь тебя, Дэвид, дорогой, но рада, что ты здесь. Дурная кровь во мне, как и в ней. Теперь все честно. Я выйду и скажу им, где найти Глинис. Я не хочу даже когда-нибудь еще увидеться с тобой.- Бетти замолкла, глаза ее наполнились слезами.- Извини,- добавила она,- я не хочу, чтобы ты видел меня даже сейчас.
      И она бросилась к двери.
      - Я и в самом деле думаю...- начала Марион.
      - Бетти,- сказал Гарт тоном, которым пользовался очень редко,- стой, где стоишь.
      В тот же момент Винс схватил Бетти за руку и развернул. Марион вскочила с дивана.
      - Когда ты перестанешь играть в детектива, Винс,- бросил Гарт,- может быть, ты ответишь на вопрос, который полиция обязательно задаст? Почему у нас возникли такие неприятности? Если Марион сказала правду...
      - Если я сказала правду?
      - Да. Я в этом не уверен. Но если Марион сказала правду, то каким образом Глинис Стакли, или кто там еще, могла выйти через подвальную дверь?
      Винс отпустил руку Бетти.
      - Да, старик, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я согласен, это прекрасный вопрос, чтобы привести нас всех в замешательство. Но ведь это вопрос чисто академический, не так ли?
      - Академический? Роджерс не будет все время пить виски в столовой, он спустится в подвал. Знаешь, что он там найдет?
      Веселая морщинка легла возле губ Винса и тут же исчезла.
      - Да,- согласился он,- знаю. Я подслушал, как ты рассказывал Марион, что сам отодвинул обе задвижки. Значит, если эти навозные мухи не поверят нам на слово, то найдут дверь отпертой, как и говорила Марион.
      - Так, я понял,- сказал Гарт, помолчав,- значит, мы будем придерживаться этой версии, потому что иная привела бы к невыгодным для нас заключениям.
      - А что еще делать?
      - Может быть, ты и прав. Ты уверен, что никогда не встречался с Глинис Стакли?
      - В жизни ее не видел, старик!
      - Так. Ты видишь Бетти? Я ее защищаю.
      - Не нужно,- вскричала Бетти,- не нужно меня защищать! Можно я сейчас выйду к инспектору? И еще, пожалуйста, не пытайся больше со мной увидеться.
      Она говорила отвернувшись, неестественным ровным голосом, со стыдом и унижением. Гарт, тронутый до глубины души, чуть ли не закричал ей:
      - Я уже говорил тебе однажды, Бетти, не будь глупой. Это не пустяки!
      - Не пустяки? Для тебя?
      - Да! Мы вместе поедем в Фэрфилд. Если Глинис случайно окажется там, мы с ней встретимся.
      - Ох нет, не надо. Я имею в виду...- Бетти зажмурила глаза и опять их открыла.- Я имею в виду,- сказала она,- что ты прекрасно притворяешься. Я люблю тебя за это притворство. Но кровь все-таки имеет значение. Или будет иметь значение. И ничего тут не поделаешь. Если ты полагаешь, что сможешь снова встречаться со мной, не задавая себе вопросов, кто я такая и что у меня на уме, ты приедешь ко мне завтра или послезавтра, когда у тебя появится время все обдумать. Но этого не будет. Все кончено, Дэвид, и я молю Бога, чтобы больше и не начиналось. Попроси этого человека отпустить меня, пожалуйста. Я пойду к инспектору.
      Гарт сделал знак Винсу, и тот сразу отступил в сторону.
      Но Гарт не должен был отпускать ее. И тем более не должен был позволять ей одной возвращаться в Фэрфилд. Тогда не случилось бы той катастрофы, которая разразилась в шесть часов вечера следующего дня.
      Часть вторая
      НЕРЕАЛЬНОСТЬ
      Как "s'il vous plait" в Париже, "будьте любезны" или "пожалуйста" в основном употребляются, когда вы делаете заказ в кафе или ресторане или хотите обратиться с просьбой. Однако английские формы учтивости не требуют такой поминутной церемонности, как во Франции.
      Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель.
      Глава 6
      Фэрфилд-приморский даже в июньский субботний полдень нельзя было бы назвать слишком веселым местом.
      Не бренчали банджо на его пляжах, не пели свои песни темнолицые музыканты, и странствующие проповедники не объясняли, почему в мире все так плохо и что нужно сделать, чтобы привести все в порядок. Хотя среди его обитателей были и бедные, и старые люди, все же большинство составляли преуспевающие и степенные.
      Правда, несколько купальных кабин, этих любопытных пережитков восемнадцатого века, напоминавших, по мнению Гарта, "удобства во дворе" на колесах, могли в прилив выкатиться на линию прибоя, с тем чтобы полные чувства собственного достоинства купальщики могли раздеться внутри и нырять в воду прямо с них, избежав необходимости появляться на пляже в купальном костюме. Но сейчас был отлив, и широкая полоса ила мокро блестела под серым пасмурным небом.
      Кроме того, вдоль берега шла прогулочная набережная с шеренгой высоких кованых фонарей, а в парке с рассохшимися скамейками и позолоченной эстрадой при случае можно было услышать стихи и напевы Гилберта или Салливана. Но к этому времени, к шести часам теплого вечера, большинство народа уже уютно устроилось по домам за чаем.
      Если не считать лая нескольких собак, которые выросли слишком нервными, в Фэрфилде царила тишина.
      "Удивительно",- подумал Дэвид Гарт.
      К северу на некотором расстоянии от Фэрфилда располагался печально известный морской курорт, носивший название Банч. Случалось, что порыв ветра доносил оттуда обрывки мелодий "гидди-гоу-раундс" или "коконут-шиз", но фэрфилдцы старались этого не замечать. Гарт предпочитал Банч. Но вы никогда об этом не догадались бы, увидев, как он шествует по набережной в южном направлении. Там над берегом неясно вырисовывались очертания дома Бетти, а за ним, еще дальше к югу, лежал третий приморский городок под названием Рейвенспорт.
      По случаю поездки за город Гарт сменил деловой костюм на твидовый, а цилиндр - на мягкую фетровую шляпу. И все-таки он выглядел внушительно и мрачно, поскольку думал о Бетти и о прошлом вечере. И конечно, об ужасных нелепых словах, брошенных ею перед тем, как она покинула дом в Хэмпстеде.
      Бетти еще отвечала в кабинете на вопросы инспектора Роджерса, когда Винс Боствик сделал Гарту сногсшибательное предложение и высказал столь же сногсшибательное предположение.
      - Старик, перестань твердить "нереально, невозможно...",- раздраженно произнес Винс.- Ты все еще пытаешься объяснить, как оказалась закрытой изнутри на две задвижки подвальная дверь?
      - Да. Согласись, это странно.
      - Знаешь,- сказал Винс,- я могу это объяснить.
      Это замечание, столь не вовремя сделанное, рассмешило Марион до визга.
      Пока инспектор Роджерс допрашивал в кабинете Бетти, остальные расположились в гостиной. Марион ходила взад и вперед, пару раз взметнув подол юбки чуть ли не до бедер.
      - На самом деле,- продолжал Винс, всецело погруженный в себя,- я думал об этом малом, который подписывается Фантомом. Он, кто бы ни был, очень умен. Фантом...
      - Если вы, мужчины, не перестанете болтать об этих рассказах,- сказала Марион,- я могу сойти с ума. Детективы!- Ее голос сорвался на визг.- Ваши нелепые детективы ничего общего не имеют со всем этим.
      - Не торопись, моя лапочка,- отозвался Винс.- Если ты сказала правду, то, как говорит Дэвид, получается, что кто-то запер задвижки.
      - О! Кто же?
      - Может быть, я это сделал?
      Марион судорожно вздохнула и широко раскрыла глаза. Винс указал пальцем на Гарта:
      - Когда я стучал в дверь, вы с Марион были слишком увлечены разговором и не слышали меня. Парадная дверь была открыта. Очень хорошо! Предположим, что подвальная дверь тоже была открыта, как говорит Марион. Допустим также, что я вошел в дом, любым путем, каким захотите. Предположим, что я хотел доказать, что моя дорогая жена врет, и доставить ей неприятности. Предположим, я сам закрыл задвижки, а потом поднялся по лестнице из подвала и пошумел в холле, словно я только что вошел в парадную дверь.
      - Это нечестно!- выкрикнула Марион.- Это не по правилам!
      Она довольно неловко шагнула назад, схватилась за спинку стула и села.
      - Ты мне теперь мстишь, Винс, да?- с вызовом проговорила она.- В тот вечер, когда мы смотрели "Веселую вдову", я... я шутила и дразнила тебя по поводу кое-чего, а теперь ты мне мстишь.- Выражение ее лица изменилось.- На самом деле ты ведь этого не делал?
      - К черту все! Конечно, я этого не делал! Даже для меня это не шутки.
      Лицо Винса тоже изменилось. Он подошел и положил руки на плечи Марион.
      - Я все еще люблю тебя, мое взрослое дитя, хотя подобные признания противоречат моему характеру.- Беспокойство заострило и без того резкие черты его лица.- Я этого не делал, но кто-нибудь еще это сделать мог. Кто-то мог подождать, пока дверь закроют, и только потом сообщить полицейским.
      - Но полиция ничего не знает! Инспектор, как его там, верит всему, что мы сказали!
      - Хм... Возможно. Ты, лапочка, никогда не умела думать на два хода вперед.
      - Но, Винс!..
      - А ты что скажешь, Дэвид? Это разумное объяснение?
      - Ну,- сказал ему Гарт,- в какой-то мере, разумное. Когда я впервые подумал об этом...
      - Ты уже думал об этом? Обо мне?
      - Да, о тебе. Это довольно очевидно.
      - Очень любезно с твоей стороны говорить так!- воскликнул оскорбленный Винс, с него слетело все его добродушие.- Ты имеешь в виду, что, по-твоему, я запер задвижки?
      - Нет, я не думаю, что это сделал ты; я не думаю, что это вообще кто-нибудь делал. Этот дом похож на резонатор; все полы скрипят и трещат; деревянная лестница в подвал тоже плоха. Мы с Марион были здесь одни. Даже если мы были поглощены разговором, едва ли я мог совсем ничего не услышать. Есть и несколько других причин, но о них потом. Я могу почти поклясться, что это неверное объяснение.
      - Но, боже всемогущий!..
      Гарт взглянул на своего друга:
      - В чем дело, Винс? Ты так легко относился ко всему этому. Что же случилось теперь?
      - Я просто подумал. Если это не произошло так, то это не могло произойти никак иначе, это совершенно невозможно!
      - А-а. Ну, если ты, наконец, убедился в этом, мы можем потихоньку двигаться дальше. Кто-то постарался устроить нам неприятности. Если так, то нам стоит приготовиться к ним.
      - Как?
      Дверь из кабинета в дальнем конце холла распахнулась - судя по всему, допрос закончился. Бронзовая Диана с лам пой вздрогнула. Бетти шла медленно, опустив плечи. Инспектор Роджерс провожал ее до дверей.
      - Да, миледи, пока все. Боюсь, только пока. Очень жаль, что эта женщина - ваша сестра.- Тут Бетти дернулась.- Однако, если это она, наши люди захотят расспросить вас еще и о других случаях, это может пригодиться.
      - Ее арестуют?
      - Это вопрос не ко мне, миледи. Даже если миссис Боствик ее опознает это еще не доказательство, что она напала на бедную леди наверху. У меня есть ее адрес,- Роджерс выудил из нагрудного кармана блокнот,- и я передам его в Скотленд-Ярд.- Потом добавил: - Есть еще одна вещь, о которой я должен спросить.
      Его тон резко изменился. Он стал сдержанным, хотя и по-отечески покровительственным. Бетти вдруг остановилась посреди холла. Заметив Гарта в дверях гостиной, она залилась краской и повернулась к инспектору Роджерсу.
      - Да?- спросила Бетти.
      - Почему вы так торопитесь вернуться в коттедж?
      - Но... я живу там все лето! С середины мая.
      - А вдруг вы встретитесь со своей сестрой?
      - Нет, конечно нет!- воскликнула Бетти в явном удивлении.- Глинис в Лондоне; я же только что дала вам ее кенсингтонский адрес.
      - Что я хочу сказать: вы не боитесь своей сестры, а? А может, вы замыслили какую-нибудь глупость?
      Гарт отступил на шаг. Взгляд инспектора Роджерса последовал за ним. Слова инспектора явно предназначались ему, хотя обращался он к Бетти.
      - Сейчас, сейчас, миледи, я же сказал вам, что нет нужды беспокоить мистера Гарта или брать его машину, чтобы отвезти вас на Чарринг-Кросс. Констебль поймает для вас такси или кеб; он сейчас вернется. Что я хотел сказать...
      - Пожалуйста, потом.
      - Вы говорили мне, сестра вам угрожала. Говорила, что заберет ваши деньги или вашу собственность. Она упоминала о коттедже и павильоне. Не сочтите за пустое любопытство, миледи, но что такое "павильон"? Что-нибудь типа "Брайтон-павильон"?
      - Господи, конечно нет! Это домик, нечто вроде купальной кабины, только без колес, с двумя комнатками для благопристойности.
      - Для чего, миледи?
      Бетти засмеялась так же, как ранее смеялась Марион.
      - Для переодевания: в одной комнате переодеваются женщины, в другой мужчины, все очень благопристойно.- Смех звенел до тех пор, пока Бетти не удалось с ним справиться.- Простите, пожалуйста, мистер Роджерс. Это совсем не смешно. Люди, лет десять или двенадцать назад строившие коттедж, заодно построили и павильон.
      - И?..
      - Сейчас никто там не переодевается. Если у меня бывают гости, они переодеваются в коттедже, но мы иногда сидим на маленькой веранде, когда хотим полюбоваться морем, и пьем чай. Мы поднимаем флаг, если занимаем павильон.
      - У вас бывает много гостей, миледи?
      - Нет. Разве я не говорила вам, что я - пария? Только доктор Гарт и... и мистер Хэл Омистон. А что? Это имеет значение?
      - Может быть, и нет. Хотя надеюсь, что все кончится хорошо. Только берегите голову, когда пойдете купаться.
      - Что вы хотите сказать?
      На крыльце послышались решительные шаги, парадная дверь открылась.
      - Кеб здесь, инспектор,- отрапортовал констебль.
      Каждое слово, каждая интонация запечатлелась в памяти Дэвида Гарта. Эта сцена и сейчас стояла у него перед глазами, пока он под пасмурным небом шагал по набережной Фэрфилда и ветер трепал поля его шляпы.
      Он настолько погрузился в воспоминания, что чуть не налетел на каменные с чугунным литьем ступени "Ройял Альберт аквариум", которым заканчивалась шеренга зданий. Сойдя на параллельную морю тропинку и миновав "аквариум", он должен был попасть на Балаклава-роуд, по том свернуть направо, на Севастополь-авеню, и идти по ней, пока она не упрется в немощеную дорогу, идущую вдоль берега.
      Полоска плоского берега длиной пять миль изогнулась дугой между кентскими скалами от Банча на севере до Рейвенспорта на юге. Рейвенспорт, когда-то бывший маленьким, но оживленным морским портом, со времен Средневековья впал в спячку; сохранилось лишь несколько живописных старинных зданий да два, самых лучших в Англии, паба.
      На окраине Фэрфилда Гарт прошел мимо гостиницы "Кавалер и перчатка". Комнаты ему были уже забронированы, но в гостиницу он не зашел. Свою машину он оставил в Лондоне и приехал поездом. Десять минут быстрой ходьбы, и он доберется до дома Бетти.
      И что?..
      "Есть один вопрос,- подумал он,- который вчера не был задан. Но если вспомнить о шантаже, он вообще может стать самым главным".
      Часы на церкви Святого Иуды, возвышавшейся над отвратительными портиками вилл, оставшихся позади него в Фэрфилде, пробили без четверти шесть. Но у него не было случая спросить Бетти. Когда через десять минут ходьбы Гарт опять вышел на дорогу и уже видел дом Бетти, у него в голове мелькнула другая мысль.
      За довольно высокой вечнозеленой изгородью разместился солидный дом под красной черепичной крышей, довольно длинный и приземистый. К пляжу надо было спускаться по откосу, заросшему колючей низкой травой. Справа нечеткий велосипедный след - Бетти была любительницей, хоть и не слишком ловкой, велосипедной езды - уходил от дороги по траве вниз, к пляжу.
      И тут Гарт остановился в недоумении.
      Перед домом стоял его собственный автомобиль.
      Машина смотрела в сторону Фэрфилда. Ее мотор полузадушенно урчал в абсолютной тишине. Хотя некоторые заводчики уже додумались снабжать автомобили ветровыми стеклами и откидным верхом, защищающим от пыли, у машины Гарта не было ни того ни другого. Пыль толстым слоем лежала на кожаных подушках в кузове, где кто-то бросил легкое пальто, пару водительских перчаток с крагами, кепку и зловещего вида слюдяные очки.
      - Хэлло, Нанки,- сказал несколько удивленный голос.- Добрый день, Нанки. Хотя день не очень добрый, не так ли?
      Двигатель продолжал стучать.
      Мистер Генри Омистон, невысокий, светлолицый молодой человек с довольно длинным носом, который вполне уравновешивался выдававшимся вперед подбородком, шел по дорожке от дома Бетти к деревянным воротам между вечнозелеными зарослями. Соломенную шляпу он сдвинул на затылок, а руки сунул в карманы красно-белого полосатого жакета.
      - Кажется, вы о чем-то размышляете, Нанки?
      - Интересно, найдется ли в английском языке более неприятное слово, чем "нанки", которым ты заменяешь слово "дядя"?
      - Боюсь, слишком многие вещи покажутся вам неприятными.
      - И ты - лишнее тому доказательство. Что ты здесь делаешь?
      - Мой дорогой Нанки,- вежливо ответил Хэл,- не стоит передо мной заноситься или разыгрывать из себя знаменитого доктора. На меня это не действует, а вам не поможет, так что и не пытайтесь. Кроме того, знаете ли, вы не блещете остроумием.
      - Я спросил, что ты здесь делаешь?
      То же, что и вы.- Хэл невозмутимо улыбался и ждал.- Когда я рано утром позвонил, ваша экономка сказала мне, что вы уже уехали куда-то. В крайнем смятении. Она не знает - или говорит, что не знает,- куда. Но она сказала, что вы собирались быть здесь примерно в это время.
      - И именно поэтому, я полагаю, ты опять взял мою машину?
      - Естественно. Кстати, я заправился. Поговорим о скромном банкноте в десять фунтов?
      - А ты уверен, что десяти фунтов будет достаточно?
      - Нет, но на ближайшее время мне хватит. Ваш сарказм не остался незамеченным, Нанки. Он, конечно, трудноуловим, но я его понял.
      Из каменного дома не доносилось ни звука. В сердце Гарта закрались ужасные подозрения, и он хотел как можно скорее увидеть Бетти. Он готов был дать Хэлу любую сумму, лишь бы тот убрался отсюда, и немедленно. Очевидно, Хэл это понял: со стороны Гарта было ошибкой сразу лезть в карман за бумажником.
      - Вот интересно,- проговорил Хэл и прищурился,- с чего вдруг вы так расщедрились? Как это сыну вашей дорогой покойной сестры удается склонить вас к столь богатым пожертвованиям? Кстати, вам, случайно, не встречался славный, честный полицейский по имени Георг Альфред Твигг?
      - А он что, тоже оказался на Харли-стрит? Случайно.
      - Может быть, и случайно. Я не знаю, что вы ему сделали, Нанки, но едва ли вы ему нравитесь. Я также не думаю, что ему нравится Бетти.
      - Где Бетти?
      - Вы, конечно, очень хотите это узнать. Представляю себе...
      И Хэл Омистон разыграл целое представление. Стоя в воротах, он приподнял шляпу над светлыми волосами. Сначала он словно хотел возложить сам на себя брачный венец, потом вроде как задумался и засомневался. Гарт понимал, что племянник так нагл, главным образом, по неопытности. Горделивую позу портили длинный нос и выпяченный подбородок.
      Но в целом юноша выглядел весьма привлекательно.
      - Мне, пожалуй, нравится эта обаяшка,- заявил Хэл.- У нее и деньги есть. Я бы увел ее у вас, Нанки, если бы она не походила так на другую женщину...
      Гарт больше не стал ждать и пошел по дорожке к дому. Но Хэл, водрузив на место шляпу, обогнал его. Вместе они дошли до парадной двери с медной фигуркой гоблина в качестве дверного молотка. Дверь была не заперта, за ней открывался очень широкий, с низким потолком коридор, тянувшийся через весь дом. В дальнем конце коридора были широкие стеклянные двери. Сквозь них лился слабый дневной свет.
      - Не стоит кричать,- сказал Хэл,- я уже пробовал. Ее здесь нет.
      - Где же она?
      В коридоре пахло старым деревом и камнем. Хэл замялся, потом пошел к стеклянным дверям и открыл их. Двери выходили на пляж.
      - Она пошла купаться,- ответил Хэл,- и не вернулась. Надеюсь, с ней ничего не случилось.
      Глава 7
      - Сейчас отлив,- сказал Гарт.- Так, говоришь, она отправилась плавать, когда вода стала уходить?
      Хэл выглядел почти по-человечески, если не считать приподнятого уголка рта.
      - Не путайте меня, уважаемый родственник. Ее нет уже два часа, а отлив начался меньше часа тому назад. Прилива не будет до девяти часов.
      - Ну что ж, хорошо.- Гарт заговорил чуть громче.- Бетти обычно ходит плавать примерно в это время - в четыре часа, как раз перед чаем. После купания она пьет чай в павильоне.
      - Я знаю, Нанки. Кому вы это говорите? Но обычно она не тратит на это столько времени.
      - Я только сказал...
      Оба смотрели на море. На горизонте клубились серые облака.
      Спуск, начинавшийся сразу за стеклянными дверями, весь в куртинах колючей травы, вел к пляжу, находящемуся в трех-четырех ярдах. Песок на пляже выше полосы прибоя был белым, ниже - влажный и плотный, темно-серый; дальше за павильоном он становился просто вязкой, илистой грязью.
      Море, безбрежное, как любовь, пахло солью и йодом. Но сейчас Гарт думал скорее о морских чудовищах, чем о безбрежных просторах. Павильон на темнеющих деревянных сваях стоял в тридцати футах за линией прибоя. Пляж спускался в воду так полого, что уклон вообще не был заметен. За павильоном футов на сорок, может быть пятьдесят, тянулась серая полоса.
      На песке не было никаких следов.
      В тот момент Гарт не удивился и не придал этому значения, ведь следы человека, входившего в воду два часа назад, давно уже смыл отлив. И еще Гарт обнаружил, что воротничок его душит, а соленым воздухом трудно дышать.
      - Хэл, откуда ты знаешь, что она пошла туда?
      - Я видел, как она шла.
      - Ты видел ее отсюда?
      - Будет лучше, мой уважаемый предок, если вы не будете меня перебивать. Нет! Я ехал по дороге туда.- Хэл махнул рукой назад и налево, в направлении Рейвенспорта.- И видел, как она спускается на пляж и идет к павильону. На ней был ее обычный купальный костюм и большая резиновая шапочка.
      - Ты с ней говорил?
      - С такого расстояния?- Губы Хэла снова вздернулись.- Я приветствовал ее, и она махнула рукой мне в ответ. И не говорите мне, что я вру. Тем более, что есть еще один свидетель, который ее видел. Я только отвозил его в Рейвенспорт.
      - О? И кто же этот свидетель?
      - Ваш друг из Скотленд-Ярда, Каллингфорд Эббот.
      - А что делал здесь Эббот?- вскинулся Гарт.- Зачем ты отвозил его в Рейвенспорт?
      - А не слишком ли вы любопытны? Насчет того, что Эббот здесь делал, прошу меня простить, это не ваше дело. Во всяком случае, я этого не знаю. Он держал рот на замке, как все полицейские.- Лицо Хэла помрачнело.- Я подбросил его в Рейвенспорт, провел пару приятных часов в тамошнем пабе под названием "Красный смотритель" и вернулся сюда в надежде найти вас, всего за две минуты до вашего появления.
      Гарт опять посмотрел в сторону моря.
      - Бетти!- крикнул он.
      Ответа не было.
      - Бетти!
      Снова его голос прогремел над пустынным пляжем; и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь рокотом мотора перед открытыми воротами.
      - Когда ты вернулся сюда из Рейвенспорта и не обнаружил Бетти в доме, почему ты не пошел в павильон?
      - Чтобы заляпать все туфли песком и грязью? Вот уж увольте, почтенный родственник! Неужели я кажусь вам таким легкомысленным? И не мое дело, если... Постойте секунду, Нанки,- торопливо добавил Хэл, увидев, что Гарт решительно двинулся вперед по травяным кочкам.- Прежде чем я позволю вам улететь к вашей любимой, я должен вам кое-что напомнить. Вы наверняка не будете возражать, если я возьму вашу машину. Но остался небольшой вопрос насчет десяти фунтов, который нужно уладить.
      Они посмотрели друг на друга. Гарт достал из кармана бумажник, извлек из него две пятифунтовые купюры, скатал их и бросил в траву к ногам молодого человека.
      Словно его собственный крик возвратился к нему из песков. Хотя голос Хэла был и выше, и слабее.
      - Вы наглец, доктор Дэвид Гарт! Может быть, прежде чем мы постареем, вы пожалеете, что так сделали.
      Но Гарт уже не обращал на него внимания: он бежал.
      На песке оставались неглубокие, четкие следы. Позади него рокот мотора сменился энергичным фырканьем, потом послышался резкий выхлоп. Гарт оглянулся через плечо и увидел, как зеленый автомобиль рванул на север в сторону Фэрфилда. Отвлекшись, Гарт поскользнулся, но сумел удержаться на ногах.
      В павильон вели три деревянные ступеньки. Дверной проем закрывала полотняная штора в красно-белую полосу, которую можно было поднять или опустить с помощью шнура только изнутри. Сейчас штора была приспущена. Дэвид Гарт не стал поднимать ее, а просто проскользнул под ней и выпрямился. Стена, параллельная той, что была обращена к морю, отделяла темноватую и тесноватую прихожую. В этой стене были сделаны две небольшие одинаковые деревянные двери, обычно приоткрытые, которые вели в две комнатки павильона. В простенке между дверями, наподобие ширмы, висел старый парус.
      - Бетти!- опять позвал Гарт.
      Никто не ответил.
      Гарт шагнул в левую комнату, распахнув дверь, слегка задевавшую половицы. В каждой комнате имелось еще по одной двери, стеклянной; они вели на маленькую веранду с видом на море.
      Солнце слабо освещало пару кресел, крошечное зеркало и полдюжины крючков для одежды на стене. Гарт стоял, вдыхая аромат просоленного дерева, песка и моря, такого же, от какого можно задохнуться на любом пирсе.
      Последние арендаторы использовали павильон для "купальных приемов". На большой фотографии, снятой приблизительно в 1897 году и оставшейся после них на стене в гостиной Бетти, были запечатлены две маленькие гребные шлюпки, в одной сидели три дамы, в другой - три джентльмена, все в верхней одежде. Сняв крышку с объектива, фотограф заставил их по мелководью добираться до павильона, используя, дабы не промокнуть, весла в качестве шестов.
      Сейчас эти люди уже умерли. Стали призраками. Гарт медленно досчитал до десяти. Потом открыл застекленную дверь и вышел на маленькую веранду.
      Там тоже было пусто. Деревянное кресло-качалка с высокой спинкой стояло справа от Гарта, возле двери во вторую комнатку. На полу рядом с креслом он заметил чашку с блюдцем и остатками чая, явно не 1897 года.
      - Бетти!
      Ветер гнал волну вдоль берега. Пропитанная влагой древесина, казалось, поглощала все звуки так же, как их поглощала вода. Гарт не слышал даже собственных шагов, когда шел к той, другой, двери. Словно вечность минула прежде, чем он добрался до нее.
      Он чувствовал, что его колени дрожат. Собравшись с духом, Дэвид взялся за ручку и распахнул дверь.
      Она лежала там, во второй комнате, на полу лицом вниз. Тусклый дневной свет падал на ее темно-коричневый купальник, голые бедра и ноги в парусиновых тапочках, которые Бетти всегда надевала, когда шла купаться, а на придвинутом к стене столе стояли чайник, чашки с блюдцами и спиртовка. Лица ее он не видел. Она была задушена.
      Ему вспомнилась фраза из журнала мод, которую Бетти прочитала ему вслух всего неделю назад:
      - "Из старой мохеровой юбки может выйти прекрасный, новый купальный костюм",- и добавила: - Фу-ты!
      На мгновение его охватил ужас. "Из старой мохеровой юбки может выйти прекрасный, новый купальный костюм. Из старой мохеровой юбки может выйти прекрасный, новый купальный костюм. Из старой мохеровой юбки..."
      Дэвид подошел к безжизненному телу и осторожно перевернул его. Посмотрел на распухшее, посиневшее лицо, потрогал белый шнур, впившийся в горло и туго затянутый узлом на шее. Потом резко выпрямился.
      Это была не Бетти.
      Но не только это заставило Гарта так дернуться и быстро оглядеть всю темноватую, душную, зловещую комнатку. Тело женщины было теплым. Капельки крови на ноздрях еще не подсохли. Женщина умерла не более чем пятнадцать-двадцать минут назад.
      Пятнадцать-двадцать минут.
      Дэвид вынул часы, открыл крышку. Невероятно, но стрелки показывали ровно шесть.
      Гарт убрал часы. Потом он стоял неподвижно, только водил вокруг глазами.
      Открытая дверь на веранду была как раз напротив приоткрытой двери, ведущей на пляж. В купальном павильоне не было окон. Возле спиртовки, среди посуды и ложек, стояла фляжка в полгаллона, в которой Бетти держала воду для чая, чайник, фаянсовый заварной чайничек и банка сгущенного молока.
      Гарт посмотрел на стену напротив. На одном из крючков висела длинная накидка из коричневой в желтую полоску саржи. Он знал, что накидка принадлежала Бетти, хотя надевала она ее редко. Он подошел к накидке, исследовал карманы и в одном из них нашел носовой платок с инициалами "Г. С.".
      Глинис Стакли.
      Да, фигурой она очень напоминала Бетти. О лице - даже если не смотреть на высунутый, прикушенный язык и выпученные полуоткрытые, тусклые глаза этого не скажешь. Он быстро вернулся к телу Глинис и придал ему ту же позу, в какой он его нашел.
      Потом оглядел стол, потянулся к чайнику, но отдернул руку, словно обжегшись, и задел чашку. Фарфор, грохнув, как маленькая бомба, разлетелся на мелкие кусочки.
      В это мгновение снаружи павильона знакомый голос позвал его по имени, потом еще раз, громче. Гарт приготовился к неизбежному и поспешил к главной двери павильона: красно-белая полосатая штора была все еще полуопущена. Он дернул за шнуры и поднял штору полностью.
      Ему бросился в глаза перевернутый велосипед, он увидел его даже раньше, чем лицо спешившей к павильону женщины.
      Велосипед валялся более чем в сорока ярдах от него; по травянистому склону с северной стороны дома тянулся велосипедный след.
      - Хэл...- начал задыхающийся голос Бетти.
      - Что Хэл?
      - Он проехал мимо меня по дороге. У него был такой вид...
      На Бетти была другая соломенная шляпка, темная юбка и серо-голубая блузка с высоким воротником. Жизнь снова обрела черты реальности, набрала темп и подхватила этих двоих людей, чтобы нести их с привычной скоростью, пока смерть не скажет своего последнего слова.
      - Бетти, твоя сестра приезжала к тебе?
      - Да. Она еще здесь.
      - Где?
      - В доме, полагаю. Она, наверное, уже вернулась с купания. Часа два назад мы с ней поругались и орали, как рыбные торговки. Я наговорила ей таких слов, от которых твоим друзьям пришлось бы затыкать уши. Поэтому я и сбежала, точнее, уехала на велосипеде. Но в твоей записке было сказано, что ты приедешь в шесть часов, так что я не могла...
      - В моей записке? В какой записке?
      Дыхание Бетти успокоилось, хотя румянец еще сохранился. Она смотрела на Дэвида широко открытыми глазами, и взгляд ее был необычен, словно она хотела проникнуть в его душу, хотела сказать, что изменила свое мнение. Бетти протянула ему левую руку.
      Небольшой листок бумаги, сложенный в несколько раз в длину, торчал из серой перчатки. Гарт привязал шнуры шторы к ржавому крюку, чтобы она оставалась поднятой.
      - В начале нашего знакомства,- сказала она,- ты написал мне две или три записки, напечатал на машинке. Я сохранила их, хотя они напечатаны. Это твоя машинка, да? Почему ты спрашиваешь? Ты видел Глинис? Хэл ее встретил?
      - Бетти, я не хочу тебя пугать...
      Она стояла на плотном песке, чуть в стороне от ступенек, которые вели в двери павильона, и, глядя на Дэвида снизу вверх, держалась необычно сурово.
      - Я не хотел тебя пугать...
      - Тогда скажи что-нибудь. Пожалуйста, ответь мне что-нибудь.
      - Если смогу.
      - Что-то случилось,- проговорила Бетти,- что-то, чего я боялась.
      - Да.
      Гарту показалось, что Бетти сейчас лишится чувств. Глаза ее стали бесцветными. Он спрыгнул со ступенек, подхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Она дрожала.
      Если бы кто-нибудь увидел их сейчас, он подумал бы, что они так же одиноки во всем мире, как одиноки сейчас на пляже; и, наверное, так оно и было. Левая рука Бетти с запиской, засунутой в перчатку, безжизненно повисла. Он пока не касался записки.
      - Бетти, послушай меня. Твоя сестра мертва. Она лежит в одной из двух комнат павильона, в правой, если смотреть на море. С ней случилось почти то же самое, что случилось с миссис Монтегю вчера вечером. Тебе не тяжело это слушать?
      - Со мной все в порядке. Я ненавидела ее.
      - Да. Это факт, который говорит против нас. Нам придется защищаться, но мы не сможем ничего сделать, если не скажем друг другу всей правды. Ты понимаешь это?
      - Ох, Дэвид, прости!- вскрикнула она.- О господи! Дорогой, пожалуйста, прости!
      - За что? Здесь не за что просить прощения, дорогая. Ведь ты не убивала ее, как я понимаю?
      - Нет! Нет! Я хотела, но знала, что не смогу. Я имела в виду, что...
      - Я знаю, что ты имела в виду. Это не важно.
      Бетти обняла его. Потом с судорожным усилием распрямила плечи. Дэвид продолжал говорить медленно, ласково, стараясь передать ей свою уверенность.
      - Я соображаю сейчас даже хуже, чем обычно,- сказала она после паузы.Пожалуйста, спрашивай у меня что хочешь.
      - Очень хорошо. Когда произошла ваша ссора? Когда ты в последний раз видела Глинис живой?
      - Примерно два часа назад,- ответила Бетти. Ее твердость, если и была притворной, выглядела вполне убедительно.- Я не знаю точно,- она прижала руку к груди,- у меня не было с собой часов. Может быть, без десяти четыре. Это произошло в ее спальне.
      - В ее спальне?
      - Да,- отозвалась Бетти.- Глинис появилась ранним утром с вокзала. Она бросила саквояж и сказала, что собирается остаться на день или два. А еще она засмеялась и заявила: "Но не думай, голубушка, что для тебя это удобная возможность. Нет, нет, нет! Я оставила в Лондоне письмо на случай, если со мной что-нибудь случится".
      Гарт сказал несколько натужно:
      - Кажется, твоя сестра была классическим случаем нервной патологии.
      - В каком смысле?
      - Не бери в голову. Больше она не посмеет.
      - Не говори так!
      - Прошу прощения. Ты сама сказала...
