— Возможно, проволока не имеет значения, — вставил я. — Ее слишком легко заметить. Наверно, Дартворт с помощниками просто намерены в экстренном случае звякнуть в колокол, подать сигнал…

— А! Правильно. Но в каком случае? — пробормотал Мастерс, резко повернув голову направо, будто что-то оттуда услышал. — Ох-хо-хо, если б я только знал, если бы приготовился… За ними обоими надо присматривать, а вы, прошу прощения, джентльмены, не обучены слежке. Признаюсь по секрету, исключительно между нами, я назначил бы ежемесячное жалованье тому, кто ходил бы по пятам за Дартвортом.

— Вы решительно против него настроены, да? — уточнил Холлидей, с любопытством глядя на инспектора, говорившего в высшей степени неприязненным тоном. — Почему? Вы же знаете, что ничего не можете с ним сделать. Я имею в виду, вы сами сказали, что он не предсказатель с Джеррард-стрит, который за гинею заставляет стучать барабан. Если ему хочется заниматься экстрасенсорными экспериментами или устраивать для знакомых сеансы в собственном доме, это его личное дело. Чтобы привлечь к ответственности…

— Гм… — хмыкнул Мастерс. — На это и рассчитывает умный мистер Дартворт. По словам мисс Латимер, он в грязные делишки не ввязывается. Экспериментирует в экстрасенсорной области, покровительствует прирученному медиуму… Если вдруг что-нибудь произойдет, объяснит, что последний его обманул, и останется столь же невинным, как те болваны, которым он предъявляет своего наперсника. И с которых берет деньги. Это можно проделывать до бесконечности. Скажите откровенно, мистер Холлидеи, как мужчина мужчине, леди Беннинг богата?

— Да.

— А мисс Латимер?

— Думаю, тоже. Так вот чего он домогается! — взорвался Холлидеи. Впрочем, он сразу же взял себя в руки и сказал не то, что собирался сказать. — Если ему нужны деньги, я выпишу чек на пять тысяч в тот самый момент, когда негодяй согласится убраться отсюда.

— Дартворт обязательно доведет свое дело до конца. Впрочем, можно считать, это — шанс, ниспосланный небом. Если он сам сегодня попробует что-нибудь выкинуть, не ведая о моем присутствии… гм… — выразительно хмыкнул Мастерс. — Лучше того, парнишка меня не знает. Я никогда еще не встречал братца Джозефа. Простите, джентльмены, отлучусь на минутку. Произведу разведку. Стойте здесь и не двигайтесь до моего возвращения.

Мы не успели вымолвить ни слова, как он вышел во двор и бесшумно, невзирая на свою грузность, исчез. Точнее сказать, ничего не было слышно, пока инспектор через десять секунд не зашлепал по луже и, видимо, сразу же замер на месте.

Над дальним правым углом двора вспыхнул луч фонаря. Мы молча наблюдали за ним сквозь тихий дождь. Электрический свет казался очень ярким по сравнению со зловещими вспышками, плясавшими в оконцах каменного домика. Направленный на землю луч трижды быстро мигнул, вновь вспыхнул после долгой паузы и исчез.

Холлидеи хотел что-то сказать, но я предупредительно подтолкнул его локтем. Вскоре в таинственном плеске и шорохе последовал ответный сигнал, предположительно поданный Мастерсом.

В темноте что-то мелькнуло, и перед нами на лестнице снова возникла крупная фигура запыхавшегося инспектора.

— Сигнал? — спросил я.

— От кого-то из наших. Я ответил. Условный код, тут нельзя ошибиться. Значит, — ровным тоном продолжал Мастерс, — тут кто-то из наших…

— Добрый вечер, сэр, — послышался шепот с нижних ступеней. — Мне показалось, я узнал ваш голос.

Мастерс жестом велел незнакомцу войти в галерею. На свет вышел худой, жилистый нервный молодой человек с интеллигентным лицом, которое привлекало каким-то студенческим пылом. Мокрые поля шляпы безобразно обвисли, он утирал лицо промокшим платком.

— Привет, — буркнул Мастерс, — это, стало быть, ты, Берт. Ха. Джентльмены, позвольте представить сержанта Макдоннела. — Он перешел на снисходительный тон. — Занимается тем же, чем и я, но учился в университете. Олицетворяет новый амбициозный тип детектива. Возможно, вы о нем читали в газете — ему поручен розыск пропавшего кинжала. Ну, Берт, — отрывисто бросил он, — как ты здесь оказался? Можешь говорить свободно.