      - Хорошо, что миссис Ханшю не было,- торопливо продолжала Бетти. Перед глазами Гарта возник образ в высшей степени респектабельной экономки.Понимаешь, в Банче заболела дочь миссис Ханшю. Вчера вечером, перед тем, как мы с Хэлом поехали в Лондон на этом несчастном автомобиле, я разрешила ей навестить дочь и не возвращаться до понедельника. Мои манеры, Дэвид, такие же вульгарные, как у Глинис. Я просто мысли не допускала, что кто-нибудь может узнать, что Глинис здесь. До этого она всегда держала свои визиты в секрете. И вот, когда я с дневной почтой получила твою записку...
      - Ах да, моя записка. Можно я взгляну?
      Бетти изумленно посмотрела на него.
      - Но я думала, ты простил меня!- воскликнула она.- Ты... ты ее писал?
      - Да, успокойся, я ее писал. И все же дай мне взглянуть.
      Бетти выдернула из перчатки записку, развернула и отдала ему. У Дэвида не было времени объяснять ей, что он не писал этой записки и ничего о ней не знал.
      Это был листок самой низкосортной бумаги для заметок, которой Гарт пользовался, печатая на машинке свои счета. "Моя дорогая, я буду у тебя в субботу в шесть часов. Неизменно твой". Даты не было. Вместо подписи стояла написанная чернилами буква "Д".
      Но это была не та машинка, на которой Майкл Филдинг печатал счета. Кто-то напечатал послание на его, Гарта, личной пишущей машинке, стоявшей в его комнате и предназначенной для двойной жизни.
      - Бетти, ты сохранила конверт?
      - Да, конечно!- В возгласе Бетти слышался почти упрек.- Я прямо сейчас могу сказать тебе, что на нем был лондонский штемпель: Вест, 23.40. Я могу показать тебе конверт. Но что это меняет? Если ты послал ее...
      - Дорогая, я уже сказал тебе, что послал. Я думаю кое о чем еще.
      Он и в самом деле думал о том, какое выражение лица было у его помощника там, на Харли-стрит, вчера вечером, и о романе в красной обложке, оставленном в приемной. Но об этом он не мог сказать Бетти.
      - Держи.- И он отдал Бетти записку.- Ты рассказывала мне о своей сестре и о том, что произошло в коттедже сегодня утром. Да?
      Ветер трепал волосы Бетти.
      - Ну, я отдала Глинис большую спальню на первом этаже в дальнем конце.Она махнула рукой по направлению дома.- Когда я получила письмо, я думала-думала и наконец пошла в ее комнату. Она нашла один из моих купальных костюмов и надела его. Я сказала: "Ты не пойдешь на пляж, ты не разрушишь все, что я пыталась создать". Глинис ответила: "В чем дело, голубушка? Ты не хочешь, чтобы я встретилась с твоим молодым человеком?" Я рявкнула: "Не хочу, чтобы тебя хоть кто-нибудь видел здесь, не смей!" А Глинис заявила: "Не зли меня, не то я сниму даже купальный костюм. Ты слишком многое себе позволяешь". Тогда начался крик, и я просто сбежала.
      - Ты говорила ей о письме?
      - О господи, нет!
      - Так, Бетти, она надела твой купальник. Два свидетеля видели, как она спускалась на пляж. Они скажут, что это была ты.
      - Но я не делала ничего такого...
      - Успокойся. Я знаю. И мы в состоянии доказать это.- Гарт закрыл глаза, мысленно прикидывая дальнейшие вопросы, потом опять взглянул на Бетти: - Ты уехала отсюда на велосипеде. Куда ты направилась, в Фэрфилд?
      - В ту сторону, но не в сам город. Иногда я ехала, но больше шла и толкала велосипед. Я была так ужасно расстроена, что даже забыла про твою записку.
      - Ты не встретила никого из знакомых?
      - В книгах всегда задают такой вопрос, да?
      - Так встретила?
      - Я не знаю.- Она перевела взгляд на павильон.- Там было очень мало людей. Невероятно мало людей. Может быть, они боялись, что пойдет дождь. И все-таки вся местность казалась и пустынной, и как будто обитаемой.
      - Обитаемой?- повторил он.
      - Да, это звучит глупо; но я думаю, ты понял, что я имею в виду. Такое же чувство возникает, когда попадаешь в некоторые здания в Рейвенспорте. Потом я увидела, сколько времени, и вспомнила о записке. Я помчалась обратно изо всех сил и теперь потная и противная. Как раз перед Фэрфилдом мимо меня проехал Хэл Омистон на твоей машине. Он направлялся в Фэрфилд и выглядел очень сердитым.
      - Хэл тебя видел?
      - Да, конечно. Должен был. Мы находились всего в дюжине футов друг от друга, а ехал он не очень быстро, хотя, если он думал о чем-то своем... Это... это важно?
      - Несколько фактов, о которых говорил мой племянник, могут оказаться принципиально важными. Не унывай, Бетти! Я хочу, чтобы ты поняла всю ситуацию как она есть.
      - Да?
      - Твоя сестра задушена в этом павильоне.- Гарт показал назад, себе за спину.- Она была убита там, по моему мнению, примерно без двадцати шесть. Хотя медики всегда спорят, когда пытаются определить время смерти. Кто-то, кого сейчас в павильоне нет, был там в последние двадцать минут.
      - Кто-то?
      - Я имею в виду убийцу. В комнате, в которой умерла твоя сестра, фаянсовый заварной чайник полон примерно на треть, и чаем в нем все еще можно ошпариться.
      - Дорогой, я тебя не понимаю. Богом клянусь, что это не я! А не могла... не могла Глинис сама заварить себе чай?
      - Могла. Хотя вопрос не в том, кто заваривал чай или кто его пил или не пил. Но по каким бы параметрам ни определять время убийства, вода в тот момент была практически на том же уровне, что и сейчас. Теперь оглянись. Огляди пляж. Обернись на море. Посмотри под сваи павильона.
      Легкий бриз трепал волосы Бетти. Она быстро оглянулась и опять посмотрела на Гарта.
      - Есть твои следы,- продолжал Гарт,- ведущие сюда от брошенного на склоне велосипеда. Есть мои следы, тянущиеся сюда от задней двери дома. И никаких других. Видишь?
      - Дэвид, я...
      - Ты видишь, дорогая?
      - Да.
      - Убийца должен был уйти из павильона после того, как убил Глинис. Сейчас его там нет. И каким же образом он или она исхитрился исчезнуть, не оставив ни единого следа на влажном песке?
      Минуту или две никто из них не говорил ни слова.
      Какой-то гул, принесенный бризом, перекрывал шорох волн отступавшего моря.
      Но совсем иной звук донесся с противоположной стороны. Он походил на стук и звон полуразвалившегося открытого вагона, какие можно еще видеть на железнодорожных станциях в приморских городках. Однако этот вагон довольно лихо несся со стороны Рейвенспорта.
      - Нет, Бетти!- Гарт смотрел на двух пассажиров в экипаже.- Не бойся. Все в порядке.
      Им не пришлось долго ждать. Двое мужчин появились почти сразу из стеклянных дверей дома, выходивших на пляж.
      Они сразу заметили Гарта и Бетти. Но не обменялись ни словом даже друг с другом, пока шагали по песку. Блеснул монокль, хотя, казалось, солнца не было.
      - Друг мой,- с сочувствием вымолвил Каллингфорд Эббот,- мы слышали, что здесь случилось кое-что неприятное. Я надеюсь, что то, что мы слышали,неправда.
      Другой мужчина был не столь вежлив.
      - Ну и ну!- воскликнул детектив-инспектор Георг Альфред Твигг, качая головой и избегая взгляда Гарта.- Кто б подумал? Ну-ну!
      Глава 8
      Вдоль всего берега, на разные голоса и в разном ритме, часы начали отбивать девять.
      Возле дома Бетти Колдер в наступающих сумерках они звучали тихо и мелодично. Мягкими, вкрадчивыми волнами накатывался прилив.
      Но атмосфера в гостиной Бетти, где Каллингфорд Эббот разглядывал Дэвида Гарта, не вполне соответствовала этой благостности.
      В задней части каменного дома по обе стороны центрального коридора располагались две длинные, с низкими потолками комнаты; в каждой по три окна, под которыми ветер с шорохом шевелил колючую траву и песок. Комната слева предназначалась для покойной Глинис Стакли. Комната справа была гостиной - нагромождение мебели, шелковые шторы, обтянутые кретоном мягкие кресла,- Бетти провела здесь много времени, мечтая над книгами.
      Парафиновая лампа в желтом шелковом абажуре качалась под потолком. Выглянув в открытое окно этой гостиной, можно было увидеть штормовой фонарь, горящий внутри павильона. Но Гарт сидел у окна спиной к морю и смотрел на Каллингфорда Эббота, повернувшегося спиной к камину.
      Хотя в их тоне нет-нет да и проскальзывало раздражение, даже после трехчасового допроса говорили они вежливо.
      - Итак,- сказал Эббот, лицо которого из-за вставленного монокля казалось перекошенным на одну сторону,- вы больше ничем не можете нам помочь?
      - Я рассказал вам правду. Если вы мне не верите...
      - Ох, я не сказал, что не верю вам! По крайней мере, не во всем.
      - Благодарю вас.
      - Зачем такой сарказм.
      - Никакого сарказма,- искренне ответил Гарт.- Я ценю ваше великодушие и весьма признателен вам за то, что вы разрешили мне и леди Колдер поесть в "Кавалере и перчатке".
      - Надеюсь, вы понимаете, что я обязан сопровождать вас?
      - Да, конечно.
      - Очень хорошо. Тогда продолжим.
      Эббот, невысокий мужчина благородной наружности, носил сюртук и шейный платок. Его седые усы курчавились над крепким ртом, седые волосы коротко стрижены. Его нельзя было назвать щеголем: он выглядел слишком внушительно. Когда сверкал его монокль, то казалось, что это сверкает глаз.
      - В силу нескольких причин,- сказал он,- я хочу действовать в открытую. В деле миссис Колдер мы допустили ошибку. Я со всей прямотой признаю это.
      Гарт склонил голову.
      - Она не вымогательница, как мы думали,- продолжал Эббот.- Она не причастна к тому, что пять лет назад банкир Далримпль пустил себе пулю в лоб. Хочу заметить только, что здесь мы не слишком виноваты. После самоубийства Далримпля Глинис Стакли назвала имя своей сестры; она использовала ее имя и титул, когда вернулась в "Мулен Руж".
      Однако! Мы кое-что выяснили с тех пор, как леди Колдер рассказала эту историю хэмпстедской полиции. У нас уже есть отпечатки пальцев шантажистки, полученные (давайте признаем, неофициально) после смерти Далримпля. Поскольку тогда отпечатки пальцев не принимались в качестве доказательства, то судебное дело не было возбуждено. Они совпадают с отпечатками пальцев женщины, которая умерла там, в павильоне.
      - Слава богу!
      - Аминь. Но неужели вы не видите, дорогой мой Гарт,- Эббот говорил убедительно, как разумный человек, изредка поднимая отворот сюртука, чтобы понюхать вдетую в петлицу гардению,- что не все сходится.
      - Не сходится?
      - В нашей версии, что леди Колдер задушила свою сестру, которая сводила ее с ума. Инспектор Роджерс прошлым вечером в Хэмпстеде слышал ее угрозы в адрес Глинис, что если Глинис выкинет еще хоть один фокус, то, видит бог, она, леди Колдер, убьет ее, и будь что будет. Вы присутствовали при этом?
      - Да.
      - И какого же рода фокус, по собственному выражению леди Колдер, ее сестра выкинула сегодня?- Эббот подождал.- Послушайте, мой мальчик, я стараюсь дать вам все возможные преимущества. Пока я взял допрос на себя. И не хочу передавать вас Твиггу, пока это не станет абсолютно необходимым.
      Тогда пошлите за Твиггом. Жаль лишать его такого удовольствия.
      С лица Эббота исчезло выражение несколько циничной благосклонности. Он расправил плечи, копируя характерный жест сэра Эдварда Генри.
      - О, Твигг свое получит. Некоторые специалисты считают, что неразумно слишком торопиться с допросом свидетеля. Пусть он сначала слегка попотеет. Вы меня понимаете?
      - Да. И все-таки я говорил правду.
      - Проклятье, неужели вы не можете мне немного помочь?
      - Чем?
      - Ну, вы же чувствуете, что вас загнали в угол. Сегодня рано утром перед отъездом сюда я разговаривал с миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
      - Хорошо повеселились?
      - Да, повеселился.- Эббот опять погладил усы.- Она - очаровательная молодая леди. В моей практике такие встречались нечасто. Вчера вечером вы устроили бедной женщине едва ли не инквизиторский допрос. Я обязан провести вас через еще худший... и Твигг это сделает. Но в отличие от него я думаю, что вы не лжете. И меня удивляет, почему вы не хотите помочь мне?
      - Я стараюсь вам помочь!
      - Очень хорошо. В этом ваш шанс. Миссис Боствик выдала вам очень стройную версию, подтвержденную доказательствами. Женщина почти задушила миссис Монтегю, а потом скрылась через отпертую дверь подвала. Все сходится, да?
      - Полагаю, так.
      - А еще, как сказала мне миссис Боствик, вы не поверили ни одному ее слову и почти до смерти напугали бедную девочку. Почему?
      - Эббот, профессиональная этноса не позволяет мне вам помочь!
      - Ох нет. Вы не должны говорить Твиггу, что вы - врач миссис Боствик. Она это отрицает. Она, фактически, отступается от вас и говорит, что больше не хочет иметь с вами дело.
      - Понятно.
      - И это правда так.- Монокль блеснул, словно глаз дракона.- Не говорите также, что полиция подозревает леди Колдер в нападении на миссис Монтегю. Мы ее не подозреваем. Мы практически уверены, что на нее напала Глинис Стакли. У вас нет причин защищать Глинис Стакли. Так почему же вы не поверили в историю миссис Боствик?
      - Эббот, вы не задавали вопросов мистеру Винсенту Боствику?
      - Мы еще не разобрались, почему вы не верите рассказу Марион Боствик?
      Гарт смотрел в пол.
      Все так же держа руки на коленях, он начал вставать, но передумал. Потом поднял взгляд на желтый шелковый абажур и открытые книжные полки вдоль стен. За его спиной, за шелковой шторой и открытыми окнами длинные волны прибоя бежали вдоль кромки пляжа. Если дальше случайная волна ударяла по сваям павильона, на темной воде дрожало светлое отражение.
      Непроницаемый Эббот продолжал пристально наблюдать за Гартом.
      - Послушайте, я буду с вами предельно откровенен,- резко сказал Эббот.Вы - умный парень, Гарт. Я недооценивал вас. И я не прошу вас, во всяком случае сейчас, хотя бы в мелочах изменить ваши показания по поводу того, что произошло в павильоне...
      - Эббот, я повторяю еще раз!..
      - Я сказал, что не прошу,- оборвал его Эббот,- если вы будете столь же откровенны со мной во всех других вопросах. Согласны?
      Эббот прошествовал на середину комнаты. Каминная полка позади него была заставлена фотографиями счастливой, необычно раскованной Бетти Колдер. На одном из снимков была запечатлена совсем молоденькая Бетти рядом с какой-то женщиной, которая, по мнению Гарта, могла быть Глинис. Все эти вещи создавали эффект присутствия Бетти, в то время как сама она, испуганная и полубольная, ждала в верхней комнате.
      - Согласны?
      - Согласен. Если меня обвиняют, что я запугивал Марион Боствик...
      - А вы запугивали?
      - Не знаю. Когда я думаю о Бетти там,- Гарт указал на каминную полку (Эббот тоже оглянулся посмотреть), и вдруг словно холодная рука схватила его за горло,- мне становится интересно, как часто мы причиняем вред пациентам, вместо того чтобы помочь им. Самая отвратительная вещь в этом мире невозмутимое всезнайство, когда человек с сомнением качает головой и предупреждает о грядущих "определенных" последствиях того, кто не делает так, как ему говорят. Вот почему я не имею успеха у инспектора Твигга. Он слишком напоминает мне моего племянника. И вы, Эббот, тоже напоминаете мне кое-кого.
      - С какой стати вы об этом заговорили? Мои личные качества...
      - Я не столько говорю о ваших личных качествах, сколько о том, что Твигг, в конечном счете, похож на Хэла Омистона. А если переходить на личности, то я сказал бы, что вы скорее похожи на мистера Фрэнка Харриса.
      Сам не желая того, он больно задел Эббота.
      - Фрэнка Харриса? Этого пройдоху, который только и может, что разглагольствовать в кафе да хвастаться своим успехом у женщин?
      - Простите меня. Я только пытался...
      - Хватит. Не пытайтесь. Мне нужна информация. Немедленно! Когда я попросил к телефону миссис Монтегю, мне сказали, что ее нет в Хэмпстеде.
      - Они отправили ее в частную лечебницу?
      - Нет, мой милый. Я так не думаю. Я полагаю, что в эту самую минуту миссис Бланш Монтегю находится в Фэрфилде.
      - В Фэрфилде? Это невозможно!
      - Почему?
      - С чисто медицинской точки зрения.
      - В чем дело?
      - Эббот, я не осматривал леди. Но там был кровоподтек и, возможно, еще худшие повреждения. В таких случаях всегда есть риск отека гортани.
      - Что это значит в переводе на нормальный язык?
      - Если пациентка придет в возбуждение и повысит голос или выпьет горячее вместо холодного, голосовые связки могут распухнуть так, что спасет ее только операция. Удивительно, как врач разрешил куда-то ее везти.
      - По словам Марион Боствик,- отозвался Эббот,- врач этого не разрешал. И она повышала голос, довольно сильно. У миссис Монтегю в Фэрфилде родственники; она, мне говорили, из такого семейства, что ей следует иметь родственников в Фэрфилде. Она кричала, чтобы ее увезли из Хэмпстеда, до тех пор, пока полковник Селби не согласился доставить ее сюда. Полковник Селби сейчас в отеле "Империал", миссис Монтегю - у своей родни, ею занимается сейчас другой доктор, и он запретил ее допрашивать. Я специально приехал из Лондона в Фэрфилд, чтобы поговорить с ней, и все впустую.
      Ввиду такой неудачи я поехал в Рейвенспорт (ваш племянник весьма любезно подвез меня), чтобы встретить Твигга и перекинуться парой слов с рейвенспортской полицией, которая до недавнего времени следила за леди Колдер. Сегодня утром, по моему приказу из Лондона и, стало быть, по моей вине, они сняли наблюдение. А около шести часов неизвестный сообщил по телефону, что с леди Колдер что-то случилось.
      - Неизвестный?- повторил Гарт.- Понятно.
      - Вот как?- спросил Эббот, заметно напрягшись.- Но давайте вернемся к миссис Бланш Монтегю. Что сделала эта женщина? Что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что привело ее в такое исступление? Мы сначала думали, что Винсента Боствика шантажировали...
      - А сейчас вы так не думаете?
      - Нет, не думаем. Как я и признал вчера вечером, нет ни одного сколько-нибудь серьезного доказательства связи Винсента Боствика с танцовщицей из "Мулен Руж". И сегодня утром, как я уже упоминал, наши люди опросили соседей Глинис Стакли. Ее не видели с Винсентом Боствиком или с каким-нибудь другим мужчиной, за исключением...
      - Да?
      - За исключением,- теперь Эббот смотрел прямо на Гарта,- за исключением молодого человека по имени Майкл Филдинг. Полагаю, вы скажете мне все, что знаете, о Филдинге.
      Повисла пауза. Только шелестел прибой.
      "Ты не вспылишь,- говорил себе Гарт.- Ты должен сдержаться, должен сдержаться, сдержаться..."
      - Майкл Филдинг,- пояснил он,- учится в клинике Барта на те гроши, что оставил ему дядя-священнослужитель, плюс то, что плачу ему я. Он блестящий работник, хотя, может быть, не слишком уравновешен, не слишком в себе уверен, впечатлителен. Но он - не убийца, как и Бетти Колдер. Эббот, почему вы не можете избавить от всего этого Бетти?
      - Фу-ты! Потому что очень и очень возможно, что именно она задушила эту проститутку-шантажистку: именно так утверждает Твигг.
      - Вы действительно в это верите?
      - Да, верю. Если одна сестра совершила попытку убийства, значит, и другая тоже на это способна. В них одна и та же кровь. Почему я об этом должен забыть? Из-за ее прекрасных глаз?
      - Нет, из-за того, что вы и ваш чертов Твигг ошибаетесь на каждом шагу. Вы ошиблись в том, что Бетти была шантажисткой; ошиблись в том, что Винсент был жертвой шантажа. Вы ни за что не докажете, что Бетти как-то связана с этим убийством, а если попытаетесь, я вызову вас на дуэль.
      Эббот смотрел на него.
      - Какая самоуверенность!- бросил он, неторопливо вынул цветок из петлицы и так же неспешно швырнул его в пустой камин.- Ну что ж, хорошо. Поступайте как знаете. Я больше не пытаюсь помочь вам.
      Дверь тут же открылась, и инспектор Твигг шагнул в комнату:
      - Вы меня звали, сэр?
      От сквозняка закачалась лампа под шелковым абажуром, портьеры вздулись, а дверь захлопнулась с таким грохотом, что эхо отозвалось под павильоном.
      - Вы меня звали, сэр?
      - Нет, но собирался. Берите допрос на себя. Проводите его, как считаете нужным.
      - Во-во,- обрадовался Твигг.- Во-во! Признаюсь, меня это полностью устраивает.
      - Меня тоже,- сказал Гарт, встав.
      - Но предупреждаю, инспектор,- не допускающим возражений тоном добавил Эббот, опять став непроницаемым.- Вы должны вести допрос с соблюдением всех правил. Помните об этом.
      - Я помню, сэр, я помню! Только пусть и доктор Гарт будет держать в голове, что он находится в очень серьезном положении: его могут препроводить в тюрьму, если не хуже. И пусть пеняет на себя, если ему мало не покажется.
      - Придерживайтесь правил допроса, мистер Твигг!- выпалил Гарт.- Не начинайте с блефа, не сказав еще и десяти слов со свидетелем.
      - Я блефую?
      - Стоп!- сказал Эббот.
      Их прихлопнуло тишиной, как крышкой. Секунд десять, наверное, никто не двигался. Потом Гарт опять сел на сиденье возле окна и с небрежным видом откинулся назад. Твигг, в сдвинутом на затылок котелке, чуть помедлил, постаравшись держаться более приветливо.
      - Что ж, сэр,- почти сердечно проговорил он,- это меня устраивает.
      - Тогда вперед,- разрешил Эббот.
      - Хотя должен заметить, сэр,- добавил Твигг с таким видом, будто внезапно что-то вспомнил и теперь старательно подбирает слова,- что мне уже довелось нарушить некоторые ваши указания.
      - То есть?
      - Ну, сэр, эта леди Колдер. Она пыталась сбежать. Я лично допрашивал ее перед тем, как вы вызвали меня, и, может быть, говорил с ней немного резко. Видит бог, сэр, все женщины время от времени становятся истеричками!
      - Сядьте, Гарт!- рыкнул Эббот. Но его лицо под огромными седыми усами покраснело от гнева.- Инспектор, вы преступили...
      - О, я придерживался правил! Спросите у леди сами. И у меня не было выбора, можно сказать. У нас с сержантом Бейнсом есть свидетель, который без лишних слов заставит леди во всем признаться.
      - Кто этот свидетель?
      Твигг не ответил.
      Он подтащил поближе еще одно большое кресло и устроился на его подлокотнике так, чтобы возвышаться над Гартом, сидевшим возле окна. Потом вытащил блокнот и огрызок карандаша.
      - Значит, так, доктор,- начал он.
      Глава 9
      - Инспектор,- спросил три четверти часа спустя Дэвид Гарт,- сколько нам еще этим заниматься?
      - Времени масса, сэр. Времени масса!
      - Позвольте указать вам, что мы повторяем одно и то же полдюжины раз.
      - Верно, доктор. И можем повторить еще полдюжины раз. А?
      - Вы не возражаете, если я встану и пройдусь?
      - Не острите, сэр, вы только что это делали. Так вот, по поводу последнего вопроса, скажите...
      И он опять начал вытрясать из Гарта душу.
      Это было не простое повторение, что Гарта не тревожило бы. Но он не успевал достойно отвечать на скользкие намеки Твигга. Раз за разом Твигг бросал какие-то реплики и тут же уводил разговор в сторону, прежде чем Гарт успевал как следует ответить.
      Каллингфорд Эббот наблюдал за происходящим с видом флегматичным и цинично-восхищенным. Его монокль поворачивался от одного к другому, словно он следил за игрой в теннис; тонкая манильская сигара торчала во рту, дым поднимался колечками в свете лампы.
      - Надеюсь, вы следите за ходом моей мысли?
      - Слежу, мистер Твигг. Продолжайте!
      Вдруг Гарт встал и выглянул в ближайшее окно.
      Прибой шумел вовсе не громко, просто его натянутые нервы слишком реагировали на звуки. Море было так спокойно, что два полисмена в форме, спустившие крошечную лодку на воду, могли легко подогнать ее на веслах к павильону. Лодка качалась и крутилась, пока они привязывали ее к крюку двери.
      Кажется, задолго до темноты они сфотографировали темные пятна следов на песке и сделали снимки внутри павильона, используя камеру на треноге и вспышки магния. Чем же они занимаются теперь?
      Гарт, расстроенный куда больше, чем можно было подумать, судя по его виду, подошел к книжным полкам с другой стороны камина. Яркие цветные эстампы над полками были большей частью репродукциями с картин мистера Максфилда Перриша и изображали обнаженную натуру на фоне пурпурного рассвета или сумерек; довольно безвкусно, по мнению Гарта, но Бетти они, видимо, нравились. Он снова задавался вопросом, где сейчас Бетти и что она сказала Твиггу.
      Ее имя достигло его слуха.
      - Прошу прощения, вы что-то сказали о леди Колдер?
      - Займемся ею, доктор. Во сколько, вы говорите, вы приехали сюда сегодня днем?
      - Примерно без пяти шесть. Чуть раньше. Может быть, без шести или семи, точнее я не могу сказать.
      - И леди Колдер ждала вас?
      - Да.
      - А-а. Но ее здесь не было?
      - Нет. Я уже объяснял, почему ее здесь не было.
      - Объясняли, доктор. Не стоит волноваться!- Твигг заглянул в блокнот.Вы говорили, что встретили вашего племянника и он сказал вам, что леди Колдер пошла купаться?
      - Да, он мне так сказал. Но это была не леди Колдер. Это была ее сестра. Свидетели, в том числе и мистер Эббот, находились слишком далеко, чтобы суметь различить их. Если вы в этом сомневаетесь...
      - Сомневаюсь? С чего вы взяли? Я честно вам скажу, доктор, мне очень приятно слышать, как вы это говорите. Когда вы подпишете свои показания, я буду совершенно уверен, что вы об этом свидетельствуете.
      - Один момент,- сказал Эббот, вынимая сигару изо рта.
      - Да, сэр, если вы собираетесь прервать...
      - Я сказал, один момент!
      Твигг побагровел, но сдержался.
      - Я могу засвидетельствовать это,- сказал Эббот.- Я ее видел. И после осмотра павильона нет сомнений, что это была Глинис Стакли. Но не просите доктора Гарта свидетельствовать, что он видел ее в четыре часа. Теперь продолжайте.
      - Очень благодарен вам за поправку, сэр. Я продолжаю.- Твигг повернулся к Гарту.- В то время как вы вышли к павильону, доктор, были ли на песке еще чьи-нибудь следы, кроме ваших?
      - Нет, не было.
      - Вы можете поклясться в этом?
      - Да, могу.
      - Вы хотите, чтобы я двигался дальше, и мистер Эббот хочет того же. Хорошо, пойдем дальше. Вы рассказывали мне, как обнаружили тело Стакли. Как вы перевернули ее, чтобы опознать. Как смахнули чашку - мы там нашли ее осколки. Как вы дотронулись до чайника и он оказался очень горячим...
      - Да. Вам надо было потрогать чайник, чтобы самим убедиться. Вы, конечно, так и сделали, мистер Твигг?
      - Вопросы задаю я, доктор; вы на них отвечаете. Постарайтесь об этом помнить. Теперь займемся кое-чем еще.
      Гарт насторожился. В голосе Твигга появились какие-то новые интонации.
      - Вы сказали, что на крюке вы обнаружили купальную накидку леди, коричневая саржа в желтую полоску. В кармане был носовой платок с инициалами "Г. С.", и вы положили платок обратно в карман. Правильно?
      - Да. Купальная накидка и сейчас там.
      - Так. Сейчас там. Вы принесли эту накидку в павильон? Или леди Колдер брала ее туда?
      - Ни то ни другое. Накидка уже висела на крючке, когда я пришел.
      - Вам, наверное, небезынтересно узнать, доктор, что на умершей женщине не было накидки, когда она шла купаться, и она не несла ее?
      И снова все замерли. Гарт услышал, как тикают его часы.
      - Ну, доктор? У нас есть два свидетеля, как вы знаете. Мистер Эббот один из них.
      Гарт все еще молчал. Каллингфорд Эббот с некоторым раздражением коротко кивнул и взглянул прямо в глаза Гарту.
      - Черт возьми,- сказал он, снова сунув в рот сигару.- Здесь я ничем не могу вам помочь. На ней не было накидки. Так-то.
      Редкие брови Твигга поднялись.
      - Получили, доктор? Только ваши следы и следы леди Колдер вели по песку к павильону. Никаких других следов нигде нет! Если Глинис Стакли не надела накидку и не взяла ее с собой, как накидка могла там оказаться?
      И опять тишина.
      - Могу только сказать...
      - Лучше ничего не говорите, доктор, если не можете дать четкого ответа. А теперь на закуску.- Твигг поерзал на подлокотнике кресла и перевернул страницу блокнота.- О чае, который был горячим,- продолжал он.- Вы делаете на него слишком большую ставку - много крупнее, чем он того стоит, как скажет вам скромный полицейский. Возможно, чай был горячим, возможно, нет. Когда мы с мистером Эбботом повязали вас с леди Колдер возле павильона, мы затолкали вас сюда, чтобы не мешали нам разбираться с вещами. К тому времени, когда я получил возможность проверить чайник, он был таким холодным, что чай в нем могли заварить и в прошлом январе. Получили?
      - Вполне. Леди Колдер и я нужны, чтобы прикрыть ваше пренебрежительное отношение к вещественным доказательствам.
      - Я не больше вашего хочу неприятностей, хвастунишка,- тихо сказал Твигг.- Получили?
      Любой, кто видел бы Дэвида Гарта в этот момент, его стиснутые челюсти, капли пота на висках, подумал бы, что он сдался и впал в отчаяние. Почти так оно и было. Почти. Но не совсем.
      - Итак, давайте отбросим все лишнее,- продолжал Твигг,- и возьмем только суть. Вы хотите, чтобы я поверил, что вы с леди Колдер совершенно невинны и Господь мог бы создать новый райский сад и вернуть вас туда. Давайте приглядимся к вашей невинности.
      Вы сказали, что настолько удивились, обнаружив обжигающе горячий чай, что смахнули со стола чашку. Это произошло, когда леди Колдер подбежала к павильону и позвала вас по имени. Так?
      - Да!
      - Доктор, откуда она знала, что вы там?
      - Я вам сто раз говорил, что леди Колдер ждала меня.
      - Хорошо. Допустим, она ждала. Но в павильоне нет окон. В нем две двери. Выходная дверь была наполовину закрыта шторой, и деревянная дверь чуть приоткрыта. Никто, находясь снаружи, не мог видеть вас. Откуда же она знала, что вы там?
      И не говорите мне,- добавил Твигг, подняв руку и мешая Гарту хоть что-нибудь сказать,- ради сладких райских яблочек, не говорите мне, что она могла узнать ваши следы на песке. Ха! Вы предлагаете судье поверить, что не она, находясь внутри павильона, задушила свою сестру, с вашей помощью или без?
      - Да,- отрезал Гарт и шагнул вперед,- потому что это правда.
      - Она колесила по округе около двух часов? И ни разу не проехала мимо этого места, я уж не говорю, чтоб зайти внутрь.
      - Да! Это тоже правда!
      - Вот как, да? Давайте проверим.
      Твигг убрал блокнот в карман. Он поднялся с подлокотника кресла, неуклюжий, с бесцветными глазами на красном лице, подошел к двери, ведущей в коридор, и открыл ее.
      - Войдите, мистер Омистон,- сказал он.
      Каллингфорд Эббот, зажав сигару в углу рта, повернулся в кресле. Хэл Омистон, теперь одетый в пыльник поверх жакета и фланелевых брюк, сдернув с головы канотье, вошел в гостиную с таким решительным видом, будто готовился совершить нечто героическое. Твигг захлопнул дверь.
      Гарт отвернулся. Хэл - нет. Может быть, дурные предчувствия и рождались в его душе, но нос был задран, а подбородок выпячен. Впрочем, радушное приветствие Твигга успокоило бы любого.
      - Я не задержу вас долго, сэр,- сказал Твигг, коснувшись одним пальцем полей котелка.- И можно только пожалеть (вам, я имею в виду), что ваша машина осталась в Фэрфилде и вы обратно пойдете пешком. Но правосудие прежде всего. Хотя, может быть, прежде, чем вы сообщите, что произошло с вашей машиной, вы расскажете о женщине, которую видели на пляже, когда подвозили мистера Эббота в Рейвенспорт?
      - С радостью, инспектор,- сказал Хэл.
      - Ну, сэр?
      - Это была не старушка Бет. Я еще тогда подумал, что она какая-то не такая, ей-богу! Дорога там извилистая, если вы понимаете, что я имею в виду. Но все же не настолько извилистая, чтобы я не заметил то, что заметил.
      Твигг повернулся к Эбботу и Гарту.
      - Я не собираюсь вам подсказывать, мистер Омистон, упаси боже! Я помню правила. Не можете ли вы нам сказать, что было на этой женщине? Из одежды?
      - Коричневый купальник без рукавов. Она была в резиновой шапочке и без чулок, в парусиновых туфлях на резиновой подошве. Вот и все. Во всяком случае, это все, что я увидел.
      - Несла ли она полотенце или что-нибудь в этом роде?
      - Нет.
      - А накидку? Нет? Ах, именно так! И это было около четырех часов, не так ли? Хорошо. Скажите мне, сэр, это ваш дядя стоит там?
      - Это старик Нанки. Не моя вина, если он влип.
      - Именно так, мистер Омистон. Вы сегодня днем видели доктора Гарта здесь?
      - Точно, видел.
      - В какое время?
      - Я встретил его у дома,- ответил Хэл, старательно выговаривая слова,без десяти минут шесть. Он, Нанки, был чем-то взбудоражен.
      - Вы видели, как он подошел к павильону?
      - Не путайте меня!- возмутился Хэл.- Я этого не люблю. Я видел, как он куда-то туда пошел. И это все, что я видел. Нанки задолжал мне немного денег, он мне их отдал, и я уехал.
      - Во сколько это было, сэр?
      - Примерно без десяти шесть. Чуть позже, где-то на пару минут.
      - Я вам глубоко признателен за этот ответ. Были ли какие-нибудь следы или пятна на песке до того, как доктор Гарт туда направился?
      - Откуда я знаю? Я не видел.
      - Сэр, видели ли вы потом леди Колдер?
      - Вы имеете в виду старушку Бет? Нет. Я ее не видел. Я вообще ее не видел.
      Каллингфорд Эббот поднялся на ноги, выбросил наполовину выкуренную сигару в камин и снова сел. Гарт стоял неподвижно. А Твигг, который явно ждал, что Гарт прыгнет вперед, предупреждающе вскинул руку:
      - Я спрашиваю вас, уверены ли вы в этом, мистер Омистон. Леди Колдер каталась на велосипеде отсюда до Фэрфилда, и, возможно, вы не заметили ее, когда проезжали мимо по дороге.
      Брови Хэла взлетели.
      - Если вам так сказали, то это, бесспорно, наглая ложь. Я никого не встретил по дороге, ни одной живой души.
      - Ну-ну,- после паузы заметил Твигг,- ну-ну!
      Хэл - нос задран, подбородок вперед - твердо смотрел на Гарта. Твигг медленно повернулся:
      - Вот что получается, доктор. Вы можете говорить про горячий чай. Можете утверждать, что обнаружили убитую внутри павильона в то время, которое вы назвали. Это плохо для вас. По словам мистера Омистона, вы пошли к павильону примерно без десяти минут шесть. Мы с мистером Эбботом были здесь десять минут седьмого и нашли вас и леди Колдер возле ступеней. В эти двадцать минут ни один свидетель вас не видел; нет свидетелей, которые видели бы леди Колдер. Есть только ваши с ней следы, ведущие к павильону; никто не возвращался оттуда. Если ни вы, ни она не убивали, кто еще мог убить Глинис Стакли?- Твигг сделал паузу и вздохнул.- У меня нет идей на этот счет, доктор Гарт, и не очень выдающиеся умственные способности. Во всяком случае, не такие, как у полицейских в романах. Это уж как есть. Но я могу кое-что предъявить вашей святой леди Колдер. Посмотрим, как вы ее вызволите.
      - Да,- сказал Гарт,- вызволю.
      - Чего?
      - Я сказал, что я ее вызволю,- повторил Гарт, со злорадством наблюдая врага, ступившего, наконец, на его, Гарта, территорию.
      Казалось, все деревянные предметы в комнате затрещали и заскрипели на разные голоса. Хэл Омистон смотрел вдаль. Гарт медленно поднимался, не спуская с Твигга глаз.
      - Мистер Твигг,- официальным тоном произнес он,- я не был допущен в павильон после того, как вы приехали. Полагаю, вы покажете мне фотографии, которые сделал ваш сотрудник? Или хотя бы скажете мне, что вы нашли там на полу?
      - Сейчас! Разбежались!
      - Да, вы их получите,- проговорил Каллингфорд Эббот.
      Он встал. Твигг медленно повернулся к нему:
      - Мистер Эббот, вы меня учите, как вести дело? Вы хотите поймать убийцу или нет?
      - Да, я хочу поймать убийцу,- учтиво ответил Эббот,- но я также хочу, чтобы игра велась честно.
      - Вот уж поистине,- завопил Твигг,- и он говорит о честной игре! Это не игра в крикет, мистер Эббот! Вы не рассуждали бы как детектив-любитель, если бы поработали с наше.
      - Возможно.- Эббот оглянулся на Гарта.- Между прочим, дорогой коллега,добавил он,- я догадываюсь, кто была та юная маргаритка, которая анонимно позвонила в полицию.- И его огромные усы ощетинились в сторону Хэла Омистона.
      - Да,- кивнул Гарт,- это наиболее правдоподобная гипотеза. Самая правдоподобная за все это время.
      - А? И я так думаю. А теперь вы, инспектор Твигг, ответите на вопросы доктора Гарта, или я задам их вам от его имени? Как вы хотите?
      - Я отвечу на любые вопросы, если доктор Гарт считает, что вправе их задавать. Но он не выкрутится, нет, даже если мне придется через вашу голову обратиться к комиссару.
      - Мистер Твигг,- сказал Гарт,- что вы нашли на полу?
      - На каком полу? Где?
      Любой пациент, увидевший в этот момент Дэвида Гарта с горящими глазами на бледном лице, подумал бы, что уважаемый специалист по неврологии сам нуждается в лечении.
      - Мы много рассуждали о следах снаружи,- сказал Гарт,- давайте же поговорим о следах внутри павильона. Мой племянник совершенно справедливо заметил, что у него нет желания пачкать свою обувь в песке и тине. Но любой, кто пошел бы к павильону, не избежал бы этого. Вы нашли мои следы, мистер Твигг? Вы видели, что они ведут в левую комнату, потом на веранду, потом в правую комнату? Как я и говорил?
      - Мы их нашли. И мы их сфотографировали. Это доказывает, что вы не убивали Глинис Стакли?
      - Нет, не доказывает.
      - И что тогда?
      - Мистер Твигг, нашли ли вы какие-нибудь следы, оставленные умершей женщиной?
      - Нет, естественно, не нашли! Она плавала. И сама вернулась на веранду, когда вода стояла еще высоко, за долго до того, как умерла. Она оставила мокрые следы, и они высохли.
      - Совершенно верно,- сказал Гарт.- Влажность ее купального костюма как раз соответствовала такому расчету времени. А теперь ответьте,- Гарт заговорил громче,- обнаружили вы следы леди Колдер?
      Прошло секунд пять.
      Каллингфорд Эббот достал из внутреннего кармана портсигар из свиной кожи, но не открыл его. Усы опустились, голова чуть подалась вперед, он не сводил глаз с Твигга.
      - Вы не нашли следов, хотя леди Колдер тоже ходила по песку. Правильно?
      - Ну-у, не так трудно...
      - Не трудно?- переспросил Гарт.- Разумно ли представлять себе убийц, которые вытирают одни следы и оставляют другие? Даже если предположить, что мы так и сделали, где тряпки, которыми мы пользовались, притом что воду налить не во что? Как мы ухитрились не оставить других следов, которые вы бы обнаружили? Вы не нашли следов леди Колдер потому, что она не заходила в павильон.- Поднеся руку ко лбу, Гарт потер виски.- Я буду откровенен с вами, мистер Твигг, хотя вы не были до конца откровенны со мной. Я не могу объяснить, как убийца это проделал. Это похоже на убийство в новелле "Чьей рукой?".
      - А!- выдохнул Твигг, настороженно следивший за ним.
      - Я не могу объяснить, как оказалась в павильоне купальная накидка. Есть еще несколько вещей, которые я не могу объяснить.
      - А!- сказал Твигг.
      - Вы можете арестовать меня как убийцу, хотя, думаю, вы этого не сделаете. Когда вы перестанете злиться на меня, как я сейчас злюсь на вас, единственно по личным причинам, я думаю, ваш собственный здравый смысл удержит вас от этого. Но вы не тронете Бетти Колдер.
      - Не трону?
      Твигг прошагал к двери, открыл ее и крикнул:
      - Сержант Бейнс!
      - Сэр?- отозвался голос снаружи.
      - Сержант Бейнс, где леди Колдер?
      - Инспектор, вы заперли ее в ее комнате наверху! Но я не думаю, что вы вправе были это делать.
      - Не вашего ума дело, что мне делать! Приведите ее сюда.
      Сквозняк опять устроил ералаш в гостиной: вздулись портьеры, дико закачался абажур, и можно было подумать, что картины сами подсвечивают свои яркие краски под дребезг рамок. Каллингфорд Эббот подошел и встал за спиной Твигга.
      - Сержант Бейнс,- сказал он,- забудьте этот приказ. Твигг, закройте дверь.
      - Сэр...
      - Вы слышали, что я сказал? Закройте дверь.
      - Да поможет мне Бог!- вздохнул Твигг.- Но, мистер Эббот, уж не хотите ли вы сказать, что заявления доктора Гарта вас убедили?
      - Фу-ты! Не то чтобы они меня убедили. Но чья бы корова мычала.
      - Вы хотите, чтобы я извинился, сэр? Возможно, я говорил слишком резко. Ладно! Может быть, я не должен был называть вас любителем. Хорошо!
      - Почему же вам не назвать меня любителем? В каком-то смысле я, во всяком случае, любитель. Лошадей, французской кухни, женщин и даже (прости мне, Господи!) детективных романов. Но я занимаю высокий пост в департаменте уголовной полиции. И по двум причинам я не намерен сейчас позволять вам продолжать допрос.
      - Ох-хо! Вы, джентльмены, всегда заступаетесь друг за дружку.
      - Нет.- И Эббот вздел монокль.- Во-первых, доктор Гарт заставил меня усомниться в вашей версии, и это существенно меняет дело. А во-вторых, и эта причина для меня самая веская, я верю доктору Гарту.
      - А я должен обо всем этом забыть, да? Вы это хотите сказать?
      - Нет. Если бы я смог убедить вас и доктора Гарта обменяться рукопожатиями и забыть о ваших разногласиях, вы могли бы составить замечательную пару детективов. Перед нами не наивный глупец, мой славный Твигг, даже если он приобрел свои знания из романов. Вы к...
      Эббот вдруг остановился. Твигг даже не слушал.
      - Книга!- прошептал инспектор.- Как же я сразу не подумал? Книги!
      Вся атмосфера в комнате изменилась в ту же секунду.
      Гарт почувствовал, как его сердце болезненно подпрыгнуло, он и так уже чуть не падал. "Только бы он не начал все сначала!- взмолился он про себя.Не сразу. Только не сначала!"
      Твигг оглядел комнату, ряды полок с книгами. Однако внимание его, казалось, привлекла одна полка, слева от камина. Протягивая руку, он прогромыхал к полкам.
      - Вы удостоите меня своим вниманием, инспектор?
      - Да, сэр?
      - На будущее, инспектор, не торопитесь навешивать ярлыки. Вы избавите этих людей от ваших угроз до тех пор, пока...
      - Хо!- сказал Твигг и повернулся.- Я не оставлю их в покое до тех пор, пока эта маленькая проститутка не получит то, чего она заслуживает. Но вы правы, мистер Эббот, что не позволили мне попасть в западню, куда меня хотел заманить доктор. Я только что вспомнил кое-что. По созвучию! Кое-что еще!
      Глава 10
      - Они уже ушли,- сказала Бетти.- Все ушли. Но что же он вспомнил?
      На дороге за коттеджем, под высокими безразличными звездами, ветер овевал прохладой горевшие глаза и болевшее тело Гарта. Он был измучен так, будто весь день занимался альпинизмом.
      Но позади только первый склон, а до вершины еще далеко.
      - Бетти,- сказал он,- ты не можешь оставаться здесь на ночь одна. В "Кавалере и перчатке", наверное, никогда не принимали в качестве постоялицы одинокую женщину, но мы попробуем уговорить их поселить тебя. Иди собирайся.
      - Я только хочу спросить...
      - Бетти, ради бога, иди собирайся!
      - Ты ненавидишь меня, да? Я не могу обвинять тебя. Если ты тоже решил...
      - Бетти, я знаю, что ты не убивала. Кажется, я даже знаю, кто это сделал, и начинаю догадываться как, а насчет того, ненавижу ли я тебя, отвечу: нет. Я люблю тебя, и чем дальше, тем больше. Что же до остального, то давай отложим это, пока я не разберусь сам. Идешь?
      Бетти кивнула.
      В сумерках ее глаза казались огромными. Еще до обеда с Гартом и Эбботом в "Кавалере и перчатке" она сменила обувь, в которой каталась на велосипеде, а так на ней были те же темная юбка и серая блузка, что и днем. Она повернулась и побежала по дорожке к дому.
      Часы Гарта показывали двадцать минут двенадцатого. Если о доме, в котором были только парафиновые лампы, можно сказать, что он ярко освещен, то коттедж в данный момент казался именно таким. Вся нечисть, если таковая водилась в заливе, там и оставалась. Никакая ведьма, никакой гоблин, не оставлявшие следов, не ползали по песку.
      Но Твигг, вездесущий и остроглазый...
      Прогнав видение прочь, Гарт тоже направился по дорожке к дому.
      Слева от центрального коридора была столовая, обставленная в лучшем стиле 1907 года. Направо располагалась гостиная и под стать ей - малая гостиная, оформленная в сельском духе, с растениями в стеклянных горшках, которые называют "жардиньерками".
      Кто-то свистнул Гарту, когда он проходил мимо гостиной. Винсент Боствик, в сюртуке, полосатых брюках, с цилиндром в левой руке и тростью с серебряным набалдашником в правой, стоял, освещенный раскачивающейся под потолком лампой. Свет падал на его голову с пробором посередине: на обветренном лице с несколько запавшими глазами читалось облегчение.
      Гарт, которого уже ничем нельзя было удивить, глядел на него с порога.
      - Винс, как ты здесь оказался?
      - Я сюда пришел,- ответил Винс. Понимай его как хочешь, хоть буквально.- Совсем недалеко от Фэрфилда и еще ближе от "Кавалера и перчатки". Дело в том, старина, что мы с Марион остановились в "Кавалере и перчатке".
      - Давно?
      - Не задавай лишних вопросов! Потом расскажу. Дело в том...
      - Значит, мы все здесь? Мы все в Фэрфилде?
      - Ну да,- согласился Винс и ткнул наконечником трости в одну из жардиньерок.- Это можно назвать сбором легионов или, выражаясь геральдическим языком, смотром стервятников. Они все ушли?
      - Полиция? Надеюсь, да. Ты знаешь, что случилось?
      - Да, я по дороге встретил Хэла: Эббот вышвырнул его отсюда.
      - Большое утешение слышать, что кто-то встретил его по дороге. Ты видел Бетти?
      - Издали, но как раз об этом я хотел просить. Я нечаянно подслушал ваш с ней разговор. Дэвид, ты собираешься забрать твою... забрать леди Колдер в "Кавалер и перчатку"? Не будет ли ей удобнее в отеле "Палас"? Или в "Империале"?
      - Нет, Марион могла бы составить ей компанию. Если Марион еще не "отступилась" от меня.
      - Если ты имеешь в виду то, что, как я думаю, имеешь,- возразил Винс, глядя ему прямо в глаза,- то это было недоразумение. Не надо понимать буквально.
      - Все говорят мне это,- безнадежно проговорил Гарт.- Может быть, они правы. Винс, не окажешь ли ты мне услугу? Возвращайся в "Кавалер и перчатку"; скажи Фреду Истербруку (это владелец, толстый мужчина в трактирных завитушках), что я привезу к нему леди Колдер примерно через полчаса. А я тем временем...
      - Да, старик?
      - На полицейского по фамилии Твигг только что снизошло некое озарение. Мне необходимо выяснить, что он подумал, иначе он загонит меня в угол.
      - Значит, это не болтовня?- вдруг спросил Винс.
      - Что?
      - Что ты потерял голову и все остальное.- Винс остановился, жилки забились на его висках.- Ладно,- равнодушно бросил он,- я скажу мистеру... как его там зовут. Увидимся завтра утром.
      Он надел цилиндр и пошел к передней двери.
      Твигг! Славный старина Твигг.
      Гарт опять вернулся в гостиную, где диван и мягкие, обитые кретоном кресла находились в таком же беспорядке, что и его чувства. Из окна ему было видно, что штормовой фонарь в павильоне погашен. Осталось только темное море, освещенное поздней луной.
      Он с порога оглядел книжные полки и целомудренно-обнаженную натуру на картинах мистера Максфилда Перриша. В склонности Бетти к этим картинам было еще меньше вкуса, чем в склонности многих женщин к романтическим фантазиям. Хотя венская наука, подозрительно относящаяся даже к невинной любви к сказкам, с таким же подозрением относилась к очень многим вещам.
      Гарт уставился на фотографию, висящую на стене в серебряной рамке. Это был "купальный прием", снимок 1897 года, оставленный прежними владельцами. На снимке были запечатлены две гребные шлюпки с отдыхающими, позирующими перед камерой с таким важным видом, что это отдавало спесью.
      - Бетти,- он вспомнил, что недавно уже спрашивал ее о фотографии,зачем ты держишь этот идиотский снимок? Ты ведь не знаешь никого из этих людей, да? Она вызывает у тебя какие-нибудь сентиментальные чувства?
      - Нет, конечно!- ответила Бетти.- Я, честно говоря, сама не знаю, зачем его держу, может, потому, что это забавно. Я сниму его, если хочешь.
      Но сейчас Гарт был рад, что она его не убрала.
      Еще когда он стоял над телом мертвой женщины, ему пришла в голову смутная, но пугающая мысль о том, что могло произойти в павильоне. Мысль просто мелькнула в голове, но этот призрак прыгнул на него, будто собирался задушить, и чашка упала со стола.
      Та же смутная фантазия, разбуженная поблекшим снимком на стене и воспоминанием о парусиновой ширме между двумя расположенными рядом дверями, снова явилась ему теперь в гостиной Бетти.
      Дэвид опять отогнал эту мысль. У инспектора Твигга тоже было некое озарение здесь, в этой комнате. Гарт подошел к полкам с левой стороны камина. Он потянулся к той полке, к которой до него тянулся Твигг, и в этот момент дверь в коридор открылась и захлопнулась.
      - Не возражаете, если я войду?- произнес голос Каллингфорда Эббота.Простите, если напугал вас. Я не хотел.
      - Это не важно. Входите.
      На самом деле, хоть сердце Гарта встревоженно екнуло, он встретил гостя с радостью. Эббот был сердечен, и это вселяло надежду. Гарт никогда еще так этого не чувствовал, как сегодня вечером. По тому, как лихо сидел на нем цилиндр, можно было понять, что Эббот чем-то смущен. Поверх белого жилета на шнурке висел монокль. Эббот, скорчив гримасу, водрузил монокль на место и ощетинился.
      - Послушайте, я - полицейский. И тем горд. Я не могу рассчитывать на ваше доверие, но скажу,- Твигг не знает, что я здесь.
      - Твигг...- почти с яростью начал Гарт.
      - Твигг - честный человек. Что бы вы ни думали, но это так. Только порой он бывает таким же бесцеремонным и нетерпимым, как и вы.
      - Уже второй раз сегодня меня называют бесцеремонным. Можете сказать почему?
      - Да, мой милый мальчик, могу! Вы способны понять и простить почти любого человека на земле. Но когда вы натыкаетесь на такую редкую личность, которую понять не можете, вы не прощаете ей ничего и взрываетесь. Таков Твигг. Или ваш племянник. Это не значит, что я полностью оправдываю мистера Хэла. Однако...- Коренастый Эббот почти величественно расхаживал перед камином.- Это случай необычный. Послушайте, леди Колдер вообще не имеет никакого отношения к убийству?
      - Ни малейшего. Если вы наконец-то убедились...
      - Да, я убежден в этом.
      - И надеюсь, не из-за ее прекрасных глаз? Как вы сами говорили? Не потому, что она произвела на вас большее впечатление, чем Марион Боствик?
      - А с какой стати вы напоминаете мне о миссис Боствик, да еще в таком тоне?- спросил Эббот, отшатнувшись.
      - А разве это не правда? Что она произвела на вас большое впечатление?
      - Честно говоря, да. И льщу себя надеждой,- с достоинством сказал он и тронул усы,- что и я произвел на нее впечатление. Но это не имеет отношения к делу. Если леди Колдер не виновна, мы должны доказать это. Согласны?
      - О да!
      - Я не могу ни слова вытянуть из Твигга. Когда я попытался это сделать, он повел себя как Шерлок Холмс (каковым он, по сути, и является): накричал на меня и заявил, что у него нет времени на всякие глупости. И все же он потянулся к какой-то книге здесь, на полке.
      - Правильно. Он потянулся к этой.
      Со второй полки снизу Гарт снял роман в бумажном переплете, изданный "Дейли мейл" в этом году в шестипенсовой серии, и подал книгу Эбботу.
      - "Тайна желтой комнаты",- громко прочитал Эббот,- Гастон Леру.
      - Это история таинственного убийства, возможно величайшего из всех преступлений такого рода. Вначале кажется, что убийство произошло в павильоне... Нет, нет! Этот павильон находится в парке французского замка и совсем не похож на нашу здешнюю хижину. Но все двери и все окна оказываются закрытыми изнутри. Затем, в самом интересном месте, убийца исчезает на глазах у четырех свидетелей.
      Эббот хмыкнул.
      - Если вы теперь поглядите на эту же полку,- показал Гарт,- то увидите рядом другую книгу. На этот раз в тканевом переплете. Она тоже опубликована в этом году. "Мыслящая машина", автор Жако Фатрель.
      - Опять француз?
      - Нет, американец. И в этой книге короткие рассказы. Лучшие истории о невероятных или сверхъестественных случаях, которые в конце концов объясняются вполне естественно.
      Эббот хмыкнул.
      С трудом наклонившись, он пробежал глазами вдоль полок.
      - Я и сам люблю такого рода литературу,- заметил он,- но леди Колдер, кажется, питает к ней особое пристрастие.
      - Не торопитесь с заключениями! Все эти книги о тайнах, и кровавых, и всякого иного сорта, дал ей я. Можно даже сказать, всучил.
      - Ну, мой мальчик, похоже, они ей понравились. Взгляните! Пять романов в красной обложке, того парня, Фантома. Такое впечатление, что их зачитали до дыр. И я вполне понимаю леди. Я читал кое-какую дрянь из "фантомов". Дикая чушь, но первоклассно сделанная.
      Гарт выпрямился. Казалось, все боги посмеялись над ним.
      - Весьма вам признателен,- сказал он в своей обычной надменной манере.Это я - Фантом. Я написал эти книжки в красных обложках. Вот секрет моей двойной жизни, который, как я думал, раскрыл Твигг. Когда он подошел ко мне на вокзале Чарринг-Кросс...- Гарт умолк.- А теперь, пожалуйста, смейтесь, если хотите.
      Он немного напрягся, когда Эббот тоже выпрямился.
      За линзой монокля, безусловно, поблескивал не только лед, но и зарождающаяся радость, которая могла бы осветить и все лицо. Но от Эббота, конечно, не укрылась горечь в тоне его собеседника.
      - Черт побери, этого нечего стыдиться!
      - Нет?
      - Нет, конечно! А почему вы не пользуетесь собственным именем?
      - Я думаю, что Британская медицинская ассоциация это вряд ли одобрила бы.
      - Фу-ты! Разве другие врачи...
      - Да. Но, отдаваясь литературным трудам, они полностью отказываются от медицины. Они могут гордо обложиться своими книгами. И во всяком случае, они не утверждают, что кого-то излечили от нервного заболевания, нанося под именем Фантома раны другим людям.
      - Хм... Да, понятно.- Эббот пожевал губами.- Кто об этом знает?
      - Я надеялся, что никто. Я работал с очень осторожным литературным агентом. Хотя вчера вечером я мог бы поклясться, что Твигг знает или догадывается. Вчера, уезжая в Лондон, я забыл портфель здесь, в этом доме. Портфель был заперт, хотя в нем не было ничего, кроме только что напечатанных страниц новой истории об убийстве в неприступной башне.
      - Ну?
      - Портфель выглядел очень внушительно. Бетти решила, что там лежат мои медицинские документы, и привезла его мне в город. Здесь он попался на глаза Твиггу, и у него был очень зловещий вид, когда я отказался открыть портфель. Мне очень важно знать, известно Твиггу что-либо или нет.
      - А леди Колдер знает?
      - Нет, к счастью.
      - Хм... Кажется, в этих книгах так загнуты уголки, как будто...
      - Нет, говорю вам! Человек способен сделать много глупостей, чтобы хвастануть перед женщиной, в которую он влюблен. Но мне удалось удержаться,скромно добавил Гарт,- возможно, потому, что мне особенно нечем хвастаться.
      - Черт возьми, если вас так мучает совесть, зачем вам понадобилось писать эту чепуху? Я так понимаю, вы не нуждаетесь...
      - Нет, деньги мне не нужны. Я занимаюсь этим по той же причине, по которой вы работаете в полиции, хотя мог ли бы не работать совсем,- потому что это доставляет мне удовольствие. Хотелось бы только надеяться, что читатели получают хотя бы десятую долю того наслаждения, которое это дело доставляет мне.
      - Вы имеете в виду, что вам нравится пугать людей?
      - Великий боже, нет! Это только оправдание для создания историй; мы же не встречаем призраков на Пикадилли! Это упражнение на изобретательность, игра, которую вы, глава за главой, ведете против сообразительного читателя.
      - Короче говоря, именно то, что происходило здесь сегодня вечером?очень вежливо поинтересовался Эббот.
      - Давайте не будем об этом, а? Не так уж это забавно, когда вымышленная ситуация оборачивается реальностью. Я обязан был пресечь это в самом начале, когда услышал историю Марион Боствик об исчезнувшей женщине. Правда, я тогда не понял то, что сейчас вижу достаточно ясно. Но я должен был понять.
      - Будьте добры, скажите мне,- произнес Эббот, поднимая "Тайну желтой комнаты" и помахивая ею в воздухе,- почему мы все время поминаем эту очаровательную девочку, миссис Боствик?
      - Потому что, во всяком случае по первому ощущению, Марион в центре всего дела. Все завязано на ней.
      Эббот бросил книгу в бумажном переплете на кресло. Гарт, на минутку отвлекшись, подошел к ближайшему окну и посмотрел на павильон и высоко стоявшую луну.
      - Эббот, вы не забыли, почему вообще приехали в Фэрфилд?
      - Нет, но...
      - Не так давно в этой комнате вы задавали вопросы по поводу миссис Бланш Монтегю: что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что заставило ее впасть в неистовство?- Гарт прикусил верхнюю губу.- Но если я что-то понимаю, то Марион тоже могла бы вам ответить. И, к счастью, она здесь.
      - Здесь?
      - Марион Боствик в "Кавалере и перчатке", куда я собираюсь отвезти Бетти. Нравится мне это или не нравится, но я должен поговорить с Марион, научить ее уму-разуму. На всякий случай, если Твигг готовит какие-нибудь неприятные сюрпризы. И разговор лучше не откладывать.
      Эббот вздохнул:
      - Смотрите сами. Однако...
      - Да?
      - Каждый лондонец, наверное, прочел книжку Фантома под названием "Орудия тьмы". И другую, "Чьей рукой?". Смотрите, чтобы ваши фантазии не оказались реальностью! Я говорил вам, что Глинис Стакли (только мы думали, что это ее сестра) участвовала в оргиях сатанистов в Париже?
      Стихли последние порывы ветра. И шторы и абажур были так же неподвижны, как книги на полках.
      - Эббот, вы это серьезно?
      - Думаете, нет?
      - Даже зная о вашем увлечении оккультизмом, уверен, вы не ожидаете увидеть призраков. Или вы считаете, что женщина может совершить убийство, призвав слуг дьявола?
      - Я вам отвечу,- невозмутимо бросил Эббот,- банальной цитатой "Есть многое на свете..." и отошлю вас,- он показал на полки,- к книге, написанной куда лучше, чем ваши. Там описывается некий замок под названием Баскервиль-Холл. И говорится: "Слуги дьявола могут иметь и плоть, и кровь".
      За дверью послышались быстрые шаги. Бетти Колдер, одетая в коричневый, как обычно, строгий костюм и шляпку, которую украшала белая, кажется, лента, распахнула дверь и, не заметив Эббота, заговорила:
      - Дорогой, я собрала вещи. И вывернула лампы. Везде темно, кроме этой комнаты. О, прошу прощения!
      Она отшатнулась. Эббот запоздало сдернул цилиндр и отвесил замечательно галантный поклон.
      - Нет-нет, дорогая леди, это я прошу вашего прощения!
      - Полиция сюда вернулась? Снова? Простите меня, но едва ли я смогу выдержать...
      - Умоляю, успокойтесь. Это неофициальный визит. Как я говорил доктору Гарту, я приехал в экипаже с рейвенспортского вокзала. И сам проведу ночь в Фэрфилде в отеле "Палас". Я надеюсь, вы позволите мне отвезти вас и доктора Гарта в "Кавалер и перчатку"?
      - Очень любезно с вашей стороны, мистер Эббот, но я не уверена...
      - Это в самом деле очень мило, Эббот,- вмешался Гарт.- Мы будем счастливы воспользоваться вашим предложением.
      Бетти, насколько он мог видеть, еле держалась на ногах. Когда Эббот задал вопрос, карие глаза взглянули на Гарта, как обычно, в ожидании подтверждения или возражения. Теперь она явно успокоилась.
      - Ты все заперла?- спросил Гарт.
      - Да, конечно. Осталась только эта.
      Бетти пошла к двери. От крюка с левой стороны от двери, почти невидимый на фоне коричнево-белых обоев и белого потолка, по косяку и потолку тянулся шнур. Лампу можно было поднять или опустить, чтобы зажечь или задуть. Гарт хотел помочь Бетти, но голос Эббота остановил его:
      - Гарт, вы поможете мне?
      - С чем?
      - С допросом свидетеля.- Кажется, Эбботу не хотелось называть имя Марион Боствик.- Той леди, о которой мы говорили. Если она скрывает какие-то сведения и вы это знаете, почему вы мне об этом не сказали?
      - Поверьте, у меня есть на то причины. И это требования профессиональные, хотя вы мне не поверите.
      - Кто в вас сомневается, черт возьми! Только не я! Вспомните, я остановил Твигга...
      - Да. Извините.
      - Потом еще остается Филдинг.
      - Майкл? Даю честное слово, Эббот, Майкл если и виновен в чем, то неумышленно!
      - Ах, так вы думаете, что он принимал какое-то участие в этой игре?
      - Не знаю. Не могу сказать.- У Гарта снова разболелась голова.- Завтра, если хотите, я пошлю Майклу телеграмму и попрошу его приехать сюда. Нет, завтра воскресенье, я не смогу отправить телеграмму.
      - Я думаю, сможете, если сходите на главпочтамт в Рейвенспорте. Что вы говорите?
      Последнее было сказано в ответ на вскрик Бетти.
      Бетти опустила лампу. Гарт, скосив глаза, проследил за ее взглядом. Она посмотрела на кресло, где лежало дешевое издание "Тайны желтой комнаты", потом вверх.
      Белый шнур, на котором висела лампа, вился по потолку. Взглянув в лицо Бетти, Гарт вдруг тоже понял. Такие же шнуры были во всех комнатах этого дома. Хотя этот шнур висел над его головой весь вечер, ему ни разу не пришло в голову, что куском такого же шнура была задушена Глинис Стакли.
      - Позволь мне,- сказал Гарт и тут же оказался рядом с Бетти. Шнур не мог проскользнуть через блок, узел не допустил бы этого; просто Гарт увидел, как задрожали руки Бетти и побледнело ее лицо.- Эббот, ваш экипаж снаружи?
      - Естественно!- с некоторым нетерпением ответил тот.
      - Не проводите ли вы леди Колдер? А я погашу лампу.
      - С удовольствием. Но как вы полагаете, так ли уж необходимо допрашивать леди сегодня?
      - Думаю, с этим можно подождать. Они, наверное, уже легли. Да и я устал; со времен преторианской кампании в Южноафриканской войне не помню, чтобы я так вымотался.
      Гарту позарез нужно было перекинуться словечком с Бетти, но в данных обстоятельствах это не представлялось возможным.
      Лампу погасили. Дверь заперли. Под цоканье копыт экипаж нес их по залитым лунным светом дорогам в гостиницу "Кавалер и перчатка". Гарт занимал две комнаты в северном крыле выстроенного наполовину из дерева дома, чьи черные балки и белая штукатурка смотрелись бы роскошно в конце пятнадцатого века. Оказалось, что Марион и Винс разместились в таких же комнатах, но в южном крыле. Комната Бетти, расположенная в задней части здания, была менее просторной, она оказалась даже удобнее.
      Но Каллингфорд Эббот не уходил.
      Бетти, всегда такая спокойная и сдержанная, теперь без умолку болтала. Когда Эббот наконец приказал извозчику везти его в отель "Палас", мистер Фред Истербрук, с весьма респектабельным видом, возник перед Бетти и Гартом.
      - Я сам, видите ли, из Фэрфилда.- Взгляд у него был очень выразительный.- В моем баре не бывают люди из низов, никто не напивается и не орет. Если одинокой леди и одинокому джентльмену неожиданно потребовалась комната - что ж, никакого вреда нет, и я уверен, что все правильно. Пока...
      И потом, в общей комнате гостиницы, со стропилами, с медными грелками по стенам, взгляд хозяина остался таким же красноречивым.
      - Вам еще что-нибудь нужно, сэр?
      - Спасибо, больше ничего.
      - Вот вам зажженная свеча для вашей спальни. Не хотите ли грога, сэр? Мистер Боствик взял.
      - Нет, благодарю вас. Это все.
      - Мне, знаете ли, нетрудно, сэр. После полуночи жена и дочка спят, но я всегда бодрствую. Так не хотите грога?
      - Мистер Истербрук...
      - Тогда свеча для комнаты леди Колдер, сэр. С вашего позволения, миледи (и джентльмена тоже), я провожу вас до вашей комнаты. Сюда, миледи.
      Обойти железные законы респектабельности не представлялось возможным. Гарт поклонился. Он смотрел, как хозяин и Бетти поднялись по лестнице и направились в конец коридора.
      Потом Дэвид сам поднялся по истертым дубовым ступеням старинной лестницы. Он повернул налево, в северное крыло, по коридору с прочным, но неровным полом, в самый конец, где было окно со стеклом бутылочного цвета, открыл дверь в свою гостиную... и остановился.
      Гарт почувствовал чье-то присутствие даже прежде, чем переступил порог. Его кто-то ждал. Прикрывая свечу на металлической тарелочке, он подошел к стулу, стоявшему между окнами гостиной. Марион Боствик, в шлепанцах и обильно украшенной оборками длинной ночной рубашке, сидела вытянувшись в струнку и смотрела на него.
      Глава 11
      Если бы Марион не смеялась...
      Гарт не испытывал удовольствия от того, что он должен был сказать ей. Диагноз - это одно дело. Любой врач, будь он специалистом по телесным или психическим заболеваниям, умеет управлять своими эмоциями так, чтобы они не влияли на его суждения. И врач не должен лечить тех, кто ему слишком близок и дорог.
      И все же это был удивительный смех: жесткий, с привкусом жестокости. Марион сидела, строго выпрямившись, на искусно уложенных волосах отблескивало пламя свечи. Вся комната пропахла ее духами.
      Она сидела на стуле со спинкой из перекладинок, на фоне белого простенка между двумя решетчатыми окнами. Маленькие язычки пламени от свечи отражались в ее глазах. Закинув обе руки за голову, расставив локти, Марион с кошачьей грацией откинулась назад и заложила ногу на ногу.
      - В чем дело, Дэвид? Почему вы не скажете мне, чтобы я не смеялась так громко? Почему вы не окажете мне, чтобы я говорила шепотом? Почему не скажете, что здесь вокруг полно людей и может разразиться скандал?
      - А вы сами не понимаете?
      Казалось, что это замечание так глубоко задело Марион, что погасить раздражение могли либо проклятия, либо молитва.
      - Можете не волноваться. Никто нас не услышит: здесь слишком толстые стены. Никто не видел, как я проскользнула сюда. Или вы думаете о Винсе?
      - Интересно, Марион, сможете вы догадаться, о чем я думаю на самом деле?
      - Винс спит. Я подсыпала хлорал в его виски.- В ее тоне звучали и ворчливость, и задабривание, она одновременно и атаковала, и подлизывалась с неубедительной нежностью, но заговорила все же тише. Хотя все еще казалось, что она может что-нибудь выкрикнуть насчет всеобщей несправедливости.- Не будьте глупым, Дэвид. Я не хочу с вами ссориться.
      Я стараюсь быть с вами любезной. Хотя порой мне хочется убить кое-кого из знакомых мужчин.
      - Особенно если учесть, что на самом деле вы попытались убить женщину,заметил Гарт.
      Марион опустила руки и выпрямилась.
      В одном из углов комнаты дедовские часы скорее прохрипели, чем пробили. Гарт пошел обратно к дверям. Задвижка на них была новая, но щеколда деревянная. Время и на этом островке прошлого все же двигалось вперед. Гостиницу построили в те времена, когда жизнь Англии зависела от шерсти, перевозившейся на кораблях, которые требовалось защищать от пиратов; и Фальк де Равен, первый Смотритель пяти портов, наблюдал за проливами со своей башни.