— Появилось кое-что подозрительное, — почтительно доложил детектив, вытирая лицо и щурясь на инспектора. — Сейчас расскажу. Дождь проливной, я торчу тут уже два часа. Наверно… не стоит докладывать, сэр, что здесь ваш bete noir[2], Дартворт.

— Ну-ну, — кратко проворчал Мастерс. — Ну-ну. Если хочешь продвинуться по службе, мальчик, угождай вышестоящему начальству. Так? — После сего загадочного замечания он посопел и продолжил: — Степли мне сообщил, что ты несколько месяцев следишь за Дартвортом, а когда я услышал, что ищешь кинжал…

— …то помножили два на два, и вышло четыре. Так точно, сэр.

Мастерс пристально посмотрел на него:

— Вот именно. Вот именно. Ты мне нужен, парень. Есть для тебя задание. Только сначала выкладывай факты, причем поскорее. Ты осматривал каменный домик? Что он собой представляет?

— Там одна большая, длинная комната, сэр, степы каменные, пол кирпичный. Крыша служит потолком. На каждой стене — высоко расположенное зарешеченное оконце. Всего их четыре. Входная дверь под окном, которое видно отсюда…

— Еще есть какой-нибудь выход, кроме двери?

— Нет, сэр.

— Я спрашиваю, можно ли как-нибудь незаметно оттуда выбраться?

— Невозможно, сэр. То есть, по-моему, нет… Вдобавок и в дверь нельзя выйти. Она заперта. Дартворт велел запереть ее снаружи на висячий замок.

— Это еще ничего не значит. Впрочем, значит — какой-нибудь фокус. Хорошо бы туда заглянуть… Дымоход?

— Я осматривал, — доложил Макдоннел, сдерживая зябкую дрожь. — В дымоходе, прямо над топкой, железная решетка. Оконные решетки прочно встроены в камень, сквозь ячейки даже карандаш не просунешь. Кроме того, я слышал, как Дартворт закрыл дверь изнутри на щеколду… Прошу прощения, сэр. Судя по вашим вопросам, у вас возникло такое же подозрение, как у меня…

— Что Дартворт намеревается покинуть домик?

— Нет, сэр, — спокойно ответил Макдоннел. — Что кто-то или что-то намеревается туда проникнуть.

Мы инстинктивно оглянулись во тьме на неказистый домик, где призывно мерцал и плясал огонь. Решетка па оконце размерами меньше квадратного фута четко вырисовывалась на свету. На секунду высветилась и чья-то голова, как бы всматриваясь сквозь ячейки.

На меня нахлынул беспричинный ужас, лишив всяких сил. Непонятно, почему бы Дартворту, если он высокого роста, не влезть на стул, чтоб выглянуть в окно. Однако голова медленно двигалась, дергалась, точно сидела на больной шее…

Вряд ли кто-то еще это видел — огонь в окне померк, а Мастерс что-то хрипло бубнил. Я не слушал, но, кажется, инспектор отчитывал сержанта Макдоннела, слабака и слюнтяя, клюнувшего на распроклятый примитивный фокус.

— Прошу прощения, сэр. — Макдоннел по-прежнему говорил уважительно, но, по-моему, в его тоне зазвучала новая нотка. — Может быть, вы меня выслушаете? Может, вам интересно, зачем я сюда пришел?

— Ладно, только пойдем куда-нибудь отсюда, — коротко кивнул Мастерс. — Верю тебе на слово, что его заперли на висячий замок. Через минуту пойду сам проверю. Гм… Пойми меня правильно, мальчик.

Он провел нас дальше по галерее, посветил на какую-то дверь и кивнул на нее. За ней была старая кухня. Макдоннел сдернул с головы шляпу, потерявшую всякую форму, закурил сигарету. При свете зажженной спички зеленоватые глаза сержанта оглядели нас с Холлидеем.

— Свои люди, — заверил инспектор, не называя имен.

— Примерно неделю назад, — довольно нервно начал Макдоннел, — я впервые получил реальные результаты. Понимаете, я начал слежку за Дартвортом в прошлом июле и — полный ноль. Может быть, он мошенник, однако…

— Это нам известно.

— Да, сэр. — Макдоннел на секунду запнулся. — Впрочем, дело меня увлекло. Особенно сам Дартворт. По-моему, вы поймете, инспектор. Я долго собирал о нем сведения, наблюдал за домом, расспрашивал давних знакомых… Безрезультатно. Дартворт рассказывал об экстрасенсорных экспериментах только самому узкому кругу людей. Кстати, все они очень богаты. А многие мои друзья, знакомые с ним и считавшие его жутким прохвостом, даже не знали, что он интересуется спиритизмом. Вот как было дело…

Я почти позабыл о нем и вдруг случайно встретил школьного приятеля, с которым давно не виделся. Мы сговорились позавтракать, и он сразу завел разговор о спиритизме. Его фамилия Латимер… Тед Латимер.