      Но сейчас не стоило об этом думать. Если какое-то время стоять неподвижно, прислушиваясь к голосам прошлого, то можно поверить, что ваши чувства или чувства вашей собеседницы не слишком важны, поскольку другие люди испытывали их прежде и будут испытывать потом, когда вы покинете этот мир. Но в действительности они имели значение, ибо были сейчас единственной реальностью.
      Гарт запер дверь на задвижку.
      Посреди комнаты стоял огромный круглый стол, около него еще один стул с решетчатой спинкой. Дэвид поставил свечу на стол и сел напротив Марион. Хотя свеча едва освещала ее лицо, Гарту не требовалось ее видеть. Раздувающиеся ноздри Марион создавали вопиющий контраст с ее романтически-нежными духами.
      - Винс, как я понимаю, рассказал вам, что сегодня произошло,- сказал Гарт.
      - Убийство? Милый, милый Дэвид! Это очень неприятно для вас!
      - Да, неприятно. Глинис Стакли была задушена в...- тут он заколебался,в павильоне на пляже за домом Бетти. Все улики доказывают, что ее убили либо сама Бетти, либо я.
      - Какое несчастье!
      - Да. Но кто на самом деле убийца? Я сомневаюсь, что даже инспектор Твигг, офицер полиции, который смертельно ненавидит меня, действительно верит, что я мог убить Глинис. Следующей у него на подозрении Бетти. А Бетти не виновна.
      - Почему вы так думаете?
      - Потому что я знаю Бетти. Хорош бы я был как врач, если б не мог составить свое мнение о психике человека. Или душе, если хотите.
      Лунный свет блестел на решетчатых окнах. Напольные часы, так неторопливо, будто они - само время, пробили в тишине.
      - Твигг - одно дело, Марион. Каллингфорд Эббот - другое. Он не более проницателен, чем Твигг, но опытнее в общении с людьми того круга, который Твигг ненавидит. Его первым побуждением было допросить миссис Монтегю; он это скоро сделает и сможет узнать от нее правду. А еще, после разговора, который состоялся у нас с ним сегодня вечером, он намерен допросить и вас тоже.
      - Вы сказали ему,- прошептала Марион.- Какие бы грязные мысли у вас ни возникли... как вы могли? Потому что... потому что этот венский доктор говорит, что в нашей жизни самые глубинные желания имеют корни в сексуальном влечении?
      - Что бы он ни говорил, я полагаю, что в вашем случае - да. Во всяком случае - в некоей разновидности сексуального влечения.
      - Вы подлец,- прошипела Марион, потом, задыхаясь, вскочила на ноги.- О Господи, помоги! Какой же вы подлец! А я считала вас своим другом! И другом Винсента!
      - Сядьте, Марион,- холодно сказал Гарт.- Вы напрасно испугались. Я ничего не говорил Эбботу.
      - Как это?
      - Я ничего ему не сказал. Я обещал вам помощь и сдержу свое слово. Но есть и другие люди.
      - Вы глупец! Вы явно ненормальны! Вы вообразили себе, что это я сегодня убила ту отвратительную особу в райской обители вашей любовницы?!
      - Ох нет.
      - Тогда что?..
      - Я не говорю, что вы убили ее, хотя, возможно, могли. Я имею в виду другой инцидент, связанный с убийством, возможно даже, спровоцировавший убийство, служивший тому, чтобы запутать след. Я имею в виду попытку задушить миссис Монтегю в пятницу вечером. Скажите, Марион. Ведь это вас она обозвала шлюхой, да?
      Тикали часы, время с шелестом утекало в вечность.
      - Часть вашей истории звучала правдоподобно. То, что миссис Монтегю позвала вас ночью в дом, откуда были отосланы все слуги, и то, что она кричала в полутемном доме, кажется правдой. Но почему эти крики должны были так сильно разозлить Глинис Стакли? Почему они вообще ее задели, кем бы она, в конце концов, ни прикидывалась? А вот вас, Марион, это задевало всякий раз, когда вы позволяли себе об этом вспоминать.
      Марион Боствик, гибкий призрак в белой длинной, обильно украшенной оборками ночной рубашке, метнулась к двери. Заскрипели и закряхтели старые половицы, задрожало пламя свечи.
      Но далеко она не убежала; возможно, она и не собиралась этого делать. Она вернулась, быстрой легкой походкой, и встала перед Гартом.
      Дэвид сидел неподвижно, прикрывая правой рукой глаза от слабого света свечи.
      - Извините, Марион.
      - В чем вы меня обвиняете? В чем?
      - Вы действительно хотите, чтобы я вам сказал? Все?
      - Да!
      - Бедняга Винс никогда не встречался с Глинис Стакли. А вы встречались. Не он был ее жертвой, а вы. Все мотивы кроются здесь. Надеюсь, вы понимаете, к какому заключению это ведет?
      - Нет!
      - Ну, не важно. Не это сейчас нас интересует. Давайте вернемся к реальным событиям в Хэмпстеде вчера вечером.- Гарт опустил руку и поднял глаза.- Когда миссис Монтегю, не помня себя, выкрикнула обвинение в ваш адрес, вы тоже потеряли голову. Я знаю, вы не собирались ее убивать. Но вы зашли слишком далеко. И вам надо было это как-то объяснить.
      Глинис Стакли не было в доме. Я думаю, вы видели ее где-то тем вечером, поэтому могли описать ее одежду. Хотя здесь я только предполагаю. А вот по поводу остального - это уже не предположения.
      Вы - девочка с не слишком богатым воображением, Марион, но решительности и хитрости у вас не отнимешь. Вы храбры, жестоки и готовы на все. Если бы вы обвинили Глинис Стакли в попытке убийства, естественно, все поверили бы вам, а не ней. Тем более, что она и правда шантажистка. Конечно, и миссис Монтегю, с ее ужасом перед скандалами, придя в себя и все обдумав, поддержала бы вас и подтвердила бы вашу историю.
      Вы не сомневались, что она вас поддержит. Эта уверенность сквозила в каждом слове, которое вы мне сказали вчера вечером в Хэмпстеде. Родная сестра Глинис поверила в вашу выдумку. Вы отперли дверь подвала изнутри; если бы вы не забыли про задвижки и отодвинули их тоже, я бы и сам вам поверил. И если бы это была единственная ваша вина...
      - Единственная?- возмутилась Марион.- Единственная? Вы назвали меня этим словом, или все равно, что назвали, и говорите, что это еще не все?
      - Нет, Марион. Вы знаете, что это не все.
      В темноватой комнате ее быстрое дыхание производило жуткое впечатление. Казалось, она задыхается.
      Гарт тоже вскочил, теперь такой же бледный, как она.
      - Умоляю вас, миссис, воздержитесь, не говорите, что я читаю вам морали. Вы не "развратница": пусть вас судит тот, кто сам не был человеком из плоти и крови. Это просто жестокость юности. Вы - как ребенок, который неожиданно взбрыкнул на то, что является суровой реальностью, а потом, потерпев неудачу, вынужден был взывать ко всему взрослому миру о защите. Когда этот призыв не услышали, вы решили использовать другое оружие, например ваши женские чары, как вы собирались использовать их со мной.
      - Как вы смеете!
      - Стоп, Марион. Я сказал вам правду.
      - Тетя Бланш...
      - Да. Мы должны вспомнить о ней и о том, что она вам сказала. Как любой другой ребенок, Марион, вы при желании можете признать факты, касающиеся вас, сколько бы обидными они вам ни казались. Если бы миссис Монтегю назвала вас шлюхой, и не более того, вы не впали бы в такое неистовство. Было что-то еще. Что?
      - Кто-то слушает под дверью,- сказала вдруг Марион изменившимся голосом.
      Повисла тишина.
      Оба окна были закрыты. Свеча горела ровно в неподвижном воздухе. Под этими черными балками, по этим старинным скрипучим полам почти невозможно было передвигаться без шума. Гарт подошел к двери, тихо отодвинул задвижку, очень осторожно поднял щеколду.
      Слева от двери его спальни сквозь бутылочное стекло окна в конце коридора светила луна.
      Вправо коридор тянулся футов на пятнадцать-двадцать до лестничной площадки: лестница вела в небольшую гостиную внизу. Запах старого дерева и камня, вымытых каминных решеток и полировочных паст для меди витал в коридоре, как запах прошлого. На некотором расстоянии от двери было еще одно, открытое, окно, и за ним шелестела густая листва деревьев.
      Кто мог подкрасться к дверям, если это только не очередная уловка Марион? Закрыв дверь и обернувшись, Гарт не обнаружил и следа давешнего напускного спокойствия и уверенности. Марион оперлась на спинку стула в глубоком отчаянии, тем более глубоком, что воспринималось оно как несправедливость.
      - Дэвид, что мне делать? Помогите мне! Я не прошу многого, я прошу только помощи. Не стойте там как бревно. Помогите мне! О господи, что мне делать?
      - Не знаю.
      - Кто там был? Это был...
      - Никого! Никого там не было! Хотя если вы не будете говорить тише, то поднимете весь дом.- Гарт помолчал немного и заговорил тверже: - Понимаете вы хотя бы сейчас, что чуть не стали убийцей? Вы чуть не убили женщину, от которой ничего, кроме добра, не видели?
      - Ох, зачем говорить об этом. Я это сделала, что вам еще надо?
      Гарт смотрел на нее.
      - Я не хотела этого, но что еще было делать?- продолжала Марион.- Вы сказали, что не собирались бранить меня!
      - Я не собираюсь вас бранить. Вы отдаете себе отчет, что вы обманули полицию?- Тут он спохватился.- Нет, нет, в вашем состоянии вы, полагаю, и не могли действовать иначе. Дело в том...
      На огромном круглом столе стояла деревянная коробка, наполовину заполненная сигаретами. Он оставил их здесь в пятницу. Вынув из коробки сигарету, Гарт поднес к ней свечу и очень удивился, обнаружив, что руки его дрожат. С большим усилием он все-таки справился с этой дрожью. Заплаканные глаза Марион искоса следили за ним.
      - Теперь дальше,- сказал он.- Откуда вы узнали, во что была одета Глинис Стакли в пятницу вечером?
      - Ох, какое это имеет значение?
      - Отвечайте!
      - Я ее видела. Она там была.
      - Где она была?
      - Она сидела на дороге возле дома дяди Села. Я видела ее, когда шла пешком, хотя сделала вид, что не заметила. Она ждала.
      - Ну?
      - Я подумала, что тетя Бланш попросила ее прийти тогда же, когда и меня, и решила, что эта мерзавка боится, что ее заманят в ловушку и схватят. Вот она и ждет. Но я знала, что она никогда не сумеет доказать, что ее не было в доме, если я поклянусь, что она там была. Даже ее таксисту не поверили бы. Я бы не добилась, чтоб ее повесили, но посадить в тюрьму могла бы.
      - Марион, ради бога!
      - Вы хотели, чтобы я рассказала вам правду, не так ли? Чего вы хотите?
      - Значит, вы встречались с Глинис Стакли прежде?
      - Да. И вы это прекрасно знаете!
      - Где вы с ней встретились?
      - Когда была в Париже с... В Париже.
      - Она вас шантажировала?
      - Ей пока это не удавалось. Но она собиралась.
      - Что она о вас знала? Это было...
      И тут, за шаг до цели, Гарт заколебался. Глаза Марион наполнились слезами.
      Даже если бы у него были иные причины для сомнений, помимо деликатности, все равно останавливаться было глупо. За Марион стоял кто-то еще, и этот "кто-то" не остановился бы перед новым убийством, если б того потребовали обстоятельства.
      Но Гарт колебался. Марион (способная уловить мельчайшую перемену в настроении человека) заметила это сразу. Она вскочила, умоляя:
      - Я понимаю, о чем вы спросите. Но я скорее умру, чем скажу вам. Я не собираюсь сообщать всему свету... Что скажут люди, если узнают. Если вам все известно, Дэвид, чего ради просить меня унижаться? И сколько это продлится?
      Гарт посмотрел на сигарету, бросил ее на пол и придавил каблуком. Он отвернулся от Марион, потом повернулся опять.
      - Вы не сделаете этого, Дэвид. И вы сами это знаете. Достаточно того, что случилось. Как мне быть?
      - Не знаю! Возможно, вы не так уж виноваты. Видит бог, в нашей жизни много лжи и суеты. И Винс вас любит - это мое личное соображение. Если бы имелась какая-нибудь возможность скрыть все это, не подставив под удар Бетти...
      - А разве такой возможности нет?
      - Может быть. Я должен все хорошенько обдумать. Это будет нелегко. И если кто-нибудь посторонний слышал нашу беседу и понял, о чем речь...
      Гарт осекся и обернулся.
      Что бы ни слышала Марион раньше, сейчас сомнений не было: их подслушивали. Крадущиеся шаги были едва слышны, но обувь задевала за плинтус. Потом все стихло.
      Часть третья
      МРАК
      Как хорошо известно, воскресенье в Англии посвящается отдыху и посещению церквей. Магазины, увеселительные заведения и рестораны в Сити закрыты весь день, другие рестораны открыты только с часу до трех и с шести до одиннадцати вечера. Однако многие музеи и картинные галереи в воскресенье работают.
      Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель.
      Глава 12
      Тепло воскресного полдня, блеск яркого солнца на воде и протянувшиеся вдоль моря сады придавали Фэрфилду такое очарование, которое могло бы ввести в заблуждение новичка.
      Правда, хотя прилив и пошел на убыль, пляж был пуст: купание в воскресенье не допускалось. Все горожане, направлявшиеся в церковь, были одеты в выходные костюмы, и вдоль всей набережной, от памятника Флоренс Найтингейл до "Ройял Альберт аквариум", солнце то и дело вспыхивало на приподнимавшихся цилиндрах и величаво склонявшихся зонтиках.
      На Виктория-авеню, параллельной набережной, располагались два роскошных отеля, "Палас" и "Империал", с башнями, вывесками, написанными золочеными буквами в два фута высотой. По самой Виктория-авеню тряслись машины с такой приличной скоростью, что лошади пугались. На садовых клумбах алые герани, синие лобелии, белые алисоны образовывали круги и треугольники в стиле рококо.
      Июнь, 16-е, воскресенье.
      Дэвид Гарт посмотрел вдоль набережной, будто надеялся кого-то увидеть, но в то же время кого-то избегал.
      Он поднялся по ступеням к "Ройял Альберт аквариум", постоял немного, повернувшись спиной к чугунным украшениям фасада, и оглядел сады. Он уже дважды посмотрел на часы, когда увидел Каллингфорда со свежим цветком в петлице и в сверкающем цилиндре.
      - Но, мальчик мой,- спросил Эббот, осторожно поднимаясь по ступеням,почему здесь? Почему вы выбрали это место?- Он вздел свой монокль и начал изучать фасад.- Знаете, это настолько ужасающе безвкусно, что мне даже нравится.- Он перевел взгляд на Гарта: - Кстати говоря, об ужасах...
      - У меня была ужасная ночь, я не мог заснуть.
      - Вы выглядите так, будто не спали месяц. Так все плохо?
      - Да. Это одна из причин, почему я вам позвонил.
      Даже в чванливом Фэрфилде все же звенели голоса, звякали велосипеды. Афиша на двери большими красными буквами извещала об автомобильных гонках на треке в Уэйбридже.
      Здесь, на залитой солнцем набережной, среди празднично одетых людей, тревоги Гарта немного отступили.
      - Скажите,- продолжал он,- насколько велик ваш авторитет в департаменте уголовного розыска?
      - Хм... Полагаю, я получу все, что мне нужно, если захочу.
      - Я так понимаю, что дело Глинис Стакли поручено Твиггу?
      - Я тоже так понимаю.- Черты лица Эббота заострились.- И что?
      - Зайдемте внутрь,- сказал Гарт.
      Из парка с эстрады донеслись звуки настраиваемых инструментов. Там начала собираться толпа. Внутри здания аквариума было темно и влажно, хотя вода, заключенная за стеклом, казалось бы, не должна была пропитывать все вокруг.
      - Одна из причин, почему я выбрал это место,- продолжал Гарт,- в том, что Твиггу неудобно было бы следить за мной здесь. Я собираюсь защищаться.
      - Защищаться?
      - Да. Вы знаете, что является лучшей защитой? Как вы смотрите на то, чтобы заключить соглашение?
      - В зависимости от того, что вы предлагаете.
      - Конкретно, я хочу договориться с вами о Твигге. Я хочу, чтобы вы не дали ему допрашивать Бетти или Марион - их обеих - в течение ближайших суток и чтобы вы сами этого не делали.
      Собеседники шли по гулкому, безлюдному залу, не столько рассматривая рыб за стеклом, сколько наблюдая друг за другом. Потом они остановились, и Эббот заявил:
      - Мой милый мальчик! Не слишком ли много вы просите?
      - Согласитесь, я прошу только краткое перемирие. И при этом...
      - О, не волнуйтесь.- Усы Эббота приподнялись в сардонической ухмылке.Я - не самый ярый защитник правил. Хотя вы приглашаете меня перейти на сторону противника.
      - Нет-нет! Я говорю о соглашении.
      - А что вы предложите в обмен?
      - Думаю, что смогу предложить вам разгадку убийства. Подождите!добавил он.- В других обстоятельствах, знаю, такое высказывание было бы абсолютной нелепостью. Любитель, который соперничает с полицией,- это только в книгах бывает.
      - Совершенно верно. Твигг думает, что вы именно этим и занимаетесь.
      - Я мог бы придумать такой рассказ.
      - Да, вроде того.
      Они двинулись дальше мимо скучных рыб. В стекле отражалось обеспокоенное лицо Гарта и цинично-веселое - Эббота.
      - Черт возьми, у вас крепкие нервы!- бросил Эббот.- Только не знаю, насколько это выполнимо, вот в чем вопрос. Твигг считает, что вы вредный тип - сердитый малый, как он выражается. А кроме того, он и на меня имеет зуб.- Эббот колебался.- Послушайте, что произошло с прошлого вечера?
      - О, со вчерашнего вечера все горит веселым, синим пламенем! Вы представляете себе, что это значит - иметь на руках двух обезумевших женщин?
      - Эту, мой милый, ремарку можно неверно истолковать.
      - Да. Хорошо.- Гарт закрыл глаза, потом открыл и пошел дальше: - Я, кажется, потерял чувство юмора, так же как чувство меры и желание говорить правду. Беда в том, что взрыв может грохнуть в любую минуту. Твигг приехал в Рейвенспорт из Лондона рано утром. Между прочим, почему это дело ведет рейвенспортская полиция? И почему вы все устроили там штаб-квартиру? Разве дом Бетти относится не к Фэрфилду?
      - Формально да. Но полиция Фэрфилда, пожалуй, слишком похожа на жителей Фэрфилда. Рейвенспорт, хоть он и древнее, более современен. Кстати, о Твигге: он кое-что раскрыл, о чем непременно намекнет Бетти. Одно обстоятельство касается ее велосипеда.
      - О?..
      - Другое связано с куском белого шнура. Я не сумел выяснить подробностей. Твигг даже самой Бетти собирался только намекать, а мне и подавно не скажет.- Эббот задумался.- Ладно, Гарт, предположим, я соглашаюсь на ваше фантастическое предложение. Держитесь!
      - Да?
      - Я не думаю, что из этого что-нибудь получится, но попробуем. А что, если я сам присоединюсь к охоте и буду иметь удовольствие увидеться с миссис Боствик...
      - Вы не должны встречаться с Марион. Это часть моего плана.
      - Проклятье,- Эббот холодно улыбнулся во весь рот,- и вы собираетесь действовать на свой страх и риск! Что у вас за план?
      Над садом проплыли первые звуки увертюры.
      Эббота, казалось, раздражала музыка. Он развернулся, пошел назад и, даже не спросив ни у кого разрешения, закрыл большие входные двери аквариума. Все звуки сразу стали глуше, только где-то капала вода. Помещение, кажется, стало еще более влажным и мрачным. Но у Дэвида Гарта наконец-то появилась надежда.
      - Сегодня после завтрака,- ответил он,- я ходил на главпочтамт Рейвенспорта. Как вы и советовали.
      - А, чтобы отправить телеграмму Филдингу?
      - Я не стал рисковать с телеграммой. Майкл мог не получить ее вовремя, он мог вообще ее не получить. Сегодня утром он должен был быть в больнице Барта. Я поговорил с ним по телефону.
      - И?..
      - Эббот, здесь я был совершенным глупцом. Если чувствительный простофиля Майкл увлекся покойной Глинис - или, точнее, если она нарочно подцепила его,- то это, конечно, никакое не совпадение. Все не случайно. И если Майкл сможет ответить нам на два вопроса, это уже первый шаг к тому, чтобы загнать убийцу в угол. Но я не могу ждать: Твигг слишком близко.
      - Особенно если учесть, что вы все еще не рассказали мне о своем плане наступления! Что вы задумали?
      Гарт достал часы, проверил время и убрал их обратно.
      - Поезд Майкла прибудет в Фэрфилд через двадцать минут. Бетти привезет Майкла в кебе в отель "Палас". Если я в это время буду стоять возле отеля, значит, что вы приняли мой план, и кеб останавливается. Если меня возле отеля нет, они поедут в другое место.
      - Что-нибудь еще?
      - Да. Винс и Марион Боствик тоже туда придут. Эббот,- добавил Гарт с прямотой отчаяния,- я прошу вас простить меня за то, что поставил вас в такое положение. Я прошу у вас прощения за то, что все это может показаться вульгарным или мелодраматичным...
      - Мой мальчик,- прервал его Эббот, сдержав смешок,- никогда не извиняйтесь за такого рода мелодрамы. Это доставляет мне удовольствие. Клянусь Юпитером!
      Гарт и Эббот смотрели друг на друга совсем уже в ином настроении. Гулкое эхо их голосов запуталось в железных фермах.
      - На таком сборище, знаете ли,- продолжал Эббот,- что-нибудь должно выясниться.
      - Надеюсь.
      - Присутствие мистера и миссис Боствик на этой конференции необходимо?
      - Да. Им это не нравится, но ведь это никому не нравится, особенно Бетти. Хочу только добавить, хотя в данный момент это не имеет для вас никакого значения. Как ни смешно, Марион Боствик на самом деле понятия не имеет, кто настоящий убийца.
      - А с какой стати ей это знать?..
      - Простите меня,- спохватился Гарт,- но этого нельзя говорить, и, возможно, это не будет сказано никогда.
      - Послушайте, а если ваш план провалится?..
      - Если он провалится,- сказал Гарт,- полиция потеряет только сутки. Если же я преуспею, то, по крайней мере, три человека сохранят то, чем они дорожат больше всего на свете. Что вы скажете?
      - Действуйте! Я говорю "да".
      В зале было жарко; солнце на мгновение осветило влажные плитки пола, когда одна из створок распахнулась, впустив человека с улицы. Хэл Омистон словно принес с собой звуки музыки, притихшие, как только он закрыл дверь.
      - Возьмите,- сказал Хэл, подходя к Гарту и протягивая две скомканные бумажки по пять фунтов.- Я вообще не должен был их поднимать. А теперь заберите их, понятно?
      Даже всегда невозмутимый Эббот широко раскрыл глаза, отчего его монокль выпал и повис на шнурке. В полумраке Гарт не видел выражения лица Хэла. Молодой человек был, что называется, разодет в пух и прах: кремовый костюм с черной окантовкой по карманам и отворотам, высокий воротничок и широкий голубой шейный платок. Одним словом, он был одет (как сказал бы сам Хэл) в лучших традициях хорошего вкуса.
      - Вот,- Хэл чуть не кусался,- и я никогда больше не буду называть вас Нанки!
      - Благодарю. Это уже кое-что. Но лучше оставь деньги на случай крайней необходимости.
      - Так вы снова?- взвился Хэл.- Позвольте мне быть честным, для разнообразия. Не думаю, чтобы вас когда-нибудь так оскорбляли, как можете оскорбить вы. О, не своих пациентов! Они - люди пожилые, а то и дряхлые. Но вы не понимаете молодых людей; вы их терпеть не можете. Вы, должно быть, и родились-то уже стариком.
      - Ну, может быть, это и правда.
      - Ваш автомобиль отремонтировали,- сказал Хэл.- Я уговорил своего друга, здесь, в Фэрфилде, починить его даже в воскресенье. И приехал я из Лондона только для этого. А теперь, мой уважаемый предок! Вы заберете свои десять фунтов или мне придется самому заталкивать их в ваш карман?
      - Говорю, оставь их себе. Оставь себе и делай с ними что хочешь. Я был бы рад думать, что эта замечательная перемена...
      - О, я не изменился. Это вы начали меняться. Возможно, и к лучшему.
      - Хэл, скажи мне только, что...
      - Да. У старушки Бет - простите, леди Колдер - неприятности. Я не понимал, насколько они велики, пока не побеседовал полчаса назад еще раз с инспектором Твиггом. Этот хитрец перво-наперво просит, чтобы вы дали показания, а сам никогда не скажет, что к чему. А я хочу помочь. Что бы вы, что бы Ваше Высокомерие ни думали, у меня тоже есть чувства!
      - Молодой человек,- вклинился Эббот, неприязненно подняв монокль,- так вы просто хотели помочь, когда позвонили, не назвавшись, в полицейский участок?
      - Вы ничего не докажете, дружище Эббот, а я ничего не признаю.
      - Вам и не надо признаваться, дружок. Ваш дядюшка все знает так же хорошо, как и я. Некто позвонил в полицейский участок и сообщил об убийстве...
      - Об убийстве?- Голос Хэла стал выше и тоньше.- Я ничего такого не говорил!
      - Кто-нибудь другой позвонил бы в Фэрфилд, не в Рейвенспорт. Но вы только что привезли в Рейвенспорт высокое должностное лицо из Скотленд-Ярда. И, как я понимаю, решили, что так будет лучше. А?
      - Я был зол. И вы бы разозлились на моем месте.
      - Ага!- буркнул Эббот.
      - Мой благочестивый дядюшка волочится за старушкой Бет. Он скрывается, но на самом деле так оно и есть. Я подумал, что забавно было бы сказать полицейским, что они найдут кое-что "интересное", если явятся в коттедж поздно вечером. Представляете, какие толки пошли бы по Фэрфилду? Я сказал "вечером". Какой-то бестолковый сержант неправильно понял, вот и все.
      - Значит, вот и все?
      - Да! Я сожалею, что поступил так. Вот.
      Хэл сделал стремительное движение. Гарт и подумать не мог, что мальчик на такое способен. Хэл бросился вперед, затолкал свернутые банкноты в боковой карман Гарта и отскочил. Жар накаленного дверного стекла опалил его лицо.
      - И зачем лицемерить, словно во времена старой королевы... Это вам не раз-два-три, как теперь. Взять хотя бы Марион Боствик.
      Пока Гарт не осознал, что музыка сменилась беззаботными мелодиями Гилберта и Салливана, он не понимал, что в аквариуме появилось довольно много людей и все они смотрят на них.
      - Молодой человек,- настороженно спросил Эббот,- что это вы такое сказали о миссис Боствик?
      - Не спешите, мистер полисмен! Я ничего не имею против Марион, если вы об этом. Может, мне просто не повезло.
      - В самом деле?
      - Вы меня слышали. Я говорил о притворстве. Они взяли ее в дом еще в Индии, когда ей было четырнадцать; красотка, даже тогда, я бы сказал. Я встретил ее четыре года спустя, в девятьсот пятом, за три месяца до того, как Винс Боствик положил на нее глаз. Если есть что-нибудь, о чем эта девушка может говорить без конца, так это о том, как она любит молодых людей. Спросите у доктора Дэвида Гарта, если сама Марион вам этого не говорила.
      Гарт промолчал. Он смотрел в пол и едва ли слышал, о чем идет речь.
      - Ну так она лжет,- выпалил Хэл.- Я довольно настойчиво пытался, после того как она вышла замуж. И вот случайно узнал, что и Майкл Филдинг тоже. Я тогда думал, что у нее, должно быть, специфические сексуальные вкусы, но...
      - Сексуальные вкусы,- повторил Эббот,- сексуальные вкусы.
      Эббот, этот на вид беспутный человек, был, казалось, до глубины души оскорблен подобными словами.
      - Молодой человек,- сдержанно сказал он,- вам никто никогда не объяснял, что не следует говорить о леди в таких выражениях?
      - Говорили, и не раз. Вы меня поняли насчет притворства? Впрочем, вы уже старый...
      - Я достаточно стар, чтобы быть вашим отцом,- сказал Эббот.- И я еще способен задать вам такую порку, что вы запомните ее на полгода.
      - Это да, мистер Каллингфорд Эббот, и потом хорошо заплатите мне, чтобы дело не дошло до суда.
      Монокль Эббота опять повис на шнурке. Он потянулся к горлу Хэла.
      - Спокойно!- сказал Гарт.- Возьмите себя в руки, я вам говорю!
      В чем дело, Нанки?- обратился к нему Хэл.- Я извинился, так? Я стараюсь для вас и старушки Бет как могу, так?
      - Хэл, тебе лучше уйти. Хотя погоди немного. Если бы понадобилось, ты бы поклялся, что ты и Майкл Филдинг самым галантным образом ухаживали за миссис Боствик и что она отказала вам обоим?
      - Гарт,- сказал Эббот,- неужели и вы тоже утратили все понятия о приличиях?
      - Тихо! Хэл, ты и Майкл согласились бы дать такие показания?
      - Могу держать пари, Майкл возражал бы. У него в роду пасторов больше, чем на двадцати страницах Крокфорда, и он собирается стать доктором, как и вы. Однако, если я получу кое-что в компенсацию за свои хлопоты, я не против.
      - Ты получишь компенсацию, я обещаю. ("Держитесь, Эббот!") Это все, Хэл. Спасибо.
      Хэл выскочил, оставив дверь открытой, снова донеслись звуки музыки. Эббот с сердцем захлопнул ее. Повисла пауза.
      - Извините,- через мгновение проворчал Эббот.- очень глупо с моей стороны. Вспылил.
      - Все в порядке.
      - Вы обошлись со мной сегодня так же,- сказал Эббот,- как я обошелся с вами вчера, когда вам хотелось свернуть шею Твиггу. Ну, вернемся к нашим баранам. Все одно и то же! "Сексуальные вкусы". Прямо так и говорится! Куда идет мир?
      - Я теперь понимаю, что Майкл Филдинг не такая уж юная невинность. Придется немного по-иному разложить карты для нашей встречи. Нам не нужна Марион, и тем более Винс.
      - Хм... Этот ваш план, хотелось бы верить, включает в себя объяснение убийства?
      - О да. И в этом вся загвоздка.
      - Фу-ты! Но...
      - Я не сказал, что эту тайну трудно разгадать, совсем нет. Я сказал, что в этом вся загвоздка.
      - Вы заметили,- уже спокойней поинтересовался Эббот,- что говорите совсем так же, как принц Ариман в одном из ваших рассказов?
      - Простите.- Гарт посмотрел на часы.- Эббот, мы должны поспешить. Поезд уже прибыл. Как бы ни повернулась судьба, мы приблизимся к разгадке. Вы готовы?
      Яркое солнце ослепило их на набережной. Шелест аплодисментов стоящих и сидящих вокруг эстрады зрителей приветствовал окончание попурри из мелодий Гилберта и Салливана. Аплодисменты, не слишком бурные, но и не холодные, не равнодушные, не экстравагантные, соответствовали небу, морю и порядку вещей.
      На набережной вовсю звонили в свои звонки велосипедисты. Каллингфорд Эббот и Дэвид Гарт прошествовали мимо эстрады в сторону отеля "Палас".
      Эббот о чем-то размышлял, но был уже не так мрачен и грозен, как прежде. Когда на них налетел какой-то ребенок с обручем и с испуганным криком "Пожалуйста, сэр!" отскочил, Эббот сунул руку в карман и дал ребенку даже не шестипенсовик, а золотой соверен. А потом, когда они уже почти добрались до Виктория-авеню, оркестр вдруг грянул "Страна надежды и славы".
      Не нашлось никого из расположившихся вокруг эстрады, кто не выпрямился бы гордо: медленные, торжественные звуки разбудили даже тех, кто задремал на полдневном воздухе. Эббот резко остановился и, сверкнув моноклем, коснулся руки спутника.
      - Послушайте,- с напором начал он,- я смеялся над Фэрфилдом и его чванством. Мы все воображаем себя остроумными. Но в глубине души город мне нравится.
      - И?..
      - Вы не поняли? Я сказал, что Фэрфилд мне нравится.
      - А почему бы и нет, хотя от такого человека, как вы, странно слышать подобные речи. От вас, юриста двадцатого века, сторонника прогресса.
      - Прогресса науки, да! Мой отец в него верил, я тоже. Но это совсем другое дело. Фэрфилд принадлежит прошлому...
      - Фэрфилд - это не прошлое, Эббот. Рейвенспорт - да. А Фэрфилд - это настоящее, самое что ни на есть настоящее, хотя каждый городок утверждает, что он старинный.
      - Тогда что будущее?- Эббот обернулся к Гарту.- Не Банч? Не говорите мне, что это Банч - с его полированными машинами и вымученным хохотом на пирсе, где люди носят перстни с печатками на каждом пальце, только чтобы доказать, что таких ни у кого больше нет.
      - Да, возможно, Банч. Все меняется.
      - Я понимаю. Но, боже мой, Гарт, мне это не нравится!
      - Возможно, в глубине души мне это нравится не больше вашего. Но это не перечеркивает того факта, что дети растут и все меняется.
      - Вы так думаете? Есть, по крайней мере, одна вещь, которая не меняется. Слушайте!
      И Эббот кивнул по направлению эстрады. Исполненная величия музыка пленяла каждого слушателя.
      Надежды и славы страна, свободы отчизна!
      Нам ли не восхвалять тебя?
      Эббот в щегольском цилиндре, поблескивая моноклем, стоял, расправив плечи и весь обратившись в слух.
      Торжествующая хвалебная песнь медленно взмыла вверх и оборвалась в грохоте ударных и громе аплодисментов, к которым, казалось, пока дирижер раскланивался, присоединилось полгорода.
      - Пойдемте!- вдруг сказал Эббот, срывая цилиндр, словно собирался швырнуть его, как это делают футбольные болельщики.- Хватит этой ерунды. У нас есть дело. Кроме того,- он показал на другую сторону Виктория-авеню,если я не ослеп, мистер и миссис Боствик в эту минуту входят в отель. А вон там, со стороны Парламент-стрит, приближается экипаж; в нем леди Колдер. Так что молодой парень рядом с ней, должно быть, Майкл Филдинг. Если вы ожидаете взрыва, мой мальчик, готовьтесь.
      Но взрыв грянул раньше, чем кто-либо из них ожидал.
      Глава 13
      - Я не совсем понимаю вас, доктор.
      - Не понимаете, мистер Филдинг?
      - Нет, сэр! Я счастлив помочь вам всем, чем могу, конечно; но вы мало что сказали по телефону.
      - Разве так уж необходимо было говорить много, мистер Филдинг?
      Вмешалась Марион:
      - В самом деле, Дэвид, если этот молодой человек не может ничем помочь, так он не может!
      Винс сказал:
      - Марион, лапочка, не щебечи.
      Бетти Колдер и Каллингфорд Эббот молча наблюдали за беседой.
      Все шестеро сидели за столом в зале отеля "Палас". В центре зала под высокой и безвкусной крышей из цветного стекла среди необыкновенно высоких пальм плескался фонтан.
      Позже Гарт припомнил и другие детали: белое платье Марион и сизо-серое Бетти, Марион в позе, которая, по ее представлению, повторяла позу миссис Патрик Кемпбелл на сцене. На обеих дамах были большие шляпы. Все взгляды обратились к Майклу Филдингу, который выглядел так, словно провел ночь еще хуже, чем Гарт.
      Он, несмотря на воскресенье, предусмотрительно оделся в черное. Высокий воротник закрывал горло. Люди редко замечали, что он некрасив, ибо смесь дерзости и застенчивости придавала ему редкостное обаяние. Жесткие, песочного цвета волосы Майкла резко контрастировали с ореховыми глазами, блестевшими, словно у какого-нибудь божка на дневном спектакле.
      - Сэр!- с напором начал он.
      На столе, как символ респектабельности, лежали три цилиндра, котелок Майкла и трость Винса Боствика с серебряным набалдашником. Майкл мог не бояться, что его услышат,- этот зал с позолоченными карнизами и претенциозными украшениями был огромен, как Юстонский вокзал. Несколько посетителей, сидевших в отдалении, уже заказали чай. Еще один заснул прямо в шикарном красном кресле. Монотонно журчал фонтан.
      Потом Майкл поднялся.
      - Это нечестно!- вскричал он.- Чего вы от меня хотите, сэр? Зачем вы притащили меня сюда?
      - Майкл,- сказал Гарт, отбросив официальный тон,- я стараюсь быть с вами вежлив. Я не хочу ставить вас в неловкое положение. Я только...
      - Минутку, старина,- прервал Винс, наклонившись вперед и слегка постучав костяшками пальцев по столу.- Мы все оказались в очень неловком положении. И Марион, и я. А мы ведь здесь совершенно ни при чем. Так ведь, старушка?
      - Разумеется!- Марион дернула одним плечиком, как это делала Стелла Кемпбелл в печально известной "Миссис Эббсмит".- Я вообще не понимаю, зачем нас сюда позвали, и нахожу это совершенно, совершенно невыносимым!
      - Это точно, сэр,- сказал Майкл, серьезный и бледный.- Никто ничего такого не сделал. Вы заходите слишком далеко.
      Тот и другая сказали это с видом оскорбленной невинности, вполне им подходящим и казавшимся естественным, что очень действовало на нервы Гарту. Гарт поднял глаза на Майкла:
      - Я сказал вам по телефону, что Глинис Стакли была убита вчера днем?
      - Да, сэр, сказали. Похожее имя упоминалось в утренних газетах.
      - Майкл, полиции известно, что вы были хорошо знакомы с этой леди до ее гибели.
      Повисла напряженная тишина. Марион даже вытянула шею, чтобы лучше видеть Майкла.
      - Вы?- спросила она с недоверием.- Вы? Зачем? Зачем, глупый малыш? Вот уж поистине удивительно!
      И она начала смеяться. Майкл стал белым как привидение. Марион сразу спохватилась и опять стала такой благопристойной, что впору было молиться.
      - Господи,- пробормотал Майкл.- Я встретил ее. Да, это правда. Осмелюсь сказать, нам всем в жизни встречаются одна-две женщины, которых лучше было бы не встречать.
      - Вот,- заметил Каллингфорд Эббот,- перед нами история человечества, изложенная с замечательной краткостью.
      - Эббот, ради бога! Я благодарен вам за поддержку, но нельзя ли обойтись без сентенций.
      - Смиреннейшие извинения, мой дорогой Гарт. У меня у самого есть несколько идей, которые мне хотелось бы сей час высказать. Однако, как простой полицейский, я прошу прощения за неуместное вмешательство.
      - Я только имел в виду...
      - Я понял, что вы имели в виду. Продолжайте!
      - Майкл,- сказал Гарт,- вы не очень состоятельны, не так ли?
      - Нет, господи, вы знаете, что нет. Не обессудьте.
      - Вы знали, что Глинис Стакли никогда не дарила свою, скажем так, благосклонность, не ожидая чего-нибудь взамен?
      - Что вы подразумеваете под словами "дарила свою благосклонность"?
      - Между вами ничего не было?
      - Ничего, клянусь!
      - Вы никогда, хотя бы раз, не делили с ней постель? И не совершали ради этого по крайней мере двух поступков, на которые она вас уговорила?
      В воцарившейся тишине похоронно звенел фонтан.
      Трудно сказать, какую реакцию вызвали бы эти слова, достигни они слуха пожилых леди, сидевших за столиком всего в тридцати шагах, или официанта в полосатом жилете, который развозил чай на тележке. Даже на собеседников Гарта они произвели впечатление. Марион встала.
      - Винс,- сдавленно проговорила она,- я ухожу. Ты как хочешь, а я ухожу. Я не собираюсь здесь оставаться: мне неприятно.
      - Марион,- Винс начал нервно озираться,- что тебя так шокирует?
      - Винс, ты глупец! Если Дэвид завел подобный разговор, никто не знает, что он скажет дальше. Но если ты пойдешь со мной, мой ненаглядный, то сможешь узнать больше, чем подслушивая под дверью глубокой ночью.
      Винс тоже поднялся.
      - Что ты имела в виду,- шепотом спросил он,- говоря про "подслушивая под дверью"?
      Бетти Колдер закрыла лицо руками.
      Марион, великолепная в своем белом платье, вздернула бровь и посмотрела на Винса. Потом повернулась и, не говоря больше ни слова, в пене шелестящих юбок, направилась к двери.
      - Извините меня,- сказал Винс, беря со стола цилиндр и трость,- я должен ее проводить. Я всегда ее сопровождаю.
      Он еще потоптался с разочарованным лицом, потом тоже ушел, едва ли не на цыпочках передвигаясь по очень мягкому ковру.
      - Гарт, вы - порядочная свинья,- бросил Эббот, неожиданно вскочив и снова сев.- Вы намеренно это сделали? Вы их выпроводили? Что за игру вы ведете? А?
      Но ни Гарт, ни Майкл Филдинг не обратили на него внимания.
      - Выслушайте меня, о господи,- умоляюще бормотал Майкл.- Если вы, может быть, считаете, что я убил Глинис Стакли, то вы выжили из ума. В то время, когда в субботу после обеда, по вашим словам, ее убили, я разговаривал с поверенным.
      - С поверенным?
      - Ну,- и Майкл сделал неуверенный жест,- один мой друг, который стажируется у поверенного, он сказал...
      - Майкл, меня не заботит, что вы делали в субботу после обеда. Я хочу знать, что вы делали в пятницу вечером?
      - В пятницу вечером?
      - Да. После того как позвонила миссис Боствик, я уехал с Харли-стрит в Хэмпстед. Что вы делали после этого?
      - Я закрыл приемную и пошел домой, вот и все.
      - Вы кого-нибудь встретили?
      - Нет, сэр. Я не видел даже своей квартирной хозяйки на Ормонд-стрит.Испуганный Майкл говорил, глядя куда-то поверх головы Гарта, чуть отвернувшись в сторону, как будто боялся встретиться взором с горгоной Медузой.- Я не знал, что она была вашей сестрой, леди Колдер! Слово чести! Мне никогда бы в голову не пришло...
      - Мистер Филдинг, я умоляю вас, не расстраивайтесь так.- Бетти явно еле сдерживалась, чтобы не закричать.
      - Никто не скажет, что Глинис была моей любовницей. Но они говорят, что я убил ее!
      - Да, Майкл,- вмешался Гарт,- именно так. Подумайте над этим.
      Майкл облизнул губы.
      - Леди Колдер, умоляю вас, примите мои извинения. Вы не можете знать всего, иначе вы простили бы меня. Когда вы в пятницу вечером появились с Хэлом Омистоном, я глазам своим не поверил.
      - Почему?- повелительно спросил Гарт.- Потому что леди Колдер похожа на сестру? Или потому, что вы с Хэлом и раньше ухаживали за одной и той же дамой?
      - Сэр, я...
      - Дэвид, оставь его! Он так юн!
      - Бетти, он уже достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за свои действия. Ты думаешь, мне это доставляет удовольствие?- Гарт сделал паузу.- Бетти, будь добра, ответь еще раз на вопрос, на который ты отвечала вчера. Твоя сестра приехала в Фэрфилд в субботу утром. Ты не говорила ей ни о том, что ждешь меня, ни о письме, прибывшем дневной почтой. И тем не менее она знала, что я приеду. Когда ты запретила ей идти купаться, она заявила: "В чем дело, голубушка? Ты не хочешь, чтобы меня видел твой молодой человек?" Правда?
      - Да!
      - Откуда Глинис знала, что ты ждешь меня?
      - Я не могу ответить на этот вопрос, Дэвид!
      - Ты - нет, но, возможно, Майкл сумеет нам помочь. Могу я еще раз посмотреть на записку? И на конверт?
      Бетти достала из плетеной сумочки письмо. Гарт положил конверт и записку на стол и разгладил.
      - Моя бумага, заметьте. Здесь сказано: "Дорогая, буду у тебя в субботу в шесть часов. Неизменно твой". Это напечатано на моей личной печатной машинке. На конверте штамп почтового отделения: Лондон, Вест, 23.30, суббота. Вы это раньше видели?
      - Нет, богом клянусь, нет.
      - Майкл, не лгите мне,- устало сказал Гарт. Потом хлопнул ладонью по столу так, что пожилые леди оглянулись, а официант двинулся к ним.- Вы единственный, кто имеет доступ к моей личной печатной машинке на Харли-стрит, как и ко всему остальному моему имуществу. Я не в обиде на вас...
      - Вы не в обиде на меня?
      - Нет, какой смысл? Но не лгите.
      - Дэвид!- воскликнула Бетти, широко раскрыв глаза.- Ты же сказал, что ты...
      - Я не мог иначе. Я тогда солгал, признаю, но Майкл должен сейчас сказать правду.- И Гарт поднял спокойный взгляд на молодого человека.- Вы напечатали эту записку по просьбе Глинис Стакли, не так ли? И что вы еще сделали?
      - Нет, это все!
      Гарт продолжал смотреть на него.
      Майкл так растерялся от этого взгляда, что случайно смахнул одну из шляп со стола. Он наклонился вперед и оперся обеими руками о столешницу, так что его лицо оказалось не более чем в десяти дюймах от лица Гарта. Шикарные красные кресла, лес пальм вокруг плещущегося фонтана, купол из цветного стекла - все заставляло их держаться с подобающей респектабельностью.
      - Я написал записку, ладно!- На самом деле Майкл не кричал, так только казалось.- Хоть убейте, не знаю, зачем ей это понадобилось...
      - Не знаете? Вы, такой проницательный молодой человек, даже предположить не можете?
      - Могу присягнуть, сэр, это все, что я сделал. Ничего, кроме записки! Ничего больше!
      - Присягнуть? А вы присягнули бы, если бы Глинис Стакли была жива?
      - Присягнул бы.
      - Вы присягнете сейчас перед леди Колдер? Бетти...
      Он повернулся и протянул руку, чтобы коснуться руки Бетти и привлечь ее внимание. Но Бетти ушла.
      Ничего загадочного в этом не было, как Гарт понял, едва первый суеверный ужас прошел. Бетти испытывала отвращение к подобным процедурам. Пока внимание Гарта было целиком обращено на Майкла, а Эббот, завороженный, как зритель на теннисном матче, наблюдал за происходящим, она незаметно выскользнула в фойе.
      Но все происходящее в отеле "Палас" сразу, или так показалось Гарту, стало смертельно скучным. Два официанта приближались к столу: один из дальнего конца зала, другой со стороны фойе. Рядом со вторым, чуть позади, шагал инспектор Твигг. Гарт поднялся и вполголоса выругался. Майкл отступил.
      - Сэр,- начал первый официант, обращаясь персонально к Эбботу,- вам что-нибудь угодно?
      - Мне угодно знать...
      - Сэр?
      Второй официант подошел к Майклу Филдингу и начал что-то торопливо говорить ему шепотом.
      - Какая леди?- удивленно переспросил Майкл.- Где?
      А потом, когда скороговорка кончилась, на его лице явственно проступило нетерпение.
      - На две минуты, честное слово,- заверил он Гарта.- Все уладится. Вы ведь извините меня?
      Протестовать не было смысла. И уже не в первый раз Гарт замечал, что инициатива уходит из его рук с появлением Твигга.
      - Доктор, что за суета и спешка? Я никогда не спешу. Вы садитесь, садитесь, доктор, и мы хорошо проведем время. Э-э! Шикарное место.
      - Вам когда-нибудь приходит в голову, инспектор,- сквозь зубы спросил Эббот,- что ваше появление в самое неподходящее время может помешать?
      - Счастлив извиниться, сэр, раз уж вы говорите мне, что я помешал.
      - Доктор Гарт...
      - Джентльмену задавали вопросы? Вы собираетесь немножко помочь полиции? Может, даже думаете, что сумеете докопаться до истины раньше нас?
      - А если смогу?
      - Ну, сэр, естественно, такой человек, как доктор Гарт,- Твигг засмеялся,- он что угодно будет делать, лишь бы...
      - Инспектор Твигг,- прервал его Эббот, вставая,- а что, если бы однажды, только однажды, вам, в вашем простом и понятном мире, случилось бы оказаться неправым?
      - О, я могу быть не прав, сэр! Осмелюсь сказать, я во многом могу быть не прав. Но я прав сейчас. А теперь, с вашего позволения, перейдем к делу и я проведу допрос. Возможно, вы не слышали, сэр, что расследование поручено мне?
      - А вы, возможно, не слышали, сэр, что вы будете выполнять мои распоряжения, когда бы и что бы мне ни потребовалось?
      - И что же это будут за распоряжения, сэр?
      - Если вы собираетесь допрашивать леди Колдер или миссис Боствик...
      - Леди Колдер? Миссис Боствик? Господи помилуй, зачем?- В словах Твигга звучала такая же глубокая сердечность, как в молитве перед едой.- Кто вам это сказал? Я никогда не считал, что мы что-нибудь можем узнать от леди Боствик. А леди Колдер? Я уже услышал то, что хотел услышать об этой молодой даме с прошлым, простите за выражение; поверьте, это весьма занимательно. Нет, сэр! Единственное, чего я хочу,- это поговорить с доктором Гартом. Если у доктора Гарта нет возражений. А?
      - У меня нет возражений,- отозвался Гарт,- а даже если бы и были, едва ли это чему-нибудь помогло бы. И кстати, кто эта леди?
      - Леди? Какая леди?
      Та, с которой хотел поговорить Майкл Филдинг. Пару минут назад к нему подошел официант и передал, что какая-то леди снаружи или где-то желает его видеть. Вы знаете Майкла: прошлым вечером вы видели его на Харли-стрит. К тому же вы шли позади официанта и могли слышать, что он говорит.
      - И, доктор?
      - Кто позвал Майкла и зачем?
      - Это, по-вашему, важно, да?
      - Возможно, и нет. Но вы, по крайней мере, можете спросить об этом у официанта. Он таких просьб за день передает не менее полусотни, и, если вы протянете чуть дольше, он все забудет.
      - Вот что я скажу вам, доктор.- Лицо Твигга побагровело.- Вы только и делаете, что задерживаете меня, мешаете мне и пытаетесь сбить с толку. Я с этим покончу.- У него даже голос охрип.- Попробуйте еще раз, и окажетесь на Куир-стрит. И там вы обнаружите...
      - Стоп,- прервал его Эббот.- Гарт, дорогой, вы правда думаете, что юному Филдингу грозит опасность?
      - Честно говоря, не знаю.
      - Ха!- буркнул Твигг.
      Гарт, погруженный в глубокие раздумья и пытавшийся свести вместе все известные ему факты, был слишком далеко отсюда. Он смотрел на записку, разложенную на столе.
      - Вчера вечером,- добавил он,- я опасался еще какого-нибудь акта насилия. Ночью я расспрашивал миссис Боствик, а кто-то подкрался к дверям моей комнаты и подслушивал. Но вам это не поможет, мистер Твигг. Во-первых, я не знаю, кто это был. Во-вторых, сейчас я полагаю, что у меня просто разгулялись нервы.
      Лицо Твигга обрело обычный цвет.
      - Грозит опасность,- повторил он за Эбботом и взмахнул блокнотом.Этому молодому человеку? В субботу, в чайное-то время? Перед самым большим зданием Фэрфилда? Да еще притом, что в парке идет концерт?
      - Мистер Твигг, я уже сказал, что теперь я изменил свое мнение. Убийство совершено потому, что этот загадочный убийца был страшно перепуган. Как это обычно и случается, верно?
      - Откуда вам знать, как это обычно случается? Если вы больше моего знаете об убийцах, доктор Дэвид Гарт...
      - Я знаю о них вполне достаточно,- побледнев, ответил Гарт,- чтобы дюжину раз свидетельствовать на Олд-Бейли. Глинис Стакли убили потому, что убийца был в панике. Вот и все. Ничего подобного больше не произойдет. Не может произойти. До тех пор, конечно, пока...- Он вдруг остановился.Кстати, мистер Твигг, не в Олд-Бейли ли вы узнали, что я пишу рассказы под псевдонимом Фантом?
      - Истинная правда, доктор! И вы хотите меня посрамить? Дли я недостаточно получил на свою голову? Мистер Эббот! Сэр! Я вас умоляю.
      - А я скажу вам обоим,- с величественной и суровой невозмутимостью возвестил Эббот,- что меня вышвырнут из отеля, как нежелательного постояльца, если вы не сбавите тон и не начнете вести себя прилично. Ясно?
      По крайней мере в одном пункте Твигг оказался не прав. Концерт закончился. В разгар их разговора в зале стали появляться группки людей, чтобы выпить чаю, и голоса собеседников за большим столом казались тем громче, чем медленнее двигались люди. Если бы не появление посетителей, неизвестно, чем кончилась бы перепалка Твигга с Гартом.
      - Это ясно?- неумолимо повторил Эббот.
      Гарт поклонился и сел.
      - Очень хорошо,- сказал Эббот.- Если у вас есть какие-нибудь вопросы, инспектор, как раз время их задать. Если вопросов нет, то давайте на сегодня закончим.
      - У меня есть вопросы, сэр, благодарю вас. Хотя, по мнению доктора, проще было бы закончить.
      - Или по моему мнению, может быть?- спросил Эббот, учтиво блеснув моноклем.- Не беспокойтесь. Так что за вопросы?
      - Доктор,- сказал Твигг, с большим и явным усилием сдержавшись,- вы спросили: "Какая женщина?" Мне кажется, я тоже обязан это спросить. Но с одной женщиной, не с леди Колдер и не с миссис Боствик, я уже имел сегодня очень интересную беседу.
      - Миссис Монтегю, вы имеете в виду?
      - Ха, как же!- сказал Твигг.- Если это та пожилая больная женщина, которую чуть не убили в пятницу ночью, то я думаю, мы можем дать ей отдых. Нет, доктор! Я говорю о миссис Ханшю. Миссис Ханшю,- Твигг заглянул в блокнот,- сейчас находится у своей замужней дочери в Банче, Акация-авеню, 27. Вам это имя что-нибудь говорит?
      (Осторожно! Берегись!)
      У Гарта не было причин, сейчас по крайней мере, защищаться. Но охота возобновилась, и намеченной жертвой был он.
      - Миссис Ханшю? Экономка леди Колдер, по-моему.
      - "По-моему"? Бог мой, доктор, я хоть раз могу получить простой ответ на простой вопрос? Вы ведь знаете, что она - экономка леди Колдер, не так ли?
      - Да.
      - Ага! Вы встречались с миссис Ханшю не один раз, осмелюсь сказать. Похоже, она была кем-то вроде компаньонки леди Колдер, когда вы и леди Колдер и другие люди ходили плавать? Или на берегу занимались упражнениями по спасению утопающих?
      (Осторожно! Берегись!)
      - Если вам так нравится, называйте ее компаньонкой, мистер Твигг...
      - Не важно, что мне нравится и что не нравится. Только ответьте на простой вопрос, если не возражаете. Знаете ли вы, доктор, что я делал, возвращаясь поездом в Лондон вчера вечером?
      - Боюсь, не будучи провидцем, я не в состоянии ответить вам, мистер Твигг. Нельзя ли сформулировать ваш простой вопрос как-нибудь иначе?
      В одном я вам откроюсь, ладно? Ну хорошо! Тогда я не спрашиваю вас; я говорю вам.- Твигг сделал паузу.- Я читал книжку под названием "Тайна желтой комнаты".
      Глава 14
      Хотя шагов спешащего по мягкому ковру официанта слышно не было, весь зал зашевелился. Люди выстраивались в очередь у дребезжащей тележки с чаем. Георг Альберт Твигг, подумал Гарт, всегда атакует с неожиданной стороны. Он рассматривал край стола. В этот момент вмешался Каллингфорд Эббот.
      - "Тайна желтой комнаты"?- жестко спросил он.- Где вы ее взяли? Не в доме у леди Колдер?
      - Нет, сэр, в этом не было необходимости,- с достоинством ответил Твигг.- Книжка - из шестипенсовой серии. Ее можно купить в книжном киоске на любом вокзале. Что я и сделал.
      - Зачем?
      - Господи, мистер Эббот, зачем покупают книжки? Я хотел посмотреть, что это такое. Вы ее читали, сэр?
      - Нет, но начинаю думать, что надо прочесть. Вы нашли что-нибудь полезное в одном из презираемых вами полицейских романов, инспектор?
      - Чудные законы у них во Франции, сэр, как получается из этой книги. И судопроизводство тоже чудное. И журналисты такое себе позволяют, что волосы встают дыбом. Видите ли, мистер Эббот,- продолжал Твигг, не спуская глаз с Гарта,- там речь идет о старом ученом и его дочери, тоже ученой, если можно в это поверить. Они работают над какой-то подозрительной темой вроде "мгновенного распада материи", что-то типа того, как если бы вы уничтожили целый город бомбой так, что даже следов от него не осталось.
      - И?..- спросил Эббот.- Они кого-нибудь убили?
      - Нет, сэр.
      - Тогда в чем суть?
      - Именно это я и пытаюсь вам сказать!- Твигг все еще смотрел на Гарта.В книге молодая леди (хотя не такая уж и молодая) спит в небольшой комнате с желтыми обоями, закрытая, как в сейфе, но закрытая изнутри. Среди ночи слышатся крики, шум борьбы и один или два револьверных выстрела. Когда дверь ломают...
      Эббот слушал с кислым видом.
      - Ломают, да? И что?
      - Молодая леди жива, но находится при смерти. Следы пальцев на горле, сильный удар по голове, и везде следы крови, в том числе и кровавый отпечаток руки на стене. И никого в комнате, кроме жертвы, ну и еще то, что все закрыто изнутри.
      - Хм... Вы полагаете, что это может помочь нам в нашем деле?
      - Сэр, я абсолютно уверен, что решение есть! Вы читали книгу, доктор Гарт?
      - Да,- поднял глаза Гарт.- Я ее читал.
      - И что вы, доктор, назвали бы ключом к этой загадке?
      - Полагаю, то, что вы для себя уже выбрали.
      - О! И что же? Поведайте нам.
      - С удовольствием.- Гарт поднялся.- Но мне хотелось бы выяснить одно обстоятельство. Поскольку вы упомянули сцену в суде, вы, должно быть, дочитали книгу до конца?
      - Не ваше дело, до какого места я дочитал! Какая разница!
      - Разница очень даже есть. Вам не удалось бы прочитать в поезде книгу в несколько сот страниц на коротком перегоне от Фэрфилда до Лондона. Мистер Твигг, почему бы вам не признать, что вы приготовили заранее эту западню, в надежде подловить меня любым способом, каким только сможете?
      - Я задал вам вопрос, доктор! Что было ключом к разгадке?
      - Понять, кто убийца. Убийцей был некий Фредерик Ларзан, детектив-полицейский, притворявшийся, что занимается раскрытием серии преступлений, которые сам же и совершил. Не сомневаюсь, что именно этот пункт вы сочли самым важным.
      - Истинная правда!- завопил Твигг.
      Одним коротким восклицанием Каллингфорд Эббот сразу оборвал его и резко отвернулся, возможно, для того, чтобы скрыть улыбку. Когда же он повернулся снова, то в странном, из-за цветных стекол купола, освещении лицо его имело обычное циничное выражение.
      - И в этом разгадка?- переспросил Гарт.
      - Ну нет,- сказал Твигг, но с видом еще более зловещим, чем прежде.Нет, доктор, не это главное, и вы это знаете. И я тоже могу насмехаться. Возможно, я сыграл бы лучше.
      - Примите мои уверения,- безнадежно бросил Гарт,- что никогда в жизни я не был так серьезен.
      - Тогда зачем вы валяете дурака?
      - Мистер Твигг, я не могу разговаривать в расчете на склад ума полицейского. Я не понимаю ход мыслей. Но ваше переложение "Желтой комнаты" - нонсенс, и фактически и эстетически.
      - Эстетически,- глуповато повторил Твигг.- Эстетически. Хо!- Казалось, это слово приводит его в такое же бешенство, как и другое, сказанное прошлым вечером.- А теперь скажите мне, что значит "эстетически"?
      - Я имею в виду, что вы не можете выделять одну часть вымышленной истории, которая поддерживает вашу теорию, и пренебрегать другой частью, которая полностью ее опровергает. Ситуация в желтой комнате не напоминает убийство в павильоне, и леди Колдер непричастна.
      - Тогда я спрошу вас о леди Колдер. Сколько у нее купальных костюмов?
      - Что такое?
      - Вы слышали меня, доктор. Сколько купальных костюмов у леди Колдер?
      Еще одна косвенная атака. Страх, пробуждавшийся всякий раз, когда речь заходила о Бетти, целиком поглотил его. Он чувствовал, что его лишают свободы маневра на каждом шагу. Он даже начал сомневаться, не был ли гнев Твигга напускным, и все отчетливей понимал, что не может тягаться с полицией... И все же он должен через это пройти.
      - Да, доктор? Мы ждем.
      - Я не знаю, сколько у нее купальных костюмов,- честно ответил Гарт.- Я у нее никогда не спрашивал.
      - Но не один? Вы с этим согласны?
      - Не один? Да, думаю, да.
      - Гм-м... Леди Колдер не нравится, когда другая женщина пользуется ее купальным костюмом? Или купальной накидкой, если уж на то пошло?
      - И снова я не могу ничего вам сказать,- честно признался Гарт,- мы никогда не обсуждали этот вопрос.
      - И снова я знаю ответ,- сказал Твигг,- потому что сегодня днем перекинулся парой слов с миссис Ханшю. Что говорит леди Колдер по поводу того, что ее сестра надела днем в субботу ее купальный костюм? Она говорит, что Глинис Стакли взяла этот костюм без ее ведома и надела его, тоже без ее ведома. Леди Колдер говорила это, не так ли?
      - Ладно. Что с того?
      - Тогда она говорит неправду. Она держала эти вещи под замком. Миссис Ханшю присягнет об этом. Глинис Стакли могла взять костюм и накидку, только если ее сестра дала их ей.
      Это только один пункт против леди, доктор. Второй пункт - велосипед. Она держала этот велосипед в небольшом сарайчике с северной стороны дома рядом с дорожкой, ведущей прямо на дорогу. Она говорит, что каталась на велосипеде до шести и что мимо нее проехал мистер Омистон. Мистер Омистон клянется, столь категорически, что ничего подобного не было.
      А теперь насчет шнура, которым задушили Глинис Стакли. Так ли уж это вероятно, чтобы человек, совершенно незнакомый с домом, пошел туда в поисках орудия убийства? И нашел его в дальней спальне, где с неделю назад его оставили рабочие?
      - Секундочку, мистер Твигг! Вы можете доказать, что шнур взят именно из дальней спальни?
      - О! Можем, можем! Миссис Ханшю клянется в этом.
      Каллингфорд Эббот начал насвистывать сквозь зубы. Шумная беседа разносилась по всему залу.
      - Теперь послушайте меня, доктор. Вы не хотите, чтобы я допрашивал леди Колдер, да? Ладно! Я ее не допрашиваю! Вы хотите попытаться защитить ее сами, да? Ладно, я даю вам шанс. Предположим, вам было бы поручено это дело, что бы вы предприняли?
      - Если вы имеете в виду, что...
      - Именно так. Проверьте меня!
      - Во-первых,- сказал Гарт,- я прочел бы книгу под названием "Чьей рукой?". Во-вторых, я бы спросил, что случилось с Майклом Филдингом.
      - Майкл Филдинг? О господи, вы опять про эту глупость?
      - А где он? Он сказал, что вернется, но его нет. Вот, на столе перед вами, его шляпа. А где сам Майкл?
      И в этот момент Гарт увидел Марион Боствик.
      Он смотрел поверх плеча Твигга в конец зала, туда, где высокие двери из полированной и инкрустированной древесины открывались в фойе. Марион, в белом платье, стояла возле дверей, подняв голову и глядя в пространство, но было ясно, что она никого не ищет, а скорее кого-то ждет. Она была одна.
      - В пятницу вечером, мистер Твигг,- резко сказал Гарт, не сводя глаз с Марион,- я одному человеку дал обещание. Я пока не собираюсь нарушать слово, хотя, чтобы не допустить несправедливости в отношении леди Колдер, мне, возможно, скоро придется это сделать.
      - А? Какое обещание, доктор?
      - Еще узнаете. Если вы не желаете искать Майкла, то я намерен его найти. А теперь извините меня.
      И он направился к выходу.
      Позади раздался рев Твигга, затерявшийся в гуле голосов, и окрик Каллингфорда Эббота, но он не обратил на это внимания.
      Дэвид Гарт не мог идти быстро, чтобы не привлекать к себе внимание. Ему казалось, что прошла пара минут, хотя на самом деле, чтобы добраться до дверей, ему потребовалось секунд пять. Гарт пытался вспомнить лицо официанта, говорившего с Майклом; но того, как это часто случается с официантами, как раз тогда, когда он нужен, нигде не было видно.
      В холле было довольно много народу. Электрический свет отражался на полированной древесине, но в холле царил полумрак, только подчеркивавший его пышность. По стенам, на высоте дюжины футов, тянулся фриз из двадцати с лишним панелей, на каждой из которых был изображен какой-нибудь из кораблей Королевского флота в дыму сражения. Центральная панель, как раз над большими дверями, ведущими на Виктория-авеню, представляла самый современный корабль, только что пополнивший флот.
      Портье расположился за своей стойкой и не обращал внимания на звонивший телефон. Два лифта, приводимые в движение с помощью натяжного троса, постоянно двигались с первого до шестого этажа и обратно. По вестибюлю, как кареты по Гайд-парку, медленно и церемонно двигалась вереница дамских шляпок.
      Они казались еще больше оттого, что поля их украшали цветы или плюмажи. Все женщины были в перчатках, как и большинство мужчин. Здесь Твигг при всем желании не смог бы снять отпечатки пальцев, даже если бы...
      И Марион исчезла тоже. По крайней мере, Гарт ее не видел.
      Где же Майкл?
      Все эти шляпки и шляпы, с солидными лицами под ними, мешали Гарту, заставляя его чувствовать свое бессилие. Потом мимо него проплыла фигура в полосатом жилете, которую, как ему показалось, он узнал; а поскольку он не знал, как окликнуть официанта, он просто преградил ему путь.
      - Вы ведь тот самый?
      - Сэр?
      - Вы - тот официант, который передал просьбу, примерно пятнадцать минут назад, от какой-то леди молодому человеку, бывшему со мной в зале?
      В возмущенном взгляде официанта сквозила ледяная суровость, как и во взорах проходящих мимо.
      - Нет, сэр, не я. Всякие просьбы такого сорта, сэр, передает посыльный. Извините меня, сэр...
      - Минутку, пожалуйста. Вы дежурите здесь или в зале?
      - Здесь, сэр.
      - Как давно вы здесь?
      - Около получаса, сэр. А теперь будьте добры...
      - Значит, вы, по крайней мере, видели его. Тогда людей в вестибюле было меньше.- Гарт коротко описал Майкла.- Он немного спешил и был при этом без шляпы и без перчаток.- Несколько монет перешли из одной руки в другую.- Не смогу ли я освежить вашу память? Вы его здесь не видели?
      Официант боязливо оглянулся, потом опять повернулся к Гарту:
      - Я передал просьбу от леди, сэр. Такое иногда случается.
      - Кто была эта леди? Можете ее описать?
      - Нет, сэр, не могу. Я ее не разглядывал. Это была просто леди.
      - Послушайте, друг, я не ревнивый муж, выслеживающий свою жену. Здесь дело куда важнее. Вот, позвольте мне еще немного освежить вашу память!
      Официант вдруг перешел на шепот, совсем человеческий.
      - Я не могу брать деньги, сэр,- сказал он страдальческим тоном.- Во всяком случае, это будет нехорошо, если вы дадите мне десять фунтов. Нам не дозволяется передавать просьбы, и я не передаю. А говорила она сзади, прямо у меня над ухом. Клянусь богом.
      - Тогда как же вам удалось вообще что-то запомнить?
      - Потому что леди просто просила, чтобы он встретился с ней в гротто.
      - Что такое "гротто"?
      - Бильярдная в нижнем этаже. Она по воскресеньям закрыта.
      - Если она по воскресеньям закрыта, как он мог встретиться там с леди?
      - Я не имел в виду, что она закрыта на замок, просто там темно и бильярдные столы накрыты покрывалами. Сэр, извините меня...
      - Последний вопрос. Молодой человек спускался туда?
      - Да, спускался. Один.
      Воскресенье не воскресенье, но кошмар затягивался и затягивал Дэвида Гарта. Телефон возле портье продолжал надрываться. Официант нырнул в сторону и исчез.
      Вестибюль, в котором было полно женщин, благоухал парфюмерией и цветами или и тем и другим вместе. Стрелка на стене из полированного дерева указывала в сторону коридора, и надпись позолоченными готическими буквами извещала: "В грот".
      Чем дальше по коридору, тем становилось темнее. Воскресные законы соблюдались. Но здесь тоже лежали мягкие ковры. Широкий коридор был бы совсем темен, если бы кто-то не оставил открытым витражное окно в дальнем конце. В падавшем из него слабом свете Гарт увидел лестницу, ведущую вниз. Над ней виднелся еще один указатель со стрелкой и надписью "В грот".
      - Майкл!- громко позвал Гарт.
      Он не ожидал ответа, и его не было.
      На левой стене, обшитой деревом, висели картины с чудовищного вида рыбами. Но глаза у этих чудовищ были такие же, как у тех рыб в аквариуме.
      Лестница уходила во мрак.
      Гарт сбежал до половины, потом заколебался и остаток пути прошел медленно. Низкий сводчатый проем, ведущий в грот или бильярдную, или как там ее еще, был абсолютно темным.
      Он крикнул:
      - Майкл!- Потом громче: - Кто здесь?
      У Гарта не было времени думать, что произойдет, если ему встретится кто-то, кого он не желал бы встретить в темноте. Без вопросов, даже не различив шорохов или какого-либо движения, он знал, что там кто-то есть.
      Стоя в проеме, Дэвид вынул из кармана коробок спичек и зажег одну. Он прикрыл рукой ровное пламя, но не увидел ничего, кроме края накрытого тканью бильярдного стола невдалеке от себя.
      Слева, тут же, прямо в дверном проеме, была прикреплена плоская деревянная коробка. Как раз перед тем, как спичка погасла, Гарт увидел на ее передней стороне замочную скважину. Перчатки на нем были тонкие, а дверца не заперта. Кончиками пальцев Гарту удалось подцепить дверцу, и чей-то голос что-то крикнул ему, когда он один за другим начал дергать выключатели.
      Три люстры, свисавшие с низкого потолка, мягко засияли над зачехленными столами в комнате с каменным полом и арками вдоль стен, на которых также висели картины с изображениями рыб. Все это напоминало замороженный аквариум. Позади первого бильярдного стола стояла Бетти Колдер.
      Никогда прежде Дэвид не видел Бетти в гневе, а сейчас она была в ярости.
      - Что ты здесь делаешь?- закричала она.- Чего ты хочешь? Неужели ты не можешь оставить меня одну?
      - Что я здесь делаю?
      - Да!
      То ли она, увидев его потрясенное лицо, поняла, что он испуган, то ли гнев Бетти был на редкость бессилен и она вообще не умела ненавидеть, тем более того, кого любила, но, когда она стукнула кулаком по краю стола, в этом жесте было гораздо больше отчаяния, чем какого-нибудь другого чувства.