Тед еще в школе проявлял подобные склонности, хотя ничего такого в нем не было — я не знаю лучшего центрального нападающего. В пятнадцать лет он увлекся кое-какими книжками Конан Дойла, истолковал их по-своему, принялся погружаться в транс… У меня точно такое же хобби, как и у вас, — домашние сеансы магии и, наверно, поэтому… Прошу прощения. На прошлой неделе мы встретились, и Тед сразу ко мне прицепился.

Без конца рассказывал, что знает необыкновенного медиума, друга Дартворта, которого открыл один его приятель. Я ему не признался, что служу в полиции, за что мне потом стало стыдно — все-таки в каком-то смысле подлость, — но мне очень хотелось взглянуть на Дартворта за работой. Поэтому я притворился, что удивлен, и попросил показать чудотворца. Тед сказал, что Дартворт чужих, как правило, не принимает, не желая, чтобы людям стали известны его интересы, и прочее. Однако завтра вечером он будет на ужине у некоего майора Фезертона, приятеля тетки Теда. Тед обещал добиться для меня приглашения. Таким образом, я неделю назад отправился…

Сигарета Макдоннела вспыхнула и потемнела. Сержант как-то непонятно замешкался.

— Продолжай, — подтолкнул его Мастерс. — Ты присутствовал на демонстрации?

— Нет. Никакой демонстрации не было. Медиума не привели. Кстати, по-моему, сэр, дурачок Джозеф попросту, как говорится, прикрывает Дартворта. Этот чертенок действует мне на нервы, хотя я не думаю, что он понимает происходящее. Мне кажется, Дартворт вводит его в транс, накачивая наркотиками. Возможно, болван действительно считает себя медиумом, а на самом деле служит козлом отпущения, на которого можно свалить вину за любую промашку…

Мастерс уверенно кивнул:

— Хорошо, мой мальчик. Если так, то у нас есть конкретное обвинение в адрес нашего друга. Я в это не верю, хотя допускаю наркотики, а в таком случае… Хорошо. Продолжай.

— Постойте, сержант, — вставил я. — Несколько минут назад вы сказали, что, по вашему мнению, в дом кто-то или что-то хочет проникнуть, намекая на некое сверхъестественное явление. Инспектор согласился…

Сигарета Макдоннела замерла в темноте, поднялась, вспыхнула.

— Позвольте объяснить, сэр. Я вовсе не намекал ни на что сверхъестественное. Я сказал, что на Дартворта кто-то или что-то охотится. Могу утверждать определенно, хотя это весьма смутное ощущение.

— Разумеется, в квартире майора Фезертона на Пикадилли — полагаю, вы знаете, что он сейчас находится здесь, — нет ничего сверхъестественного. Он гордится своей современностью, несмотря на постоянные утверждения, подкрепленные анекдотами, что во времена короля Эдуарда все было иначе и гораздо лучше. Мы ужинали вшестером: Дартворт, Тед Латимер, его сестра Мэрион, слащавая старушка по имени леди Беннинг, майор и я. У меня сложилось впечатление…

— Слушай, Берт, — перебил разозлившийся Мастерс, — хотелось бы знать, о чем ты тут докладываешь? Никаких фактов! Нас вовсе не интересуют дурацкие впечатления, а ты стоишь тут столбом на холоде и отнимаешь у нас время, меля полную чепуху…

— Нет-нет, — неожиданно пробормотал Холлидей, тяжело дыша. — Очень даже интересно. Продолжайте молоть чепуху, мистер Макдоннел.

Сержант, помолчав, слегка поклонился во тьме. Мне почему-то это показалось не менее фантастичным, чем наше совещание под направленными в пол фонариками. Впрочем, Макдоннел полностью держал себя в руках.

— Слушаюсь, сэр. У меня сложилось впечатление, что Дартворт больше обычного интересуется мисс Латимер, а сама она, вместе со всеми прочими, этого абсолютно не замечает. Открыто он заинтересованности пи разу не проявил, но я безошибочно понял это по его настроению. Никогда не видел, чтобы человек таким образом выдавал свои чувства… Остальные были слишком взволнованы, возбуждены, ни на что не обращали внимания.

Мастерс громко, раскатисто предупредительно кашлянул, однако Макдоннел намека не понял.