      - Что толку желать? Какой прок мечтать о том, что мы когда-нибудь будем счастливы? Ведь мы таимся друг от друга даже сейчас!
      - Да, Бетти, мы сейчас не откровенны друг с другом.
      - И никогда не будем! Никогда не сможем! Почему ты не уйдешь и не оставишь меня одну?
      - Господи, Бетти, что ты говоришь? Где Майкл Филдинг?
      - Я не знаю, где он! Откуда мне знать? Он меня не волнует!
      - Будет волновать, дорогая. И очень сильно, если этот молодой человек умер, а Твигг опять застанет нас вместе в самое неподходящее время.
      Рот Бетти приоткрылся. Никто не назвал бы ее лицо злым или некрасивым, но оно казалось таким сейчас, когда она была вне себя. Шляпка с плоским плюмажем, сизо-серое платье и короткий сизо-серый жакет с перламутровыми пуговицами придавали ей столь не соответствовавший ее состоянию нелепо церемонный вид.
      - Умер? Почему ты говоришь "умер"?
      - Во всяком случае, он исчез. Какая-то женщина вызвала его из зала ровно через минуту после того, как ты ушла. Бетти, это не ты его звала?
      - Нет!
      - Он должен был спуститься сюда один. Ты видела его?
      - Нет!
      В бильярдной было прохладно. В каменных нишах тускло светили лампочки, но их света хватало лишь на то, чтобы прочесть надписи под картинами. Гарт напряженно смотрел на край стола, возле которого стояла Бетти.
      Пятнышко, даже при свете люстры почти неразличимое на темно-сером холсте покрывала, привлекло его внимание.
      - Бетти...
      Он шагнул вперед, сдернул перчатки, спрятал их в карман, заодно достав носовой платок, коснулся указательным пальцем края стола и, поспешно обтерев пальцы платком, убрал его обратно.
      Теперь успокойся,- сказал Гарт,- и постарайся впредь не терять голову. Но это,- он ткнул в край стола,- кровавое пятно.
      Глава 15
      - Я не знаю. Я не видела его. Ты с ума сошел, если думаешь, что это я сделала.
      - Как давно ты здесь?
      - Д-две, может быть, три минуты. Не дольше. Вот и все.- Бетти глубоко вздохнула.
      - Если есть еще что-нибудь, Бетти, не бойся, скажи мне.
      - Да,- сказала она.- Я понимаю, что бояться не нужно. Я знаю, ты защитишь меня. Ты всегда оберегаешь меня, да?
      Голос не подчинялся ей и звучал хрипло, хотя она говорила тихо. Гарт взглянул в помертвевшие карие глаза. Без толку говорить ей, что женщина обычно выбирает самый неподходящий момент для выплеска обиды или ревности, которые доводят ее до крайней степени исступления.
      - Я понял,- сказал он.- Это ты стояла под дверью моей комнаты ночью и слышала все, что я говорил Марион Боствик.
      - Да. Я все слышала. Даже после того, как во второй раз ты чуть не обнаружил меня.
      - Бетти, ты можешь понять...
      - Нет, не могу. До того я винила себя и ненавидела себя за то, что так ужасно с тобой обращаюсь. Теперь это даже смешно. Чем я хуже твоей дорогой... твоего дорогого друга миссис Боствик? Разве я, хоть на одну десятую, хуже? А теперь я тебе расскажу, что на самом деле произошло в субботу.
      - Нет, не расскажешь.
      - Я хочу сказать тебе...
      - А я сказал - нет!- закричал Гарт, двигаясь вокруг стола вслед за нею. Серые перчатки Бетти взмыли, словно она хотела вцепиться в его лицо когтями, но выглядел этот жест неубедительно.- Я уже догадался, и времени нет. Если что-нибудь случилось с Майклом Филдингом, тебе лучше объяснить свое поведение сегодня.
      - Ты воображаешь, меня волнует мое поведение сегодня?
      - Тебе придется объяснять. Что ты делала здесь, внизу? Почему ты убежала из зала?
      - Я пришла сюда потому, что во всем этом жутком отеле бильярдная единственное место, где в воскресенье можно побыть одной. Одной, одной, совсем одной. Тебе никогда не хотелось побыть одному, чтобы никто тебя не видел? Едва ли. Ты один из этих, самодостаточных. Я знала, что ты не доверяешь мне, и убедилась в этом еще раз вчера. Но я не догадывалась, как мало ты мне веришь, пока ты не показал своему Майклу Филдингу эту напечатанную на машинке записку и не заявил, что был вынужден солгать, что сам писал ее.
      - Ты слышала, что я говорил Марион ночью? Слышала и ничего не сказала об этом, а из-за такого пустяка, как записка, впала в истерику?
      - Пустяк? Ты назвал записку пустяком? Боже мой, как я тебя ненавижу! Я в жизни еще никого так не ненавидела!
      - Бетти, успокойся!
      - Да, ударь меня. Почему бы нет? Я знаю, тебе этого хочется. Ну, подними на меня руку. Почему бы и нет?
      - Успокойся, я сказал! Мы должны найти Майкла, иначе...
      Иначе, подумал он, последует взрыв таких рыданий, остановить которые сможет только самая варварская пощечина, и именно это он хотел бы сделать; его напугало то, что ему захотелось ударить Бетти или тряхнуть ее с такой силой, чтоб у нее клацнули зубы.
      Гарт резко отвернулся и оглядел комнату.
      Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу. Здесь, в этом так называемом гроте, они словно оказались в подводном мире; сюда не долетал ни один звук, кроме звука его собственных шагов. Гарт шагнул к ближайшему алькову.
      В каждом алькове стоял небольшой круглый столик и мягкий диванчик, обтянутый зеленой кожей. Медленно переходя от одного алькова к другому, он обследовал каждый из них, заглянул под все диванчики и даже осмотрел каменную кладку арок над головой.
      - Больше смотреть негде,- сказал он.- Майкла здесь нет.
      - Ты удивлен? Наверное, он исчез. Может быть, я заставила его исчезнуть, как та колдунья в одной из книг, которые ты мне дал.
      - Так, Бетти, кое в чем тебе лучше разобраться здесь и сейчас. Я не только дал тебе эти книги; я написал некоторые из них.
      - О силы небесные, о чем ты говоришь?
      - О чем слышишь! Я, возможно, плохо тебя защищал. Но я не желаю, чтобы тебя повесили только потому, что я написал полдюжины дурацких романов о невероятных преступлениях.
      - Не оправдывайся. Не нужно. Ты ведь преуспел в другом, не так ли? Ты замечательно выгородил свою дорогую миссис Боствик.
      - Что вы там говорите,- прервал ее чей-то голос,- насчет дорогой миссис Боствик?
      Уголком глаза буквально за полсекунды до того, как прозвучал голос, Гарт уловил какой-то дополнительный свет, который, возможно, зажегся не только что. Сводчатый вход в бильярдную был ярко освещен снаружи. Отрезок винно-красного ковра, ведущий к лестнице, такого же цвета ковер на лестнице, прижатый медными прутьями, полированные стены - все было залито светом. Винсент Боствик, с прижатым к груди цилиндром и тростью под мышкой, стоял в шаге от лестницы.
      - Да, миссис?- осведомился Винс.- Могу я осведомиться, о чем вы тут говорили?
      Бетти не двигалась, ее лицо совершенно ничего не выражало. Но Гарт в три длинных шага покрыл расстояние до арки.
      Весь коридор наверху был освещен хрустальными люстрами, висящими под расписным потолком. На середине лестницы у левых перил стояла Марион Боствик, и голубые глаза ее были так же невыразительны, как у Бетти.
      - Я спрашиваю...- повторил Винс.
      - Да,- прервал его Гарт, он и сам уже кипел,- но мы думали, что ты ушел, Винс. Точнее, что вы с Марион ушли. Мы думали, ты всегда сопровождаешь Марион.
      - Старина,- проговорил Винс уже другим тоном,- так и есть. Именно поэтому я вернулся. Марион подумала, что ты захочешь поиграть здесь, и я дал денег портье, чтобы он зажег свет.
      - А с какой стати Марион подумала, что я готов играть?
      - Ну, старик...
      - Не позволяй ему запугивать тебя, Винс!- закричала Марион, губы ее подергивались от страха и злости. Она смотрелась восхитительно в своем белом платье на фоне винно-красного ковра и полированных дубовых панелей, но почему-то рот бросался в глаза.- Не позволяй ему запугивать тебя,- повторила она, наклонившись вперед.- Ты вечно всем уступаешь. Нам нет нужды бояться, что бы Дэвид ни сказал.
      Винс склонил голову набок.
      - Временами, старушка, тебе недостает благопристойности. А порой тебе недостает кое-чего другого. Я не собираюсь устраивать здесь скандал, чего, очевидно, ты от меня ждешь.
      - Тогда я устрою, Винс, дорогой. Будь уверен!
      - Попробуй, Марион,- сказал Гарт.
      Но он так и не узнал, что могла бы сделать или сказать Марион. Еще две фигуры появились наверху лестницы - бледный молодой человек и озадаченный пожилой мужчина с пышными седыми усами, крепко державший молодого человека за руку выше локтя. Они стояли и смотрели на троицу внизу.
      Свет хрустальных люстр хорошо освещал новоприбывших. Пожилой мужчина был Каллингфордом Эбботом, молодой человек - Майклом Филдингом.
      - Идите туда,- прорычал Эббот Майклу, отпуская его руку.- Идите туда, прошу вас, и объяснитесь. Сегодня утром я собирался выпороть юнца примерно вашего возраста. И подобное желание возникло у меня снова. Спускайтесь, сэр!
      И Майкл заковылял вниз по лестнице.
      Его появление, казалось бы, должно было бы разрядить напряжение, но этого не произошло. По затравленному взгляду, оцарапанным ноздрям, неестественному глянцу высокого воротничка Гарт многое понял и подумал, что, возможно, дело обстоит хуже, чем он ожидал.
      Все произошло слишком неожиданно, и Гарту не удалось разглядеть выражение лица Марион. Все - и Марион, и Винс, и Гарт - смотрели вверх. Выбежавшая из-под арки Бетти тоже смотрела туда.
      Эббот, стоя наверху лестницы, вытащил из рукава носовой платок и промокнул губы, как ловкий фокусник стерев гримасу. Убрав платок обратно, он сделал правой рукой знак кому-то невидимому. Люстры погасли, весь свет погас, кроме слабого отсвета из бильярдной. За спиной Эббота Гарт видел прямоугольник дневного света в приоткрытом витражном окне и (чего он раньше не заметил) вертикальную полоску света из боковой двери.
      В темноте Майкл споткнулся и едва не упал. Первой заговорила Бетти.
      - Надеюсь, ты доволен,- бросила она, поворачиваясь лицом к Гарту.Надеюсь, вы все довольны!
      Гарт успел прочитать отчаяние на лице Бетти, но тут она, придерживая юбки, как слепая побежала вверх по лестнице. Марион засмеялась, когда Бетти пробегала мимо нее. Гарт не пытался остановить девушку. Сейчас его чувства (и очень сложные) были заняты в первую очередь Марион Боствик, а во вторую Майклом Филдингом.
      - Теперь, дорогой Гарт,- продолжал резкий голос Каллингфорда Эббота, величественно спускавшегося по лестнице,- давайте выясним некоторые недоразумения.
      - Обязательно.
      - Первое: я избавился от Твигга. Умоляю, не спрашивайте как, но с этого момента он вас не побеспокоит. Второе: вы, со своими тревогами и догадками, поставили в глупое положение всех, в том числе самого себя.
      - Не совсем понимаю вас.
      - Нет?- Эббот не спеша вставил монокль.- Твигг наводнил полицией весь отель, чтобы найти вас. Мой добрый друг секретарь (зовите его, пожалуйста, секретарем, а не управляющим отеля) был крайне возмущен. А я всего лишь пошел в... вымыть руки. И там обнаружил этого молодого человека, которого вы искали, целого и невредимого, как видите.
      - И все-таки я не понял.- Гарт резко обернулся.- Майкл, что случилось?
      - Да, Майкл,- закричала с лестницы Марион,- что случилось?
      Майкл бросился вниз по лестнице, в то время как Бетти бежала вверх. Он ворвался в бильярдную и прислонился к ближайшему столу. Взгляд у него был диким и недоверчивым.
      - Господи помоги, вы сошли с ума.- Голос Майкла стал тоньше.Случилось? Ничего не случилось! Это был обман.
      - Что?
      - Обман. Шутка. Хотя и не очень удачная. Вы сами там были, правда ведь, когда этот официант подкрался ко мне в зале и зашептал?
      - Да, я там был. Что сказал официант?
      - Он сказал, что какая-то леди желает приватно поговорить со мной в "гротто" (именно такое словечко он употребил) по какому-то "делу". Ну, естественно, что я подумал в первую очередь?- Майкл сглотнул, будто у него что-то застряло в горле.- Я подумал, что он имеет в виду убийство. Я даже не знал, что это за "гротто", но здесь везде висят указатели и стрелки.
      - Он сказал, кто эта леди?
      - Нет. Он не видел ее. Потом, по дороге, я опомнился и удивился. Под словом "дело" можно ведь понимать все, что угодно.
      - Ах,- вздохнул Каллингфорд Эббот, стоявший рядом с Марион Боствик, и пригладил усы.- И, осмелюсь предположить, вообразили себе красотку, страстно ждущую тайного свидания? Разве не так?
      Они все столпились вокруг Майкла. Юнец раздраженно мотнул светловолосой головой:
      - Что бы я себе ни воображал, длилось это недолго. Бильярдная не лучшее место для романтического свидания. Я подождал здесь, в темноте, минут восемь-десять. Потом понял, что это была глупая шутка, и ушел.- Майкл повернулся к Гарту: - Доктор, к чему вся эта суматоха? Кто здесь рехнулся? Я всего только пошел вымыть руки и освежиться, а этот пожилой джентльмен с моноклем схватил меня, словно я украл королевские драгоценности. Возможно, я говорил с ним немного резко: я сказал ему, чтобы он занимался своим делом. Но у меня и так сегодня много чего было.
      - И будет еще больше, если станете себя так вести,- сказал ему Эббот.Однако все уладилось, извинения приняты. Вам понятно, Гарт?
      - Что?
      - Что все уладилось!
      - Значит, Майкл,- мягко спросил Гарт,- вы никого здесь, в этой комнате, не встретили? И ничего плохого не случилось с вами в темноте?
      - Но, доктор, что могло со мной случиться? Со мной все хорошо, сами не видите? Даже воротничок в порядке. А в чем дело?
      - Интересно,- спросил Гарт, помолчав,- зачем вы вообще упомянули про воротничок? Хотя иногда люди берут с собой запасной воротничок в жаркое воскресенье. Здесь на чехле большое кровавое пятно, примерно в четырех дюймах от того места, где сейчас лежит ваша рука.
      - Доктор!..
      - На вас напали, да? И до безумия напугали? Как медик медику, вы не позволите взглянуть на ваше горло и ноздри?
      Майкл отбежал на другую сторону стола. В спертом воздухе бильярдной, казалось, большинству присутствующих трудно было дышать. Марион стояла выпрямившись, презрительно скривив рот и прищурившись. Винс оперся на трость и смотрел в пол.
      - Молодой человек,- отрывисто сказал Эббот,- это правда?
      - Нет! Нет! Клянусь вам, нет!
      - Если вы будете бояться убийцу, Майкл, на вашей совести будет невинно повешенная женщина. Вы видели леди Колдер? Вам нравится такая перспектива?
      - Бога ради!
      - А если вы позволите Дэвиду Гарту запугать вас и заставить наговорить невесть что, бедняжка Майкл,- сказала Марион Боствик с великолепной уверенностью,- вы сильно упадете в моих глазах. Нам нечего его бояться! Он просто старается выгородить свою любовницу из приморского коттеджа. Разве не так, Дэвид?
      Гарт сделал еще два шага к столу, потом повернулся.
      - Марион,- сказал он,- не начинайте войну. Ради старой дружбы, не делайте этого.
      Марион повела плечами:
      - Дэвид, дорогой, вы говорите полную чушь! Что это за высокопарный вздор! Какую войну?
      - Войну между нами. Я стараюсь избежать этого.
      - Ох, какие образы! Я и в мыслях не имела...
      - Если вы не имеете, так Винс имеет.
      - У меня, знаете ли, есть много разных хороших мыслей,- сказал Винс, спокойно разглядывая Марион,- которые, несмотря на свою болтливость, я держу при себе. Марион, лапочка, я был бы на твоем месте чуть поосторожнее. Ты думаешь, что Дэвид тебе больше не нужен. Ты думаешь, что он не посмеет выдать тебя. Ты как сумасшедшая несешься по очень тонкому льду, любовь моя; но будь осторожнее. Я предупреждал тебя однажды, что ты никогда не умела думать на два шага вперед.
      - Кстати, раз уж мы заговорили о сумасшедших,- бросила Марион,- здесь таких немало. Майкл, скажите еще раз этим беднягам! Был здесь кто-нибудь, когда вы сюда спустились?
      - Нет, Марион, никого не было.
      - Кто-нибудь нападал на вас, дорогой Майкл?
      - Нет! Нет! Нет! И никаких синяков на моей шее нет!
      - Если кто-то хочет добраться до истины и рад поверить, что я хочу того же,- тоска, звучавшая в голосе Марион, походила на страдания ангела во плоти,- то это совсем не так трудно. Вот в чем суть! Вы должны понять, что это так. И если вы не понимаете этого, то вы - кучка дураков! Мистер Эббот, неужели и вы мне не верите?
      - Эббот...- с некоторым усилием начал Гарт.
      - Если вы мне помешаете...- взвизгнула Марион.
      Их голоса прозвучали одновременно и отразились от каменных стен. Майкл так и стоял позади стола. Винс опять уставился в пол.
      - Слушайте меня, вы все,- сказал Каллингфорд Эббот.
      Сразу наступила тишина.
      Опять вытащив из рукава носовой платок, Эббот приложил его ко рту, потом вытер лоб. Он явно колебался: подошел к арке, словно собирался уйти, потом вернулся.
      - Двадцать четыре года назад,- заявил он,- я заявлял, что не растеряюсь в любой ситуации. И вот я в растерянности. Я не бог. И, несмотря на все мои громкие заявления, не всесилен. Гарт, Твигг сообщил мне кое-какие новости.
      - Да?
      - Дознание по поводу убийства Глинис Стакли пройдет завтра в фэрфилдской ратуше. Вы об этом знали?
      - Нет, конечно. Что имеется у полиции?
      Эббот отправил платок обратно в рукав.
      - Не могу точно сказать. И полагаю, что Твигг мне не скажет.- Черты его лица заострились.- В принципе, до знание могут отложить. Но, учитывая настроение Твигга, они могут выдвинуть обвинение против леди Колдер и настаивать на ее аресте.
      - И в таком случае суд последует скоро?
      - Опасаюсь, что да.
      - А Майкла не будут допрашивать в качестве свидетеля?
      - Фу-ты!- гипнотически блеснул монокль.- Делишки этого молодого человека с Глинис Стакли не имеют отношения к убийству, с юридической точки зрения по крайней мере. Хэла Омистона тоже не вызовут, если уж на то пошло, так же как и миссис и мистера Боствик, даже если они что-нибудь знают. Единственным свидетелем будет сама леди Колдер. И, вероятно, вы, как обнаруживший тело.
      Казалось, тени в гроте сгустились еще больше.
      - Вот что я хочу сказать.- Эббот сделал неопределенный жест рукой.Гарт, есть у вас какие-нибудь аргументы, кроме психологических? Если бы в данный момент вы получили возможность дать показания в интересах леди Колдер, вы могли бы отвести от нее обвинение в преднамеренном убийстве?
      - Нет, не смог бы. Многое из того, что говорит Твигг, возможно, правда.
      - Значит, грубо говоря, вы все это время валяли дурака?
      - В данный момент я совершаю нечто худшее.
      По лицу Марион скользнула улыбка, едва заметно вздернувшая уголки ее губ, и тут же исчезла. Но Винс Боствик ее заметил. Как и Эббот.
      - В самом деле,- жестко сказал Эббот,- я надеялся...- Он умолк, но через мгновение заговорил снова.- Послушайте!- заявил он.- В той дуэли, которую затеяли вы с Твиггом, оба вы нападаете и парируете удары вслепую. Ни о чем не говорилось прямо. И все же я следил за вашей дуэлью, как мне представляется, достаточно долго, чтобы...
      - Что?
      - Как раз перед тем, как вы покинули зал, Твигг спросил вас, что бы вы предприняли на его месте. Вы посоветовали ему прочитать роман "Чьей рукой?". Помните?
      - Конечно.
      - Но это вам не поможет. Я читал эту книгу. Мнимая ведьма, поймавшая в ловушку и одурманившая человека много старше себя, никакая, конечно, не ведьма вообще. Она не виновна. Ее "невозможные" преступления - просто трюки, придуманные настоящим убийцей, другой женщиной с холодным и острым умом, которая пыталась переложить вину на первую. Я спросил Твигга, что он думает о вашем заявлении. Твигг сказал, что согласен с вами.
      - Твигг согласился со мной?- недоверчиво отозвался Гарт.
      - Да, и он записал в свой блокнот несколько слов из последней главы романа. Я постараюсь их воспроизвести.- Эббот сосредоточился.- "Я не добилась цели,- сказала убийца,- хотя могла бы. Это - вопрос закона. Никто не вправе обвинить вас в преступлении, не объяснив, каким образом вы могли его совершить".
      Гарт опустил голову. Он не видел ни Марион, ни Винса, ни Эббота. Твигг загнал его в угол, воспользовавшись слабым местом его аргументации.
      - Ну что, мой мальчик? Эти слова есть в книге?
      - Есть.
      - Прав ли Твигг со своей стороны, хоть в какой-то мере? И если прав, чем вы собираетесь опровергать обвинение?
      - Не знаю.- Гарт поднял глаза.- Господи, помоги! До сих пор не знаю. И все же, пока не поздно, я должен найти выход.
      Глава 16
      В наступающих сумерках прекрасного июньского вечера поезд пришел на вокзал Чарринг-Кросс. Дэвид Гарт вышел с вокзала и собирался подозвать такси, тогда еще казавшееся непривычным новшеством.
      Он погрузился в знакомую атмосферу: тот же запах нагретой древесины, те же отблески заката над Трафальгар-сквер, ровный гул движения, нарушаемый лишь звяканьем колокольчиков да гудками случайных машин.
      Но сейчас Гарт пребывал совсем не в том настроении, что четыре вечера назад.
      Был понедельник, 17 июня. Проводник тащил за ним тяжелый чемодан и шляпную коробку: его багаж из "Кавалера и перчатки". Он даже не надел вечерний костюм. На нем был тот же цилиндр и сюртук, в которых он в полдень присутствовал на дознании в Фэрфилде.
      Дознание. Да.
      В этих сумерках все казалось немного нереальным, и Гарт не удивился бы, если б инспектор Георг Альфред Твигг окликнул его снова. Возможно, еще не поздно. Но пока он видел лишь магазины на той стороне площади, "Голден-Кросс" и отель "Морлис", обращенный фасадом на Трафальгар-сквер.
      Двигатель автомобиля ожил и затарахтел, когда водитель провернул стартовую ручку. Носильщик бросил багаж Гарта на сиденье рядом с шофером.
      - 316, Харли-стрит.
      - Хорошо, сэр.
      Сидя позади водителя, пока автомобиль мчался по полупустым улицам, в час, когда поднимаются театральные занавесы, Дэвид Гарт старался ни о чем не думать. Но несколько раз коснулся сложенных листков бумаги, лежавших во внутреннем кармане. Он писал их от руки всю долгую ночь перед дознанием. И рассказ удался.
      Справа мелькнули огни "Кафе-Руайяль". Интересно, не дает ли Эббот сегодня прием в этом огромном сине-золотом зале, где по другую сторону стеклянной перегородки за столами с мраморными столешницами пили по большей части представители богемы?
      На Риджент-стрит афиши объявляли о кинематографическом сеансе под названием "Скачки глупца". Говорили, что этот фильм стоит посмотреть: маленький инцидент вызывал дикие гонки по улицам Парижа, и это было бы ужасно, если б не было так смешно, хотя Марион Боствик заявила, что она скорее умрет, чем заплатит целых четыре шиллинга за такую чушь, как ожившие картины.
      Аи да Марион! Вот это Марион!
      Но она не должна занимать его мысли - полностью, по крайней мере. Такси повернуло на тихую Харли-стрит, к его дому. Сумерки сгущались. У обочины стоял автомобиль Винсента Боствика, двадцатисильный "даймлер", с краснобелыми колесами, горящими фарами и услужливым шофером.
      Сам Винс на тротуаре под фонарем беспокойно курил сигарету. Как только Гарт расплатился с таксистом, Винс шагнул к нему:
      - Ну, как прошло дознание?
      - Всему свое время, Винс.
      Гарт отпер дверь, втащил багаж и со стуком захлопнул ее. Знакомый холл, с белыми деревянными панелями и черно-белыми квадратиками пола, показался еще более унылым, когда он включил, свет.
      - Газеты ничего не сообщают,- сказал Винс, бросив сигарету на пол и затушив ее ногой.- Понимаешь...
      Сейчас модно было носить белый галстук и белый жилет со смокингом, так же как и с фраком. Ясно, что Винс обедал в своем клубе. Хотя он говорил и двигался размеренно-лениво, как всегда, вино обнаружило синюю жилку на его виске и подчеркнуло морщинки вокруг глаз.
      - Понимаешь,- продолжал он,- я не осмелился спросить своих друзей с Флит-стрит. Поскольку многие нас знают, мы с Марион не заинтересованы в огласке. Так чем кончилось дознание?
      - Его отложили.
      - Как и предполагалось, верно?
      - Единственным свидетельством были показания Бетти, как ближайшей родственницы, опознавшей тело своей сестры, что требовалось по закону. Сразу после этого встал Твигг и просил коронера об отсрочке. Других свидетелей не было. Даже меня не вызывали.
      - О? Значит, все твои тревоги позади, да?
      - Вряд ли,- сдержанно ответил Гарт.- Твигг готовится к прыжку. А возможно, просто выжидает, поскольку Бетти сбежала.
      - Бетти сбежала? Куда?
      - Хотел бы я знать. Ее нет в коттедже, и в Патни-Хилл никто не подходит к телефону.
      На лице Гарта выразилась тревога. Холл действовал на него угнетающе мертвой тишиной, когда никто не говорил, и гулким эхом, если кто-то заговаривал. Он сразу направился к дальней комнате, той, что называлась малой библиотекой.
      Когда он нащупал выключатель за дверью и включил свет, стало немного легче. Четыре лампы в стеклянных колпаках в виде цветов ярко осветили довольно неудобные стулья, напольную пепельницу и застекленные книжные шкафы с рисунками на дверцах. Книги придавали комнате некое подобие уюта, как и отражение света в стекле. Но ничто не могло разрушить полностью неприветливую, казенную атмосферу этого дома.
      Гарт бросил взгляд на письменный стол справа от камина. Потом обернулся к Винсу:
      - Однако это пока подождет. Послушай, когда вы с Марион возвращались в город, я попросил вас кое о чем. Верно? Где он?
      - Майкл?
      - Да. Кто же еще?
      - Я довольно легко нашел его. Но привести сюда не смог. Он заперся в своих меблирашках под охраной врача и двух священников.- Глаза Винса вдруг остановились.- Стой, старик! Этот Майкл так важен?
      - Да, Винс. Сам знаешь.
      - Может быть, просто парень заболел! Хотя Майкл не единственный, кто прикрывается авторитетом медицины, чтобы уклониться от допроса.
      - Если ты имеешь в виду миссис Монтегю,- отрезал Гарт,- то с ней я поговорил перед дознанием. А также с полковником Селби. Они оба могут быть очень полезны.
      - Дэвид, вчера вечером ты сказал, что тебе нужно вдохновение, чтобы найти выход. Ты что-нибудь придумал?
      - Думаю, да. По крайней мере, надеюсь. Где сегодня Марион?
      Винс хотел что-то сказать.
      Здесь, в этой небольшой комнате, куда из-за закрытой двери не доносился уличный шум, человек чувствовал себя как в сердце египетской пирамиды. Каждый цвет, казалось, приобретал тем большую глубину, чем пристальнее смотришь. Винс сложил свой складной цилиндр и упал в кресло.
      - Старик, я еще с утра воскресенья хочу кое-что тебе сказать.
      - Да?
      - В воскресенье утром,- Винс уставился в пол,- этот парень, Эббот, допрашивал Марион на Гайд-парк-Гарденз.
      - Да?
      - Марион повторила свою историю о... о нападении Глинис Стакли на миссис Монтегю.- Винс все еще смотрел в пол, с некоторым трудом выталкивая слова.- А потом она сказала Эбботу о тебе. Заявила, что ты почему-то ей не веришь и она никак не возьмет в толк почему.
      - И?..
      - Тогда Эббот спросил меня, и я сказал, что тоже не могу этого понять. Другими словами, я подвел тебя, и это после того, как ты нас прикрыл. Мне всегда хотелось улыбнуться, когда герои романов называли кого-то предателем или что-нибудь в таком роде. На самом деле это не так уж забавно. Я предал тебя.
      - Забудь, Винс! Не оправдывайся.
      - Все то же...
      - Я высоко ценю,- и Гарт похлопал в ладоши,- я высоко ценю твой кодекс школьной этики. Отчасти я его разделяю. Но это очень серьезное дело, которое может кончиться полным крахом.
      - Согласен. Дэвид, что ты собираешься делать? Если ты что-то затеваешь против моей жены...
      - Нет! Не затеваю. Даже по закону это невозможно.
      - Тогда в чем суть?
      - Выдержишь, если я скажу честно?
      - Надеюсь, старина.
      - Мне нелегко решить, о чем ты уже сам догадался, а что окажется для тебя ужасающей новостью. Но вы с Марион прожили два года. Самый злейший твой враг не назовет тебя дураком.
      - Ты обратил внимание,- сказал Винс, скосив глаза на угол ковра,- что любимое определение Марион "глупый"?
      - Нет, не согласен,- возразил Гарт.- Ее любимое словечко "старый". Она даже тебя зовет стариком. Припоминаешь?
      - Дэвид, сознаюсь, в наших отношениях с Марион много фальши. Мои представления о жизни почерпнуты в основном из книг, из Бенсона, из "Диалогов Долли" и тому подобных. Все остальное (смейся не смейся!) из кодекса школьной этики и из этих проклятых детективных историй. Кстати, ходят слухи,- не спрашивай откуда!- что ты и есть Фантом. Это правда?
      - Да.
      - Я не слишком удивлен. Я нечто подобное подозревал. Но в случае с Марион все это не годится.- Тон Винса изменился.- И предупреждаю тебя, если ты что-то затеешь против Марион!..
      - Что бы я ни затевал, я обещаю не навредить Марион. Только все же лучше взглянуть в лицо некоторым фактам. В каком-то смысле она мало отличается от Глинис Стакли. Она жадна, неразборчива в средствах и не совсем нормальна.
      - Это все говорит твой венский психоанализ?
      - Нет. Это говорит простой здравый смысл, как подтвердит тебе любой опытный практикующий врач, даже не специалист по нервным болезням. Глинис Стакли хотела только денег. Марион спровоцировала убийство...
      - Я протестую...
      - Протестуешь или нет, но это правда,- поднял голос Гарт.- Она, возможно, сделала это не сознательно и не преднамеренно, хотя я сомневаюсь. Но она не переживает из-за этого. Она не может переживать. И не важно, что случилось, не важно, что разрушена чья-то жизнь, Марион, возможно, немного поплачет, а потом пойдет дальше своим путем. Такова ее натура. И оба ее опекуна знали это с самого начала.
      - Что ты собираешься делать, Дэвид?
      - Если коротко, то я собираюсь в Хэмпстед. И если бы ты согласился сопровождать меня...
      - Если ты хочешь повидать миссис Монтегю и полковника Селби, то они все еще в Фэрфилде.
      - Нет, они в Лондоне. По моей просьбе они вернулись сегодня днем.
      - Чтобы выдать Марион? Чтобы рассказать всем, что...
      - Разве я не убедил тебя, Винс? Вреда Марион не будет. Она в безопасности. В полной безопасности, как... как и ты сам. Возможно, я не вправе рассчитывать на твою помощь. Но ты развеешь большую часть моих тревог, если ответишь на простой вопрос. Где сейчас Марион?
      - Я не знаю.
      - Винс...
      - Я сказал, я не знаю,- выпалил Винс.- Она ушла из дому вскоре после нашего возвращения из Фэрфилда, и с тех пор я ее не видел. Вот почему я обедал в клубе. И ты говоришь, что твоя подруга Бетти Колдер тоже сбежала? Странно, а? Странно, что обе леди исчезли в один и тот же день?
      - Да,- ответил Гарт, которому пришла в голову неожиданная мысль.- Это странно. Может быть, не настолько, как тебе кажется, но странно. Интересно...
      - Что?
      В холле на столике возле лестницы зазвонил телефон. Было ли тому виной выпитое вино или неожиданно прозвучавший в тишине дома телефонный звонок, но на виске у Винса Боствика опять забилась голубая жилка.
      Гарт открыл дверь в холл. И в это время кто-то начал дергать ручку входной двери. Дэвид, уже направившийся к телефону, остановился.
      - Подойдешь к телефону?- кинул он через плечо.- Если это по работе, скажешь, что меня нет. Я к кому-то вышел, только не к Бетти. И не к Марион, конечно, хотя это вообще неправдоподобно.
      - Почему ты сам не ответишь по этому проклятому телефону? Разве это не важнее, чем какой-то шутник у двери?
      - Может, и важнее, если у двери не Твигг с очередным сюрпризом.
      - Они не нравятся друг другу, да? Не нравятся?
      - Кто?
      - Марион и твоя... Марион и леди Колдер.
      - Нет, не нравятся. Подойди к телефону.
      Телефонный звонок прервался за секунду до того, как Гарт, стиснув зубы, открыл дверь. Но волноваться не стоило; по крайней мере, он в первый момент подумал, что тревожиться не о чем. Это был Каллингфорд Эббот.
      Очевидно, Эббот, как обычно, устраивал прием в "Кафе-Руайяль". Как и Винс, он был в смокинге, алая подкладка короткой пелерины отблескивала в свете уличного фонаря. На той стороне улицы бренчала шарманка, шофер за рулем белого "даймлера" подсвистывал ей.
      - А!- сказал Эббот и вставил монокль.- Мне говорили, что вы здесь живете и что у вас здесь же кабинет. Я не был уверен, что свет в окне на первом этаже что-нибудь значит и что я правильно поступил, отпустив такси. Однако, как я вижу, у вас есть второй автомобиль.
      - Машина для меня слишком дорогая игрушка, чтобы иметь больше одной. "Даймлер" принадлежит мистеру Боствику. Однако входите, прошу вас.
      Винс что-то тихо и торопливо говорил по телефону. Эббот снял шляпу, на лице его проступила тревога.
      - Дэвид, что-нибудь случилось?
      - Я потерял леди Колдер. То есть,- быстро поправился Гарт,- я не знаю, где она. У мистера Боствика такие же трудности с женой.
      - Фу-ты! Значит, у нас у всех похожие трудности: я потерял Твигга.
      - Прискорбный факт, не так ли?- спросил Гарт, впрочем без сарказма.Нашему инспектору Твиггу, я бы сказал, трудно затеряться.
      - Это весьма прискорбно, сэр, что я не знаю, чем он занимается, когда хотел бы знать.
      Эббот замолчал, потому что Винс закончил разговор и повесил трубку на рычаг. Гарт резко повернулся к нему:
      - Да, Винс? Кто это был?