— Со мной все держались любезно, хотя решительно считали лишним в кружке поклонников, очарованных Дартвортом. Леди Беннинг в высшей степени неодобрительно поглядывала на Теда, который без конца болтал, выдавая секреты. Из многочисленных намеков я понял, что вся компания собирается нынче явиться сюда. В конце концов ему заткнули рот, мы перешли в гостиную, чувствуя себя очень неловко. Дартворт…

Я вспомнил силуэт в окне, освещенном красным светом, который неотступно всплывал в памяти, и, не в силах от него отделаться, уточнил:

— Он высокого роста? Как выглядит?

— Шикарный, впечатляющий экстрасенс, — пробормотал Макдоннел, — по виду, по манере речи… Боже, как он мне противен! Прошу прощения, сэр. — Он опомнился. — Знаете, Дартворт сильный человек. Либо чарует, либо до того не нравится, что хочется дать ему в зубы. Возможно, из-за его собственнического отношения к женщинам, из-за того, как он к ним тянется, берет за руку… Я слышал, у него много… Да, сэр, он высокий. С маленькой темной шелковистой бородкой, с надменной улыбкой, небольшим брюшком…

— Знаю, — подтвердил Холлидей.

— На чем я остановился?… Да, перейдя в гостиную, мы пытались завязать беседу, в частности о картинах какой-то новой школы, бог ее знает какой. Леди Беннинг уговорила майора их приобрести. Видно было, что они его раздражают и возмущают, но, насколько я понял, старая леди целиком и полностью держит его в руках, точно так же, как Дартворт ее саму. Невзирая на мое присутствие, члены кружка не могли удержаться от разговоров о спиритизме и настойчиво пытались уговорить Дартворта, чтобы он заставил духа что-нибудь написать.

Такой фокус разоблачить невозможно, иначе, по-моему, Дартворт па это бы не согласился. Сначала прочел лекцию об усилении восприятия… Честно признаюсь, если бы я не держал себя в руках, то побоялся бы полной темноты. Нет, сэр, я не шучу. — Сержант оглянулся на Мастерса. — Он рассуждал спокойно, логично и убедительно, ловко связывал истинную пауку с лженаукой…

Комнату освещал только огонь в камине. Мы уселись в кружок, Дартворт расположился поодаль, за круглым столиком, вооружившись карандашом и бумагой. Мисс Латимер поиграла на пианино, потом села рядом с нами. Все волновались, что неудивительно. Дартворт привел компанию в возбужденное состояние и, похоже, был этим очень доволен. Последнее, что я заметил, прежде чем погас свет, — самодовольная ухмылка у него на губах.

Я сидел позади него. При свете камина на фигуру Дартворта падали наши тени. Я видел только макушку, непринужденно покоившуюся на высоком подголовнике легкого кресла, в бликах, игравших на стене, у которой он сидел. Над ним — я хорошо разглядел — висела мерцавшая в отблесках света большая картина с изображением обнаженной натуры из одних острых углов, сплошь зеленых.

Нервы у членов кружка были на пределе. Старушка стонала, что-то бормотала о каком-то Джеймсе. Вдруг показалось, что в комнате похолодало. Меня охватило дикое желание вскочить, закричать во весь голос. Я бывал на многих сеансах, но никогда ничего подобного не испытывал. Вскоре я увидел, как голова Дартворта дернулась над спинкой кресла, затряслась, карандаш начал что-то царапать. Кругом стояла мертвая тишина, лишь голова жутко дергалась, и скрипел карандаш, выводя на бумаге круги.

Через двадцать — тридцать минут, точно не знаю, Тед поднялся, включил свет, кто-то не выдержал, вскрикнул. Мы взглянули на Дартворта, и, как только глаза привыкли к свету, я подскочил к нему…

Столик был опрокинут, позеленевший Дартворт окаменел в своем кресле, держа в руке лист бумаги.

Уверяю вас, сэр, физиономия шарлатана была точно такого прокисшего цвета, как чертова картина, висевшая над его головой. Через секунду он опомнился, по его била дрожь. Мы с Фезертоном поспешили на помощь. При этом он сразу же скомкал листок в кулаке, встал, шагнул на одеревеневших ногах и бросил бумагу в горевший камин. Потом сказал восхитительно ровным и сдержанным топом: «К сожалению, не получилось. Какая-то чепуха насчет Луиса Плейга. Попробуем как-нибудь в другой раз».

Он лгал. Я отчетливо видел записку… и, по-моему, Фезертон тоже. Я взглянул только мельком, первую фразу не разобрал, а последняя строчка гласила…

— Что? — прохрипел Холлидей.

— …последняя строчка гласила: «У тебя осталось семь дней».

Помолчав, Макдоннел бросил на пол сигарету, раздавил каблуком. В большом доме позади нас женский голос всхлипнул и крикнул:

— Дин… Дин!…