      - Полковник Селби. Он хотел поговорить с тобой. Я сказал, что ты вышел.- Он заметно встревожился.- Что, старик, разве я сказал не то, что ты просил?
      - Я не это имел в виду...
      - Нет, стоп. Играем честно!- Винс облизнул губы.- Он хотел, чтобы ты немедленно приехал туда. Я сказал, что могу приехать вместо тебя. Я думаю, нам надо пойти ехать вдвоем.
      - Разумеется. О чем он хотел поговорить со мной?
      - Он не сказал. Нет, похоже, ничего ужасного. Он сказал, что это не важно; он может подождать. Идем в машину.
      - Да. Помнишь, Винс, два года назад летним вечером мы тоже ездили в Хэмпстед? Когда ты впервые представил меня Марион?
      - Дэвид, что происходит? Откуда ты знаешь полковника Селби? Стоп, подожди, ну конечно! Ты же говорил, что беседовал с ним сегодня в Фэрфилде.
      - Это еще не все, Винс. Теперь я получил разрешение сказать тебе. Он беседовал со мной по делу в пятницу вечером.
      - По делу?
      - Как с врачом. Хотел проконсультироваться по поводу кого-то, кто, на его взгляд во всяком случае, психически нездоров.
      Винс кончиками пальцев коснулся телефонного столика и промолчал. Но Каллингфорд Эббот был не тот человек, которого можно долго игнорировать. Он привлек к себе внимание Винса громким покашливанием.
      - Мистер Боствик,- начал он со зловещей учтивостью,- вы, возможно, припомните, что мы с вами встречались. Я некоторым образом представляю полицию. И кажется, есть несколько вещей, о которых доктор Гарт не поставил меня в известность. Могу я просить вашего разрешения сопровождать вас в вашем автомобиле?
      - Можете, сэр,- откликнулся Винс.- Есть вещи, о которых доктор Гарт не поставил в известность и меня тоже.
      Винс прошагал к остававшейся открытой парадной двери и махнул шоферу.
      - Ладно, Дэвид! Я не буду расспрашивать тебя. Но не означает ли это все, что мы приближаемся к развязке?
      - Да, Винс. Я полагаю, что так. Осталось немного!
      - Ну что ж, если нам суждено вместе пройти через это,- Винс снова стал самим собой,- давай пройдем. Что еще?
      - У меня есть еще небольшое дело. Нет, подожди! Я не долго.
      Шофер выскочил из машины со стартовой ручкой. Показав жестом, чтобы Винс и Эббот оставались, где стоят, Гарт вернулся в библиотеку.
      Он быстро подошел к письменному столу рядом с камином, но не сел за него. В вечерней тишине ему были слышны скрежет и кряканье: стартовая ручка проворачивалась в непокорном двигателе. И это могло символизировать настроение Гарта.
      Из внутреннего кармана он достал полдюжины исписанных листов и взвесил их на руке, словно взвешивал свои сомнения, риск и страшные последствия, которые повлекло бы за собой неверное решение.
      Но ошибки не должно быть. Не должно быть ошибки.
      Потом, ожив, заревел и ровно застучал мотор. Гарт сел. Он взял со стойки длинный конверт, засунул внутрь сложенные листы и твердым почерком написал на конверте чье-то имя.
      Часть четвертая
      ЗАПАДНЯ
      Дерби-стрит ведет к новому Скотленд-Ярду, штаб-квартире полиции Метрополии с 1891 года. Здание в виде башни в шотландском баронском стиле было спроектировано Норманом Шоу и впечатляет простотой линий и внушительностью пропорций.
      Бедекер. Лондон и его окрестности. Путеводитель.
      Глава 17
      - Входите, доктор,- сказал полковник Селби. В холле было, как обычно, сумрачно. Бронзовая Диана на своем посту на лестнице, державшая электрический светильник, что, безусловно, было новым прочтением классической мифологии, казалась не менее старомодной, чем стены, облицованные дубом и обтянутые выше каким-то материалом вроде темно-красной мешковины.
      Но эта старомодность не имела отношения к самому полковнику Селби. Седеющий и лысеющий, плотный, чисто выбритый, он стоял перед гостями, мощный и властный, но, казалось, слегка испуганный.
      Гарт знал: за этой внешностью скрывается своего рода фанатик - очень упорный, чрезмерно щепетильный и скрупулезный в малейших деталях поведения. В отставке полковник носил обычный сюртук с шелковыми отворотами, белый жилет и черный шейный платок; тот же костюм был на нем и в пятницу вечером.
      - Входите, доктор,- повторил он.- Извините, что я сам открываю входную дверь. Бланш (то есть миссис Монтегю) отпустила слуг...
      "Опять?" - тревожно пронеслось в голове Гарта. Но следующие слова успокоили его.
      - На время, пока мы в Фэрфилде. Они еще не вернулись. Не ждали, что мы так быстро возвратимся.
      - Боюсь, это мой промах.
      - Вовсе нет! Это, может быть, и к лучшему.- Густой голос слегка дрогнул.- Хэлло! Я не ожидал...
      - Стольких гостей?- спросил Винс Боствик.- Но меня вы, конечно, ожидали? Я не так давно говорил с вами по телефону.
      - Ах это! Да, разумеется. Когда ответил ваш голос, мой мальчик, я решил, что сам доктор ушел не слишком далеко.
      - Значит, вы великолепно читаете чужие мысли!
      - Вы так думаете? Не обязательно.
      - Во всяком случае,- произнес Винс,- не думаю, что вы знакомы с мистером Каллингфордом Эбботом. Мистер Эббот...
      - Напротив,- вмешался Эббот, блеснув моноклем.- Я имел удовольствие встречаться с этим джентльменом в клубе "Ориентал". К вашим услугам, полковник Селби.
      - К вашим услугам, сэр.- Полковник Селби машинально выпрямился, но, судя по выражению его лица, волнение, которое он так тщательно скрывал, усилилось.- Да, я вспомнил,- добавил он, возвышаясь над вошедшим Эбботом.Вы были одним из тех, кто звонил в субботу утром, не так ли?
      - Звонил.
      - Говорили со слугой, перед тем как он ушел? Спрашивали, можно ли вам поговорить с миссис Монтегю?
      - Да, но я так и не обменялся с леди ни единым словом и даже мельком не видел ее в Фэрфилде.
      - И теперь, осмелюсь спросить, вы желаете подробно обсудить все вопросы? Ладно, не важно. Может быть, все к лучшему. Входите, пожалуйста. Все входите.
      Полковник Селби бросил взгляд на дверь в гостиную, которая была закрыта. Неуверенный в себе, неуверенный во всем, полковник потер ладонью лоб, потом повел всех в свое убежище.
      В кабинете на столе горела газовая лампа под зеленым абажуром. Ее свет падал на коричневую кожу кресел и отражался в стекле шкафа с оружием, над которым неясно вырисовывались переплетенные номера "Поля". Тигриная шкура лежала у камина. По стенам, высоко над головой, звериные головы скалили клыки на фоне темных обоев, украшенных мрачным узором из пятен тусклого золота.
      - Послушайте,- начал полковник Селби примирительно,- я, конечно, предпочел бы, чтобы полиция не допрашивала Бланш, пока...
      - В самом деле? Вам есть что скрывать?..
      - Скрывать? На что это вы намекаете, сэр?
      - Секунду!- сказал Гарт.
      То ли таков был эффект, производимый звериными мордами, напоминавшими галерею окостеневшего насилия, то ли ощущалось, что в этом доме совершено три самоубийства, но Гарт, едва переступив порог, сразу почувствовал, как в воздухе витает что-то недоброе. Эббот явно чувствовал нечто похожее.
      К тому же Эббот впервые столкнулся с человеком, который не уступал ему в игре во власть. Хотя, возможно, полковник Селби был не таким интеллектуалом и менее чувствителен к обидам, в нем ощущалось превосходство, и не только в росте и массе.
      - Миссис Монтегю,- сказал полковник Селби,- готова ответить на любые вопросы доктора Гарта. Но не Скотленд-Ярд, который норовит вмешаться в наши дела. Заметьте, я не буду мешать вам ее допросить. Не исключено, что это даже к лучшему. И тем не менее! Никому не повредит, если доктор Гарт поднимется наверх и поговорит с нею первым.
      - Да,- прохладно согласился Эббот,- я думаю, это допустимо. Доктор Гарт, как мне известно, уже говорил сегодня с леди?
      - Да. В Фэрфилде. И что с того?
      - У него был шанс,- сказал Эббот,- и он потерпел неудачу. Даже если бы двадцатичетырехчасовая отсрочка для леди Колдер и миссис Боствик не истекла некоторое время назад, я не стал бы ничего подобного обещать по поводу миссис Монтегю. В результате,- усы Эббота снова вздыбились,- в результате этого дурацкого обещания я заработал выговор от комиссара. Мне, в моем возрасте, не доставляет удовольствия, когда со мной обращаются как со школьником. Сейчас настало время пустить в ход мои таланты.
      - Секунду,- опять проговорил Гарт. Он полез во внутренний карман и достал конверт с написанным именем миссис Монтегю.- Ни в каком допросе нужды нет,- продолжал он,- если вы позволите ей самой все рассказать. Полковник Селби, не возьмете ли вы на себя труд отнести это наверх миссис Монтегю?
      - Что это? Это ее расстроит?
      - Да,- честно ответил Гарт.- Я готов признать, что это ее расстроит, но другого выхода нет.
      - Я спросил, что ото?
      - Это изложение бесспорных фактов, известных ей и, как я думаю, вам тоже. Я надеюсь, что это будет неким стимулом. Вы отнесете ей это, полковник Селби? И убедитесь, что она прочла?
      - Я возьму конверт, если позволите,- сказал Каллингфорд Эббот.
      Гарт резко обернулся:
      - Нет, Эббот. Если мы не хотим скандала, если мы не хотим испортить все дело, то никто не должен этого видеть, кроме миссис Монтегю и полковника Селби.
      - Разве вы забыли, дорогой мой мальчик, что я представляю комиссара полиции?
      - Нет, как не забыл и то, что мы не должны разрушать чужие жизни без крайней необходимости. Так как, полковник Селби?
      - Избежать скандала, говорите?
      - Я не могу обещать наверняка, могу только надеяться.
      - Тогда давайте,- сказал полковник Селби и, заталкивая конверт в карман, тяжело шагнул вперед.- Кстати. Если вы не желаете, чтобы письмо еще кто-нибудь видел, я не смогу вручить его сейчас. Там Марион...
      - С ней Марион?- воскликнул Винс Боствик.
      Лицо Эббота даже посерело от такого явного предательства со стороны Гарта. Винс, стоявший ко всем спиной возле шкафа с оружием, стал медленно поворачиваться, держась за его край, словно ища у него поддержки.
      - Марион с ней?- повторил он.
      - Они закрылись наверху, в комнате Бланш,- сказал полковник Селби.Черт возьми, а что вас так удивляет? До того как она вышла за вас замуж, Винсент, она была домашним ребенком. Куда же еще ей идти, если она несчастна? Мы... мы можем не одобрять то, что слышим. И читать морали и себе, и кому-нибудь еще. Тем не менее, в крайних обстоятельствах мы своих поддерживаем. Что еще остается?
      - Прошу прощения, полковник Селби,- вмешался Каллингфорд Эббот,- могу я попросить вас избавить нас от скучной проповеди?
      - Послушайте...
      - Я полагаю, сэр, что вы отказываетесь вручить сейчас этот конверт миссис Монтегю?
      - Ей-богу, сэр, вы все правильно понимаете.
      - Тогда, может быть, вы проводите меня к миссис Монтегю?
      Полковник Селби коротко кивнул. Опустив голову с залысинами, он уже направился к лестнице, и тут у него возникла новая мысль.
      - Ладно!- бросил он.- Поднимайтесь. Первая дверь на площадке. Не пропустите. Послушайте их разговор.
      Кивнув в ответ, словно у него повреждена шея, Эббот беззвучно двинулся вверх по лестнице. Полковник Селби шумно вздохнул.
      - Нет, Винс,- сказал Гарт,- стой, где стоишь.
      - Я только...
      - Винс, стой, где стоишь.
      Страдание витало в этой безвкусной комнате со звериными мордами. Контраст с прочей обстановкой составлял опрятный стол хозяина с газовой лампой и вращающимся креслом. Полковник Селби едва ли не ощупью добрался до кресла. Оно крякнуло, когда он опустился в него. Вдруг он закрыл лицо руками.
      - Полковник Селби,- продолжал Гарт, твердо глядя на Винса,- это для всех неприятно. Я с большой неохотой побеспокоил вас. И то лишь только потому, что вы мне звонили. Винс не объяснил или не смог объяснить мне толком, что вы сказали.
      - О да. Конечно.- Полковник едва понял сказанное. Он поднялся на ноги.Возможно, ничего особенного. Но сказать нельзя. Не сейчас. Да и потом... Э-э... сегодня в Фэрфилде, доктор, мне показалось, что вас волнует судьба этой девушки, леди Колдер.
      - Да, волнует. А почему вы об этом заговорили?
      - Ну, когда она пришла сюда сегодня вечером...
      Новая неожиданность.
      - Леди Колдер здесь?
      - Да. Она пришла сюда примерно час назад, хотела видеть Марион. Марион открыла дверь. Похоже, они друг друга недолюбливают. Они поднялись в бывшую комнату Марион и, кажется, немного побранились.- Полковник сделал неопределенный жест.- Никогда не встревайте между двумя женщинами, доктор. Вы это скоро поймете. Во всяком случае, я не об этом хотел вам сказать.
      - А что вы хотели мне сказать?
      - Этот офицер полиции, Твигг...
      Гарт не шевелился.
      - Да?
      - Он появился здесь минут десять-пятнадцать спустя, и дверь открыл я. Сказал, что его прислал Эббот. Что ж! Почему бы ему и не быть здесь, но, кажется, он следил за вашей подругой.
      - И?..
      - Вскоре после этого Марион и леди Колдер спустились. Тоже симпатичная малютка. Похожа на другую, только приличнее. Твигг загнал ее в гостиную, как загонщик в облаве гонит тигра через кусты.- Полковник Селби осекся.- Черт побери, доктор, в чем дело? Я ничего не могу понять.
      - Прошу прощения. Где они сейчас?
      - Все еще в гостиной, осмелюсь предположить. Где же еще?
      - А миссис Боствик?
      - Марион побежала наверх, в комнату Бланш.- На лбу полковника выступил пот.- Я удивился...
      - Да. Как и я.
      - Я говорил, что не все благополучно, не так ли?- вклинился Винс Боствик, подняв длинный палец.- Я говорил, что не легко терять голову и сердце и все, что хранит твой мир в покое, а твой рассудок в здравии. Возможно, теперь ты меня поймешь, старина. Или нет?
      Гарт не ответил.
      Распахнув дверь кабинета, он вышел в холл. Выражение лица Винса изменилось, он Последовал за Гартом.
      Никогда еще холл не казался таким зловещим. Гарт подбежал к двери в гостиную и постучал. И он стучал до тех пор, пока дверь не распахнулась. Гостиная была пуста.
      Только золоченая дубовая мебель и шелковые портьеры в бледном свете ламп. Голова тигра - они так содрали шкуру с тигра, что голова осталась для трофея?- скалила клыки над каминной полкой. Гарт бегом вернулся к Винсу, стоявшему в центре холла.
      - Винс, ты хорошо знаешь дом, а я нет. Поднимись, загляни в старую, или как там ее, комнату Марион. Загляни и в комнату миссис Монтегю тоже. Бетти и Твигг где-то здесь, мы должны их найти.
      - Запросто!- Винс уже стеснялся своей вспышки.- Ее допрашивали, не так ли? В таком случае почему они обязательно здесь? Может, они ушли?
      - О нет. Ты не знаешь тактики Твигга, когда он выслеживает убийцу.
      - Не говори таких слов, Дэвид. Черт побери, не ты ли заявил, что против нее не было никаких улик на дознании?
      - Да. Я так понимаю, что это часть его игры. Чтобы вырвать признание, Твигг, перед тем как ударить, хотел заставить жертву думать, что все самое плохое позади.
      - Признание?- выпалил Винс.- Ты допускаешь, что она виновна?
      - Нет, она не виновна. Она не убивала свою сестру. Но это ее не спасет. Отчасти из-за моих собственных глупостей, которыми я пытался придать достоверность ее версии, ни один суд не поверит ей, что бы она ни говорила. Пойдешь поищешь ее?
      - А ты не пойдешь?
      - Нет. Не сейчас.- Гарт посмотрел вокруг.- Не похоже, но возможно...
      - Что?
      - Иди!
      Винс тут же побежал вверх по лестнице с ковром и медными прутьями. Гарт направился прямо под лестницу. Задвижка была отодвинута. Повернув ручку, Гарт открыл дверь. Сразу за дверью, там, где начиналась деревянная лестница, ведущая между побеленных каменных стен в пахнущие землей глубины, горела одна слабенькая лампочка.
      Спускаясь по лестнице, он старался ступать так, чтобы производить как можно меньше шума. Он был почти уверен, что услышит голоса, и действительно, чуть погодя, услышал их.
      Нижний коридор, вроде резонатора, доносил слова, даже сказанные шепотом, хотя тяжелая дверь в кухню была закрыта. Из-под нее пробивалась слабая полоска света.
      Ошибиться в голосах было невозможно.
      - Теперь, мисс (ох, прошу прощения, миледи, но не в этом дело), я просто напомню вам кое-что. Это ведь не я вас привел сюда, вниз. Это вы привели меня, а?
      - Да, я.
      Голос Бетти звучал ясно и твердо.
      - Чтобы рассказать мне эту небылицу?
      - Так все и было.
      - Ну что ж, посмотрим,- сказал Твигг. В каждом слове сквозило недоверие.- Вы предлагаете мне поверить, что в пятницу вечером миссис Боствик пыталась убить свою собственную тетю? Такая прекрасная леди, как миссис Боствик?
      - Прекрасная леди? Вы так о ней думаете, сэр?
      - О, я именно так и думаю. И не сбивайте меня. Ваша сестра, вы говорите, никогда не бывала в этом доме. И никогда не выходила в эту дверь. Никто не выходил в эту дверь. Миссис Боствик выдумала все это после того, как попыталась убить свою тетю?
      - Та женщина ей не тетя! Они не родственницы.
      - Я был бы признателен вам, мисс, если бы вы решились сказать мне то, что хотели сказать. Откуда вы знаете, что миссис Боствик сделала это?
      - Она призналась!
      - Кому она призналась? Вам?
      - Нет.
      - Тогда кому? Кому она в этом призналась?
      - Кое-кому другому. Я... я не могу вам сказать кому. То есть я не скажу вам!
      - Теперь вы кого-то прикрываете. Вы когда-нибудь бывали в этом подвале?
      - Нет.
      - Это очень интересно. Что же мы, по-вашему, обнаружим здесь, просто стоя и глядя на дверь, выходящую наружу? В этом нет ни крупинки здравого смысла, не так ли?
      - Я надеялась...
      - На что вы надеялись? Зачем вы явились сюда следом за миссис Боствик?
      - Потому что ее не было дома. Я просто подумала, что она, как всегда по пятницам, пошла сюда.
      - Я не о том вас спрашиваю. Зачем вы пришли сюда?
      - Я пришла сюда,- ясным голосом ответила Бетти,- потому, что устала быть рохлей и решила постоять за себя сама. Я пришла сюда потому, что вчера я ревновала, я вела себя как животное по отношению к человеку, о котором, единственном, я беспокоюсь больше всего на свете. Если Марион Боствик пыталась убить свою так называемую тетю, она, возможно, убила и Глинис тоже. Сколько бы вы ни пытались мешать мне, сколько бы ни глумились, не важно, я заставлю эту женщину признаться.
      Гарт пошел вперед и открыл дверь, борясь с желанием грохнуть ею так, чтоб рухнули стены.
      - В этом нет необходимости, Бетти,- произнес он. А затем, сдерживая еще одно, дикое желание, взглянул на человека, стоявшего перед Бетти.- Мистер Твигг, я думаю, настало время нам с вами свести счеты.
      Глава 18
      Кухня, огромная пещера со стеклянной дверью, наполовину ушедшей в землю, оставалась такой же грязной, какой была, когда он видел ее в последний раз.
      Слабая электрическая лампочка, свисавшая с потолка над сушилкой возле раковины, только слегка рассеивала тень. Наверное, по углам водились тараканы. Но по край ней мере, это было лучше, чем тот тусклый свет, который раньше горел над плитой.
      Бетти и Твигг стояли лицом друг к другу по разные стороны огромного стола с мраморной столешницей и колодой для рубки мяса. Котелок Твигга был сдвинут на затылок, и золотая цепь его часов дрогнула, когда он выпрямился (с большим достоинством).
      - Вы так думаете, доктор?- грубо спросил он.- Что ж, я согласен с вами. Но какая разница, кто из нас чего хочет? Я здесь по долгу службы.
      - Как и я.
      - Тогда, будьте добры, уйдите отсюда.
      - Нет. Сформулируйте все ваши улики по делу этой леди. Сформулируйте их здесь и сейчас. И если вы правы хотя бы по одному пункту, я подтвержу это, и она - тоже. Сформулируйте!
      - Хо! И вы все перевернете?
      - А это так легко? И вы не сможете защититься?
      Бетти, явно уверенная, что эти двое сейчас вцепятся друг другу в глотку (а они вполне могли бы), отбежала от стола к раковине и стала спиной к сушилке, наблюдая за ними.
      - Черт возьми!- прошептал Твигг, едва справляясь с искушением.Ей-богу! А если вы не сумеете защититься, а? Здесь ведь нет мистера Эббота, чтобы прикрыть вас.
      - Может быть, и не смогу. Задавайте ваши вопросы. Я отвечу правду.
      - Вы скажете правду? Когда эта женщина сядет в тюрьму за убийство, то, возможно, и вы последуете за ней как соучастник?
      - Неужели вы думаете, мистер Твигг, что я боюсь ареста?
      - Нет. Но вы - сумасшедший! Где, доктор, ваша забота о добром имени... Эта женщина из "Мулен Руж"...
      - Воздержитесь от суждений, мистер Твигг,- очень тихо проговорил Гарт.Если вы собираетесь воспользоваться преимуществом вашего положения, я вас (для вашей же пользы) умоляю, воздержитесь от нравоучений.
      Они, как дуэлянты, начали кружить вокруг стола и колоды.
      - Вы признаете, что вам есть что скрывать, доктор?
      - Да.
      - И что этой женщине есть очень многое что скрывать?
      - Да.
      - Ага!- На лицо Твигга вернулись краски.- Возможно, мы уже на полпути к взаимопониманию. Посмотрим. Возможно, вы не так уж заносчивы!..
      - Возможно, вы не так уж тупы!..
      Оба вдруг остановились.
      - Что меня сбивает,- сказал Твигг,- что меня сбивает с той самой минуты, как мы с Эбботом вышли на пляж и увидели вас двоих, стоящих возле павильона, так это то, что, кажется, никто из вас не проявил ни капли здравого смысла.- Твигг ушел в размышление и, казалось, забыл, что перед ним - соперник и враг.- Я себе думал: "Вполне очевидно, что эта женщина убила свою сестру. А доктор ее прикрывает. И зачем же они, несмотря ни на что, продолжают рассказывать историю, в которой они выглядят еще виноватее, чем есть?" - Здесь Твигг посмотрел собеседнику прямо в глаза.- Допустим, что вам помешали, доктор, вы попались раньше, чем сумели разработать более подходящую версию. Допустим, что с песком был какой-то хитрый трюк, чтобы все запутать. Допустим, что леди Колдер взбалмошна: она легко выходит из равновесия и совершает необдуманные поступки. Даже в этом случае! Она не так проста...
      - Не проста?
      - Себе на уме!
      - Да?
      - У нее богатое воображение, может быть, даже слишком. О! Она пытается подражать вам и думать, как думаете вы. А вы не дурак, доктор, ни в коем случае, даже если пишете те истории (уж признаюсь теперь, что я их читал)! Не важно, как я узнал, что их пишете вы. Секретари в литературном агентстве многое могут сообщить, особенно если доктор несколько раз предстает перед судом Олд-Бейли в качестве свидетеля.
      Но каким образом желто-коричневая купальная накидка оказалась в том павильоне, если ее не принесла та женщина, когда пошла купаться в четыре часа? Я получил ответ на следующий день. Накануне вечером я ошибался и чуть не позволил вам сбить меня с толку, но, к счастью, увидел книги в гостиной леди Колдер, в частности ту книгу, где даму едва не убивают в желтой комнате.
      Гарт напрягся. Твигг это заметил и бросился в атаку:
      - На следующий день я спросил вас, в чем ключ к разгадке тайны "желтой комнаты". Вы опять попытались сбить меня с толку, не так ли?
      - Да!
      - Вы сказали, в том, что убийцей был детектив, расследовавший этот случай?
      - Не обязательно полицейский.
      - Что из того, доктор?
      - Признаю, что пытался вас обмануть. Что еще вы хотите?
      - Но ключ был не здесь, да? В этом деле, с "желтой комнатой" я имею в виду, люди среди ночи слышали пронзительные крики, и выстрелы, и всякую всячину. Но убийцы там в это время не было. Он напал на леди в полдень и оставил синяки и кровавые пятна. Она их спрятала и притворилась, будто ничего не случилось. Остальное - ночной кошмар. Ей приснилось, что на нее напали снова. Она с криком вскочила в кровати, схватила револьвер и выстрелила в никуда. По том упала и ударилась головой о перевернутый стол. Не было никакого убийцы в желтой комнате. Верно?
      - Совершенно верно.
      Гарт через плечо бросил быстрый взгляд на открытую дверь в подвальный коридор за своей спиной.
      - И в павильоне не было никакого убийцы тоже. По крайней мере, в то время, которое мы для себя определили. Верно?
      - Совершенно верно.
      В четыре часа пополудни,- продолжал Твигг,- женщина в купальном костюме спустилась к пляжу и вошла в воду. Мистер Эббот и молодой Омистон видели ее с некоторого расстояния. Мистер Омистон думал, что это леди Колдер. Потом он переменил мнение - как часто делают свидетели!- и сказал, что это была Глинис Стакли. Но это не могла быть Глинис Стакли. Леди Колдер не любит, когда пользуются ее вещами, и держит их под замком. На пляже была леди Колдер.- Твигг резко обернулся: - Честно так честно, мисс. Вы слышали, что обещал доктор! Это были вы, и никто больше. Так?
      - Ответь, Бетти.
      - Но я...
      - Ответь, Бетти! Скажи правду!
      - Это были вы, мисс. Разве нет?
      - Да,- прошептала Бетти.
      - А!- сказал Твигг спокойно. Краснолицый, неумолимый, он медленно повернулся опять к Гарту: - Признайте и вы это, доктор,- и вы с вашей дамочкой у меня в руках.
      - Вы так думаете?
      - Я уверен! Конечно, она пошла окунуться! Потом она посидела на веранде павильона! Но не два часа. Мне говорили, она никогда раньше этого не делала. С чего бы ей менять привычки? Она была в ярости из-за поведения сестры. Она оставалась там ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы заварить чай и выпить одну чашку на веранде, может быть минут десять. И пошла назад к дому. Отпечатки пальцев, которые она оставила на чашке и заварном чайнике...
      - Это могли быть старые отпечатки, мистер Твигг.
      - Могли, доктор. Думаете, и были?
      - Нет, не думаю.
      - Ага!- сказал Твигг.
      Бетти, за его спиной, схватилась за края сушилки.
      - И она не оставила никаких следов, когда шла к дому? Прилив был еще высок, их могла смыть волна. Либо они шли по верхней кромке прилива и, подсохнув, могли сойти за старые следы, оставленные в любой другой день. Итак, никаких следов не было. И никто не был удушен - пока еще. И никто не думал об убийстве - хотя как знать. Согласны?
      - Да! Согласен! Продолжайте!
      - Так вот. Убийства в павильоне вообще не было. Где же оно произошло, доктор?
      - По моему мнению, в дальней спальне, отведенной Глинис Стакли. Кусок шнура был у убийцы под рукой.
      Бетти вскрикнула. Гарт рванулся было к ней, но передумал и вернулся обратно.
      - Эй-эй!- жестко сказал Твигг.
      Он сделал паузу, постукивая кончиками пальцев по мраморной столешнице.
      - В какое время это произошло? Точнее, в какое время леди Колдер вернулась из павильона в дом? Вероятно, минут пятнадцать-двадцать пятого. За час с небольшим до того момента, когда, согласно медицинскому заключению, было совершено убийство.
      Пока все сходится. Леди Колдер поднялась в свою комнату, сняла влажный купальник и переоделась в обычную одежду. На это ушло какое-то время, во всяком случае, у моей жены уходит. Потом она отправилась в комнату сестры. Вспыхивает ссора - жестокая ссора, которая заканчивается веревкой вокруг шеи.
      История леди Колдер во многом правдива. Я в этом не сомневаюсь. Кое-какие сведения подтверждены рассказами других свидетелей. Глинис Стакли приехала в Фэрфилд утренним поездом. Письмо пришло с дневной почтой: с напечатанным адресом и лондонской маркой.
      Вы приехали туда в шесть часов, так?
      Но разразилась ссора, и с леди Колдер случилось то же, что случается со многими убийцами, прежде чем успеют остановиться. Гром грянул. Все кончено. Жертва мертва. Виновница напугана до чертиков. Что она делает дальше?
      Может быть, вы, доктор, расскажете нам, что было дальше?
      - Нет!- выпалил Гарт.- Нет, не буду. У вас это тоже получается весьма живописно.
      - Я исполняю свои обязанности, вот что я делаю, и не забывайте об этом. Я не свинья и не люблю патетики. Но я ловлю преступников и на том стою.Твигг оборвал себя.- Что с вами, доктор? Почему вы все время оглядываетесь через плечо?
      - Как сказали бы вы, мистер Твигг, это не важно. Извините. Хотите закурить? У вас есть сигареты?
      Это были нелепые слова, осуждение проскользнуло в них так же незаметно, как почти незаметно дрожали руки Гарта. Блеснуло серебро, и портсигар со звоном упал. Содержимое рассыпалось по столу.
      - Курить?- спросил, сдерживаясь, Твигг.- Нет, доктор. Благодарю вас, я не буду.- Они странно (сдержанно и холодно) смотрели друг на друга, как будто оба сомневались и удивлялись.- Если это опять какие-нибудь ваши игры, то я и пытаться не стану! Что произошло после убийства?
      - Это ваша история. Почему бы вам не рассказать ее до конца?
      - О! Тут и начинается самое интересное. А знаете почему?
      - Мистер Твигг...
      - Потому что дальше двое сообщников, виновная женщина и доктор, действовали не вместе. Они действовали каждый самостоятельно. И, не желая того, сбивали с толку друг друга.
      Вот она,- сказал Твигг, оглянувшись назад, на Бетти, и повернувшись снова к Гарту,- стоит над своей жертвой, одна в доме. Примерно без двадцати минут шесть. Никто не поверит ей, если даже она под присягой покажет, что не делала этого. Но вы - другое дело. Вы - человек важный, с положением. Вам все поверят (разве не так?), если она сумеет убедить вас, что не виновата. Так она и решает поступить. Кроме того, это избавляет ее от необходимости признаться: "Да, я совершила убийство!" - человеку, за которого она все еще надеется выйти замуж.
      Два свидетеля видели, как она в четыре часа шла на пляж. Ладно! Но почему это не могла быть ее сестра? Что, если Глинис пошла в павильон и не вернулась обратно? Не важно, что ее будут подозревать, доказать никто ничего не сможет, не разобравшись, как этот фокус удался. Вы научили ее, доктор. Сами того не желая, но преподали ей урок. Если ей хватило выдержки пережить эту жуткую первую минуту, дальше она обдурит любого.
      И ей это почти удалось.
      Есть несколько деталей, которые надо быстро собрать воедино. Она может раздеть убитую, бросить одежду в шкаф, нарядить тело в собственный влажный купальник и резиновую купальную шапочку. Дальше надо счистить песок с резиновых подошв купальных тапочек и тоже надеть их на тело.
      Что еще мы знаем об этой, на вид невинной (ха!), девушке, которая сейчас стоит вон там? В пятницу вечером, на Харли-стрит, я подслушал, как вы говорили мистеру Майклу Филдингу, что она была членом Королевского общества спасения утопающих. Она училась вытаскивать утопленников, взваливая их на плечи движением, которое называется "лифт пожарника", чтобы вынести человека из воды на берег. То же самое она может сделать с мертвым телом, двигаясь в другом направлении.
      Какие трудности? Никаких трудностей.
      Шерстяной купальник долго остается влажным. Она боится сама замочиться, поскольку на ней шелковая блузка. Надо во что-нибудь завернуть тело. Что подойдет лучше, чем ее собственная купальная накидка, да еще с одним из носовых платков Глинис Стакли в кармане?
      Что происходит дальше? Она ждет гостя, который знает ее обычай в шесть часов быть дома. И что он подумает, если ее нет и она не отвечает на приветствие?
      Я вам скажу: он подумает, что она сидит в павильоне. В хорошую погоду она каждый день ходит купаться. То же подумал и мистер Омистон, когда появился там. Он бы туда не пошел, нет, только не он! Но вы, доктор, поддались на провокацию. Заставив таким образом вас выйти на сцену раньше ее, она достигла своей цели.
      Правда, ей чуть не помешал мистер Омистон. Но он, в ярости, удрал. Теперь ей оставалось сделать еще только одно. Что, доктор?
      Никто не ответил. Только эхо от голоса Твигга ударилось в потолок и разнеслось по всему подвалу.
      - Что, я вас спрашиваю? Она не могла признаться, что весь день была дома. Тогда подозрения все равно пали бы на нее. Какой еще вздор мог придать видимость правдоподобия ее рассказу?
      - Вы имеете в виду велосипед...
      - Да, доктор, я имею в виду велосипед. Где он был?
      - В сарайчике сбоку дома.
      - В двадцати футах от той комнаты, где была убита Глинис Стакли? Да?
      - Да.
      - Она вывела велосипед и бросила его на траве. Вернулась в комнату за мертвым телом. Она, должно быть, выглядела почти сумасшедшей, но они все так выглядят, когда перед ними маячит палач. Она подняла это мертвое тело и пошла по песку от того места, где бросила велосипед.
      Она следовала за вами, доктор. В этом павильоне две комнаты. Вы не могли зайти сразу в обе. Какую бы из них вы ни выбрали, она выбрала другую. Песок был слишком плотный, чтобы по глубине следов можно было определить, что женщина несла какой-то груз. Вы, находясь внутри, не слишком шумели, вы мне сами это сказали. Она не производила никакого шума вообще. Истинная правда! Когда я думал об этом, я сам готов был убить вас за то, что вы задурили мне голову всеми этими разговорами о том, что ее там, внутри, не было, потому что не было следов песка. Когда она добралась до ступенек, что она сделала?
      - Нет нужды...
      - Вы убеждены, что следов не было! А я вам скажу. Она сбросила обувь.
      - То, что я имел в виду...
      - Я еще вот что вам скажу,- продолжал Твигг.- Была еще большая парусиновая ширма между дверями двух комнаток. Если бы вы в одной комнате оглянулись, то все равно не увидели бы, как она вошла в другую или вышла из ее двери.
      Вы двигались медленно: было темно, и вы чувствовали себя не слишком уверенно. Она могла двигаться быстро. Несколько секунд, и все! Несколько секунд, чтобы опустить на пол ношу, повесить накидку и снова выскочить на ступеньки.
      Там она надела обувь и отступила на песок. Если бы и осталась пара следов, юбка скрыла бы их, пока она не заставила бы вас спуститься и натоптать еще больше. И вот она готова, слушает и ждет, когда стоит пропеть ваше имя и позвать вас к дверям. Она запыхалась и была не в очень опрятном виде. Ну так что ж? Можно сказать, что она ездила на велосипеде. Вот ей и не понадобилось рассказывать вам, как она тащила тело задушенной ею сестры.
      - Стойте!- закричала Бетти.- Хватит! Если вам нужно признание...
      - Бетти, успокойся!
      - Мне все равно. Я больше не могу.
      - Ах!- сказал Твигг. Его тяжелое дыхание постепенно успокаивалось, он повернулся, посмотрел на Бетти и неторопливо пошагал к ней.- Теперь, мисс,добавил он с презрением, потирая руки,- не думаю, что полиция нуждается в признании. У нас уже достаточно набралось улик против вас. Тем не менее! Вы это предложили. Что касается вас, доктор, мы получим и ваше признание тоже.
      - Признание? В чем?
      - Вы предполагали, что это сделала она, ведь правда? Когда вы в павильоне стояли над телом Глинис Стакли, вы подумали, что ее убила эта женщина?
      - Я обещал ответить на вопросы, мистер Твигг. Но не обещал оспаривать огульные обвинения. Задайте точный вопрос или, ради бога, промолчите.
      Твигг резко повернулся.
      Несколько мгновений он пристально изучал собеседника. Потом прогромыхал обратно к столу с мраморной столешницей.
      - Вы догадывались, что она валяет дурака, не так ли? Вы поняли, что она перенесла тело из дома в павильон?
      - Да.
      - Ага! И в своих показаниях вы сказали одну бессовестную ложь, в надежде оградить эту женщину?
      - Да. Сказал.
      - Так-так! Готов поставить шестипенсовик, что вы лгали и ей и что вы притворялись друг перед другом.
      - Да. Мы не открыли правды даже друг другу.
      Твигг вдруг как-то смущенно посмотрел сначала на Бетти, потом опять на Гарта.
      - Зачем вы делали это? Каждый из вас? Это не так-то легко, а? Легко придумывать эти фантастические истории. Но не так уж легко сообразить, на какое убийство это похоже, и в конце концов обнаружить, что вас просто дурачили.
      - Я очень боюсь,- ответил Гарт,- что это тоже правда.- Тон его изменился.- Еще одно слово предупреждения, инспектор. Я недооценил вас. Вы честный человек и неплохой парень. Но на свете есть нечто поважнее вашего или моего тщеславия. И я снова прошу вас, чтобы в будущем вы не заботились так о своем личном триумфе.
      - Ха! Я, по-вашему, слишком много хвастаюсь? Но теперь мы знаем, что эта женщина - преступница!..
      - Кто сказал, что она преступница?
      - Не глупите! Мы же знаем, что она совершила убийство!
      - Кто сказал, что она совершила убийство?- Гарт стоял неподвижно, хотя и прислушивался, чуть повернув голову в сторону коридора и открытой двери за ним.- Инспектор,- продолжал он,- вы - первоклассный полицейский офицер. Никакие уловки преступника не собьют вас с толку. Но что вы совершенно упустили, так это мотив. Вы до сих пор не поняли настоящую причину того, почему было совершено это убийство.
      - Ничего я не упустил! Глинис Стакли была убита потому, что сестра не могла больше ее выносить!
      - Ну нет! Все не так просто, как кажется. А убийцей был мужчина.
      - Боже правый! Вы хотите мне сказать, что убийцей был мужчина, которого Глинис Стакли шантажировала?
      - Не совсем,- сказал Гарт,- хотя и это тоже играло роль. Убийцей был человек, который долгие годы состоял в сексуальных отношениях с Марион Боствик.
      - Марион Боствик?- воскликнул Твигг.
      - Слушайте!- призвал Гарт.
      Кто-то шел по подвальному коридору.
      Гарт подошел к Бетти и взял ее за руку. Твигг поднял голову.
      Шум, который они услышали, поначалу походил на крысиную возню. От лестницы шаги приближались медленно, потом заторопились, но вскоре замерли, потому что тот, кто шел, появился в дверном проеме.
      Ожесточение и отчаяние читалось на его лице. Его правая рука висела вдоль тела, но она сжимала револьвер. Он по очереди оглядел каждого из них, глаза его были широко раскрыты.
      - Я тот человек, который вам нужен,- сказал полковник Селби.- Я задушил женщину в доме на берегу. И никто больше не должен страдать из-за этого.
      Он обеими руками поднял пистолет, поднес его ко рту, сунул ствол между зубов и взвел курок. Твигг не успел вмешаться. Гарт, если бы и хотел, не мог. У него хватило времени только на то, чтобы схватить Бетти за шею и с силой нагнуть ее голову. Она не видела того, что произошло, когда полковник Селби спустил курок.
      Глава 19
      Пробило час ночи, когда инспектор Твигг, Каллингфорд Эббот и Дэвид Гарт вошли в кабинет Гарта на Харли-стрит, 316.
      Гарт сразу включил четыре лампочки в люстре. Их свет лег на широкий стол, кресла, обитые черной кожей, каминную полку с бронзовыми часами, с одной стороны которых стояла фотография родителей Гарта в серебряной рамке, а с другой - фотография Бетти Колдер, тоже в серебряной рамке. В комнате пахло лекарствами и антисептикой.
      - Садитесь, джентльмены,- предложил Гарт.- Это моя профессия, я выбирал ее сам. Я получаю от нее много радостей, но сегодня не получил никакой.
      Он сел за свой стол. Эббот устроился в кресле напротив. Но слишком возбужденный Твигг шагал взад и вперед, размахивая кулаком.
      - Сексуальные отношения,- говорил Твигг.- Сексуальные отношения!- Он выплевывал эти слова, будто они жгли ему губы, хотел избавиться от них, как от слишком позорных для того, чтобы иметь право на существование. И не мог их не повторять.- С миссис Боствик? С тех пор, как ей было четырнадцать лет?
      - Фу-ты!- съязвил Эббот, хотя на его подчиненного производило впечатление одно только появление монокля.- Неужели вы никогда этого не подозревали?
      - Сексуальных отношений? Господи боже! Это противоречит всем моральным нормам!
      - Возможно. Но такие вещи случаются. Удивительно, что полицейский с двадцатилетним стажем с подобным никогда не сталкивался.
      - Не сталкивался? Ох! Сталкивался, и довольно часто. Я начинал в Ист-Энде. Но чтобы среди аристократов...
      Твигг резко остановился. Эббот вздернул брови:
      - Аристократов? Вы ненавидите аристократов? И Саула во пророках?
      - Я только хотел сказать...
      - Если вы в чем и промахнулись, дорогой мой Твигг, так это в том, что считаете этих странных млекопитающих либо намного хуже, либо намного лучше себя самого. Попробуйте понять, что эти проклятые классы, быть может, не так уж и различаются.
      - Послушайте, доктор,- сердито, хотя и с плохо скрываемым смущением, обратился Твигг к Гарту.- Вы не хотите рассказать нам? А?
      - Я изложил основные факты, инспектор. Рассказать осталось очень немногое.
      - Об основных фактах, пожалуй,- с легким ехидством согласился Эббот.То есть осталось рассказать почти все. Все, что вы знаете.
      - Это останется между нами, я надеюсь? Полковник Селби мертв. Больше никто не прочтет тот документ, который я ему дал. Есть ли необходимость сообщать Винсу Боствику подробности этого дела?
      - О, это останется между нами. Если бы полиция взялась рассказывать все, что ей известно, многие люди (включая и вашего покорного слугу) потеряли бы покой и сон. Вот только в интересах ли это самого мистера Боствика?
      - Я не знаю! Не знаю! Мне его просто жаль.
      - Вы слишком молоды, Гарт, чтобы помнить дело Браво 1876 года. Вся трагедия разразилась из-за того, что очень красивая молодая женщина не отказалась уступить человеку настолько старше ее, что он годился бы ей в отцы. Таковы же были бы и чувства мистера Боствика, так я понимаю? Это привело к трагедии?
      - Отчасти да. Но только отчасти.
      - А остальное?
      Гарт откинулся в кресле. Потом наклонился вперед, положил локти на стол, прикрыл глаза рукой.
      - Два года назад,- сказал он,- мой близкий друг женился на восемнадцатилетней девушке. Она была взята в дом в Индии в возрасте четырнадцати лет. Опекуну тогда было далеко за пятьдесят. Что-то в девушке внушало мне тревогу. Хотя я не мог тогда понять что. Вообще в этой семье полковника Селби, миссис Монтегю и Марион - многое казалось странным. Миссис Монтегю хоть и разрешила установить телефон в доме, но отказалась внести имена владельцев в справочник. Свадьбу сыграли очень поспешно. Ни полковник Селби, ни миссис Монтегю не присутствовали на церемонии в ратуше.
      И в семейной жизни моего друга что-то пошло не так, как надо. Причина была в Марион; и дело вовсе не в моей склонности "видеть во всем сексуальную подоплеку", как говорит Винс. Как я сказал ему, любой опытный практикующий врач это увидел бы.
      Хотя Винс очень любит свою жену, ясно было, что они несчастливы и что у Марион есть один, очень опасный, пунктик. Она без конца твердила о своих вымышленных романах с молодыми людьми и одновременно по поводу и без повода шутила на тему того, каковы "старики" в любви и браке. Я задался вопросом...
      - Вы задались вопросом, не слишком ли горячо леди это утверждает?спросил Эббот.- Пункт, отмеченный старым венским психоаналитиком.
      - Да. Другие врачи такой симптом тоже бы заметили, для этого не нужны лаборатории. Марион, Винс и я присутствовали на премьере "Веселой вдовы". После спектакля она долго расспрашивала меня о моей работе. Она спросила, что бы я сделал, если бы ко мне пришел кто-нибудь и сказал, что она ненормальная и странная и что ее стоило бы запереть в сумасшедший дом, чтобы она не совершила убийства?
      В начале следующей недели полковник Селби позвонил Майклу Филдингу и спросил, не могу ли я принять его здесь, у себя, то есть за пределами его дома и в отсутствие его домочадцев. И в пятницу вечером он задал мне много таких же вопросов.
      - И он говорил о ней?- спросил Эббот.
      - О нет,- ответил Гарт.- Он думал, что говорит о себе.
      - Думал?
      - Да.- Гарт откинулся в кресле.- Даже сейчас, когда полковник Селби умер, я не открыл бы того, о чем он мне говорил в этом кабинете, если бы это не потребовалось полиции для объяснения преступления. Но это была откровенная беседа.
      Человек был потрясен, сильно напуган и находился на грани нервного срыва. Он сказал, что хотел говорить гипотетически, но теперь передумал и признал, что говорит кое о ком, кого он знает.
      Каждому врачу знакома такая уловка (а иногда он ее и боится). Когда пациент приступает к некоему, очень смущающему его, предмету и начинает настаивать, что рассуждает чисто гипотетически, можно быть совершенно уверенным, что он говорит о себе. Чаще всего потребуется много, времени и деликатности, чтобы услышать правду.
      Полковник Селби говорил о себе... и о своих отношениях с Марион Боствик. Человек был в ужасе. Он не мог порвать отношения с женщиной гораздо, гораздо моложе его. Все повторялось раз за разом, даже когда он поклялся, что этого никогда больше не произойдет. Он думал, что он или чем-то заразился, или обезумел. Он был добросовестен, решителен и абсолютно честен...
      Гарт выпрямился в кресле.
      - Не смейтесь,- резко сказал он, заметив, что на лице Эббота появилось знакомое цинично-доброжелательное выражение.- Я на этом настаиваю! Если бы он не был таковым, он ни за что не признался бы, что убил Глинис Стакли, и не застрелился бы.
      Повисла пауза.
      - Простите меня,- сказал Эббот.- Вы, конечно, совершенно правы. Я и сам не люблю цинизма, хотя, случается, проявляю его. Продолжайте.
      - Полковник Селби не знал, что, кроме него, это случалось со многими другими мужчинами. Кроме того, он жил в сравнительно простом мире (я сказал "сравнительно простом"), описанном мистером Киплингом. Он не мог предполагать, что инициатором этой сексуальной связи была сама Марион, из-за которой и вышли все эти неприятности и которая останется безнаказанной.
      Снова наступила пауза.
      - Полковник хотел рассказать мне обо всем в пятницу вечером. Он решился поговорить со мной после того, как ему и Марион стал угрожать вымогатель. Но наша беседа была прервана двумя событиями, последовавшими одно за другим, хотя в тот момент я понял только второе, более очевидное.
      В холле зазвонил телефон. Нам был слышен голос Майкла, разговаривающего по телефону с Марион (он назвал ее по имени): она что-то выкрикивала насчет большого несчастья. Полковник Селби вскочил сам не свой. Он сказал, что не может продолжать разговор, и поспешно ретировался. Конечно, на него повлияло упоминание имени Марион, как я думаю. Но другое обстоятельство, которое я тогда не сумел понять правильно, задело его гораздо сильнее.
      Он сидел в том же кожаном кресле, в котором сейчас сидите вы, Эббот. Когда зазвонил телефон, полковник отвернулся от меня и стал смотреть на камин. Перемена в его настроении произошла до того, как в телефонном разговоре несколько раз прозвучало имя Марион Боствик: он сидел, оглядывался, и вдруг его пальцы намертво вцепились в подлокотники кресла. Эббот, оглянитесь. Посмотрите на камин и, особенно, на каминную полку. Что вы видите?
      Эббот стал внимательно оглядывать комнату. Твигг, непрерывно ходивший взад и вперед, остановился посреди кабинета и тоже проследил за жестом Гарта.
      - Та-ак!- Эббот присвистнул и повернулся обратно.- Фотография Бетти Колдер в серебряной рамке. Он мог решить, что это...
      - Вот именно. Для человека, которого шантажировала Глинис Стакли...
      - Ох!- сказал Твигг, вытирая лоб.- О-хо-хо!
      - Едва ли полковник Селби заподозрил, что я участник некоего заговора против него. Но он, должно быть, решил, что у меня очень странные друзья и связи, и потому, я уверен, переменил свое решение быть со мной откровенным.
      В то время, однако, я еще ничего не слышал о Глинис Стакли, ничего не знал о ее интригах и вымогательстве; его поведение хоть и не прошло незамеченным, однако объяснилось сутками позже.
      То же самое относится к другому факту, о котором полковник Селби упомянул, как только вошел в мой кабинет. В приемной кто-то оставил экземпляр книжки, которую я сам написал, под названием "Чьей рукой?". Полковник Селби просматривал книгу, дожидаясь меня. В этом романе, как вы оба знаете, рассказывается, как молодая женщина - очень привлекательная получает полную власть над мужчиной много старше ее самой.
      - Так он подумал, что вы писали это с него? Или кто-то?
      - О нет!- сказал Гарт.
      - Что ж тогда, доктор?- удивился Твигг.
      - Книга испугала его. Иначе бы он не упомянул о ней в самом начале разговора. Понимаете, полковник Селби практически ничего не читал. В его кабинете - а это то место, где наиболее ярко проявляются вкусы человека, в том числе и потаенные,- вы не найдете никаких книг, кроме нескольких экземпляров переплетенного "Поля". Он не читал роман, он его просматривал, пока ждал меня, и потому едва ли мог составить точное представление о его содержании. Он понял только, что это странно, подозрительно (как всегда начинает казаться запутавшемуся человеку), и это вывело его из душевного равновесия.
      Его тайной была страсть к Марион. Кто-то узнал об этом (кто?) и оставил книгу в приемной (зачем?), так чтобы он ее нашел. И этот "кто-то" имел отношение к моему дому. Из-за этих загадок полковник и бежал в панике из моего кабинета.
      Я тогда еще ничего не слышал ни о вымогателе, ни о шантаже. Но после этого до меня начало кое-что доходить. Вы, инспектор, заявили, что шантажисткой была Бетти Колдер. Вы, Эббот, подтвердили это по телефону и добавили, что жертвой Бетти, должно быть, стал Винс Боствик. Потом я узнал о том, что произошло с миссис Монтегю.
      Гарт сделал паузу.
      Твигг слегка напрягся: в нем опять пробудилась старая неприязнь.
      - Рассмотрев все, что мы теперь знаем, можете ли вы, инспектор, признать, что человеком, который чуть не убил миссис Монтегю, была сама Марион Боствик?
      - Ох! Я вынужден, доктор. А вы тоже кое-что признаете? Если вы кого-то невзлюбили, я прямо говорю, с вами становится трудно иметь дело. Истинная правда! Тогда вы не говорите "инспектор", тогда вы говорите "мистер Твигг", да так, словно у вас на хвосте жало; всякий раз, как я это слышал, это доводило меня до бешенства. Это вы признаете?
      - Охотно. Я упомянул о нападении на миссис Монтегю лишь для того, чтобы рассказать, что произошло, когда в дело вступила Глинис Стакли.
      - Довольно недурна. А, сэр?
      - Вполне! Таинственная Глинис (которая любила мучить людей почти так же, как любила деньги) кого-то шантажировала. Кто был жертвой? Очевидно, не Винс Боствик: она даже никогда не просила денег у Винса, очень богатого человека, в качестве платы за молчание о чьем-то поведении.
      Тогда возникает законный вопрос: с кого могла шантажистка требовать деньги за молчание и почему?
      Все следы вели в Хэмпстед. Миссис Монтегю, женщина, крайне болезненно воспринимавшая любые нарушения респектабельности, отпустила слуг на вечер пятницы. Ясно, что миссис Монтегю хотела столкнуть Марион с Глинис. Когда же Глинис не появилась, она закричала, что Марион "шлюха", чем чуть не навлекла на себя смерть. Полковник Селби, который, как предполагалось, был в своем клубе, на самом деле находился у меня в кабинете, собираясь с силами, чтобы спросить совета. Само собой напрашивалось заключение, что двумя жертвами шантажа были Марион Боствик, как жена богатого человека, и полковник Селби, который был по меньшей мере человеком зажиточным.
      Потом, на следующий день, произошло убийство.
      Я скрыл от вас несколько вещей, джентльмены...
      - Ей-богу, да!- сказал Твигг.- Но именно эту часть истории я хочу услышать. Как вы обнаружили тело? Как вы предположили, что это сделала леди Колдер? Как убедились в неосновательности...
      - Я не убедился.
      - А?
      - Если вам когда-нибудь придется писать детективный роман, инспектор...
      Твигг вскинул оба кулака.
      - Я вполне серьезно,- сказал Гарт и посмотрел так, что тот заколебался.- Моей главной заботой была и всегда будет защита Бетти Колдер. Давайте посмотрим, смогу ли объяснить случившееся как-нибудь еще.
      Он на мгновение задумался.
      - Секунды, когда я обнаружил тело Глинис Стакли и подумал, что убита Бетти, были ужасны. Когда понял, что это не она, я испытал невероятное облегчение. Цепь ассоциаций рождалась в моей голове в связи с тем, что я видел. Но такие ассоциации осознаются четко, лишь когда вся история уже перед глазами.
      Если сформулировать мысли, мелькавшие у меня в голове, пока я метался от тела к накидке на стене и обратно, они могли бы выглядеть так: "Предположим, это сделала Бетти?" Я знал, конечно, что она не могла совершить убийство; она на это не способна, но "Предположим, она его совершила?". Отсутствие следов снаружи, большая ширма, отделяющая вход в одну комнатку от входа в другую,- все эти факты объединились в подсознании, привычном к сочинению историй, и сложились в объяснение, которое (как оказалось позже) было правильным. Причем случилось все это быстрее, чем об этом можно рассказать.
      Я потянулся, чтобы пощупать заварной чайник, и отскочил, как будто обжегшись. Я не обжегся. Чайник был холоден, как камень. Я отскочил и смахнул чашку, потому что в этот момент услышал голос Бетти, которая меня звала.
      Как будто стал явью ночной кошмар. Если бы она это сделала, то должна была быть именно там. Она не могла знать, что я внутри дома, если не видела, как я в него входил,- и это вроде бы подтверждало мою версию событий. Первое, что я увидел, был велосипед - как раз там, где он должен был быть, если ей приходилось плести ложь, чтобы отвести подозрения.
      И после этого я, опытный беллетрист, фактически все испортил.
      Несомненно, я должен был немедленно увести ее оттуда. Несомненно, я должен был потребовать признания, объяснить, что подозреваю ее, и, настаивая на связной лжи, помочь ей найти более подходящую ложь. Но, увидев, в каком она состоянии, я решил, что сейчас важнее успокоить ее, поддержать, придать сил женщине, находившейся на грани обморока после того, что она сделала. Поэтому я сказал ей то же, что и полиции, ту же наскоро придуманную ложь.
      - Насчет того, что чайник был еще горячим?
      - Точно. Это доказало бы, что убийца был внутри павильона и что Глинис Стакли была задушена там. Но это оказалось бесполезно. Вы с Эбботом приехали слишком скоро. О чае нельзя было упоминать, пока он так или иначе не остыл бы. Я не обижусь, если вы меня не поймете.
      Твигг, уперев руки в боки, оглядел его сверху донизу.
      - Ну, доктор, вот что я скажу вам на это,- объявил он.- Вы преступили закон. Вы сейчас признались, что совершили правонарушение. Кроме того, вы, должно быть, думаете, что никто не может испытывать жалость, кроме вас, и что никто, кроме вас, никогда не валял дурака ради женщины, если хоть на минуту вообразили, что я не смогу вас понять!
      - Аминь!- сказал Эббот.- Но меня интересует другое. Кто или что заставило вас подумать, что виновен полковник Селби?
      - Вы. Во время нашего разговора поздним вечером в коттедже Бетти.
      - Хм... Я что-то в этом духе и предполагал. Вы сказали, что я вам кого-то напомнил. Полковника Селби?
      - Да. Не ваша внешность, как я сказал: вы невысоки, а полковник Селби высок. Полковник Селби чисто выбрит, а у вас усы, как у наполеоновского гвардейца. Он лысел, а ваша шевелюра при вас. Но есть и поразительное сходство.
      Эббот, вы многое скопировали с сэра Эдварда Генри, который раньше был главой индийской полиции. Тот же военный разворот плеч, тот же по-военному краткий стиль речи, даже носовой платок в рукаве. Вы курите индийские сигары, и вы - член клуба "Ориентал", мужского военного клуба. И вы, и полковник Селби до некоторой степени щеголи. Кроме того, вы оба питаете пристрастие к насилию, но еще большее пристрастие вы питаете к молодым женщинам...
      - Подождите!
      - Будете отрицать?
      - Буду я отрицать или нет,- Эббот опять был язвительно вежлив,- но, полагаю, я должен счесть это за комплимент. В ваших глазах, очевидно, покойный полковник Селби был достоин восхищения.
      - Достоин восхищения? Едва ли. Скорее он нравился мне как человек. Пока он не потерял голову и не совершил убийство, я мог бы ему помочь... если бы он позволил. Однако, поскольку мы не на проповеди, давайте не будем считать его судьбу примером для других мужчин неопределенного возраста.
      Совратить девочку четырнадцати лет - и не в том вопрос, насколько она созрела физически,- было не только безнравственно, но и отвратительно, и бессердечно. Девочке более чувствительной, чем Марион (которую вообще ничего не волнует, кроме собственной безопасности), это могло бы нанести неизлечимую психологическую травму. Правда, что он вернул ее к сожительству силой, твердо решив продолжать их связь во что бы то ни стало. Но правда и то, что она тоже того желала. Насилие, которое он проявлял, когда терял голову, более всего привлекало ее. Она жаловалась на то, что ей недостает этого в других мужчинах. Припоминаете, что еще произошло, когда мы с вами говорили в субботу вечером в гостиной Бетти?
      - Что-нибудь особенное?
      - Вы ходили взад и вперед перед камином, а на каминной полке стояло несколько фотографий. Я случайно указал на фотографию, на которой Бетти изображена вместе с Глинис. Вы повернулись посмотреть на нее, совершенно так же, как полковник Селби сделал это здесь, в моем кабинете...
      - А! И это напомнило...
      - Именно этого звена мне недоставало. Это было то, из-за чего он убежал из моего кабинета. Он уже достаточно проявил свой характер. Если бы он был сильно напуган, то не задумываясь убил бы. "Если бы Бланш заподозрила..." сказал он в этой комнате. Заметьте, именно вы сообщили мне, что они оба, и полковник Селби, и миссис Монтегю, в субботу были в Фэрфилде. Но они не остановились в одном доме. Миссис Монтегю к этому времени уже не просто подозревала, она знала. Поэтому она остановилась у родственников, а он - в отеле "Империал". То есть он мог выйти незамеченным и добраться до дома Бетти.
      - Да, если он знал, что Глинис там.
      - Вспомните, что вы еще мне сказали. Глинис Стакли нашла подход (уж к кому, к кому!) к Майклу Филдингу. Зачем? Она хотела собрать побольше сведений обо мне. Я был следующим на очереди в качестве объекта шантажа: респектабельный, уважаемый невропатолог, который завел, как думала Глинис, любовную интрижку с ее сестрой.
      Но Глинис никогда не отказывала себе в удовольствии помучить своих жертв и не спускала с них глаз. Вероятно, от Майкла она узнала, что полковник Селби посетит меня в пятницу вечером. Только Майкл, один, мог оставить книгу "Чьей рукой?" в приемной.
      Полковник Селби не понял, о чем книга. Но Глинис полагала, что он поймет намек. "Я слежу за тобой",- хотела она сказать: по мысли Глинис, это должно было встревожить его еще больше, поскольку он вообразил бы, что это напоминание появилось не иначе как по волшебству. Если мы ищем настоящую ведьму отлива, то Глинис Стакли весьма подходящий образец.
      Она также уговорила Майкла напечатать записку от моего имени, сообщавшую, что я приеду в Фэрфилд в шесть часов. Это должно было заставить Бетти нервничать, бояться, как бы я не встретился с ее сестрой, а Глинис наслаждалась бы этим зрелищем.
      - Но как она узнала, что вы собираетесь приехать в Фэрфилд в это время? И о визите полковника Селби?
      - По моему мнению,- сказал Гарт,- она узнала это потому, что полковник Селби задумал ее убить.
      - Фу-ты! Не вижу...
      - Минутку, увидите. В субботу вечером, как вы, полагаю, знаете, я получил некие подтверждения того, что Бетти не виновна. Первой ниточкой стала встреча с Марион в "Кавалере и перчатке": Марион сама пришла ко мне.
      Она напала на миссис Монтегю. Ее весьма немолодым возлюбленным был полковник Селби, хотя она и не называла его имя. Я не думаю, что Марион желала смерти Глинис или хотя бы предполагала - в то время,- что это сделал именно полковник Селби. Разговор был прерван шагами за дверью, которые Марион ошибочно приняла за шаги мужа. Я не узнал ничего определенного. Первая ниточка оборвалась.
      Вторая возможность доказать невиновность Бетти могла бы открыться в разговоре с Майклом Филдингом. Что, если Глинис проговорилась ему, почему она хочет, чтобы эта книга лежала в приемной? Когда я на следующий день расспрашивал Майкла в отеле "Палас", то сказал, что знаю, что, кроме подделки записки, он сделал еще одну вещь. Судя по его поведению, Глинис что-то говорила ему, но он ни за что не признался бы, что именно. Вторая ниточка оборвалась.
      - Доктор,- хрипло вставил Твигг,- кто-то пытался задушить молодого мистера Филдинга в бильярдной гостиницы. Господи! Неужели полковник Селби? Уж не миссис ли Боствик подбила его на это?
      - Не исключено,- ответил Гарт.- Но полковник Селби, который теперь уже боялся того, что сделал, не пошел на это. Майкл мог видеть - возможно, и видел - лицо нападавшего. Но он также был слишком напуган, чтобы говорить. Моя третья ниточка оборвалась тоже.
      Гарт помедлил, глядя в стол, потом поднял глаза:
      - Теперь я коротко изложу последовательность событий. Когда я покинул дом в Хэмпстеде в пятницу вечером, Марион и Винс еще оставались там. Полковник Селби вернулся, как предполагалось, из своего клуба. После нападения на миссис Монтегю две жертвы шантажистки - полковник Селби и его подопечная - держали совет по поводу того, что же им делать.
      Сразу оговорюсь, что все это только предположения. Но вполне вероятные.
      Полковник Селби не скрыл от Марион, что был у меня, но безрезультатно. Он упомянул о соблазнительно раскрытой книге в красной обложке. Если Марион читает, то читает любимые книги Винса. Полковник Селби не понял, о чем рассказывалось в той книге, но Марион знала... и сказала ему.
      Очень возможно, она открылась ему, что сорвалась в разговоре с миссис Монтегю. Глинис Стакли теперь стала еще опаснее. Ситуация могла кончиться катастрофой или смертью, если полковник Селби не примет меры.
      Дальше все складывалось одно к одному. Я сказал в присутствии Марион, что назавтра хочу навестить Бетти. В Фэрфилд идет единственный поезд, он прибывает в 17.32. Тем временем миссис Монтегю кричала и требовала, чтобы ее увезли из этого дома. Она не опасалась полковника Селби, у нее не было на то причин; но ее коробило от его присутствия. У нее были родственники в Фэрфилде, и она согласилась, чтобы он отвез ее к ним при условии, что он не останется с ней.
      Короче, почему все оказались на следующий день в Фэрфилде? Потому что полковник Селби хотел собрать там как можно больше разных людей. Ему нужно было заманить Глинис Стакли в дом сестры и убить.
      Заманить чем? Приманкой, на которую она наверняка клюнет.
      В пятницу вечером Глинис, как вы знаете от Марион, сидела в кебе и наблюдала за домом в Хэмпстеде. Она стремилась узнать, что там происходит. Она видела, как приехал я, позже Винс, потом полиция.
      Несомненно, при появлении полиции она сочла за лучшее ретироваться. Куда?
      Вспомните, она уговорила Майкла положить книгу в приемной перед приходом полковника Селби и оставить ее там до тех пор, пока Майкл не получит известий от нее. Так как я был в Хэмпстеде, Глинис решила, что короткий визит на Харли-стрит вполне безопасен. Там она, вероятно, узнала, чем закончилась ее игра с полковником, и, не исключено, позвонила какой-нибудь из своих жертв в Хэмпстед и выяснила, что случилось в этом сумасшедшем доме.
      Она позвонила с Харли-стрит и поговорила с полковником Селби, чей план был уже готов. Если она не звонила ему, то, видимо, он позвонил позже туда, где она жила.
      Все собирались в Фэрфилд на следующий день. Устоять против такого соблазна Глинис не могла. Еще больше ее раззадорила новость, что позже и я собираюсь туда поехать. Перед тем как покинуть Харли-стрит, она убедила симпатягу Майкла напечатать записку. Если бы эти двое задержались чуть дольше, то, возвратясь домой, я бы их застал, но, судя по штемпелю на конверте, они ушли как раз вовремя.
      Результат вам известен.
      Полковник Селби не собирался перекладывать вину на Бетти, которая (давайте это признаем) стала основной подозреваемой. Она была в доме, но наверху, убийца и вошел и вышел незамеченным. После вашего рассказа нет нужды описывать, что делала сама Бетти, Твигг прокашлялся и покрутил головой, как будто ему был тесен воротник.
      - А что насчет миссис Боствик?- спросил он.- Доктор, вы уверены, что полковник Селби и миссис Боствик не разработали этот план вместе?
      - Нет. Уверен, что нет,- резко ответил Гарт.- Полковник Селби принадлежал к тому разряду мужчин, которые считают, что любое серьезное бремя, в том числе и убийство, мужчина должен нести один, на собственных плечах. Однако в воскресенье...
      - Так-так! В воскресенье?
      - Марион, даже после нашей ночной встречи, не думала, что я знаю достаточно, чтобы представлять серьезную опасность. Но она услышала, что Майкла, который мог знать правду, осведомившись о назначении книги, будут допрашивать в ее присутствии.
      Эббот, помните, как она с возмущением покинула наше собрание в зале отеля "Палас"? Это произошло не потому, что я специально хотел выгнать ее, как вы подумали. Наоборот! Я подходил к вопросам о книге, но так и не добрался до них. Марион покинула зал, поскольку узнала, что Майкл был очередным кавалером Глинис. А что знала Глинис, знали и ее мужчины. То же, что знал Майкл, я в состоянии был из него вытянуть. Тайна Марион - пока еще она думала исключительно о прелюбодеянии - могла вот-вот открыться.
      Она посоветовалась с полковником Селби. Он жил в соседнем с отелем "Палас" по Виктория-авеню отеле "Империал". Более того! Боковая дверь в коридоре того крыла, где находится бильярдная, была закрыта, когда я спускался вниз, но потом оказалась открытой. Кто-то проскользнул из одного отеля в другой.
      Эббот хмыкнул.
      - Понимаю,- сказал он.- Миссис Боствик высказала, наконец, свои сокровенные мысли? Просила прямо убийцу Глинис Стакли заставить замолчать и Майкла?
      - О да. К тому времени она уже догадывалась, кто убил Глинис. Я думаю, она заподозрила полковника еще до того, как говорила со мной ночью. Полковник Селби пытался исполнить ее просьбу, но не смог. Всему есть предел.
      - Угу,- буркнул Эббот.- Как ни странно.
      - И я удивился,- признался Гарт.- Они так напугали Майкла, что я не сумел убедить его рассказать правду. Он мог бы и дальше молчать. Вы сказали мне, что дознание будет на следующий день, что Бетти, возможно, арестуют; я был в отчаянии. Тогда мне пришло в голову, что можно вынудить заговорить самого полковника Селби.
      Полковника уже мучила совесть и терзало раскаяние. Неудачное покушение на Майкла ясно показало это. Его "кодекс чести" позволял многое, в том числе прелюбодеяние и даже убийство. Но полковник не мог допустить, чтобы из-за него пострадал невиновный человек, тем более женщина.
      Вы знаете, что я сделал. Я в тот же день поговорил с полковником Селби и миссис Монтегю, чтобы убедиться в основательности моих подозрений. Я изложил на бумаге все, что знал, и все, о чем догадывался. Я вручил полковнику конверт в присутствии третьего лица, намекнув - не слишком явно,что у меня на уме. Я попросил его передать это миссис Монтегю, хотя на самом деле письмо предназначалось ему одному. Конечно, он прочел бы его первым. Если бы я был не прав, он устроил бы мне страшный скандал. Если же я прав...
      Ладно. Я надеялся, что мне удастся больше вытянуть из Майкла, а возможно, и провести опознание. Это у меня не получилось. Но это и не было так уж необходимо. Мой шанс (если можно так сказать) заключался в том, что женщина, в которую я отчаянно влюблен, находилась в совершенно безвыходном положении. Я должен был показать это полковнику Селби. Я должен был заставить вас, инспектор, изложить все ваши доводы против нее. Я убедился, что полковник меня понял. А потом я стал ждать.
      Когда Гарт второй раз взглянул на Твигга, лицо того стало необычно бледным.
      - Но видит бог, доктор! У вас не было доказательств! Законных доказательств! Совсем!
      - Нет, не было. Потому я так и действовал.
      - А предположим, что-то пошло бы не так? В том доме отличный арсенал! Предположим, что-нибудь пошло бы не так?
      - Спросите любого хирурга, инспектор, что случилось бы, если бы он начал думать, что может что-то пойти не так, тогда, когда надо действовать.
      - И вы только тогда начали обвинять полковника Селби,- сказал Твигг,когда он пошел к той двери с револьвером в руке? И...
      Твигг остановился. Он кипел. Потом сделал несколько шагов к камину и вернулся обратно. Он даже сдвинул на затылок свой котелок.
      - Доктор,- сказал он, справившись с гневом,- сегодня вечером вы сказали обо мне несколько вещей. Вы их сказали мне в лицо.
      Гарт подготовился парировать удар.
      - Да, и что же?
      - Вы знаете, мы никогда не увидимся с глазу на глаз. И вы ни за что не стали бы хорошим полицейским. Но (истинная правда!) вы могли бы снова предложить мне тот портсигар, доктор. Вы не так уж плохи.